Текст книги "Истинная сущность любви: Английская поэзия эпохи королевы Виктории"

Патер утверждал, что восприимчивость человека к красоте должна быть очищена от всего иного, и в каждый момент жизни красота должна ощущаться наиболее полно. Патер подарил Уайльду чувство почти бездумной преданности искусству, в то время как Рёскин направил творчество Уайльда к определённой цели. Восхищение красотой, по мнению Рёскина, должно идти рука об руку с нравственным благом. Культ Красоты, утвердившийся в Оксфорде под влиянием Рёскина и Патера, породил также культ вычурного костюма, изысканной речи, ярких аксессуаров. Новое направление получило название эстетизм, родоначальником которого принято считать самого Уайльда.

В июне 1881 г. 27-летний «эстет» издал свой первый сборник стихотворений, переработав и дополнив свои поэтические усилия на этом поприще. Мэтью Арнольд, Роберт Браунинг, Данте Габриэль Россетти оставили большинство положительных отзывов о ней. Однако в целом литературное сообщество и газеты не приняли поэзию Уайльда, видя в ней сильное влияние прерафаэлитов и Суинбёрна (хотя это не совсем так). Сатирический журнал «Панч» (Punch) отмечал без восторженности, с присущей ему игрой слов: «Уайльд – поэт, но поэзия его банальна» («The poet is Wilde, but his poetry's tame»). Эту фразу можно прочесть и по-другому: «Поэт – необуздан, но стихи его робки», так как фамилия Wilde читается, как слово «wild» – дикий, необузданный. Другие критики называли поэзию Уайльда грязной и аморальной, на что Уайльд ответил, что «в искусстве не должно существовать понятий добра и зла…В поэзии главное не сюжет, она доставляет удовольствие благодаря языку и поэтическому слогу». Но даже эти резкие высказывания критиков создавали Уайльду славу короля эстетов.

Конечно, Уайльд видел перед собой поэзию предшественников, особенно он восхищался Китсом, посвятив последнему один из своих сонетов. Как и поэты-прерафаэлиты, как Госс или Добсон, Уайльд отдавал предпочтение сложным поэтическим формам прошлого (вилланель, баллада, канцона и др.). Как Суинбёрн и Мередит, молодой ирландский поэт отобразил в своих стихах мир любви, чувственных страстей и эмоций, с некоторым налётом древнегреческих гомоэротических отношений («Эндимион», «Quia multum amavi», «Silentium Amoris»), Главное в лирике Уайльда – это Поэт, творец Прекрасного, философ, наблюдатель, тонко чувствующий жизнь и мировоззрение как эпох прошедших, так и современного ему общества. Поэзия Уайльда красива, мила, ярка, мелодична, легко читается, там много интересных строк, образов, есть в ней темы Свободы, темы литературные и исторические, описания природы. Но, по правде говоря, в стихотворном творчестве Уайльда мало чувств, подлинных переживаний, отсутствует психологическая глубина.

Уайльд был «апостолом Красоты», и в его стихотворениях это очень заметно. Он любил всё искусственное. «Красота, настоящая красота, кончается там, где начинается одухотворённость» – вот главный эстетический принцип Уайльда. Но при этом он лелеял искусственную красоту, а от естественной – отворачивался. Да и скорее, красота Уайльда – это не истинная красота Китса, а просто красивость. Особенно это заметно в таких стихотворениях, как «В золотых покоях». Редкие стихотворения Уайльда, как «Requiescat», обращенное к своей рано умершей сестре, или сонет «Новое раскаянье», посвященный его возлюбленному Альфреду Дугласу, поражают своей печалью и грустью расставания. В «Requiescat» мы можем увидеть некоторое влияние одноимённого стихотворения Мэтью Арнольда. Это стихотворение – прекрасная элегия; она не льётся музыкой, но будучи менее интеллектуальной, менее ироничной, чему Арнольда, она более пафосна. Смерть прекрасной женщины – всегда является самой поэтичной темой для любого автора.

С детства Уайльд любовался природой, и это чувство развилось в нём после переезда из Ирландии в Англию, а затем в результате путешествия в Италию и Грецию. Возможно, одними из лучших стихотворений сборника 1881 г. являются те, что озаглавлены «Impressoins – Впечатления», в которых Уайльд достигает остроты и полной сложности в изображении сцен. Цвета, тактильные ощущения и странная «анимистическая» вибрация характеризуют физические движения, как в «Impressions du Matin». Некоторые критики сравнивают пейзажные стихотворения Уайльда с картинами Клода Моне, Сезанна, Уистлера. Я так не считаю. Импрессионисты видели в природе не красоту, а жизнь и движение; не форму и линию, а размытость линий и красок. В противоположность их художественным принципам Уайльд заявляет: «Формой, исключительно одной формой следует вдохновляться художнику». И хотя поэт называет свои миниатюры Impressions, они отнюдь не импрессионистичны, а напоминают, скорее, гравюры японцев. Как бы расчерченные резцом или тушью застывшие картины моря, скал, деревьев, цветов, кораблей, птиц и людей являются лишь «силуэтами», чистой формой, бездуховной, но прекрасной.

Оскар Уайльд, несомненно, стремился стать английским Верденом. В предметах, в философии, в откровенной чувственности, в аллитерациях и фразировке, в некоторой степени в ритме и форме строф, короче, всеми возможными способами молодой поэт соблазнительно подражал французскому декаденту, а так же символизму и эротике Суинбёрна.

Лорд Альфред Дуглас встретился с Оскаром Уайльдом в 1891 г., и 37-летний Уайльд безумно влюбился в 21-летнего Альфреда. Через некоторое время они стали любовниками. Альфред присылал своему старшему другу свои первые стихотворения, ожидая похвалы. А сам Уайльд просто боготворил Альфреда. Вот отрывок из письма, посланное им Дугласу в январе 1893 г. в ответ на присланный сонет «Скрыться в Саруме»:

Милый мой мальчик,

Твой сонет просто великолепен, и это – чудо, что твои губы, красные как лепестки розы, созданы не только для безумия музыки и песен, но и для безумных поцелуев…

Всегда, вечно любящий,

Твой, Оскар.

Первые стихотворения Дугласа можно назвать ученическими, но уже в последующих произведениях, когда знакомство с Уайльдом подтолкнуло Альфреда к более серьёзному подходу к своим сочинениям, мы чувствуем уверенную руку поэта. Уже в стихотворении «Amoris Vincula» Альфред создаёт стихотворение психологически-эмоциональное, хотя образ голубя, сидящего в клетке, несколько банален и происходит ещё от древних поэтов. Вскоре он пишет прекрасный сонет «Скрыться в Саруме» и посылает его своему возлюбленному, а затем в журнале «Хамелеон» публикует два откровенных стихотворения о нетрадиционных и официально запрещённых отношениях, среди которых знаменитое «Две любви», вызвавшее неоднозначную реакцию лондонского общества.

Как и Уайльд Дуглас пишет стихотворения в различных жанрах: это сонет, баллада, стихи с разной метрикой внутри каждой строфы или с перекрёстными рифмами и др. Все сонеты Дугласа являются превосходно отточенными петраркианскими сонетами: некоторые из них перенасыщены жалостью к себе, некоторые искусственны, но выполнены с большим мастерством. Печалью, грустными воспоминаниями наполнены почти все последующие стихотворения Дугласа, связанные прямым («Нет, не смогли певцы за все столетья…», «Мёртвый поэт») или косвенным образом с трагедией его Друга и его собственной трагедией. Прекрасный цикл из шести сонетов посвятил Альфред своей жене Оливии: искренний, вдохновенный, наполненный глубочайшей эмоциональностью, нежностью и любовью. В сонете «Забвение» мы слышим скорбный, эмоционально-насыщенный крик раздираемой двойными чувствами души. Это стихотворение, по моему мнению, ещё более печально и правдиво, чем «Новое раскаянье» Уайльда.

Дэвид Ричард Лоуренс, автор знаменитого романа «Любовник леди Чаттерлей», в письме к Бланш Дженнингз от 20 января 1909 г. отметил: «Читаю «Град души», у Альфреда Дугласа восхитительные стихотворения; он волнует так же глубоко, как и новые французские поэты, заимствуя их прекрасную манеру письма». В своей недавно изданной биографии Альфреда Дугласа (2007), Каспар Уинтерман называет его «очень порочным человеком, но первостепенным поэтом, чьи литературные достижения оставались в тени из-за его причастности к самому сенсационному скандалу Fin de Siecle: суду над Оскаром Уайльдом».

Эрнест Даусон считается одним из самых лучших малоизвестных (или, по крайней мере, сильно недооцененных) поэтов всех времён. Даусон создал немного стихотворений – драгоценных камней, – которые, безусловно, стоят больше, чем огромные опусы многих поэтов. Его поэзия удивительно трогательна, а некоторые стихотворения останутся в веках. Одни из них напоминают грустные колыбельные, а другие – мрачные стихи Альфреда Хаусмена; например, о потерянной молодости, неразделенной любви и смерти в одиночестве. Даусона обычно связывают с декадентским движением, поскольку он и жизнью, и творчеством похож на таких поэтов как Эдгар Аллан По (который вдохновил это движение), Поль Верлен (которому Даусон посвящал свои стихи), Шарль Бодлер, Артур Рембо, Суинбёрн и Оскар Уайльд (с которым Даусон подружился в Париже).

Декадентское литературное движение возникло в 1890-е годы и сочетало в себе склонность к сексуальной распущенности с поэтической признательностью к классической литературе и мифологии. Декаденты считали, что искусство должно воспевать красоту, индивидуальность, используя отточенный стиль. Лирика Даусона создавалась под сильным влиянием поэзии Поля Вердена, она отличается тщательным вниманием к мелодии и ритму и превращает обычную усталость от мира 1890-х в более глубокое чувство общемировой грусти. Уильям Батлер Йейтс признался как-то, что большая часть его собственного совершенствования как поэта была связана с Даусоном. Артур Саймонс, который хорошо знал Доусона и его поэзию, в своих «Воспоминаниях» (1900) отметил, что он «несомненно, гениальный человек… один из очень немногих писателей нашего поколения, к которым это имя можно применить в самом прямом смысле». «Никогда не было поэта, – продолжал Саймоне о Даусоне, – чей стих был бы более естественным… У него был чистый лирический дар, не нагруженный или не уравновешенный каким-либо другим качеством ума или эмоций» (см.: http://www.victorianweb.org/authors/symons/dowson.html).

Даусон олицетворял себя и всю свою жизнь в своей лирике, которая включает в себя одно из замечательных стихотворений нашего времени «Non sum qualis eram bonaesub regno Cynarae», вдохновлённых его любовью к молодой девушке, вернее к девочке (ей было 12 лет, когда Даусон впервые увидел её в 1891 г.) Аделаиде Фолтинович. Ей, скорее всего, посвящено и стихотворение «Ad Domnulam Suam», в котором Даусон выразил непростые отношения между ним и красивой девочкой, разбившей сердце поэта. Она была ещё юна в то время, а позже родители Аделаиды отказали Даусону в его свадебных планах. В течение следующих шести лет Даусон заглушал боль своей неразделенной любви пристрастием к вину и женщинам, требуя со временем «всё более безумной музыки и более крепкого вина».

Аделаида вышла замуж в 1897 г., а измученный безответной любовью Даусон уехал в Париж, где погрузился в пьяный угар. когда Доусон скончался в Лондоне 23 февраля 1900 г. Оскар Уайльд написал следующий некролог (за девять месяцев до своей смерти): «один из декадентов fn-de-siècle, Доусон, писал хрупкую, чувственную поэзию, выражающую сожаление по поводу быстрого исчезновения молодости и красоты, отказа в любви и неприятия удовольствия». к сожалению, Даусон стал образцом пьяного поэта-декадента, пишущего стихи на обороте конверта со стаканом абсента и сигаретой, висящей на его губах. А его поэзия – выражением горя неразделенной любви и скорби о безнадежности мира, где все слёзы и молитвы напрасны. Можно сказать, что практически вся лирика Даусона вдохновлена этой неудавшейся любовью, приведшей его к столь печальному концу.

Писатели-поэты позднего викторианства

Викторианская эпоха в Англии была и временем расцвета художественной прозы. В журналах и отдельными выпусками выходили романы Диккенса, Теккерея, Джорджа Элиот, Троллопа, Бульвера-Литтона, Мередита, Гарди, Конан-Дойля, Уилки Коллинза, Стивенсона, Киплинга и других авторов. почти все викторианские прозаики пробовали свои силы в поэзии, более или менее успешно.

Томас Гарди известен, прежде всего, как писатель, автор всемирно известных романов: «Тэсс из рода д'Эрбервиллей» (1891) и «Джуд незаметный» (1895). но основные свои поэтические произведения он создал после того, как перестал сочинять романы. начиная с 58 лет, Харди опубликовал несколько поэтических сборников – более 900 стихотворений.

В лирике Гарди, изданной Macmillan Company в 1919 г., как и в его прозе, чувствуется энергия и характер сильной личности. однако поэзия его несколько традиционна, посвящена большей частью разочарованию лирического героя в любви и жизни, а также долгой борьбе человечества против безразличия к людскому страданию. Его поэзия имеет свою особенность – она скромна и неприкрашенна. Хотя некоторые считают его поэзию неромантической, Гарди был изобретателен и исследовал интересные чувства, как это делали поэты-романтики.

Гарди предпочитал лирические и балладные формы поэзии, которые наполнены темами сельской жизни и природы, любви и разлуки, безразличия высших сил, разрушительного воздействия времени, неизбежности смерти и нечеловеческой иронии войны. Хотя сочинял также сатиры, драматические монологи и диалоги. Наиболее распространенная тема Гарди – борьба человека против рока, против космических сил. Но его творчество наполнено трагизмом; в нём мы находим основную мысль поэта, что жизненные трудности надо терпеливо переносить. Видение Гарди является стоическим, поскольку оно предполагает принятие судьбы, как это показано в стихотворении «In Tenebris».

Можно сказать, что поэзия Гарди характеризуется фаталистическим пессимизмом, земным реализмом и абстрактным философствованием. По словам биографа Гарди Клэр Томалин, стихи его показывают «противоречия, всегда присутствующие в Гарди, между уязвимым, обреченным на бедствие человеком и безмятежным жителем нашего мира». В его творчестве много психологизма, он часто оригинален в своих образах, которые обращаются к интеллекту читателя. Гарди также ностальгирует, идеализирует и жаждет прошлого. И хотя стиль его традиционен, поэт постоянно экспериментировал с различными, часто вновь изобретаемыми формами, метрами и строфами. Лирическая поэзия Гарди оказала сильное влияние на таких современных поэтов как Роберт Фрост, Уильям Хью Оден, Филипп Ларкин и Дональд Холл.

Его чрезвычайно музыкальные и трогательно-печальные стихи, в основном написанные после смерти его первой жены в 1912 г., раскрывают беспрецедентные уровни эмоциональной правды, помогая его письму сформировать мост между викторианцами и модернизмом. Биограф Гарди Клэр Томалин назвала смерть Эммы «моментом, когда Томас Гарди стал великим поэтом», – эту точку зрения разделяют и другие современные критики. Через год после смерти супруги Гарди написал стихотворение «Ночь в ноябре», в котором замечательно поэтично выразил свои чувства и свою боль потери. Майк Никсон, секретарь Общества Томаса Харди, сказал про «Ночь в ноябре», что это «возможно, величайшие любовные стихи, когда-либо написанные».

 
С листком на руке моей вялой
Я думал, мы снова вдвоём:
Ты вновь, где обычно, стояла,
Сказав, наконец, обо всём.
 

Во всех своих сборниках стихов Гарди систематически отказывался от слишком очевидной хронологии, вставляя как старые, так и недавно написанные стихотворения. Так, например, составлен сборник «Зримые мгновения» (1917), многие стихотворения которого обозначаются в самом их названии, как основывающиеся на ретроспективном движении, когда внезапные вспышки памяти приобретают новое значение, или места пересматриваются и переоцениваются в движении вперед-назад, которое обеспечивает доминирующее положение. Каждый конкретный эпизод прошлого перечитывается и переосмысливается в свете настоящего момента, и наоборот, как в стихотворении «После её первого взгляда».

Роберт Льюис Стивенсон также известен как писатель и эссеист, автор знаменитого приключенческого романа «Остров сокровищ» и не менее известного – «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда». Поначалу Стивенсон стихи не писал, однако женившись, он сочинил несколько десятков детских стихотворений, которые после переработки издали в 1885 г. под названием «Поэтический детский сад», ставший классикой английской поэзии для детей. Стивенсон посвятил эти детские стихи своей медсестре Камми (Элисон Каннингэм), которая заботилась о нём, когда он в детстве часто болел. Однако этот сборник не просто книга для детей, но и содержит в себе такие темы для взрослых, как утрата и одиночество.

Через два года Стивенсон выпустил второй поэтический сборник (поэзия для взрослых) «Подлесок», позаимствовав это название у английского поэта XVII века Бена Джонсона. Стивенсон активно участвовал в литературной жизни Лондона, познакомившись со многими писателями и поэтами того времени, включая Эндрю Лэнга и Эдмунда Госса.

Редьярд Киплинг – один из самых известных поэтов и писателей позднего викторианского периода. Хотя он был удостоен Нобелевской премии по литературе в 1907 г., его непопулярные политические взгляды (защита империалистических войн, которые вела Англия) стали причиной игнорирования его творчества вскоре после его смерти.

Киплинг был продуктивным поэтом. Недавно изданные в Кембридже три тома его поэзии включают в себя 1400 стихотворений (The Cambridge Edition of the Poems of Rudy ard Kipling. Ed. Thomas Pinney. Cambridge, 2013. 3 vols, xlviii + 2349 pp.) Киплинг не только много сочинял, но и публиковался на четырех континентах и во всех видах изданий, от сложных литературных журналов до местных газет в Индии, Канаде, Австралии, Южной Африке и в других местах. Многие его стихотворения были тщательно переработаны для их публикации в сборниках. Конечно, Киплинг считается крупнейшим английским поэтом, но отношение к его поэтическому творчеству разное. «Киплинг как поэт, – пишет во введении в 3-томнику его составитель, – несомненно, продолжит привлекать поклонников и провоцировать хулителей, и никто не может сказать, чьё мнение больше определяет общественное мнение о его достижениях» (P.xlvii).

Любимая форма поэта, как отмечает Т. С. Элиот в эссе «Избранная поэзия Киплинга» (1941), это баллада. Форма, которая сохранилась на протяжении веков и распространилась по большей части мира, явно подходит для поэта, который проявляет интерес к пространственному и временному разнообразию. Элиот отметил, что большинство поэтов используют определённую форму или метр ради их самих и музыкальной структуры поэзии, заключая в них глубокий смысл для разного понимания; в отличие от Киплинга, чьи стихи были предназначены для того, чтобы вызвать одинаковый отклик у всех читателей.

Киплинг был великим писателем стихов, а не великим поэтом, считает Элиот. И в этом он в принципе прав, несмотря на популярность стихотворений Киплинга в англоязычном мире, да и у нас в России. Однако дальше Элиот добавил, что талант Киплинга в написании стихов такого типа был не только превосходным, но и уникальным. Киплинг отлично справлялся с широким спектром строфики и метрики, но не произвел революции в форме. Музыкальность его стихотворений – взятая в целом – подчинена их смыслу и теме, и это отличает стихи от поэзии. В поэзии Киплинга отсутствует психологизм, интерес к внутренней жизни, которую часто ожидают от лирических поэтов. На протяжении всей своей жизни Киплинг был нетерпим к мысли о том, что поэзия, как фарфор и веера, может быть просто декоративной. Если поэзия ничего не дает конкретного, то, по-видимому, Киплинг и не собирался писать именно поэзию. По его мнению, поэзия должна изображать жизнь, то, что происходит в ней, поэтому многие его стихотворения сочинены в конкретный момент в ответ на определенные события; законодательное решение, военная неудача, политическая кампания, какое-либо интересное происшествие и т. д.

Стихотворения Киплинга, как и его последователей: канадца Роберта Сервиса и австралийца Банджо Патерсона, – являются как бы стихотворными картинами, изображающими какие-то случаи из жизни людей разных профессий, типов, какие-то конкретные события. В них нет особой психологической глубины, даже подчас личного отношения, они больше напоминают газетные заметки в стихах. Одним из таких стихотворений является баллада «Нравоучительный код (или моральный кодекс)», в которой проявилась вся ирония, усмешка и мастерство игры слов Киплинга.

Тот же Т. С. Элиот в изданном им сборнике отметил, что сам хотел бы написать стихотворение Киплинга «Мольба», в котором отражено желание Киплинга покоиться в мире без попыток ясновидящих или других общаться с ним после его смерти. Киплинг также требовал рассматривать только его опубликованные работы, не пытаясь исследовать его личные документы или неопубликованные материалы. Незадолго до смерти писателя, в 1934 г., Фрэнк Даблдей видел, как Киплинг сгребал кипы бумаг в пылающий огонь, сжигая свои рукописи, письма и другие записи. Когда его спросили, что он делает, он ответил: «Никто не сделает из меня обезьяну после того, как я умру».

Артур Конан Дойл, приобретший славу своим бессмертным Шерлоком Холмсом, известен своими научно-фантастическими произведениями, историческими романами, своими политическими кампаниями, усилиями по созданию Апелляционного суда и т. д. Кроме того, он издал пять сборников своих стихотворений. Возможно, Конан Дойл был не самым лучшим поэтом, но его характерный голос, безусловно, заметен среди его многих стихотворений. И этот голос тоже стоит услышать в таком стихотворении как «Взгляд в прошлое».

Другие поэты позднего викторианства

Фрэнсис Бурдийон сочинил почти 500 стихотворений, но лишь одно – «У ночи есть тысяча глаз», вошло в различные антологии и принесло ему славу. Это незамысловатое 8-строчное стихотворение иллюстрирует простоту творчества Бурдийона и его способность изложить суть идеи или образа в нескольких коротких словах. Эти образы использовались многими поэтами на протяжении многих лет, но простая, чёткая, без лишнего украшательства и многословия структура этого стихотворения и ясно выраженная мысль до сих пор создают ему славу одного из самых популярных поэтов поздней викторианской эпохи.

На первый взгляд кажется невероятным, что автором чрезвычайно популярного поэтического сборника «Шропширский парень» (1896) стал ученый-классик Альфред Хаусмен. «Я не поэт по профессии; я профессор латыни», – говорил он. Профессор латыни Кембриджского университета не оставил сомнений в своих приоритетах: изучение классических текстов было одновременно интеллектуальным поиском правды и делом всей его жизни; поэзия явилась как результат его эмоциональных переживаний.

Стихи Хаусмена, хотя и разнообразны и даже оригинальны, принадлежат к семейству английских баллад-строф; его сюжеты, – хотя некоторые стихи намеренно двусмысленны, а философских тем совсем немного, – никогда не бывают заумными и далекими; его стиль всегда прямой, простой, понятный. Некоторые критики считают, что за прошедшие сто лет только две книги: Рубаи Омара Хайяма и «Шропширский парень» – прочно привязали к себе широкую публику и вызвали ревнивое уважение рецензентов. В течение всего XX века Хаусмена называли своего рода гением-хранителем английской самобытности. 63 стихотворения в этой книге обладают чистотой речи и интенсивностью чувств, которые придали этому сборнику ауру классики с момента его выхода в свет.

Считается, что в качестве образца для своих стихотворений Хаусмен взял иронические стихи Генриха Гейне, песни Уильяма Шекспира и шотландские пограничные баллады. Темы поэзии Хаусмена и его эмоциональное отношение к ним можно охарактеризовать как продолжение романтического движения, которое процветало в Англии в начале XIX века и возродилось в эстетизме 1890-х годов. Однако Хаумен ни на кого не похож, и непосредственность и простота большей части его поэзии были расценены как недостатки. Говорилось, что в стихотворениях Хаусмена «банальность техническая равна банальности мышления». Также отмечалась ограниченность тем поэта человеческой смертностью и восстанием против жребия судьбы. Одна из причин, возможно, тривиальная, состоит в том, что поэзия Хаусмена есть «переворачивание страниц»; читатель замечает узость тем и метрики, потому что он редко прочитает одно стихотворение и остановится. Происходит это из-за ясности и краткости стихотворений Хаусмена. Просодически хаусменовская поэзия в этом сборнике проста: главным образом катрены или синквейн в ямбических тетраметрах или триметрах с вариациями на сильных рифмах ААВВ или АВАВ. Многие критики презрительно относятся к такой простоте, которую нельзя сравнивать с метрическим разнообразием Браунинга, Теннисона, других викторианских поэтов, но она была исполнена, скорее, для ясности и краткости и, в свою очередь, для удобочитаемости. Эмоциональная прямота стихотворений Хаусмена звучит как приглашение к интимной близости, давая несчастным читателям, особенно молодым, чувство, что они, наконец, нашли отзывчивое сердце в бесчувственном мире.

В своей лекции «Имя и природа поэзии» (1933) Хаусмен утверждал, что большая часть поэзии XVIII века была напускной (искусственной), потому что она была основана на мыслях, разуме, а не на передаче чувств. Блейк был лучшим, ибо у него были сильные чувства и слабая интеллектуальность. «И я думаю, – отметил Хаусмен, – что передача эмоции (а не передача мысли), необходимой для создания у читателя впечатления, соответствующего тому, которое прочувствовал автор – есть своеобразное назначение поэзии». Примерно то же самое мы видим в стихах самого Хаусмена, где звучит и откровенный пессимизм Томаса Гарди и тяжеловатый цинизм Гейне, только более ярче и жизнерадостней. Мрачная ирония и простоватый юмор в творчестве Хаусмена погружены в атмосферу тончайших нюансов. Хаусмен не боялся использовать банальный язык; для него неважно, что дюжина поэтов или десять тысяч поэтов говорили о «золотых друзьях», он использует слова, которые считает нужным.

С мелодической точки зрения «Шропширский парень» – собрание изящных и почти совершенных песен. И действительно, на эти стихи была написана музыка многих композиторов. Одни критики называли Хаусмена поэтом несчастья, поэтом боли, или, лучше сказать, поэтом депрессии. Ссылаясь на «Шропширского парня» в письме, написанном в 1933 г., Хаусмен заявил, что «очень мало в книге биографического», и сказал, что его взгляд на мир «связан с моим наблюдением за миром, а не с личными обстоятельствами». Но это не совсем так. Треть из шестидесяти трех стихотворений была написана в состоянии постоянного возбуждения, как выразился сам Хаусмен, в начале 1895 г., и это было время суда над Оскаром Уайльдом. В 1879 г., когда Хаусмену было 20 лет, он влюбился в одноклассника Мозеса Джексона – сердечного, спортивного и совершенно прямого человека. В отчаянии, что его романтические чувства не были взаимны, Хаусмен провалил свои выпускные экзамены, хотя, в конечном итоге, стал учёным-классиком. Но его научная карьера была прервана из-за этого на десять лет. Хаусмен был убежден, что его нестандартная сексуальность обрекает его на одиночество, или ещё хуже. Оскар Уайльд был приговорен к двум годам каторжных работ за гомосексуальную связь с Альфредом Дугласом. Неудивительно, что Хаусмен держал свои самые глубокие чувства при себе. Он понял, что соотечественникам не нравится то, кем он является, и что ему придётся жить в подполье до конца своей жизни.

Другие критики видят подростковый характер некоторых мыслей Хаусмена и сентиментальное обращение с ними. Рассматривая популярность «Шропширского парня», Джордж Оруэлл в книге «Внутри кита и в другие очерки» (1957) отметил некоторые особенности поэзии Хаусмена: снобизм в ощущении принадлежности своей стране, подростковые темы убийства, самоубийства, несчастной любви и ранней смерти; мысль, что жизнь коротка, а боги против нас. Всё это в точности соответствовало преобладающему настроению молодежи того времени. Персонажи Хаусмена не могут найти божественную любовь во Вселенной, они противостоят огромному пространству и осознают, что являются жертвами слепых сил Природы. В такой вселенной тему ценности юности и юношеской красоты можно найти во многих стихотворениях поэта. Юноши и девушки Хаусмена иногда умирают на природе и становятся её неотъемлемой частью:

 
Терзают сердце слёзы
О золотых друзьях:
О девах, губки – розы,
Стремительных парнях.
 
 
Где реки быстротечны —
Могилы тех ребят;
В полях девчонки вечно
Средь роз увядших спят.
 

И всё же можно привести другое мнение. После «Шропширского парня» лишь в 1922 г. произошёл очередной всплеск активности – за 10 дней Хаусмен заполнил 57 страниц своей тетради. Мучения на этот раз были вызваны тем, что Мозес Джексон умирал от рака. Хаусмен упустил и человеческую любовь, и чувство, что в космосе есть нечто большее, чем печаль. Немногие поэты выразили такое мрачное видение с большей остротой, чем он.

Уильям Батлер Иейтс считается одним из величайших поэтов XX века. В 1923 г. он был удостоен Нобелевской премии по литературе. Как сообщает официальный сайт Нобелевской премии, Нейтс был выбран «за свою всегда вдохновенную поэзию, которая в высокохудожественной форме выражает дух целой нации». Уильям Хью Оден, современник Йейтса, высоко ценил поэзию последнего, считая её одной из самых прекрасных в то время. В его раннем творчестве ощущается влияние Эдмунда Спенсера и поэтов-романтиков, его интерес к оккультизму и магии были тесно связаны с идеями Блейка и Шелли, и в сборнике «Ветер среди тростников» (1899) есть несколько стихотворений, использующих оккультную символику. На Йейтса оказали влияние также прерафаэлиты и французские символисты. Он подружился с английским поэтом-декадентом Лайонелом Джонсоном, и в 1890 г. они основали «Клуб Рифмачей», куда входил и Эрнест Даусон. Хотя Иейтс считается поэтом уже XX века, а не викторианцем, его верность поэтической традиции не распространялась на то, что он считал часто неясным и слишком научным использованием литературных и культурных традиций, как в поэзии Т. С. Элиота и Эзры Паунда.

В 1898 г. Йейтс встретил леди Огасту Грегори, аристократку и поэтессу, разделявшую его страсть к старинным ирландским сказкам и легендам. Йейтс проводил каждое лето в доме леди Грегори в Кул-парке в графстве Голуэй. В конце концов, он также купил разрушенный Нормандский замок под названием «Thoor Ballylee» в этом районе. Живя там, Йейтс проводил много времени с семьей леди Грегори, включая её внучку, юную Энн, имя которой он взял для своего весёлого стихотворения «Посвящается Энн Грегори».