Текст книги "Скитский патерик о стяжании евангельских добродетелей"

Бойся суда Божия и адских мучений.

Авва Иоанн Колов говорил: «Смиренномудрие и страх Божий выше всех добродетелей».

Авва Пимен говорил: «Человеку так же необходимо иметь смиренномудрие и страх Божий, как необходимо дышать воздухом».

Авва Антоний говорил: «Всегда имей страх Божий пред очами. Помни Того, Кто мертвит и живит (1 Цар. 2, 6)».

Авва Пимен сказывал, что авва Антоний говорил об авве Памво: «Имея страх Божий, он устроил в себе обитель для Духа Божия».

Авва Иаков говорил: «Как светильник, поставленный в темной ложнице, освещает ее, так и страх Божий, когда вселяется в сердце человека, просвещает его и научает всем добродетелям и заповедям Божиим».

Авва Серапион говорил: «Как воины, стоя пред царем своим, не могут уклониться ни вправо, ни влево, так и человек, если стоит пред Богом и каждый час взирает на Него со страхом, не может страшиться своего врага».

Авва Евагрий говорил: «Помни всегда об исходе твоем, не забывай вечного суда – и не будет греха в душе твоей».

Авва Сисой говорил: «Если душа наша проникнута воспоминанием об огненной реке, о преисподней и тьме, скрежете зубов и черве неусыпаемом, то нам невозможно грешить».

Один брат просил авву Аммона: «Скажи мне что-нибудь в наставление». Старец отвечал ему: «Поди, имей такие мысли, какие имеют преступники, находясь в тюрьме.

Они всегда спрашивают других: “Где судья? Когда он придет?” – и плачут от ожидания.

Так должен и ты непрестанно внимать и обличать душу свою, говоря: “Увы мне! Как я предстану на суд Христов и чем буду оправдываться пред Ним?”. Если всегда будешь так размышлять, можешь спастись».

Авва Агафон сказал: «Человеку должно каждый час размышлять о Суде Божием».

Авва Илия говорил: «Я боюсь трех событий: когда душа моя будет выходить из тела, когда предстану Богу и когда будет произнесено последнее определение обо мне».

Авва Феофил, архиепископ, приближаясь к смерти говорил: «Блажен ты, авва Арсений, что всегда помнил о сем часе».

Он же говорил: «Какой увидим мы страх и трепет и какую нужду, когда душа будет разлучаться с телом! Тогда придет к нам сильное воинство противных сил, князья тьмы, злобные миродержатели, начальства, власти духа злобы и некоторым образом по праву овладеют душой, представляя ей все грехи, сделанные в ведении и неведении, от юности до конца жизни. Предстанут ей и обличат все дела ее. Кроме того, каким, ты думаешь, трепетом объята бывает душа в то время, доколе не произнесется над нею приговор и не совершится ее освобождение? Это есть время тесноты ее, пока не узнает она, что будет с ней. Далее лицом к лицу с силами противными стоят Силы Божественные и со своей стороны выставляют благие дела ее. Подумай же, какие трепет и страх мучают душу, находящуюся среди оных сил, пока суд над нею не будет решен Праведным Судией. Если душа окажется достойной, то бесы посрамляются и она восхищается Ангелами. Тогда наконец душа успокаивается и будет жить по Писанию, яко веселящихся всех жилище в тебе (Пс. 86, 7). Тогда исполняются слова Писания: отбеже болезнь и печаль и воздыхание (Ис. 35, 10). Тогда освободившаяся душа восходит в ту неизглаголанную радость и славу, в которой и водворится. Если же душа будет застигнута в беспечной жизни, то услышит оный ужасный глас: да возмется нечестивый, да не видит славы Господни (Ис. 26, 10): тогда постигнет ее день гнева, день скорби, день тьмы и мрака. Преданная во тьму кромешную и осужденная на вечный огонь, она будет терпеть наказание в бесконечные веки. Где будет тогда радость мирская? Где тщеславие? Где роскошь? Где наслаждение? Где хвастовство? Где нега? Где пышность? Где богатство? Где благородие? Где отец? Где мать? Где брат? Кто может избавить от сих мук душу, горящую в огне и терпящую ужасные мучения? Если так, то как свято и благочестиво должно быть наше житие? Какую любовь должны стяжать мы? Какова должна быть наша жизнь? Каково обращение? Какое шествие? Каково должно быть наше прилежание? Какова молитва? Какое постоянство? Ибо сих чающе, говорит Апостол, потщитеся нескверни и непорочни тому обрестися в мире (2 Пет. 3, 14), чтобы удостоиться нам услышать глас Господа, говорящего: приидите, благословеннии Отца Моего, наследуйте уготованное вам Царствие от сложения мира (Мф. 25, 34) во веки веков. Аминь».

Брат спросил авву Евпрепия: «Как страх Божий приходит в душу?». Старец отвечал: «Если человек будет иметь смирение, нестяжательность, не будет осуждать, то придет к нему страх Божий».

Авва Пимен рассказывал: «Некто спросил авву Паисия: “Что мне делать со своей душой? Она бесчувственна и не страшится Бога”. Старец отвечал ему: “Пойди, прилепись к человеку, боящемуся Бога: когда сблизишься с ним, он и тебя научит бояться Бога”».

Авва Антоний сказал: «Я уже не боюсь Бога, но люблю Его; ибо любовь вон изгоняет страх».

Никогда не оставляй сердца своего без молитвы, но делай так, чтобы оно всегда просило милости у Бога, ради Христа, славило и благодарило Его за Его дары.

Для приобретения молитвенного настроения духа и для сохранения сего настроения часто молись молитвой Господней и прочими молитвами Святой Церкви, произнося их со вниманием и благоговением и возбуждая в себе соответственные им чувства.

Авва Нистерой говорил: «Старайся каждый день стоять пред Богом без греха. Молись Богу так, как бы ты был с Ним лицом к лицу. И действительно Он всегда с нами».

Авва одной обители, находящейся в Палестине, доносил блаженному Епифанию, епископу Кипрскому: «Молитвами твоими мы не оставляем правила, но прилежно исполняем его в третий, шестой и девятый час».

В обличение их Епифаний сказал: «Видно, что другие часы дня вы проводите в праздности, без молитвы. А непрестанно должно совершать в сердце своем молитву и псалмопение».

Авва Иперехий говорил: «Живи постоянно умом своим в Царствии Небесном, и ты скоро наследуешь сие Царствие».

Авва Вениамин, умирая, говорил чадам своим: «Вот что делайте, и можете спастись: Всегда радуйтеся. Непрестанно молитеся. О всем благодарите (1 Сол. 5, 16–18)».

Рассказывали, что авва Ор и авва Феодор всегда успешно начинали дела свои и всегда благодарили Бога.

Однажды пришли к авве Лукию в Еннат монахи из так называемых евхитов. Старец спросил их: «Какое у вас рукоделие?». – «Мы не занимаемся рукоделием, – отвечали они, – но непрестанно молимся, как заповедует Апостол». – «Ужели вы и не едите?» – спросил старец. – «Едим», – отвечали они. – «Кто же молится за вас тогда, когда вы едите?» – сказал им авва. Еще спросил их: – «Вы и не спите?». – «Спим», – отвечали евхиты. «Кто же молится за вас, когда вы спите?» – сказал старец. Евхиты не нашлись, что отвечать на это. Тогда авва отвечал им: «Простите мне, вы не делаете, как говорите. А я вам покажу, что, и занимаясь своим рукоделием, непрестанно молюсь. Размочив немного прутьев, с Богом сажусь я и плету из них веревку, а между тем читаю: Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое (Пс. 50, 3). Не молитва ли это?» – спросил старец. – «Молитва», – отвечали евхиты. Старец продолжал: «Проводя целый день в работе и молитве, я зарабатываю около шестнадцати монет. Две из них я подаю за дверь, а остальные употребляю в пищу. Кто примет у меня две монеты, молится за меня, когда ем или сплю; и таким образом, по милости Божией, исполняю непрестанно молитву».

Авва Исидор говорил: «Когда я был молод и жил в своей келии, не определял времени для молитвословия: день и ночь проходили у меня в молитвословии».

Некогда авва Макарий в продолжение целых четырех месяцев каждодневно посещал одного брата и всегда заставал его в молитве. Старец, удивившись сему, сказал: «Вот земной Ангел».

Сказывали об авве Арсении, что по вечерам в субботу и воскресный день он становился задом к солнцу и, подняв руки свои к небу, молился до того времени, как солнце начинало светить ему в лицо, после сего он садился.

Авва Дула, ученик аввы Виссариона, рассказывал: «Вошел я к старцу в келию и застал его стоящим на молитве, руки его были простерты к небу, и он оставался в этом подвиге четырнадцать дней».

Авва Епифаний, епископ Кипрский, говорил: «Пророк Давид молился в начале ночи, вставал на молитву в полночь, перед рассветом, на рассвете, молился поутру, вечером и в полдень. Посему он сказал: Седмерицею днем хвалих Тя (Пс. 118, 164)».

Авва Агафон перед смертью своей три дня сряду неподвижно смотрел на небо.

Помни, что нищим духом, то есть смиренным, боящимся Бога и непрестанно молящимся душам, Господь обещает Царство Небесное, начинающееся на земле посредством веры и надежды, совершающееся в будущей жизни посредством участия в блаженстве небожителей.

Будь плачущим

Блаженны плачущие, ибо они утешатся.

Мф. 5, 4

Сокрушайся сердцем своим и имей действительные слезы о себе и о других, что несовершенно и недостойно служим Богу и даже заслуживаем гнев Его своими грехами.

Помни, что за такой плач Господь обещает благодатное утешение, состоящее в прощении грехов и мире совести. Для приобретения и сохранения сего спасительного плача утром и вечером давай себе отчет в том, какие дела сделал ты из числа тех, которые требует от нас Бог, и каких не сделал из числа тех, которые Бог запрещает. Так проводи всю свою жизнь.

Авва Евпрепий говорил: «Страх и смирение, лишение в пище и плач не должны оставлять тебя».

Брат просил авву Матоя: «Дай мне наставление». Старец сказал ему: «Не входи в состязание ни о каком предмете, но плачь и сокрушайся, ибо время близко».

Брат спросил авву Пимена: «Что мне делать?». Старец отвечал ему: «Авраам, когда пришел в землю обетования, купил себе место для погребения и чрез гробницу наследовал землю». «Что же значит эта гробница?» – спросил брат. Старец отвечал: «Место плача и рыдания».

Брат спросил авву Пимена: «Что мне делать с грехами своими?». Старец отвечал: «Кто хочет очистить себя от грехов своих, очищает себя слезами; и желающий стяжать добродетели, стяживает их слезами. Ибо плач есть путь, указанный нам Писанием и отцами нашими, которые говорили: «Плачьте – кроме сего пути, нет другого».

Сказывали об авве Арсении, что во все время жизни своей, сидя за рукоделием, он имел платок на груди, по причине слез, падавших из очей его. Авва Пимен, когда услышал, что он почил, прослезившись, сказал: «Блажен ты, авва Арсений, что оплакал себя в здешнем мире! Ибо кто здесь не плачет о себе, тот вечно будет плакать там. И так необходимо плакать или здесь добровольно, или там от мучений».

Авва Даниил сказывал, что ресницы выпали у аввы Арсения от слез.

Когда приблизилась кончина аввы Арсения, братия увидели, что старец плачет. Они говорят ему: «Правда ли, что и ты, отец, страшишься?». Он отвечал им: «Правда, настоящий мой страх всегда был со мною с того самого времени, как я сделался монахом». И таким образом он почил.

Рассказывали об авве Оре и авве Феодоре: однажды, бросая глину в келию, они сказали друг другу: «Что, если теперь посетит нас Бог? Что мы станем делать?». Заплакав, они оставили глину и удалились каждый в свою келию.

Некогда старцы из Горы послали в Скит к авве Макарию просить его к себе. Посланные говорят ему: «Чтобы не докучать тебе, во множестве приходя к тебе порознь, просим тебя – приди ты сам к нам, дабы нам видеть тебя прежде отшествия твоего ко Господу». Когда Макарий пришел в Гору, собралось к нему множество братий. Старцы просили дать наставление братии. Макарий, выслушав просьбу, сказал: «Восплачем, братия; очи наши да проливают слезы прежде, нежели отойдем туда, где наши слезы будут жечь тела наши». И все зарыдали, пали на лица свои и сказали: «Отче! Помолись о нас».

Авва Силуан, беседуя однажды с братией, пришел в исступление и пал на лицо свое. Долго лежал на земле, потом встал и начал плакать. Братия спросили его: «Что с тобой, отец, сделалось?». Он молчал и плакал. Когда же братия принудили его говорить, сказал: «Я восхищен был на суд и видел, что многие из нашего сословия шли на муку, а многие из мирян шли в Царствие Небесное». Старец продолжал плакать и не хотел выходить из келии своей. Если принуждали его выходить, всегда закрывал лицо свое кукулем и говорил: «Зачем мне смотреть на этот временный свет, от которого нет мне никакой пользы».

Рассказывали об авве Сисое: когда он сделался болен, сиживали у него старцы и с некоторыми он разговаривал. Старцы спрашивают у него: «Что ты видишь, авва?». – «Вижу, – отвечал он, – что идут за мной, и прошу их, чтобы дали мне несколько времени на покаяние». Один из старцев говорит ему: «Если и дадут тебе несколько времени, можешь ли теперь принести спасительное покаяние?». – «Хотя и не могу сего сделать, – отвечал старец, – но поплачу несколько о душе моей – и сего довольно для меня».

Авва Павел Великий говорил: «Я погряз по самую шею в тину. И плачу пред Богом, взывая: помилуй меня».

Об одном авве Аполлоне, жившем в Скиту, рассказывали следующее: он был грубый пастух; находясь в поле, увидал жену свою, которая была беременна, и по внушению диавола сказал: «Хочу видеть, как лежит младенец во чреве ее». Расторгнув ее, он увидел младенца. Но тотчас же совесть стала мучить его: в сокрушении пришел он в Скит и рассказал отцам о своем деле. Тут услышал он, что отцы поют: Дние лет наших, в нихже седмьдесят лет, аще же в силах, осмьдесят лет, и множае их труд и болезнь (Пс. 89, 10). «Мне сорок лет, – сказал он, – и я ни разу не молился; а теперь, если проживу другие сорок лет, непрестанно буду молиться Богу, да отпустит мне грех мой». И он не занимался никаким рукоделием, но всегда молился, говоря: «Аз яко человек согреших, Ты же яко Бог помилуй меня». В сей молитве проводил день и ночь. С ним жил один брат и слышал, как он говорил: «Тяжко я оскорбил Тебя, Господи, но прости мне, чтобы я хотя несколько успокоился». Он получил уверение, что Бог простил ему все грехи его и даже убийство жены. Но о младенце ничего не было открыто. Один из старцев сказал ему: «Бог простил тебе и убиение младенца, но Он оставляет тебя в томлении, ибо это полезно душе твоей».

Авва Павел Простой, ученик святого Антония, рассказывал отцам о следующем событии: однажды пришел он в монастырь для посещения и ради пользы братии; после обыкновенных взаимных приветствий они пошли в святую Божию церковь для совершения обычной службы. Блаженный Павел внимательно смотрел на каждого входящего в церковь, с каким кто расположением души приходил к службе. Ибо он имел такую благодать, данную ему от Господа, что в каждом видел, какова душа его, как мы друг у друга видим лица. Все входили со светлым взором и веселым лицом; с каждым шел Ангел, радуясь о нем. Но увидал он одного брата мрачным, все тело у него было черно; с обеих сторон держали его демоны и влекли за собой, надевая намордник на лицо его; а святой Ангел шел поодаль с печальным и поникшим взором. Павел прослезился и, сидя у церкви, ударял себя в грудь и горько оплакивал того, кого он видел в таком жалком состоянии. Братия, увидев такую необычайную и внезапную перемену в старце, его скорбь и слезы, убеждали его сказать, отчего он плачет, думали, не плачет ли он, заметив в них какой-нибудь порок общий. Упрашивали его идти с ними к службе, но Павел, отвергнув их, молча сидел вне церкви и горько плакал о том, кого он видел в таком жалком состоянии. Спустя немного, когда кончилось служение и все выходили, Павел опять внимательно смотрел на каждого, желая узнать, в каком состоянии выходят из церкви. И вот видит, выходит из церкви брат, который прежде был мрачен и имел все тело черное; теперь лицо его светло, тело бело, демоны идут за ним издали, а святой Ангел идет рядом с ним и светло радуется о нем. Павел воспрянул от радости и, благословляя Бога, взывал: «О неизреченное Божие человеколюбие и благость!». Он побежал, стал на высокой лестнице и громким голосом восклицал: «Приидите и видите дела Божия (Пс. 45, 9), как они страшны и сильны. Приидите и видите Того, Иже всем человеком хощет спастися и в разум истины приити (1 Тим. 2, 4). Приидите, поклонимся и припадем Ему (Пс. 94, 6) и скажем: “Ты один можешь отпускать грехи!”». Братия с поспешностью сбежались, желая слышать, что говорит Павел. И когда собрались все, Павел рассказал, что открыто было ему при входе в церковь и что после того. Он просил брата открыть причину, почему Бог внезапно благоволил сделать с ним такую перемену. Изобличенный Павлом, брат откровенно пред всеми исповедал дела свои. «Я, – говорил он, – человек грешный, с давнего времени и доселе предавался блудодеянию. Войдя ныне в святую Божию церковь, услышал я слова святого пророка Исаии, или, лучше, слова Самого Бога, говорящего чрез Пророка: Измыйтеся, и чисти будите, отимите лукавства от душ ваших пред очима Моима… научитеся добро творити… и аще будут греси ваши яко багряное, яко снег убелю… и аще хощете и послушаете Мене, благая земли снесте (Ис. 1, 16–19). Я блудник, – продолжал он, – пораженный до глубины души словами Пророка, сокрушаясь в сердце, сказал Богу: “О Боже! Пришедый в мир грешники спасти (1 Тим. 1, 15), исполни и на мне, грешном и недостойном, то, что Ты обещал ныне чрез Пророка Твоего. Вот отныне даю Тебе слово, что впредь не буду делать греха сего, отвергая всякое беззаконие, буду отныне служить Тебе с чистой совестью! Ныне, Владыко, от сего часа приими меня, кающегося Тебе и обещающего удаляться от всякого греха!”. С такими обетами, – говорил брат, – вышел я из церкви, положив в душе своей не делать более ничего худого пред Богом».

Об авве Иоанне рассказывали: у одной юной девицы умерли родители, и осталась она сиротой. Имя ей Паисия. Вздумала она в доме своем сделать странноприимницу для отцов Скита. Она жила так немало времени, принимала отцов и служила им. Со временем истощилось ее имущество, и она начала нуждаться. Сблизились с ней развратные люди и совратили ее с доброго пути, и после того она стала жить так худо, что дошла до блудодейства. Отцы услышали об этом и очень опечалились. Призвали они авву Иоанна Колова и говорят ему: «Мы слышали о той сестре, что она живет худо. Когда могла, она оказывала нам любовь свою, а теперь мы окажем ей свою любовь и поможем ей. Потрудись сходить к ней и по мудрости, дарованной тебе от Бога, устрой ее состояние». Авва Иоанн пошел к ней и говорит старухе придвернице: «Скажи обо мне своей госпоже». Старуха отказывала ему, говоря: «Вы прежде объедали ее, а теперь она уже бедна». Авва Иоанн отвечал ей: «Скажи госпоже: я много могу помочь ей». Слуги ее, насмехаясь над старцем, спрашивали его: «А что ты можешь дать ей, домогаясь так видеться с ней?». Старец отвечал: «Зачем вам знать, что я хочу дать ей?». Старуха пошла и сказала о старце госпоже своей. Девица сказала ей: «Сии монахи всегда ходят около Красного моря и находят жемчужины». Потом, нарядившись, сказала придвернице: «Впусти ко мне старца». Когда старец вошел, девица, приняв его, села на ложе. Авва Иоанн, приблизясь, сел подле нее и, внимательно смотря ей в лицо, сказал: «Что худого нашла ты в Иисусе, что дошла до такого состояния?». Девица, услышав это, вся побледнела. Авва Иоанн, преклонив свою голову, начал сильно плакать. Девица говорит ему: «Что ты плачешь, авва?». Старец поднял голову, а потом опять наклонился и, рыдая, говорит ей: «Вижу, что сатана играет лицом твоим; как же мне не плакать?».

Услышав это, девица говорит ему: «Есть ли, авва, для меня покаяние?». – «Есть», – отвечал он. – «Веди же меня, куда ты хочешь», – сказала девица. – «Пойдем», – отвечал старец. Она встала, чтобы следовать за ним. Авва Иоанн удивился, заметив, что девица не сделала никакого распоряжения и даже ни слова не сказала о своем доме. Когда пришли они в пустыню, наступил вечер. Авва сделал небольшое возглавие из песка для девицы и, перекрестив оное, говорит ей: «Усни здесь». В малом расстоянии от нее и для себя сделал такое же возглавие и, окончив молитвы свои, уснул. Проснувшись в полночь, он видит светлый путь, простиравшийся с неба до самой девицы, и видит Ангелов Божиих, которые возносили душу ее. Встав, подошел к девице и толкнул ее. Когда узнал, что она умерла, повергся лицом на землю и молил Бога. И был ему глас, что один час покаяния ее принят лучше покаяния многих, долго кающихся, но не показывающих такой горячности в покаянии.

Сказывали, что келия аввы Арсения отстояла от общежития на тридцать две мили. Он редко выходил из нее, потому что другие прислуживали ему. Когда же Скит был опустошен, он вышел из келии и со слезами сказал: «Мир погубил Рим, а монахи погубили Скит».

Блаженной памяти Афанасий, архиепископ Александрийский, просил авву Памво из пустыни прийти в Александрию. Авва, придя в город, увидел там актрису и заплакал. Бывшие с ним спросили его, отчего он заплакал. Старец отвечал: «Две вещи тронули меня: во-первых, погибель этой женщины, а во-вторых, то, что я не имею столько ревности делать угодное Богу, сколько имеет эта женщина, чтобы угождать развратным людям».

Отцы сказывали однажды: когда братия ели на вечери любви, один брат рассмеялся за столом. Авва Иоанн, увидев его, заплакал и сказал: «Что это у брата на сердце, что он рассмеялся, когда ему надлежало бы лучше плакать, потому что ест милостыню».

Рассказывали об авве Памво, что никогда не было улыбки на лице его. В один день демоны, желая рассмешить его, привязали к дереву перо и несли его с большим шумом и восклицаниями. Видя их, авва Памво рассмеялся.

Демоны начали торжествовать, крича: «Э! Э! Памво засмеялся!». «Не смеялся, – отвечал он им, – а осмеял ваше бессилие: столько вас и вы несете одно перо».

Авва Нистерой Великий говорил: «Христианину должен быть чужд смех».