Текст книги "Разъяснение воскресных и праздничных Евангельских чтений"

Третья Неделя по Пятидесятнице

Сказал Господь:

Светильник для тела есть око. Итак, если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло; если же око твое будет худо, то все тело твое будет темно. Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма?

Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне[2]2
  Богатству.


[Закрыть].

Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи, и тело одежды? Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их? Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту хотя на один локоть? И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут: ни трудятся, ни прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них; если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, кольми паче вас, маловеры! Итак не заботьтесь и не говорите: что нам есть? Или что пить? или во что одеться? потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам (Мф. 6, 22–33).

Предлагаемый отрывок гл. 6 от Матфея есть извлечение из единого целого – Нагорной проповеди (Мф., гл. 5–7), обнимающей в совершенном построении своем совокупность нравственных условий, необходимых для достижения Царства Небесного, начертывающей образ и путь к совершенству. Галилейское служение Господа Иисуса Христа, после того как Он оставил Назарет ради «пределов Завулоновых и Неффалимовых» (Мф. 4, 13–17), посвящено благовестию о Царстве. Оно является темой всех поучений Христовых этого периода. Царство Небесное, спасение, жизнь вечная, освобождение от греха и страстей, все это – понятия равнозначащие. В дальнейшем Дух Святый откроет избранным ту тайну, что путь к Царству, истина о нем, жизнь в нем, слиты воедино и даются верующим через единение со Христом, ибо Он есть Путь, Истина и Жизнь (Ин. 14, 6). В нагорной проповеди Учитель дает обетование «блаженств», имеющих исполнение в грядущем Царстве, предупреждая о трудностях, лежащих на пути к достижению сокровищ Царства. Взыскующие сокровищ небесных прежде всего должны оставить стремление к стяжанию сокровищ земных. Причем, «по состоянию духа и расположению сердца, а не по объему земных благ, находящихся в обладании каждого, надо судить о бедности и богатстве» скажет Иоанн Златоуст. Бедность сама по себе еще не добродетель. Бремя бедности может быть весьма тяжким для души, порождая в ней зависть, злобу, отчаяние. Как нужда, как страдание, она вызывает сострадание. Нищета других должна быть облегчаема и нельзя быть к ней безучастным. Однако бедняк «с завистливыми глазами» не ближе богачей к Царству Небесному» (см. стр. 167). «Истинный богач не тот, кто много имеет, а тот, кто ни в чем не имеет нужды» (Иоанн Златоуст). Только во Христе Иисусе бедность становится «бременем легким» и спасительным, переносимым с благодатной помощью Того, Кто Сам был и жил среди бедняков. «Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (ст. 21). Не одно богатство, учат отцы, а всякая страсть может сделаться «сокровищем» человека, с которым он не хочет или не может расстаться. Тогда оно «заслоняет Бога», отдаляет от Царства человека, одержимого страстьми. Рабы земных сокровищ служат другому господину – Маммоне (финикийский бог богатств и изобилия). «Маммона, как широко толкует блаженный Феофилакт, – всякая неправда, неправда же – диавол». «Маммона велит похищать чужое, а Бог повелевает отдавать и свое» (Иоанн Златоуст). Вредна всякая излишняя заботливость, и даже о самых необходимых вещах. Страх ожидания лишений и бедствий в будущем, тяжесть постоянной заботы, делают душу человека «неблагонадежной для спасения» и суть признаки недоверия к Богу, маловерия. Старания обеспечить будущее, покой в старости, в конечном счете безрассудны и тщетны. Нельзя прибавить себе росту, хотя бы на один «локоть» (ст. 27). Локоть – мера длины; однако некоторые хотят понять это как невозможность продлить жизнь хоть на мгновение, когда приходит смерть (см. Лк. 12, 16–21). Полное освобождение от всех гнетущих забот и печалей, в радикальном решении отцов аскетов, приходит лишь по действительном отвержении мира и «прилеплении Богови». «Аще кто мир возненавидел, тот избежал всякия печали» (Иоанн Лествичник). Однако сам подвиг «уклонения от мира» длительно болезненный, и потому «уклонность от мира есть любительница и делательница непрестающего плача» (Лествица, степ. 36-я). В данном отрывке легче было бы прямо перейти от ст. 21 к ст. 24-му. Стихи 22–23 являются как бы некоей вставкой. Их не трудно, однако, связать с контекстом. Стих 21 говорит о том, что жизненные цели определяются устремлениями сердца человека. Эта устремленность и, значит, выбор цели зависит от состояния «ока» – глаза человеческого. «Что значит глаз для тела, то самое и ум для души», поясняет Иоанн Златоуст. Ведение, знание, часто сравнивают со светом, и потому ум – с глазом, воспринимающим этот свет. Если око «просто», чисто и здорово, то эта ясность зрения приносит пользу всему человеку, правильно «ведет» его. «Око просто» видит все вещи прямо, неискаженно и, можно сказать, благожелательно. Тогда как глаза «поврежденные» всегда недоверчивы, подозрительны, зорки на зло, слепы на добро. Конечно, свет вещественный здесь есть образ света духовного. Древние толкователи в образе светильника видели учение Христово (иногда Самого Христа). В аналогичном месте Евангелия от Луки (11, 34–36) ясна связь Светильника-Христа и светильника-ока человеческого. Человеку для видения и истинного ведения необходимо единство сих «двух светов». Когда внутреннее око человека здорово, он расположен к восприятию «Света, пришедшего в мир» (Ин. 1, 9; 12, 46). Евангелие от Луки показывает, что причиной фарисейского ослепления является поврежденность их зрения – внутреннее их противление, недоброжелательное расположение сердец, что и приводит их к полной слепоте. Свет, которым они гордятся, есть тьма (Рим. 2, 19). Из контекста Матфея ясно другое: если сердце, ум и чувство привязаны только к земным вещам, это – тьма, слепота. Слова ст. 23 «то какова же тьма?» скорее надо понять не как призыв к противопоставлению или сравнению, а как усиливающее восклицание: и какая тьма! Но можно воспринять это как побуждение исследовать себя, как приглашение самоупоенным своей просвещенностью усомниться в своем лже-свете и обратиться к тому, что они считают тьмой. Надо услышать в этом не только призыв к «сидящим во тьме», но и предупреждение «сынам света»: «вы были некогда тьма, а теперь – свет в Господе: поступайте как чада света» (Ефес. 5, 8).

Четвертая Неделя по Пятидесятнице

Когда вшел Иисус в Капернаум, к Нему подошел сотник и просил Его: Господи! слуга мой лежит дома в расслаблении и жестоко страдает. Иисус говорит ему: Я приду и исцелю его. Сотник же, отвечая, сказал: Господи! я недостоин, чтобы Ты вошел под кров мой, но скажи только слово; и выздоровеет слуга мой; ибо я и подвластный человек, но, имея у себя в подчинении воинов, говорю одному: пойди, и идет; и другому; приди, и приходит; и слуге моему: сделай то, и делает. Услышав сие, Иисус удивился и сказал идущим за Ним: истинно говорю вам, и в Израиле не нашел Я такой веры. Говорю же вам, что многие придут с востока и запада и возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом в Царстве Небесном; а сыны царства извержены будут во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов. И сказал Иисус сотнику: иди, и, как ты веровал, да будет тебе. И выздоровел слуга его в тот час (Мф. 8, 5-13).

Исцеление слуги Капернаумского сотника в Евангелиях Матфея (гл. 8) и Луки (гл. 7) занимает то же место: оно помещено после Нагорной проповеди, когда Господь Иисус Христос, сойдя с горы, (Мф. 8, 1), вошел в Капернаум (Мф. 8, 5). Но описан этот случай двумя евангелистами по-разному. У Матфея Учитель беседует с подошедшим к Нему сотником, тогда как у Луки просьбу сотника передают иудейские старейшины. В объяснении этого разночтения современные толкователи не ушли дальше св. Иоанна Златоуста, который допускал, что Матфей (вообще более краткий и схематичный), сокращая, не упоминает о посланных и передает слова сотника, как сказанные им самим непосредственно. Обычно полагают, что центурион находился на службе у четвертовластника (тетрарха) Ирода Антипы, правителя Галилеи и Иереи (которого евангелист Матфей, гл. 14, говоря о смерти Иоанна Крестителя, называет просто Иродом). Судя по замечанию Луки (7, 5) – «он любит народ наш и построил нам синагогу» – надо думать, что сотник, не будучи обращенным в иудейство прозелитом, был из числа так называемых «боящихся Бога», то есть из тех язычников, которые восприняли принципы иудейского монотеизма и некоторые из предписаний Торы. О добром сердце сотника свидетельствует упоминание (Лк. 7, 2) о том, что своим слугой сотник дорожил, а также сам факт беспокойства и заботы о жизни и здоровье его раба. О смиренном расположении сердца центуриона можно судить уже по самому факту обращения его к иудейским старейшинам (наверное, не фарисеям или книжникам) для посредничества. Несмотря на то, что сотник, не занимая высокого положения, все же был из числа лиц начальствующих, он не смеет пригласить учителя в свой дом. Возможно, он знал о мнении ревнителей фарисеев, считавших язычника гоя «хуже чем животным и недостойным жалости», и опасался, что Учитель возгнушается войти в его «нечистый» дом. Как бы то ни было, у язычника центуриона настолько велико было почитание нового иудейского Равви, о даре исцелений Которого он был уже наслышан, что он произносит слова глубочайшего смирения – «несмь достоин да под кров мой внидеши»… «О гласа блаженного, научающего всех приступающих к причащению Божественных Тайн». Уже столько веков и столько уст, каждый день причащающихся св. Тела и Крови Христовых, повторяют эти слова. Впервые их произнесший предварил эти слова привычным обращением – «Господин» – словом вежливости. Он не мог еще знать, Кого он именует Господом. Отверзающие ныне «двери уст своих» для Господа знают, Кто в них входит. И если даже не привычно-безучастными или, как часто, горделивыми, устами повторяются эти слова сотника, а подлинно смиренными, – можно ли удивляться теперь этому смирению? Смирению же сотника «Иисус удивился» (только один еще раз удивился Он – неверию жителей Назарета). Что здесь достойно удивления? То, что «и во Израиле Господь не нашел такой веры» (ст. 10)? Но вера сотника «по содержанию» проста. Она – в непоколебимом убеждении, что достаточно одного слова Чудного Целителя для исцеления болящего. Рожденная из страдания, из жажды исцеления, такая вера могла быть и была и у других, «одержимых различными болезнями», которых исцелял Иисус (Мф. 4, 24). Иудеи могли бы вспомнить и слова псалмопевца: «послал Слово Свое и исцелил их, и избавил их от могил их» (Пс. 106, 20). Как ни исключительна для римского центуриона любовь и сострадание к рабу, как ни сильна его вера в дар исцеления еврейского Пророка, не это, вернее не только это вызывает изумление Господа. «Поистине, вера спасающая неразлучна со смирением», говорит Иоанн Златоуст. В этом соединении – красота веры и души сотника, здесь причина Господня удивления. «В то время, когда сотник считал себя недостойным принять Господа в свой дом, он был достойнейшим, потому что Иисус Христос вошел не под кров его дома, но в самое сердце его» (блж. Августин). Для того, чтобы вселился Христос «под кров души твоея», приготовь себя: «соделай себя ничем», скажут подвизавшиеся. Нет вернее пути к единению с Ним, как путь святого смирения. Но нет ничего и труднее его. Ибо смирение, которое себя сознает и видит, уже не смирение. Смирение состоит «во всегдашнем забвении своих добродетелей», оно есть «безъимянное души дарование, бездна собственного уничижения, божественное покрывало, не позволяющее нам смотреть на свои добродетели, и если, – заключает опытнейший наставник Иоанн Лествичник, – гордость некоторых из ангелов претворила их в бесов, то поистине смирение из бесов ангелами соделать может». Исцеление слуги Капернаумского сотника, как и другие случаи евангельских чудотворений (см. с. 118, 137), должно было побудить присутствовавших к размышлению о сверхъестественном даре Чудотворца, о тайне посланничества и личности Его. Надо отметить связанное с этим исцелением первое (у Мф.) прямое предостережение Иудеям о том, что происхождение их от семени Авраама не обеспечивает им обязательного места в грядущем Царстве (ст. 11, 12). Не раз потом Учитель противопоставит живое состояние душ язычников окамененности Израиля. Господь Иисус Христос знал, что за «оплотом Господнего виноградника» (Мф. 21, 33–42) другие народы ожидали благовестил Наследника… И сколько раз, скорбя о фарисейской узости и ожесточенности, Он обращал Свой мысленный взор к «языкам», зная, что «если бы в Тире и Сидоне явлены были силы, явленные во Израиле, то давно бы они во вретище и пепле покаялись» (Мф. 11, 21). Но Он был послан «к погибшим овцам дома Израилева» (Мф. 10, 6) и проповедь (прощения грехов во всех народах) должна была начаться от Иерусалима (Лк. 24, 47). Свободно выполняя волю Отца («никто не отнимает жизни у Меня», Ин. 10, 18), Сын Человеческий идет по предназначенному (Лк. 22, 22) к тому, чему надлежит быть (Мк. 9, 12). Все исцеления и чудеса, явленные Им в земном прохождении Своем, лишь знаки, указующие на неизмеримо большее, имеющее совершиться. Когда Он, ходя по Галилее, исцелял «всякую болезнь и всякую немощь в людях» (Мф. 4, 23), Он возвращал лишь временное здравие в тленные тела. Эти исцеления лишь предварительные удары, наносимые тлению, лишь «начатки» того «Христова врачевства», которым окончательно изгоняется тление и побеждается смерть. Сила этого врачевства – всепобеждающая Сила Крестная… «Христово врачевство видя отверсто и от сего Адаму источающе здравие, пострадав уязвися диавол, яко беды приемля рыдание, и своим другом возопи: что сотворю Сыну Мариину? Убивает мя Вифлеемлянин, Иже везде сый и вся исполняяй». (Икос Канона молебного на исход души).

Пятая Неделя по Пятидесятнице

Когда Иисус прибыл на другой берег в страну Гергесинскую, Его встретили два бесноватые, вышедшие из гробов[3]3
  Из пещер, где погребали.


[Закрыть], весьма свирепые, так что никто не смел проходить тем путем. И вот, они закричали: что Тебе до нас, Иисус, Сын Божий? пришел Ты сюда прежде времени мучить нас. Вдали же от них паслось большое стадо свиней. И бесы просили Его: если выгонишь нас, то пошли нас в стадо свиней. И Он сказал им: идите. И они, выйдя, пошли в стадо свиное. И вот, все стадо свиней бросилось с крутизны в море и погибло в воде. Пастухи же побежали и, придя в город, рассказали обо всем, и о том, что было с бесноватыми. И вот, весь город вышел навстречу Иисусу; и, увидев Его, просили, чтобы Он отошел от пределов их (Мф. 8, 28–34).

См. разъяснение на 23-ю Неделю по Пятидесятнице.

Шестая Неделя по Пятидесятнице

В то время Иисус, войдя в лодку, переправился обратно и прибыл в Свой город.

И вот, принесли к Нему расслабленного, положенного на постели. И, видя Иисус веру их, сказал расслабленному: дерзай, чадо! прощаются тебе грехи твои. При сем некоторые из книжников сказали сами в себе: Он богохульствует. Иисус же, видя помышления их, сказал: для чего вы мыслите худое в сердцах ваших? ибо что легче сказать: прощаются тебе грехи, или сказать: встань и ходи? Но чтобы вы знали, что Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи, – тогда говорит расслабленному: встань, возьми постель твою, и иди в дом твой. И он встал, взял постель свою и пошел в дом свой. Народ же, видев это, удивился и прославил Бога, давшего такую власть человекам (Мф. 9, 1–8).

См. разъяснение на 2-ую Неделю Великого Поста.

Седьмая Неделя по Пятидесятнице

Когда Иисус шел оттуда, за Ним следовали двое слепых и кричали: помилуй нас, Иисус, сын Давидов! Когда же Он пришел в дом, слепые приступили к Нему. И говорит им Иисус: веруете ли, что Я могу это сделать? Они говорят Ему: ей, Господи! Тогда Он коснулся глаз их и сказал: по вере вашей да будет вам. И открылись глаза их; и Иисус строго сказал им: смотрите, чтобы никто не узнал. А они, выйдя, разгласили о Нем по всей земле той.

Когда же те выходили, то привели к Нему человека немого бесноватого. И когда бес был изгнан, немой стал говорить. И народ, удивляясь, говорил: никогда не бывало такого явления в Израиле. А фарисеи говорили: Он изгоняет бесов силою князя бесовского.

И ходил Иисус по всем городам и селениям, уча в синагогах их, проповедуя Евангелие Царствия и исцеляя всякую болезнь и всякую немощь в людях (Мф. 9, 27–35).

Краткий рассказ об исцелении двух слепых в Капернауме свойственен только Матфею. Несмотря на сближающие и совпадающие черты этого исцеления с чудом прозрения иерихонского слепца (одного у Мк. 10, 46 и Лк. 18, 35 и двух у Мф. 20, 30 (см. с. 169)), большинство исследователей евангельских текстов не считают возможным свести их к одному случаю. Встреча Господа Иисуса Христа с двумя слепыми происходит по выходе Его из дома начальника (архисинагога Иаира, см. Мк. 5, 22, Лк. 8, 41) после воскрешения дочери последнего. Слух об этом чуде стремительно разносится среди народа (Мф. 9, 26) и двое слепцов одни из первых узнают о нем. Они преисполняются надежды на возможность своего исцеления. Слепцы поражены совершенным чудом и у них рождается убеждение, вера, что Сей Чудотворец – Кто-то великий, быть может Мессия. Наименование Сын Давидов было более других имен Мессии известным и распространенным, как наиболее выражавшее надежду на восстановление Израиля, на исполнение древних пророчеств. Хотя этим почетным и возвеличивающим именем пророки иногда называли и некоторых царей. Господь Иисус Христос как будто безучастен к крикам слепых. «Убегая людской славы» (Иоанн Златоуст) и, вероятно, не желая раньше времени поощрять наименование Себя Сыном Давидовым, не останавливаясь, Он проходит мимо их и входит в дом. Там Господь задает слепцам, последовавшим за Ним, вопрос: веруете ли, что Я могу это сделать? С большой ясностью здесь выражена необходимость веры, как предусловие чуда исцеления. И отсюда становится более понятным, что Господь Иисус Христос среди жителей Назарета «не мог совершить никакого чуда» (Мк. 6, 5) по неверию их (Мф. 13, 58). Затем Он касается глаз слепцов и говорит: по вере вашей да будет вам (ст. 29). «И этими словами, – говорит Иоанн Златоуст, – Он укрепляет веру их и показывает, что они сами участвовали в своем исцелении». (См. с. 137). Строгое запрещение слепцам разглашать о случившемся как раз характерно для капернаумского исцеления, для Галилейского периода служения. Иерихонскому слепому Господь Иисус Христос не ставит никаких запретов. Тот идет за Ним «славя Бога», и весь народ воздает хвалу Богу (Лк. 18, 43). Ибо из Иерихона Господь Иисус Христос «восходит в Иерусалим», куда Он вступит впервые «не крыяся», торжественно, как Царь и Мессия. Чудесами милосердия – исцелениями Господь Иисус Христос указует также на тайну Своего посланничества. Являя Себя просветителем очей телесных, Он хочет через то возвести мысли Своих учеников и последователей к Своей миссии Спасителя душ и Просветителя очей сердечных. Он хочет через то привести их и к дальнейшему познанию Себя как Света истинного, Который «в мире бе и мир Тем бысть» (Ии. 1, 10). Священное Писание часто говорит о духовных слепцах, не могущих или отказывающихся открыть очи для восприятия света Божественных истин (напр. Ис. 43, 8; 2 Кор. 4, 4); о любви как свете и нелюбви как тьме (1 Ии. 2, 11; Ин. 3, 19–20); о неверии как о слепоте (2 Кор. 3, 14); о слепых вождях слепых (Мф. 15, 14; Лк. 6, 39, Рим. 2, 19). Можно идти и дальше и усмотреть смысл «чудес прозрения» в том, чтобы напомнить или открыть уже первым из уверовавших, что род человеческий, ослепленный от начала существования мира грехом Прародителей, просвещается пришествием Нового Адама. Дух-соблазнитель нашептал Прародителям о безграничных возможностях «автономного знания». Отвергнувши полноту познания чрез единение с Богом в любви и свете истины, помрачается разумом прельщенный Адам. Через вкушение с древа познания ему открывается новый вид мертвого знания о «материальном» и закрывается познание живительное, духовное. Но в Предвечном Совете Божием уже установлен план спасения. К «седящему во тьме и сени смертной» человечеству с небес снисходит Просветитель, дабы «прежний паки восставити образ». «Посему сказано: встань спящий и воскресни из мертвых, и осветит тебя Христос» (Еф. 5, 14). Священное Писание изобилует выражениями, говорящими о свете, о благодатном просвещении и озарении, и как вершину откровения сын громов Иоанн открывает: Бог есть свет. Известно то основное значение, какое имеет свет в опыте, а следовательно и в богословии, святых восточных Отцов. Православное Предание не отграничивает личный опыт причастия и прозрения божественных тайн от учения Церкви, выражающей те же неисследимые до конца тайны и откровенные истины. Личный (мистический) опыт проверяется истинами, хранимыми Церковью, а последние всегда выражают в общей форме то, что может быть испытано в личных благодатных озарениях. «Мы не говорим о вещах, которых мы не знаем, скажет св. Симеон Новый Богослов, но свидетельствуем о том, что нам известно. Ибо свет во тьме светит, и во дни и в нощи, в наших сердцах и в душах наших. Он нас просвещает, этот свет неизменный, незаходимый… Свет этот… говорит, действует, живет, животворит и делает светоносными тех, кого он просвещает… Бог есть свет и те, которых Он со-делывает достойными Его узреть, видят Его как свет». Однако «Бог называется светом не по существу, а по энергии», уточняет св. Григорий Палама. Здесь мы не можем касаться этой «тайны восьмого дня», вопроса о «несозданном свете», видения его теми, которые удостоены были, еще не вкусивши смерти, увидеть «Царствие Божие, пришедшее в силе» (Мк. 9, 1), начиная с трех апостолов на горе Фаворской и через века идущую цепь великих свидетелей световидцев. Исцеление от слепоты, истинное просвещение и есть «вселение света» или единение со светом, с Богом – обожение, как конечная, за пределы этого мира выходящая цель человека и человечества. «Вы были некогда тьма, а теперь – свет в Господе; поступайте как чада света» (Еф. 5, 8). Путь к просвещению, путь богопознания, «прикосновения к Богу», есть путь деятельного аскетического восхождения. «Восходя… преобразуюсь, прихожу в благоустройство, из одного человека делаюсь другим, изменяюсь божественными изменениями» (св. Григорий Богослов). Но и на высотах подвига восхождения и созерцания открывается, конечно, не «Бог в Себе», а нисходящие от Бога «озарения», «нисходящие действия Его» (св. Василий Великий) – сияние Света… «А представлять себя знающим, что есть Бог – есть повреждение ума» (св. Григорий Богослов).