Текст книги "Разъяснение воскресных и праздничных Евангельских чтений"

Восьмая Неделя по Пятидесятнице

Выйдя, Иисус увидел множество людей и сжалился над ними, и исцелил больных их. Когда же настал вечер, приступили к Нему ученики Его и сказали: место здесь пустынное и время уже позднее; отпусти народ, чтобы они пошли в селения и купили себе пищи. Но Иисус сказал им: не нужно им идти, вы дайте им есть. Они же говорят Ему: у нас здесь только пять хлебов и две рыбы. Он сказал: принесите их Мне сюда. И велел народу возлечь на траву и, взяв пять хлебов и две рыбы, воззрел на небо, благословил и, преломив, дал хлебы ученикам, а ученики народу. И ели все и насытились; и набрали оставшихся кусков двенадцать коробов полных; а евших было около пяти тысяч человек, кроме женщин и детей.

И тотчас понудил Иисус учеников Своих войти в лодку и отправиться прежде Его на другую сторону, пока Он отпустит народ (Мф. 14, 14–22).

Описание четырех евангелистов (Мф. 14, 13; Мк. 6, 30; Лк. 9, 10 и Ин. 6, 3) чуда насыщения пятью хлебами пяти тысяч человек мало в чем разнятся между собой. Событие это, если свести воедино четыре согласных текста, рисуется вкратце так: после возвращения апостолов с проповеди и получения через них известия о смерти Иоанна Крестителя, Господь Иисус Христос, взяв с Собой учеников, отправился из Капернаума на лодке в пустынное место около Вифсаиды-Юлии, дабы уединиться там. Отъезд Учителя не прошел незамеченным для народа, уже тогда в большом числе ходившего всюду за Ним. Угадав направление, которое взяла лодка, люди бросились туда «со всех городов» (Мк. 6, 33) идя по берегу и, по пути все возрастая в количестве, собрались в массе к тому же месту.

Господь Иисус Христос, увидя с горы это множество сошедшихся людей, «сжалился над ними, потому что они были как овцы, не имеющие пастыря», сошел к ним и «начал учить их много» (Мк. 6, 34), беседуя с ними все о том же – о Царствии Божием, и требовавших исцеления – исцелял (Лк. 9, 11). Словесные овцы Израильского народа, оставленные без призора и пищи теми, которым надлежало их вести и пасти, притекли со всех сторон, чтобы слушать и вверить себя этому новому необыкновенному Пастырю, учившему и говорившему так, как «никогда еще человек не говорил» (Ин. 7, 46). «День уже начал склоняться к вечеру», а Наставник все пребывал с народом, неистощимый в назиданиях мудрости и любви. Наконец, прерывая Учителя, Филипп, от имени двенадцати, обратился с просьбой отпустить народ, дабы люди могли пойти купить себе пищи, так как «время уже позднее, а место пустынное». Ответ Господа неожиданен: вы дайте им есть… Но и двухсот динариев не хватит, чтобы купить хлеба на всех, – выразит общее удивление Филипп. Андрей же, брат Симона, на дальнейший вопрос Учителя – сколько у вас хлебов, справившись, отвечает, что у оного мальчика-продавца есть пять хлебов и две рыбы. Тогда-то, постепенно и «естественно», происходит нечто странное и сверхъестественное: «Иисус сказал: велите им возлечь… и… взяв хлебы и воздав благодарение, роздал ученикам, а ученики – возлежащим… сколько кто хотел» (Ин. 6, 10–11). И когда все насытились, собрали остатки хлеба, «чтобы ничего не пропало», и остатков оказалось больше, чем начатков – 12 коробов. (Так – любовь, отдавая себя, изливаясь на других, никогда не истощается, а, богатея, умножается). Так, на глазах у всех, происходит это, записанное всеми евангелистами, непостижимое, «немыслимое» событие. Его нельзя замолчать, обойти, исключить из Евангелия, не отрицая самого Евангелия. Иссушенный анализами безверный разум «свободных» исследователей Евангелия принимает как вызов себе свидетельства о чудесной трапезе, и потому давно изощряется в истолкованиях ее, для него приемлемых и не покушающихся на суверенность законов ума, умом же установленных. Ищут, какой естественный, «допустимый» факт скрывается за этим сверхъестественным событием. Говорят о гипнотическом внушении, о массовой галлюцинации, о заразительном добром примере раздачи учениками пяти хлебов, побудившем и других поделиться своими запасами. Допускают даже необыкновенное «увеличение питательности» пяти хлебов.

Другие говорят еще о создании ранним апостольским преданием мифа по типу библейской манны или чудес пророка Илии (3 Цар. 17, 8) или пророка Елисея (4 Цар. 4, 42). Наконец, самые тонкие спиритуалисты хотели бы видеть в описаниях чудесного насыщения, не только у «метафизического» апостола Иоанна, но и у трех синоптиков, – «чистый символизм», словом – все что угодно, но только не исторический факт. Что евангелисты, описывая чудесное умножение хлебов, видели его символическую многозначительность – не подлежит сомнению. И в то же время, происшедшее утверждается ими во всей силе реального исторического факта. Цель этого многознаменательного чуда, конечно, не в утолении физического голода народа. Перед выходом Своим на служение, в пустыне, в единоборстве с духом искусителем (Мф. 4, 1) Господь Иисус Христос отверг искушение хлебами, то есть все способы привлечения к Себе человечества через чудесное или гениальное социальное устроение его земного благополучия, отверг все соблазны земного рая, всесытого земного царства. Умножение хлебов – предметный урок для учеников и народа; откровение через акт, научение через действие. Рыбаки апостолы и галилейский народ, следовавший за Господом Иисусом Христом, были мало подготовлены восприятию вести о Царстве не от мира сего, то есть истин духовных, без облечения их в образную, приточную форму, или без их «воплощения», без чувственных доказательств (ср. Касание апостола Фомы) – без видимых знаков, помогающих постижению невидимого. Умножение хлебов есть откровение о неоскудеваемых божественных богатствах, о неиссякающем источнике божественной любви. Чудо с хлебами, чудо умножающейся «материи», не есть новотворение, и в этом смысле оно меньше (если к божественному действию применимо это – «меньше») чуда творения из ничего. Но в нем показана всем, явлена сила, преодолевающая законы этого бытия, и тем дано предвосхищение бытия будущего, свободного от этих законов, будущего преображенного мира – Царства Небесного. На другой же день, в Капернауме, Господь Иисус Христос в беседе о хлебе животном дает раскрытие той «темы», что задана в знамении насыщения пятью хлебами. В свете 6-й главы Евангелия Иоанна, чудесная трапеза в окрестностях Тивериады есть прообраз и обещание Тайной Вечери, то есть Евхаристии, как таинства и тайны будущего века. Апостол Иоанн, как и все другие евангелисты, отмечает при совершении чуда действия и жесты Господа Иисуса Христа, ставшие впоследствии сакраментально-евхаристическими: взял хлебы, воззрел на небо (ср. «елеватис окулис»… римского канона), благословил, преломил и дал… (напр. Лк. 9, 16). Конечно, ни чудо умножения, ни беседа о хлебе жизни народом и учениками (ср. Ин. 6, 60) не были поняты так, как бы хотел Учитель. По слову одного толкователя, народ «вместо того, чтобы увидеть в хлебе знамение, в знамении увидел только хлеб», в чем и упрекал свидетелей чуда Господь Иисус Христос (Ин. 6, 26). И однако, если «всмотреться» только в хлеб, то и он станет символом, содержащим многое… хотя бы то, что хлебное зерно, истлевая в земле, порождает из себя иную, умноженную жизнь в виде колоса. Отдельные колосья собираются, зерна их перемалываются в муку, которая водой и огнем преобразуется в новое единство – хлеб. Сей хлеб – вещество этого мира – волей Господа Иисуса Христа, в таинстве Им установленном прелагается в прославленное Тело Его, становится «веществом» иного мира, «раздробляемым и не разделяемым, всегда ядомым и никогдаже иждиваемым» (слова на раздробление евхаристического Агнца). Хлебом жизни, сшедшим с небеси, называет Себя Сын Человеческий и Телом Своим – Хлеб евхаристический (и еще говорит Он о Себе: «Аз есмь Лоза, вы же рождие…» Отсюда связь других реальностей двойного значения: Виноградарь, виноградник, вино… см. Ин. гл. 15). Как раз «хлебное» изобилие, возможность умножения земных благ, было одним из знаков могущества мессианского… Поэтому пораженный и возбужденный явленным чудом умножения хлебов народ готов был провозгласить Господа Иисуса Христа Мессией: «прийти, нечаянно взять Его и сделать царем… Иисус же, узнав об этом, опять удалился на гору один» (Ин. 6, 15).

Девятая Неделя по Пятидесятнице

Тотчас понудил Иисус учеников Своих войти в лодку и отправиться прежде Его на другую сторону, пока Он отпустит народ. И, отпустив народ, Он взошел на гору помолиться наедине; и вечером оставался там один. А лодка была уже на средине моря, и ее било волнами, потому что ветер был противный. В четвертую же стражу ночи пошел к ним Иисус, идя по морю. И ученики, увидев Его идущего по морю, встревожились и говорили: это призрак; и от страха вскричали. Но Иисус тотчас заговорил с ними и сказал: ободритесь; это Я, не бойтесь. Петр сказал Ему в ответ: Господи! если это Ты, повели мне придти к Тебе по воде. Он же сказал: иди. И, выйдя из лодки, Петр пошел по воде, чтобы подойти к Иисусу, но, видя сильный ветер, испугался и, начав утопать, закричал: Господи! спаси меня. Иисус тотчас простер руку, поддержал его и говорит ему: маловерный! Зачем ты усомнился? И, когда вошли они в лодку, ветер утих. Бывшие же в лодке подошли, поклонились Ему и сказали: истинно Ты Сын Божий. И, переправившись, прибыли в землю Геннисаретскую (Мф. 14, 22–34).

Чудо хождения Господа Иисуса Христа по водам Тивериадского озера, хронологически следующее за чудом с хлебами, соединено и внутренней связью с ним. Описание его у Матфея идет в одной линии с повествованием Марка (6, 45), но дополняет его рассказом о случае с апостолом Петром. Евангелист Лука после чуда насыщения переходит к другому порядку событий и сходится с двумя первыми евангелистами лишь к исповеданию Петра. Евангелист Иоанн (6, 16–21) раскрывает причину той поспешности, с которой Господь Иисус Христос, по насыщении толпы, «тотчас понудил учеников Своих войти в лодку и отправиться… на другую сторону, пока Он отпустит народ» (Мф. 14, 22 и Мк. 6, 32). Народ, взволнованный совершенным Господом Иисусом Христом чудом, принимает его как проявление мессианского могущества и хочет провозгласить Господа царем, заставив Его чуть ли не насильно («прийти нечаянно взять Его», Ин. 6, 16) быть их вождем и земным владыкой. Ученики, которые тоже «не вразумились чудом над хлебами, потому что сердце их было окамененно» (Мк. 6, 52), легко могли бы дать увлечь себя в том же направлении. Тогда оказались бы тщетными затраченные усилия на воспитание учеников и подготовку их к благовестию о Царствии не от мира сего (см. с. 75). Недостаточно жаждать чудес, быть свидетелем их, недостаточно даже самому творить чудеса, чтобы войти в Царство Небесное: «многие скажут Мне в тот день: Господи, Господи, не от Твоего ли имени мы пророчествовали?.. и не Твоим ли именем многие чудеса творили? И тогда объявлю им: Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие» (Мф. 7, 22). Господь Иисус Христос для успокоения толпы почтет за лучшее удалиться от нее. И потому «Он взошел на гору помолиться наедине; и вечером оставался там один». Видел ли Господь Иисус Христос с горы лодку учеников и борьбу их с бурею, прозрел ли духовными очами их бедственное положение и смятение душ, но в четвертую стражу ночи (3 часа утра) Он поспешил соединиться с ними. Некоторым из дерзающих проникать в «психологию» Господа Иисуса Христа хочется красиво сказать, что Он даже не заметил, как берег кончился и Он идет по воде. Но это значило бы допустить в Господе Иисусе Христе возможность действий невольных, Им не сознанных. Не лучше ли оградить себя от подобных помышлений исповеданием догмата о двух природах во Христе и с трепетом остановиться пред тайной их взаимодействия. «Мои мысли – не ваши мысли; ни ваши пути – пути Мои, говорит Господь» (Ис. 55, 8). Мощию духа, преодолевающей косность тела и законы природы, обладали и многие из духоносных мужей. «Теряя вес» своего тела, приподнимались они от земли во время молитвы, ходили и по водам… К стяжавшим Дух не применимы мерки и границы одебелевшего плотского человека. Когда Тот, Кого апостолы принимают сначала за призрак, называет Себя и говорит: это Я, не бойтесь, а ученики, присутствуя при невероятном, «излиха в себе ужасахуся и дивляхуся», апостол Петр кричит: «Господи, если это Ты, повели мне придти к Тебе по воде». Чем вызвано, что исторгает у апостола Петра это восклицание? Желание увериться вполне, что это Господь, – потребность достоверности, и в то же время уже вера, что это Он, Наставник, грядущий по волнам; и еще – любовь к Нему и жажда быть сейчас же с Ним. В бесстрашии порыва Петр выходит из лодки и, «пока взгляд его был устремлен на Господа», идет по воде. Это замечание св. Иоанна Златоуста многозначительно. Как бы принимая взглядом своим силу, исходящую от Господа, держится ею апостол Петр на воде. Господь укрепляет его, посылая потребную силу. Но сила Божия – не насилие. Она требует от человека вольного, сердечно-волевого приятия ее и тогда, вливаясь в него, умножает его силы и естество получает сверхъестественные возможности. Божественное действие требует от человека ответа – взаимодействия. Сила Божия, ищущая совершиться в немощи нашей, есть всегда испытание для нашей веры и (если можно так сказать), зависит от нее, от неотступности взора веры, устремленного к небеси. До тех пор, пока апостол Петр не отводит глаз своих от Господа, и только до тех пор, пока он верою своей соединен с волей и силой Христовой, бушующее море не поглощает и держит его. Это пример глубочайшей назидательности для нашей веры или нашего маловерия. «Вера есть… вещей обличение невидимых» (Евр. 11, 1), и потому жизнь веры и жизнь по вере требует от нас радикального преобразования смысла и ощущения реального, всего того, что мы таковым называем. Для нашего сознания, пленника видимого мира, он очевидней мира невидимого – духовного. И многие ли могут, не обольщаясь, сказать, что Господь Иисус Христос и единение с Ним Духом Святым в молитве или в иные моменты жизни есть реальность с большей силой ощутимая, чем все воздействия посюстороннего мира. По неложному слову Христову, Он, приняв «рабий зрак», соединившись с нами и с миром, пребывает в нем «до скончания века» как Глава Тела Своего – Церкви Своей, которая есть реальность не только этого мира. И как трудно холодным и все умерщвляющим нашим глазам увидеть и, увидя, не спускать уже взгляда с небесной реальности Церкви. «Житейское море воздвизаемое зря напастей бурею», как часто мы страшимся, уклоняем взор свой от Господа Иисуса и, выпадая из сферы действующей силы Его, терпим «кораблекрушение в вере» (1 Тим. 1, 19) и погружаемся «в стихии мира сего». То, что случилось с апостолом Петром, постоянно повторяется в жизни христианина. Ибо презирать, по слову Господа Иисуса Христа, то, что мир считает великим и важным, и исповедовать как главное и основное то, чем мир пренебрегает и что он унижает, быть в постоянном противоборстве влияниям мира извне и восстаниям «ветхого человека» изнутри – может быть не легче того, на что отважился апостол Петр. Когда, после происшедшего, Господь Иисус Христос вошел с апостолом Петром в лодку и ветер утих, ученики поклонились Господу и сказали: воистину Ты Сын Божий. В это робкое и неопределенное (особенно в греческом чтении) исповедание уже вложена мессианская надежда, но оно далеко еще от твердого и точного исповедания Учителя устами апостола Петра как Мессии, Сына Бога Живого. Постепенно проясняется в сознании учеников основная истина и предмет «веры, победившей мир». Даже на горе Елеонской, зря Господа, одни из них «поклонились Ему, и иные усомнились» (Мф. 28, 17). Лишь Дух Святый, «наставляющий на всякую истину», снисшедший в день Пятидесятницы в Сионской горнице на Церковь, откроет через апостолов, отцов и учителей Ее роду христианскому «еже от века утаенное и Ангелам несведомое таинство»: откроет, что Иисус Назорей, распятый при Понтийском Пилате, воскресший и седый одесную Отца, есть Единородный Сын Божий, Един сый Святыя Троицы, Единосущной и Нераздельной… Ему же слава во веки. Аминь.

Десятая Неделя по Пятидесятнице

Когда они пришли к народу, подошел к Иисусу человек и, преклоняя пред Ним колени, сказал: Господи! помилуй сына моего; он в новолуния беснуется и тяжко страдает, ибо часто бросается в огонь и часто в воду, я приводил его к ученикам Твоим, и они не могли исцелить его. Иисус же, отвечая, сказал: о, род неверный и развращенный! Доколе буду с вами? Доколе буду терпеть вас? Приведите его ко Мне сюда. И запретил ему Иисус, и бес вышел из него; и отрок исцелился в тот час. Тогда ученики, приступив к Иисусу наедине, сказали: почему мы не могли изгнать его? Иисус же сказал им: по неверию вашему; ибо истинно говорю вам: если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас; сей же род изгоняется только молитвою и постом.

Во время пребывания их в Галилее, Иисус сказал им: Сын Человеческий предан будет в руки человеческие, и убьют Его, и в третий день воскреснет. И они весьма опечалились (Мф. 17, 14–23).

См. разъяснение на 4-ю Неделю Великого поста.

Одиннадцатая Неделя по Пятидесятнице

Сказал Господь притчу сию: Царство Небесное подобно царю, который захотел сосчитаться с рабами своими; когда начал он считаться, приведен был к нему некто, который должен был ему десять тысяч талантов[4]4
  Вес серебра.


[Закрыть]; а как он не имел, чем заплатить, то государь его приказал продать его, и жену его, и детей, и все, что он имел, и заплатить; тогда раб тот пал, и, кланяясь ему, говорил: государь! Потерпи на мне, и все тебе заплачу. Государь, умилосердившись над рабом тем, отпустил его и долг простил ему. Раб же тот, выйдя, нашел одного из товарищей своих, который должен был ему сто динариев и, схватив его, душил, говоря: отдай мне, что должен. Тогда товарищ его пал к ногам его, умолял его и говорил: потерпи на мне, и все отдам тебе. Но тот не захотел, а пошел и посадил его в темницу, пока не отдаст долга. Товарищи его, видев происшедшее, очень огорчились и, придя, рассказали государю своему все бывшее. Тогда государь его призывает его и говорит: злой раб! весь долг тот я простил тебе, потому что ты упросил меня; не надлежало ли и тебе помиловать товарища твоего, как и я помиловал тебя? И, разгневавшись, государь его отдал его истязателям, пока не отдаст ему всего долга. Так и Отец Мой Небесный поступит с вами, если не простит каждый из вас от сердца своего брату своему согрешений его (Мф. 18, 23–35).

Двенадцатая Неделя по Пятидесятнице

И вот, некто, подойдя, сказал Ему: Учитель благий! что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную? Он же сказал ему: что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог. Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди. Говорит Ему: какие? Иисус же сказал: не убивай; не прелюбодействуй; не кради; не лжесвидетельствуй; почитай отца и мать; и: люби ближнего твоего, как самого себя. Юноша говорит Ему: все это сохранил я от юности моей; чего еще недостает мне? Иисус сказал ему: если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною. Услышав слово сие, юноша отошел с печалью, потому что у него было большое имение. Иисус же сказал ученикам Своим: истинно говорю вам, что трудно богатому войти в Царство Небесное; и еще говорю вам: удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие. Услышав это, ученики Его весьма узумились и сказали: так кто же может спастись? А Иисус, воззрев, сказал им: человекам это невозможно, Богу же все возможно (Мф. 19, 16–26).

См. разъяснение на 30-ую Неделю по Пятидесятнице.

Тринадцатая Неделя по Пятидесятнице

Сказал Господь:

Выслушайте другую притчу: был некоторый хозяин дома, который насадил виноградник, обнес его оградою, выкопал в нем точило, построил башню и, отдав его виноградарям, отлучился. Когда же приблизилось время плодов, он послал своих слуг к виноградарям взять свои плоды; виноградари, схватив слуг его, иного прибили, иного убили, а иного побили камнями. Опять послал он других слуг, больше прежнего; и с ними поступили так же. Наконец, послал он к ним своего сына, говоря: постыдятся сына моего. Но виноградари, увидев сына, сказали друг другу: это наследник; пойдем, убьем его и завладеем наследством его. И, схватив его, вывели вон из виноградника и убили. Итак, когда придет хзяин виноградника, что сделает он с этими виноградарями? Говорят Ему: злодеев сих предаст злой смерти, а виноградник отдаст другим виноградарям, которые будут отдавать ему плоды во времена свои. Иисус говорит им: неужели вы никогда не читали в Писании: камень, который отвергли строители, тот самый сделался главою угла? Это от Господа, и есть дивно в очах наших? (Мф. 21, 33–42).

Притча о злых виноградарях имеет характер аллегорический. Следовательно некоторые черты ее и детали могли быть введены специально для выражения скрытого за ними содержания и не вполне быть согласованы с конкретной действительностью, из которой притча заимствует свои образы. Обращена она в первую очередь к синедрионитам (первосвященникам и старейшинам, приступившим ко Христу, когда Он учил в храме, Мф. 21, 23). Для них образ виноградника ясен. Избранный народ изображался под видом виноградника или виноградной лозы и у Псалмопевца (Пс. 79, 9), и у Исаии (5, 1 и след.), у Иеремии, у Иезекииля и др. Издревле свойственное некоторым толкователям стремление найти для всех деталей устройства «виноградника» соответствия в исторической действительности мало что прибавляет к основному смыслу притчи. Приведем некоторые из обычных раскрытий аллегорий: ограда – закон; точило – жертвенник в Иерусалимском храме; башня, «столп» – самый храм; две группы посланных слуг соответствуют иудейской традиции, делившей пророков на 1) древних – от Моисея до Елисея, и 2) новых; и тому подобное.

Цель притчи – поставить синедрионитов, как вождей Израиля, перед их ответственностью за судьбы народа перед Богом и Законом. Веками ожидаемый Мессия пришел. Царствие Его приблизилось, но «вожди слепые» сами в него не входят и «хотящих войти не допускают» (Мф. 23, 13). Побуждаемые к ответу на конечный вопрос, поставленный притчей, синедриониты (не сразу разгадав, может быть, кто именно поставлен под удар или, наоборот, принимая вызов) произносят свое самоосуждение (ст. 41) и удостоверяются, в то же время, что Христос проник в их уже сложившееся намерение уничтожить «Сына» и «Наследника», чтобы по-прежнему беспрепятственно владеть «виноградником». Как заключение следует грозное пророческое предупреждение (ст. 42–43) «строителям», отвергшим «Камень», что от них «отнимется Царствие Божие и дано будет народу, приносящему плоды» («Новому Израилю»). Сей Камень (издавна в раввинистической Традиции изображавший Мессию) краеугольный (Пс. 117, 22–23), то есть, в свете новозаветного откровения, соединяющий две «стены» (христиан от Иудеев и христиан от «язык»), в то же время есть и камень преткновения (Рим. 9, 32–33). Он завершает, увенчивает здание старого храма – Ветхозаветной Церкви (См. 1 Кор. 10, 1–4) и полагает основание «новому жилищу, устрояемому Духом Божиим» (Еф. 2, 20–23) – Новозаветной Церкви, для которой «нет ни в ком другом спасения» (Деян. 4, 11).

Синедриониты поняли, что «он о них говорит» (ст. 45–46). Но слова Господни, произнесенные в определенной исторической обстановке, сохраняют действенное значение и силу для всех времен. Христос и поныне остается «камнем преткновения и соблазна» для многих и многих, но… «мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Эллинов безумие» (1 Кор. 1, 23). «Эллины» и «Иудеи» как категории духовно-типологические продолжают существовать во всех эпохах. Так же, как всегда останется огромным число отвергающих «Камень» и благовестив о Нем. Они суть те, у которых «бог века сего ослепил умы» (2 Кор. 4, 4). Непреходящий смысл притчи о злых виноградарях, на языке «духовного» Евангелия тайнозрителя Иоанна, может быть выражен так: «Был Свет истинный… В мире был, и мир Его не познал. Пришел к Своим, и Свои Его не приняли» (Ин. 1, 9-11). Причины пребывающей трагедии отвержения миром своего Спасителя раскрыты учеником, «егоже любляше Иисус»: «Свет пришел в мир, но люди более возлюбили тьму нежели свет, потому что дела их были злы». «Ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет» (Ин. 3, 19 и след.). «А тем, которые приняли Его, верующим во Имя Его, дал власть быть чадами Божиими, которые не от крови, не от плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились» (Ин. 1, 12–13).