Текст книги "С Байроном в XXI век"

Тамара Булевич

Родилась в Казахстане в бывшей казачьей станице Пресногорьковке. Окончила факультет журналистики Уральского государственного университета.

Работала корреспондентом районной газеты «Светлый путь», возглавляла информационный отдел «Новости» областной партийной газеты «Ленинский путь» (г. Кустанай), сотрудничала с республиканской молодежной газетой «Ленинская смена» (г. Алма-Ата).

Член Союза писателей России, Академии российской литературы, Интернационального Союза писателей, полномочный представитель Международной гильдии писателей по Красноярскому краю, дважды лауреат золотых медалей им. К. Симонова, «Личность года – 2013». Награждена золотым дипломом конкурса «Её величество книга» (Германия), многими медалями и дипломами российских и международных конкурсов. В 2016 году роман «Горячие тени» получил высший балл на ежегодной писательской конференции в Нью-Йорке.

Издано 18 книг прозы и 4 сборника стихов. Произведения печатаются в Германии, Казахстане, Японии и Хорватии. На стихи Тамары Булевич красноярскими композиторами написано немало песен и романсов.

Автор активно участвует в общественной жизни, многие годы являясь членом Общественного совета министерства культуры Красноярского края.

ТАЕЖНАЯ БЫЛЬ

Каменистая дорога всё круче убегала из-под колес в горный урман. Держа крепко руль в мускулистых руках, Сергей Чащин успевал любоваться тайгой. Завораживало, обновляло и исцеляло душу ее величие, несущее в себе суровость древних причудливых скал, таинственность недоступных ущелий, вековой сумрак непроходимых распадков, свет и чистоту бесконечных серебряных нитей бесстрашно летящих к подножию горы ручейков.

Сергей торопил старенький уазик выше в горы. На дальнем зимовье отца, теперь уже собственном, не был с прошлой осени. Это зимовье он строил с отцом, будучи подростком. А помнилось всё до мелочей: как валили вековые листвянки, подбирая одну к одной по обхвату, шкурили, долбили тесаками пазы, собирали венцы и клали с помощью лебедки один на другой.

Отцу хотелось, чтобы изба была просторнее, чем та, ближняя, срубленная им в молодые годы и завалившаяся на подмытый талой водой бок, напоминая ему о многом, добром и худом. Тогда он не имел своего угодья. Поставил избу вблизи заимки для охотничьих нужд. Позже на собственных лесных просторах срубил еще три: ладненькие, утепленные, с емкими лабазами для зимней охоты на песцов и соболей.

Здесь, в медвежьем закоулке, малодоступном для вседозволенности ненасытного человека, полно всякого промыслового зверья. Отец оставил Сергею двенадцать берлог бурых медведей, стадо диких оленей и несколько лосиных лежбищ.

…Наконец-то неподалеку замаячило большое, вытянутое с юга на север, сосновое болото – излюбленное глухариное поместье.

«Запаздываю. Влюбленные красавцы небось вдоволь напелись, наплясались. Бывало, к этой поре мы с отцом уже отводили душу, неделями днюя и ночуя на токовищах. А нынче всё работа да работа. Из-за нелетных погод часто запаздывали с материка вахтовики. А потому начальство замучило местных бурильщиков с подменами. Буровую, как дитя, не бросишь на кого попало. Спасибо бригадиру, дал все-таки для охоты семь денечков, семь золотых деньков. Да и годовщину отца надо отметить. Вновь и вновь буду прокручивать калейдоскоп наших с ним судеб».

Щемящей болью в сердце сын помнит ту горестную весну, навсегда разлучившую его с отцом. Погиб Василий Чащин в тайге не от клыков дикого зверья, с которым прожил свой век бок о бок. Погиб от подлой предательской браконьерской пули злого, ненасытного человека.

В одночасье оборвалась счастливая и беззаботная юность Сергея. Отец был для него большим миром познания и добра, в который теперь ему предстояло войти самостоятельно. Придется торить к нему тропинку в один след. Без отца. Но в сердце сына жил и живет отцовский повелительный голос предостережением, назиданием, вечным зовом к добру.

«Мои мысли, отец, с тобой и о тебе, пока буду жив». И сейчас припомнилось, как был отец непреклонен и строг на глухариной охоте. Глухарей боготворил, о них знал все тонкости и секреты. Его душа купалась в их трелях. Заклинал Сергея не губить глухариные стаи на галечниках у речных отмелей и яров, считал это таким же преступлением, как дитя загубить у материнской груди.

На охоте отец требовал неукоснительного подчинения. И не дай бог без надобности заломить ветку, сорвать жарок, пламенем костра подпалить ствол или лапы хвойников. Даст такой взбучки, мало не покажется. «Топай-ка домой пешком, коль в тайге вести себя по-человечески не можешь!»

В первые годы без отца, самостоятельно охотясь, Сергей нередко сталкивался с непростым чувством справедливости в охотничьих делах. Ведь из-за неуместной жалости можно вмиг «расшаркаться» желанным обедом голодному атакующему зверю. Но имея надежного защитника – ружье, жалко убивать зверя лишь за то, что ему природой дано по необходимости быть человеку кормом. Такое случалось у Сергея редко. Чаще удавалось найти мирный исход недружелюбной встречи двух животных: человека и зверя. Побеждал разум. Назиданием этому был и случившийся, никак не забываемый, навсегда проклятый им день.

…Прошлой осенью он вымолил у бригадира две недели и уже сидел в «уазике», грея мотор, когда к нему подошли Тарасов и Тузукин, городские вахтовики, собригадники. Стали просить показать им таежную глухомань, токовища, взять с собой на глухариную охоту. Настойчиво умоляли, клялись в послушании, и Чащин согласился. Привез Тарасова и Тузукина на токовище. Всё, что сам знал, рассказал, показал им.

– Не спешите, парни, стрелять. Вдоволь наслушайтесь глухариных трелей. Когда еще выпадет вам такое счастье послушать их пение. Слушайте глухаря сердцем. Сердцем же и запоминайте неподражаемую, так волнующую настоящего охотника трель.

Над токовищем сгущались сумерки. Урман становился темнее и тише. Только чернозобый дрозд нет-нет да затянет свое мелодичное щебетание, прерываемое трескучей позывкой.

Над тайгой вот-вот повиснет темная, короткая ночь. Неподалеку от тока поставили палатку. Сергей разложил уютный «токо-костерок». И потянулись тихие беседы за травяным чаем до трех ночи. Но только чуть посерело небо, екнула, встревожилась чащинская душа:

– Мужики, ружья за спины и вперед!

Те гуськом за Сергеем, крадучись, направились к центру токовища. Услышав нарастающий свист за спиной, Тарасов остановился и боязливо спросил:

– Что это?!

Чащин чуть слышно, сердито ответил:

– Помолчи ты! Говорил же – ни звука! Глухарь летит.

И тут же, обернувшись на лопотание крыльев, увидели огромного глухаря. Следом за ним пролетели второй, третий, пятый, седьмой… «Славненько натокуемся!» – возрадовался бывалый охотник Чащин.

Самцы разлетались по разные стороны леса, ныряя в густые кроны деревьев. Дойдя до схрона, Сергей услышал первые звуки, скорее напоминающие негромкое щебетание пичужки, чем запев царственного глухаря. И вот уже торопливый, едва уловимый конец песни. «Салага! Тебе, однако, лишь через год настоящим глухарем стать».

Парни рвались к соснам и намеревались делать подскоки, но Сергей удержал их, грозя кулаком. И только в первых лучах разгорающейся над тайгой зорьки отпустил торопыг от себя. Сам же, затаившись в схроне, продолжал сливаться с реликтовой симфонией токовища.

Шло время. Все реже и реже заливались любовными песнями глухари. Сергей, прислушавшись к солисту на кружевной лиственнице, сделал несколько подскоков и затаился под ее шелковистыми лапами.

Над его головой глухарь, заканчивая последние «чи-чи-фшя», издал хвостом знакомый «пыр-рр». Тут же что-то теплое коснулось кончика чащинского носа. «Это знак на удачу». Выстрелил. Не подходя к шумно упавшей добыче, увидел в пятнадцати шагах на соседней ели низко сидящего на раздвоенном сухом суку еще одного поющего.

Парни за две предрассветных зорьки положили в рюкзаки по два увесистых глухаря. Сергей считал это, и гостям наказал, что таков и есть лимит удовлетворения охотничьего азарта. Ему казалось, у гостей было достаточно времени познать неповторимый глухариный мир и подружиться с ним, навсегда полюбить его и стать ему верным другом и защитником. Хватало времени сполна насладиться осенними дарами, красотами пылающей багрянцем тайги. Подобреть душой у магических токо-костров. Омыться чистотой поднебесья и влажной свежестью темных хвояков.

Перед отъездом для прощальной встречи с глухариным сообществом хозяин повел гостей к речке на песчаник, где сытые непуганые птицы, готовясь к скорой зиме и грубой пище, набивали свои безмерные желудки галькой. Они были так увлечены этим занятием, так доверчиво беспечны, что любая бездумная рука могла вмиг уничтожить всю стаю.

В то утро на галечник слетелось около сотни взрослых глухарей с выводками. Прекрасные, гордые птицы: величавые копалухи, краснобровые самцы и картинной свежести красок молодняк.

Сергей так увлекся редкостным зрелищем глухариного галечного отрешения, что не сразу заметил вскинутые на поражение ружья Тарасова и Тузукина. И, как оказалось, настрой незваных гостей был далеко не влюбленно созерцательным, а злым и преступным. Войдя в раж, они устроили настоящую глухариную бойню. При этом ошалело восторгаясь, запихивая самых крупных окровавленных, убитых и раненых самцов в припасенные заранее кули…

«Папка! А ты сумел прикрыть глухариную стаю собой!..»

Сергей обезумел от горя, словно только что у него на глазах расстреляли его близких, дорогих людей. Чтобы остановить этот кошмар, он, выпустив несколько очередей из карабина вверх, отчаянно и долго кричал на всю тайгу озверевшим убийцам:

– Уймитесь, твари! Предатели! Бросьте ружья! Гады вы, гады!.. Что же наделали… Раздевайтесь. Погоню голяком по заимке! Пусть все узнают, кто вы есть… Дикари! Оборотни! Выродки!

Не на шутку испугавшись, нет-нет, не охотники – убийцы, побросав ружья, кинулись бежать к своей «Ниве», волоча за собой окровавленные, кричащие и стонущие кули с глухарями.

Оставшись один на берегу, Сергей упал на залитый глухариной кровью галечник. Долго безутешно рыдал под крики подранков, раздирающие человеческую душу…

Прервав охоту, Чащин вернулся домой. На следующий день о случившемся в тайге знала вся заимка. По настоятельной просьбе Сергея перевели на дальнюю буровую, чтобы никогда ему не встретить тех нелюдей, которые погубили его беззащитных лесных друзей.

Марина Дербина

Родилась 16 июля 1998 года в Санкт-Петербурге. Окончила школу с золотой медалью. В настоящее время учится в СПбГУП на факультете журналистики.

Сфера деятельности многогранна: писатель, журналист, певица, автор-исполнитель, хореограф-постановщик.

Неоднократная финалистка и призер российских и международных соревнований в спортивных танцах, неоднократная чемпионка Санкт-Петербурга по отечественным бальным танцам.

Автор цикла романов «Огненная пантира».

Имеет публикации различных жанров в литературных сборниках, журналах и альманахах.

В ВЕЧНОМ ОДИНОЧЕСТВЕ

В темноте пустой комнаты горела маленькая свеча. Она едва-едва разгоняла тени, играющие в ночи. С каждой минутой ее свет уменьшался, уступая место тьме.

– Зачем ты пытаешься гореть? – спросила темнота. – Всё равно скоро умрешь.

– Это не важно, – всколыхнулся небольшой огонек. – Всё когда-то умирает, но до этого я успею принести миру как можно больше света.

Темнота расхохоталась над наивностью свечи.

– Твои старания бесполезны. Тьма не умирает никогда.

– Неправда! – возмутился огонек. – Когда есть свет, тьма исчезает.

– Ошибаешься, – возразила темнота, обволакивая комнату всё больше и больше. – Тьма прячется по углам, в тенях предметов и людей. Она проникает в щели, существует везде. И для этого ей не нужна чья-то помощь. Свет так жалок, он существует временно, лишь с помощью звезд, лампы или свечи. А тьма – она постоянна. Темнота существует сама по себе, она первоначальное, истинное состояние Земли!

Под напором тьмы уже тоненькая свеча горела всё слабее.

– Может, и так, но только свет способен остановить тьму, – не сдавался огонек. – Пока живут люди, пока свет горит в их душах и сердцах, тьма не будет постоянной!

– Неужели вы, светлые создания, правда, настолько глупы? – насмехалась темнота. – Люди – циничные и эгоистичные существа. Даже их пресловутая любовь сводится к эгоизму. В конце концов в их душах останется только тьма. Она сильнее и выгоднее света.

– Это вы глупы, темные создания! – Сил у свечи оставалось немного, но она решительно боролась до конца. – Свет дарит тепло, радость, счастье, жизнь. Всё это во много раз сильнее темноты.

– Нет, – продолжала давить темнота, и в комнате повеяло холодом. – Темнота очаровывает, завораживает и притягивает людей. Человеку, избравшему путь тьмы, живется гораздо проще. Он никому не доверяет, полагается лишь на свои силы, поэтому его никто не может предать. В любом споре он будет искать выгоду для себя, защищать ему надо тоже только себя. Такой человек ни от кого не зависит, он делает, что хочет, может совершать как плохие поступки, так и хорошие. А почему? Потому что от него никто ничего не ждет. Тьме не мешают ненужные эмоции. Темнота независима и прекрасна!

Смех теней покрыл почти всё пространство. Маленькая свеча догорала последние минуты жизни.

– А знаешь, – тихо спросил огонек, – в чем наша главная сила?

– Нет никакой силы у света, – усмехнулась тьма.

– Есть, – спокойно продолжил огонек. – Нас любят, и мы любим. Свет живет, потому что ему есть о ком заботиться, есть за кого бороться. А тьма в конечном счете всегда остается одна.

Свеча погасла. В комнате стало холодно и темно. Наступил долгожданный момент полного царствования тьмы. Больше не нужно было спорить со светом и тратить силы на бесполезную болтовню.

Тьма довольно обхватила пустое пространство. Теперь ей никто не мешал, так что можно было спокойно наслаждаться победой.

Повсюду была лишь темнота. Одна. В гордом одиночестве.

ВОСПОМИНАНИЯ О БУДУЩЕМ

Частое дыхание… Едкий запах, заполняющий всё внутри.

Тысяча звуков, неразличимых, переплетающихся между собой и врывающихся в уши давящей, разрушительной волной.

Ритм, бешено рвущийся изнутри. Бьющийся о ребра, стучащий в висках и… пробуждающий.

Я резко открываю глаза. Неосознанный, животный страх – всё, что ощущаю в данную секунду. Темнота вперемешку с яркими огнями ослепляет и сбивает с толку.

«Где я?!» – пытаюсь кричать, но ни единого звука не вырывается изо рта, как бы я ни надрывала горло.

Все ощущения обострены до предела, но меня не покидает странная мысль, что это лишь самовнушение. Словно на самом деле у меня нет тела, хотя я его вижу и чувствую.

Смотрю под ноги и ужасаюсь куче мусора и грязи, покрывающей дорогу. Хотя дорогой это назвать сложно. Земля, трясина или месиво? Не могу понять.

Решаюсь посмотреть наверх. Сразу же возникает головокружение и появляется жуткое чувство, что я падаю в пропасть. Высокие гиганты различной формы устремляются в бесконечность, заслоняя темное небо. Небо, в котором не видно ни звезд, ни птиц. Ни облаков, ни единого лучика света. Лишь тучи и клубы дыма, насыщенного черного дыма, образующие вместе бездну тьмы.

Оглядываюсь по сторонам и понимаю, что прямоугольные, изогнутые, спиралевидные, заостренные причудливые гиганты повсюду. Эти подобия зданий, напоминающие больше темный лес из стеклянных и каменных скал, заполняют всё вокруг. Чем больше смотрю, тем сильнее они давят, словно угрожая раздавить меня.

Оглушительное жужжание неожиданно обрушивается вместе с сильным ветром, налетающим сверху и заставляющим сорваться с места и без оглядки бежать вперед. Устрашающий звук нагоняет, а затем отдаляется, взмывая ввысь.

Я останавливаюсь и смотрю на летящий агрегат, встраивающийся в общий поток снующих туда-сюда машин, кораблей, аэропланов, мотоциклов и людей, парящих на тонких сверхтехнологичных пластинах. Они мелькают настолько быстро, что за ними остаются длинные размытые светящиеся полосы, которые сливаются с яркими движущимися изображениями и вывесками зданий. Этот пестрый электронный мир завораживает и пугает, притягивает взгляд, поглощает всё внимание и заставляет забыть о действительности. Я осознаю это лишь тогда, когда сталкиваюсь с чем-то холодным и твердым. Моментально отскакиваю в сторону, но техническое создание с человеческой фигурой, кажется, не замечает меня.

«Весь мусор должен быть удален», – металлический голос отдает эхом, словно из преисподней.

Двигающееся, будто солдат, чудовище с неимоверной скоростью всасывает в руки и ноги мусор, валяющийся на земле. Кажется, что это достижение технологического прогресса не остановит ничто: ни птица, приземляющаяся рядом, ни ребенок, пробегающий мимо. Попятившись, я резко разворачиваюсь и бросаюсь прочь от машины-убийцы.

Выбравшись из мусорной свалки, оказываюсь на большой дороге, заполненной людьми. Людьми, техникой, непонятными мне устройствами и сооружениями. Всё смешивается в одну кричащую цветами кучу и в итоге выглядит сплошной серой массой. Я медленно пробираюсь сквозь толпу странно одетых людей, которые кажутся мне дикими инопланетными существами. Вокруг царит настоящий хаос, крики, гул голосов.

Я стараюсь никого не задевать до тех пор, пока не понимаю, что меня никто не замечает.

Свернув за угол, обнаруживаю пустынную улицу. Черное, заброшенное, обугленное пространство с битыми стеклами и развалинами старинных домов. Чувство, словно здесь уничтожена целая эпоха. Я быстрее пробегаю это место и попадаю на площадь. Услышать здесь хоть что-нибудь не представляется возможным: наверху в опасной близости над головами людей летают машины, тарелки и горящие красными лазерами человекоподобные существа.

Но самый интересный объект располагается в центре. В стеклянной камере из кусочка земли растет тоненькое, хрупкое, наполовину увядшее дерево. Около него периодически останавливается несколько зевак. Подойдя ближе, читаю страшную надпись, которая вызывает у меня дрожь и приступ тошноты:

«Последний представитель биологического царства PlantaeHaeckel (Растения) в Санкт-Петербурге».

В ужасе я отшатываюсь и медленно пячусь назад. Вокруг, кроме этого дерева, нет больше ничего, что было бы создано природой. Ни кустика, ни цветочка, ни единой травинки!

Я бросаюсь назад. Отчаянно бегу всё быстрее и быстрее к месту, откуда всё началось.

На пути мне ни разу не встречаются птицы, кошки или собаки. Ни одного живого существа! Только странные люди с пустыми глазами, с отсутствующим выражением лица, и монстры, технологичные летающие монстры, и гигантские здания, устремленные в темную бездну. Всё это кажется холодным и мертвым: мертвое небо, мертвые существа, мертвый город. Город, который душит меня своим отравленным воздухом.

Возвращаюсь обратно так быстро, словно за мной кто-то гонится. Неожиданно замечаю табличку «река Нева». Расширяющимися от ужаса глазами смотрю на то, что раньше казалось мне месивом. Оказывается, это грязное пространство было рекой. Я быстро закрываю глаза и мечтаю исчезнуть. Исчезнуть и никогда сюда не возвращаться. Тьма стремительно поглощает меня…

Частое дыхание.

Неожиданно обрушившиеся звуки со всех сторон.

Ритм маленького трепещущего сердца, бешено рвущийся изнутри, и… первый крик.

В одном из родильных домов Санкт-Петербурга распахнул глазки очередной новорожденный. Девочка испуганно заплакала, но взрослые не придали этому значения. Обычное дело – плачущий ребенок. Никто не предполагал, что малютку преследуют страшные видения.

Пробегали года. Девочка росла, а странные сны не прекращались. Одни и те же картинки, одни и те же видения преследовали ее почти каждую ночь. Они приходили и наяву, стоило девочке подойти к реке в центре города. Иногда в воображении ребенка черная Нева зарастала мусором и грязью.

Шел 2019 год. Девятилетняя девочка ухаживала за деревьями и цветами, растущими рядом с домом, и убирала мусор во дворе. Этого было мало для того, чтобы изменить мир, но это было началом исполнения мечты. Умный ребенок уже давно понял, что страшные видения – это не сны, а воспоминания из прошлого. Ее воспоминания о будущем. Как это произошло, она не знала, но говорят, что на том свете нам открываются знания, которые мы забываем, стоит нашей душе возвратиться на Землю. Возможно, девочке повезло. Возможно, она не забыла то, что увидела, будучи просто душой. Возможно, она сумеет изменить современный мир. А может, эти знания лишь принесут ей страдания. Ведь, чтобы изменить мир, нужно в первую очередь изменить людей, которые уже сейчас стремительно строят свое мертвое будущее. Безусловно, сделать это сложно. Но независимо от последствий девочка не собиралась сдаваться. Ведь пока хотя бы один человек борется за жизнь на Земле, у планеты есть шанс на прекрасное будущее.