Текст книги "Павел Фитин. Начальник разведки"

Однако вместо ценных сведений от Барта поступили путаные объяснения, из которых следовало одно: все явки по какой-то причине провалены.

Последующий анализ, проведенный в начале 1943 года, показал, что от имени Хесслера с Центром работало гестапо. Проверка возникших подозрений подтвердила худшие предположения. По заключению экспертов, 14 октября Барт работал в эфире неуверенно, не объявлял группы зашифрованного текста и при их повторении давал другие группы знаков. Можно предположить, что он таким образом предупреждал Центр, как было условлено, о том, что работал на рации под контролем германской контрразведки.

Однако радиосигнал Барта не привлек должного внимания. Сотрудники радиоцентра на запрос внешней разведки дали ответ, что, по их мнению, сигнал тревоги, поданный корреспондентом, «неудачен», особенно ввиду слабой его слышимости. Радисты не могли с уверенностью утверждать, была ли путаная телеграмма Барта следствием его преднамеренных действий или плохих метеорологических условий и значительной удаленности.

Вместе с тем неизвестно, предупредила ли внешняя разведка радиоцентр о том, чтобы он фиксировал случаи поступления радиограмм с какими-либо отклонениями от принятых параметров.

Альберт Хесслер, поняв, что его сигналы тревоги не доходили до Москвы, наотрез отказался от предложенной ему гестаповцами роли подсадной утки. Он был доставлен в камеру смертников и в начале 1943 года расстрелян.

Барту была уготована не менее трагическая судьба. Он встретил окончание войны в американском плену. По сведениям англо-американских союзников, Барт сообщил им, что участвовал в радиоигре германской контрразведки с англичанами. Радист был передан советской стороне по ее просьбе и доставлен на Лубянку. Выяснилось, что Барт провалился потому, что его искали. Из трофейного немецкого документа, захваченного Красной Армией после его вылета на задание, явствовало, что пропавших без вести и дезертиров брали на учет и включали в списки, направляемые в Берлин и в вермахт, чтобы контролировать их возможное появление на фронте или по месту жительства. Нарушив инструкцию, Барт явился к жене, которая была предусмотрительно помещена гестапо в госпиталь, и тут его задержала германская контрразведка.

Во время допроса он признался в том, что рассказал немцам после его захвата о своей связи с советской разведкой и сообщил гестапо все данные о Хесслере. На основании этих показаний Роберт Барт Особым совещанием при НКВД СССР был признан виновным в измене, приговорен к высшей мере наказания и расстрелян.

Кольцо поиска германской контрразведки все туже затягивалось вокруг «Красной капеллы». В отделе дешифрования накопились сотни метров с записями «концертов» невидимых «пианистов». Прошел год с того дня, когда записали первый радиосигнал и пленки чуть было не сожгли, но спохватились и принялись работать еще более настойчиво над их расшифрованием.

Было ясно, что необходимо схватить вначале хотя бы одного «пианиста», но его след в Берлине найти было нелегко. Гестаповцам помог установленный на машине мобильный пеленгатор, который и привел «охотников» к искомой цели далеко от Берлина, в пригороде Брюсселя. Гестапо располагало и другими оперативными данными, сопоставление которых, вместе взятых, и привело к выходу на Шульце-Бойзена. Дешифровка пленок с радиосигналами и сведения, выбитые гестаповцами из Барта после его ареста, – а это примерно совпало по времени, – были кульминацией в анализе накопленных гестапо сведений о деятельности «Красной капеллы». И вслед за арестом Харро Шульце-Бойзена началась ее ликвидация.

Уже с середины 1942 года гестапо установило слежку за Харро Шульце-Бойзеном и начало прослушивание его телефона, организовало сбор данных о связанных с ним лицах. Контрразведка рассчитывала получить дополнительные улики и выявить всех участников Сопротивления. Но этот план зондеркоманды «Роте капелле» неожиданно был сорван Хорстом Хайльманом, сотрудником службы радиоперехвата. Молодой человек буквально боготворил Харро Шульце-Бойзена, под его влиянием отошел от нацистских взглядов и готов был помогать в борьбе против фашистов за будущую демократическую Германию. Хайльман сообщил Шульце-Бойзену, что на службе заведено многотомное дело «Роте капелле» и дешифровальщики долго бились над тем, чтобы установить, кто скрывался под псевдонимами, и, кажется, им это удалось сделать…

31 августа 1942 года в служебном кабинете в министерстве авиации Шульце-Бойзен был арестован, а за его рабочий стол посадили гестаповца, отвечавшего на телефонные звонки и спрашивавшего, кто звонил и что намеревался сообщить обер-лейтенанту. Гестапо хотело как можно дольше сохранить в секрете арест антифашиста. Но Хайльман, удивленный появлением в кабинете своего друга неизвестного лица, догадался, что стоит за этим, и предупредил жену Шульце-Бойзена о беде и необходимости срочно скрыться. Он спрятал личные бумаги и кое-что из бумаг своего арестованного друга. Но на большее у Хайльмана не осталось времени. 5 сентября он явился на службу и был арестован. Массовые аресты гестапо произвело в середине сентября.

В конце сентября 1942 года число арестованных только в Берлине составило около семидесяти человек, в конце ноября – уже больше сотни.

По распоряжению руководства РСХА делу «Красной капеллы» был придан один из высших грифов секретности – «Секретное дело командования»: то, что группа немецких патриотов выступила против нацистского режима, мог знать лишь до предела ограниченный круг людей.

Допросы арестованных следователи проводили в особом режиме, руководствуясь директивой рейха от 12 июня 1942 года «О более жестоком ведении допросов» в отношении коммунистов, марксистов, священников, саботажников, террористов, членов движения Сопротивления, забрасываемых парашютистов, бродяг, а также лиц советской и польской национальностей. Безжалостное избиение, любые пытки при этом считались допустимыми.

Харро Шульце-Бойзен, как и другие антифашисты, мужественно вел себя в застенках гестапо. По утрам он делал физзарядку, чем выводил из себя его мучителей…

С точки зрения обычного ведения следствия уложиться для завершения его в поставленные Гитлером сжатые сроки – до конца декабря 1942 года – было невозможно. Поэтому германский трибунал пошел на хитрую уловку: все участники дела были разбиты на группы по шесть человек и их дознание велось параллельно. Обвиняемых было много, а свидетели практически отсутствовали. В связи с этим показания одних арестованных в ряде случаев использовались в качестве обвинения против других задержанных.

В последнем слове обвиняемые заявили, что они действовали сознательно в интересах Германии, стремясь предотвратить неизбежное тяжелое поражение в войне. Будущее страны они связывали с подлинной демократией, социальной справедливостью, миролюбивой политикой и ее международным авторитетом, которые можно было обрести, опираясь прежде всего на СССР. Союз же с западными странами, по их мнению, сулил Германии новое унижение, пострашнее Версальского мирного договора, подписанного Германией после первой мировой войны. Говорилось также о собственном пути развития послевоенной Германии. В письмах к родным, дошедших до нас, осужденные говорили о большой любви к своим близким, к жизни, родине, о правильности избранного ими пути борьбы, выражали мнение, что память о них не угаснет и будет светлой.

В докладной записке Гиммлеру шеф гестапо Мюллер писал: «Как явствует из протоколов допросов, подсудимые боролись не только против национал-социализма. В своем мировоззрении они настолько отошли от идеологии Запада, который считали безнадежно больным, что видели спасение человечества только на Востоке».

Когда Гиммлер пришел к Гитлеру с приговором имперского военного суда по делу первых двенадцати осужденных, в том числе Харро и Либертас Шульце-Бойзен, Арвида и Милдред Харнак и других, в котором все приговаривались к смертной казни, кроме Милдред Харнак, осужденной на шесть лет тюрьмы, и графини Эрики фон Брокдорф, получившей десять лет тюремного заключения, Гитлер пришел в бешенство.

– И это приговор трибунала людям, недостойным называться немцами?! Нет, за их деяния – только смерть!

Гитлер вызвал стенографистку и продиктовал ей распоряжение: утвердить всем смертные приговоры – мужчин казнить на виселице, женщин – на гильотине. Дела М. Харнак и фон Брокдорф направить на пересмотр новому военно-полевому суду (обе мужественные женщины были обезглавлены в 1943 году).

Со дня первой казни и по октябрь 1943 года были казнены на виселице тридцать один мужчина и обезглавлены на гильотине восемнадцать женщин. Семь человек покончили с собой во время следствия, семь были отправлены в концлагеря, двадцать пять – на каторгу с различными сроками наказания, восемь – на фронт, несколько человек расстреляны.

Если вожди нацистского режима полагали, что арест ведущих членов «Красной капеллы» поставил точку в немецком Сопротивлении, то они жестоко ошибались. Последующие события подтвердили это. Как признавал в своих мемуарах начальник политической разведки гитлеровского рейха Шелленберг, нацистам так и не удалось добиться полного прекращения борьбы «Красной капеллы».

Подвиг антифашистов был высоко отмечен в СССР. Указом Президиума Верховного Совета СССР от октября 1969 года «группа немецких граждан за активное участие в борьбе против фашизма, помощь Советскому Союзу в период Великой Отечественной войны и проявленные при этом мужество, инициативу и стойкость» награждалась боевыми советскими орденами. Отмечены высокими наградами 32 человека, из которых 29 – посмертно. Около половины из них – члены организации «Старшины» – «Корсиканца».

А. И. Колпакиди, В. К. Мзареулов
Во главе команды победителей

К лету 1938 г. нарком внутренних дел СССР Н. И. Ежов окончательно разочаровал товарища Сталина. Секретным службам, в силу самой специфики секретности, Вождь вообще доверял меньше, чем кому-либо и старался действовать с помощью системы «сдержек и противовесов» в лице назначенных из партийных органов руководителей. В 1937–1938 г. эта система в лице Ежова с треском обрушилась, похоронив под собой и возможность получать объективную информацию о стране и мире, и заодно множество граждан, как осознали в Кремле позже – совершенно напрасно.

Нужен был новый нарком? Да, безусловно. Но этого было мало – нужны были работоспособные руководители во всех звеньях управления особо важным, опасным и сложным ведомством.

В августе в Москву был вызван 1-й секретарь ЦК КП(б) Грузинской ССР Л. П. Берия, ставший 1-м заместителем наркома внутренних дел. Он имел определенный кадровый резерв из верных лично ему чекистов и партийных работников Закавказья. Но для всего НКВД их явно не хватало.

Ситуация была примерно одинаковой во всех управлениях и отделах. Нас интерпесует один из них – 5-й (иностранный) отдел Главного управления госбезопасности НКВД. Иными словами – внешняя разведка.

Враг народа в разведке отличается от вредителя в репрессивных подразделениях. Он не фабрикует дела против невинных граждан, но в первую очередь дезинформирует руководство, искажая картину мира, на основании которой принимаются решения. В результате того, что за время репрессий многие разведчики были обвинены в измене Родине, что заставляло считать картину мира, которую они строили для Политбюро не соответствующей действительности. Нужна была новая информация и перекрестная проверка имеющейся. А для этого нужно было построить разведку заново.

22 октября 1938 г. был арестован начальник ИНО З. И. Пассов (расстрелян в феврале 1940 г.). После ареста Пассова исполняющим обязанности начальника ИНО стал помощник начальника отдела и начальник 4-го (западноевропейского) отделения П. А. Судоплатов. 25 ноября Берия наконец сменяет Ежова на посту наркома. 2 декабря 1938 г. начальником 5-го отдела ГУГБ становится В. Г. Деканозов, а 17 декабря 1-м заместителем наркома и начальником ГУГБ был назначен В. Н. Меркулов. Оба они – давние сотрудники Берия по Закавказской ЧК, а затем ЦК КП(б) Грузии.

Итак, начальник разведки найден. Но что с сотрудниками? Большая часть руководящих сотрудников к осени 1938 г. были репрессированы. А Берия, Меркулов и Деканозов, оперируя имевшейся у них в конце 1938 г. информацией (в чем-то менее полной, чем есть у современных историков, но в чем-то и более!) испытывали обоснованные опасения, что и среди уцелевших разведчиков могут оставаться завербованные противником агенты…

Подробности структурной эволюции разведки в годы Большого Терроора и сразу после его завершения не публиковались, но основываясь на известной информации можно сделать следующий вывод. 1 ноября 1938 г. 5-й отдел был реорганизован, были объявлены новые штаты и проведены первые назначения руководящего состава. Количество отделений увеличилось с прежних 12 до 17 и структура приобрела следующий вид:

Секретариат;

1-е отделение – Германия, Венгрия, Дания;

2-е отделение – Польша;

3-е отделение – Франция, Бельгия, Швейцария, Голландия;

4-е отделение – Англия;

5-е отделение – Италия;

6-е отделение – Испания;

7-е отделение – Румыния, Болгария, Югославия, Греция;

8-е отделение – Финляндия, Швеция, Норвегия;

9-е отделение – Латвия, Эстония, Литва;

10-е отделение – США, Канада, Мексика, Южная Америка;

11-е отделение – Япония, Маньчжурия;

12-е отделение – Китай, Синьцзян;

13-е отделение – Монголия, Тува;

14-е отделение – Турция, Иран, Афганистан;

15-е отделение – техническая (научно-техническая) разведка;

16-е отделение – оперативная техника

17-е отделение – визы и учет иностранцев

19-е отделение – информационно-аналитическое

Школа особого назначения

Еще в августе 1938 г. на курсах при Центральной школе НКВД завершилась подготовка большой группы слушателей из числа коммунистов с высшим образованием, имевших опыт партийной и руководящей работы. 50 из них были отобраны для работы в 5-м отделе ГУГБ.

Так в 5-м отделе оказался 31-летний журналист московского «Сельхозгиза» Павел Михайлович Фитин. Вскоре он становится начальником 9-го отделения (эмиграция), а 1 ноября при реорганизации его утверждают заместителем начальника разведки.

Также на пополнение НКВД был брошен третий курс Военной академии им. М. В. Фрунзе. Большая часть слушателей была направлена в военную контрразведку, вскоре возглавив особые отделы по округам, однако один из них – майор Павел Михайлович Мальков также почему-то оказался в разведке, в том же ноябре 1938 г. был назначен начальником 2-го отделения, а в январе 1939 г. стал еще одним заместителем начальника отдела.

Начальником 1-го отделения и секретарем парткома отдела стал Анатолий Иванович Леоненко, пришедший в НКВД в сентябре 1937 г. Начальником 3-го отделения – старший лейтенант ГБ Александр Сергеевич Гукасов. Это был достаточно опытный чекист, но работавший по большей части в секретно-политическом отделе. Начальником 8-го отделения был назначен другой выпускник Центральной школы Митрофан Тимофеевич Дубовик. Начальником 10-го – Максим Борисович Прудников, работавший в органах с 1921 г. и в разведке – с 1936 г.

Как ни странно, особняком стоят нелегалы. За границей они работают с минимальным контролем центра, что в логике репрессий должно было вызывать наибольшие подозрения. Тем не менее, такие известные фигуры как В. М. Зарубин и И. А. Ахмеров остались на службе, отделавшись понижением до старших оперуполномоченных. Это лишнее свидетельство того, что обвинения Берия выдвигал не на основании формальных критериев «был в Германии – значит немецкий шпион», а на фактах, нам по сей день не известных. Не пострадали и сотрудники, остававшиеся во время чистки в легальных резидентурах – либо не получившие отзыва в Москву, либо сумевшие под благовидным предлогом затянуть отъезд.

В мае 1939 г. завершил обучение первый набор и хотя он и составлял лишь 10 человек, начало возрождению разведки было положено. Вероятно, Берия счел, что Деканозов на этом выполнил свою задачу. 4 мая он по совместительству занял гораздо более высокую должность заместителя наркома иностранных дел, а 13 мая оставил работу в НКВД – помимо 5-го, он возглавлял 3-й (контрразведывательный) отдел, а также являлся заместителем начальника ГУГБ.

Новым начальником отдела был назначен П. М. Фитин. В литературе о спецслужбах часто встречаются упоминания о том, что он был почему-то неугоден Берия и Меркулову, которые якобы терпели его лишь благодаря непревзойденному таланту либо покровительству Сталина. Эта неумеренная попытка разделить исторических личностей на «героев» и «злодеев» конечно же не имеет ничего общего с истиной. Одиозность Берия растет из пропаганды еще хрущевских времен, а успехи советской разведки достигались не одним лишь начальником, а слаженной работой личного состава. Роль начальника тут не в выдающихся качествах разведчика – им у Фитина с его чисто гражданским жизненным опытом и очень коротким оперативным образованием поначалу было неоткуда взяться, а в способности организовать эту самую работу коллектива.

Несомненно, инициатором назначения Фитина был именно Берия. Сталин предоставил ему полный карт-бланш на формирование аппарата НКВД, лично контролируя только назначения в собственной охране. Но возникает резонный вопрос – почему именно на него пал выбор?

Ответ прост. Потому что выбирать было особо не из кого. Собственная команда Берия была немногочисленна и ее еле хватало, чтобы укомплектовать верхний эшелон руководства НКВД: заместителей наркома, руководителей территориаьных органов в ключевых регионах и следственную часть по особо важным делам. Старые сотрудники отдела хотя и избежали ареста, но полным доверием все еще не пользовались. Оставался узкий круг новичков, к которым все эти полгода и присматривался Деканозов. И вот среди них Фитин действительно оказался лучшим – самым работоспособным, сумевшим организовать нормальную деловую обстановку и не ввязывавшимся в интриги и скандалы.

В мае также были произведены новые назначения заместителей начальника отдела – ими стали Дубовик, Судоплатов и еще один соратник Берия по партийной работе в Грузии Петр Афанасьевич Шария. В подтверждение тезиса о безальтернативности кандидатуры Фитина разберем и их. Дубовик был таким же новичком как и Фитин и, очевидно, уступал ему в способностях. Профессионал Судоплатов, уже очистивший свое доброе имя, получил особо важное задание лично от Сталина подготовить ликвидацию Троцкого и отвлекаться на руководство всей разведкой просто не мог. Шария же совмещал должность заместиетля начальника разведки с должностью начальника секретариата НКВД. Нет, они тоже не годились в начальники.

Тогда же второй заместитель начальника отдела Мальков был отправлен советником НКВД в Монголию. В июле добавились еще два заместителя – однокашник Фитина по Центральной школы Григорий Георгиевич Долбин и М. Б. Прудников. Впрочем, уже в октябре Долбин был назначен резидентом НКВД в Токио, а в декабре вместо него заместителем начальника отдела стал начальник 14-го отделения пограничник Николай Дмитриевич Мельников.

К 1 января 1940 г. численность центрального аппарата советской внешней разведки достигла 225 сотрудников, к концу года выросла до 235 чел. Всего же, включая сотрудников «в поле» численность внешней разведки достигла 695 человек.

На февраль 1941 г. за рубежом действовало 45 легальных резидентур, в которых работало 242 разведчика, имевших на связи свыше 600 агентов. Самые крупные резидентуры действовали в США – 18 человек и Финляндии – 17 человек.

Помимо легальных резидентур действовало 14 нелегальных резидентур. В Германии, Франции и Великобритании работало по 2–4 нелегальных резидентуры.

3 февраля 1941 г. было принято постановление Политбюро ЦК ВКП(б) о разделении НКВД СССР на два наркомата: НКВД СССР и НКГБ СССР с выделением в последний всех оперативно-чекистских подразделений. Наркомом госбезопасности был назначен В. Н. Меркулов. 5-й отдел вошел в состав НКГБ и был преобразован в 1-е Управление. Его начальником 26 февраля 1941 г. был назначен П. М. Фитин, его заместителями – П. А. Судоплатов и В. М. Зарубин.

Структура 1-го управления НКГБ была следующей:

Секретариат

Начальник Е. М. Пинчуков

1-й отдел

Германия. Должность начальника вакантна.

2-й отдел

Дальний Восток. Начальник Н. Д. Мельников.

3-й отдел

Англия, США, Канада, Южноамериканское отделение, отделение научно-технической разведки. Начальник И. А. Чичаев.

4-й отдел

Франция, Испания, Швейцария, Бельгия, Португалия, Финляндия, Швеция. Начальник Б. А. Рыбкин.

5-й отдел

Италия, Венгрия, Болгария, Румыния, Югославия, Греция. Должность начальника вакантна, планировалось назначение В. Т. Яковлева.

6-й отдел

Ближний Восток. Начальник П. И. Тахчианов.

7-й отдел

Совколония, визы, информация, оперучет. Начальник М. А. Буринский.

8-й отдел

Подготовка спецкадров. Начальник М. П. Филимонов.

Отделение «А»

Функции неизв. Начальник А. А. Максимов, с началом войны В. А. Лягин.

Отделение «Б»

Оперотделения НКГБ в морских портах. Начальник неизв.

В центральном аппарате управления работало около 120 человек, включая технический персонал.

С началом войны НКГБ был расформирован его функции вновь вернулись в объединенный НКВД.

Структура 1-го Управления была утверждена 12 августа 1941 г. в следующем виде:

Руководство разведки (начальник и его заместители).

Секретариат

Группа «А»

Группа «Б»

1-й отдел (Германия, Венгрия, Польша, Чехословакия, Украина)

2-й отдел (Балканский)

3-й отдел (Западная Европа)

4-й отдел (Скандинавия)

5-й отдел (Англо-американский)

6-й отдел (1-й Дальневосточный – Япония, Маньчжурия, Корея)

7-й отдел (2-й Дальневосточный – Китай, Таиланд, Синьцзян, Монголия, Тува)

8-й отдел (Ближний и Средний Восток, кавказская эмиграция)

9-й отдел (совколонии, оперучет, информация, въездные и выездные визы)

10-й отдел (связь)

Школа особого назначения

Штатная численность при этом составила 248 чел.

Приказом НКВД № 001818/к от 28 ноября 1941 г. были объявлены новые штаты. 1-й и 2-й, 3-й и 4-й, 6-й и 7-й отделы были попарно объединены, соответственно сместилась нумерация остальных отделов. 10-й отдел был преобразован в отделение связи, Группа «Б» была упразднена. В результате, структура Управления приняла следующий вид:

Секретариат

Группа «А»

1-й отдел (Германия, Венгрия, Польша, Чехословакия, Балканы)

2-й отдел (Западная Европа и Скандинавия)

3-й отдел (Англо-американский)

4-й отдел (Дальневосточный)

5-й отдел (Ближний и Средний Восток, кавказская эмиграция)

6-й отдел (совколонии, оперучет, информация, въездные и выездные визы)

Школа особого назначения

Штат при этом был сокращен до 145, а приказом НКВД № 002554 от 20 ноября 1942 г. – до 135 человек.

Приказом НКВД № 001146 от 4 июня 1942 г. был создан 7-й отдел (нелегальная разведка).

Приказом НКВД № 00428 от 6 марта 1943 г. на базе отделения 6-го отдела было создано Информационное отделение.

Для обработки и анализа получаемой информации приказом НКВД № 00428 от 6 марта 1943 г. на базе отделения 6-го отдела было создано Информационное отделение (ИНФО).

До создания ИНФО оперативные подразделения были вынуждены брать на себя весь цикл добычи, обработки и направления руководству информации по важнейшим вопросам, не имея при этом достаточно подготовленных сотрудников. А после образования ИНФО появился работоспособный аппарат, который помогал организовать добычу и обработку информации, отсеивал сомнительные сведения и дезинформацию и позволил перейти к планомерному слежению за международной обстановкой.

Указом Президиума ВС СССР от 14 апреля 1943 г. из состава НКВД СССР вновь, как и в 1941 г., был выведен самостоятельный Наркомат государственной безопасности СССР (НКГБ), который возглавил комиссар госбезопасности 1-го ранга Всеволод Меркулов.

Структура вновь организованного НКГБ была определена решением Политбюро П40/91 от 14 апреля 1943 г. об образовании НКГБ СССР и объявлена постановлением СНК СССР № 93–129сс от того же числа. Несколько позже постановлением СНК № 621-191сс от 2 июня 1943 г. было утверждено «Положение о Народном комиссариате государственной безопасности СССР». Разведка вошла в состав НКВД под прежним номером. Нумерация отделов при этом осталась пржней, однако впоследствии происходили некоторые изменения.

Приказом НКГБ № 00360 от 7 декабря 1943 г. оно было преобразовано в 8-й отдел. Он состоял из пяти отделений: четырех географических и справочного. Позднее были созданы бюро переводов и группа спецсообщений.

Приказом НКГБ № 00414 от 25 октября 1944 г. был создан отдел кадров;

Приказом НКГБ № 0066 от 2 февраля 1945 г. на базе 4-го отделения 5-го отдела был создан 9-й отдел (эмиграция);

Также упомянем структурные изменения, произошедшие в первые послевоенные месяцы:

Приказом НКГБ № 00271 от 21 июня 1945 г. на базе подразделений 1-го отдела был созданы 10-й отдел (славянско-балканский), на базе 3-го отделения 3-го отдела – 11-й отдел (научно-техническая разведка);

Приказом НКГБ № 00433 от 26 октября 1945 г. было создано спецотделение;

Приказом НКГБ № 0028 от 18 января 1946 г. ШОН была переименована в 12-й отдел.

Начальником 1-го Управления на протяжении всей войны оставался П. М. Фитин, 14 февраля 1943 г. получивший очередное спецзвание комиссара ГБ 3-го ранга, а 9 июля 1945 г. – соответствующее общевойсковое звание генерал-лейтенанта.

Его заместителями являлись П. А. Шария (11.8.41–16.8.43), П. А. Судоплатов (11.8.41 – 1.6.42 и 21.11.42 – 5.43), В. М. Зарубин (11.8 – 10.10.41), Н. И. Эйтингон (11.8–1.9.41), Н. Д. Мельников (1.9 – 30.11.41 и 14.5–3.8.43) и Г. Б. Овакимян (с 10.10.43).

Отделами руководили:

Секретариат

Н. Г. Бондаренко (11.8–3.10.41), Е. И. Кравцов (30.11.41 – 9.42), С. Г. Корнеев (21.11.42–15.9.43), Б. П. Одинцов (16.9.43–22.6.44), А. И. Боханов (30.6.44–27.6.46)

1-й отдел

Германия, Венгрия, окупированные страны, с 28.11.41 также Балканы. Начальник – А. М. Коротков

2-й отдел

Балканы (до 28.11.41). Начальник – В. Т. Яковлев.

2-й отдел (II)

Западная Европа и Скандинавия (с 28.11.41). Начальник – В. Т. Яковлев.

3-й отдел

Западная Европа (до 28.11.41). Должность начальника вакантна.

4-й отдел

Скандинавия (до 28.11.41). Начальники – Б. А. Рыбкин (11.8 – 15.9.41) В. Т. Яковлев (3.10–10.11.41).

4-й отдел (II)

Дальний Восток (с 28.11.41). Начальник – А. И. Лангфанг.

5-й отдел, с 28.11.41 – 3-й отдел (II)

Англо-американский, до 21.6.45 – также НТР. Начальники – И. А. Чичаев (11.8–1.10.41), Г. Б. Овакимян (3.10.41–10.9.43), А. Г. Граур (1.10.43–27.6.46).

6-й отдел

Япония, Маньчжурия, Корея (до 28.11.41). Начальник – А. И. Лангфанг.

7-й отдел

Китай, Таиланд, Синьцзян, Монголия, Тува (до 28.11.41). Начальник – Н. Д. Мельников (11.8–1.9.41).

7-й отдел (II)

Нелегальная разведка (с 4.6.42). Начальники – Е. П. Мицкевич (4.6.42–10.11.43 и с 8.45), Гессельберг Л. А. (10.11.43–28.2.44, и.о.), Л. П. Василевский (6–7.45)

8-й отдел, с 28.11.41 – 5-й отдел (II)

Ближний и Средний Восток, кавказская эмиграция. Начальники – П. И. Тахчианов (1.8.41 – 1.4.42), А. М. Отрощенко (1.4.42–27.6.46)

9-й отдел, с 28.11.41 – 6-й отдел (II)

Совколонии, оперучет, въездные и выездные визы, до 6.3.43 также информация. Начальники – М. Т. Дубовик (11.8.41 – 1.12.43), М. Б. Прудников (1.12.43 – 1.10.44), В. М. Зарубин (15.2.45–27.6.46)

9-й отдел (II)

Эмиграция (со 2.2.45). Начальник – А. С. Гукасов.

10-й отдел

Связь (до 28.11.41). А. А. Исаков (11–23.8.41), М. П. Филимонов (23.8 – 28.11.41, и.о.)

10-й отдел (II)

Славяно-Балканский (с 21.6.45). Начальник – В. И. Пудин

11-й отдел

НТР (с 21.6.45). Начальник – Л. П. Василевский

ИНФО, с 7.12.43 – 8-й отдел (II)

С 6.3.43. Начальники – Е. Д. Модржинская (16.9–7.12.43), М. А. Аллахвердов (1.7.44–27.6.46)

ШОН, с 18.1.46 – 12-й отдел

В. Х. Шармазанашвили

Отдел кадров

С 25.10.44. Начальник – Е. П. Мицкевич (27.10.44 – 8.45).

Группа «А»

М. Б. Прудников (11.8–3.10.41), М. А. Кропочев (1.10.41 – …), И. А. Морозов (1.5–4.6.42)

5 июня 1943 г. было издано постановление ГКО, в котором отмечалось, что в деятельности разведорганов существует дублирование усилий по некоторым вопросам, распыление сил и средств на решение второстепенных задач. Постановление четко разграничивало функции ГРУ РККА, 1-го (разведывательного) управления НКГБ СССР и РУ Наркомата ВМФ СССР. Этим постановлением на 1-е управление НКГБ возлагалось ведение политической разведки в целях получения сведений о внешней и внутренней политике иностранных государств, их политическом и экономическом положении, политических партиях, группах и общественно-политических деятелях, достижениях и новинках в области науки и техники, данных об эмиграции и т. д.

За годы войны внешняя разведка вывела за границу 566 нелегалов. Было завербовано 1240 агентов и осведомителей, добыто агентурным путем 41718 различных материалов, в том числе 1167 технических документов, из которых реализовано 616[13]13
  Колпакиди А., Прохоров Д. Внешняя разведка России. С. 49.


[Закрыть].

Главный противник

С сентября 1939 г. Москва изо всех сил пыталась восстановить агентурную сеть в Германии. В августе 1940 г. под прикрытием должности 3-го секретаря посольства в качестве заместителя резидента был направлен А. М. Коротков («Степанов»). Он взял на себя большую часть работы. Всего же к февралю 1941 г. штат резидентуры составил 13 чел.

В сентябре 1940 г. Коротков впервые после двухлетнего перерыва встретился с агентом в гестапо Вилли Леманом («Брайтенбахом»), а затем и с Арвидом Харнаком («Корсиканцем»). Выяснилось, что за время, которое Харнак находился без связи, его организация значительно выросла. Об этом свидетельствует доклад Короткова в Центр:

«Корсиканец, потеряв в 1938 году связь с нами, возобновил свою работу среди интеллигенции в духе «Союза работников умственного труда», не будучи связанным с КПГ. Он объединял вокруг себя своих старых знакомых, известных ему по работе в «Союзе», осторожно выискивая и привлекая к себе новых. В настоящее время в круге образовались небольшие «центры», каждый из которых работает над воспитанием и подготовкой своей небольшой группы людей. Так что Корсиканец сам уже не знает всех лиц, входящих в этот круг, равно как и цифру 60 человек определяет приблизительно. Организационно взаимоотношения всей этой группы состоят исключительно в поддержании хороших отношений знакомых между собой людей, стоящих примерно на одной и той же общественной ступеньке и одинаково мыслящих. Такова, по описанию Корсиканца, организационная форма этой группы, маскирующая проводимую работу. Не все лица, входящие в этот круг, знают друг друга, а существует как бы цепочка. Сам Корсиканец старается держаться в тени, хотя и является душой организации. Цель организации состоит в подготовке кадров, которые могли бы после переворота занять командные должности. Сам Корсиканец никаких связей с компартией не поддерживает»[14]14
  Там же. С. 82–83.


[Закрыть].

Подобное положение дел вызвало обеспокоенность в Центре, поскольку Харнак нарушил главный принцип – разделение сети на изолированные друг от друга части, что резко снижало возможность полного провала. Но в связи с войной в Европе Москве ничего не оставалось делать, как использовать сеть Корсиканца такой, какой она была. Ведь менее чем через неделю после восстановления контакта, 26 сентября 1940 г., Коротков получил от Харнака первое сообщение, говорящее о начале военных приготовлений Германии к нападению на СССР: