Текст книги "Петр Столыпин, который хотел как лучше"

Пётр Столыпин, который хотел, как лучше
Авторы-составители Александр Колпакиди и Сергей Алдонин

© Колпакиди А… 2022

© Казанина Л.

© Портнягина Н.

© Анфимов А.

© Стогов Д

© Снитковский В.

© Кемеров И.

© ООО «Издательство Родина», 2022

От составителей

Мы включили в эту книгу и свидетельства современников – и тех, кто, как Сергей Витте, считался непримиримым противником Столыпина, и тех, кого числили следи его союзников, как Владимира Гурко. Поиск объективной правды требует широкой картины – и она, как мы увидим, оказалась далёкой от идиллического образа Столыпина-богатыря, последнего рыцаря самодержавия, который мог бы повернуть историю в новое русло без войн революций.

Часть 1
Историки

Александр Колпакиди, Сергей Алдонин
А был ли гений?

Он вошёл в моду на излёте 1980-х, когда разрушался Советский Союз. В Столыпине видели альтернативу красному проекту. Вкратце дело объяснялось так: если бы Столыпин не погиб в 1911 году, если бы он дожил до 1917 года – может быть, Россия не совершила бы столько ошибок в Первую Мировую, и монархия не распалась бы под революционными ударами февраля и октября. В крайнем случае, в нём видели эффективного руководителя белого движения, самого энергичного и действенного из русских правых, эдакого «генерал Пиночета», который мог бы возглавить страну. При этом, никто не учитывал, что Столыпин к 1911 году уже терял силы, союзников и доверия императорской семьи. К тому времени он стал почти изгоем. Но попытаемся рассказать обо всём подробнее.

Миф о «спасителе России»

В апреле 2022 года проспект Кирова в Саратове переименовали в честь Петра Столыпина – бывшего министра внутренних дел и первого министра Российской империи в 1906–1911 годах. До этого Столыпин три года, в 1903–1906 годах служил саратовским губернатором. Это не рядовое событие. Здесь можно говорить о важнейшей тенденции, которая зародилась в нашей стране в 1988 – 89 годах, в горбачевские перестроечные годы и, к сожалению, стала весьма модной в современной российской политической элите. Эта тенденция оказывает заметное, если не решающее, влияние на наш сегодняшний день. Кто учится у банкротов, для кого образцами стали проигравшие – тому вряд ли по плечу победы, прорывы – в науке, в социальной политике, в реформах, в дипломатии… А Столыпин не был победителем ни в большом, ни в малом. Ни тактическим, ни стратегическим. Второй важный фактор: культ Столыпина возник не в народе, он навязан из высоких кабинетов. Чиновникам, конечно, лестно считать героем своего собрата, фантастически богатого и респектабельного господина… А достижения? Что ж, если их практически не было – их можно раздуть из мыльных пузырей.

Пётр Столыпин

И потому нам стоит вспомнить некоторые реальные факты, связанные с делами и словами чиновника, который в последние годы стал символом несостоявшейся «антибольшевистской альтернативы» в истории русского ХХ века.

Своей карьерой Столыпин был обязан, в первую очередь, аристократическому происхождению и богатству, унаследованному от предков. Он родился в неблагополучной семье: родители будущего премьера расстались. Но для властей важнее было другое: родовитость (дворянский род Столыпиных известен со времен Ивана Грозного) и состоятельность (Столыпины с давних пор не гнушались никаким бизнесом, включая торговлю водкой). Консерваторы, окружавшие Николая II, намеревались укрепить расшатанную систему власти именно такими кадрами – представителями старой аристократии, которой в высшей степени было что терять в случае социального потрясения. К тому же, со студенческих лет, изучая агрономию, Столыпин загадочными нитями был связан с полицейщиной, с министерством внутренних дел. Его экономические воззрения были либеральными, Столыпин был сторонником ускоренного развития капитализма в России, сторонником частной собственности на землю. В то же время, он смолоду выступал за жесткое подавление любого вольнодумства и был готов «делать карьеру».

На пост губернатора Столыпина «протолкнул» министр внутренних дел Вячеслав фон Плеве – и не случайно. До этого сорокалетний Столыпин год губернаторствовал в спокойной западной Ковенской губернии (в то время литовский Каунас назывался Ковно). А Саратовский край славился тем, что ее столица была городом с давними революционными традициями, а многонациональные и многоконфессиональные сельские уезды (там проживали немцы, татары, старообрядцы) были склонны к так называемым «аграрным беспорядкам».

Так называли законные требования малоземельных крестьян к начальству, их жалобу на помещиков, нередко выливавшиеся в демонстрации и поджоги господских домов. Волна таких восстаний прошла по Саратовской губернии в 1902 году – обратим внимание, это было до событий 1905 года, что доказывает глубокую обоснованность революционных событий. А Столыпина Плеве считали образцовым «охранителем», давно связанным с полицией. И министр готов был поддерживать такого губернатора – главным образом, деньгами и штыками.

Оказавшись в Саратове, Столыпин, в сопровождении казаков, объездил бунташные уезды. Его принято считать мужественным, несгибаемым человеком, сильной личностью, но то, что он увидел в уездах, не просто поразило, а напугало Столыпина. Он увидел такие настроение, которые могли через год – другой смести с лица земли всё российское самодержавие. В этом смысле Столыпин был трезвым человеком: он не приукрашивал сложившегося положения. Миф о благополучии «России, которую мы потеряли» придумали гораздо позже…

Был ли он готов к губернаторской службе? К сорока годами Столыпин, получивший образование агронома, по профессии не работал. У него имелся высокий придворный статус (он был камер-юнкером, затем камергером), но они бесконечно далеки от хозяйственных и социальных проблем. Да и бывал он в столице редко. Почти все время до назначения губернатором Столыпин был уездным предводителем дворянства в Ковно, неподалеку от своего богатого имения в Колноберже, которое обожали его жена и дети. Жил в свое удовольствие. Должность предводителя дворянства (помните, ее занимал литературный герой Киса Воробьянинов?) – по существу, общественная, хотя они считались и опорой трона на местах. Но никакой ответственности за экономику уезда он не нес. Серьезного хозяйственного и политического опыта не имел. Повторим: высокое назначение Петр Аркадьевич получил на 90 процентов – благодаря знатному происхождению и протекции, на 10 процентов – потому, что Плеве считал его физически сильным и здоровым человеком (на самом деле – ошибочно, болезней у Столыпина хватало).

В официальной, канонической истории столыпинского губернаторства в Саратове подчеркивают, что он развернул в городе «небывалое» строительство. Сильнейшая натяжка! Городскими вопросами он занимался не более года, да и тогда больше времени посвящал усмирению крестьянских волнений. Что касается строительства учебных заведений и глазной больницы – они строились за счет энтузиастов-меценатов, и начались эти стройки задолго до приезда Столыпина в Саратов. Он к этим проектам (между прочим, сравнительно скромным) не имел никакого отношения. Другое дело, что за первые полтора года службы Столыпина в Саратове были подготовлены два респектабельных здания – новый просторный губернаторский дом и здание губернских канцелярий, в котором работал Столыпин. Дело в том, что его (а особенно – его семью) после прибалтийского великолепия не устраивал достаточно простая саратовская губернаторская резиденция. Они не пожелали там жить. За счет казны для Столыпина срочно выкупили недостроенную усадьбу состоятельного мукомола Константина Рейнеке – и превратили ее в настоящий губернаторский дворец. Можно ли считать эти объекты большим достижением губернатора? Вряд ли. Скорее можно говорить об элементарном желании состоятельного аристократа и его семьи поддерживать привычный роскошный уровень жизни. В Саратове это было непросто, но у них получилось.

Совсем смешно, когда Столыпина называют основателем Саратовского университета. Он был основан, когда Столыпин был уже премьер-министром. Да, он поддержал идею открытия этого учебного заведения, и подобострастная городская дума наградила его званием почетного гражданина. Но занятия в университете так и не начались, с горем пополам действовал только один факультет – медицинский, на котором учились менее ста студентов. А настоящий университет в Саратове заработал только в советское время, о чем сегодня вспоминать не принято.

Первым делом Столыпин потребовал от Петербурга побольше денег. Во-первых, чтобы показать себя рачительным хозяйственником, во-вторых – чтобы получить эффективные инструменты для подавления не только крестьянских восстаний, но и любой оппозиции. Благодаря протекции Плеве эти деньги удалось получить – и около миллиона рублей на благоустройство мостовых и водопровода, и полмиллиона на укрепление полиции, ее агентов и шпиков. Полиция, конечно, была для губернатора значительно важнее.

Она помогала учинять расправы над крестьянами, учащимися и рабочими. В 1903-м Столыпин считал, что ему удалось остановить волну забастовок и «аграрных беспорядков». Но в 1905 году ситуация стала для губернатора катастрофичной. «Олинька моя, кажется ужасы нашей революции превзойдут ужасы французской. Вчера в Петровском уезде во время погрома имения Аплечева казаки (50 чел.) разогнали тысячную толпу. 20 убитых, много раненых. У Васильчикова 3 убитых, еще в разных местах 4. А в Малиновке крестьяне по приговору перед церковью забили насмерть 42 человека за осквернение святыни. Глава шайки был в мундире, отнятом у полковника, местного помещика… А ещё много прольётся крови», – растерянно писал Столыпин супруге в разгар событий 1905 года. Что же случилось в Малиновке?

В октябре 1905 года в Саратовской губернии произошла знаменитая резня. «27 октября 1905 года утром более ста подвод со всей Малиновской волости направились на хутор Сусанова. Когда подводы приблизились к хутору, землевладелец сбежал. Крестьяне сбили замки с амбаров. Зерно выгребали и в мешках, и россыпью. До обеда направили в Малиновку, Бахметьевку, Сафоновку и Песковатку 180 подвод с зерном, после обеда – более 200 подвод с зерном в другие села и деревни волости. После разграбления, хутор сожгли.

Студент Пётр Столыпин

Днем полковник Н. Д. Свиридов телеграфировал из Салтыковки губернатору П. А. Столыпину: „Сего числа по донесению Малиновского волостного правления восемьдесят подвод села Малиновки и деревни Песковатки отбыли в Балашовский уезд на хутор Сусанова с преступными намерениями“. Сам Сусанов телеграфировал губернатору уже из Ртищева: „Грабят, жгут имение удельного ведомства Мещеряковской волости Прошу помощи. Выгнали всех“.

Вечером было проведено совещание в доме Синева. Избран Совет действия, установлена связь с окружающими селами. Принят развернутый план и выделены ответственные.

Утром 28 октября бунтовщики разграбили и сожгли имения помещицы Бон (Червяковой), находившееся в 320 метрах от железнодорожного разъезда Платицинский (возможно, Софьино), и Дружинина, имение которого располагалось близ деревни Песковатки. Всего зерном и мукой загрузили 500 подвод. Кроме того, из господских конюшен безлошадным крестьянам раздали лошадей. В имении Бон бунтовщики также захватили много огнестрельного оружия. Разграбление имения Бон происходило на глазах шестерых солдат, присланных для охраны разъезда. Солдаты хотели дать по бунтовщикам залп, однако им запретил это делать унтер-офицер, так как не имел соответствующего распоряжения от начальства.

Вечером того же дня часть бунтовщиков отправилось в село Каменный Враг (Каменка) Балашовского уезда, другая разграбила и сожгла имение Симоновой в Новопавловке. Из имения Симоновой всех коров увели в Малиновку, где их зарезали и поделили.

В тот же день были разгромлены имения Н. Н. Лихарева в Уваровке, Свиридовых в Бахметьевке, Крузо, Епишевского, Лещева, Кривской в Борках и других местных землевладельцев.

В восстание включились села и деревни до восьми волостей трех смежных уездов – Сердобского, Балашовского и Аткарского. Полковник Свиридов телеграфировал губернатору П. А. Столыпину: „Движение развертывается, сожжено имение Бон. Пожар в Малиновке. Волостное начальство спаслось бегством. Необходимы войска“.

В ночь с 28-го на 29 октября в Малиновке были сожжены дома церковного причта (священника и дьякона). Провокация была частью плана действий по подавлению восстания, который приняли реакционеры на собрании, состоявшемся 27 (28) октября, в имении помещицы Свиридовой. На собрании присутствовали местные помещики – Н. Н. Лихарев (бывший земский начальник 8-го участка Сердобского уезда), Десницкий, И. С. Симонов, духовенство – священник малиновской церкви Николай Николаевский, псаломщик Кирилл Архангельский, дьякон Дмитрий Селезнев, хлеботорговцы (например, Белоусов), лавочники, полицейские, зажиточные крестьяне, а также полковники В. А. Янишевский и Н. Д. Свиридов, назначенный земским начальником.

Согласно принятому плану, волостной старшина В. С. Панкрашкин выехал в Змеевку и Ерышовку, а староста Иван Власович Гурьянов – в Бахметьевку, Сафоновку и Песковатку, где они начали агитацию против бунтовщиков, обвиняя „забастовщиков“ в намерении осквернить и сжечь церковь, называя их „безбожниками“. Под предлогом защиты церкви от осквернения и кощунства, насилия над духовенством со стороны безбожников и бунтовщиков планировалось поднять верующих, а затем в шуме и суматохе устранить зачинщиков грабежа дворянских имений. Из домов причта были заранее вынесены вещи, а сами священники отбыли в Змеевку „будоражить людей“, настраивая их против бунтовщиков.

Утром 29 октября началось избиение „забастовщиков“ и погром их домов. В расправе над бунтовщиками участвовали крестьяне „черной“ половины Малиновки, совместно с крестьянами из соседних сел – Змеевки, Песковатки и Крутца. Вооружившись ружьями, топорами, вилами, ножами и ломами, они окружили Малиновку, перехватили все дороги»[1]1
  Ртищевская энциклопедия. Малиновское восстание // http://wikirtishchevo.shoutwiki.com/wiki/


[Закрыть].

Приведем еще одно свидетельство. «Под покровом ночи поп Николаевский и дьякон Селезнев перенесли свои вещи в кулацкие дома. Сами отбыли в Змеевку, где будоражили людей, „искали спасения от готовившейся будто бы над ними расправы“. А рано утром подвох святых отцов раскрылся. Дома их загорелись изнутри, хотя были на запоре. Над Малиновкой зарделось зарево. Загудел тревожный набат. Толпа, заранее организованная богатеями, двинулась по улице. Впереди – торговцы, кулаки, уголовники, сынки помещиков. Полковники Свиридов и Янышевский снабдили их огнестрельным и холодным оружием – револьверами, берданками, шашками, вилами, ломами, тесаками, скребками, резаками, кувалдами, кольями, ножами. В руках у первого громилы кулака Гурьянова – палка с насаженной на конце гайкой. С тех пор так и прозвали его Иваном Гайкиным. В волостном правлении, мимо которого проходила толпа, был буфет. Бесплатно угощали всех. „Пейте водки сколько хотите. Только порешите всех бунтовщиков, врагов царя и православной церкви“, – напутствовал псаломщик Архангельский. Из толпы вышел старик Егор Молоканов с ружьем. „Старшина Панкрашкин и батюшка уверяли, что забастовщики всех обращают ‹в шайтанскую веру› и жгут храм божий. Церковь же стоит невредимая. Обман. Здесь затевается грязное дело…“ – и Молоканов увел в Змеевку многих сбитых с толку людей, одурманенных проповедями о конце света и приходе дьявола. Мимо волостного правления ехал на коне С. Н. Шатаев. Староста Гурьянов остановил его и подал руку. Шатаев протянул свою. Гурьянов рванул его вниз, опрокинул на землю и ударил палкой. Налетели другие, воткнули в грудь вилы и добили кувалдой. Следом сняли с повозки Г. Макеева и убили его. Вывели из арестантской и убили М. Талалайкина. На шум на улице вышли посмотреть А. Ершов, П. Горин и А. Панкрашкин. Их тут же убили ударами тесака в голову. С. Поверинов с поднятыми руками шел навстречу толпе, пытаясь остановить убийства. Пьяные бандиты ударили его колом по голове, а торговец Ф. Грачев выстрелил из револьвера в лицо. Добили кувалдами, до полусмерти избили жену Поверинова Анну. Из дома вышел П. Серебряков и тут же получил пулю из револьвера. Соседка П. Суворова закричала: „Что вы делаете? За что убиваете?“. Ее со всего размаху ударили дубиной, и она свалилась, мертвая, рядом с П. И. Серебряковым. Глухонемой Ф. Воронков доставал из колодца воду. Его ударили дубиной, воткнули в грудь вилы, а Грачев добил гирей. Плотник И. Серебряков шел на станцию Салтыковка. На огороде убили. Старшина В. Панкрашкин увидел своего племянника – Тихона Степановича и закричал: „Убейте Тихона, он из бунтарей!“. В Тихона выстрелили из ружей. Довершили: Гурьянов – палкой, садист Александрочкин ножом перерезал горло. Все это делалось в присутствии жены и маленькой дочери Тихона. Жестоко расправились черносотенцы и с Синевым. Федор Емельянович вышел навстречу пьяной ватаге и только успел спросить убийц, понимают ли они, что творят. Грачев прервал его слова выстрелами в лицо. Раненому вонзили в грудь вилы. Труп обезобразили. В избе Г. Мирошкина бандиты потребовали сына Кузьму. Его не оказалась дома. Гурьянов приказал старику открыть рот и сунул ему дуло ружья, готовясь выстрелить. Подошел Тарас Емельянович Синев и опросил: „За что казните Мирошкина?“. Гурьянов обрадовано крикнул: „Вот он, ура!“ – и ударил Тараса палкой. Мирошкина оставили, а Тарасу выстрелили в лицо и раскололи голову тесаками. Племянника Ф. Е. Синева, семнадцатилетнего Артемия, двумя выстрелами убил Честнов. Отца Артемия Степана Емельяновича вывели к толпе на улицу, и Грачев выстрелил ему в глаз. Добили кольями и гирей. В избе Ф. Е. Синева разбили окна, посуду, вещи, вытряхнули из мешков муку, крича: „Она с забастовки“. Искали детей – Павла и Герасима, но они успели уйти из села. Жену Синева – Домну Пименовну мучили, затем семь суток держали в кутузке без пищи и воды. Жена П. С. Чигирева, Анна, приходилась двоюродной сестрой Гурьянову. Она на коленях умоляла ворвавшихся в избу погромщиков: „Не убивайте Павла Степановича. Иван Власович, пощади!“. Гурьянов наотмашь ударил Анну по лицу, а Павлу Степановичу вонзил вилы в грудь. Окровавленного за руки и ноги вытащили на улицу и там добили. Все это видел 15-летний Ваня Панкрашкин и со слезами закричал: „Что дядя Павел вам сделал?“. Кулак Шустров спокойно произнес: „Кто убьет этого щенка, плачу 25 рублей“. Из толпы послышался голос: „Мало“. „Плачу вдвойне“, – ответил Шустров. Раздались два выстрела из дробовиков прямо в лицо мальчика. Ваниного отца – Е. Панкрашкина с двух сторон вилами подхватили Гурьянов и Стариков, подняли и на полу добили. М. Д. Лисенкова растерзали на глазах жены, шестерых малых детей. С. Шубенина, И. Старикова, И. Шубенина, В. Талалайкина убили на окраине села и изуродовали их трупы. На выгоне перехватили И. П. Потрясова, Ф. Т. Корявова, троих из Песковатки – И. П. Петрова и его братьев. Их зверски убили. П. Литовкина и М. Смирнова привели к волостному правлению и прикрутили к коновязи. Гурьянов, Стариков, Честнов, Шустров, Грачев и псаломщик Архангельский, как в спортзале на тренировке, с разбега и с размаху втыкали им вилы в грудь, а Александрочкин кинжалом распорол жертвам животы. Двое суток – 29–30 октября – пьяные черносотенцы глумились над семьями бедноты. На улицах Малиновки валялись 42 трупа честных тружеников. У них были выколоты глаза, отрезаны уши и носы, отрублены кисти рук, расколоты черепа, вспороты животы. Родных к трупам не подпускали, хоронить не разрешали. Тела подпольщиков стащили в овраг и свалили в общую яму. Более 50 домов в „соломенном крае“ села было разграблено и сожжено»[2]2
  Куванов А. Малиновская трагедия: крестьянские волнения в 1905 году // Путь Ленина. 1981. 10; 11; 13; 14; 17; 18 февраля. Из сборника «Хранитель времени». Ртищево, 2012.


[Закрыть].

Главный вывод из этой трагедии – столыпинское «утихомиривание» крестьянства 1903 года оказалось фикцией. Революционные настроения становились все сильнее. Ему оставалось опираться только на полицию, армию, казаков и черносотенные вооруженные отряды. «Избиение „красной“ части села Малиновки продолжалось два дня – 29-го и 30 октября. После оно перекинулось и на смежные селения. Всего, не считая большого количества искалеченных, было убито: в Малиновке 42 человека, в Песковатке – четыре и в Крутце – два человека.

Бунтовщики села Крутец, дав отпор черносотенцам, пошли на разгром хлебных складов, располагавшихся на станции Салтыковка. Однако там они были встречены карательными войсками полковника Зворыкина, который прибыл в ночь с 27-го на 28 октября с пятью ротами пехоты и с 325 казаками.

Увещевания в Саратовской губернии

30 декабря К. К. Максимович совместно с губернатором Столыпиным, решившим самолично изучить малиновское дело, и отрядом казаков прибыл в Малиновку в качестве следователя. Казаки перекрыли все дороги и тропинки, держали под наблюдением балки и овраги, чтобы никто не мог укрыться или уйти из Малиновки. Волостной староста Панкрашкин и староста Гурьянов передали Столыпину список случайно оставшихся в живых 48 „неблагонадежных“ крестьян-бедняков»[3]3
  http://wikirtishchevo.com/wiki/


[Закрыть].

«Следствие „крамольников“ вел сам Столыпин. Поглаживая свою густую с проседью бороду, он сразу же переходил на сочную брань. Осыпанное оспинами лицо его наливалось кровью, в жгучих цыганских глазах горела ненависть. И он пускал в ход плетку, начинал производить, как он выражался, „врачующее кровопускание“. Привычные к плетке руки-клещи ударяли жертву сильно, хотя от ежедневных экзекуций правая рука его плохо повиновалась – она начинала сохнуть. После 20–25 ударов Столыпин, обращаясь к И. Гурьянову, Я. Старикову, Ф. Грачеву, М. Честнову и Ф. Толкунову, говорил: „Ну-ка, братцы, продолжайте!“. И те продолжали истязать своих односельчан»[4]4
  Куванов А. Ртищевская земля пылала в огне // Путь Ленина. 1975. 28–29 октября, 1–4 ноября. Из сборника «Хранитель времени». Ртищево, 2012.


[Закрыть].

«Допросы бунтовщиков, во время которых применялись пытки, проводились в имении господ Кривских. Крестьян, в том числе несовершеннолетних, пороли нагайками, к телу прикладывали раскаленное железо, им отрубали пальцы рук и ног, отрезали уши, носы, вырывали волосы, щеки.

По результатам следствия 21 „неблагонадежный“ из Крутца и 48 „крамольников“ из Малиновки, в том числе Е. П. Брыков, братья И. Я. и П. Я. Коротковы, Н. Т. Мещеряков, Н. С. Шубенин и Ф. И. Коротков, были арестованы казаками из конной сотни Казурина и отправлены в саратовскую тюрьму. Вскоре 42 арестованных сослали в Тобольскую губернию, остальные провели в тюрьме два года. В „красной“ части Малиновки большое количество домов осталось совершенно без мужчин.

Черносотенцам Максимович и Столыпин объявили благодарность правительства „за верную службу царю и Отечеству“ и в качестве поощрения 23 бойцам вручили специально изготовленные медали-жетоны с надписью: „Бей – не пугайся!“. Медаль служила знаком, удостоверяющим принадлежность к черной сотне»[5]5
  http://wikirtishchevo.shoutwiki.com/wiki/


[Закрыть]. Но главный урок, который можно из этого извлечь – в том, что такими методами победить невозможно. Огонь только разгорался.

После побоища в Малиновке в Саратов направили генерал-лейтенанта Виктора Сахарова, в недавнем прошлом – военного министра. Они со Столыпиным быстро нашли общий язык, а поселился генерал в губернаторском доме. Вместе они утихомирили самые «злостные гнёзда». Труднее всего пришлось в селе Баланды. Там крестьянский сход хмуро встретил Сахарова и Столыпина – и только после трехчасовой беседы бунтари стали выдавать казакам зачинщиков. Вскоре генерал написал императору: «В Саратовской губернии успокоение наступило, и волнения проявлялись лишь незначительными вспышками». Опрометчивое заявление! 22 ноября к Сахарову, который жил в доме губернатора, на приём заявилась просительница – немногословная женщина лет тридцати, которая представилась как пензенская помещица Софья Фокина, у которой крестьяне сожгли усадьбу. Ей удалось остаться наедине с Сахаровым в его кабинете на втором этаже и, вместо прошения о помощи, протянуть ему смертный приговор, подписанный членами боевой организации эсеров и хладнокровно расстрелять генерала. Это была Анастасия Биценко – убежденная социалистка-революционерка. Недавний военный министр умер в губернаторском доме. Это красноречивый пример того, что, несмотря на немалые вложения в полицию и драконовские карательные меры, Столыпину не удалось справиться даже с терроризмом в главном городе губернии. Но удивительным образом губернатору это убийство сошло с рук.

Восстания продолжались. «Крестьяне села Потьма под руководством братьев Мызниковых, Ряшина, Губина, Тельнова, Желнова, учителя Короткова разгромили хоромы и сожгли мельницу купца Кожевникова. Хлеб и скот раздали голодающим. Вскоре в селе появился губернатор Столыпин с сотней казаков. „Вы разорили дворянина, разграбили его добро, самовольно вырубаете его лес, косите его хлеб. Выдайте мне зачинщиков. Если не назовете зачинщиков, буду считать вас всех грабителями и сурово накажу. Жду три минуты“, – горячился Столыпин на площади у церкви, куда согнали всех жителей села. „У нас нет зачинщиков!“ – раздался громкий мужской голос из толпы. „Начинайте!“ – крикнул казакам разъяренный губернатор. Пошли в ход нагайки. Столыпин сам бил крестьян и крестьянок по скулам и ушам, бил каблуками и пропарывал животы шпорами. Четырех запорол до полусмерти. Казаки вырывали у мужчин волосы из головы и бороды. Избивали даже 12—14-летних подростков. Сорок человек избили до потери сознания, а учителя В. Е. Короткова и восьмерых крестьян, как „вредных“, увезли в тюрьму»[6]6
  Куванов А. Ртищевская земля пылала в огне // Путь Ленина. 1975. 28–29 октября, 1–4 ноября. Из сборника «Хранитель времени». Ртищево, 2012.


[Закрыть].

Вот ещё сведения об «усмирении» в Саратовской губернии из статьи П. Засодимского «О крестьянских волнениях в 1905–1906 годах» (Северный край. 1922. Март – апрель). «В селе Малой Шитневке казаки при содействии местных черносотенцев жестоко избили крестьян, из которых четыре человека тут же умерли. Из числа избитых отобрали 12 человек и отправили под арест в село Романовку, но один из них дорогой умер и брошен в селе Дурнякине. В селе Сорокине казаки так неистовствовали, что даже вызвали протест одного из своих товарищей; казак вступился за избиваемых и прекратил зверскую расправу. В селе Киндоле, Ивановке и Ключах казаки избивали встречного и поперечного. В Ключах избиение крестьян казаками происходило в присутствии и по указанию земского начальника»[7]7
  Газета «Сын Отечества». 1905. № 226, 227 и 245. В статье Засодимского.


[Закрыть].

«Расправа в селе Чирикове (Балашовского уезда) особенно характерна; она может служить иллюстрацией к тем зверствам, какие совершались над несчастным народом. Здесь казаки плетьми истязали крестьян, „били по чему попало“, по спине, по животу, по голове, били без счета. Из 70 человек мужского населения 50 подверглись этой пытке. Истязали стариков лет 60–65 и 17-летних мальчиков, истязали так, что несчастные не могли на другой день снять рубашку, прилипшую к мясу, так как кожа была содрана плетьми. Казаками командовал полковник Зворыкин, давший честное слово, что – если беспорядки не прекратятся – все село будет разнесено пушками…»[8]8
  Газета «Сын Отечества». 1905. № 240. В статье Засодимского.


[Закрыть]

В губернском центре тоже было неспокойно. «14 октября 1905 года. Вечером у городской думы, где собралось до двух тысяч рабочих, произошло крупное столкновение с полицией и войсками. Большевистская газета „Пролетарий“ так описала его: „Картина была грандиозной. Московская улица от Думы до Приютской улицы была запружена народом. Казаки стояли издали. Еще немного – и раздраженный народ двинулся к двери Думы. Наряд отлетел от дверей как мяч. Обнажились шашки, раздался резкий свист, а затем барабанный бой, и отряд казаков врезался в толпу… Шум, крики, грохот слились с выстрелами. В результате три человека убитых, 300 раненых и изуродованных; из опричников пало пять человек и ранено около 30 человек“»[9]9
  http://elsso.ru/cont/his/234.html


[Закрыть]. Столыпин закрыл газеты и фактически объявил комендантский час.

«16 декабря 1905 года. Телеграмма Николаю II от генерал-адъютанта Максимовича, отправленная из Саратова 16 декабря 1905 года в 8 часов 25 минут пополудни: „Вследствие отсутствия известий в последние дни революционные агитаторы распускали по городу ложные слухи об успехах революции в Москве. Слухи эти вызвали брожение между забастовавшими рабочими. Вчера, 15 декабря, большая толпа собралась на главной улице и двинулась к тюрьме с видимою целью освободить арестованных агитаторов и зачинщиков железнодорожной забастовки, но была разогнана казаками без употребления оружия. Сегодня, 16 декабря, толпа забастовщиков собралась в местности около института. Для ее рассеяния были вызваны казаки и две роты пехоты. Когда казаки подъехали к толпе и предъявили к ней требования разойтись, то были встречены выстрелами, при чем был ранен один казак и одна лошадь. Беспорядочная стрельба со стороны толпы продолжалась некоторое время, не причинивши дальнейших потерь казакам, которые, спешившись, открыли огонь, и толпа рассеялась. До сих пор выяснено, что у мятежников шесть убитых и 15 раненых. В настоящее время беспорядков в городе нет. Но настроение рабочих тревожное. О чем всеподданнейше доношу Вашему Императорскому Величеству“»[10]10
  Революция 1905 года и самодержавие. Сборник документов. М. – Л., 1928. Стр. 182.


[Закрыть]. «Восемь участников митинга были убиты на месте, 24 – тяжело ранены, из них семь умерло. Легкораненых насчитывалось гораздо больше»[11]11
  http://elsso.ru/cont/his/234.html


[Закрыть].

От других чиновников того времени он, безусловно, отличался энергией. Хотя, судя по личным письмам, и чувствовал обреченность собственного дела. «Июнь 1905 года. Саратовская губерния. Столыпин сам систематически разъезжал по уездам с эскадроном драгун и чинил жестокую расправу над крестьянами. В июне он совершил такую „прогулку“ по Балашовскому и Аткарскому уездам. Столыпин побывал в 21 селе, всюду подвергая крестьян поркам и арестам. В отчете министру он хвастался своими зверскими методами „успокоения“ деревни. „Все село почти сидело в тюрьме по моим постановлениям… Я занял дома наиболее виновных казаками, оставил там отряд оренбуржцев и учредил в этом селе особый режим“, – похвалялся Столыпин о своей расправе в селе Ивановке 2-й»[12]12
  Гохлернер В. М. Крестьянское движение в Саратовской губернии в годы первой русской революции (1905–1907 гг.). Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Саратов, 1953. Стр. 136–137.


[Закрыть].

«Октябрь 1905 года. Саратовская губерния. По официальным данным, в селе Вырыпаево, Петровского уезда, были убиты двое крестьян, а в селе Кондоле – один, близ деревни Сердобинки – два. Присланные в Сердобский уезд войска не раз открывали огонь по безоружным крестьянам. Даже по сообщению самого Столыпина, который, конечно, не раскрывает всей картины расправы, в дни после 20 октября в Сердобском уезде были убиты 51 крестьянин и 14 ранены. Полковника Зворыкина, под командованием которого находились в уезде 5,5 рот и более трех сотен казаков, губернатор называл „офицером выдающейся энергии“»[13]13
  Гохлернер В. М. Крестьянское движение в Саратовской губернии в годы первой русской революции (1905–1907 гг.). Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Саратов, 1953. Стр. 160, 164.


[Закрыть].

«27 ноября 1905 года. Саратовская губерния. Балашовский уезд. Село Дурныкино. Из телеграммы Николаю II от генерал-адъютанта Максимовича, отправленной из Ртищева 29 ноября 1905 года в 5 часов 9 минут пополудни: „Получив донесение о беспорядках в селе Дурныкино, Балашовского уезда, вчера вечером выехал туда с губернатором. По прибытии на место выяснилось, что 27 ноября на сельском сходе, созванном для убеждения крестьян возвратить похищенный у местного землевладельца лес, под начальником казачьего разъезда, хорунжим Федоровым, внезапно последовавшим выстрелом убита лошадь. После чего хорунжим было приказано девяти казакам разъезда открыть огонь по толпе, последствием чего было четверо убитых и десять раненых крестьян. Происхождение выстрела остается пока невыясненным, но есть некоторое основание предполагать, что выстрел произведен случайно неосторожно обращавшимся с револьвером хорунжим. Все потерпевшие принадлежат к совершенно спокойной части населения, не принимавшей участия в аграрных беспорядках. Семьям убитых именем Вашего Величества выдано пособие“»[14]14
  Революция 1905 года и самодержавие. Сборник документов. М. – Л., 1928. Стр. 175–176.


[Закрыть].