Текст книги "Грёзы третьей планеты"

Шутки загробника
Аркадий Рэм

Свет включился не сразу – потрещал немного, пару раз моргнул и загорелся ровно и уютно. Мягким жёлтым задышали торшеры по углам квартиры, синим кольнули светодиодные ленты на плинтусах.

Юра неуклюже шагнул внутрь и побрёл по длинному коридору, поскрипывая резиновыми башмаками и засовывая в распахнутые двери крупную голову-шар. Давно он тут не был, лет семь уже…

Провёл пальцами по стекляшкам-висюлькам ажурных бра, вывешенных на стенах. Те отозвались не совсем мелодичным звоном.

Простая квартира. Юра много таких навидался за свою прошлую жизнь, но последние десятилетия приходил только сюда – это его дом, его прошлое.

Вон на кухонном столе любимая кружка с ободками заварки внутри, в туалете – истрёпанная зубная щётка в зелёном пластиковом стаканчике. На книжных полках в рабочем кабинете – фотографии его родных.

Жаль, что не только его – там же стояли рядами в деревянных и пластиковых рамках ещё десятки чужих фото, наползая друг на друга, как костяшки домино. Меж них теснились нэцке, пыльные статуэтки кроликов и балерин. Лежали стопками браслетики.

Мелкие предметы были везде в этой квартире – не только в кабинете, но и в зале, и в спальне. Сувениры наполняли весь дом, покрывали все свободные поверхности.

Шеренги любимых кружек на столе в кухне. Ворохи зубных щёток на подзеркальной полочке, по бортикам ванны и внутри обшарпанного навесного шкафчика.

По дому приходилось передвигаться бочком – аккуратно по тропинке между важных и памятных вещей загробников, чьи серверы-носители занимали львиную долю этой космической станции.

«Загробниками» называли оцифрованные копии умерших людей. Одно время это была передовая технология бессмертия, но сейчас она уже забыта – теперь в топе омоложение тела нанитами или прямая перезаливка сознания в клон. Последнее, правда, доступно лишь богатым. А «цифр» больше не делают.

Да и в те полузабытые времена, надо признать, мало кто соглашался на подобную послежизнь. Быть вечной копией реального человека? Набором терабайт?

Конечно, теперь у загробников огромный спектр задач – они работают на большинстве заводов Земли, где требуются скоростные вычисления и присутствие человека. Управляют транспортными потоками городов и логистикой на суше, море и в космосе, вычислительными центрами институтов и интернетом вещей. Куда ни посмотри – везде прямо или опосредованно присутствуют загробники. Скучать им не приходится, но всё же…

Юрий пробрался между гор «памяти» в кабинет и с протяжным вздохом забрался в единственное пустое кресло у окна. Надо бы заходить почаще, а то можно и потеряться в матрице. Лишь этот дом сохраняет его человеком.

Пусть это не личная квартира Юры, но здесь и сейчас больше никого не было…

– Ладно, пришло время мести! – хмыкнул Юра и вылез из кресла. С его маленьким ростом это было непросто, но парень справился.

Пользоваться материальными телами цифровые граждане могли только такими – хрупкими и забавными куклами-андроидами с оранжевыми вставками по корпусу. Большая голова-шар со щелочками глаз и рта, короткие руки с мягкими тремя пальцами, небольшое тело и косолапые ножки в резиновых башмаках. Такие вот слабенькие и безобидные мультяшные тела.

– Времени мало, – напомнил себе парень и хлопнул в ладоши.

Отдал мысленную команду, и в распахнутую дверь квартиры скользнула вереница грузовых тележек под управлением простеньких ИИ. Каждая с длинной лапкой-манипулятором.

– Грузим всё, что можем! – весело крикнул Юрий, дублируя слова приказом по сетке.

Машины разъехались по комнатам и стали быстро и предельно осторожно грузить в свои брюшки сувенирку.

Смешной андроид метрового роста носился за ними следом и корректировал работу, размахивая руками.

Через час квартира полностью опустела. Ну, разве что Юра решил не тащить с собой светильники и мебель. Вещей и так оказалось достаточно много – грузовые тележки бесконечной кишкой потянулись по коридорам станции.

Юра подпрыгивал от предвкушения минуты, когда кинет всем инфу, что их якобы обворовали. Вот как все закудахчут! Забегают! Вот тогда он и посмеётся над этими идиотами! Похохочет, поржёт до слёз, и чтоб икота напала… А то взяли моду прикалываться над ним! Ну и что такого, что его молодым оцифровали? Уже больше двухсот лет прошло – теперь все ровесники, чорд! Какая разница, двести двадцать тебе или двести пятьдесят? Все мы старичьё уже!

Парень сопроводил груз на небольшой склад на другом конце станции и уже собрался набрать сообщение для своих «коллегушек» по кластеру, как его опередили.

На почту упало сообщение от администрации:

«Уведомляем, что в течение суток ваша Квартира-музей будет утилизирована. Основание: истечение арендного срока в 105 лет. С уважением, администрация КС «Семисотая Q8».

– Чо? Да вы охренели, что ли?!

Расслабленное состояние мигом пропало. Юра подскочил на месте, выматерился и максимально быстро потопал обратно к квартире, спотыкаясь о снующий вокруг персонал станции.

Загробник не понимал, как такое возможно. Квартира-музей – это же последнее, что их связывает с реальностью! Это же якорь, это – память. Разве так делают, а? Что за сволочи?! Эта современная молодёжь! Никакого уважения к прошлому!

Только через час он доковылял до нужного коридора и замер, увидев спины десятков кукол-носителей. Толпа цифровых граждан гомонила и ругалась.

– Вы не имеете права уничтожать нашу собственность! – кричал кто-то далеко впереди, у самого входа в квартиру.

– На станции нет частной собственности, – парировал в ответ мужской бас. – Все помещения принадлежат государству.

Юрий привстал на цыпочки и включил зум в объективах. У дверей музея замер высокий молодой парень в форме полицейского. Подтянутый, чистенький, со стальной паутинкой нейроимпланта на левом виске.

Он раздражённо смотрел на колышущееся море круглых голов вокруг.

– Так зачем вы всё вынесли из квартиры? Верните нам… Да! Верните наши вещи! – ругались впереди, перебивая друг друга. – Это преступление!

– В музее пять лет никого не было! – веско отвечал официал. – А тут спохватились? Квартира уже давно стоит заброшенная. И никаких вещей мы оттуда не выносили. Забирайте что хотите…

– Это ложь! – раздался женский голос. – Там же пусто! Где мои вещи, тварь? Я тебе ща нейроимплант выжгу!

– Это что ещё за угрозы, гражданочка? – мрачно ответил полицейский, хмурясь.

И тут же андроиды загомонили разом:

– Успокойте Алю! Совсем, что ли? Заткнись, подруга, а?! Не зли официала!

Юра нервно задёргался сзади, не зная, как сообщить всем, что это он всё вывез. Попытался растолкать соседей, чтобы пробраться поближе.

– Юрка, ты, что ли? – обернулся к нему один из загробников. – Представляешь, какая задница! А там фото моей Ларисы осталось.

На них покосился загробник справа:

– Ты не цифрил, что ли? Я давно уже всё в трёхмерку перегнал.

– Да я тоже, понятно! Но помнишь сбой пару лет назад? Там ещё сотню наших постирало. И мой архив сильно побило.

Парни сокрушённо закачали головами. Юра больше их не слушал, а полез вперёд.

– Ну аккуратнее! Чего толкаешься? – бурчали ему «цифры» в спину.

А впереди полицейский продолжал ругаться с загробниками.

– Некуда станции расширяться! Все ресурсы корпуса и двигателей уже выбраны. Да, нам приходится оптимизировать площади. Да, здесь будет коммерческое заведение. Это даст станции новые рабочие места и существенную прибыль в перспективе.

– Вы нашу память на помойку ради выгоды? Ради бабла? Когда уж вы нажрётесь? – кричали из толпы. – Мы уже больше ста лет на вас горбатимся!

Официал закатил глаза. Он устало глядел на рассерженную массу «цифр» и совсем не нервничал по этому поводу. Перед ним была словно толпа малышей-шестилеток. Корпуса кукол специально были созданы безобидными и немного мультяшными.

– Вы от меня чего хотите? – устало спросил полисмен. – Оставить вам площадку не могу – это вне моей компетенции. Расходитесь уже, а, уважаемые! Не сердите меня!

Юрий же подвис, соображая, что делать дальше. У андроида-куклы был не самый сильный процессор. После века работы на внутренних площадках загробнику становилось всё сложнее адаптироваться под такое тормозное «железо» куклы.

– А если рассердим, то что? Как ты сделаешь хуже, чем есть? Наши вещи уничтожаешь! Наш дом скоро разрушишь! Сотрёшь нас? Напугал ежа…

– Расходитесь! Предупреждаю последний раз! – зарычал полисмен.

– Да не пугай! Мы уже пуганые! А вот твоему начальству жалобу накатаем! – орали динамики кукол на разные голоса. – Они тебя самого как пса шелудивого выкинут на помойку, гадина! Ещё форму нацепил!

– Ну, всё, – выдавил молодой человек. – Я достаточно наслушался оскорблений. Приступайте! – крикнул он поверх толпы.

Загробники закрутили головами. Даже Юрий обернулся вместе со всеми, не понимая, что происходит.

В этот момент из-за дальнего угла коридора выехала пара стройботов и, поблескивая никелем, двинулась на толпу.

Небольшие машины с набором манипуляторов мягко вклинились в массу кукол, раздвигая «цифровых» острыми носами. Поначалу андроиды послушно расступались перед ними, но когда до загробников дошло, что это за машины едут, они спохватились:

– А! Тормози их! Это стройботы! Ты же сказал, у нас есть сутки!

Андроиды попытались уцепиться трехпалыми лапками за корпуса машин, но те словно не замечали препятствий, спокойно ползли дальше, приближаясь к квартире.

– Да держите вы их! Кто-нить может взломать их мозги? Ну да, не в этом теле. Ребят, кто на серваке сейчас?!

«Цифры» орали, ругались и повисали на стройботах гроздьями. Но безрезультатно. Только свои тела вредили. Кто-то забрался на крышу ботов, но тех машины скидывали вниз, подхватив манипулятором.

Пара кукол уже раскололи свои головы и валялись на полу, помигивая диодами среди ног в резиновых башмачках.

Юрий в этот момент пробился почти к полицейскому. Но тут масса андроидов даванула вперёд, сшибая первые ряды с ног. Один из стройботов был уже здесь, и его умудрились наклонить на бок.

– Давай ещё раз! – заорали все хором. – Да! Вай!

Стройбот накренился и истерично зажужжал колесом, пытаясь выровнять корпус. Но куклы ему этого не дали, раскачивая машину всё больше.

– Да вы что творите? – кричал с другой стороны от агрегата полицейский, также уцепившийся за бота. – Я приказываю прекратить!

Но всем было уже по барабану. Они с криками и воплям всё же опрокинули стройбота. И замерли, откачнувшись назад.

Юрий ошарашенно смотрел себе под ноги. Пол оказался забрызган кровью… Бота уронили прямо на официала.

– Мы убили его? – кто-то прошептал в тишине.

– Да что ему сделается? В нём же нанитов больше, чем мозгов… – неуверенно отозвался другой голос. И тут же с истеричными нотками добавил: – Нас теперь сотрут?

«Цифры» замерли, не зная, что им делать. В этот момент вторая машина добралась до стены квартиры-музея и вгрызлась полуметровым сверлом в пластик. Запахло палёным…

– Поднимайте! Поднимайте машину! Надо вытащить пацана! – занервничал Юра, уцепившись лапками за никель упавшего стройбота.

– Тебе надо – ты и вытаскивай, – мрачно сказала за спиной женщина. Остальные вокруг закивали, соглашаясь с ней.

– Вы же люди! – простонал Юрий, вцепившись в железки, и изо всех сил сервомоторов куклы потянул на себя. – Вы же люди…

– Без прошлого мы никто, – выдавил какой-то доморощенный философ. Куклы снова закивали, соглашаясь с ним.

– Все замерли! – раздался приказ из динамиков.

Над головами загробников завыла сирена. Тела забавных андроидов моментально оказались заблокированными.

В коридоре появился отряд станционной полиции.

* * *

Уже который день Юра разбирал склад с вещами, не доверяя эту работу грузовым роботам – всё делал сам. Медленно и аккуратно. Вот коробка с зубными щётками, следом мешок с вязаными диванными подушками, потом надо сообразить, во что укутать хрусталь…

Это всё их прошлое, их «память». Ничего-ничего, будет у них новая квартира, обустроят там всё снова и по-нормальному. Не сейчас, понятно, – пока что на них много штрафов навесили да счета заблокировали. Ничего, загробникам не привыкать к ожиданию – всё пройдёт.

Хуже всего то, что Юру временно отстранили от работы. Реально! Самая мерзкая штука для цифровых людей – это безделье. Ты и так просто набор символов, копия когда-то жившего человека. Так теперь ещё и ненужная никому…

Парень медленно разбирал коробки с барахлом. Очень медленно. Процессор куклы, как всегда, чуток подтормаживал. Но сейчас загробнику это было в радость.

Слезы океана
Евгения Кинер

– Интересно, а они что находят во всем этом?

Сам-то Максим знал, зачем пришел. Уже пару часов он ходил по залам выставки, расположившейся в старом стекольном заводе. Здание долго стояло заброшенным, краска местами облезла, со стен свисали остатки кабелей и труб, кое-где осталось неработающее оборудование. Но именно здесь экспонаты смотрелись органично, вряд ли хоть один музей для такого бы подошел. Хотя воспринимать выставку как творчество все еще получалось с трудом.

«Отблески. Современное искусство» – гласила афиша. Мелким шрифтом ниже значилось что-то про технологии и ресурсы. Студенческий билет позволял пройти бесплатно, и остальную часть афиши Максим даже не прочел.

– Технологии… Ну, посмотрим.

Предвкушая что-то интересное, он достал блокнот, до середины исписанный какими-то формулами и чертежами.

Выставка оказалась огромной, разнородной, и чем дальше он шел, тем необычнее становились экспонаты. Странные фигуры из металлических обломков – ерунда, не стоит внимания. Аквариумы с лабораторным оборудованием, по которым плавно перетекали цветные жидкости, смешивались между собой и дымились – банальная химия… Хотя как динамическая скульптура – интересно. В блокноте он зарисовал особенно интересное переплетение трубок. Следующий зал – белая комната, стены которой покрывали тысячи глаз, напечатанных на 3D-принтере. Каждый смотрел на посетителя, пока тот двигался по залу. На несколько секунд Максим задумался, походил по залу, наблюдая за движениями зрачков, пока не заметил датчик движения с камерой. Разгадано. Сюрреалистично смотрится, но неинтересно.

Роботы в виде античных статуй с киберимплантами – красиво, но уж это точно чистое искусство, ничего практичного. Голограммы – уже почти классика. Управляемый рой пчел, хм… Нет, пластиковые пчелы просто движутся в завихрениях вентилятора. Чучела химер… Они-то здесь зачем? Максим продолжал неспешно рассматривать экспозицию. Какие-то скульптуры были по-своему интересны, около них хотелось остановиться, другие казались просто разрозненным мусором. Но в блокнот он заносил немногое – то, что заставляло его остановиться дольше и задуматься, как это сделано. В этих полуразрушенных промышленных залах Максим казался себе исследователем остатков погибшего, более развитого мира. Мало что он воспринимал как искусство, плевать, что там хотел сказать художник. Его привлекала загадка или хотя бы возможность посмотреть на обычные вещи под другим углом. Он искал новые пути, искал идеи.

Он уже устал бродить и собирался уйти с выставки, но заметил еще один зал, в котором не был. «Акиро Ямото «Слезы океана», – гласила табличка у входа.

Огромный зал оказался пуст. Экспонатом были сами стены. Пол заливали потеки растрескавшегося бирюзового стекла – это, пожалуй, было не заслугой художника, а что-то оставшееся от завода. Стены, выкрашенные в глубокий синий цвет, шевелились будто настоящий океан – рябь на воде, волны морской пены. Максиму даже показалось, что воздух тут был свежее и пах солью. Он почувствовал, что даже усталость отступила. Океан…

Подойдя ближе к стене, он увидел, что по ней стекали тысячи капель размером с ноготь. Каждая двигалась по своей искривленной траектории, не касаясь соседних, не сбиваясь. У самого пола они просачивались в небольшие отверстия и исчезали.

«Что это? Точно не вода», – удивленно подумал Максим и попытался коснуться капель. Они тут же обогнули пальцы, вызвав легкую рябь по всей комнате. Поверхность капель казалась маслянистой и отливала серебром, следов на стене не оставалось – никаких бороздок для движения. Обычная стена, простая синяя краска.

«Наверное, за стеной магниты? А жидкость с каким-то металлом? Или краска? Почему капли не сливаются?»

Еще несколько раз ткнув пальцем в стену, но так до конца и не поняв, как перемещаются капли, Максим оглянулся по сторонам в поисках камеры и, не увидев, достал бутылку. Допив глоток воды, остававшийся на дне, он подкараулил одну из капель и резко чиркнул горлышком бутылки вверх по стене. Есть. Капля оказалась внутри и круглая, как шарик ртути, лежала на дне. Быстро закрутив крышку, он сунул бутылку во внутренний карман куртки и двинулся к выходу.

«Как она работает? – размышлял он по дороге. – Надо проверить химический состав. Очень странно…»

Дома, поболтав бутылку в руке, он кинул ее на кухонный стол. А сам направился к холодильнику и задумался у открытой дверцы, выбирая, чем бы таким перекусить.

Из раздумий его вывел тихий стук, раздающийся из-за спины. Тук-тук. Тук-тук. Максим обернулся и не сразу понял, что звук исходил от бутылки.

Капля внутри ожила и бегала по стенке вверх и вниз, врезаясь в пластиковое дно и крышку. Места ей было явно мало, и бутылка раскачивалась от ударов.

Медленно, очень-очень медленно Максим взял бутылку в руки. Капля носилась по ней как бешеная, на гладком пластике она распласталась амёбой, и все же границы ее оставались четко очерчены, следов на поверхности не оставалось.

«Так… Это точно не магниты. Тогда что?» – изумленно подумал Максим.

В голове пронесся рой мыслей, попадались даже безумные – об инопланетянах или мутировавших микроорганизмах. Но объяснить себе, что это, Максим так и не смог. И от этого стало слегка страшно. Но вдвойне интересно.

Максим вытряхнул каплю на тарелку, на секунду она вновь расплющилась там бесформенной кляксой, но тут же, задрожав, собралась в шарик.

Отделить часть оказалось невозможно – капля просачивалась под скальпелем, не давала отщипнуть часть пинцетом, словно густое масло или жидкий силикон. Воздействовать чем-то химическим Максим побоялся, еще испортится, и тогда он точно ничего не узнает. Цифровой микроскоп оказался слабоват, но при увеличении капля оказалась неоднородной, в прозрачной среде хаотично перемещались сотни маленьких шариков.

– Броуновское движение… – пробормотал Максим, пытаясь обработать изображение с микроскопа на компьютере и хоть как-то сделать его четче.

За час он так ничего и не узнал, но совсем измучился. Капля так и норовила сбежать, ползала по тарелке и предметному столику. Ее тянуло к стене.

Но вскоре движения ее затормозились. Шарики на мониторе замедлились, а вскоре совсем остановились. Капля потемнела и как-то обмякла.

«Ну вот, похоже, я ее убил», – смутился Максим.

Теперь капля делилась на части, но ответов это не давало. Расстроенно вздыхая, Максим собрал жидкость в бутылку, надеясь продолжить эксперименты завтра.

Утром капля по-прежнему лежала без движения. Она совсем потеряла форму.

Собираясь на учебу, Максим таскал бутылку по квартире, безнадежно поглядывая на лужицу темной жидкости, болтающуюся на дне, морщился, но ничего не мог придумать. Отчего-то он чувствовал себя подавленным, будто капля и вправду была живой, а он ее замучил. Такого быть не могло. Но сейчас он вспоминал свою золотую рыбку, с которой так же ходил по дому, когда та умерла, а потом все-таки смыл в туалете. Хоронить ее таким способом казалось логичным, ведь так рыбка останется в воде и, как он думал тогда, рано или поздно попадет в океан. Может, и каплю вылить? Слеза океана. Вода к воде…

Он поставил бутылку на полку у раковины и принялся чистить зубы. Надо будет сходить на выставку еще раз, почитать о художнике…

Вдруг он услышал знакомый стук.

– Ожила! Как?

Капля в бутылке стала круглой и сквозь стекло тянулась к зарядке от щетки. Тихо щелкало и трещало электричество.

Очень осторожно Максим вылил жидкость на полочку рядом с зарядкой. Она тут же облепила ее, растекшись тонким серебристым блинчиком. Это длилось полминуты, а потом капля вдруг взмыла в воздух круглым светящимся шариком и, пролетев прямо перед лицом Максима, влепилась в стену. Еще через секунду она уже покатилась по ней вниз – так, как делала это в музее.

Тонкая кривая полоска перечеркнула стену от пола до потолка – мягкая штукатурка осыпалась от трения.

Он сел на край ванны, мрачно глядя на движения слезы океана. Доскользив до пола, она несколько раз тыкалась в плитки и как-то нехотя ползла обратно.

– Черт… – выругался он, вскакивая. – Да ты же…

В ту же секунду он уже поймал каплю обратно в бутылку. И, наспех одевшись, выскочил на улицу, направляясь к стекольному заводу.

–

В электричке Максим искал любую информацию о художнике, но ни биографии, ни контактов. Не указывалось даже, а жив ли он вообще. Попадались лишь фото его работ с различных выставок. Всегда вода – от нарисованных ручьев до сложных гидродинамических скульптур.

«Что ж, – решил Максим, – раз автора не найти… Придется выяснять у кого-то другого».

На сайте выставки он нашел почту куратора, сфотографировал слезу в бутылке и отправил на ящик.

«Так он не откажется встретиться. Сегодня. В том же зале».

Людей перед кассой собралось больше, чем в прошлый раз, выставка быстро набрала популярность. Через некоторые залы Максим почти протискивался. Конечно, это же шоу – экспонаты можно трогать, они реагируют и отвечают. Давно такое же случалось в музее?

В синем зале по-прежнему плескалось море. Сегодня оно волновалось сильнее, тысячи капель накатывали волнами на потолок, захлестывая его и растекаясь пеной.

Посреди зала стоял человек, немолодой, волосы почти седые. В простом черном костюме. В руке он держал планшет, а второй водил по экрану, рисуя водовороты, а волны на стенах повторяли его движения. Капля в бутылке тоже забилась, застучала по дну. Человек, видимо и бывший куратором, заметил бутылку, внимательно оценивающе посмотрел в глаза Максиму, а потом подошел.

Максим молча открутил крышку. Серебристая сфера медленно вылетела из горлышка и пропала в волнах на потолке. Оба они уставились наверх.

– Это ведь роботы? – спросил Максим, глядя на куратора. – Я хочу спросить только одно. Они же на самом деле работают! Это прорыв! Но они здесь. На какой-то выставке… Никто даже не понимает!

Куратор усмехнулся, остановил волны, стукнув пальцем по планшету. Они замерли на стенах, всплески воды теперь походили на лед.

– Еще до выставок я собирал эту коллекцию много-много лет, – задумчиво начал он, глядя на замершую воду. – Тут про все экспонаты можно спросить «зачем». Но я люблю, когда спрашивают. В свое время мне тоже было интересно. Так вот, ты когда-нибудь слышал историю о художнике, который всю жизнь рисовал листья и деревья и достиг такого мастерства, что, в конце концов, сотворил свой собственный настоящий мир? Ямото был инженером. Но всю жизнь рисовал, лепил, а потом создавал капли. Для него это было не странной, а естественной эволюцией. Движение вперед, чтобы создать совершенство. И вот его мир – океан.

Он нажал на экран планшета, волны вновь пришли в движение.

– Сейчас его разработку пытаются освоить сразу несколько крупных компаний. Пройдет несколько лет, и нанороботы будут повсюду. И это изменит наш мир. А сам Ямото? Знаешь, что он сказал? Что просто хочет продолжать смотреть на воду и пытаться сотворить хоть что-то такое же прекрасное.

Максим вдруг понял, что все изменится куда больше. Не случайно же он ходит сюда за идеями. Когда-нибудь роботы из соседних залов тоже начнут двигаться и пойдут по улицам, искусственные пчелы станут опылять цветы, химеры и голограммы превратятся в часть обычной реальности.

– Отблески. Отблески грядущего, – задумчиво повторил он название выставки.

– Да, – кивнул куратор. – Пока лишь выставка.

Когда-то люди с трудом принимали алхимию, электричество, авиацию… Любой прогресс сначала вызывал страх. Отблески… Но по ним уже видно – дальше будет еще интересней.

И у нас будет время привыкнуть, время подготовиться.