Текст книги "Карие вишни"

 
Не мигают, слезятся от ветра
безнадежные карие вишни.
Возвращаться – плохая примета.
Я тебя никогда не увижу.
Даже если на землю вернемся
мы вторично, согласно Гафизу,
мы, конечно, с тобой разминемся.
Я тебя никогда не увижу.
 

Андрей Вознесенский

 
«Не мигают, слезятся от ветра
Безнадежные карие вишни…»
Вот тебе и хватило метра,
Вот и стала ничьей я, лишней.
 
 
Непослушной была, упрямой.
Страшен суд, если сам себя судишь!
Ты меня никогда не разбудишь —
Ой, как больно мне, мамочка, мама!
 
 
И от этого нет излеченья,
Ведь разлука наша навечно!
Я тебя никогда не встречу.
Не смогу попросить прощенья!
 
 
Не слезятся больше от ветра
Очень мудрые карие вишни…
Ах, каким было время светлым —
То, что нам отпустил Всевышний!
 
 
Как же карие вишни сияли,
Если вовремя я возвращалась!
Ну откуда мы обе знали,
Сколько вместе нам быть осталось?
 
 
Там, на улице Рубинштейна,
Слишком плавно втекавшей в Невский,
Я еще не пила портвейна,
И вопрос мне казался детским.
 
 
По врожденной дурной привычке
Убегать, совершать полеты…
Но держал меня мост Аничков
В стойле рядом с конями Клодта.
 
 
Только мне они покорились,
Дали быстро сменить удила,
Как же волны в Фонтанке бились,
Когда я тебя увозила.
 
 
Как же солнышко конопатилось,
Сверху сбросив лучи упрямо
На девчонку в коротком платьице,
Ту, что за руку тянет маму…
 
 
Властно тянет, но ведь не в пропасть же,
Не в полон же и не в неволю…
Завертелись судьбины лопасти,
Но не всмятку же их смололи.
 
 
С пионерским дворцом прощаясь,
Я вернуться дала обещанье.
«Диким Западом» восхищаясь,
Я тебя теперь навещаю.
 
 
Тут, где мы навсегда простились,
Здесь, у этой бездонной ниши,
Где теперь навсегда закрылись
Опустевшие карие вишни.
 
 
И дождей вонзаются иглы
В тело пышной чужой природы,
Словно что-то во мне погибло,
Мама, с ранним твоим уходом.
 
 
А когда час и мой настанет
Отделиться душе от тела,
То запрячь небесные сани
Как же, как же бы я хотела!
 
 
В них присесть бы к тебе поближе,
С ветерком подкатить к Эрмитажу…
Но тебя никогда не увижу!
Там Атланты стоят на страже
 
 
И тебя от меня заслоняют,
Наше небо взвалив на плечи,
Но они же о том не знают,
Что мы их понимаем речи:
 
 
Не пропустим, мол, не надейтесь!
Что ж, не очень-то нам и надо!
Мы помчимся к Адмиралтейству,
И на Мойку, и к Летнему саду.
 
 
Ты увидеть их вновь мечтала,
Но теперь это все излишне,
Я же вижу, как ты устала,
По тускнеющим карим вишням,
 
 
Что я так целовала прежде
И, как в зеркало, в них гляделась
Получить прощенье в надежде
За свою безоглядную смелость.
 
 
Этот мир постигать двоякий,
Что таким еще не казался,
А сейчас ниже нас Исаакий
И тем паче собор Казанский.
 
 
Мы напрасно с тобой вернулись:
Возвращаться – плохая примета.
Мы навечно с тобой разминулись,
Мы над миром развеялись ветром.
 
 
Облаков и туманов груды,
А под нами – сплошные ямы…
Заслони меня от простуды,
Я прошу тебя, мамочка, мама.
 
 
Да, в руках у меня поводья
От квадриги на крыше театра…
Я же вижу, что ты уходишь,
Мама, мама, вернись обратно.
 
 
Как же страшно за все бояться,
Быть невидимым и неслышным…
Но глаза у тебя… слезятся —
Ненаглядные карие вишни…
 
 
Не мутнеют, не обесцветились,
Не лишились и дара зрения.
Это значит, мы снова встретились!
Пусть теперь и в другом измерении…
 
 
Мы не верим с тобой Поэту,
Даже если он Вознесенский,
Вознесясь, не уйдем мы в Лету,
Мы с тобой обязательно встретимся!
 

 
Не бойся, что гремит гроза,
Не плачь, когда тебе обидно!
Закрой на миг на все глаза,
И ты поймешь: так лучше видно!
 
 
Ты на момент в себя уйди,
Где ждет великое Прозренье:
Что у тебя все впереди,
Что примешь верное решенье!
 
 
Что внутренний компьютер твой
Решить способен все задачи,
Когда он в мире с головой,
Хозяин смелый чей не плачет!
 
 
Когда ж глаза ты распахнешь,
Тебя тотчас же ждет награда,
Ведь ты поймешь, где скрыта Ложь,
А где несет свободу Правда!
 
 
Ведь в этом взгляде внутрь себя
Уже дана тебе подсказка:
Твоя счастливая Судьба
Как Дело Рук Твоих – не сказка!
 

 
Любовь увидеть я мечтал
В твоих глазах, любимых мною!
И вот он, этот час, настал,
Но взгляд мой застлан пеленою.
 
 
А вместо счастья зреет страх,
И мне не справиться с фантомом:
Так много чувств в твоих глазах,
Но предназначенных… другому!
 
 
Так кто же он – Счастливец тот,
Что нынче прибыл из Парижа?
Но что же я за идиот?
Себя же в зеркале я вижу!
 

 
Мы претворяем в жизнь Мечту!
И нам обоим это ясно,
Ведь я в глазах твоих… расту,
А ты в моих всегда… Прекрасна!
 

Игорь Ларин (Шевченко)

Родился в 1962 году в Германии. Писать начал с детства, но заняться литературой серьёзно не хватало времени. Путёвку в жизнь получил в 1980 году из рук Евгения Евтушенко, который, ознакомившись с содержимым толстой тетради, сказал: «Пиши, а если тебе что-то мешает, – бросай и пиши». В настоящее время Игорь приводит в систему чемодан с рукописями. Счастлив, что рядом любимая жена, дети и внуки. Финалист и дипломант многочисленных литературных премий. Лауреат Гран-при премии «Серебряная нить», лауреат Гран-при Московской литературной премии-биеннале 2020–2022. Лауреат российской литературной премии в номинации «Поэт года – 2022». Дипломант XXXV Московской международной книжной ярмарки. Изданы три книги: два стихотворных сборника для взрослых и один для детей. Работает над трёхтомником.

Андрей Вознесенский к своему 90-летию

 
Эй вы, я к вам обращаюсь с отчётом.
Сколько сейчас моей душе?.. Девяносто?..
Да ну вас всех к чёрту
(И не обижайтесь, ну правда, чё там)!
 
 
Лучше тринадцать от той цифры, как я «ушёл»,
Дверью хлопнул, бросив клочок на паперти,
Фотографию на столе, на крахмальной скатерти,
И книжку, заложив бумажным рублём
(Единственным, что в кармане нашёл).
 
 
Помню, как оборванными мальчишками
Рвали яблоки под свист…
                                       пополам с дождём.
 
 
Мне всё чудится и кажется всё,
Что даже
ветры тогда мягче дули.
Помнишь, Женя, как рифмовали втроём:
Ты, я и Белочка Ахмадулина…
 
 
А потом друг у друга крали то ли пыл,
То ли жар набежавшего вдохновения…
Наблюдали, как наш пароходик плыл…
Мимолётом брали уроки танца и пения
 
 
(Иногда выходя на точку кипения).
 
 
Бросаясь фразами, ломая привычный размер,
Собирая шумные аудитории и стадионы,
 
 
Наполняли стихами республики и даже эсэсэсэр,
А за границей – бургомистраты и регионы, кантоны…
 
 
Да, тринадцать пролетели – как один день,
Полчетверти века (половина от поколения).
Как думаешь, помнят ещё потомки, а… Жень?
Мой полёт бесконечный… падения и вознесения?
 
 
Так налейте бокал – без тоски, слёз и боли,
Без портретов, свечей – лишь стихов кутерьма…
Пусть играет джаз вам Нello, Dolly,
Светит радостно солнце, рыдает тьма.
 
 
Вам, подельникам, Эвтерпы просителям,
Продаю совет за рупь с мелочью:
Пробегите жизнь… и пропойте с девочкой:
Всё за день, взахлёб – без друзей, родителей…
 
 
Надышитесь вволю, обалдев по полной…
Нет, подожди, милая… ещё спой мне,
Разыграй, обмани, зацелуй допьяна…
Как во сне, в мелькающих кадрах,
Помнишь, когда-то в цветущих Гаграх
Лепестки сыпались снежными хлопьями…
 
 
И, возвращаясь назад, наигравшись вдоволь
С тем, что в памяти храню и лелею,
Наберу новых лиц (не забыв и кондовых) —
И с собой их… до следующего юбилея.
 

«Врач Пастернак»

 
Ахматова обижена была… раздражена,
А может, зависть добавляла каплю яда?
Хотя, подумав, то «по всем раскладам»
Ведь именно ему она была должна —
Как женщина, подруга и жена
                                                     …кого?
 
 
Да Пунина, что Пастернак вернул из ссылки!
А может, врали ей и вешали ухмылки
На лица серые никчёмные пииты
(Крутясь вокруг стареющей матроны),
Посуду мыли и крутили патефоны:
Ума, таланта и легенды волокиты
                                           …поющие себя, а не Его.
 
 
«Зачем из конформиста делают страдальца?»
Забыв, что для поэта жить с вождями —
Что на лубок прибитым быть гвоздями,
Изображая грусть и верность… мудрость старца,
 
 
Когда трясут растленные злодеи
Раскрашенной в цвет радуги идеей
Всеобщего и восхищающего братства
(На самом деле – отупения и рабства).
 
 
А что же Пастернак? Ему бы всё мечтать…
Роман о прожитом и личном написать —
Всё прокрутить в мозгу «по новой»
И исповедаться, своё взяв… для основы.
 
 
А может, выпросить прощения у Оси…
Ведь наверху с него, конечно, спросят
За все его предательства, грехи…
И могут не спасти его стихи
                                                     …а вот роман:
 
 
Всей жизни честное, прямое отраженье,
Как взрыв, как заново рожденье
                                                             …и обман.
Конечно, знал, что впереди страдания венец,
Но всё зачтётся и отпустит совесть
                                                            …наконец.
 
 
И наплевать на деньги, на медали,
На то, как оскорбляли, унижали…
Собрания… и вопли из толпы,
В которой все озлоблены… глупы.
 
 
Ушёл поэт, безвременно сгорев,
Но душу чистую оставил для потомков.
…Я вижу, как в закат идёт с котомкой:
Поняв, простив… и всё забыть сумев.
 

Незнакомка

 
Я тебя впервые увидел на видео,
В компании… даже сегодня не вспомню какой…
Ты была молодой и красивой (ах, если б вы видели) —
В джинсах потёртых, без ворота свитере
И с бутылкой вина молдавского «Лидия»,
И с изящной, в браслетах, смуглой рукой.
 
 
А ещё я заметил – ты сидишь без бокала,
Как-то неправильно девушке – и не рифмуется,
А потом вдруг понял – ты со всеми играла:
Крутят, вертят, смеются – обнимаясь, целуются…
 
 
Ты дурачилась, сидя на корточках в круге,
Улыбалась и корчила милые рожицы,
Потом чёлку ровняла своей подруге,
Одолжив у кого-то старые ножницы.
 
 
Я влюбился в тебя безрассудно, внезапно и сразу,
Постоянно искал, как в бреду прожил год,
Повторяя, как мантру, одну лишь фразу:
«Тот, кто ищет и верит, – точно найдёт…»
 
 
Рестораны и бары, концерты и дискотеки,
Даже выставки все… биеннале, какие-то шоу…
Сколько мучался, прошагал «из варяг в греки»,
А машина сломалась – и чудо… и я нашёл.
 
 
Сел в троллейбус до мастерской, что у автовокзала,
Заплатил, повернулся, уставился… и обалдел…
Ты сидела напротив спокойно и книжку читала,
А я замер, стоял и глядел… и глядел, глядел…
 
 
Объявляет водитель устало мою остановку —
Я отчётливо слышу название: «Авто… вокзал».
Повернулся и вышел из двери, запнувшись о бровку,
Уронил телефон, чертыхаясь, вдогонку бежал…
 
 
А потом, в полудрёме, на ощупь я медленно шёл,
Задыхался, бледнел (и дрожали, не слушаясь, пальцы),
Про себя повторяя: «Ну вот, наконец-то нашёл…»
В голове прозвучало: «Нашёл, что теперь… что дальше?»
 
 
Повернул через парк, отдышался, на лавочку сел,
Бросил кепку, пальто распахнул, понял то, что устал…
Вспомнил вдруг про машину… про автовокзал.
И сидел, и курил… и задумчиво в небо смотрел…
 

* * *

 
Я часто достаю твоё письмо —
Записку на листочке из тетради.
Читаю вновь и вновь – не скуки ради.
Как мне, любимая, с тобою повезло.
 
 
Хоть я и так всё помню наизусть,
Мне снова хочется увидеть почерк,
Дрожанье букв и слов, неровность строчек…
И содержание, в котором столько чувств.
 
 
Что прочитал – не объяснить словами,
Когда ком в горле, помутнение в глазах…
Вот только на бумаге и в мечтах
Сумеем выразить, что было… есть меж нами.
 

 
На нём нет даты, но я помню этот день,
Когда, поцеловав, записку положила
                                                       …в карман пальто,
Шепнув на ухо,
                            мол, прочтёшь потом,
И на троллейбусе взяла и укатила.
 
 
А я стоял остолбенев, как пень…
Мне раньше писем не давал никто,
А здесь судьба на время одолжила
Кусочек счастья – как писал Кокто…
 
 
Достать и развернуть, прочесть боялся —
А вдруг в нём всё не то, о чём мечтал?..
Потом читал с волнением, смущался —
Тогда, наверное, я в Бога верить стал.
 
 
Ведь Он и есть любовь, которую мы ищем,
Порой всю жизнь стараемся найти —
Свою единственную из многих сотен тысяч…
С которой: «Жизнь прожить – не поле перейти».
 

Елена Липаткина

Родилась в Москве. Состояла в клубе московских писательниц «Московитянка». Участвовала в проекте «Мистерия бесконечности» (Литературный комитет Международного евразийского движения, трёхтомник издательства «Алетейя», Санкт-Петербург, 1999). Издавалась в альманахах издательства «Стихи. ру». Имеет три авторских сборника: «Серебряный ветер», «Золотая песчинка времени», «Новогодний снег». Номинант «Премии Мира – 2020», литературной премии «Русское слово – 2021», а также премий: «Поэт года», «Наследие», «Русь моя» (имени Сергея Есенина), «Песни». Участник программ «Литклуб. TV», «Турнир поэтов» и «Живое слово». Награждена медалями: «Антон Чехов 160 лет», «Анна Ахматова 130 лет», «Иван Бунин 150 лет».

В бесконечности игры

 
В бесконечности игры
мы сошлись на бездорожье,
мы забыли, что пиры
нам беспечности дороже.
Снова выстроить миры
в полусферах: век и хаос,
мы сошлись и для игры
взяли в горсть всё, что осталось.
Тонким лучиком тоннель
просветил фонарь маячный,
словно сто звенящих стрел —
словом, «самый настоящий».
Этот луч от маяка,
он такую сделал малость:
защитил от дурака
всё, что лучшего осталось
у нас в горсти.
 
 
И будет снова снег идти
и скрипнет под полозьями,
и книги будут свет нести,
и счастья снова просим мы
у Бога – так уставшего,
за всех Его молившего,
без устали игравшего…
 
 
Нас к маяку пустившего.
 

Танго-бабочка

 
В краю, где розовых зорь с сиреневыми ветрами
не счесть,
где песен размер так щедр,
мон шер,
как кедр,
что растёт и цветёт
за большими горами,
где изумрудно небо и серебрится вода,
летают бабочки с огромными крылами
и жизнь полна – как никогда, как никогда!..
Они смеются в усики, но и в ус
не дуют,
они садятся на пышную пальму
голубую
и обнимаются лапками, водят хоровод,
и жёлто-алых крыльев беспечен тот полёт.
А для морских прогулок припрятано
каноэ
ручной работы и весло, конечно,
цветное,
искрится радугой ливней весёлая
вода,
и жизнь полна и добра —
как никогда, никогда, никогда!..
А мы живём, теченью жизни потакая,
в быту увязши, снова тянемся к весне.
Мне хочется, чтоб бабочка такая
была с тобой в твоём счастливом сне!
 

Нынче, как когда-то

 
Расцветают розы на твоём окне,
облетает злато.
Тот, кто оставался вечно верен мне,
весь закован в латы.
Тот, кто верил в волю, кто искал причин,
знал погрешность терций:
не спасут ни боги, ни копьё, ни чин,
если сбилось сердце.
Распустилось солнце, всхохлился петух,
карп покинул невод,
и, ночные звёзды отсчитав, Пастух
спать ушёл на небо.
Женщина с ребёнком, в синем, вся в пыли,
плат её в заплатах.
На твоём окошке розы расцвели
нынче, как когда-то.
 

Огонёк

 
Жил-был огонёк
очень маленький,
родился, как все,
от любви.
Едва не погас —
такой маленький,
но кто-то шепнул: «Живи…»
Крохотный,
как печалинка,
старался, прыгал,
пыхтел на ходу,
он не смог разогреть
даже чайника,
да только вдруг
сотворил звезду…
И на звезде
той зажили люди,
пылая от яркой любви.
Кто знал, что всё это будет,
когда ему прошептали: «Живи»?
А на звезде влюблённые люди
дворик добрый с заботой метут
и пончики с мёдом на блюде
и звёздный чайник – во двор несут.
 

Мёд из белой розы

 
– Не хотите мёд из белой розы? —
он с улыбкой ангельской спросил,
серый день, прошитый грубой прозой,
в летний сладкий вечер превратил.
И вверху забрезжила, летая
выше туч, забивши на мороз, —
нет, не рой – прекраснейшая стая,
мёд таская из небесных роз.
 

Ирина Листвина

Родилась 23.04.1944 г. в эвакуации, жила в Ленинграде. Окончив ЛИТМО и 4 курса филфака ЛГУ, работала техническим переводчиком в одном из ЛНПО. С 1996 г. живёт то в Санкт-Петербурге, то в Хайфе (Израиль). В 2016–2019 гг. в изд-ве «Геликон+» (СПб) вышли книги «Прогулки вдоль линии горизонта» и «Гербарии, открытки…». Есть сборники стихов: «Предвестья», «Дерево в окне» (за него Ирине был присуждён орден князя Александра Невского). Публиковалась в РФ и в Израиле. За участие в конкурсах получала дипломы финалиста и благодарственные письма. В 2021 г. приняла участие в III Всероссийском оnline-фестивале, с присуждением ордена св. Анны. В настоящий момент Ирина продолжает работу над стихами, прозой и над сборником статей.

Баллада о елях и детстве

 
Мельчат огоньками мили,
и мысли горят воочью,
мчусь в жёлтом автомобиле
(он снят с антресолей) ночью.
 
 
А память áховой пылью
на крыльях автомобиля
порхает за тормозами,
где лак слезает – слезами.
 
 
Из-под колёс, под колёса
огни неверные лезут,
вдруг что-то сверкнуло косо,
тень дерева перерезав.
 
 
Не ельничья[9]9
  Образовано от «ельник».


[Закрыть]ли аллея,
летящая в сон из детства
туда, где некуда деться?
Олень ли то в отдаленье?
 
 
«Что?.. Вам в аллею из елей?
В ту, видную еле-еле?..
Поверив искомой цели,
скорей берите левее».
 

 
Утро холодом веет,
снежные флаги белеют,
мой маленький джип в аллею
вплывает, дышать не смею.
 
 
«Бежит и тает, как свечка,
по улочке, бежевой речке
иное солнце – ручное,
в оранжево-белом облаке
 
 
солн-шар – печёное яблоко,
он мал, но оно сквозное.
Вот белый олень промчался,
и миг лишь до сна остался…»
 
 
Лёд тронулся – не остановишь,
напрасно баранку ловишь,
джип, верная моя лайка.
Что ось, что любая гайка
 
 
летят на север, за осень,
вслед снегу тебя заносит.
Туда, за алмазной гранью
(последней в максимализме?),
 
 
за Северный полюс жизни
или, быть может, за Южный
(такой же книжный и вьюжный)…
А грань земная – на осень
 
 
по кругу назад – и бросит.
Увы, аллея из елей
покрыта снегом забвенья
и нам видна еле-еле…
 
 
Мой город, на сон похожий,
летят огоньки и звенья,
что ж, снова я твой прохожий.
Но сонм рождественских елей
 
 
всё там же. Он не левее,
а прямо – и вверх! Правь твёрже.
«В горах моё сердце»[10]10
  «В горах моё сердце…» из стихов Роберта Бёрнса в переводе С. Маршака.


[Закрыть], Боже.
 

Почти верблюд

 
Дети, и цветы, и звери
(или проще – рай).
«Проходи, – зовут, – сквозь дверь и
с нами поиграй».
 
 
Но она – всё туже-ýже.
Нет, не мародёр,
не пират, я неуклюже
взрослый дромадёр.
 
 
Больше солнца и без меры
вас любил-люблю.
Жаль, что я уж жёлто-серый
и почти верблюд.
 
 
На дворе кричит погонщик
и стоит жара.
Тащат тачку, катят бочку —
вот и вся игра.
 
 
Побреду, закинув шею,
в жар-песок колюч.
Как найти мне тот волшебный
и сребристый ключ,
 
 
что, открыв в решётках струны,
прозвенит в саду,
где игрушечные луны
ждут свою звезду?
 

Из цикла «Моя бездомная любовь»

Ал-ру Ке-ну

 
Это пригород,
куст и изгородь,
горе-счастие мимолётное,
скрытных крыл трепетанье лёгкое.
 

 
Это иволга – «милый, милая»,
это снегири – «снег с ресниц сотри»
и синичий глаз (спички свет погас),
это коростель (лунная постель).
 
 
У малиновки – ал-малинов сад,
опалённый куст ринулся назад,
но всю ночь в окне плакал не дыша:
«Ты прости, моя малая душа».
 
 
Так и сплыл наш дом – лепестком к луне,
о тебе одном плачу я во сне.
Жаворонка жар с тоненьких небес
только продолжал, только о тебе.
 

Ал-ру Ке-ну

 
Что же было в тебе, любовь?
Сном ведёшь вглубь кольца, век ждёшь.
И на срезанной ветке кровь
всё свежа, как оставил нож.
 
 
Но зачем сквозь землю мерцать,
словно город таит свой свет
и зовёт затонувшим звоном?
Ждёт в короне оленья ветвь
 
 
и орешник – в звёздах зелёных.
Что же есть, если нет конца?
…………………………………
На пуантах свежесть цветка,
 
 
разрывается обруч почки.
Мир, сведённый к исходной точке,
раскрывается в облаках.
 

Из цикла «Новострой полубогемной Эны»

 
Вот – тр-р-р! – будильник (и трамвай!):
скорей вставай – и в путь,
очки и кожу надевай,
сапожки не забудь
 
 
и тучки лёгкий капюшон
и горе-зонт[11]11
  Игра слов: «горизонт» и сломанный «горе-зонт».


[Закрыть]раскрой,
он полнится плащовой мглой,
наморщенной, сырой.
 
 
В нём разлетелись спицы птиц
и набегают капли лиц,
в нём точку зрения найди
на день, что брезжит впереди.
 
 
На то, как, мучась и спеша,
посильной ноши лишь душа
сама искала, таясь, шептала:
 
 
«Ещё раз, Боже, всё прости,
помилуй странных нас в пути».
 

 
Что ж, день как день. С аптекой (встарь —
доныне) тускл стоит фонарь[12]12
  Перекличка с «Ночь, улица, фонарь…» А. Блока


[Закрыть].
Летят к нему «хмыри и хмарь»
хлебнуть Элизиума газ и обойтись без нас.
 
 
Мы (в куколках ещё) в судьбе,
спелёнутой в самой себе,
смирясь и доверяясь полусонно
пассивному, посильному наклону,
 
 
ждём просто жизнь – коленопреклонённо,
в неведенье… Как ждут её шаги
оврагов заметённых очаги,
с ручьями снег черпая удивлённо.
 

Светлана Орлова (Пузыренко)

Родилась в Ленинграде в семье интеллигентов. Детство и юность прошли в творческой атмосфере среди художников. Поэтический талант достался Светлане от отца. Основные направления в её поэзии: философская, гражданская, пейзажная лирика. Образование: психологическое, медицинское, художественное. Окончила курсы «Основы журналистской деятельности», литературные онлайн-курсы CWS. Психолог, художник, почётный эзотерик РФ. Лауреат Первой Международной Премии в области эзотерики и народной медицины в номинации «Лучший этнопарапсихолог 2014 года». Публиковалась в сборнике современной поэзии «Искусство в жизнь» (ИД «Арт-сияние», 2021 г.), а также в других сборниках.

Андрейка

Аккуратным мелким почерком Андрейка записывал расходы-доходы в старенький дневник, заносил наблюдения.

«20 апреля. Получил зарплату и премию. Посетил «Ленту». Купил хлеба, молока, печёночной колбасы, сетку картошки. Посмотрел на стейки из мраморной говядины. Огромные цены! 660 граммов стоят 1914 рублей. Большой сочный край переливался бело-розовыми прожилками. Вспомнил, как под Новый год подавали на корпоративе мясную вырезку под «шубой». Хрустящая лимонно-жёлтая корочка. Блюдо источало такой вкусный, тонкий и нежный аромат! Слюнки потекли!

Приобрёл куриный суповой набор по акции за 99 рублей. В школе дразнили «жадина-говядина», я не скупой, а экономный!

Рая просила корюшки купить. Зашёл на рынок. Появилась рыбёшка в продаже. Пахнет свежими огурцами и морем. Крупная, лежит в лотке, рыбка к рыбке, серебристыми чешуйками блестит на солнце! Продавец хитро подмигивает: берите, не пожалеете. Пожилая женщина из очереди поделилась рецептом, как вкусно приготовить корюшку под золотистой корочкой в духовке. Люди брали по два-три килограмма. Задирают цены эти продавцы! Рае скажу, что торговали мелочью.

Отложил заначку из премиальных в книгу, это был роман «Игрок» Ф. М. Достоевского. Надо спрятать издание подальше. Рае сообщу, что премию удержали.

Вечером смотрел передачу «Что? Где? Когда?», опять знатоки проиграли!»

Рая, жена, ласково называла его «Андрейка», а он периодически делал дома тайнички. Умел найти нужные слова, чтобы уклониться от очередной просьбы. Любил смотреть популярное ТВ-шоу «Поле чудес». Бился в виртуальном мире в азартные интернет-игры. Мечтал взять джекпот.

«23 апреля. Вышел из метро. Накрапывал холодный дождь. Неулыбчивые прохожие в серо-чёрных одеяниях семенили домой по мокрому асфальту. Заметил встревоженную группу людей. Подошёл. Стойка с надписью «Мгновенная лотерея!». Полная круглолицая женщина в сигнально-оранжевой куртке стоит за столиком, продаёт билеты. Вокруг столика теснятся бездельники, возбуждённо обсуждают событие. Мужчина интеллигентного вида выиграл крупную сумму и размахивает счастливым билетом! Везёт людям! Горбачусь, горбачусь! Кому-то всё, а мне кукиш? Как Трофим поёт: «Бьюсь как рыба, а денег не надыбал…» Или ещё: «А дома ждёт жена и хочет жить красиво». Пусть ищет себе мужа-миллионера, если мыслит о капитале. Точка».

Дома поужинал жидковатым куриным супчиком, лёг спать. Не мог заснуть. Ворочался на продавленном матрасе. Пружина вылезла и больно впилась в бок, да и лотерея запала в душу. Погрузился в дрёму после полуночи.

Продрав глаза, поутру Андрейка отметил в дневнике:

«24 апреля. Всю ночь грезилось, как пятитысячные купюры, словно послушные красногрудые снегири, влетают в комнату и сами идут в руки. Кожей ощущал бархат крылатых банкнот, как будто гладил пернатых, наслаждался неожиданным богатством».

Андрейка потерял покой, осунулся. Три дня стоял в стороне, наблюдал за игрой. Одинокие горожане покупали по билету и торопились по делам.

Полная женщина транслировала в рупор:

– Мгновенная лотерея, мгновенная лотерея! Каждый десятый билет выигрышный! Последний день – тридцатое апреля!

И тогда он решился. Дома в дневнике чертил графики, рисовал и считал. Строчил формулы корявым почерком, словно боялся упустить фарт.

Утром 29 апреля достал кое-какие запасы из тайничков, аккуратно разложил купюры по разным карманам. Сунул ноги в старые кроссовки, натянул потёртые джинсы, влез в свитер из комиссионки, сверху надел жилетку, на неё – вытертую куртку и поплёлся на работу.

Вечером, после трудового дня направился к давешней дамочке у стойки. Вокруг неё толпились зеваки. Андрейку охватила сладкая дрожь. В предвкушении большого навара он достал 100 рублей.

– Мне билет, пожалуйста!

– Выбирайте сами, – ответила тётка, веером разложив перед ним «счастливые билеты». Андрейка вскрыл первый билет, прочитал: «Выигрыш 100 рублей». Купил второй, оборвал дрожащими руками склеенный край, стёр золотистый защитный слой, очередной билет тоже был стоимостью 100 рублей. Затем третий, четвёртый. Встречались и пустые билеты. Азарт полностью овладел Андрейкой. «Каждый десятый билет выигрышный», – гремел у него в голове зычный напев из громкоговорителя. В висках застучало: «Сорви куш! Сорви куш!»

– Давай, красава, дожми! – басил стоящий рядом белобрысый крепыш.

– Паря, берёшь приз! – подначивали писклявыми голосами два тощих брата-близнеца. Они активно отталкивали локтями напирающих ротозеев.

Публика созерцала бенефис Андрейки. Выудив из карманов жилетки все свои сбережения, он оставил после себя ворох скомканных бесполезных билетов. Налетевший ветер поднял бумажки в воздух, закружил и разметал в разные стороны, словно тревожную птичью свору. По телу Андрейки прошла лихорадочная дрожь. Он почувствовал себя полностью опустошённым.

– Cудьба – индейка, а жизнь – копейка, – вставила жалостливая пучеглазая старуха.

Вернулся домой в десятом часу, шёл от метро, старался успокоиться. Зайдя в прихожую, почуял ароматный дух наваристого борща. На кухне жена Рая и сын, десятиклассник Мишка, пили чай с шоколадным тортом, загадочно улыбались.

– Папа, иди к нам! – позвал сын.

Андрейка не ответил. Он разделся, прошёл в комнату, лёг на дряхлый диван, повернулся к стене и застонал. Из-под оборванных обоев на него таращила глаза пара облезлых тараканов.