Текст книги "Карие вишни"

Евгения Пёрышкина (Кондрашова)

Пишет в жанре мистическо-романтического реализма, её произведения балансируют на грани мистики и религиозно-художественной литературы. На сегодняшний день у Евгении издан сборник рассказов «Встречи с неизвестным» (ИСП, 2019 г.), имеется ряд публикаций в коллективных сборниках и литературных журналах: от житейских историй до мистического реализма. С ранней юности ей хотелось соединять глубокое содержание романтической прозы с увлекательным мистическим сюжетом. Слегка утрируя, можно сказать, что она человек, который в юности обчитался и обсмотрелся романтических драм и мистических историй, после чего загорелся желанием совместить лиричность с увлекательностью и глубиной. Среди любимых авторов – Ф. Достоевский, А. Иванов, К. Кастанеда.

Портрет меняет своё лицо

Мой друг Тимофей видел, как мне было тяжело, особенно первое время после её смерти. И, когда пришла пора обмениваться подарками в Новый год, он вручил мне портрет. Даже не представляла, кто может быть на портрете. Я взглянула на нарисованный образ – и обмерла. Бабушка! На ней был знакомый халат, за спиной виднелись знакомые предметы. Даже картина, висевшая в её комнате при жизни, оказалась на своём месте.

На меня смотрела бабушка и в то же время не она. На лице изображённой женщины отражалось столько неверного, угловатого, тяжёлого, что я даже не знала, как реагировать. На подбородке и на лбу явственно проглядывали абсолютно чуждые дорогому человеку черты.

Портрет был достаточно большим, а значит, и дорогим. Выразить вслух своё истинное отношение к изображению на портрете значило обидеть дарившего.

– Портрет не совсем точно передаёт образ бабушки, – ответила я, стараясь быть максимально тактичной.

– Художник рисовал по фотографиям. Я дал ему несколько фотографий, и он выбрал одну из них.

В памяти всплыла ситуация, как недавно Тимофей сидел за моим компьютером и пересматривал уже много раз виденные фотографии в моём архиве.

Портрет определили на столик в кухне, прислонив его к стене. Мне он не нравился, но хотелось, чтобы работа двух людей – моего друга и художника – не пропала зря.

Я подходила к портрету, пытаясь определить, что в нём не так, и мысленно указывала на те места, которые особенно вызывали отторжение. Несколько раз, помню, даже вслух проговорила, чтобы он стал более похожим на бабушку.

Как такое возможно? Не думала об этом, а просто с чувством говорила об этом вслух.

Вскоре пришлось уехать на четыре дня. Вернувшись, ахнула! Портрет был неузнаваем! Его словно перерисовали. Черты лица бабушки самым невероятным образом приблизились к тому, как она выглядела при жизни. С какого угла ни посмотри – да, действительно, портрет приобрёл более верные очертания, чем ранее.

Правда, на лбу ещё оставались какие-то чужеродные энергии, особенно в правой его части. Как и в предыдущий раз, сказала об этом вслух.

И в тот же день вечером, когда ещё не зажигают свет, но уже становится сумеречно, уловила едва заметное движение на портрете. Я остановилась. Казалось, сами краски двигались внутри рисунка. Подумала, что, наверное, померещилось. Но, поскольку в реальности этого не могло быть, свои видения списала на неверный сумеречный свет на кухне. На следующий вечер повторилось. Портрет жил своей жизнью!

Наступили выходные, которые я провела вне дома. Когда же вновь зашла на кухню, вернувшись после отъезда, то портрет встретил меня сияющей улыбкой бабушки и… скажу как есть: лоб ощутимо изменил свои очертания. Не знаю как, но теперь портрет выглядел так, словно его срисовали с живого образа. Лицо бабушки было наполнено изнутри лучистым светом, который изливался вовне и создавал даже подобие ореола света вокруг портрета.

Без участия Ангелов и самой бабушки тут явно не обошлось. Я поблагодарила тех, кто это сделал. И теперь портрет занимает почётное место в квартире.

Олег Попенков

Родился в Воронеже 9 марта 1951 года. В 1968 году поступил в Военный институт иностранных языков, получил для изучения арабский язык, и с тех пор его жизнь напрямую связана с Ближним Востоком. Долгое время работал за рубежом в качестве военного переводчика. Участник военных событий в Сирии (1970 г.), Северном Йемене (1974–1975 гг.), Ливийской Джамахирии (1978–1982 гг.). Награждён орденом Красной Звезды. Кандидат исторических наук, арабист-востоковед, старший преподаватель Военного университета Министерства обороны. Автор 19 литературных произведений, среди которых повести, рассказы, два политических романа: «Битва за Ориент» – о событиях в Ливии в 2011 г. и «Бек» – о действиях нашей разведки на Ближнем Востоке, в Канаде и США.

Я понемногу схожу с ума
(I’m going slightly mad)

Песня британской рок-группы Queen написана её солистом Фредди Меркьюри для альбома 1991 года под названием Innuendo. Текст песни сопровождает видео, где группа демонстрирует кураж и беззаботность, хотя всё не так просто: Меркьюри уже смертельно болен. Недаром клип сингла снят в чёрно-белых тонах, скрывая густой грим на лице исполнителя. Этот сингл, как и другие произведения альбома (например, «Это дни нашей жизни» и т. д.), содержит скрытые философские размышления о смысле жизни и её итоге.

Известные переводы сингла, который весьма необычен и оригинален, не удовлетворили автора перевода с точки зрения заложенного в нём смысла и художественно-литературного оформления. Поэтому он решил предложить свой вариант перевода.

 
Когда теплеет пространство
И очевиднее смысл вещей,
Тысячи нарциссов в танце
Кружатся всё быстрей.
 
 
Боже, что желают сказать они этим?
Может, я не в себе?
Здоровье не очень… но всё же
Что шепчут моей судьбе?
 
 
Я понемногу схожу с ума,
Похоже, что это случилось.
Неужто схожу с ума?
Немного, так получилось.
 
 
В колоде моей не хватает карты,
И сила моя слаба.
Корабль мой трясётся на вантах,
В днище его дыра.
Колеблет его вершину, скачусь с неё в океан.
Чайник мой выкипит скоро, безумен я, я – банан.
 
 
Я понемногу схожу с ума,
Похоже, что это случилось.
Неужто схожу с ума?
Немного, так получилось.
 
 
Спицей одной вяжу я и распускаю работу скорей.
На трёх колёсах сижу я, но только не еду быстрей.
 
 
Я понемногу схожу с ума,
Похоже, что это случилось.
Неужто схожу с ума?
Немного, так получилось.
 

 
Бездонное небо – для чего эта жизнь?
Разорённые гнёзда – мы скоро умрём.
Но вперёд и вперёд и только держись.
Что ищем, зачем мы живём?
 
 
Новый герой – и бессмыслица вновь
В пантомиме в заднем ряду.
Связь сохраню, но не боль.
Кто выдержит ношу мою?
 
 
Шоу должно продолжаться!
Пусть осыпается грим.
Будет сердце моё разрываться —
АРЛЕКИН!
 
 
Новый роман – всё на волю судьбе!
Сердце болит и болит.
Куда мы бежим, кто-то скажет мне?
Похоже, ответ мне открыт…
 
 
Зачем мы живём, разгадаю вполне.
Рвусь на проблеск за поворот.
Здесь рыдаю в тягостной тьме.
В свете счастье моё живёт!
 
 
Шоу должно продолжаться!
Пусть осыпается грим.
Будет сердце моё разрываться —
АРЛЕКИН!
 
 
Моя душа цветная,
Словно бабочек крылья,
В вечность улетает.
Я летаю, летаю!
 
 
Шоу должно продолжаться!
А я не сдамся, не сдамся!
Буду чудить, ухмыляться!
Я найду в себе силы.
 

Андрей Пугачёв

Родился в 1967 году в г. Рыбинске, с 1987 г. проживает в Ленинграде. Более 15 лет работал на международных судах дальнего плавания, последние 15 лет работает в сфере крупного сетевого ритейла г. Санкт-Петербурга. Поэт широкого авторского диапазона, пишет в разных тематических направлениях. Писать начал с юных лет, победив в литературном конкурсе в 1983 г. Во время службы в армии вёл боевой караульный листок в стихах. В 1990 г. написана сюжетная драматическая поэма «Человек и конь». В 2009–2010 гг. вёл творческий сайт Copi&Right. Неоднократно выигрывал в конкурсах рекламных слоганов. В настоящее время пишет стихи для родных и близких, поздравления на заказ. В ближайшее время планирует выпустить сборник стихов.

Друзья. Человек и конь

 
Трудно видеть, как плачут мужчины,
Их скупая слеза тяжела,
Невесёлая это картина,
Невесёлые, значит, дела.
Это было всё ранней весною,
Началось и закончилось так:
Над ожившей шумящей рекою
Пролетал лебединый косяк.
Перелётные птицы летели,
Возвращались в родные края,
Клича громко, по-своему пели,
Радость встречи с родным не тая.
А под ними, ломая друг друга,
Неуклюжие льдины пошли,
И на бис монотонная фуга
Грозным эхом звучала вдали.
В это время по спуску крутому
Шёл с ружьём на плече человек,
И ему – не кому-то другому —
Суждено было жить в этот век,
Жить, как он, – бескорыстно и честно,
Отдавая все силы стране.
Сколько было их – мне неизвестно.
Сколько будет – неведомо мне.
Вот и он был заброшен судьбою
В этот дикий, неведомый край
И пожертвует, может, собою,
Превратив целину эту в рай.
Он смотрел, как, ругаясь друг с другом,
Плыл расколотый панцирь реки,
Он смотрел, представляя с испугом,
Как страшны ледяные тиски.
Вдруг на той стороне он заметил
Среди редкой осоки и ив,
Как у жизни своей на рассвете
Погибал жеребёнок – разлив.
Разливалась вода всё сильнее,
Затопляя низину и лес.
Нет, окрепнуть дитя не успеет,
И в воде б жеребёнок исчез.
На своих ещё слабых и длинных
Не стоял наш ребёнок ногах,
И, как веточка листьев осинных,
Он дрожал на холодных ветрах.
И лежал, замерзая, наш кроха
Между трёх одиноких берёз,
И, видать, до последнего б вздоха
Он не думал о смерти всерьёз!
Жеребёнок крутил головою
И с надеждою звал свою мать,
Но, убитая чьей-то рукою,
Не могла сына зов услыхать!
Поражён человек был картиной,
И слезой заблестела щека,
Перед плачущим сильным мужчиной
Всё сильней грохотала река.
Пренебрёг и забыл про большую
Он опасность для жизни самой,
Снял он куртку свою меховую
И сошёлся в дуэли с рекой.
Разогнался – и прыгнул на льдину,
А с неё – на другую, и так
 

 
Падал он в ледяную перину,
Но ничуть не сдавался смельчак!
И в воде, с головой окунаясь,
Он взбирался по скользкому льду,
Всё вперёд и вперёд продвигаясь,
Вытирал свою кровь на ходу.
Человек наконец-то добрался
И, совсем обессилев, пополз,
Но сухой сохранить постарался
Свою куртку и чуть не замёрз,
Хоть насквозь и пронизывал ветер,
Человек силой воли своей
Не оделся в неё, хоть под вечер
Заболел он, нельзя тяжелей.
Человек подошёл к жеребёнку,
Своей курткой укрыл. Будет жив.
Поднял на руки, словно ребёнка,
И понёс его, боль укротив.
Человека горячее сердце
В это время, как солнца тепло,
Открывало души его дверцу
И к себе жеребёнка влекло.
Человек из смертельных объятий
Вырвал с боем две жизни тогда,
Как Христос, только лишь без распятий,
Он воскрес. Отступила беда.
Быстротечно у них пролетели
Дни, недели… и годы, видать,
И теперь вы бы вряд ли сумели
Жеребёнка былого узнать.
А спаситель его и хозяин
Был как друг для него и как мать,
Был он в верности другу отчаян,
Мог его с полужеста понять!
Вырос конь очень сильный и стройный,
Цветом чёрный, вороны крыла.
Лишь за внешность был славы достойный,
И душа его светлой была.
Но судьба не всегда благосклонна,
А порою бывает и зла
И тогда, словно танк многотонный,
Всё сминает, сжигая дотла.
Шла седьмая весна. Как и прежде,
Ледоходом гремела река
И несла ледяную одежду,
Растворяя в себе на века.
И судьба разлучила рекою
Человека и друга-коня,
Потрепал он по холке рукою
И сказал: «Позабудь про меня,
Не придётся нам больше с тобою
Поиграть, на охоту сходить.
Ты пойми: не могу же с собою
Я тебя в вертолёт посадить».
Он над ними завис, как стрекозка,
И, как сотня ветров, обдувал —
Человека с лицом как из воска
И коня, что метался и ржал.
По верёвочной лестнице быстро
Человек поднимался на борт,
И прощальным салютом был выстрел,
Громче звук, чем грохочущий лёд.
Человек с вертолёта спустился
И к обрыву реки подошёл,
Вдруг он вспомнил, как друг появился
И от смерти его он увёл.
А на том берегу бесновался
Им спасённый и верный ему
Чёрный конь. Вдруг он с места сорвался
И помчался навстречу к нему.
Человек поражался картине —
За семь лет во второй уже раз,
Как и он, прыгал с льдины на льдину,
Но теперь его друг был сейчас.
Конь на льдинах не смог удержаться,
Бил копытом по скользкому льду,
Он готов был за дружбу сражаться
И у друга погиб на виду.
Поражён человек был картиной,
И слезой заблестела щека,
Перед вдруг поседевшим мужчиной
Унесла его друга река.
 

10–15 марта 1988 г.

Андрей Ревягин

В 1973 году окончил Уральский политехнический институт. Впервые опубликовался в журнале «Юность» (1980 г.). Автор книг «Разводим поллитру на глазок» (2018 г.) и «Стихи о прекрасной Анжеле» (2019 г.). Публиковался в сборниках «Зимняя сказка», «Миры внутри нас», «100 писателей – 2021», «Писатель года – 2021», «Национальная книга», «Неформат», «Назад в СССР», «Антология русской прозы» (2022 г.), «Довлатов», «Современные записки», «Наследие» (2022 г.), «Родина» и др. Награждён медалями «Фёдор Достоевский 200 лет», «Марина Цветаева 130 лет», «Святая Русь», «В ознаменование 100-летия со дня образования СССР», «Максим Горький 155 лет», а также медалью-звездой «Наследие-2022».

Ять!
(полуподражание А. Вознесенскому)

Я стр-р-рашный! Вечером, ночью, днём и с утра я ложкой ел кашу…

Ся! Сь! Ю!..

Оп-па! Словил?!

Чую! Чую! Чую кучума!..

Ср-р-рочно! Я «очник-чистокровка» с чекою выхваченной… Не я: чумаз от какао, компот для которого «чао», чертами, как плащ замоченный, – в таз! Я: как пожарников – «кинжальный паж» (сродни: когда сгорают у родни пироги – шаги)… «Намыливаюсь». На «хоп» – напяливаю свою «офигенно-фулиганистую» кепи (как на рисунках Офенгендена). На «эй, хоп» – стягиваюсь, как портупеей-рогаточкой, поваренной солью заряженной. Хватаю «заводилку» от швеймашинки… И – скачу, шпингалетами сандаликов звеня. В подвалье (во на во!). В эту «чёрную рощу» канализации…

Кирпичага, штукатуряга… Навстречу, из-под опалубки (это строение типа шалаша-купе и одновременно – Ноева-каноэ), сунулся сохатый «незакусотортомужик» с облупленным макрочайником какой-то «дерзкой бодяги» (которая де-факто оказалась чистым сливовым спиртом – осьмнадцати градусов). Стоим: паровоз, киловатт – он; ляля, мультик – я… Кентоорёлик, спросил «серных спичек», про-бе-бе-гу-гу-йя-каля-баля-мемекав, что недостаточно «густо» видит…

Когда я, обкусав занозы, вставил ему под набрякшие веки, как пенсне, по паре спичин, мы разговорились. Но тут пошли стихи:

 
Провозглашаю травы:
Клевера и люцерну!
«Палицей отоварю!» —
Берегу от потравы.
Ибо они ценны…
 

Сейчас аборигены-знахаря научились присушивать любимых «налево». На заказ. За умеренную плату. И наоборот – отсушивать. Или – одну любимую присушить, а другую отсушить. Или – то и другое провернуть с кем-то. (Артисты!) Причём делают они это на расстоянии… Когда они сушат, они заставляют душу возлюбленной страдать. Крупные слёзы текут тогда по её душе, оставляя глубокие борозды… Поверхность души возрастает, и душа сохнет. А это – любовь!..

Первая любовь – несчастна. Это аксиома… Тут не нужно привлекать «готический тангенс экстра-покуса» и тишайший «синус сикись плюс пикись». Спросите Петрарку, Лорку (не ту, а того!). Сама Любовь толкает аве-возлюблен-ную жестоко отшить любимого. Так, Иезус-Фея перстами Золушки круто заворачивает кранты Принцу. (Такая суперзатяжка не снилась даже «трезвонно-тверёзому» будяре-сантехнику). Здесь самое существо Любви учит неопытную в любви душу – страдать (во имя Любви!). Я вижу, как юный Ромео невыносимо корчится – на белых простынях. Ё-моё!.. Потому что умонепостижимо: любить – и иметь рот до ушей!..

Снова пошли стихи:

 
Туфли твои футерованы —
«на платформе» оформлены.
Расфуфыришься – таю…
Руфь моя!
Рыба «данио».
Маня!
Ты – само баско.
Ибо расфасована ты заправски!..
 

Ещё древние холерики (дотошные ребята!) указывали на родство Любви и Ненависти, Радости и Печали…

Тут вот оно что… В человеке есть Сердце и есть Душа. Две полусферы, два «я» (как он вертится в них, болезный!). «Я-Сердцем» человек любит. «Я-Душа» его страдает тогда (о возлюбленной!)… Ненавидит человек – тоже Сердцем (и Душа его тоже страдает при этом)… Мы видим, что Любовь и Ненависть объединены под эгидой Души. Или, говоря поэтическим языком, Любовь и Ненависть – это коммуналка Сердца и квартира Души!..

Радость и печаль тоже объединены Душой.

В Радости Сердце человека ликует.

В Печали Сердце горюнится, плачет…

Душа же в обоих этих случаях светлеет, умиляется…

То есть тут – та же коммуналка Сердца в квартире Души! Только помельче будет. И живут они – этажом пониже.

Архитектура!..

Вы заметили, что эти ипостаси могут перестукиваться, ходить друг к другу в гости?.. Любовь – к Радости… Ненависть вдруг может ворваться к Печали…

Сердце – это надводная часть айсберга-хомосапиенса, Душа – его подводная часть… Большая Душа – «ванька-встанька» Сердца. Крепкий фундамент – «ванька-встанька» дома. Вот почему я делаю «виражи» по подвалу: «Где больно?!»

Шварх!.. Трах-х!.. Буль-ль!..

В трансе я подумал, что это у моего «очкарика» лопнули «деревянные окуляры» и он с маху «чиркнул шнобелем» по одному из «чёрных стволов»…

Но – нет!

Тогда – что?!

Почувствовал… Кепарь у меня – с «ситечком»…

Оказывается, это из моего «ведомства». Из вентиляции… Кто-то опять вылетел, не вытираясь…

А мужчинка – трухнул борзо!.. За чайник аляповатый. Свистун!.. У него аж «индиго-портвейн» на глазах выступил…

– Судебно!.. – завозникал он, как «самодержавный цепкорукочайникодерж». И поканал из подвала. Каналья!..

А у меня пошли новые стихи:

 
Словно лыва на голову,
ЭВМ «аналоговую».
Ну и ну!..
 

Любовь и ненависть

 
Лобик выхмурив бисерный,
     сквозь майский города рёв
Говорила мне девочка
     про ненависть и любовь.
В «мини» обворожительна,
     в серых глазищах топя,
Молвила (как отмучилась):
     «Я ненавижу тебя!..
Знаю… – слёзы смахнула
     и щёчку поранила в кровь: —
В этой жизни существенны
     ненависть лишь да любовь!..»
Я, признаться, опешил:
     «А что, быть нейтральным – нельзя?!
Что за ненависть – к другу?..
     Ведь мы ж, – объясняю, – друзья!..»
Вспыхнула, резко бросила
     (губы от боли кривя):
«Я тебя ненавижу,
     пока не полюбишь меня!..»
…В опостылевший мир
     я её (от себя) не пустил —
Долго-долго хрусталь её слёз
     я губами ловил…
 

Пётр Токарев

Родился в г. Каменске-Уральском в 1955 году. Образование высшее. Окончил сельскохозяйственный техникум, архитектурно-строительный колледж, Шадринский государственный педагогический институт по специальности «Учитель русского языка и литературы». Прослужил в СА и МВД 23 года, подполковник в отставке. Выполнял интернациональный долг в Афганистане, устанавливал конституционный порядок в Ингушетии и Чечне. Преподаватель русского языка и литературы Каменск-Уральского техникума торговли и сервиса.

Короткие сказки

Расскажу я вам сказку, ребятишки, интересную-преинтересную, волшебную. Плохо зимой зверям, птицам. Холодно! Прыгают с ветки на ветку воробьи: чик-чирик – тепла хотим; на макушке дерева ворона: кар-кар – тепла хочу. А на это Зима ещё пуще злиться стала. Хомячок, который заготовил запасы, спрятал часть их и ждёт, пока наступят ещё холоднее дни.

Сорока – птица чересчур разговорчивая. Взяла и прилетела к нам в сказку. Затараторила: «Весна идёт! Весна!» Обрадовались звери. Зима от злости закружила, завьюжила, снегом засыпала, говорит: «Заморожу всех, а Весну изведу!»

Страшно стало зверям и птицам, испугались за Весну. Огорчились лисички, белочки, птицы разные: не справиться Весне с Зимой – снега стало ещё больше, лежит как ни в чём не бывало. Если проявлялись небольшие проталины, то снег тут же заметал их. Зима не хотела отдавать свои владения Весне.

Придумала Весна, как обмануть Зиму. Она пошла в чистое поле и начала его размораживать. Зима бросилась заметать его, а Весна побежала в лес, согрела ёлочки, зверей и птиц. Как ни старалась Зима, ничего у неё не вышло. Весна победила, и каждый зверёк или птица подарил ей по подарку. В конце концов целая гора подарков образовалась в заботливых руках Весны. Оставила добрая, весёлая, заботливая Весна эти подарки птицам и зверям, так как Зима кроме холода приносит ещё и голод.

Вот и осень пришла, принесла с собой тучи да дожди. Из большой тучи идёт сильный, старший дождь. А из маленькой тучки – дождик-малыш.

Торопливо пробегает он по дорожкам, громко барабанит по крышам, с листочка на листочек перескакивает, из лужицы в лужицу перепрыгивает – весело ему! И кажется, все вокруг с ним поиграть хотят.

Пролетала тучка над лесом, глянул маленький дождик вниз, увидел, как зайчата прыгают на полянке. «И я с ними!» – подумал дождик. Побежал за ними вдогонку на своих тонких длинных ногах.

Но зайчата дождику не обрадовались, под мохнатые еловые лапы попрятались.

Дождику одному скучно, он и прекратился.

Сидит в своей тучке, а тучка уже над озером летит.

На озере уточки плавают, ныряют. Нырнут, а вокруг них волны кругами расходятся. «И я так могу!» – думает дождик. Стал он капельки в воду пускать. Ударится капелька о воду, кружок нарисует: много капелек, много кружков на воде.

Маленький дождик думал, что порадует уточек, а те недовольно закрякали: «Не хотим дождика, пусть солнышко светит!» Отправился дождик на луг. «Может быть, – думает, – я там найду, с кем поиграть?» Но цветы от дождя головки клонят, лепестки в кулачки сжимают.

Бабочки и кузнечики под широкие листочки прячутся, муравьи в домике спешат укрыться. Совсем загрустил дождик, тихо побрёл, сам не зная куда.

И вдруг услышал: «Привет, дождик! Лей веселей, нам быстрее расти надо!» Кто зовёт его? Что это за голоса?

«Мы здесь, здесь! Около берёзки, около осинки, под листочками, под кусточками! Отыщи нас, мы со всеми в прятки играем!»

Присмотрелся дождик и видит: и там и тут появляются разноцветные грибные шляпки: красные, коричневые, жёлтые, розовые, блестящие от дождя. Все они тянулись вверх и очень радовались, когда дождик касался их своими прохладными пальцами. Никогда ему не было так весело!