Текст книги "Библиотека современной литературы. Выпуск 1"

«Не зови меня в ресторан…»

 
Не зови меня в ресторан.
Что за радость поесть прилюдно,
Тост банальный шепча в стакан,
И его мне расслышать трудно:
В море музыки тонет зал,
Мельтешат полупьяные люди,
И твои по ним шарят глаза,
И форель остывает на блюде.
А мне хочется тишины,
При которой и слов не надо,
«Я» и «ты» там сливается в «мы»,
А сердцам там тепло и отрадно.
 

«Когда закончится спектакль…»

 
Когда закончится спектакль
С моим участьем в главной роли
И сыгранный по Божьей воле,
То всяк я получу пентакль —
То знак земли и даже боле.
Рассчитывать, что роль свою
Безукоризненно сыграла,
Сейчас, когда я на краю,
Я не скажу и без металла,
Но небеса благодарю,
Что ни тюрьма и ни сума
Меня на дно не затащили,
Что не сошла в тоске с ума,
В минуты нестерпимой были
Была надежды я полна.
И пусть не так меня любили,
Как пишут в книжках о любви,
Но чай вдвоём мы всё же пили
И соли съели пуда три.
Жаль, упускали блеск зари,
Но мудрость вечная царей
Меня смиренью научила,
Мол, понапрасну слёз не лей,
Коль роль такую получила,
Играй, не жди других затей.
Судьба – суфлёр, коли забыла.
Вот-вот закончится спектакль,
Но свет, однако, не зажжётся,
К чему он, коли есть пентакль,
А только он и остаётся…
 

«Я прикинусь сибирским валенком…»

 
Я прикинусь сибирским валенком,
Когда ветер слезой из глаз,
Когда знаешь всё о проталинках,
Но по горло в снегу увяз,
Я приду, коль запахнет жареным:
Тёплый валенок в жгучий снег,
У своей судьбы на экзаменах
И с надеждою на успех.
Мимо пусть каблучки все модные:
От мороза покруче дрожь,
Ведь зима такая холодная,
Как без валенок ты живёшь?
Я прикинусь сибирским валенком,
И Господь мне простит тот грех,
Ты же сразу поймёшь, не маленький:
Для тебя я теплее всех.
 

«Как-то глупенький щенок захотел стать кошкой…»

 
Как-то глупенький щенок захотел стать кошкой
И со всех четырёх лап прыгнул на окошко.
Не допрыгнул и упал, подвернулись лапки,
Хорошо, что он попал пузиком на тапки.
А потом глупыш решил на забор взобраться,
Долго он потом скулил, не хотел играться.
Помяукать захотел, получилось – лает,
Как же стать ему котом, тот щенок не знает.
Пёс сказал ему большой: «Глупый, не старайся!
Ты щенок, дружочек мой, им и оставайся».
Вот и ты, мой дорогой, про щенка читаешь,
Ты мальчишка, ты герой, девочкой не станешь.
Будет так, как создал Бог, ведь нельзя иначе,
А щенка жалеешь ты, но тогда тем паче.
Понимаешь, верный пёс охраняет, лает,
А котёнок моет нос и мышей гоняет.
Мальчик вырастет отцом, а девчонка – мамой,
Ведь смешно, коль кавалер назовётся дамой.
 

«Твоим не верю я словам…»

 
Твоим не верю я словам,
Твои не радуют приветы,
С тобой души моей зима
Не станет благодатным летом.
И в високосном феврале
Твоя рука моей не в помощь,
Я для тебя не свет в окне,
В моих глазах ты не утонешь.
Я это чувствую, прости,
Не стоит поддаваться страсти,
С тобой не суждено расти,
Расти душой, а в этом счастье.
Не стану я твоей судьбой,
Влеченье – глюки параллелей,
На этот шарик голубой
Мы с разной целью прилетели.
Не стоит меряться душой —
Чья хороша, а чья похуже,
Ты просто для меня чужой,
А мне родной, мне близкий нужен.
Не трать приветные слова,
Заждалась та, что станет близкой,
А наше дело – сторона,
Где разная у нас прописка.
 

Три тысячи чертей

 
Три тысячи чертей, а может даже, боле
Я вспомню поутру: был ночью снегопад.
И где он, тротуар? Стою как в чистом поле,
А дворник не успел, хоть сам тому не рад.
Красавица-зима, как всякая красотка,
Имеет дерзкий нрав: то снег, то гололёд.
И тащится народ неверною походкой:
Шажок, потом другой и в ноги упадёт
Безжалостной зиме; той по сердцу больницы,
Ей в радость белый цвет, знать, пофиг слабый люд.
Любила б зиму я, коли летала б птицей,
А тут чертей зову, те мигом тут как тут.
Три тысячи чертей, а может даже, боле…
 

«Он уходил. Ушатом разлюбил!..»

 
Он уходил. Ушатом разлюбил!
Смыл десять лет, а может, и поболе.
И мир её ко всем чертям поплыл,
И камнем «Как же я?!» повисло горе.
Её тащило в омут, в беспросвет.
Дверь хлопнула по сути обещаний,
Любовь свободна, в том сомненья нет,
Но тем граничит с областью страданий.
Хотелось бы, чтоб помнил человек
Ответственность свою за тех, кто рядом,
Раскрепостил нас беспредельно век,
Уходят чувства, не смущаясь, садом.
И остаётся в сердце пустота,
Коль рвутся связи, прочные, казалось,
Не знаю, кому верит нынче та,
Что в омуте предательства осталась.
 

«Я себе обещала раз двести…»

 
Я себе обещала раз двести
О тебе позабыть навсегда,
Мне не светит с тобою быть вместе,
А пилюля душе – не судьба!
Я смирялась, но сразу бледнели
Даже яркие краски весны,
И тоскою терзались недели,
И тревожили странные сны.
Что же делать? Утешусь обманом,
Подарю себе светлую ложь,
Мне так легче, как это ни странно.
Стану думать – однажды придёшь,
Покупая красивое платье,
Сочиняя любовный сонет,
Будет сердце к тебе моё мчаться,
Не впадая в безвыходность, нет.
Остальное всё в рамках приличья,
В суете разноплановых дней
Становлюсь, скажем так, симпатичней.
Раскрасневшись от тайны своей.
 

«Дождь гулял по Петербургу…»

 
Дождь гулял по Петербургу
Длинноногий, бесшабашный.
Удивил Неву-подругу,
К ней в объятья прыгнув с башни.
По районам пробежался,
Глаз зашторив светофора,
В дверь трамваев постучался,
Что дремали в пробке сонной.
Разогнал старушек в парке
И, похоже, утомился.
Вышло солнце. Стало жарко.
Он вздохнул и испарился.
 

Не впадайте в крайности

 
Любовь – это чувство интимное,
Да мир упразднил тормоза,
Теперь галерея картинная
Смущает не только глаза.
Теперь всё разложат по полочкам,
Расскажут кто, как и зачем,
А раньше трясли комсомолочку,
Когда не одна ела джем.
Да нет, не впадаю я в крайности,
Болею за трепет сердец,
Ведь гибнет от ветра наглядности
Извечная тайна колец.
 

Осенние зарисовки

 
Тучи космы распустили,
Серым пеплом сыплет дождь.
Что сказать? Скажу: приплыли!
Осень – что с неё возьмёшь.
Лист кленовый, словно якорь,
Погрузился в лужи квест,
Ветер носится собакой,
И янтарь роняет лес
В это море непогоды,
Что зовётся ноябрём,
Раздербанило природу,
С нетерпеньем снега ждём,
Чтоб под белым покрывалом
Приосанилась земля,
Заискрилась, засверкала,
Чистоту небес даря
Затрапезному обличью,
Что скопилось тут и там.
Завтра – минус! И отлично!
То зелёный свет снегам.
 

«Из неведомых глубин…»

 
Из неведомых глубин
В жизнь приходим мы как гости,
Чтоб испить коктейль судьбы
По дороге до погоста.
О себе оставить след —
Крест на кладбище юдоли,
А с собой взять мудрость лет
И старанья своей воли
Не скандальным гостем быть
Или как уж тут случилось.
С этой ношей будем плыть
То ли в милость, то ль в немилость.
В край неведомых глубин,
Из которых заявились,
Оставляя радость, сплин
И всё то, в чём пригодились.
 

Маков цвет

 
Дождь похож на мезотерапию.
И дождинок острою иглой,
Перейдя границы красных линий,
Небеса глумятся надо мной.
Зонт забыт средь утренних хотелок:
К кофе был повышен интерес.
Получив приказ, спешим, от стрелок,
Дел моих непроходимый лес
Торопил, вот зонтик и забыла,
Да и дождь не лил, а моросил,
Но, однако, макияж вмиг смыло:
По щекам, зря красилась, поплыл.
И лицо пылает алым маком,
Ничего не скажешь – хороша!
Мысль моя ругается, собака,
Дожила, не помнишь ни шиша…
А вторая мысль – помолодею.
Этот дождик – свежести глоток,
Расслаблюсь и почти балдею,
Представляя то, что я цветок.
 

«Планета обезумевших людей…»

 
Планета обезумевших людей.
Растерянность стирает мои слёзы.
И слово беспощадное – убей,
И ядерной войны не бред – угрозы.
Что же случилось с нашею землёй?
Где разум у людей учёных, зрелых?
Ведь опыт пережитый мировой —
Там Хиросима, Холокост – безмерен,
Как можно сук рубить, на ком сидишь.
«Титаник» тонет – трюм в мрак и каюты.
О разум человеческий, ты спишь
Иль отнят у живущих почему-то?
И в бездну жизнь летит без тормозов,
А мы к тому все приложили руку:
Разрушена в сердцах людей любовь
И с лёгкостью ближайших шлём на муку.
Дошли до края, к удивленью всех,
Един он для гонящих и гонимых,
Безвыходности слышен нервный смех,
Портрет землян – Малевича картина.
 

Королевские замашки

 
Под вуалью дождя осень входит, как дева,
Золотою листвой, как парчою, шурша,
Люди смотрят ей вслед. Что сказать – королева,
Всё к рукам приберёт, не оставит гроша.
Прокутит на балах в залах бабьего лета,
Вместе с ветром шальным пустит по ветру жизнь,
Эта дева больна, она точно «с приветом»,
От приветов её ты подальше держись,
А не то ОРЗ обеспечит зеваку,
Будешь пить молоко и от кашля страдать.
Коли дождь, то на двор не пускают собаку,
Ведь по лужам и ей неприятно гулять.
Вот такие дела заморочила осень,
С тротуаров легко ветром сдула народ,
А сама суетится возле елей и сосен,
Но встаёт на пути – мол, моё! – новый год.
 

«Ты накрылся медным тазом…»

 
Ты накрылся медным тазом,
Я вскочила на карниз,
Не моргнув, вскочила, глазом
И хотела прыгнуть вниз.
Только гордость взбунтовалась:
«Если дура, так сигай,
Я тебе навек досталась,
Так что чти и уважай».
И за шиворот стащила,
И благую речь ведёт:
«Всё проходит в этом мире,
Вот и эта боль пройдёт,
Будут встречи и разлуки,
Утирай слезинки с глаз,
Он не стоит твоей муки,
Коль ему дороже таз.
Из-за каждого стреляться —
Это, знаешь, полный бред,
Надо легче расставаться
И добра желать вослед.
Все свободны. Да, непросто
Это сердцем воспринять,
Стань осознанной и взрослой,
Я могу тебя понять.
Рядом хочется родного,
Но прошу, не унывай!
Хорошо, когда вас двое,
Но одна – это не край!
Это жизнь во всех аспектах,
Её нужно проживать
И в ответственных моментах
В окна нечего сигать».
Я курила сигарету
У раскрытого окна
Гордость трескала конфеты,
Мы вдвоём, я не одна.
 

Не хочу

 
Не могу быть случайной женщиной
Даже в самый случайный миг,
И оборванной ниткой жемчуга
Губ растерянный шелест стих.
Ты привык, что девчонки падают
На костёр твоих жарких фраз,
Но меня они, нет, не радуют:
Не про нас они, не про нас.
Не хочу быть случайной женщиной,
Знаю все про твоё «хочу»,
Не святая я – как все, грешная,
Но мой ангел зажёг свечу.
О любви ещё можно каяться,
От «хочу» только дым да чад,
А уж чёрт, поверь, расстарается
Затащить мою душу в ад.
Не хочу!
 

«Между нами бездна. Без тебя нет смысла…»

 
Между нами бездна. Без тебя нет смысла,
Мне судьбы на плечи давит коромысло.
Тридцать три несчастья у неё в бадейках.
Прохожу – смолкают бабки на скамейках.
Я решаю жизни трудные уроки:
Тридцать три несчастья зарифмую в строки.
И они по сайтам разнесутся мышью,
Мне даря надежду – вдруг меня услышишь.
 

«В глазах твоих тоска нашла приют…»

 
В глазах твоих тоска нашла приют.
Оскал судьбы – её законы жёстки.
Столкнулись с ней на жизни перекрёстке
И породнились в несколько минут.
 

«Лето закатано в банки с компотами…»

 
Лето закатано в банки с компотами,
И не жужжат уже пчёлы над сотами,
Мир наполняется осени песнями,
Листья шуршат под ногами невесело,
Мантры дождя то сильнее, то тише,
Нудно стекают в окошко по крыше,
Хлюпают лужи, и зонт, как тарелка,
Снится замёрзшим согражданам грелка,
Души в печали, а тело – в пальто,
Всё нам не это и всё нам не то.
Хочется солнца, тепла не хватает,
Да и зима уже снегом порхает.
Можно, конечно, взглянуть по-другому,
Оду сложить листопаду и дому,
Только мне шепчет навязчивый дождь:
Радость устала – её не тревожь,
Солнце в отгуле, печали пора,
Так не гоните её со двора…
Отдых от буйства – осенний сезон,
Жизнь гармонична – роптать не резон.
 

Осенние зарисовки

 
Дождик прыгает по лужам,
Нарезает дождь круги,
Мир зачихан, мир простужен,
Достаёт мир сапоги.
Из окна смотреть прикольно:
Смылся от дождя народ.
Дождь, кончай, уже довольно!
Ну а дождик льёт и льёт.
Не смущаясь, он смеётся,
Разбиваясь о карниз.
Что же делать? Нам придётся
Пережить его каприз.
 

Бессонница

 
Бессонница растягивала ночь,
Пронзая темноту сверлящим взглядом.
И было мне её не превозмочь,
Чтобы заснуть, – она лежала рядом.
Страдали одеяло, простыня,
Кровать стонала, комкались подушки,
Отарой надвигалась на меня,
И сладкой мятой чай дышал из кружки,
И яблоко хрустело в час ночной
Гораздо громче, чем в дневное время,
Вкус сигареты, диалог с луной —
Всё было, кроме сна, сегодня в теме.
Бессонница смеялась надо мной,
Подкинув жизни разные проступки,
Что обрели давно в душе покой,
Но вновь толкутся, словно зёрна, в ступке.
И внешности проблемы обнажив,
К утру ушла, шепнув мне: «Не прощаюсь…»
«Я кофе заварю!» – мелькнул порыв.
Но не могу, полдня уже валяюсь.
 

Бабье лето в Питере

 
Две тысячи двадцать третий.
Сентябрь, но тепло, как летом,
Умчался куда-то ветер,
И дождик пролился где-то.
А в Питере бабье лето,
Как рай, благодатью дышит.
Объятья тепла и света
Нам посланы, видно, свыше.
Такое природное чудо,
Как бабы очарованье,
А женщины бродят всюду
Без должного пониманья,
Что женщины наши – чудо,
Источник тепла и света.
Да что говорить – не буду!
О них это бабье лето.
 

«Изнурённая зноем земля…»

 
Изнурённая зноем земля,
Как княгиня, уставши от бала,
Свой шикарный снимает наряд,
Чтоб под белое лечь одеяло.
Но до этого струи дождя,
Словно душ, смоют жаркую негу,
И, отдавшись морфею и снегу,
Отдыхает княгиня-земля.
 

Песенка дождя

 
Осень меня кутала в шарф,
Вырывала из руки зонт,
Запихала сарафан в шкаф,
Хоть на полку не влезал тот.
Я терпела всю её блажь,
Потому что надоел зной.
И учила мама: уважь,
Будь терпима к тем, кто с тобой.
И я ела липовый мёд,
Чтобы на неё не чихать,
А она мне под ноги лёд:
Дурака прикольно валять.
Соберу я рыжий букет,
Принесу из парка домой,
Ведь тебя со мной рядом нет,
Ты букеты даришь другой.
Осени вам пофиг привет,
Ждёт вас у подъезда авто,
Ты везёшь её на балет
Без шарфа, в красивом манто.
И валяю я дурака:
Дурака прикольно валять,
В осени так много «пока»,
Будем мы с дождём горевать.
 

«Одному побыть приятно…»

 
Одному побыть приятно,
Погрузившись в тишину,
Чай сварганить с сладкой мятой,
Мысль отправить на луну.
Поваляться на диване
С девой, что зовётся Лень,
Посчитать, что там, в кармане,
Иль проблем развеять тень.
Посмотреть альбомы с фото,
Написать иль почитать,
В общем, делай что охота —
Некому тебе мешать!
Это здорово, однако,
Быть свободным день иль час
И не думать: «Вот собака!
Измозолила мой глаз».
Одному побыть приятно
Этот час, труднее – год,
Греясь мыслью благодатной,
Той, что близкий твой придёт.
И сварганить чаю с мятой
Или кофе заварить,
Коль фантазией богаты —
И с обедом учудить.
Но когда один остался,
Так случилось – навсегда,
В лапы холода попался —
Это полная беда:
Чай противный из пакета,
Продавила лень диван,
К сигарете – сигарета
Или фантики в карман.
Одиночества объятья
Тянут жизнь твою на дно,
И луна спешит смотаться,
Заглянув на миг в окно.
 

«Я прошу тепла у стужи…»

 
Я прошу тепла у стужи —
Знать, на голову больна,
Мне давно усвоить нужно,
Что и стужа не вольна:
У неё свои законы,
Суждено ей волком выть,
Номер у неё коронный —
Всё тепло на нет сводить.
Зря я жду, когда повеет
Стужа лютая теплом,
Но она же не умеет,
У неё другой синдром.
Я возьму свои пожитки,
Я отправлюсь в край иной,
Я прощусь с тобой с улыбкой —
Нелегко тебе со мной.
 

«Разум мой проводит клининг…»

 
Разум мой проводит клининг,
Обо мне творя заботу,
Птиц давно он вымел синих —
Не способны на работу.
А теперь твой образ милый
Он упрямо размывает:
Мол, не трать на это силы,
Мол, такого не бывает.
Я, конечно, понимаю,
Сколько можно мне томиться,
Но стерильность убивает
Ощущением больницы.
Пыль в глаза себе пускаю,
Разум мой, оставь потуги,
Лет десяток помечтаю —
И к Альцгеймеру в подруги…
 

«Сердце залатано…»

 
Сердце залатано
Прощений заплатами,
Что нежно и трепетно,
Так больно задето то,
Как в вазе, что склеена,
Завянет, что зелено,
Так в сердце измученном
Нет места для случая,
Для случая звонкого,
От нежности тонкого.
Что в сердце после этих всех прощений?
На этот счёт немало разных мнений.
Моё – не падко счастье на заплатки,
Дежурная улыбка – всё в порядке!
Я всех простила, отпустила боль.
А что осталось? Абсолютный ноль.
А от нуля не каждый оттолкнётся,
Ну вот и мне никак не удаётся.
 

«Как холодно блестит хрустальный мой бокал…»

 
Как холодно блестит хрустальный мой бокал,
Пьянящее вино закончилось, к несчастью,
Любовь ушла, уже не правит бал,
И над тоской не обладает властью.
 

«Износило лето сарафан…»

 
Износило лето сарафан
Из волнистых утренних туманов,
С набивным узором сочных трав
И цветочным принтом на карманах.
Туфельки на каблучках дождя
Потерялись в вальсе с ветром тёплым,
И помады яркая заря
Поцелуем вечности уж стёрта,
Из росы серебряной колье
Умыкнуло солнце взором жарким.
И готово лето уж вполне
Раздарить последние подарки:
Вздох прощальный летнего тепла,
Чтобы листья стали золотыми,
Золотом укрылись и поля,
В вечности ведь ценности другие…
 

«Не спотыкаясь о понедельники…»

 
Не спотыкаясь о понедельники,
Не расслабляясь в объятьях пятницы,
Дни мои, увяданья подельники,
В бездну катятся, быстро катятся.
И настало время песочное,
Сыплет, тает оно безудержно,
То явленье до боли точное —
В нём сама лишь себе я нужная.
Дело это, как есть, законное —
То, что начато, всяк закончится,
И всё ближе бездна бездонная,
Но мне думать про то не хочется.
 

Фантазии скрипача на тему любви

 
Ты появилась из дождя
Промокшая до нитки,
Выходит, что тебя ждал я,
Чтобы понять – ошибкой
Было стремление моё
К свободе и успеху,
Моё уютное жильё
Закрыто было смеху,
Закрыто смеху твоему,
Твоим забавным тапкам,
Я чувства подчинил уму.
И было мне так сладко
Кумиром быть, и я им стал,
Своё тщеславье грея.
Аэропорты и вокзал,
Дорога, и я с нею
Дружил всегда накоротке,
Я был желанным гостем
С любимой скрипкою в руке.
Мне всё казалось просто —
Таланту жизнь свою отдать,
Играть во славу Бога,
И в этом деле лучшим стать,
Себя судил я строго.
Но ты явилась из дождя,
Вода текла с одежды.
Спросил: «Как называть тебя?»
Ответила: «Надеждой.
А впрочем, женщиной дождя.
А ещё лучше – милой,
Я так устала ждать тебя,
Я Божью Мать просила
Устроить встречу под дождём
На этой остановке,
Всё получилось, мы вдвоём.
Прости, мне так неловко».
Струились по её щекам
То ль слёзы, то ль дождинки,
Наверно, плакал я и сам.
В душе замёрзшей льдинки,
Растаяв от её любви,
Мир сделали прекрасным.
Я прошептал: «Меня прости!
Знать, многогранно счастье».
И мы стояли под дождём,
Промокшие до нитки,
А сердце полнилось огнём
И нежной песней скрипки.
 

«Плакало сердце, истерзанное и измученное…»

 
Плакало сердце, истерзанное и измученное,
И нудный дождь моросил неустанно,
Дождинки, как комариная стая,
Звенели над подоконником.
И казалось, что так будет вечно:
Ни счастья, ни солнца —
Они неуместны,
Как люди под утро в вечерних нарядах,
Дышащие хмелем в трамваях набитых.
Всему своё время.
Моё, видно, вышло.
И плакало сердце о том и об этом.
В трамвае всё проще – купите билеты,
Глаза опустите или огрызнитесь,
А дома под душем холодным проснитесь.
Но плакало сердце, уставши от бед, —
Не купишь для жизни обратный билет…
 

«Я не буду хорошей девочкой…»

 
Я не буду хорошей девочкой,
Что похожа порой на овечку
И готова подставить темечко,
А потом загрузиться в печку.
Лучше буду козой упрямою
И бодливою, если надо,
И, конечно, самою-самою,
Как правительственная награда.
Не впишусь я в рамки приличия,
Я – Вселенная, бесконечность.
Ничего в том, поверьте, личного,
Только жизни моей быстротечность.
 

«Настенные часы смущали взор…»

 
Настенные часы смущали взор,
Усами стрелок чинно шевелили,
Как все законы знавший прокурор,
Они с рожденья нас приговорили.
И мы живём отпущенный нам срок,
Таблеткой облегчая пребыванье,
В судьбы застенках проходя урок,
Не всякий достигает пониманья,
Что в покаянье он найдёт покой
И что любовь – извечная константа,
Он в суете проходит путь земной.
Да все мы априори дилетанты
В вопросах постиженья бытия,
Душой томясь от веры до неверья,
Вновь по граблям проходится земля,
И в шишках лоб любого поколенья.
 

«В кинематографе Вселенной…»

 
В кинематографе Вселенной
Запущен фильм про нашу жизнь,
Происходящего мгновенья
Давно придумал сценарист.
Отснята плёнка, фильм в прокате.
И что тут можно изменить?
Прибавить тысячу к зарплате
Или кого-то полюбить.
Такое, может, и случится,
Коль в будущем фортуна есть,
И продолжает фильм крутиться,
И смотрят зрители с небес
На наши слабые потуги
Чего-то в жизни изменить;
Экстрасенсорные услуги
Спешим с надеждой оплатить.
Увы, никто не хочет верить,
Что неподкупен сценарист,
Отсняты главные дороги,
По ним шагает наша жизнь.
Смотрю порой в ночное небо,
Ищу в нём зрителей глаза,
А этот фильм им на потребу
И смотрят без любви и зла.
 

«Коктейль из чувств готовит ночь…»

 
Коктейль из чувств готовит ночь,
Как бармен опытный смухлюет
И к счёту нолик пририсует,
Чтоб воду в ступе не толочь.
Ведь этим чувствам жизнь – цена,
И я надеялась на скидки,
От этой дьявольской ошибки
Вдруг закружится голова,
И чувства выпадают в ноль,
То ли была, то ль не бывала,
То ли брала, то ль раздавала,
Ото всего осталась боль.
И этот ноль – луной в ночи,
Он жизнь мою в ломбард заложит:
Пусть голова кружится, кожей
Я чувствую – коктейль горчит.
 

«Не прилетит жар-птица в старый сад…»

 
Не прилетит жар-птица в старый сад,
Он не под стать красе её небесной,
Её перу дурак до смерти рад.
Но разве птице это интересно?
Летает птица в райские сады,
Из чаш злачёных воду пьёт живую,
Художник той неведомой страны
Для нас мечту – портрет её рисует.
Легенды говорят, её сестра
Является той самой синей птицей,
Которая, коль жизнь будет светла,
В окошко, может быть, и постучится,
Жизнь озарив лазоревым крылом,
Свершит надежды ваши и мечтанья.
Ко мне ни-ни, к ней не готов мой дом.
А вдруг! А вдруг! Заблудится! Случайно!