Текст книги "Провалился ли европейский эксперимент? Манковские дискуссии о Европе: Найл Фергюсон и Йозеф Йоффе против лорда Питера Мендельсона и Даниэля Кон-Бендита"

Провалился ли европейский эксперимент?
Манковские дискуссии о Европе
Найл Фергюсон и Йозеф Йоффе против лорда Питера Мендельсона и Даниэля Кон-Бендита

Серия «Политика»

HAS THE EUROPEAN EXPERIMENT FAILED?

Перевод с английского A.B. Савинова

Компьютерный дизайн Г.В. Смирновой

Печатается с разрешения издательства

House of Anansi Press, Toronto, Canada.

www.houseofanansi.com

© Aurea Foundation, 2012

© «Niall Ferguson in Conversation», by Sonia Verma, 2012

© «Peter Mandelson in Conversation», by Sonia Verma, 2012

© Издание на русском языке AST Publishers, 2013

Исключительные права на публикацию книги на русском языке принадлежат издательству AST Publishers. Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

Массово-политическое издание 16+

Предисловие Питера Манка

Кризис, стоящий перед Европой, очевиден. На протяжении целого поколения большинство национальных правительств в еврозоне тратили больше, чем получали. Результатом является быстрое увеличение долга и соответствующих расходов на его обслуживание, поскольку дефицит бюджетов стран повышается быстрее, чем ожидаемый рост экономик. Эта опасная динамика и ее пагубные социальные последствия яснее всего видны в Греции, где национальный государственный долг быстро приближается к 200 процентам ВВП. В целом, по текущим оценкам, странам еврозоны в 2012 году предстоит выплатить по долгам 1,1 триллиона евро. И мы должны рассматривать эти долги совместно, так как экономические и политические соглашения Европейского союза лишают возможности любую отдельную страну реструктурировать свой долг в одностороннем порядке, находясь в зоне евро.

То, что лежит в основе распада ЕС и чему мы являемся свидетелями, представляет собой исторический пересмотр роли современного государства в режиме реального времени. Если финансовый кризис 2008 года показал ошибки, присущие американской модели капиталистического рынка, то кризис еврозоны демонстрирует ограничения государства всеобщего социального благоденствия с высокой долей заемных средств. Благодаря обоим кризисам граждане Северной Америки и Европы получили информацию к размышлению, какими могут и должны быть их правительства. Насколько большую власть им следует иметь? Сколько денег тратить? Как разграничить ответственность между гражданами, государством, выборными должностными лицами и все более укрепляющими свое влияние транснациональными институтами? И наконец, все это происходит в период растущей политической неопределенности и волнений.

Эти вопросы обсуждались на очередных, девятых Манковских дискуссиях в зале Роя Томсона в Торонто в пятницу, 25 мая 2012 г. На них присутствовали 2700 человек, и еще тысячи следили за дебатами в Интернете. Заранее подготовленная резолюция встречи звучала так: «Провалился ли европейский эксперимент?» – и она сделала нашу дискуссию наиболее оживленной и, я бы осмелился сказать, самой эмоциональной на сегодняшний день. Участники диспута были глубоко заинтересованы во все еще неопределенной судьбе европейского проекта, что непосредственно повлияло на ход прений.

Для обсуждения этого критического вопроса были приглашены четверо уважаемых людей. Доводы в пользу предложенного резюме приводили историк Найл Фергюсон и редактор-издатель немецкого еженедельника «Ди цайт» Йозеф Йоффе. Против выступали парламентарий Европейского союза Даниэль Кон-Бендит и бывший комиссар Евросоюза лорд Питер Мендельсон.

Найл Фергюсон – известный гарвардский профессор истории, обозреватель «Ньюсуик» и автор многочисленных международных бестселлеров, включая «Восхождение денег: финансовая история мира и цивилизации. Запад и так далее».

Все дело в том, убеждал Фергюсон, что на протяжении более десяти лет Европа проводила неосуществимый эксперимент. Валютный союз без интеграции рынка труда и какого-либо фискального федерализма обречен на развал. А доказательством этому, сказал Фергюсон, является как экономическая стагнация ЕС, так и уменьшение его геополитической значимости.

На стороне Найла Фергюсона выступал Йозеф Йоффе, издатель авторитетного немецкого еженедельника «Ди цайт». Он автор международных бестселлеров на тему глобальной политики, в том числе «Сверхдержава. Имперское искушение Америки». Европейские страны выжили в тысячелетних войнах, рассуждал Йоффе, но двадцать семь отдельных национальных государств никогда не превратятся в единое целое. Европа разваливается на наших глазах, а ее главное достижение, евро, скоро похоронит ЕС. В конце концов, Европа – банкрот, а Германия не хочет и не может платить по долгам остальных стран. Мы должны надеяться, сделал вывод Йоффе, что крах экономического союза не повлияет на европейские политические связи.

Даниэль Кон-Бендит, возражавший против данного вывода, появился на европейской политической сцене в 1960-х годах как ключевой лидер студенческих волнений во Франции. Полвека спустя его все еще любовно называют «Красным Дэнни», он является сопредседателем парламентской группы «Зеленые – Европейский свободный альянс». Кроме того, он член комитетов Европарламента по вопросам экономики и денежной политики, а также по конституционным вопросам. В прошлом Кон-Бендит страстно доказывал, что «мы нуждаемся в подлинно демократических процессах для возрождения Европы, в которой ключевую роль играет Европейский парламент». Целенаправленность этих демократических процессов следует рассматривать в связке с истинными политическими успехами ЕС. Кон-Бендит напомнил нам, что этот союз родился из того, что было когда-то самым кровавым регионом мира, и поэтому объединенная Европа является целью, от которой нельзя отрекаться, несмотря на проблемы экономического сообщества.

Последний участник дебатов – лорд Питер Мендельсон. Он занимал многие высшие посты в качестве члена парламента от лейбористской партии Великобритании при премьер-министрах Тони Блэре и Гордоне Брауне. С 2004 по 2008 год лорд Питер Мендельсон был комиссаром ЕС от Великобритании, а в настоящее время является директором «Глобал каунсел», международной консалтинговой фирмы, занимающейся стратегическими вопросами. Мендельсон призвал аудиторию оценивать Европейский союз с более широкой исторической перспективы, как имеющий долгосрочные цели. Хотя у евро определенно есть трудности, говорил он, еврозона – это лишь часть европейского проекта. ЕС основан на политической идее, что группа когда-то враждебных друг другу стран может составить нечто большее, чем просто сумму слагаемых. Именно этот наднационализм должен остаться в фокусе нашей твердой цели и стать темой дискуссии.

Я был очарован интеллектуальной мощью и энергией четырех участников дискуссии. А поскольку я вырос в Европе, эти дебаты имели для меня особое значение.

Как убедительно доказывали Фергюсон и Йоффе, спасение экономик Греции, Испании и, не исключено, Италии обойдется слишком дорого в дополнение к тому, что уже было предоставлено Португалии и Ирландии. В конце концов, это ляжет на плечи немецкого народа и подорвет его доверие к экономическому союзу. Вероятно, Германия может себе позволить выручать одну страну за другой, но вызывает вопрос, хватит ли немецких сбережений, чтобы продолжать решать периодически повторяющиеся проблемы европейского эксперимента. С другой стороны, как утверждали Кон-Бендит и Мендельсон, в экономическом отношении, наверное, имеет смысл спасти союз – несмотря на непомерные затраты, – чем пожинать последствия его краха.

Возможно, создание общей валюты было ошибкой. И наверное, ЕС только окрепнет, если его государства-члены вернутся к национальным валютам. Но в любом случае Европа – это больше, чем экономический союз. Она объединяет европейские народы таким способом, каким они никогда не объединялись прежде. В течение очень долгого времени Европа была местом зверств и насилия – войн, которые пережила моя собственная семья. Поэтому для меня наиважнейшим в этом проекте было то, что он устранил местные, региональные и международные конфликты, в результате которых погибли миллионы людей. Мы никогда не должны упускать из виду тот факт, что ЕС примирил различные народы и культуры, сведя их в политическую систему, где они способны обсуждать разногласия на переговорах.

Кроме того, нужно извлечь уроки из стоящих перед Европой проблем. Главные из них – проблемы «государства всеобщего благосостояния». Это не просто конфликт между странами, а вопрос структурной модели государства. Европейский кризис является первым проявлением вызовов западному миру, поскольку страны пытаются удовлетворить постоянно растущие запросы на социальные льготы и выплаты. Это вопрос управления постиндустриальными экономиками, основанными на промышленной модели государства. Поэтому эта тема Манковских дискуссий важна для тех, кто следит за ними издалека. Все мы с пристальным интересом наблюдаем, как будет разрешен кризис (если это вообще случится).

Мне бы хотелось сделать один итоговый комментарий о самих дебатах. Эти Манковские дискуссии были очень эмоциональными. Их участников крайне беспокоит судьба союза, процветание своих стран и стоящие перед ними вызовы. Это еще более укрепило меня в том, что следует предоставлять площадки для публичного обмена противоречивыми идеями. Я убежден, что правительственную политику необходимо поддерживать общественными дебатами на самом высоком уровне.

Думаю, что в наших общих интересах повысить осведомленность и участие в решении ключевых вопросов, которые в настоящее время являются главной темой глобальных дискуссий и обсуждений. По моему мнению, сотня речей никогда не заменит одной-единственной дискуссии истинных интеллектуальных лидеров. В этом виде открытых собраний вы сажаете рядом людей с одинаковыми знаниями, но весьма разными политическими взглядами, что заставляет выступить в защиту публичной политики, так часто отсутствующей в нашем гражданском дискурсе.

Когда мы только начали проводить эти дискуссии, нашим намерением было просто выделить лучших интеллектуалов, которые обсуждали жизненно важные вопросы нашего мира. С этой точки зрения данные дебаты о будущем Европы опять превысили наши ожидания. И за это необходимо отдать должное правлению фонда «Ауреа», а точнее, Редьярду Гриффитсу и его команде, проделавшим огромную работу по организации этих дебатов. Я горд серией дискуссий, которые проводит наш фонд и, как обычно, благодарен участникам дебатов за исключительно зрелищный вечер, наполненный волнениями и эмоциями.

Питер Манк

Основатель фонда «Ауреа»

Торонто, 2012 год

Провалился ли европейский эксперимент?

За эту резолюцию выступают Найл Фергюсон и Йозеф Йоффе. Против нее высказываются Питер Мендельсон и Даниэль Кон-Бендит.

25 мая 2012 г. Торонто, Канада

Манковские дискуссии о Европе

Редьярд Гриффитс: Добрый вечер, дамы и господа. Меня зовут Редьярд Гриффитс. Я организатор этой сессии дискуссий вместе с моим коллегой Патриком Лючиани. Мне опять выпала честь быть вашим ведущим.

Хочу начать с приветствия аудитории всего мира, которая следит за сегодняшними вечерними дебатами в Интернете, на веб-сайтах, включая ведущий канадский новостной источник globeandmail. com. Тепло благодарю телезрителей и радиослушателей, которые настроились на это обсуждение: в Канаде это аудитория «Бизнес ньюс нетворк», «Си-би-эс радио айдиас», «Кэйбл паблик эфферс ченнел» и «Си-СПАН» в континентальной части Соединенных Штатов. И наконец, приветствую две тысячи семьсот зрителей, снова до отказа заполнивших зал Роя Томсона, чтобы присутствовать на Манковских дискуссиях.

В этом самом зале мы уже проводили звездные дебаты. Разве можно забыть вечер с Кристофером Хитченсом и Тони Блэром, когда они спорили о влиянии религии на мир? Год назад восьмидесятидвухлетний Генри Киссинджер участвовал в своих первых публичных дебатах, красноречиво приводя доводы против того, что Китай станет ведущей державой XXI века. А всего несколько месяцев назад нобелевский лауреат Пол Кругман и бывший министр финансов США Ларри Саммерс сошлись в споре о будущем экономики Северной Америки.

Какими бы интересными и увлекательными ни были эти дискуссии, в них отсутствовала актуальность сегодняшних дебатов. В прошлом месяце немыслимое стало почти реальностью, если говорить о будущем Европы. Уже к середине июня 2012 года Греция сформирует новое правительство, которое должно будет решить в ближайшие месяцы, останется ли страна в еврозоне, и это решение будет диктоваться выбором или необходимостью. Много наблюдателей прогнозировали, что выход Греции из еврозоны может вызвать катастрофический скачок расходов по займам Испании и Италии – двух самых крупных в мире стран-дебиторов – и массовое изъятие вкладов во всем регионе. Результатом может стать политическая и экономическая имплозия Европейского союза, которая скорее всего вернет в рецессию не только континент, но и Северную Америку и весь мир.

Но сколь бы страшным ни представляли СМИ этот сценарий о будущем Европы, его необходимо сопоставить с реальными достижениями и важными историческими фактами. Европейский союз, рожденный из Второй мировой войны, сейчас охватывает шесть десятилетий непрерывной истории, двадцать семь стран-участниц, где говорят на двадцати трех языках, и представляет собой развитую экономику, ответственную за четверть всего мирового производства.

В истории человечества европейские институты, ценности и общие цели по праву признаны как одни из самых важных достижений. Поэтому, думаю, все мы (те, кто находится в этом зале, и люди во всем мире, особенно в Европе) сегодня задаемся вопросом, позволит ли значительная мощь, которой обладает Европейский союз, пережить ему этот беспрецедентный кризис и, возможно, выйти из него еще более сильным и сплоченным. Или, как попытаются показать два наших участника, кризис еврозоны является выражением ряда глубоких и роковых недостатков, которые лежат в основе евро и которые обрекают ЕС на крах.

Сегодня мы постараемся ответить на эти важные вопросы и решить крупную геополитическую проблему нашего времени. Мы обсудим пропозицию «Провалился ли европейский эксперимент?». Прежде чем представить звездный состав европейских участников, позвольте сначала выразить признание организации, которая устраивает для нас эти встречи. Исключительно благодаря ее великодушию и заботе об интересах общества мы имеем возможность два раза в год собираться здесь, в Торонто, чтобы услышать дебаты ярчайших мировых умов по самым важным вопросам, которые стоят перед нашей страной и всей планетой. Дамы и господа, поприветствуем соучредителей фонда «Ауреа» Питера и Мелани Манк.

Теперь приступим к дебатам. Аплодисменты двум участникам, выступающим в поддержку предложенного решения, Найлу Фергюсону и Йозефу Йоффе, и их грозным оппонентам, Даниэлю Кон-Бендиту и лорду Питеру Мендельсону.

Питер Манк недавно пошутил, что нам следует переименовать эти мероприятия, назвав их «Дискуссиями Фергюсона», поскольку Найл уже третий раз участвует в наших дебатах. Но как бы то ни было, он один из самых искусных участников прений. Кроме того, он известный гарвардский профессор, обозреватель «Ньюсуик», продюсер документальных фильмов и автор международных бестселлеров.

Йозеф Йоффе, который тоже будет выступать в защиту сегодняшнего решения, привнесет в дебаты жизненную перспективу – точку зрения немцев на быстро разворачивающийся кризис еврозоны. Он издатель авторитетного еженедельника «Дицайт», немецкого эквивалента журнала «Тайм» или «Маклинс». Йозеф Йоффе – автор многочисленных книг по международной политике, включая бестселлер «Сверхдержава. Имперское искушение Америки». Его анализ геополитических событий регулярно появляется во многих изданиях – от «Нью-Йорк таймс» и «Нью рипаблик» до литературного приложения к лондонской «Таймс».

Позвольте представить тех, кто будет выступать против заявленного решения. История жизни Даниэля Кон-Бендита во многих отношениях синонимична европейскому эксперименту: он родился во Франции в 1945 году в германо-еврейской семье, бежавшей из нацистской Германии. Господин Кон-Бендит внезапно появился на европейской сцене в 1960-х годах как ключевой лидер студенческих волнений во Франции. Полвека спустя его все еще любовно называют «Красным Дэнни», он очень влиятельный человек в Европе, где является сопредседателем парламентской группы «Зеленые – Европейский свободный альянс». Кроме того, он член комитета Европарламента по экономической и финансовой политике и комитета по конституционным делам. Он также сопредседатель группы Спинелли, европейской межпарламентской ассоциации, усиленно продвигающей идею федерализации ЕС.

Наш последний участник дебатов – лорд Питер Мендельсон, один из самых видных и ярких сторонников европейского федерализма перед лицом нынешнего кризиса. Он занимал многие высшие посты в качестве члена парламента от лейбористской партии Великобритании при премьер-министрах Тони Блэре и Гордоне Брауне. Самое главное для нас то, что он был комиссаром Евросоюза от Великобритании в 2004–2008 годах, и эта роль позволила ему очень хорошо понять внутренние политические и экономические процессы в Европе. Сегодня он директор «Глобал каунсел», международной консалтинговой фирмы, занимающейся стратегическими вопросами. В довершение ко многим своим талантам он одаренный писатель. Его автобиография, «Третий человек», опубликованная в 2010 году, значилась в списке «Санди таймс» лучшим бестселлером на протяжении пяти недель подряд.

Все двадцать семь тысяч присутствующих проголосовали за или против предложенного решения, когда занимали свои места, что является важной составляющей наших мероприятий. Мы попросили подумать над резолюцией этой встречи: «Провалился ли европейский эксперимент?» Ваши голоса должны дать нам представление, к какому решению в данный момент склоняется общественное мнение в этом зале. Цифры интересные: 41 процент проголосовал за предложенное решение, 37 процентов против и 22 процента не составили своего мнения. Итак, общественное мнение разделилось.

Вторым предметом голосования стал вопрос: «Готовы ли вы изменить свой голос в зависимости от того, что услышите на дискуссии?» Вот это да! Здесь собралась неопределившаяся аудитория! Девяносто процентов присутствующих могут поменять свое решение в течение следующего часа и сорока пяти минут. И только 10 процентов имеют полностью сложившуюся точку зрения. Дамы и господа, наши дебаты начинаются.

Последнее замечание относительно регламента, которого мы придерживаемся на каждой дискуссии: участникам дискуссии выделяется по шесть минут на вступительное слово и по три минуты на заключительное. Теперь я обращаюсь к Найлу Фергюсону, который открывает обсуждение. Сэр, у вас есть шесть минут.

Найл Фергюсон: Спасибо. (Произносит это слово на двадцати трех официальных языках ЕС.)

В Европейском союзе сказать спасибо можно двадцатью тремя разными способами, и, по-моему, это само по себе иллюстрирует, почему европейский эксперимент закончился неудачно. Помните опыты, которые вы в детстве проводили с игрушечными химическими наборами? Вы добавляли один химический реактив за другим и ждали, когда же произойдет взрыв. Это именно то, что делали в Европе. Они начали с шести государств; этого было недостаточно. Увеличили до девяти… ничего не произошло. Десять… немножко задымилось, и ничего более. Двенадцать… никакой реакции. Пятнадцать… все еще ничего. Двадцать пять… начинает закипать. Двадцать семь – взрыв!

Я абсолютно убежден, что лорд Мендельсон и Даниэль Кон-Бендит скажут, что европейский эксперимент был успешен, потому что в Европе с 1950-х годов царил мир. Когда мы сможем покончить с этой точкой зрения? Объединение Европы не имело абсолютно никакого отношения к миру в Европе начиная со Второй мировой войны; этим мы обязаны НАТО [Организация Североатлантического договора]. Создание Европейского союза не имело ничего общего ни с войной, ни с миром, иначе сформировалось бы Европейское оборонительное сообщество, на которое французское Национальное собрание наложило вето в 1954 году.

Европу следует оценивать с экономической точки зрения. И как обстоят дела в этой области? В 1950-х годах экономика объединенной Европы выросла на 4 процента. В 1960-х примерно на столько же. В 1970-х рост составил 2,8 процента, в 1980-х упал до 2,1, а в 1990-х достиг всего лишь 1,7 процента и так далее, пока не стал нулевым.

По мере укрепления европейской интеграции экономический рост уменьшался. Доля Европы в глобальном ВВП с 1980 года упала с 31 процента всего до 19. С 1980 года рост ЕС опережал Соединенные Штаты только в течение девяти лет из тридцати двух. Уровень безработицы никогда не был ниже, чем в США.

Среди присутствующих есть инвесторы? Какие фондовые рынки были худшими за последние десять лет? Это Греция, Ирландия, Италия, Финляндия, Португалия, Нидерланды и Бельгия – худшие фондовые рынки в мире. И в довершение всего мы имеем валютный союз – окончательно провалившийся эксперимент.

А ведь мы предупреждали, дамы и господа. Мы говорили, что валютный союз без интеграции рынка труда и фискального федерализма обречен на провал. Я предсказал его еще в 2000 году. Это происходит в режиме реального времени в химической лаборатории по другую сторону Атлантики.

Но провалилась также политическая составляющая эксперимента. Знаете, в чем она заключалась? Эксперимент должен был показать, можно ли заставить европейцев сблизиться в еще более тесный союз экономическими методами (несмотря на их нежелание), потому что политические средства потерпели неудачу.

А когда европейцы проголосовали против дальнейшего объединения, их правительства приказали повторить голосование. Это случилось с датчанами в 1992 году, а с ирландцами дважды: в 2001 и в 2008 годах. Граждане этих стран дали неправильный ответ на одном референдуме, поэтому правительства провели повторный. Это объясняет, почему эксперимент потерпел крах: потому что он потерял политическую легитимность. Мы видим это не только в Греции, но и в других государствах по всей Европе. С тех пор как два года назад начался кризис, пали тринадцать правительств, а в последующие несколько месяцев мы станем свидетелями дальнейших отставок.

Наконец, европейский эксперимент оказался геополитической неудачей. Европейский союз должен был служить противовесом Соединенным Штатам. Помните речь «Час Европы» в 1991 году, в которой Жак Поос заявил, что Европа собирается остановить войну в Боснии?[1]1
  Экономист Жак Поос занимал несколько высших должностей в правительстве Люксембурга с 1976 до 1999 г. В качестве министра иностранных дел он три раза был председателем Совета Европейского союза (в 1985,1991 и 1997 гг.). В 1991 году по пути на переговоры, целью которых было разрешить усиливающийся кризис в бывшей Югославии, Поос заявил: «Это час Европы. Американцы не имеют к этому никакого отношения… Если европейцы способны решить какую-либо проблему, то это югославский вопрос».


[Закрыть] Да, думаю, это было в 1991-м. Но в той войне погибло сто тысяч человек, 2,2 миллиона стали беженцами, а конфликт не закончился, пока в него не вмешались Соединенные Штаты.

Однажды Генри Киссинджер задал свой знаменитый вопрос: «Кому позвонить, если нужно вызвать Европу?» Ответ стал известен несколько лет спустя: баронессе Эштон Апхолланд[2]2
  Кэтрин Маргарет Эштон, баронесса Эштон Апхолланд, Верховный представитель Европейского союза по иностранным делам и политике безопасности. Она также является сопредседателем Европейской комиссии.


[Закрыть]. Никто о ней никогда не слышал, и она тоже не давала о себе знать. Дамы и господа, вы канадцы. Вы знаете, как тяжело управлять федеральной системой всего с десятью провинциями и двумя языками; именно поэтому вы скорее, чем остальные, поймете, почему европейский эксперимент с двадцатью семью странами и умопомрачительным количеством языков – двадцатью тремя – с треском провалился. К счастью, здесь, в Канаде, мне требуется сказать всего два слова. Спасибо и мерси.

Редьярд Гриффитс: Даниэль Кон-Бендит, ваша очередь.

Даниэль Кон-Бендит: Добрый вечер. Я могу сказать это только на английском. Знаете, мне нужно успокоиться. Никогда не слышал таких глупостей! Я скажу вам, почему это так. Мои родители бежали из Германии в 1933 году. Отец был адвокатом, и его могли арестовать после поджога Рейхстага. Потом им пришлось бежать на юг Франции, потому что и мать, и отец были евреями. Я был зачат после высадки войск союзников в Нормандии. Через девять месяцев, в апреле 1945 года, я родился.

Представьте, что я сказал бы родителям, что через пятьдесят лет между Францией и Германией не будет размещено никаких вооруженных сил, кроме НАТО, что не будет никаких войск, никаких солдат во всей Европе. Представьте, как я сказал бы им, что на континенте можно путешествовать где угодно. Родители на это ответили бы: «У нас проблема. Наш мальчик заговорил слишком рано, и он несет вздор».

Объединение Европы было большим цивилизационным шагом. Многие самые деструктивные политические эксперименты в мире зародились в Европе: мы создали колониализм, мы создали фашизм, мы создали коммунизм. Наш континент был самым смертоносным регионом в мире. Мы начали две мировые войны, поэтому сражения необходимо было прекратить. Мы не могли продолжать двигаться по этому пути и решили, что лучшая идея – это сформировать союз, который позволил бы европейским народам сотрудничать и обмениваться товарами. Они сделали большой шаг вперед, когда создали Европейский союз.

Затем пал коммунизм. А потом пришло поколение Франсуа Миттерана и Гельмута Коля. Миттеран сказал (и Маргарет Тэтчер с ним согласилась), что необходимо углублять европейскую интеграцию, чтобы в Европе больше не было гегемонии одного государства, чтобы не было войн и чтобы страны могли сотрудничать – сражаться в парламенте, но не на поле битвы.

Потом европейцы создали евро. Да, евро переживает трудности. Но вести дела в союзе нелегко. Общее государство в Европе никогда еще не создавалось без войны. И вы правы, Найл, относительно Боснии; я лично поддержал идею европейской интервенции. Но нам нужно взять на себя ответственность за континент. Посмотрите на сегодняшнюю ситуацию в Европе; национальные государства в одиночку не могут справиться с проблемами кризиса – экономического и бюджетного, а также с последствиями изменения климата. При сегодняшних темпах ни одно европейское государство через тридцать лет не войдет в «Большую восьмерку». Только Европа может защитить Европейский союз.

Да, этот процесс нелегкий. Но я предпочитаю, чтобы европейцы преодолевали трудности, общаясь друг с другом, чем воевали между собой. Язык войны универсален, поэтому аргумент о языковых барьерах звучит безумно. У нас есть переводчики. Мы можем работать вместе. Приходите в Европейский парламент и убедитесь сами.

Присоединение к Европейскому союзу – мечта многих государств. Если он так плох, как вы его представляете, то почему в странах голосуют за вхождение в него? Почему после падения Берлинской стены к нему захотели присоединиться поляки? А что насчет венгров?

Они хотели войти в ЕС, потому что видели в нем свое будущее. Сказать, что ЕС – это будущее, не означает отсутствия трудностей, не означает, что у нас не может быть мощной обратной реакции. Но я глубоко верю, что, если мы не продолжим интеграцию, европейские национальные государства окажутся в трудном положении из-за своих стареющих обществ.

Нам нужно оставаться вместе для самозащиты. Европейский союз – это зонтик, который позволяет защищать наше видение совместной жизни, и мы смогли добиться этого без войны. Как вы знаете, Соединенные Штаты Америки объединились после Гражданской войны. Нашими гражданскими войнами были две мировые войны, а затем мы, европейцы, научились сотрудничать. Понимаю, что обсуждение может осложниться, но скажу старую еврейскую шутку: если у вас есть два решения, всегда выбирайте третье. А это объединенная Европа.

Редьярд Гриффитс. Следующим в поддержку решения выступит Йозеф Йоффе.

Йозеф Йоффе: Мне придется начать с возражения своему другу Найлу. Он был не прав, когда говорил о телефонном звонке. Есть один телефон. Он принадлежит Кэтрин Эштон. Набираете номер и слышите записанный голос: «Для соединения с Германией нажмите один, для соединения с Францией нажмите два». Это объясняет, в каком состоянии находится Европа.

Позвольте сказать кое-что еще. Думаю, объединение Европы было великолепной идеей. В конце концов, Зевс, верховный бог, рисковал своим браком, похитив Европу – женщину, которой был покорен. А римский поэт Овидий поет: «Дальше идет – и уже добычу несет по пучине… Рог правою держит, о спину левой рукой оперлась»[3]3
  Перевод с латинского С.В. Шервинского.


[Закрыть].

Европа оставалась прекрасной несколько тысячелетий спустя, когда решила объединиться после двух самых опустошительных войн. Это чудесная история. Вначале шесть стран создали Европейское объединение угля и стали. Затем постепенно был сформирован общий рынок для товаров, услуг и людей; с созданием Европарламента пришла демократия а-ля Кон-Бендит, и, наконец, был введен евро, означавший, что перестали существовать франки, песеты и драхмы. Сейчас в ЕС двадцать семь государств-членов. Евро царствует от Португалии до границ Польши. Что нас ждет дальше? Конечно же, Объединенные Штаты Европы.

Даниэль Кон-Бендит: Да!

Йозеф Йоффе: Нет! Европа разваливается на наших глазах. Величайшему эксперименту со времени объединения тринадцати американских колоний с девизом «В многообразии едины» сейчас угрожает смертельно опасный кризис. Почему остановилось это на первый взгляд неумолимое движение к прогрессу?

Представьте себе интеграцию как восхождение на Скалистые горы или на Альпы. Вначале, у подножия, оно дается легко и просто. По мере подъема склоны становятся круче, воздух все более разреженным. Наконец мы добираемся до отвесной скалы, например, северной стороны Эйгер в Швейцарии – и эта скала составляет основу государственного суверенитета.

Именно здесь мы находимся сегодня, а евро, достижение, которым мы так гордимся, готово нас похоронить. Мы зашли слишком далеко, так что же делать дальше? Есть три пути: отступить, остановиться или наступать. Наступать на вершину и покорить Соединенные Штаты Европы? «Только посмотрите на свою связку из семнадцати стран, – ворчит эта гора, – все выбившиеся из сил, негодяи, увечные и халявщики». А поскольку это очень образованная гора, она добавила бы, что не может быть никакого истинного объединения без войны, когда самый сильный элемент принуждает остальных к союзу.

Именно это происходило в Италии и Германии и, конечно, как уже сказал Дэнни, в Соединенных Штатах, где Гражданская война фактически была войной национального объединения. Слава Богу, в Европе не будет такой войны. В европейском будущем не видно Бисмарка или Линкольна. А госпожа [Ангела] Меркель, безусловно, не Бисмарк.

Но о чем говорит этот губительный кризис? Он говорит, что нельзя добраться до вершины без желания и возможностей. Нужно иметь и то и другое, но этого никогда не произойдет по двум причинам: во-первых, вы никогда добровольно не отдадите самый толстый кусок демократического суверенитета, которым являются полномочия облагать налогами и тратить их; и во-вторых, если уж на то пошло, вы идете в разных связках. Только у двоих или троих хватает дисциплины и запаса сил, чтобы продолжать путь. Остальные страдают от избыточного веса, хромоты или усталости.