Текст книги "Немецкие сказки"

Заяц и птица

– У меня также, – стал рассказывать ворон, обращаясь к внимательно слушавшим его собравшимся вокруг птицам, – у меня также был когда-то хороший друг среди птиц, имя его не относится к делу. Всякий раз, когда птица вылетала из своего гнезда, находившегося в расселине скалы по соседству со мной, она долго не возвращалась, так что иногда я думал, что с ней на чужбине приключилось несчастье: или она умерла, или ее поймали, или она просто переменила место своего жительства. Случилось так, что заяц забрел в эту расселину скалы, нашел там мягкое, теплое птичье гнездо и приютился в нем.

Я не считал благоразумным вмешиваться в чужие дела и подумал про себя: с какой стати гнать зайца отсюда, когда еще неизвестно, вернется ли птица? Вдруг однажды услышал я брань под моим гнездом, – дерево, на котором оно помещалось, плотно примыкало к скале. Птица, моя соседка, опять вернулась, сидела на краю расселины и пищала: «Это мое гнездо! Убирайся сию минуту прочь!» – В расселине же сидел заяц и кричал: «Я владею этим жилищем уже долгое время. Каждый, кому не лень, мог бы прийти и кричать: убирайся вон!» – «Ах ты, бессовестный дрянной заяц! – пищала птица. – Ты прямой разбойник! Гнездо мое, и ты очистишь его!» – «Нет, я не двинусь отсюда? – возразил заяц. – Болтай тут и бранись, сколько тебе угодно! Если ты уверена в своем праве, то жалуйся на меня! Перед судом я готов отвечать». И заяц удалился в глубь расселины скалы.

Некоторое время спустя птица снова появилась и сказала зайцу: «Я знаю одного набожного, честного старца, он рассудит нас. Пойдем к нему!» – «Кто же это, как зовут его?» – спросил заяц. «Я еще не говорила с ним, – ответила птица, – он недавно поселился здесь; это смиренный отшельник, который постится весь день, молится, и вид у него самый честный. Прежде он ловил мышей, но давно уже покончил со своей кошачьей природой, отстал от всякой роскоши, с презрением относится к такому деликатесу, как мыши. Крови он больше не проливает, питается кореньями, травой, зеленью и пьет одну свежую воду. Он будет беспристрастен». – «Кот? Старый мышелов? – недоверчиво спросил заяц. – К нему я отношусь с подозрением, ведь известно, что кошка никогда не бросит своих кошачьих замашек».

Однако птица так долго настаивала на своем, что заяц решился пойти с ней к коту. Я издали следил за ними, чтобы видеть, чем все это кончится. Кошка, вернее огромный дикий кот, как я уже заметил издали, сидел на пороге своего жилища, потягиваясь, грелся на солнце, лизал свои лапки да поглаживал бороду. Вдруг увидел он приближавшихся птицу и зайца, быстро шмыгнул к себе, и вошедшие нашли его уже одетым во власяницу и стоящим на коленях. Тут и заяц проникся доверием и радовался случаю познакомиться с таким святошей. И птица и заяц, один за другим, стали извиняться, что прервали его молитву, и просили, чтобы он благосклонно выслушал их. «Милые друзья! – сказал мышелов тихим, подавленным голосом и скромно повел глазами, – я стар, мое зрение притупилось, а мой слух больше никуда не годится. Подойдите ближе и говорите громче, чтобы я мог понять вас правильно».

Тогда птица и заяц рассказали, как они друг с другом поспорили и затеяли ссору из-за гнезда и как они согласились подчиниться его беспристрастному решению. Когда они оба кончили, дикий мышелов заговорил опять слабым голосом: «Я хорошо понял вас, мои дети, хорошо понял. Я дам вам совет и направлю на путь истинный. Молю небо, чтобы оно просветило меня, дабы я мог, не отклоняясь от правды, произнести верное суждение при этом важном для вас обстоятельстве. Ибо лучше, чтобы дело, освещенное светочем исти-ны, погибло, нежели бы оно было выиграно путем лжи, обмана и неправды. Ах! Ах! Что мы имеем здесь на земле? Ничто не постоянно здесь! Одно только берем мы с собой в жизнь вечную – наши деяния, или спасающие нашу душу, или ведущие нас к вечной гибели. Пусть же каждый пожелает своему ближнему только добра! Подойдите поближе смело, дети мои, отдохните, пока я молитвой не испрошу свыше света истины!»

Заяц и птица поверили этим притворным словам фальшивого, коварного кота; я же, подлетев ближе, только и мог заметить, как кот быстро захлопнул свою дверь, за которой послышались жалобные крики птицы. Коварное животное задушило и птицу и зайца, пожрало их обоих и переселилось в оставленное ими жилище, которое по расположению и устройству было гораздо удобнее его собственного убогого приюта, – я же вскоре выселился, чтобы жить подальше от такого опасного соседа.

Вот вам пример, как бывают наказаны те, кто слепо доверяется незнакомцам, которые, подобно орлам, со злобой и хитростью приближаются к нам. Орел среди птиц то же, что волк среди четвероногих. И я остаюсь при своем, повторяя вам настойчиво: не выбирайте никогда орла царем!

Взволнованным голосом закончил свою речь ловкий оратор, и что же было следствием ее? – продолжал рассказывать своему королю и повелителю старый мудрый ворон, – Все птицы отказались выбрать орла: собрание о выборе царя кончилось ничем, а красноречивый ворон одержал такую блестящую победу, что его самого чуть не выбрали царем.

– Что же сказал на это орел? – спросил король воронов.

– Орел обратился к ворону так: «Говори, ворон, чем я когда-либо обидел тебя? На каком основании позоришь ты меня? Никогда еще и ничем не провинился я перед тобою, а ты своими ядовитыми и злыми речами похищаешь у меня сегодня чудный венец, уже носившийся над моей головой! Знай же, о язвительный оратор: если дерево надрублено топором, оно еще может срастись, если мечом нанесена рана, ее еще можно залечить, но рана, нанесенная языком, никогда не заживает! Твои слова для меня, как огненный меч! Он поразил меня, и огонь нашей вражды, в который ты еще подливаешь масла, будет вечно пылать. О мудрый оратор-ворон, сегодня ты посадил терновый куст между твоей породой и нашей; из века в век будет разрастаться этот куст, из рода в род будет он покрываться горчайшими плодами ненависти! Клянусь тебе в этом!»

Как только птицы услыхали гневные слова орла, они перепугались, взмахнули крыльями и разлетелись на все четыре стороны; орел также улетел, и все замолкло. Только ворон остался одиноким сидеть на камне, который служил ему кафедрой, задумался глубоко и так рассуждал сам с собой: «Вот и я сказал свое слово, а лучше было бы помолчать. Древние мудрецы говорят: слово – серебро, а молчание – золото. Мое предостережение только вызвало ненависть орлов ко мне и ко всему нашему роду. Орел своим мощным словом разгромил меня, и ни одна птица, так шумно выражавшая мне свое одобрение, даже не разинула клюва в мою защиту. Они были умнее меня: они нашли золото молчания, – они и не обожгли словом своего языка, как это сделал я, старый дурак и глупый болтун. Они смотрели вперед, я же видел только настоящее. Ни один мудрец не должен опираться только на свою мудрость, и ни один силач – только на свою силу; вражда не приносит пользы, это яд, и глуп тот, кто принимает яд, чтобы потом ослабить его действие противоядием. В таком деле легко дать промах. С сегодняшнего дня и на вечные времена я считаю самого себя наиглупейшей птицей. Неужели я не мог подумать о словах мудрецов: самое большее зло – это то, которое нанесено словом; прежде чем открывать свой глупый клюв и, проболтавшись безо всякого соображения, воспламенять ненависть орлов ко всему моему роду, надо было подумать об этих словах!» Так горевал ворон и болел сердцем из-за своей необдуманной речи, приведшей к столь тяжелым последствиям; вскоре он сильно захворал и околел.

– Вот, государь, – закончил советник свой рассказ, – это и есть причина вражды орлов с нами.

– О ужас! – вздыхал король, – лучше было бы тому зло-получному ворону и не вылупляться из своего яйца, не было бы нам такого горя. До сих пор у нас еще кисло во рту от того винограда, которым однажды наши предки набили себе оскомину. Но говори дальше, что нам делать? Что будет с нами? – настаивал король.

Отшельник и трое мошенников

Умный, своею проницательностью и обдуманным решением, может достичь того, до чего сильнейшему и не дойти! – сказал на это ворон, советник вороньего короля. – Я вспоминаю теперь о тех мошенниках, которые хитростью и коварством сумели так провести одного отшельника, что он потерял веру даже в то, что видел собственными глазами.

– Как же это могло случиться? – спросил король, и ворон ответил:

– Жил-был отшельник, купивший себе козу, чтобы держать ее у своей хижины и питаться ее молоком. Об этом узнали три известные плута, которые и сговорились между собою обмануть лесного жителя и завладеть его козой, не употребляя притом никакого насилия. Они устроили так, что в короткий промежуток времени один за другим повстречались с отшельником. Первый мошенник, подошедший к нему, поклонился и сказал с насмешкой: «Лесной житель! Вы, вероятно, очень озабочены тем, чтобы воры не подобрались к вашим сокровищам, и потому приобрели себе собаку. К чему вам собака?» – «Это не собака, а коза», – сказал спокойно отшельник. Но тот твердо стоял на своем, пока не подошел второй мошенник, который тоже спросил, к чему смиренному жителю нужна собака. «Святой человек даже и не должен дотрагиваться до такого нечистого животного; я бы немедленно покончил с ним. Лай собаки мешает молиться, да и нигде не написано, чтобы у святых апостолов водились собаки и чтобы те ухаживали за подобными созданиями». Пока они толковали о мнимой собаке, подошел третий плут и сказал: «Ага! Вы тут торгуете собаку! Что же может стоить такой пес? Я именно ищу, где бы купить такого». Тогда отшельнику самому стало казаться, что, пожалуй, его коза действительно не коза, а собака, а тот, кто продал ее ему, был обманщик; он гневно оттолкнул от себя козу и скорей пошел в свою келью мыться и очищаться. Между тем, трое мошенников взяли себе козу, зарезали ее, зажарили и с наслаждением поели это жаркое, смеясь над простодушным отшельником.

– Рассказываю тебе, государь, этот случай, – продолжал мудрый ворон, – затем, чтобы ты пришел к тому соображению, что как бы орлы ни были сильны и умны в сравнении с нами, мы хитростью и коварством все же можем избавиться от них. А теперь, всемилостивейший государь, сообщу я тебе наконец, в чем состоит моя тайна; то, что я говорил о причине вражды орлов и воронов, известно всем по преданиям, еще сохранившимся в памяти иных стариков. Мой же совет, который я теперь даю тебе, должен остаться в глубоком секрете между мною и тобою: главное, покажи перед всеми, что ты видимо стал немилостив ко мне, – сделай вид, будто я дал тебе фальшивый и дурной совет, заклюй меня перед всем твоим двором, нанеси мне раны и оставь без помощи лежать на земле; затем поднимись со всем твоим народом и лети прочь отсюда, как можно дальше, чтобы ни одного ворона не осталось вблизи, и живи в том отдаленном месте тихо и мирно, пока я не вернусь к тебе и не принесу хороших вестей.

Король воронов последовал этому совету. Лишь только шпионы-орлы узнали, что вороны вместе со своим королем отлетели прочь, они целыми стаями, со своим царем во главе, налетели на вороний лес и разорили все гнезда. Вдруг они заметили лежащего под деревом раненого ворона и спустились посмотреть, что с ним.

Хитрый ворон

Орел, подлетевший к мнимо раненому ворону, тотчас же спросил его:

– Кто ты? Как попал сюда? Куда девались твои товарищи?

Послышался слабый ответ:

– Что ты мучаешь меня вопросами? Разве ты не видишь, в каком жалком состоянии я нахожусь? Оставь меня, дай мне умереть! Я не в силах говорить с тобой, но, если бы мне удалось переговорить с твоим царем, то это послужило бы ему на пользу.

Тогда орел позвал своего царя, который при виде ворона тотчас же воскликнул:

– Да ведь я знаю его! Это первый доверенный советник короля воронов, потомок того несчастного болтуна, который когда-то лишил моего предка царской власти над всеми породами птиц. Меня чрезвычайно удивляет, что мы находим его в таком плачевном положении.

Затем царь орлов обратился к старому ворону:

– Что же привело тебя в такое жалкое состояние?

– Ах, всемогущий господин и царь! – послышался ответ: – Глупое рассуждение и дурной совет.

– Как так? – спросили все орлы разом.

А ворон ответил:

– После того, как вы так худо поступили с воронами и убили многих из них, наш король созвал свой тайный совет и спросил нас, своих советников, должен ли он вступить в борьбу с вами. Я высказался против борьбы, которая ни к чему бы не привела, ибо вы сильнее нас и бодрее духом. Мой совет был – сохранить мир с вами и даже платить вам ежегодно дань, просить вашего покровительства. Но тут мне пришлось очень плохо, так как все прочие вороны советовали нашему королю во что бы то ни стало идти против вас, бороться на жизнь и смерть. Я же все стоял на своем и воскликнул: «Никто не избавляется так скоро от своего врага, как тот, кто ему подчиняется. Взгляните на колосья в поле и на былинку на лугу, как они склоняются перед ветром. У высокого и твердого дерева ветер срывает главу, потому что дерево мнит о себе, что ему не подобает преклоняться и уступать, между тем, как слабая тонкая былинка остается целой, так как ей свойственно смиряться. Смирение хранит от беды». Когда я так рассуждал, все, слышавшие меня, вскричали: «Ты вероломный советник! Ты наш враг! Ты ищешь нашей гибели, чтобы заслужить милость у врагов наших! Ты бессовестный изменник!» – И они все набросились на меня, и били меня, и клевали, и терзали своими когтями, и топтали ногами, так что я, полумертвый, остался лежать здесь и удивляюсь, что могу еще дышать.

После этих слов орлиный царь обратился к своему первому советнику с вопросом:

– Как ты думаешь, что мне делать с этим вороном?

– Ничего, государь, – ответил первый советник, – мне кажется, что нам лучше всего поскорей умертвить этого ворона: он несравненно умнее нас, он самый хитрый и лукавый из всей вороньей породы. Его смерть будет чувствительной потерей для короля воронов, а нам даст еще большую безопасность, – ведь у воронов тогда не останется никого, кто бы йог давать обдуманные и хитрые советы. Древние мудрецы говорили: если Господь посылает нам что-либо великое и полезное, то не надо терять этого, снова уже не найдешь, – тот дурак, кто выпускает врага, когда счастливый случай предает его нам в руки, – вся мудрость мира не принесет ему ничего.

– Какое твое мнение? – обратился после этой речи царь орлов ко второму своему советнику. Последний был менее кровожаден и сказал:

– Мой совет не убивать ворона. Следует оказывать милосердие беспомощным и покоренным. Если этот ворон и наш враг, то в то же время он и наш беззащитный пленник. Мы захватили его в битве против нас, несчастье передало его в наши руки и сделало его нам подвластным. Часто находишь помощь у своего врага, – когда друзья покидают, враг делается другом, а друг – врагом.

– Что ты скажешь на все это? – обратился царь орлов к третьему советнику, и тот сказал:

– Я тоже, всемилостивейший государь, в данном случае не могу подать голоса за умерщвление нашего пленника; мой совет лучше воспользоваться его присутствием здесь. Король и друзья жестоко обошлись с ним и постыдно покинули его. Он может открыть нам все тайные намерения нашего врага, и он сделает это, – а что же может быть вернее для нас, когда один из наших врагов пойдет против своих собратьев. Стараться перессорить врагов между собою и затем восторжествовать над ними – вот что древние мудрецы всегда считали лучшим искусством в войне; доказательством тому служит одна история, случившаяся между вором, чертом и отшельником.

Вор и черт

Жил-был отшельник, которому один набожный человек из милости подарил корову. Вор узнал об этом и вздумал воспользоваться коровой. Когда он ночью отправился к пещере отшельника, у которого, как вору было известно, ночевало несколько странников, натолкнулся он на какого-то человека, шедшего по той же дороге. Вору подумалось, что это, вероятно, такой же вор, как и он сам, и что у него такие же намерения, как и у него самого.

– Кто ты? Что ты затеваешь? Что замышляешь? – спросил вор, а тот ответил:

– Если это тебя интересует, то я могу удовлетворить твое любопытство. Я – черт и хочу сегодня покончить с этим отшельником, так как давно питаю ненависть к нему и только сегодня могу завладеть им, потому что сегодня ночью он укрывает у себя преступника. Вот я и жду, пока он со своими товарищами улягутся спать. А тебе что здесь нужно?

– Мне? – сказал вор. – У меня ничего такого ужасного нет на уме. Я не строю таких мрачных планов. Я лишь из сожаления к отшельнику хочу увести у него корову: ведь ее мычание мешает ему молиться, да и вообще, откуда ему знать, как обращаться с коровой, – она еще забодает его своими рогами.

Так пошли вместе вор и черт к пещере отшельника, который привязал свою корову и отправился на отдых. «Теперь пора, – подумал вор, – торопись, поскорей бери корову; когда черт подойдет к отшельнику и станет душить его, тот проснется, начнет кричать; проснутся странники, будут его выручать и, в конце концов, пожалуй, схватят и тебя. Самое лучшее: сперва приняться за корову, а потом хватать за шею отшельника».

– Слушай! – обратился он к черту, – подожди, дай мне сперва забрать корову, а там делай с отшельником, что хочешь.

– Ни за что! – сказал черт. – Сперва я его задушу, тогда ты забирай, что хочешь.

– Не так, – возразил вор, – я сперва иду в пещеру.

– Ты осмеливаешься идти мне наперекор! – шепнул ему черт и дико заворочал своими сверкающими глазами.

– Да, я никогда не дрожал ни перед каким чертом! – ответил вор.

Тогда черт схватил за шею вора, который закричал:

– Караул! Разбой! Эй, отшельники! Черт хочет задушить всех нас! Караул! На помощь!

От этого крика проснулся отшельник, проснулись также и странники; отшельник взял в руки распятие и вышел из пещеры. Увидя распятие, черт бросился опрометью бежать, а увидя странников с их длинными, толстыми палками в руках, вор испугался и также побежал во всю прыть. Так отшельник уберег и свою шею и свою корову, благодаря ссоре врагов. Умен каждый, поступивший подобным образом.

После этих слов третьего советника встал первый советник и сказал такую речь:

– Не доверяй, государь, ловким словам оратора. Последуй моему совету и вели убить ворона; нам придет постыдный конец, если ты оставишь его жить среди нас. Благоразумие требует не слушать никаких слов, если Бог передает врага тебе в руки. Только глупец смущается льстивыми и лживыми словами. Не верь речам раненого ворона; он не может быть правдив, он происходит от лукавого воровского рода. До сих пор еще вороны не перехитрили нас, о том же, что будет впоследствии, ничего не известно. Я лично сомневаюсь, чтобы этот ворон был здесь для нашего спасения и выгоды. Повторяю мой совет: убейте его! Вы знаете, что я никогда не боялся воронов, но я предчувствую, что этот погубит нас всех.

Царь орлов, конечно, сознавал правоту этих слов, но ему так хотелось проявить свое царское великодушие, да к тому еще не хотелось показать, будто советник управляет им. Поэтому он сказал:

– Я милую несчастного, пусть он живет. Пусть хорошенько ухаживают за ним и залечивают его раны!

С болью в сердце замолчал верный советник царя. Проницательный же ворон, такой же красноречивый, как и его предок, – с тою лишь разницею, что он знал, когда говорить и когда помолчать, – вскоре заслужил расположение и покровительство при дворе царя орлов. Он умел рассказывать хорошенькие истории, умел тонко пошутить и приятно польстить. Его сделали воспитателем принцев, а затем и камергером при самой особе царя. Ворон постоянно твердил царю о своей верности ему и о своей ненависти к воронам.

– Дай Бог, чтобы я сделался орлом! – громко взывал он. – Как бы я начал тогда мстить воронам – моим врагам!

Слыша такие слова, старый строгий советник приходил в негодование:

– О, лицемер! Если ты и тысячу раз примешь другой образ, ты все останешься тем же отвратительным, коварным вороном, как это случилось с мышью, о которой сложилась известная сказочка.

Все орлы стали упрашивать его рассказать эту сказочку, и орел, первый советник, рассказал ее.

Мышка-оборотень

В глубокой древности жил в диком лесу набожный человек, в молитве и покаянии служивший своему божеству, а из-за набожности и незапятнанной добродетели исполнялось всякое его желание. Однажды сидел этот святой человек на берегу ручья и увидел, что кобчик летит над его головой и держит в когтях пойманную мышь. Мышка забарахталась, высвободилась из когтей кровожадной птицы и упала прямо на колени святого человека. Тот сжалился над бедным зверьком, завернул его осторожно в тряпочку и понес домой, чтобы там полечить его и поднять на ноги. Однако отшельнику подумалось, что слуги сочтут за соблазн то, что он, чистый человек, возится с нечистым животным и что лучше было бы, если бы мышка обратилась в девочку. Только успел он пожелать этого, как тотчас же мышка действительно оборотилась в прелестную девочку. Святой человек взял ее к себе, воспитал и отечески радовался, глядя на нее. Слуги думали, что она найдена где-нибудь в диком лесу или прислана родственниками их господина.

Между тем девочка, считавшая себя дочерью отшельника, выросла, и он стал думать о том, как бы отдать ее замуж за хорошего человека. Он спросил ее мнение на этот счет, и властолюбивая, гордая девушка ответила:

– Хорошо, но только за первого властелина на свете.

На это приемный отец возразил:

– Самый могучий властелин, дитя мое, – это солнце; оно владеет всем светом и освещает и согревает его своими лучами; я попрошу, чтобы оно согласилось взять тебя в жены, тогда ты будешь зваться владычицей солнца.

Молитвой и омовением очистил себя святой человек и изложил солнцу свою просьбу, но оно ответило:

– О смиренник! Охотно повиновалось бы я тебе, которому повинуется само божество! Но я не самый могучий властелин. Властитель туч могущественнее меня! Одним дуновением нагоняет он их на меня, от них меркнет мое сияние и наступает на земле темнота.

Тогда отправился отшельник на берег моря, из недр которого образуются тучи, и обратился к могучему властителю с той же просьбой, что и к солнцу. Словно столб дыма, поднялся из моря властитель туч на своем троне из облаков и сказал:

– О праведник! Божество, правда, дало мне великую силу, но есть существо, которое могуче меня, – это отец ветров. Когда он подымается и начинает дуть, то разгоняет все тучи, обращая их в ничто, или же в своей лютой ярости заставляет их летать и носиться с одного конца земли до другого, и тогда я ничто перед ним и не могу противостоять ему.

Тогда отшельник направился к отцу ветров, жившему в огромной горной пещере, куда он запирал все ветры и лишь время от времени дозволял веять которому-нибудь из них, – к нему-то обратился он со своей просьбой. Однако и отец ветров объяснил, что не считает себя самым могущественным властелином.

– Взгляни, о праведный и чистый душой человек, – заговорил он, – взгляни на эту огромную гору, которая стоит тут в своем величественном спокойствии! Я могу неистовствовать и реветь со всеми подвластными мне силами, – она остается непоколебимой, не пошатнется; поэтому она могущественнее меня, и ты обратись к ней. Отшельник это и сделал, высказав горе свое желание, но она отвечала: – Ты зовешь меня могущественной, и это истина: я велика и сильна, солнце служит мне, зеленя мою макушку, ветер овевает меня, как раб опахалом овевает своего господина, тучи дождем и росой питают мои леса и долины, но могущественнейшим может назваться только тот, кто ни от кого и ничего не терпит. Я покажу тебе существо, которое могущественнее меня, потому что я, хочу или не хочу, терплю от него.

– Кто бы это мог быть? – спросил совершенно удивленный отшельник.

– Это, – сказала гора, – незначительное, маленькое, серенькое существо; оно копошится внутри меня и роет, и строит свои жилища, не спрашивая у меня на это никакого разрешения.

– Что же это за крошечное серенькое существо?

– Это мышка, – ответила гора.

После этого отшельнику не оставалось ничего другого, как обратиться к повелителю мышей.

– Я и есть тот самый могущественнейший властелин, о котором говорила тебе гора. Но могу ли я ввести в свое низкое жилище девицу людской породы? Это обмысли ты уж сам в своей мудрости.

Отшельник пошел обратно к своей дочери и сказал ей:

– Долго искал я могущественнейшего властелина тебе в мужья; если хочешь ты взять его, то я должен буду умолить божество, чтобы оно снова обратило тебя в мышку, которой ты и была когда-то, тогда только исполнится твое желание.

А так как дочь, хотя и выслушала рассказ о том, как ее благодетель ходил от одного могущественного властелина к другому могущественнейшему, все же настаивала на своем, то по ее просьбе она и была снова обращена в мышку и отдана в супруги повелителю мышей. Ибо подобное охотно сходится с подобным; грош не может быть талером, а предательский ворон никогда не станет птицей-фениксом, если бы он даже и бросился в огонь, подобно этой чудесной птице. Гори, изменник, и дай нам посмотреть, во что обратится твой пепел!

Царь орлов и все его окружающие не без внимания слушали эту сказку, и многие разделяли мнение верного советника; ворон же подшучивал над своим разгорячившимся противником, говоря:

– Носи же дрова на мой костер, ты, благородное существо! Прокладывай их сухим папоротником и раздувай искры своими крыльями, чтобы костер запылал ярким пламенем! Этим ты прославишься, и тебя, как убийцу ворона, долго будут воспевать в геройских песнях.

– Нет, ты не сгоришь, – сказал царь орлов, – но и не обратишься в подобного нам; мы обладаем еще большей силой отомстить твоим и нашим врагам, чем мстить тебе одному. Живите все в мире!