Текст книги "Дживс и свадебные колокола"

– Бывшего нареченного, – уныло отозвался мой приятель.

– И смотри, Вуди, к девицам даже близко не подходи! Разговаривай только с мужчинами.

– Спасибо, Берти. Ну и умище у тебя, сам бы я ни за что не догадался.

На этом с делами было покончено, и я предложил Вуди прогуляться со мной по городу, а потом заглянуть к «Трутням» перекусить. По понедельникам в клубе подают отличные закуски, особенно холодную дичь и бараньи котлетки en gelée[3]3
  В шляпе (фр.).


[Закрыть].

– Пропустим сперва по стаканчику «Чики-брык» для аппетиту? – сказал Вуди.

«Чики-брык» – это был секретный напиток, рецепт которого Вуди узнал от бармена в Оксфорде и, в свою очередь, поделился с милейшим Альбертом из верхнего бара в «Трутнях». В состав входят джин, горькая настойка, ломтик апельсина, сладкий вермут, затем некий тайный ингредиент и еще как следует джина и лед. На вкус вроде микстуры от кашля, но после него мир сразу кажется лучше и счастливее.

– Ну если только по стаканчику, – согласился я.

– Не больше! – подхватил Вуди. – Мне потом на смену.

– Какую еще смену?

– Берти, даже ты наверняка слыхал, что происходит всеобщая забастовка?

– Я думал, там уже обо всем договорились и трудяги вернулись к работе, распевая веселые песни?

– Официально – да, а на самом деле еще не все линии метро в норме. Меня коллеги-адвокаты привлекли к делу. Смена начинается в четыре. Может, тоже поучаствуешь? Когда еще подвернется случай водить поезд!

– Кто знает, может, и поучаствую. Лишь бы только меня не растерзала разъяренная толпа бастующих.

Дальше пошло то одно, то другое, и домой я вернулся уже около пяти. Когда Вуди отправился трудиться на общественном транспорте, у нас организовалась партия в бильярд с Пуффи Проссером и Китикэтом Поттер-Перебрайтом. Китикэт во время актерского простоя был не прочь подзаработать иными способами.

Отпирая дверь штаб-квартиры, я учуял ароматы свежезаваренного «Дарджилинга» и, если не ошибаюсь, гренок с маслом. Дживс инстинктивно чувствует, когда я вернусь и что именно мне потребуется для подкрепления сил.

Пока я листал вечернюю газету, Дживс явился с нагруженным подносом. Рядом с гренками лежала запечатанная телеграмма, и вид ее мне не понравился.

– Дживс, это еще от кого?

– Не хотелось бы гадать, сэр.

Увидев имя отправителя, я не сдержал глухого крика. Потребовалось немалое усилие воли, чтобы прочесть телеграмму до конца. Вот ее содержание:

БУДУ ВЕСЬМА ОБЯЗАНА ЕСЛИ ПОЗВОЛИШЬ ЗАНЯТЬ ТВОЮ ГОСТЕВУЮ КОМНАТУ ЗПТ ПРИЕЗЖАЮ СРЕДУ НА ПЯТЬ ДНЕЙ ТЧК ДОМА ЖИТЬ НЕВОЗМОЖНО ИЗ-ЗА РЕМОНТА ТЧК СРОЧНЫЕ ДЕЛА В ЛОНДОНЕ ТЧК В ВОСКРЕСЕНЬЕ ТОМАС ПРИЕЗЖАЕТ НА КАНИКУЛЫ ТЧК АГАТА УОРПЛЕСДОН.

Глава 2

Я молча протянул Дживсу кошмарное послание. Если и есть в мире нечто еще более ужасающее, чем приезжающая погостить тетя Агата, то это тетя Агата, приезжающая погостить вместе с юным Томасом.

– Боже правый, Дживс! Это же все равно что взгромоздить что-то там на что-то там такое…

– Пелион на Оссу[4]4
  Оссу на древний Олимп взгромоздить… Пелион взбросить на Оссу.
  Из поэмы «Одиссея» (песнь 11, ст. 105–120) легендарного поэта Древней Греции Гомера (IX в. до н. э.), где рассказывается о том, как внуки Посейдона (бога морской стихии) братья-титаны Отос и Эфиальт, взбунтовавшиеся против богов-небожителей, стали угрожать им взять приступом небо.
  Чтобы забраться туда, они были готовы поставить гору на гору – «Оссу на древний Олимп взгромоздить», а «Пелион взбросить на Оссу» (Олимп, Осса и Пелион – название горных вершин в Греции). Но Аполлон убил дерзких титанов, не позволив им, таким образом, осуществить задуманное.


[Закрыть], сэр.

Читатели-новички, как говорится, здесь слушают внимательно, а старые знакомцы семейства Вустеров могут, например, поиграть на фортепьяно, пока я объясню, в чем состоит существенное различие между моей тетей Далией – она, несмотря на зычный голос и твердокаменные воззрения, все же на стороне серафимов – и вот этой тетей Агатой, настолько пропитанной всеми оттенками мрака, что в вопросе кровопролития сам Влад Цепеш отдал бы ей пальму первенства. И довольно об этом, недосуг вдаваться в подробности.

– Что делать, Дживс?!

– С вашего позволения, сэр, я бы посоветовал предоставить ее светлости квартиру в полное распоряжение.

– Дживс, вы, часом, не свихнулись?

– Надеюсь, что нет, сэр. Мой ход мысли…

– Знаю я ваш ход мысли! – Меня, как это бывает, внезапно озарило. – Это связано с моими бакенбардами? Как и невозможность дать Вуди совет нынче утром? Дживс, говорите напрямик, по-мужски: это всеобщая забастовка?

– Ни в коем случае, сэр. Мне не по чину иметь собственное мнение относительно вашего волосяного покрова. А затруднения мистера Бичинга я предпочел бы тщательно обдумать, прежде чем давать советы. Что касается леди Уорплесдон, сэр, я просто подумал: возможно, вы предпочли бы отдать ей всю квартиру в безраздельное пользование по причине своего отсутствия?

Я задумался.

– Отсутствия, говорите?

– Да, сэр. Это позволило бы, если можно так выразиться, истребить одним камнем сразу несколько зайцев.

– Дживс, вы изъясняетесь загадками.

– Дело весьма деликатное, сэр.

– Тут все свои!

– Благодарю вас, сэр. Будущее счастье мистера Бичинга зависит от благополучного исхода другой помолвки. Речь идет о мисс…

Я поднял руку, точно полицейский, останавливающий уличное движение.

– Дживс, не будем трепать имя дамы!

– Безусловно, сэр. Позволительно ли будет упомянуть о событиях на Лазурном берегу и, скажем так, о примадонне или, иначе выражаясь, главной героине драмы?

– Позволительно, Дживс.

– Благодарю вас, сэр. Полагаю, от вашего внимания не ускользнуло, что примадонна…

– Она же главная героиня.

– Безусловно, сэр, она же главная героиня, призвана сыграть решающую роль в судьбе мистера Бичинга.

– То есть вы считаете, грядущая разрешительница семейных проблем и главная героиня драмы с Лазурного берега – одно и то же лицо?

– Почти наверняка, сэр. И вот я подумал: если бы вы пожелали на короткое время поселиться в Кингстон-Сент-Джайлз, то, возможно, вам удалось бы помочь мистеру Бичингу…

– Скорее вам бы удалось, Дживс.

– Приложу все усилия, сэр. И вместе с тем вы смогли бы, если пожелаете, возобновить знакомство с некими особами…

– Конечно, желаю, Дживс! Еще бы не желать. Хотя и с различными оговорками. Не забывайте, она обручена с другим.

– …а заодно избавить себя от неудобств, связанных с визитом родственницы…

Тут он был прав. Но не так все просто.

– Нельзя же ни с того ни с сего позвонить этому Хаквуду и напроситься в гости. Я же не какой-нибудь там Кумар Ранджитсинджи[5]5
  Махараджа Джэм Сахиб (1872–1933), также известен как Кумар Шри Раджитсинджи, правитель княжества Наванагар в Британской Индии и известный крикетист, играл в сборной Англии, также в команде Кембриджского университета и в команде графства Сассекс. Его считали величайшим бэтсменом всех времен и называли «крикетный Сон в летнюю ночь».


[Закрыть]. На крикетном поле толку от меня – ноль.

– Я считаю, что было бы крайне неблагоразумно дать знать сэру Генри о своем приезде. Несомненно, он уже осведомлен о некоторых подробностях событий на Лазурном берегу и вряд ли захочет вас пригласить.

– В смысле, для него имя Вустеров не лучше мусора?

– У меня сложилось впечаление, сэр, что это джентльмен весьма решительного характера. Он считает, что единственное спасение от финансового краха – выгодное замужество племянницы. Становиться у него на пути крайне нежелательно.

– А племянница… Думаете, разболтала ему о тех невинных вечерах на набережной Круазетт?

– Вряд ли непосредственно сэру Генри, сэр, но почти наверняка – мисс Хаквуд, своей ровеснице. А уж если подобные сведения просочатся на женскую половину, не пройдет много времени…

– Пока леди Х. узнает свеженькую сплетню и поделится со своим спутником жизни.

– Боюсь, это неизбежно, сэр.

Я в задумчивости выдохнул сквозь зубы.

– И что вы предлагаете?

– Нам уже доводилось в подобных случаях, сэр, снять на время скромный коттеджик и, обосновавшись там, наблюдать за развитием событий.

– Вроде как в «Укромном уголке»[6]6
  В книге П. Г. Вудхауса «Радость поутру» Дживс назвал так небольшое комфортабельное жилище в Стипл-Башппи.


[Закрыть]?

– Совершенно верно, сэр.

Меня пробрала дрожь.

– Будем надеяться, что он не вспыхнет, как тот.

– Безусловно, сэр, малая возгораемость была бы значительным плюсом. Я позволил себе в ваше отсутствие навести кое-какие справки по телефону. Предлагают внаймы скромное, но приличное жилище под названием коттедж «Морская даль». На расстоянии пешей прогулки до Мелбери-холла, и прекрасный вид в южном направлении.

Я допил живительный напиток и твердой рукой поставил чашку на блюдце. Решение было принято.

– Дживс! – объявил я. – Все дороги ведут на запад. Сочините, пожалуйста, вежливую телеграмму для тети Агаты – пусть властвует в этой злосчастной квартире. Да, и извинитесь за мою отлучку в связи с неотложными делами. Ключ оставьте у миссис Тинклер-Мульке.

– Как пожелаете, сэр.

Меня осенила еще одна мысль.

– Слушайте, Дживс, а ничего, что вам придется пропустить Аскот?

– Долг важнее, сэр.

– Чертовски порядочно с вашей стороны! Я уверен, в Шерборне или еще где-нибудь поблизости найдется букмекер. Соберите сразу два чемодана. Мало ли, вдруг мы там надолго застрянем.

– Чемоданы уже уложены, сэр.

– Отлично! Выезжаем на рассвете. В общем, часиков в десять. И, Дживс…

– Да, сэр?

– Прихватите пару фланелевых костюмов для крикета, если у меня еще остались. Так, на всякий случай.

– Я их упаковал в первую очередь, сэр.

Не знаю, право, то ли от страха, как бы тетя Агата не вздумала приехать раньше, или по какой-нибудь еще причине, нога моя давила на газ почти непрерывно. Справа от дороги промелькнул Стоунхендж, а Дживс тем временем кратко пересказывал мне содержание романов Томаса Харди. Я свернул с главной дороги, пересек Крэнборн-Чейс и углубился в дебри Дорсетшира.

– Довольно мрачный тип, – заметил я, когда Дживс подошел к финалу «Джуда Незаметного».

– Безусловно, сэр, склад его характера нельзя назвать безоблачным. Под конец жизни он обратился к поэзии, которая…

– Может, оставим поэзию на другой раз?

– Как прикажете, сэр.

Мы перехватили по сандвичу с ветчиной и по кружке эля в тихой деревушке под названием Дарстон. Хоть мы и были единственными клиентами, хозяин таверны косился на нас с большим подозрением, чуть ли даже не с враждебностью. Наверняка не из-за одежды – мы оба оделись попроще, чтобы не слишком выделяться среди отдыхающих в Кингстон-Сент-Джайлз. Эль тонкой струйкой целую вечность цедился из бочонка, а ветчину, похоже, отрезали от глубоко несчастной свиньи, достойной быть персонажем какого-нибудь из романов Т. Харди.

Мы не стали там задерживаться. С помощью географического справочника и письма от агента по найму жилья вскоре отыскали селение Кингстон-Сент-Джайлз, а оттуда уже добрались до коттеджа «Морская даль». Я заглушил мотор своего верного двухместного авто, а Дживс занялся багажом.

Домик был с соломенной кровлей и белеными стенами. В смысле удобства – весьма скромно, но для наших целей вполне достаточно. Пока Дживс распаковывал чемоданы, я прогулялся по симпатичному садику. Там как раз уже расцветали розы, по соседству с грядками гороха. Что касается морских далей, до них было миль двадцать, хотя, надо полагать, ястреб с хорошим телескопом, зависнув над дымовой трубой, вполне мог бы увидеть океан в виде неясного пятна у самого горизонта.

Проезжая через деревню, мы заметили почту, бакалейный магазинчик и лавку мясника, а еще – парочку постоялых дворов. Я отправил Дживса на почту, послать Вуди в Мелбери-холл телеграмму о том, что мы приехали. Возможно, я уже упоминал, что Вуди при всем своем высоком интеллекте человек довольно нервный. Нервы у него постоянно натянуты, как струны на ракетке Сюзанн Ленглен[7]7
  Сюзанн Рашель Флора Ленглен (1899–1938) – французская теннисистка, двукратная олимпийская чемпионка 1920 года, более чем тридцатикратная победительница турниров Большого шлема в одиночном, женском парном и смешанном парном разряде. Член Международного зала теннисной славы.


[Закрыть]. Нехорошо, если он, случайно столкнувшись со мной где-нибудь на лугу или на сельской улочке, завопит на всю округу: «Разрази меня гром, это же Берти Вустер!» Кроме того, я поручил Дживсу закупить провизию и разузнать, что могут предложить на обед в тех самых постоялых дворах.

Затем я притащил в сад шезлонг, развязал галстук, закатал рукава и раскрыл книгу Руперта Венаблза «Пулмановским вагоном в Пекин» – я ее заказал перед отъездом в ближайшем книжном магазине и с удивлением обнаружил на титульном листе автограф сочинителя. Дживс объяснил, что авторы часто подписывают свои книги, предназначенные для продажи, чтобы владельцы книжных магазинов не могли вернуть подписанные экземпляры в издательство.

Книга меня слегка разочаровала. Я ожидал увлекательный рассказ о приключениях, а этот Венаблз просто монотонно излагал все этапы путешествия – от начального замысла до прибытия в пункт назначения, со всеми подробностями вроде покупки билетов. Кого-то он мне напоминал, только я никак не мог сообразить, кого именно. На тридцать четвертой странице, где Венаблз детально описывал своих соседей по купе, меня осенило: Толстяк Стоддард, главный зануда в клубе «Трутни»! За обедом вокруг него всегда возникала полоса отчуждения: никто не хотел садиться рядом. «В купе вошел пожилой человек ничем не примечательной наружности, восточного или, быть может, евразийского происхождения», – повествовал Венаблз, но и этого читать не стоило. Все равно после Булони этот неприметный тип собрал вещички и больше не появлялся.

Примерно через час я отложил книгу – признаюсь, не без облегчения, хотя преобладающим моим чувством было изумление. Как могла Джорджиана связаться с подобным человеком? Разве что в жизни он повеселее. А если нет, она бы нашла десяток женихов получше, не выходя за пределы графства.

Я прошелся по саду, раздумывая над этими странностями. Потом вернулся в дом – хотел почитать «Тайну дома с фронтоном», я ее еще раньше усмотрел на книжной полке в прихожей, – и тут появился Дживс.

– А, это вы? – сказал я. – Телеграмма отправлена?

– Да, сэр, хотя, как выяснилось, необходимости в этом не было. Возле бакалейной лавки я встретил самого мистера Бичинга.

Дживса не просто вывести из равновесия, однако я отчетливо ощущал, что не все ладно. Во-первых, ему полагалось принести целую охапку продукции окрестных фермерских хозяйств: свежеснесенные яйца, желтое сливочное масло, груши только что с ветки и так далее. А он пришел с пустыми руками.

– Случилось что-нибудь?

Он деликатно кашлянул.

– Пока мы разговаривали, к нам присоединился сэр Генри Хаквуд. Он как раз совершал верховую прогулку.

– Вот черт! – сказал я.

– Именно так, сэр. К сожалению, мистер Бичинг несколько растерялся. Видимо, он решил, что нужно как-то объяснить сэру Генри обстоятельства нашего знакомства.

– Вы же не были одеты как слуга или…

– В самом деле, сэр. Мистер Бичинг представил мне сэра Генри, а когда пришел черед назвать мое имя, он поддался волнению.

– То есть впал в панику?

– Он, безусловно, хотел произвести хорошее впечатление на человека, которого надеется увидеть своим тестем, и это отчасти объясняет…

– Что сказал этот кретин?

– Он… стал импровизировать, сэр. Представил меня как старинного друга своей семьи, лорда Этрингема.

– Что он сделал?

– Представил меня сэру Генри как лорда Этрингема, сэр.

– Что еще за лорд Этрингем? Кто это?

– Я пока еще не выяснил, сэр.

– Господи боже… Плохо дело.

– По всей вероятности, мистер Бичинг предпочел не упоминать вашего имени, поскольку это могло вызвать вопросы.

– В смысле Хаквуд уже объявил меня общественным злом номер один? Пожалуй, в этом что-то есть. И вообще, не так уж все страшно. Вы с сэром Генри больше никогда не встретитесь.

Дживс снова кашлянул.

– Боюсь, дело на этом не закончилось. Сэр Генри – джентльмен, придающий большое значение вопросам статуса.

– То есть оголтелый сноб. Да-да, в клубе что-то такое говорили.

– Узнав, что я якобы принадлежу к высшей знати, сэр Генри натянул поводья и остановил коня. В нем пробудился живой интерес к моей персоне.

– Насколько живой?

– Он пригласил меня отужинать сегодня в Мелбери-холле.

Я коротко и мрачно рассмеялся.

– Ну и тупица!

Дживс внимательно рассматривал свои ботинки.

– С прискорбием должен сообщить, сэр, что при данных обстоятельствах я не счел возможным отказаться.

– Что? Дживс, нельзя же…

– Не было другого выхода, сэр.

Конечно, он был прав. Не скажешь же: «Нет, спасибо, я лучше перехвачу пирога со свининой и пинту светлого в «Собаке и свистке». И все-таки…

– Черт возьми, Дживс, это мы влипли!

– По дороге домой я, сэр, обдумал все дело с разных точек зрения. Возможно, я сумею поддержать мистификацию, если только лишить сэра Генри возможности свериться с какими-либо справочными изданиями по родословным.

– Что-что?

– Стоит сэру Генри заглянуть в справочник Берка или Дебретта, он сразу же заметит, что мы с его лордством, к примеру, разного возраста. Там могут упоминаться и какие-нибудь подробности касательно семьи и имения. Если сэр Генри заведет о них речь за ужином…

– Вы сядете в лужу. А может, вам позвонить какому-нибудь своему приятелю, пусть узнает, где поместье, сколько детей и так далее?

– Узнать можно. А вот разницу в возрасте скрыть не получится никакими средствами.

– Хотите сказать, если вдруг «является он тощим паяцем, с очками на носу и с сумкой сбоку»?

– Именно так, сэр. Или, напротив, если его светлость – «плаксивый школьник, с блистающим, как утро дня, лицом»[8]8
  У. Шекспир. Как вам это понравится. Акт II, сцена 7 (перевод П. Вейнберга).


[Закрыть]…

– Общий смысл мне ясен, Дживс.

Я поставил «Тайну дома с фронтоном» на полку – требовалась свободная рука, чтобы почесать в затылке.

Пораскинув извилинами, я сказал:

– А откуда мы знаем, что у него вообще есть эти книги?

– Боюсь, для джентльмена с такими воззрениями, как у сэра Генри, подобные издания – sine qua non[9]9
  Непременное условие (лат.).


[Закрыть].

– Сине – что?

– Краеугольный камень его библиотеки, сэр.

– И что вы предлагаете? Сжечь библиотеку? Как в этой, как ее…

– Александрии, сэр. Я думаю, это излишне. Довольно будет изъять соответствующие тома.

– В смысле свистнуть?

– Временно переместить в иное хранилище, сэр.

– Так ведь и он тоже может позвонить приятелю, чтобы тот ему зачитал параграф насчет старины Этрингема. Это вы не продумали, Дживс!

– Позвольте со всем почтением заметить, сэр, я предвидел упомянутое вами затруднение. Возможно, придется на время вывести из строя телефонную линию.

– Как-то все это очень уж сложно, – возразил я. – Не лучше ли совершить тактическое отступление?

– Куда, сэр?

В голове у меня зловеще щелкнуло. И ведь не поспоришь! В Лондон возвращаться нельзя – там тетя Агата воцарилась в моей квартире и, наверное, уже готовится проводить кровавые жертвоприношения.

– Куда угодно! – выпалил я. – Хоть в Корнуолл. Или на пароме через Ла-Манш. Затаимся в Дьеппе и переждем, пока все успокоится.

– У меня сложилось впечатление, что мистер Бичинг рассчитывает на нашу помощь. Речь идет о счастье всей его жизни, сэр.

Я долго молчал, глядя в окно на огородик. Вуди мне все равно что брат. Положение его, похоже, отчаянное. Судьба зависит от капризов старого сноба, свихнувшегося на почве спорта. А тут еще и сложности с Джорджианой… Я блуждал в тумане и никак не мог разглядеть за деревьями леса, ясно было только одно: уходить из этого самого леса никак нельзя.

– Дживс! – воскликнул я наконец. – В делах людей бывает миг чего-то там[10]10
  «В делах людей бывает миг прилива; Он мчит их к счастью, если не упущен» (У. Шекспир. Юлий Цезарь. Акт IV, сцена 3 (Перевод И. Мандельштама)).


[Закрыть]…

– Есть такое мнение, сэр.

– По этому случаю отправляйтесь немедленно в Мелбери-холл и делайте свое черное дело, пока сэр Генри не вернулся с прогулки и не устроился в любимом кресле со справочником.

Последовала пауза. Довольно долгая.

– Дживс, ау?

– Слушаю, сэр.

– Почему вы молчите?

Дживс еще немного покашлял и вновь принялся разглядывать свои ботинки.

– Что такое, Дживс? Не томите!

– Боюсь, будет не очень удачно, если представитель высшего британского дворянства попадется кому-нибудь на глаза поблизости от Мелбери-холла с кусачками в руках или же с не принадлежащими ему книгами. Может сложиться ложное впечатление.

– Бросьте, Дживс, никто вас не увидит! Минутное дело: вошел-вышел. Пятнадцать минут на все про все, и вот вы уже дома, в коттедже «Морская даль», с добычей. Мы опрокинем по стаканчику в честь успешной операции, вы нацепите вечерний костюм и отправитесь ужинать в образе лорда Э.

– Риск слишком велик, сэр. Помимо сэра Генри в доме живут леди Хаквуд, мисс Хаквуд и мисс Мидоус. Насколько я понял, приглашены и другие гости. Также имеется значительный штат прислуги.

– Что ж, если риск слишком велик, бросаем Вуди в беде и пакуем чемоданы? Или… Дживс, не хотите ли вы сказать… Ни за что на свете! Я решительно отказываюсь!

– Сэр, если вас застигнут на месте преступления, у вас будет то преимущество, что вы с сэром Генри незнакомы.

– А если он вызовет полицию? Мне что, назваться вымышленным именем?

– Если припомните, сэр, происшествие в ночь после гребных гонок…

– Ладно-ладно, не впервой. По многочисленным просьбам публики Юстас Г. Плимсол, Лабурнум, Аллейн-роуд, снова на сцене! Только одно выступление! Ну хорошо, но только в самом крайнем случае.

– Такой случай вполне может возникнуть, сэр. Нежелательно, чтобы сэр Генри обнаружил, что человек, проникший в его дом, и есть тот самый джентльмен, чье появление на Лазурном берегу грозило стать препоной на его пути к финансовому благополучию.

Это было уже чересчур.

– Черт побери, Дживс! Я отказываюсь, и точка, Вуди там или не Вуди.

Десять минут спустя, все еще мысленно протестуя, я приближался к Мелбери-холлу с задней стороны.

Я в некотором роде знаток английской загородной архитектуры и должен сказать, у старины сэра Генри дом что надо. Приблизительно эпохи королевы Анны, позднее достраивался на денежки, приобретенные во время войны за испанское наследство или еще какой выгодной заварушки. Предки Хаквудов себя не ограничивали ни в жилье, ни в угодьях, ни в хозяйственных постройках. Куда ни кинь взгляд, тянутся вдаль парк с оленями, поле для крикета, газоны, лужайки, огороды и конюшня, в которой можно разместить всю Королевскую конную гвардию. Представляю, сколько для такой усадьбы требуется слуг! Можно обеспечить трудоустройством все население Кингстон-Сент-Джайлз. А тот, кто подписывает годовой счет за электричество, наверное, каждый раз перед этим должен хватануть чего-нибудь покрепче.

Сам дом очень даже красивый, я его хорошо рассмотрел. Из красного кирпича с вставками из камня, вдоль крыши – парапет. С южной стороны – просторная терраса. Пробраться бы туда, и уже несложно будет определить, какую из комнат первого этажа занимает библиотека. К счастью, Хаквуды любят деревья, в особенности можжевельник, так что человеку, часто игравшему в индейцев с Вуди Бичингом (исполнявшим роль Загадочного ковбоя), не составит труда подкрасться незамеченным.

Сказать, что я веселился вовсю, будет, пожалуй, преувеличением, однако сердце билось в ускоренном темпе, когда я на карачках притаился под ближайшим окном. Слегка отдышавшись, я рискнул заглянуть через подоконник. Там оказалась громадная гостиная. Три деревянные ступеньки вели на возвышение, с деревянными же колоннами по бокам. Также в комнате находились три пожилые дамы, одна молодая, – вероятно, Амелия, – долговязый тощий тип лет сорока, жизнерадостный старикашка в полном соку и важный дворецкий, раздающий всем чайные чашки. Я быстренько снова пригнулся и двинулся к следующему окошку.

Осторожно бросил взгляд внутрь и был вознагражден видом книг в огромном количестве. Заглянув еще раз, я уловил общую картину. Лучше библиотеки могла быть только библиотека, в которой нет ни единого Хаквуда, – и такое вот сокровище досталось мне всего лишь со второй попытки. Затаив дыхание, я подергал раму – она поддалась. Я посмотрел себе под ноги, чтобы не оступиться, влезая в окно, и примерно на уровне щиколотки заметил прикрепленную к стене маленькую коробочку. Удача Вустеров сегодня мне улыбалась! Если я не ошибся, через эту коробочку шла телефонная связь. В вопросах практических я всегда разбирался слабо и потому побоялся применить к коробочке хитрый инструмент, данный мне Дживсом, – еще взлечу на воздух. Вместо этого я твердой рукой рванул провод и, к моей радости, он легко выдернулся. Я засунул оборванный конец за коробочку, чтобы место повреждения не бросалось в глаза, и перешел ко второму этапу операции.

Проникнуть внутрь было несложно; труднее найти нужные книги. Одну полку целиком занимало полное собрание «Крикетного альманаха» Уисдена. Другую – издания, посвященные скаковым лошадям и крупному рогатому скоту. Немалого размера шкаф заняла военная история, с особым вниманием к Столетней войне. Честно говоря, обычному читателю в библиотеке сэра Генри Хаквуда искать было практически нечего. Где, интересно знать, он хранит детективные романы? Мой взгляд остановился было на обложке с многообещающим названием «Бриллианты Юстасов»[11]11
  Роман Энтони Троллопа.


[Закрыть], но, пролистав книгу, я остался разочарован – ни единого трупа.

Спохватившись, что нахожусь здесь с важной миссией, я принялся осматривать нижние полки. Пара словарей и телефонный справочник возле бесполезного ныне аппарата. Это уже ближе к делу! Вот, между железнодорожным справочником Брэдшо и «Введением в нумизматику» притаились и Дебретт, и зачитанный буквально до дыр Берк. Еле удержавшись от ликующего вопля, я схватил увесистые томики и уже полез было в окно, когда за спиной раздалось приятное контральто:

– Берти, привет! А что ты здесь делаешь?

Я резко обернулся, мощно приложившись затылком о поднятую оконную раму. Передо мной была Джорджиана Мидоус в легком летнем платье с рисунком из лиловых цветочков, еще больше обычного похожая на оживший рисунок небесного художника.

– Я, э-э… Я тут просто… книгу, знаешь ли, взял почитать…

Вновь раздался такой знакомый звук ручейка, резво журчащего по струнам арфы. Несомненно, в любое другое время я был бы счастлив его услышать.

– Не могу сейчас объяснить… – продолжил я бессвязный лепет. – Нужно помочь приятелю. Благое дело, честное слово!

– А я и не знала, что ты в Дорсете. Отчего не позвонил?

– А какой смысл, если все вот так сложилось? – Тут я вспомнил о правилах приличия. – Черт возьми, Джорджиана, страшно рад тебя видеть! Как дела, старушка?

Не без труда я переступил оконную раму, собравшись чмокнуть Джорджиану в щечку, но, увы, зацепился носком ботинка за подоконник и со всего маху врезался в бедняжку, причем Берк и Дебретт полетели в разные стороны.

Мы встали, отряхнулись, я извинился за то, что налетел на нее, точно нападающий в матче по регби.

– Ничего страшного, Берти. По крайней мере, на этот раз ты не сбил меня с ног.

– Это точно. Ладно, я пошел. Надо книжками заняться…

Тут Джорджиана повела себя очень странно. Она заперла дверь библиотеки.

– Не хочу, чтобы сэр Генри вдруг зашел. Берти, по-моему, ты ввязался в какую-то темную историю. Может, расскажешь?

– Лучше не надо, Джорджи. Мне правда пора бежать.

Карие глаза обратили на меня свое сияние в тысячу ватт, и у меня подогнулись колени. На ее губах заиграла улыбка, разом осветив всю физиономию, словно восход солнца, заснятый в замедленном режиме.

– И часто ты попадаешься на краже со взломом в загородных домах, куда тебя не приглашали?

Последовала короткая пауза. Я пытался осмыслить слова Джорджианы.

– Не очень часто, – сказал я наконец. Хотел этим и ограничиться, но мы, Вустеры, поборники правды. – Хотя случалось. Есть у меня такое свойство – влипать в разные истории.

– И больше ты ничего не скажешь?

– Сейчас – ничего. Вот только… Если в ближайшую пару дней мы с тобой случайно встретимся на людях, пожалуйста, сделай вид, что мы незнакомы.

– Почему?

– Я потом объясню. Обещаю!

– Ну ладно, я не выдам, что мы друг друга знаем.

– Что бы ни случилось!

– Поняла, поняла. Ну давай, выбирайся. Только дай слово, что позвонишь.

– Э-э… Да, конечно, обязательно.

– Может, как-нибудь придешь к ужину?

– Боюсь, в списке возможных гостей я у сэра Генри на последнем месте.

– Хотя бы напиши! Почту приносят три раза в день.

– Ладно, ладно, я еще вернусь!

Получилось больше похоже на угрозу.

– Книжки не забудь! – окликнула Джорджиана, когда я уже вылезал в окно.

Она передала мне Д. и Б., и я сунул по книге под мышку с каждой стороны.

– Ладно, Берти, беги! Я посторожу.

У меня было сильнейшее желание снова просунуть голову в окно и запечатлеть на этом прелестном личике пламенный поцелуй, но поскольку осторожность – лучшая часть чего-то такого, я перебежал через террасу, нырнул под прикрытие можжевельника, а там перешел на ровную рысь. Минут через десять я снова был в коттедже «Морская даль».

Утерев пот со лба, отважный Бертрам плюхнул тяжеленные книги на столик в прихожей и отправился в сад – перевести дух и заново осмыслить сложившееся положение.

За шезлонгом тактично прошуршало, и рядом возник столик с подносом.

– Я не знал, захотите ли вы чаю или прохладительного напитка, сэр, поэтому принес и то, и другое.

– Значит, выпью и то, и другое. Скажу без ложной скромности, Дживс: я вернулся с победой.

– Я заметил книги в прихожей, сэр. Важное достижение.

Я рассказал Дживсу о набеге на Мелбери-холл. Очевидцы, возможно, сочли бы, что я излишне подчеркнул быстроту своих ног и стремительность мысли, умолчав о синяках и шишках, а также о том, что чуть снова не сшиб небесное видение, но самое существенное я передал. И, черт возьми, сумел произвести впечатление!

– Более чем удовлетворительно, сэр. Я уже заглянул в добытые вами книги и установил, что нынешнему лорду Этрингему семьдесят восемь лет.

– Вот это да! Значит, не зря я старался?

– Безусловно, сэр. Кроме того, там сказано…

Его прервал оглушительный стук в дверь. Дживс отправился узнавать, кто к нам явился, а я подумал: не раскрыть ли снова «Пулмановским вагоном в Пекин», однако решил, что лучше не стоит.

– Мистер Бичинг, сэр.

Друг моего детства шагал по траве с озабоченным выражением лица. Само по себе это не могло меня встревожить: точно такой же заполошный вид у него был, когда преподобный Обри Апджон объявил, что приз миссис Монтегю за лучшее знание латинских стихов вновь достается П. Бичингу.

– Привет, Вуди! Как дела в Мелбери-холле? Все в норме?

– И да, и нет. Или точнее было бы сказать: и нет, и да? Если говорить о ситуации в целом…

– Ближе к делу, старина!

– У сэра Генри все печально. Он в препаршивом настроении. Из Лондона едет бухгалтер. Амелия со мной не разговаривает. А Дживс приглашен к ужину.

– Да-да, я слышал, ты тут ему присвоил новое имя. Что это еще за Этрингем?

– Я его фамилию слышал от знакомого судейского. Это реальный человек, страшный затворник. Живет в Уэстморленде, увлекается ископаемыми. Много лет никуда не выезжал из дому. Этот мой приятель всегда представляется его именем в низкопробных заведениях Вест-Энда. Говорит, идеальный псевдоним.

Возникший рядом Дживс подал Вуди чашку с чаем.

– Для вышибалы в «Розовой сове» на Брюэр-стрит он, может, и идеальный, – заметил я, – но не для одержимого сноба вроде старины Хаквуда.

– Вот и я об этом беспокоюсь! – воскликнул Вуди. – Он наверняка заглянет в…

Я прервал его, подняв руку, и сообщил радостную весть.

– Быстро ты! – восхитился Вуди. – Книги надежно спрятаны?

– Можешь не волноваться, мой мальчик! А теперь давай, рассказывай его светлости, – я кивнул на Дживса, – какие порядки в Хаквудовском семействе. Каких тем в разговоре лучше избегать, на каких струнах играть и так далее.

Одним словом, – хотя наш юрист никак не мог обойтись всего одним словом, – обстановка в Мелбери-холле сложилась такая: сэр Генри Хаквуд – желчный старикан, интересующийся в основном лошадьми, крикетом и сохранением прав собственности на дом. Леди Хаквуд – его ледяная супруга, по сравнению с которой Арктика покажется знойным раем, и притом глубоко недовольная состоянием семейных финансов. За хозяев поля играют также Амелия и Джорджиана. Среди гостей – нареченный Джорджианы, Р. Венаблз (должно быть, тот самый тощий тип, которого я углядел в окно), и его родители.