Текст книги "Купе смертников"

– Хорошо, только в любом случае сообщите моему отцу.

– Представь себе, уже сообщили. Итак, вчера после обеда?

– Бэмби вернулась в контору. У нее не было ключа, и я оставил дверь незапертой. Было без десяти два, что-то вроде этого, потому что Бэмби должна была вернуться на работу в четверть третьего. А я отправился на улицу Дюперре.

– Зачем?

– Потому что утром у дома Элианы Даррес я видел Грандена. И что мне показалось странным, он тоже прятался, как и я: сидел в «дофине», который стоял неподалеку от дома. Теперь я думаю, что Габер вышел из этой машины.

– Итак, ты приехал на улицу Дюперре. Продолжай.

– Я поднялся. Вы были у Грандена. Я слышал ваш голос, стоя на площадке, хотя и довольно далеко от дверей. Вы спросили, слышал ли он когда-нибудь имена Риволани и Элианы Даррес. Он ответил отрицательно. Я ничего уже не понимал. Когда вы вышли, я успел спуститься вниз на несколько ступенек. Но вы могли бы услышать, как я спускаюсь впереди вас. И я предпочел подняться. Вы спросили меня, не друг ли я Грандена.

– Значит, тот паренек в плаще – это был ты?

– Да. Вы меня уже видели на набережной Орфевр, а может быть, перед домом актрисы. Во всяком случае, вы подали мне одну мысль. Я поднялся к Грандену. Сказал ему, что я студент Сорбонны и собираюсь издавать студенческую газету. Мы поговорили. Я понял, что он чего-то боится. Я пробыл у него, вероятно, минут десять. Задал ему несколько вопросов, которые были ему неприятны: о его комнате, о фотографиях животных. Я не решился заговорить с ним об убийстве и понял, что я тоже боюсь. Я подумал, что если бы я по тому или иному поводу заговорил о поезде, то с его стороны было бы вполне естественным рассказать мне, что произошло с одной из его подружек.

– И ты попробовал?

– Попробовал. Он мне ничего не рассказал. Напротив, тут же стал задавать мне вопросы. Откуда я приехал, кто я, как узнал его адрес, где живу. Я ушел. Мне стало страшно. Сам не знаю почему, но через несколько минут, когда я вышел из автобуса у дома Бэмби, я понял. За мной ехал «дофин». Я сразу сел в другой автобус, потом спустился в метро. И уже затем вернулся на улицу Бак, забрал свой чемодан и уехал подальше от этого дома. Бэмби я позвонил из кафе в Латинском квартале.

– Ладно, малыш. Передай трубку бригадиру.

– Хорошо. Вы хотите узнать, что я понял сегодня, читая газету?

– Теперь, думаю, я тоже понял. Обещаю, что позвоню тебе попозже. Будь умником и не волнуйся.

– Следователь Фрегар? Говорит Таркен.

– Вам что-нибудь удалось выяснить?

– Гранден долго не продержится, мы припрем его к стенке этим чеком. Чек выписан его рукой, хотя почерк, конечно, изменен, но узнать можно. Что же касается подписи Элианы Даррес, она очень ловко подделана. Он, должно быть, долго над этим трудился. Наверняка найдется еще какой-нибудь черновик.

– А что дал обыск у Габера?

– Ничего. У него дома настоящий музей огнестрельного оружия. Но никаких следов нашего револьвера или денег. Мы выяснили, что он круглый сирота, с шести лет, и воспитывался у тетки в провинции. Не знаю почему, но все у нас здесь считали, что отец у него – крупная шишка.

– Кто его допрашивает?

– Грацци. Он хорошо знает Габера и хорошо знает свое дело. Его отвели в здание напротив Дворца правосудия, чтобы не создавать вокруг него слишком большого шума. Уже вечером, я надеюсь, мы сможем осторожно сообщить основные факты газетам. И с этим делом будет покончено.

– Парди? Говорит Грацци. Ты вызвал людей из банка и с ипподрома?

– Да. Но для Фрегара это не будет иметь существенного значения. Они не могут категорически утверждать, что узнали Грандена.

– Патрон прислал мне на смену Алуайо, чтобы продолжать допрос Габера. Ты можешь прийти? Теперь твоя очередь.

– Я передаю ему трубку, он ведет себя хорошо.

– Даниель?

– Да, это я. Они признались?

– Нет. Пока еще нет. Послушай, малыш, еще один вопрос, только один. И мне нужен четкий ответ.

– Где Бэмби?

– Она поехала в контору. Вернется сюда вечером. Ты тоже будешь нужен мне здесь, я попытаюсь это как-нибудь устроить. Ты слушаешь меня?

– Слушаю, инспектор, слушаю.

– Я не понимаю, почему Габер решил убить актрису в поезде, а потом дал ей возможность покинуть вокзал. Ты можешь ответить на этот вопрос?

– Он не актрису собирался убивать.

– Тогда кого? Жоржетту Тома?

– Нет. Жоржетта Тома была с ними заодно! Вы ничего не поняли. Они должны были убить Бэмби.

– При чем тут Бэмби, черт побери?

– Бэмби или кого-нибудь еще. Это не имело значения. Жоржетта Тома должна была задержать одного из пассажиров купе. Все равно кого, но только не Элиану Даррес. Габер должен был войти в вагон и убить кого-нибудь.

– Но почему Габер решил убить кого-то именно в этом поезде?

– В том-то вся хитрость. Что вы сделали, когда обнаружили труп Жоржетты Тома? Вы начали расследование в связи с убийством Жоржетты Тома. Затем убили кого-то, кто находился в том же купе. Вы решили: убирают неудобного свидетеля. Понимаете? Габер прекрасно знает, как это все происходит. Он поменял их ролями. Кто-то, убитый просто так, без всяких причин, становится жертвой. А настоящая жертва становится просто свидетелем, уже потому, что находилась в том же купе, и никого она особенно не интересует. Тем более что Габер не собирался этим ограничиваться. В любом случае он бы убил еще кого-нибудь, либо Кабура, либо Риволани, чтобы придать больше правдоподобности этой истории о нежелательных свидетелях. Вы поняли?

– Да. Но как ты до всего этого додумался?

– Я уже говорил вам. Потому что они попытались удержать в купе Бэмби. Потому что Гранден был знаком и с актрисой, и с Жоржеттой Тома, и обе они оказались в одном поезде, в одном купе, но не знали друг друга. К тому же подумать, что Риволани – опасный свидетель, мог только тот, кто не слышал, как он храпит. Жоржетте Тома не повезло, что она выиграла в лотерею. Вот почему они решили убить актрису, этого я не знаю. Но убить они собирались именно ее.

– В эту пятницу, подделав ее подпись, они получили по чеку со счета Элианы Даррес шесть миллионов. Все это просто чудовищно. Сколько тебе лет?

– Кому? Мне? Шестнадцать.

– Это чудовищно.

– Грацци? Говорит Таркен. Приходи, он раскололся.

– Как вам это удалось?

– Ему показали фотоснимки его Жоржетты. Мертвой.

Вот как все это закончилось

Вопрос. Ты сказал нам, что уже несколько месяцев знаком с Габером. Когда ты познакомил его с Жоржеттой Тома?

Ответ. Месяца два назад или около того. Мы вместе пообедали в ресторанчике на Центральном рынке.

Вопрос. Когда вы решили убить Элиану Даррес?

Ответ. К этому мы пришли не сразу. Мы виделись не один раз. Жан-Лу рассказывал нам о своей работе, о коллегах. Сперва мы придумали само преступление, не имея в виду ничего конкретного. Это была своего рода игра. Мы много смеялись, потому что Жоржетта Тома была очень наивной и наверняка бы сразу попалась. В общем, вот как все это произошло. Однажды я заговорил об Элиане, потому что она дала мне ключ от своей квартиры, и я знал, что у нее водятся деньги.

Вопрос. Ты давно не виделся с Элианой Даррес?

Ответ. Уже несколько месяцев. Я знал, что она пыталась найти меня в кафе на площади Дантона, где мы с ней познакомились, но я там больше не появлялся. Это все отошло в прошлое.

Вопрос. Кому первому пришла в голову эта мысль?

Ответ. Всем троим. Каждый добавлял что-то свое, это все еще была игра. Потом Жан-Лу сказал мне, что все может отлично получиться и было бы непростительной глупостью не воспользоваться этим. Я понял, что это серьезно, и испугался. Я сказал об этом Жоржетте. Она ответила мне: «Послушаем, что он скажет, нас это ни к чему не обязывает». Однажды мы зашли к нему в квартиру у Аустерлицкого моста. Он показал нам свои револьверы. Сказал, что у него есть один с глушителем. Никаких проблем у нас не возникнет, ведь он примет участие в этом деле и с противной стороны. Он сделает все, чтобы оказаться в конторе, когда туда сообщат о случившемся. Да и потом будет все время в курсе того, что там предпринимают.

Вопрос. Мысль убить сначала кого-то другого принадлежала ему?

Ответ. Он утверждал, что идеальное преступление – то, которое совершается без всяких на то причин. А потом, если во время расследования нам удастся убрать еще двух свидетелей, один из которых и будет намеченной жертвой, то нам практически ничто не будет угрожать. Он хорошо знал тех, с кем работал. Они будут расследовать лишь первое убийство. И свяжут с ним два других. А первое убийство должно быть немотивированным.

Вопрос. Значит, Габер с самого начала предполагал совершить три убийства? И это тебя не испугало?

Ответ. Не знаю. Мне все это казалось нереальным. А Жоржетта хотела отказаться. Мы говорили с ней об этом в тот же вечер, вернувшись домой. Я считал, что Жан-Лу прав. А потом, раз уж мы решились кого-то убить, число убитых не имело значения. Я и сейчас так думаю.

Вопрос. Хотя были убиты еще и Риволани, и малышка Сандрина?

Ответ. В ту минуту я не мог знать, кто это будет. И сейчас, когда я говорю вам, что число убитых не имеет значения, для меня это что-то абстрактное, я не вижу их лиц. Во-первых, я никогда не видел ни Риволани, ни Кабура, ни эту девушку. Может, поэтому нам с Жоржеттой и казалось, что все это неправда.

Вопрос. Когда вы приняли решение осуществить свой план?

Ответ. Когда я узнал, что Элиана едет на Юг, на съемки.

Вопрос. Когда ты об этом узнал?

Ответ. Дня за два до ее отъезда, в тот день, когда нашел у нее чековую книжку. В течение многих дней я следил за ее квартирой. Когда она выходила из дому, я, пользуясь своим ключом, заходил к ней. Я ничего не трогал, не передвигал с места. Я искал чековую книжку. Она никогда не оставляла ее дома. Однажды днем она, должно быть, вышла по какому-то срочному делу и не взяла с собой сумочку. В сумочке находились и ее чековая книжка, и приглашение сняться в фильме в Эксе-ан-Прованс. Я вырвал незаполненный чек из середины книжки и бритвой срезал корешок. Во время расследования Жан-Лу должен был уничтожить саму книжку, чтобы вы не стали ее изучать.

Вопрос. Откуда ты знал, сколько у нее денег в банке?

Ответ. У нее в секретере хранился листок с расчетами. Я не раз его там видел. Она знала счет своим деньгам. На всякий случай я проверил по книжке, не сняла ли она в последние дни крупную сумму.

Вопрос. Когда ты заполнил чек?

Ответ. Это сделал не я, а Жоржетта. Мы провозились с этим целых два вечера. Подделывая подпись Элианы, мы пользовались старой квитанцией Службы социального обеспечения, которую я нашел у нее в секретере.

Вопрос. Но подпись, имеющаяся в банке, могла отличаться от этой?

Ответ. Тут приходилось рисковать. Я должен был предъявить чек в пятницу утром. Если бы что-то не сработало, мы сразу бы от всего отказались. Жан-Лу достал мне водительские права на имя Раиса. Мы заменили фотографию. В банке мне пришлось прождать довольно долго, но в конечном счете они ни к чему не придрались.

Вопрос. Каким образом вы узнали, что Элиана Даррес выедет из Марселя в пятницу «Фокейцем»?

Ответ. Жан-Лу, сославшись на какое-то дело, попросил список всех, кто забронировал железнодорожные и авиационные билеты в Марселе и Ницце. Мы думали, что она выедет из Марселя либо в среду вечером, либо в четверг. Ее контракт кончался в среду. Жоржетта сумела без труда договориться у «Барлена», чтобы изменили сроки ее поездки в Марсель, где она должна была демонстрировать товары фирмы, и поехала туда в это время.

Вопрос. Вы должны были заранее предупредить ее, чтобы она взяла билет в то же купе?

Ответ. Нет, о купе речь не шла. Не знаю, почему она выбрала то же купе. Она должна была просто сесть в тот же поезд. Если бы она вернулась в четверг, то сказала бы у «Барлена», что вернулась пораньше, потому что немного устала.

Вопрос. Ты полагаешь, она специально взяла билет в то же купе?

Ответ. Когда она выиграла в лотерею, она захотела, чтобы мы отказались от нашего плана. Она забыла, что в пятницу утром я уже успел получить деньги по чеку. А ее телеграмма попала мне в руки лишь в пятницу.

Вопрос. Почему она попыталась все остановить? Потому, что получила семьсот тысяч франков вместо шести миллионов?

Ответ. Вы не знали Жоржетты. Выиграй она половину, четвертую или даже десятую часть этой суммы, она бы все равно увидела в этом предостережение, ниспосланное ей Небом. Она бы все равно захотела все остановить. Она никогда ничего не выигрывала.

Вопрос. Ты помнишь текст телеграммы?

Ответ. Да. «План невозможен. Объясню при встрече. Жоржетта». Я решил, что она струсила. Как бы там ни было, телеграмму я получил в пятницу, уже после того, как побывал в банке.

Вопрос. Тем не менее она должна была отправить ее тебе сразу же. Впрочем, мы это все можем проверить.

Ответ. Телеграмма была адресована на кафе Дюпон-Латен. Я иногда оставляю там на хранение всякую всячину. А зашел я туда только в пятницу вечером.

Вопрос. Это там вы оставили деньги? И револьвер тоже?

Ответ. Да. В чемодане Жана Лу.

Вопрос. Допустим, Жоржетта Тома встревожилась и, полагая, что еще можно что-то изменить, взяла билет в то же купе, что и Элиана Даррес. Вы узнали об этом еще до прихода поезда?

Ответ. Я – нет, но Жан-Лу знал, у него были списки забронировавших билеты. Вероятно, она сделала это специально, чтобы ему стало известно и он испугался. Никто из нас ни в коем случае не должен был подвергаться допросу как свидетель, как сосед по купе.

Вопрос. По приезде в Париж она тем не менее попыталась задержать в купе девушку из Авиньона. Как ты можешь это объяснить?

Ответ. Этого нельзя объяснить. Жоржетта была такой. Думаю, в последнюю минуту она испугалась, что по ее вине, из-за того, что она поступила не так, как было задумано, нас схватят.

Вопрос. Как ты узнал, что убита была именно она?

Ответ. Когда приехал к Габеру, в одиннадцать часов. Мы должны были встретиться у него. Жан-Лу только вернулся с Лионского вокзала, где полиция начала расследование. Трамони был заперт у него в квартире. Жан-Лу объяснил мне, что теперь в ответе за все будем мы вдвоем. Меня словно обухом по голове ударили, я больше ничего не соображал.

Вопрос. Каким образом Габер привез к себе Трамони?

Ответ. В его распоряжении была машина Жоржетты. Он арестовал его и сказал, что, если он будет вести себя разумно, ему, может быть, удастся его спасти. Трамони был жалким типом.

Вопрос. Когда вы его убили?

Ответ. После того, как вернулись с улицы Круа-де-Пти-Шан. Я не знал, что Жан-Лу собирается его убрать. Я считал, что достаточно смерти Жоржетты. У себя в квартире Габер достал револьвер с глушителем. Трамони пересчитывал деньги, он даже не заметил, что его собираются убить. Мы спрятали тело под кроватью. Ночью, часа в два или три, мы увезли его в машине. И на набережной Рапе сбросили в Сену.

Вопрос. Затем вы убили Элиану Даррес, потому что уже получили по чеку. Но почему вы убили Кабура?

Ответ. Сначала Жан-Лу сказал, что мы будем следовать нашему плану. Он говорил: «Это чтобы напустить побольше тумана». Затем он признался мне, что ошибся, что возникли кое-какие осложнения.

Вопрос. Он заметил, что кто-то слышал, как он уводил с собой Трамони, что кто-то находился в соседнем купе?

Ответ. Да. Он думал, что это один из свидетелей, но не знал, кто именно. Он догадался об этом, когда вернулся уже с вами на Лионский вокзал для расследования. Он увидел, что в купе вместо двух чемоданов остался один. Он полагал, что Жоржетта для демонстрации товаров взяла с собой два чемодана. Если кто-то успел побывать в этом купе до прихода железнодорожного служащего, то этот «кто-то» мог видеть и его тоже. Этот «кто-то» был, конечно, одним из пассажиров купе, раз он забрал свой чемодан.

Вопрос. Только лишь по этой причине?

Ответ. Нет. Во время путешествия произошел инцидент, показавшийся ему подозрительным. Ее ссора с Кабуром. Трамони рассказал нам об этом. Кабур сообщил вам вечером по телефону свой адрес. Жан-Лу говорил мне потом, что не хочет рисковать. Он выследил его и убил в Спортзале после антракта. Я об этом узнал лишь на следующий день.

Вопрос. А кому принадлежит мысль использовать лифт?

Ответ. Мне. Однажды мне пришлось долго ждать ее на лестничной площадке, и я, чтобы подшутить, остановил кабину, в которой она поднималась. Я объяснил Габеру, как это делается.

Вопрос. Но это не ты убил Элиану Даррес?

Ответ. Я никого не убивал. Я не знал, как положить этому конец. Жан-Лу утверждал, что это необходимо. После Трамони им овладела одна-единственная мысль: убивать. Он утверждал, что это проще простого, стоит только начать. О смерти Риволани я узнал лишь сегодня утром из газет. И уже вы мне сказали, что он убил еще эту девушку.

Вопрос. Когда Габер узнал, что Гароди не было в поезде?

Ответ. Он знал это с самого начала, ведь это он разговаривал с контролерами по телефону. Они помечают галочкой имена пассажиров в своем списке. Около фамилии Гароди галочки не было. Ему просто оставалось промолчать. Допрашивая Гароди, он уже знал, что она лжет, но она настаивала на том, что была в поезде, и это еще больше запутывало вас.

Вопрос. Габер знал также, что ее полка тем не менее была занята. Это его не беспокоило?

Ответ. Беспокоило. Его еще много что беспокоило. Глупое поведение Трамони. Слишком много народу видело его в поезде. К тому же Трамони нашел лотерейный билет в кармане у Жоржетты, в пустой коробочке из-под аспирина. Мы потом узнали об этом, свидетели вспоминали, что Жоржетта в вагоне доставала коробочку из чемодана. Она, верно, хотела иметь ее при себе. Она всегда так поступала. Но Трамони не придумал ничего лучше, как положить пустую коробочку обратно в чемодан. Жан-Лу говорил, что вот из-за подобных глупостей все и попадаются.

Вопрос. Объяснил ли вам Трамони, как он узнал о выигрыше в семьсот тысяч франков?

Ответ. Это жалкий субъект. Когда я увидел его у Габера, он дрожал всем телом. Он сказал, что хотел просто отобрать у нее лотерейный билет. И не хотел, чтоб она кричала. Он записывал номера всех лотерейных билетов, которые продал. А так как она никому не сообщила про свой выигрыш, он решил, что она еще не видела таблицы в газетах, еще ничего не знает. Он взял очередной отпуск и поехал за ней в Париж. Не знаю, как он собирался выкрутиться. Думаю, он был придурковат.

Вопрос. А вы, как вы собирались выкрутиться?

Ответ. Не знаю. Я полностью положился на Габера. Когда мы говорили об этом втроем у него дома, все казалось таким простым, и мы не представляли себе конкретных лиц. Я и револьвера никогда не видел, пока он мне его не показал.

Вопрос. За что ты его ненавидишь?

Ответ. Я его не ненавижу.

Вопрос. Почему ты хочешь всю вину свалить на него?

Ответ. Потому что теперь это не имеет значения. Потому что это ничего не изменит. Потому что, когда он вошел в вагон, я уже успел получить по чеку. Если Трамони не сделал бы этого, он бы сам убил Жоржетту. Я в этом уверен. Ему надо было кого-то убить.

Вопрос. Какую цель вы преследовали?

Ответ. Я не понимаю вопроса.

Вопрос. Почему вы все это сделали?

Ответ. Не знаю. Мы хотели уехать в Южную Африку или Австралию. Сперва уехал бы я с шестью миллионами Элианы, затем, чуть позже, ко мне приехала бы Жоржетта. И может быть, Жан-Лу. Не знаю. Мы бы что-нибудь придумали. Мы бы уехали.

Человек по имени Грацци, облокотившись о стол и обхватив лоб левой рукой, сидел один в кабинете своего шефа, на ладони правой руки у него лежали два оставшихся патрона из барабана револьвера «смит-вессон». Он думал о своем сынишке Дино – ему всего три года и семь месяцев, и спит он, сжимая маленькие кулачки на подушке, – думал, как и всегда, о разных глупостях. Когда шеф вошел, он медленно положил перед ним оба патрона.

Шеф взглянул на него, закрыл дверь, бросил на стол отпечатанные на машинке странички, которые принес, и сказал:

– Ну что, мистер Холмс, как здоровье? Я должен был пойти вечером в кино, но тут я прогорел.

Он достал из верхнего кармана пиджака сигарету, произнес:

– Эта скотина Фрегар, верно, вздохнул с облегчением. Огня, пожалуйста, у меня всегда уводят спички.

Дверь снова отворилась, и Малле, просунув голову в кабинет, сообщил, что девчушка ждет в коридоре.

– Вот незадача, – проговорил Грацци, – я чуть было не забыл.

Он попросил соединить его с Марселем. Сказал шефу, что сейчас освободит кабинет, вот только договорится, как привезти в Париж этого парня. Белокурая девушка нерешительно перешагнула через порог, и шеф обратился к ней:

– Входите же, милочка, усаживайтесь в это кресло, ну, как у вас на работе?

Она ничего не ответила. Стояла у окна, и свет лампы освещал ее немного бледное красивое лицо. Грацци смотрел на нее, разговаривая по телефону.

– Слушай меня, малыш. Сейчас семь часов. Через час тебя отвезут в Мариньян. Твой отец дал согласие. Тебя заберет военный самолет, который летит из Алжира. Я буду ждать тебя в аэропорту Бурже.

– В котором часу я прилечу?

– Часов в одиннадцать. Что касается сегодняшней ночи, то я с твоим отцом договорился. А завтра он уже будет здесь.

– Чтобы защищать меня?

– Нет, чтобы привезти тебе чистое белье. Возможно, тебе придется встретиться с Габером и Гранденом, ты не против?

– Ну, встретиться я бы предпочел с кем-нибудь другим.

– Даю тебе еще пятнадцать секунд и вешаю трубку.

И пока девушка говорила по телефону, стоя в своем голубом пальто, а свет лампы освещал ее белокурые волосы, шеф продолжал курить свою сигарету, посыпая пеплом пиджак, и лицо его, хоть он и выглядел усталым, как обычно, лоснилось.

Грацци обошел стол. До него доносился голос паренька, говорившего на том конце провода. Мадемуазель Бенжамина Бомба стояла, вытянувшись перед лампой, спиной к ним, в ответ она лишь молча кивала головой: «Да, да, да». А паренек говорил:

– Ты слышишь меня, алло, они привезут меня, алло, я снова увижу тебя, сегодня вечером я увижу тебя, алло, ты слышишь меня, ты не отвечаешь мне, Бэмби. – Он говорил: – Бэмби, моя маленькая Бэмби.

А она, не произнося ни слова, лишь кивала своей белокурой головкой, отвечая ему: «Да, да, да».

Париж, январь 1962 г.