Текст книги "Кто здесь власть? Граждане, государство и борьба за Россию"

Поворотный момент

25 мая 2014 года украинские войска атаковали позиции сепаратистов в районе аэропорта Донецка⁴⁰. Теперь Киев лучше представлял своего противника, вел разведку и прислушивался к советам США, Великобритании и Германии, а потому правительственная операция не окончилась полным провалом, как многие более ранние миссии, однако не завершилась и успехом: бои за донецкий аэропорт – а точнее, за его руины – не прекращались почти целый год. Тем не менее ситуация постепенно менялась. 15 мая состоялись выборы президента Украины, победу на которых одержал Петр Порошенко, обещавший по возможности добиться мирного урегулирования конфликта, но при необходимости выиграть войну.

Месяц спустя, когда Порошенко вступил в должность, Киев начал наступление, которое впервые с начала войны помогло отодвинуть линию фронта в сторону России. 21 июня Путин объявил о всеобщей мобилизации военнослужащих и резервистов Центрального военного округа России и использовал серию учений для переброски войск и техники к украинской границе. В ожесточенных сражениях гибли не только военнослужащие, но и мирные жители.

Одну из знаковых побед украинская армия одержала 5 июля 2014 года, когда ей удалось занять Славянск – тот самый город, где несколькими месяцами ранее начались вооруженные столкновения. Националистические онлайн-сообщества пришли в ярость. 5 июля в одном из популярных постов в группе “Южная Украина” говорилось: “Москву не зря сдали французу, спалив дотла…”

Но в самом популярном посте, написанном в ответ на падение Славянска, гнев сочетался с упреками и разоблачениями. Слишком длинный, чтобы полностью привести его на этих страницах, текст написан от лица неизвестного российского солдата в адрес неизвестного украинского солдата:

Украинский солдат, ты победил! Поздравляю!

Что же ты увидел, войдя в освобожденный тобою Славянск?

Видел ты радость на лицах местных жителей? Видел ликование? Кидали тебе на твой БТР или танк цветы счастливые женщины? Протягивали тебе детей?

Видел ли ты народное счастье от того, что ты пришел? Чувствовал ли ты единение с этими людьми? Был ли ты счастлив тем, что ты – украинский солдат – защитник, освободитель, хранитель жизни?

Чувствовал ли ты то же, что чувствовали наши солдаты в Приштине или в Южной Осетии?

Или нет?

Видел ты разрушенные дома?

Больницы?

Школы?

Детские сады?

Видел ты страх в глазах людей? Видел в этих глазах ненависть? А свежие могилы ты видел? Ты сосчитал их?

Что ты принес в освобожденный тобой Славянск?

От кого и для кого ты его освобождал?

Кто пришел вместе с тобой в этот город?

За тобой в этот город пришли националисты. За тобой пришли наемники. За тобой пришли украинские, то есть известно чьи спецслужбы.

Чем они прямо сейчас на твоих глазах занимаются? Что они делают?

Они ищут неблагонадежных. Они занимаются арестами, допросами, расправами. Они мстят городу. Они ставят жителей на колени. Они заставляют их скакать и кричать “Слава Украине!”, “Героям слава!” прямо рядом со свежими могилами родственников и соседей.

Откуда я это знаю?

А просто все это уже было.

А еще за тобой пришли украинские политики и журналисты. Что они делают сейчас?

Они лгут. Они снимают постановочные ролики. Они берут фальшивые интервью.

…

Это ты все это сделал.

Словно предвосхищенное отчаянной риторикой националистов, российское отступление из Славянска также привело к тому, что Москва переключила внимание на другой фронт. 12 июля по Первому каналу – самому популярному в России – показали репортаж, в котором утверждалось, что украинские войска отомстили жителям Славянска, подозреваемым в поддержке сепаратистов. Среди прочих интервью журналистам дала женщина, которая заявила, что ее трехгодовалого сына распяли на кресте у нее на глазах. Эта яркая история взывала к основным человеческим эмоциям, включая сочувствие к матери и ненависть к убийцам мальчика.

Но она была ложью. За несколько дней до выхода репортажа на Первом канале Александр Дугин – лидер евразийского движения и сторонник донбасских сепаратистов, который стал часто появляться на телевидении в первые месяцы войны, – опубликовал историю о распятом мальчике на своей странице в Facebook. История также анонимно появилась в VK-сообществе “Стрелков-Инфо”. Однако независимые российские журналисты, взявшиеся за расследование обстоятельств случившегося, не нашли подтверждения истории и установили, что у женщины из репортажа вообще не было детей соответствующего возраста⁴¹. В декабре 2014 года Первый канал сам отступился от этой истории⁴².

Хотя инцидент с “распятым мальчиком” явно был не первой ложью в ходе войны, он сразу стал главным примером использования “фальшивых новостей” и “дезинформации” в военном и политическом конфликте. Очевидно, руководство Первого канала посчитало, что такие истории – хоть правдивые, хоть нет – необходимы, чтобы пробудить в россиянах такие же настроения, которые бушевали в стане националистов. Поскольку Первый канал позаимствовал историю из онлайн-сообществ, связанных с Дугиным и Стрелковым, журналистов сразу обвинили в том, что они черпают вдохновение в националистической среде.

Сами националисты, между тем, оставались равнодушны к “фальшивым новостям”. Их онлайн-сообщества полнились слухами и неправдами, но складывается впечатление, что дезинформация не входила в их задачу. Кремль много лет притеснял и преследовал националистов, а потому теперь они не готовы были доверять российскому правительству и его информационным агентствам. Задолго до начала войны в националистических VK-сообществах часто обсуждалось, как пресса манипулирует информацией: в нашей базе данных посты на эту тему составляют примерно 10 % от всех сообщений, написанных в период с декабря 2011-го по декабрь 2013 года. Поскольку в этих сообществах публиковалось большое количество сводок с фронта, многие националисты полагали, что им доступны истины, которыми Кремль не желает делиться с населением. Так, опрос, проведенный независимой российской исследовательской организацией Левада-Центр в сентябре 2014 года, показал, что только 29 % россиян полагали, что на Украине воюют российские солдаты, в то время как среди националистов в VK мало кто сомневался в этом – если сомневающиеся вообще существовали⁴³.

В апреле 2014 года, беседуя с корреспондентом газеты “Качканарский четверг”, Игорь Гребцов философски высказался о правде. Он сказал, что показанные по российскому телевидению новости о том, что крымчане гуляли до утра, услышав новости о “референдуме”, были откровенной ложью: той ночью разразилась гроза с сильнейшим ливнем и ветром. Враньем были и сообщения о том, что не было никакого вооруженного конфликта. Однако, несмотря на засилье “фальшивых новостей” на российских телеканалах, Гребцов не видел особой важности в том, чтобы говорить правду. Он полагал, что победу в пропагандистской войне можно одержать, только отвечая на вранье еще большим враньем. “Если на украинских телеканалах наврали, что двое военнослужащих изнасиловали двух крымчанок, то значит, по российскому телевидению нужно врать, что толпа бандеровцев изнасиловала детский сад”, – сказал он.

Само собой, не все участники националистических VK-сообществ разделяли точку зрения Гребцова, но важно отметить, что в моменты, когда новости было сложно интерпретировать в пользу движения, на них просто не обращали внимания. Историями вроде отступления из Славянска можно было подогревать ярость и укреплять боевой дух. Однако когда 17 июля 2014 года ракета класса “земля-воздух” сбила самолет Malaysia Airlines, выполнявший рейс MH17, в небе над Донбассом, об этом написали всего 27 из более чем 19 тысяч постов, хранящихся в нашей базе данных за тот месяц. В ведущих российских медиа рассказывали, что самолет сбил украинский истребитель, который перепутал его с президентским бортом Путина, или что на самом деле это был самолет Malaysia Airlines, который ранее в тот же год пропал над Индийским океаном, а теперь использовался, чтобы подставить Россию. Но националистам это не понравилось.

Неудивительно, что им не понравился и Минский протокол, подписанный 15 сентября 2014 года. В его основу было положено соглашение из 12 пунктов, обсуждавшееся Порошенко и Путиным. Согласно протоколу планировалось обеспечить двустороннее перемирие, организовать наблюдательную миссию Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) и провести правовую реформу с целью расширения автономии Донбасса, но руководители Донецкой народной республики (ДНР) и Луганской народной республики (ЛНР) явно лишались своих прав. И снова националисты пришли в ярость. Многие сочли подписание протокола изменой. В день его принятия известный блогер-националист Дмитрий Дзыговбродский, участвовавший в движении “Русская весна”, написал в сообществе “Стрелков-Инфо” (и в своем “Живом журнале”):

Силы Москвы и Киева, которые полагали, что можно и дальше играть с народом, как это делалось на протяжении последних двадцати трех лет, до сих пор не поняли, что в дело вступили исторические процессы, как в 1917 и 1789 году. И [никто] не может контролировать эти процессы. Никогда. Виват, Новороссия!

В интервью, опубликованном 16 сентября в VK-сообществе “Стрелков-Инфо”, лидер сепаратистов Павел Губарев был более сдержан:

Мирные переговоры – это всегда хорошо. В этом плане я поддерживаю минские договоренности. Но с двумя оговорками: независимость Донецкой и Луганской народных республик должна быть исходной точкой для этих переговоров, а перемирие должно соблюдаться де-факто.

Но в основном националисты обходили эту тему стороной. В сентябре 2014 года Минский протокол упоминался лишь в 6 % постов из нашей базы данных. Внимание к нему повысилось в феврале 2015 года, когда после возобновления боев и явного силового подкрепления сепаратистов соглашение пересмотрели, сделав его условия значительно более выгодными для ДНР и ЛНР, но даже тогда о нем упомянули лишь в 15 % постов за месяц. Крупнейшее на тот момент VK-сообщество, поддерживавшее сепаратистов, “Стрелков-Инфо”, ни словом не обмолвилось о Минских соглашениях. Вместо этого 15 и 16 сентября 2014 года в нем активно публиковались сводки с фронта, например такие:

Загадочный снайпер отстреливает бандеровцев в Славянске. В районе Славянска неизвестный снайпер хладнокровно уничтожает украинских оккупантов при свете дня…

Или такие:

Письмо из Мариуполя

По факту следующее, после освобождения Мариуполя от укрофашистских “защитничков” я гарантирую серьезный сюрприз – батальон Новороссии из числа жителей Мариуполя будет самым многочисленным и самым беспощадным…

Мариуполь так и не пал.

Пожиная плоды

20 мая 2015 года украинский политик Олег Царев, который присоединился к сепаратистскому движению и в июне 2014 года был “избран” спикером парламента Новороссии, объединившего сепаратистских лидеров ДНР и ЛНР, объявил об окончании проекта “Новороссия”. В сообщениях, размещенных на страницах движения в VK и других социальных сетях, и последующих интервью Царев пояснил, что идея Новороссии как единой независимой республики “не соответствует мирным договоренностям”⁴⁴. Первое Минское соглашение к концу 2014 года было фактически похоронено – во многом стараниями сепаратистов. Однако в феврале 2015 года Франция и Германия снова усадили противоборствующие стороны за стол переговоров, после чего было подписано второе Минское соглашение, гораздо менее выгодное для Украины.

И все же для многих националистов второе соглашение тоже оказалось неприемлемым, и объявление Царева стало дополнительным подтверждением предательства со стороны Москвы. В националистических VK-сообществах новости имели взрывной эффект, и мощность этого взрыва можно измерить в словах. В 16 проанализированных нами сообществах не осталось и следа от удивительного единства риторики, в рамках которой националисты практически одними и теми же словами говорили о войне и мире с апреля 2014-го по май 2015 года⁴⁵. Пока Кремль пытался сдержать сепаратистские и имперские настроения, которые лишь недавно объединили националистов с Путиным, между националистами снова появились разногласия, быстро вошедшие в норму.

Это не значит, что националисты вернулись в довоенное состояние. Для этого Украина изменила слишком многое. Украина продолжила доминировать в обсуждениях и после заявления Царева о предательстве Кремля, затмевая даже темы о России. Часто обсуждения строились вокруг фашизма и риторики мести, но ранее пробуждавшие некоторый интерес темы из сферы российской внутренней политики, например разговоры о гомосексуалах, окончательно исчезли из дискуссий, а вместе с ними исчезли и упоминания Путина.

К началу 2016 года Путин снова оказался на обочине российского националистического дискурса, и реакция президента не заставила себя ждать. Дугин, который на пике конфликта был любимым гостем всех вечерних новостей и дискуссионных программ, пропал с телеэкранов. Вскоре забыли также о Гиркине-Стрелкове, а к концу 2016 года – и практически обо всем руководстве ДНР и ЛНР⁴⁶. На местах остались полевые командиры, имеющие желание и ресурсы воевать. Однако в отличие от войск Стрелкова, которые атаковали Мариуполь в день подписания Минского соглашения, местные командиры также готовы были остановиться по приказу из Москвы. На внутреннем фронте Кремль тоже не стал испытывать судьбу и арестовал руководителей двух националистических организаций – “Русского марша” и “Христианского государства” (намеренно названного по аналогии с “Исламским государством”)⁴⁷. Хотя в феврале 2015 года правительство вывело националистические силы на улицы Москвы и других крупных городов в серии антимайдановских маршей, возглавляемых “Ночными волками”, которые несли портреты Путина и отца президента Чечни Рамзана Кадырова (но не самого Рамзана), ему явно не хотелось, чтобы недовольные националисты самостоятельно вернулись на улицы год спустя.

Когда война на Украине закончилась для Игоря Гребцова, получившего медаль за службу в Крыму и осколочное ранение за службу в Донбассе, он вернулся в свой родной город Лесной и устроился редактором в газету “Качканарский четверг”, которой давал интервью во время войны. Его встретили как героя, и он посвятил множество страниц газеты своим воспоминаниям о войне. В марте 2015 года московская журналистка Мария Эйсмонт приехала в Качканар, чтобы взять интервью у Гребцова и его коллег, после чего написала длинный репортаж, который опубликовала в онлайн-журнале “Сноб”, а его видеоверсия вышла на онлайн-телеканале “Дождь”⁴⁸. В репортаже Эйсмонт пишет:

В компьютере у Гребцова много фотографий проукраинских манифестаций в Крыму, он с удовольствием показывает их, комментируя: “Вот этого, который много выступал, мы потом задержали и отправили в Украину. Там было много лозунгов про оккупантов и все такое, но я согласен с одним: «Референдум – шаг к войне». Мы ее хотели, ее хотели люди, которые жили в Крыму и потом уехали в Донбасс. Да, референдум – шаг к войне, к войне за то, что Украина – кусок России. Если кто-то думает по-другому – мы не согласны”.

Далее Эйсмонт описывает вечеринку, устроенную в квартире Гребцова. Его друзья собрались за столом, и хозяин принялся рассказывать военные истории, как и желали гости, но вдруг свое слово вставил один из молодых людей по имени Михаил:

– В этом-то и проблема, что мы считаем, что Украина – это наша Украина, – говорит он. – А она не наша! Это независимая страна, Игореха. Это независимая страна, которая имеет свое право… Хочет она в Евросоюз – пусть она вступает в Евросоюз.

– Нет никакой Украины, – отвечает Игорь. – Нет войны между Россией и Украиной, есть война между Россией и США, а украинцы – лишь кусочки мяса.

– Ну ты скажи, – не унимается Михаил, – Украина имеет право на независимость, имеет право вступить в Евросоюз? Или она всегда должна быть придатком России?

– Если Россия не против – пускай вступает.

– То есть ты считаешь, что любая страна, которая была в Советском Союзе, до сих пор должна быть нашей?

– Нет. Любая страна, за которую пролита хотя бы капля русской крови, может быть частью России.

– Но если они не хотят быть с нами?

– Знаешь, Миша, это как вопрос с женщинами. Не все женщины, с которыми мы спали, хотели с нами спать. Но мы были мужчинами и убедили их в обратном.

Мужчины – а за столом одни мужчины – громко смеются.

– То, о чем ты сейчас говоришь, – сквозь смех говорит Михаил, – больше похоже на изнасилование…

Репортаж Эйсмонт прославил Гребцова за пределами провинциальных уральских городов Лесной и Качканар. Для украинских партизан Гребцов был врагом, которого необходимо ликвидировать: когда в интернете была объявлена награда за его голову, он удалил свои страницы в социальных сетях и залег на дно⁴⁹. Но для читателей и зрителей Эйсмонт – в основном либералов Москвы и Санкт-Петербурга – Гребцов стал зеркалом, в котором отразились демоны России.

Глава 4. Собиратель земель

Для Леонида Волкова Крым был проблемой.

Тридцатисемилетний Волков, родившийся в уральском городе Екатеринбурге, был руководителем президентской кампании оппозиционного лидера Алексея Навального и занимался политикой сам. Казалось бы, в преддверии выборов 2018 года Волков должен был оказаться на волне. Экономика лежала в руинах: два года продолжался экономический спад, четвертый год подряд снижались реальные доходы населения, работать приходилось с учетом сложной системы санкций и ответных санкций – и в результате почти никто в России не пребывал в лучшем положении, чем до возвращения Путина в Кремль.

Иными словами, завоевать политические симпатии людей вроде Елены должно было быть несложно. Двадцатилетняя студентка института кинематографии из Санкт-Петербурга, Елена рассказала нам, что хотела получить диплом, найти работу – получше временной работы в начальной школе – и съехать от родителей. Однако в сложившейся ситуации ни она, ни ее друзья не испытывали особенных надежд в отношении ближайшего будущего.

“Кого ни спроси, все плохо – работа не та, зарплата слишком низкая, мест в детском саду нет, – сказала Елена. – Простые люди недовольны, и мне кажется, что наша страна ориентирована в большей степени на внешнюю политику. О народе никто не думает”.

Кремль и его друзья на телевидении и в интернете действительно старались утопить экономические печали в море геополитической славы. Успех на Украине и в Сирии – и даже приближающийся чемпионат мира по футболу 2018 года, для которого по всей стране строились и ремонтировались стадионы и отели, – свидетельствовали о геополитическом триумфе, добытом огромной ценой. Как Кристина Потупчик напоминала “охранителям”, за все нужно платить, но это того стоило. И вишенкой на торте, конечно, было присоединение Крыма.

“В этом есть и плюсы, и минусы, – сказала нам Елена. – Само собой, в Крым утекает огромное количество бюджетных денег, а мы забываем о наших деревнях. У нас в стране привыкли сосредотачивать внимание на одном месте. Сначала Сочи, куда все уходило [в преддверии Олимпиады], теперь Крым. Деньги просто утекают… Туда уходит большая часть денег. С другой стороны, это хороший курорт, который принесет нам приличный доход. И здорово, что теперь он наш… Лично у меня Крым в самом сердце. Там снимали столько фильмов, что он кажется нашей землей, которая просто временно была не нашей”.

И все эти приятные чувства, которые Елена и десятки миллионов других россиян испытывали при упоминании Крыма, были настоящей головной болью для Волкова. Девиз “Крым наш” повторялся так часто, что стал своего рода шуткой. Но русские говорят, что в каждой шутке есть доля правды. Хотя фраза “Крым наш” может показаться клише, за ней стоят подлинные чувства, свойственные даже тем, кто беспокоится о своем экономическом будущем. Волков сравнил ее с “волшебным шаром” из видеоигры, который можно поймать, чтобы продлить свою жизнь и прокачать способности.

“Конечно, Крым стал для Путина настоящим подарком судьбы, – сказал нам Волков, сидя в штабе Навального. – Просто вспомните, как прошло это присоединение. Осенью 2013 года рейтинги Путина упали ниже 60 % впервые с 2000 года. Тогда они составляли 50 с чем-то процентов, а не 60 и не 70 с чем-то. Само собой, это было связано с нашим колоссальным подъемом после выборов в Москве, когда мы доказали, что являемся главной политической альтернативой… А потом Путин поймал этот волшебный шар и съел его. И мы видим, как это зарядило мертвую политическую систему еще на два-три года, вдохнув немного жизни в его политический труп. И это плохо, потому что все эти годы – все дополнительные годы Путина – нам придется платить по счетам. Они не просто сидят, сложив руки. Они воруют, воруют, воруют миллионы. Но что поделать? Такова жизнь”.

В этой главе мы поговорим о “подарке судьбы”, которым для Путина стало присоединение Крыма. Мы рассмотрим, как телевидение использовалось для создания простого, сильного и практически абсолютно ложного нарратива об украинской революции и аннексии полуострова. С помощью попавших в открытый доступ электронных писем мы выясним, как Кремль пытался воссоздать тот же нарратив в интернете и какие проблемы ему пришлось преодолевать. Затем мы увидим, какой отклик этот нарратив нашел у миллионов россиян, которые почувствовали глубокую эмоциональную связь с режимом, основанную на чувстве сопричастности к войне на Украине и аннексии Крыма. Эта глубокая эмоциональная привязанность сохранилась на долгие годы, сделав Крым не только подарком для Путина, но и подарком на все времена.