Текст книги "Человек-эхо"

Глава 17

Кара с отвращением бросает полученную от Гриффина папку на пассажирское сиденье и заводит мотор. У нее и своих проблем хватает, без всех этих бредовых заскоков братца, а его последняя навязчивая идея кажется еще большей фантасмагорией, чем обычно. Копирование серийных убийц?! Господи! Эдак его окончательно уволят, и тогда что? Дело кончится тем, что он останется в этом своем подвале навсегда.

Она уже включает передачу, но вдруг останавливается. Гриффин вроде сказал «мы», так ведь? «Ты поймешь, что мы правы». Кого он мог иметь в виду? Кара хмурится. Нет, не время сейчас об этом думать.

Дикин в отделе уже ожидает ее возвращения. С ходу спрашивает:

– Что он хотел?

Кара понимает, кого он имеет в виду. Проталкивается мимо него и встает перед белой доской. Теперь та сплошь покрыта документами и фотографиями, между которыми наспех написаны некоторые фразы из отчетов о вскрытии. Убиты две девушки. Гриффин прав. Это не просто совпадение.

– Что у нас есть с камер? – спрашивает Кара, пропуская вопрос Дикина мимо ушей.

Тот при виде ее явно дурного настроения лишь закатывает глаза и молча показывает на Тоби Шентона, который просматривает записи на экране своего компьютера.

Шентон бросает взгляд на Кару и краснеет. Она чувствует укол раздражения, но сдерживается. Ей сейчас меньше всего надо, чтобы вера этого старательного парнишки в собственные силы была подорвана старшим по званию – ее подчиненный нисколько не виноват, что ее братец – такая заноза в заднице.

– Итак, мы только что закончили отслеживать все перемещения жертв, – начинает Ной. Оба сидят за столом, а Шентон со знанием дела переключается между окнами на экране. – Качество записей самое разное, но вот здесь они прибывают в клуб, – Шентон в этот момент меняет картинку, – а потом в двадцать минут второго уходят.

Ной кивает Шентону, и тот начинает рассказывать сам.

– Они идут вместе по дороге, – говорит он. – А потом стоят на перекрестке, около пяти минут. Пока не появляется вот эта машина.

Кара смотрит, как к девушкам подъезжает голубой «Форд Гэлакси». На кадре автомобиль виден только сзади, и девушки в этот момент скрываются из виду. Общаются с водителем через опущенное стекло, предполагает Кара.

– Других ракурсов нет? – спрашивает она.

– Нет, только этот.

– Свидетели?

– Были чуть раньше – несколько случайных прохожих и других студентов, когда они шли по дороге, но на этом перекрестке практически безлюдно. Больше никто не попал в кадр.

Кара видит, как одна из девушек вновь появляется на экране, открывает заднюю дверь и забирается в машину. «Форд» уезжает, и Шентон поднимает на нее взгляд.

– Вот, собственно, и все.

– Ну а на дорожных камерах? Больше нет записей? – Кара вздыхает. – Весь город увешан камерами, и больше ничего нет?

За Шентона вступается Ной, когда тот перед лицом разочарования Кары начинает бубнить какие-то оправдания.

– Я и сам так сказал, но это и вправду все, что у нас есть. Либо этому типу отчаянно повезло, либо ему хорошо известно, как не попасть в поле зрения камер.

Понятно, на что намекает Ной. Они имеют дело с человеком, который хорошо знает, что делает.

Кара ободряюще кладет руку на плечо Шентона.

– Спасибо, Тоби, – заканчивает она, быстро поднимается и отходит от стола, пытаясь подавить раздражение.

Стоит ей оказаться у себя в кабинете, как в дверях вновь появляется Ной.

– Так что надо было Гриффину? – опять спрашивает он.

Кара хлопает по папке на столе.

– Ничего хорошего, – бросает она. Но тут блямкает ее телефон – Кара подбирает его со стола, а потом с досадой кидает обратно. «Да иди ты, Нат!» – бормочет она. Дикин уже рядом с ней, листает папку.

– Да не заморачивайся, Дикс. Просто его очередная безумная теория.

Но Ной продолжает просматривать содержимое папки, а потом медленно опускается на стул перед ее компьютером. Запускает поиск в системе, и Кара заглядывает ему через плечо, когда он изучает подробности.

– Ты про это ничего не слышала? – спрашивает Дикин. Придвинув кресло, она присаживается рядом с ним, читает с экрана.

Пятеро убитых, в том числе беременная женщина. Ной передает ей папку, и она вытаскивает одну из распечаток, вложенных туда Гриффином. Это цветная фотография двери – на ней чем-то красным намалевано слово «СВИНЬЯ». Кара опять смотрит на экран, пока Ной переводит взгляд с одной фотографии на другую.

– Да, у меня здесь это самое фото, – подтверждает она, но Ной мотает головой.

– Это не тот снимок, который у тебя сейчас в руке, – тихо произносит он. – На распечатке – фото с сайта, посвященного реальным преступлениям. – Пристально смотрит на нее. – Это из убийств Мэнсона.

Кара переводит взгляд с экрана на фото у себя в руке. Нет никаких сомнений. Они абсолютно идентичны.

– Что сейчас написал тебе Гриффин в эсэмэске? – спрашивает он.

Кара наклоняется к компьютеру, подвинув Дикина в сторону. Забивает в поисковую строку «Гугла» несколько слов, и на экране появляется результат. Две студентки, восемнадцати лет. Похищены, когда голосовали на шоссе. Закованы в наручники, задушены, зарезаны. Головы отсечены. Брошены в багажник «Форда Гэлакси». С разбитым задним фонарем.

Кара едва может дышать. Резко отводит взгляд от экрана и смотрит на Дикина. Лицо у того совершенно белое.

– Так что написал Гриффин? – спрашивает он еще раз.

Кара смотрит на свой телефон, потом опять на экран.

– Кемпер[19]19
  Эдмунд Кемпер (р. 1948) – американский серийный убийца, известный как «Убийца студенток». В подростковом возрасте убил своих дедушку и бабушку. В период с 1972 по 1973 г. совершил 8 убийств в штате Калифорния: шести студенток, собственной матери и ее подруги. Что же касается машины, то имеется в виду не европейский минивэн Ford Galaxy, выпускающийся с 1995 г., а американский двухдверный седан Ford Galaxie 1969 модельного года (названия звучат одинаково).


[Закрыть], – коротко отвечает она.

Глава 18

Кара видит в глазах своего начальника весь спектр эмоций. Они с Ноем без лишних слов подхватили папку и отнесли ее в кабинет старшего детектива-суперинтенданта Марша. По-прежнему молча, едва даже осмеливаясь посмотреть друг на друга. Поскольку сделанное открытие казалось полным безумием, хотя оба не могли отрицать того, с чем только что ознакомились.

Войдя в кабинет, они усаживаются перед Маршем. Начинают со своего собственного дела, одно за другим перечисляя схожие черты. Поначалу тот вроде как посмеивается над ними, но потом на лице у него появляется растерянное выражение.

– Вы хотите мне сказать, будто кто-то заморочился с тем, чтобы реконструировать двойное убийство, совершенное почти пятьдесят лет назад, черт знает где за океаном?

Кара узнает этот скепсис. Она уже слышала его в своем собственном голосе.

– Мы понимаем, что это выглядит дико, шеф. Но все совпадает до мельчайших подробностей. Начиная с марки автомобиля и заканчивая тем, как именно их убили.

Марш хмурится, берет со стола папку, а потом опять кладет ее обратно.

– И что в итоге? Мы ищем какого-то тайного поклонника серийного убийцы из Калифорнии?

Ной смотрит на Кару, и их начальник замечает этот взгляд.

– Что такое? – спрашивает он.

– Мы думаем, что это не все.

Дикин вытаскивает другую папку – ту, которую Гриффин передал Каре. Раскладывает бумаги на столе.

– Это все убийства, совершенные за последние несколько лет. Проституток, которых убили так же, как убивал Сатклифф – это который Йоркширский потрошитель… Женщин, изнасилованных и задушенных в манере Хиллсайдского душителя…

Старший детектив-суперинтендант смотрит на них, раскрыв рот.

– И вот еще это, вчерашнее. Пятеро убитых. Очень похоже на то, что сотворили последователи Мэнсона по его наущению.

– Мэнсона? – повторяет Марш. – Чарльза Мэнсона?

Смотрит на Кару, и та кивает. Он пробегает пальцем по другим фотографиям.

– А с этими что? – Перебирает их на столе, и одна оказывается на виду. – Это ведь?.. – спрашивает он, поглядывая на Кару, и она кивает. – Какая тут связь?

– Пока не знаем.

Старший детектив-суперинтендант откидывается в кресле и проводит обеими руками по волосам.

– Черт, – бормочет он. – Как вышло, что мы только сейчас это заметили?

Но Кара и Ной хранят молчание. Крыть им нечем. Оба чувствуют, что опростоволосились. И Кара знает, что сейчас чувствует их начальник. Откровенное недоверие сменилось шокирующим осознанием того, что на руках у них серийный убийца. Причем особо опасный.

Марш барабанит пальцами по столу быстрыми нервными движениями. Опять начинает перебирать фотографии.

– Как вы к этому пришли? – спрашивает он наконец. – Что вынудило вас посмотреть и на другие дела?

Ной опять невольно смотрит на Кару.

– Гриффин, – уверенно произносит Марш, нахмурившись. Разъяренно кряхтит. – Все как всегда! Требуется обосравшийся коп, чтобы найти просранную связь!

Быстро поднимает взгляд, осознав, что только что позволил себе оскорбительный выпад в адрес брата Кары, а потом без всяких извинений продолжает:

– Я слышал, что он тут что-то вынюхивает, путается под ногами у моих детективов… – Примолкает. – Кого это он там допрашивал в больнице?

– Думаю, что речь идет о поджоге, – отвечает Кара. – О предположительном убийстве некоего Патрика Амброуза в ночь на вторник.

– Поджог? Непохоже, что тут тоже может быть какая-то связь. – Марш решительно наклоняется в кресле. – Короче, вот как мы поступим. Перед тем как будем говорить обо всем этом в других местах, мне нужна стопроцентная уверенность. Просмотрите все, что у вас есть. Привлеките группу, но, ради бога, только без шума. Нам еще только всеобщей паники не хватало. Я предупрежу главного констебля. – Он смотрит на Кару: – А что насчет Гриффина? Насколько он не в себе?

Кара знает, на какое происшествие ссылается начальник.

– Да вроде с ним все в порядке, шеф, – говорит она. – Но он совершенно одержим всей этой темой. Нам может понадобиться опять привлечь его к делу. Просто чтоб хотя бы держать его в узде.

– Ну хорошо…

Каре видно, что эта идея ему не по вкусу, и, если честно, ей тоже. Ее брата отстранили от работы не без причины. Его поведение давно стало непредсказуемым, а беспорядочные вспышки гнева закончились тем, что он ударил другого детектива и сломал ему нос. Находиться в его обществе просто небезопасно, и шеф знает это.

Но еще он знает, что стоит Гриффину запустить во что-то зубы, как его уже не остановить, и лучше иметь такого человека здесь, под пристальным наблюдением, чем на свободе, где он может отмочить что-то импульсивное.

– Но только под твою ответственность, Эллиотт, поняла меня?

Прежде чем Кара успевает сказать что-то в ответ, их отвлекает торопливый стук в дверь. Ной открывает ее, и на пороге стоит Шентон. Он запыхался, лицо у него красное – явно мчался во весь дух вверх по лестнице.

– Вы не берете трубку, шеф, – отдуваясь, произносит он. – Вот результаты по крови, только что поступили.

Он сует им лист бумаги, и Кара выхватывает его у него из рук.

– Большинство образцов принадлежат жертвам, но один… один нет, – выпаливает Тоби. – Мы прогнали его через систему.

– И?..

– Есть совпадение.

Кара и Дикин вскакивают, готовые метнуться к двери.

– Старший детектив-инспектор Эллиотт! – строго произносит Марш, и она оборачивается. – Закругляйтесь с этим. И побыстрее.

Кара кивает. Чувствует возбуждающее покалывание в животе. У них есть подозреваемый. Пора прищучить этого типа.

Глава 19

– Майкл Шарп, похоже, сволочь еще та… Задержания за попытки сексуального насилия, хранение с намерением сбыта, тяжкие телесные, несколько ходок…

Дикин вслух зачитывает распечатку, пока они раскачиваются во все стороны в микроавтобусе. Кара натягивает легкий бронежилет, передает еще один Ною, который надевает его через голову, застегивает.

Энергию можно буквально пощупать руками. Вся группа в сборе, впереди едет автомобиль быстрого реагирования с вооруженными бойцами. Они не хотят рисковать с этим типом. Зная то, что знают, будут действовать быстро и жестко.

У них два возможных адреса Майкла Шарпа – дом его матери и его собственная квартира, в которую сейчас и направляются Кара с Ноем. План в том, чтобы накрыть оба адреса одновременно. Две отдельные опергруппы, две группы вооруженных бойцов и копов, готовых найти, схватить и – что более важно – арестовать мерзавца.

Все высыпают на тротуар и сразу же мчатся к подъезду облупленной многоэтажки. Все знают, как действовать, – группа вооруженных бойцов входит первой, потом Кара с Дикином.

Взлетев по лестнице на третий этаж, они слышат крик старшего группы захвата, за которым следует тяжелый удар, когда тяжелый таран выбивает дверь. Грохот тяжелых шагов и шум голосов наполняют лестничный пролет, когда полицейские врываются в квартиру под номером двести тринадцать.

Но когда туда подбегает и Кара, то сразу понимает: что-то тут не так. Для начала, слишком уж тихо. После первоначальных криков и грохота обычно слышатся возмущенные вопли задержанного или разочарованное бурчание копов, но на сей раз лишь мертвая тишина. И тут она чует запах. Тот буквально влезает в ноздри, вынудив ее неосознанно остановиться. Кара все-таки заставляет себя пройти в квартиру. Здесь запах еще сильнее. Слышится какое-то низкое гудение, и мимо уха у нее пролетает муха.

Один из полицейских – крупный дородный детина под два метра ростом – проталкивается мимо нее в коридор. Она видит, как он перегибается пополам и блюет прямо на лестницу. Кара бросает взгляд на Ноя. Тот с хмурым видом заглядывает внутрь.

В квартире тепло, даже слишком тепло, и Кара прикладывает руку к обжигающе горячей батарее. Регулятор ее выставлен на максимум. Но, несмотря на жару, Кара чувствует, как волоски у нее на руках встают дыбом, а по спине пробегает леденящий холодок.

Хрипит рация Дикина, по радиоволнам прилетают голоса.

«В доме чисто. Мать забрали для допроса. Никаких признаков Шарпа». Слышны какие-то вопли на заднем плане. «Мать арестована за хранение и намерение сбыта в особо крупных».

Дикин чертыхается про себя, потом опять смотрит на Кару. Начинает заходить внутрь, и она следует за ним.

Все полицейские, столпившиеся в крохотной кухоньке, смотрят в одну сторону. Никто ничего не говорит. Еще двое быстро разворачиваются и проходят мимо них, на перекошенных лицах – нескрываемое отвращение.

Кара проталкивается сквозь толпу. И тут же останавливается.

Прямо перед ними – открытый холодильник. На нижней полке стоит картонная коробка. Рука Кары взлетает ко рту. Внутри – отрубленная голова, лицом вверх.

– Ну что ж, – шепчет ей из-за спины Дикин. – Вот тебе и ответ на вопрос.

– Старший детектив-инспектор?

Голос за спиной заставляет ее отвлечься от жуткого зрелища. Обернувшись, Кара видит еще одного копа, который застыл возле стоящего на полу большого белого сундука – морозильной камеры с откинутой крышкой. Ей не хочется, но она заставляет себя заглянуть внутрь.

Там еще три человеческие головы.

Кара чувствует, как желудок выворачивается наизнанку, и отступает на шаг назад.

Выходит из кухни, направляется в спальню. Но, если что, там еще хуже. Посреди комнаты – односпальная кровать; матрас заляпан тем, что она считает кровью, ею же уделаны стены и изголовье. Рядом с кроватью – металлический канцелярский шкафчик, дальше комод и коробка с пластмассовой крышкой.

Повсюду совершенно жуткий запах смерти и разложения.

– А это еще что за херь? – спрашивает Дикин, на что-то показывая. В углу стоит большая синяя пластиковая бочка с черной крышкой.

Кара секунду не сводит с него глаз. У нее плохое чувство насчет этой бочки.

– Не открывай, – говорит она, после чего кричит бойцам группы захвата: – Все на выход! Нужно как можно скорее вызвать криминалистов. И кто-нибудь – позвоните медэксперту!

Копам не нужно повторять дважды. Кара слышит торопливые шаги – квартира быстро пустеет. Дикин остается, оглядываясь по сторонам, потом идет к железному канцелярскому шкафчику. Выдвигает верхний ящик, и его передергивает.

– Вот черт, – ругается он опять.

Она подходит и заглядывает внутрь. Там, таращась на нее, лежат на черном полотенце три человеческих черепа, лишенные кожи и плоти; вид у них какой-то нереальный, словно у учебных пособий, украденных из кабинета биологии. Вдобавок черепа ярко раскрашены – зеленые с черными точечками.

Кара больше не в силах выносить вонь, особенно в сочетании с видом этих отвратительных черепов. Ее тело бунтует, выталкивает ее из комнаты в коридор. Она успевает спуститься по лестнице во двор, прежде чем согнуться пополам – из желудка извергается все, что осталось после обеда.

Кара опускается на корточки в траву, вытирая рот тыльной стороной ладони. Прикрывает глаза, но ужасная картина по-прежнему стоит перед глазами.

Отрубленные головы. Разлагающаяся коричневая кожа, всклокоченные волосы. Ухмыляющиеся черепа с пустыми глазницами.

Ее опять тошнит, после чего она падает на четвереньки в траву, разом ослабев и хватая ртом воздух.

«Что еще?» – думает Кара, не в силах сдержать отрыжку. Что еще там в этой проклятой квартире?

обезглавить расчленить выпотрошить удалить мясо? Поместить в кислоту, чтоб растворилось – какую кислоту? Соляную

раздолбить кости кувалдой, разбросать в лесу

Сверло три восьмых дюйма сверло одна шестнадцатая дюйма молоток с гвоздодером пила

Скормить рыбам? Африканские цихлиды тигровые барбусы спинороги

Бицепс – зажарить на глубокой сковороде до мягкости, сбрызнуть соусом

Сварить череп – «Сойлекс»[20]20
  «Сойлекс» – моющее средство с высоким содержанием щелочи.


[Закрыть]и хлорка – НО! слишком хрупкий, чтобы хранить? Разбавить хлорку

Содрать мясо, отрезать гениталии, раздолбить кости. Использовать ацетон – замочить. Голову – срезать скальп, срезать мясо с костей, сохранить череп и скальп

Отсечь – ноги от таза по суставам, кипятить в воде с «Сойлексом» – 1 ч. Слить, промыть в раковине, удалить остатки мяса.

Поместить кости в кислоту на две недели слить черную жижу в унитаз ИЛИ сунуть череп в духовку? Не – взорвется

отделить суставы, суставы ног, суставы рук, проварить дважды. Четыре коробки «Сойлекса» на раз Два часа Превращает мясо в субстанцию типа желе можно просто смыть

очистить кости слабым раствором хлорки, оставить на день лежать на газете чтоб высохли

покрасить череп из пульверизатора эмалью

сохранить кожу целиком? Взять маленький острый ножик типа овощного, надрезать на затылке, довести до макушки, потом стянуть кожу вниз (как с курицы?)

Наружный слой стягивать с мышц с осторожностью. При стягивании с черепа может понадобиться обрезать вокруг носа, губ, рта (2 часа)

Хранить в холодной соленой воде?

приподнять туловище, чтобы спустить кровь. Нарезать печень на маленькие кусочки, срезать мясо с ноги или с руки сверху вниз

голову в кастрюлю с водой кипятить глаза быстро выварятся мясо дольше десертной ложкой выбрать мозг

но… запах? ароматические палочки

Глава 20

Джесс просыпается от аппетитных запахов. Ей слышно бормотание радио, чьи-то шаги внизу. Под одеялом тепло и уютно.

Начинает понемногу возвращаться мыслями назад. Помнит, как Гриффин ушел из квартиры. А потом вдруг провал. Очнулась она на полу ванной Гриффина – в глазах все расплывалось, при первой же попытке встать опять замутило и закружилась голова, тело завихлялось, подкосились ноги. Наконец кое-как встала и посмотрелась в зеркало. Кто-то совершенно незнакомый смотрел на нее оттуда в ответ – глаза с красными ободками, лицо серое и осунувшееся. Рука сама потянулась к шишке на затылке, к выбритому участку, где ей наложили швы. Джесс поняла, кому придется позвонить.

Наву.

Джесс связалась с ним через мессенджер, залогинившись на лэптопе Гриффина – пароль к компу удалось подсмотреть утром. Нав ответил практически моментально, не тратя лишних слов:

«Джесс! Ты где? Полиция тебя ищет. Ты взяла мою машину!»

«Знаю, – ответила она. – Прости. Как Элис?»

Посмотрела, как в строке ответа стали волнообразно плавать жирные точки.

«Гораздо лучше. Думаю, что через пару дней ее выпишут. С ней твои мама и папа. Они с ума сходят от беспокойства».

Знать, что с Элис все в порядке, было огромным облегчением. Джесс продолжила набирать:

«Мне нужна твоя помощь».

Затаила дыхание.

«С головой?» – тут же поступил ответ.

В лаконичности этого сообщения Джесс явственно ощутила неодобрение.

«Да. Прости. Мне нужно, чтобы ты проверил, все ли у меня в порядке».

Опять плавающие точки. Потом: «Я не механик, а ты не машина. Мозг – сложная штука, мне не видно, что там происходит внутри. Поезжай в больницу».

«Не могу, меня сразу арестуют», – ответила Джесс. А потом набрала на клавиатуре слова, которые, как она знала, заставят его приехать.

«Ладно. Плюнь и разотри».

В итоге он приехал в ту квартиру – злой и насупленный. За долгие годы Нав бессчетное число раз спешил ей на помощь, заштопывал ее, проверял состояние, причем всякий раз на грани того, что приемлемо для действий профессионального врача. Но никогда еще она не была в столь жутком состоянии. И никогда это не было сопряжено с таким риском.

Нав протолкался мимо нее в комнату.

– Садись! – гаркнул он. – И что это еще за конура?

Джесс не стала отвечать на этот вопрос – просто сделала, что было велено. Нав схватил другой стул и уселся напротив нее, вытащил из сумки фонарик-карандаш и направил его ей в глаза.

– Смотри на меня, – приказал он. С суровым, сосредоточенным видом стал светить фонариком в оба глаза по очереди, пока она смотрела прямо на него. Подвигал им вправо-влево, а потом вверх-вниз. Мягко приложил теплую руку ей ко лбу. – Смотри на мой палец!

Джесс послушно задвигала глазами вслед за кончиком пальца, когда он нарисовал им в воздухе букву «Н». Этот неврологический тест она знала назубок, много раз его проходила. Нав продолжал осмотр, и она выполняла его команды, высовывая язык, пожимая плечами, вытянув перед собой руки с закрытыми глазами. Сопротивлялась его нажиму на свои руки, потом на ноги, когда он просил. Касалась кончиком пальца собственного носа, потом его пальца, повторяя это вновь и вновь.

– Есть проблемы со зрением? – сухо спросил он.

– Просто все немного расплывается. И голова несколько раз кружилась.

– Сознание не теряла? Речь не спотыкалась?

– Был короткий обморок.

– Тошнило?

– Нет.

Нав вздохнул.

– Вроде с тобой все нормально, – пробормотал он. – Я скачал твой скан КТ, когда тебя только доставили в больницу, и там, похоже, все чисто. Но с тех пор что угодно могло произойти. Увеличение гематомы, рост внутричерепного давления… А притом что такой важный показатель, как интенсивность боли, в твоем случае исключается… – Его голос сошел на нет. – Поехали со мной, – продолжал Нав. – Не в полицию, обещаю. Мне нужно знать… – Пауза. – Мне нужно убедиться, что вон там все в порядке, – закончил он, показывая на ее голову. – Это важно, чтобы ты была в порядке.

Джесс знала, что Нав прав. Ему не пришлось сыпать заумными медицинскими терминами, ей уже и так было не по себе. Она просто жутко устала. После сидения в этой квартире тело казалось грязным, а одежда, оставленная для нее в больнице мамой, – неудобной. Джесс бросила взгляд на стопку фото с мертвыми женщинами на столе, гадая, в какое безумие вляпалась.

Оглядела комнату, увидев ее свежим взглядом. Гриффин – взрослый человек, а живет в однокомнатной студии, если эту конуру так вообще можно назвать. Мебель старая, потертая. И где его жена? Что она вообще про него знает?

Джесс поняла, что так и надо поступить.

И вот теперь она здесь. Как следует выспалась и вдруг почувствовала себя значительно лучше. Находиться в компании Нава, в его доме, – вот и все, чего ей сейчас хочется.

Джесс садится на кровати – во рту пересохло, голова плывет. Бросает взгляд на часы. Шестнадцать тридцать пять. Прошло семь часов. Прошел целый день, а она и не заметила.

Осторожно встает на ноги. Медленно спускается по лестнице и входит в кухню. Нав улыбается, когда видит ее.

– Ну как, чувствуешь себя получше? – спрашивает он.

– Не особо. – Джесс чувствует себя чумазой, под одеждой слой грязи. – Можно, я приму ванну?

Нав движется было к выходу из кухни, но она отмахивается.

– Я знаю, где это, – говорит. – Сама разберусь.

Он кивает.

– Ужин будет примерно через час. И я раздобыл тебе вот это.

Нав передает ей большой полиэтиленовый пакет из «Теско»[21]21
  «Теско» (англ. Tesco) – британская сеть супермаркетов и гипермаркетов широкого профиля.


[Закрыть], и она заглядывает внутрь. Там пара джинсов, футболка, джемпер, несколько пар носков и трусов.

– Невесть что, но, думаю, тебе подойдут, – говорит он, однако Джесс тут же перебивает его:

– То, что надо, спасибо!

Она наполняет ванну и погружается в нее. Вода бодряще горячая. Джесс чувствует, как та распаривает кожу, смывая события предыдущих дней.

Возвращается мыслями к квартире с Гриффином – то, что она сейчас здесь, кажется чем-то нереальным. Ей стыдно, что она просто так вот взяла и ушла, но ему плевать на нее, он не был бы против, повторяет себе Джесс. Гриффин будет только рад вновь обрести личное пространство.

Ей слышно, как Нав возится наверху, подпевает радио, безбожно фальшивя. Она улыбается. Это ободряет и успокаивает – по крайней мере, хоть что-то знакомое и привычное.

Вода теперь еле теплая, и Джесс начинает мерзнуть. Поднявшись из воды, она закутывается в полотенце. Но тут, услышав треск дверного звонка, вдруг замирает. Не смеет даже пошевелиться.

Прихожая – прямо под ванной, и Джесс слышны голоса, просачивающиеся вверх по лестнице. Она слегка приоткрывает дверь и прислушивается.

– Это детектив-сержант Тейлор. Полиция. – Женщина, голос деловой и официальный. – Доктор Шарма?

– Чем могу? – слышит она ответ Нава.

– Я разыскиваю Джессику Амброуз. И надеюсь, что вы знаете, где она.

– Я не видел ее с тех пор, как она во вторник угнала мою машину, – отвечает Нав.

– Во вторник? – повторяет за ним женщина-детектив. – И вы хотите сказать, что она взяла ее без вашего разрешения?

– Да. Я уже говорил вашим коллегам.

Джесс обводит глазами комнату. Абсолютно нереально выбраться из ванной так, чтобы эта тетка ее не заметила. Она задерживает дыхание, поеживаясь, все еще замотанная в полотенце.

– Можно войти? – спрашивает Тейлор.

– Послушайте, я только что с ночной смены в больнице. – Голос Нава звучит спокойно, но в нем безошибочно узнаются ледяные нотки. – Я работаю младшим врачом в онкологическом отделении. Сейчас я просто с ног валюсь, собираюсь что-нибудь поесть и, как вы мне только что напомнили, раздражен, поскольку вы задержали мою машину. Если у вас есть какие-то вопросы, можете прийти позже, или давайте заранее договоримся о встрече. Завтра мне опять на работу.

Он уже привык находиться под давлением. Но не привык врать полиции, думает Джесс, опять ощущая, как накатывает тягостное чувство вины.

Наступает пауза. Она представляет себе, как женщина-детектив вытягивает шею, пытаясь заглянуть в дом, выискивая признаки того, что она здесь. Джесс бросает взгляд через ванную комнату в сторону стопки одежды, лежащей на полу. Гадает, что могло остаться в поле зрения этой женщины.

– Хорошо. Так и поступим, доктор.

Джесс облегченно выдыхает, когда слышит, как закрывается входная дверь. Высовывает голову из ванной. Видит одного только Нава. Тот стоит у двери, прислонившись к стене и обхватив голову руками.

* * *

Джесс как можно быстрей одевается в новую одежду, потом спускается вниз. Нав уже вернулся в кухню, и слышно, как он гремит там кастрюлями и сковородками. Она встает в дверях, наблюдая за ним, и он вздрагивает, заметив ее. Восклицает:

– Вот ты где! Проголодалась? – Голос его кажется неестественно бодрым. И тут же быстро отворачивается от нее.

– Здесь была полиция, – говорит Джесс, и Нав поворачивается обратно. – Я все слышала. Спасибо тебе.

– Для меня ты бы сделала то же самое, – отзывается он, отмахиваясь.

– И прости за машину.

Нав довольно долго смотрит на нее.

– Ну да. Эта небольшая проблема мне сейчас совсем ни к чему. Считай, что ты моя должница.

Джесс кивает. Еще один должок для ровного счета, сознает она, опять ощутив укол совести.

– А теперь садись за стол и поешь.

Это ее первая нормальная еда после пожара, и Джесс вдруг сознает, что жутко проголодалась. Нав всегда хорошо умел готовить, но этим вечером простецкое ризотто кажется лучшим блюдом, которое она когда-либо пробовала. Джесс жадно ест, едва прерываясь, пока не сметает все до крошки.

Когда они заканчивают, Нав убирает тарелки, и они усаживаются рядышком на диван. Здесь Джесс уже тысячу раз бывала. Вспоминаются званые ужины у Нава – они с Патриком сидят за красиво накрытым столом, Элис спит наверху… Новогодние вечеринки в окружении восторженных поддавших медиков… Она знает, что у Нава есть целая коробка игрушек, которые Элис просто-таки обожает и которые он потихоньку тырит специально для нее у себя на отделении, когда присматривает за детьми. Джесс не раз задремывала на этом самом диване после бурно проведенного вечера.

Но сегодня разговор с Навом не так прост, как раньше. Он смотрит на нее, и она сознает, что не осмеливается посмотреть ему в глаза. Представляет себе озабоченность у него на лице. Ей это нестерпимо: жалость, явное сочувствие.

– Хватит пялиться на меня, – бормочет Джесс.

Нав хмурится и откидывается на спинку дивана.

– Я просто хочу помочь, Джесс.

Ей стыдно. Когда она здесь, он очень многим рискует. И все, на что она способна, – это доставать его.

– Знаю, прости, – говорит Джесс.

В ответ он кивает.

– И что собираешься делать?

Джесс мотает головой:

– Не знаю – правда не знаю. – Замечает, что он собирается что-то сказать, но перебивает его: – Мне нельзя обратно в больницу, Нав! Меня сразу арестуют, и тогда где я окажусь?

– Но, по крайней мере, они разрешат тебе повидаться с Элис, – тихо произносит он.

При упоминании имени дочери Джесс готова расплакаться. С того момента, как она сбежала из больницы, Элис занимала почти все ее мысли – постоянное беспокойство, разлука с дочерью вызывали почти физическую боль. Но нельзя допустить, чтобы ее арестовали, оказаться в руках у полиции.

– Я не хочу встречи с дочерью под надзором, – отзывается она. – Чтобы при этом присутствовал какой-нибудь долбаный социальный работник! Ты не думаешь, что в моей жизни их и без того было предостаточно?

– Это лучше, чем совсем ничего. И я помогу тебе найти адвоката. Он со всем разберется, не успеешь и опомниться. – Нав ненадолго примолкает. – Это не будет как в тот раз, обещаю, – негромко добавляет он.

Джесс мотает головой, опустив глаза в пол. На него начинают падать большие круглые слезы.

– Я не могу рисковать, – бубнит она.

Нав обнимает ее за плечи – теплый, знакомый. Все, что она может сделать, чтобы не начать всхлипывать в его руках, – это закрыть глаза. Джесс чувствует запах Нава – уникальную смесь разнообразных ароматов, в том числе медицинских, – и это дарит покой. Далеко не впервые она гадает, как могла бы сложиться ее жизнь, если б они с Навом были вместе.

Они с ним даже ни разу не целовались, даже по пьяни. Одно время в университете Джесс гадала, уж не гей ли он, пока его двухлетние отношения с какой-то красоткой не положили конец подобным измышлениям. Правда, та давно уже в прошлом. Джесс никогда не помнила, по какой причине, – вроде как что-то связанное с требованиями медицинской подготовки.

У Нава было все, чего не было у Джесс. Образование, полученное в спецшколе для особо одаренных учеников, острый ум, отличное воспитание, природное обаяние… Плюс Нав всегда был в отличной физической форме – бегал марафоны в поддержку детей с лейкемией. Он ведь специалист по раковым заболеваниям, господи спаси! Отличный мужик по всем статьям. Джесс всегда думала, что как раз по этой причине они так и не сблизились окончательно. Слишком уж разные.