Текст книги "Ограбление в «Шотландском соколе»"

Глава 5
Кто покормит собак?

Гордон Гулд либо врёт, либо просто не знает правды. Дети здесь есть. Во всяком случае, несколько часов назад были. Так думал Хол, пока одевался к ужину.

– Дядя Нэт, можно я не буду надевать галстук?

Дядя рассмеялся:

– Не глупи. Ну когда у тебя ещё появится шанс надеть галстук, который носил сам принц? Тебе не хочется почувствовать себя членом королевской семьи? Пусть даже на один вечер?

Хол нахмурился, обрабатывая в голове эту информацию, а дядя уже перекинул ленточку через его шею и быстро завязал бабочку. Хол посмотрел на себя в зеркало. Мрак! Если бы он таким пришёл в школу, его бы задразнили насмерть.

– Привыкай, – сказал дядя Нэт. – Представь, что ты играешь роль Джеймса Бонда. Вот ты входишь такой и говоришь: «Бек. Харрисон Бек». И эдак вот шевельнёшь бровью.

«Хорош Джеймс Бонд», – вздохнул про себя Хол. Впрочем, надо подумать. Но думал он больше только лишь о той смуглой зеленоглазой девчонке и о том, зачем Гордон врёт, что её нет на поезде. Потом вдруг повернулся к дяде:

– Не надо звать меня Харрисон, хорошо? Мои друзья зовут меня Хол. Просто Хол.

Дядя Нэт улыбнулся:

– Хорошо. Ну что, Хол, пошли обедать? Признаться, я уже сильно проголодался.

Обстановка в столовой была весьма оживлённой. С кухни доносились дразнящие запахи, которые никого не могли оставить равнодушным. Почти все столы уже были заняты. Дядя Нэт выбрал тот, за которым одиноко сидел его старый знакомый, Айзек, фотограф. За другим обедали Сьерра Найт и её помощница, а напротив них восседали Пикли, муж и жена. Эрнст Уайт в своих вечных полуочках сидел от них через проход. Он был один. А за самым дальним столом расположился барон с сыном. Вагон немного трясло и покачивало, чуть слышно побрякивала посуда, звенели столовые приборы, но никто на это не обращал внимания.

– А почему Сьерра Найт вообще едет с нами? Актрис приглашают просто для красоты? – спросил Хол дядю, когда им подали суп и тот был ещё слишком горячий.

– Эта актриса – старая подруга принцессы, – вместо дяди ответил фотограф Айзек. – Когда-то они вместе занимались одним проектом. А сейчас Сьерра Найт готовится к съёмкам в фильме о женщинах-машинистах, которые водили поезда во время Второй мировой войны. Это пока их мужья воевали на фронте. Здесь она хочет набраться впечатлений.

– Вы все удивитесь, но женщины в нашей стране начали водить поезда только в восьмидесятых годах, – важно произнёс дядя Нэт с улыбкой знатока. – Хотя киношников это, конечно, не волнует.

– А та девушка, которая рядом с ней, кто она?

– Это её помощница, секретарь. Её зовут Люси Медоуз.

Хол посмотрел на Люси, потом перевёл взгляд на актрису. Сьерра Найт смотрела в окно. Хол не сразу понял, что её там привлекло, но потом, когда Сьерра сложила губы трубочкой, ему стало ясно, что она просто изучает своё отражение.

– Слушай, Люси, – вдруг сказала она, тронув свою помощницу за руку, – а что, если нам сделать кадр с паровозом? Допустим, я стою, облокотившись на какую-нибудь железяку, и с тонким налётом романтизма смотрю прямо в камеру. – Она улыбнулась, очень довольная собой. – Мы пошлём эту фотографию сценаристу, пусть он проникнется моим настроением. Запиши себе в ежедневник, что мы должны сделать фотосессию с паровозом.

Люси Медоуз молча раскрыла ежедневник, достала ручку и что-то записала. Сидящий напротив Стивен Пикль шумно отхлебнул с ложки гороховый суп. Он старался не слушать жену, которая без конца говорила о своей потерянной броши.

– Как я её любила! – вздыхала Лидия. – Таких, в форме банта, наверное, уже больше не делают. Стивен! Ювелир говорил, что эта вещь просто уникальна. Одни бриллианты стоят целое состояние. А ты заметил, что все обратили внимание на эту брошь, как только я села на поезд? И вот я её потеряла. Какая же я растяпа! Но мы ведь ещё поищем её, да? Все вместе, хорошо?

– Разумеется, мы поищем, – ответила Люси, почувствовав на себе взгляд. – Я уверена, мы её найдём.

– Когда мы были в зимнем саду и пили шампанское, она ещё была на мне. А потом я гляжу, её уже нет. – И женщина, как ребёнок, надула нижнюю губу, готовая заплакать.

– А может, ты всё перепутала, дорогая? – сказал Стивен. – А сама её даже не надела. Или тебе показалось, что надела.

– Ничего мне не показалось. Она на мне была!

«Точно была», – подумал Хол. Он вспомнил, как Лидия проходила мимо и как звякал бокал, когда соприкасался с бриллиантами этой броши.

– Надеюсь, ты не забыла её застраховать, – сказал мистер Пикль, отламывая хлеб.

– Нет, кажется, не забыла, – ответила жена.

Когда «Шотландский сокол» проезжал через город Стивенидж, официантка выкатила в проход знакомый сервировочный столик, накрытый длинной белой скатертью, и стала подавать вторые блюда. На второе был огромный кусок запечённой телятины, каждому отрезали столько ломтиков, сколько он попросит. Хол внимательно следил за нижним краем скатерти, надеясь уловить малейшее движение внутри. Он даже вытянул ногу и слегка поддел скатерть вверх, когда столик остановился рядом. Внутри было пусто.

– Пахнет очень вкусно, – улыбнулся он официантке, положившей ломтик телятины и на его тарелку. – А как вас зовут?

– Эми.

– Эми, а можно мне ещё немного йоркширского пудинга?

– Разумеется, сэр.

Произнося «сэр», она не вкладывала в это слово ни малейшей иронии. Не то что этот проводник Гордон Гулд. Похоже, что пиджак с плеча принца, равно как и галстук с его шеи прекрасно справились со своей ролью.

– Эми, а можно мне вас кое о чём попросить?

– Я внимательно слушаю, сэр.

– Вам не показалось, что на этом поезде едет какая-то девочка, примерно моего возраста?

Официантка заметно испугалась:

– Нет! Нет! Что вы, сэр! Вы у нас единственный… пассажир. В вашем возрасте. Дети сюда не допускаются.

Она положила ему на тарелку дополнительную порцию пудинга и спешно переместилась к следующему столу, чтобы обслужить барона и его сына.

«Н-да, – сказал себе Хол. – Официантка явно что-то недоговаривает. Секреты, секреты… Какие на этом поезде могут быть секреты?» Хол задумчиво ковырнул ложкой пудинг.

– Твоя мама готовит лучше, – сказал дядя Нэт, решив, что у племянника отчего-то пропал аппетит. – Вот у неё пудинг так пудинг! Пальчики оближешь, а то и ложку проглотишь.

– Да, у мамы получаются самые вкусные пудинги в мире, – охотно согласился Хол. – Но тот я всё равно съем. Люблю йоркширский.

Поедая пудинг, он искоса наблюдал, как Эми нарезает телятину для барона, который уже заправил за ворот салфетку и теперь, держа вертикально нож и вилку, не отрывал от мяса вожделенного взгляда.

– А вы знаете, что барон является владельцем самой большой и самой продвинутой игрушечной железной дороги в Европе? – вдруг сказал дядя Нэт. – Он сам её и построил.

– Да, я слышал, – кивнул Айзек. – Говорят, если вы будете в Германии и окажетесь поблизости от замка Хоэншвангау, что в Баварии, туда обязательно надо заглянуть. В будние дни замок открыт для посещения.

– Барон является дальним родственником королевской семьи, – сказал дядя Нэт. – Я с ним уже встречался пару раз, но ещё никогда не оказывался в одной компании с его сыном…

Сказав это, он замолчал, потом повернул голову к окну. Хол тоже заметил, что сидевший через проход Эрнст Уайт поднялся и пытается опустить верхнюю часть окна. Когда ему это наконец удалось, он закрепил на раме микрофон с меховой насадкой от ветра, затем подсоединил его к небольшому портативному магнитофончику, который установил прямо на полке вентиляции и обогрева в самом низу стены.

– Зачем он это делает? – шёпотом спросил Хол.

– Записывает звуки дороги, – улыбнулся дядя Нэт.

– Звуки дороги? А зачем?

– Они везде неповторимые, эти звуки. Он любит их слушать, когда сидит дома и вспоминает прожитую жизнь. Стук колёс и пыхтение паровоза марки «А4 Пасифик» для него звучат как симфония.

Дядя Нэт закрыл глаза и придал лицу совершенно благоговейное выражение, как будто он тоже слушал музыку железных дорог. Хол попытался вслушаться, но больше он слышал голос Лидии Пикль.

– Вот ведь как интересно, – тараторила она, пожирая глазами актрису Сьерру Найт. – Ещё на прошлой неделе я читала в журнале, что вы расстались с вашим другой Чэдом. А сегодня сижу с вами за одним столом и разговариваю как ни в чём не бывало! А вы правда родом из Ливерпуля? У вас совсем нет того акцента, с каким там все говорят. Знаете, типа с прищепкой на носу: «Вниманиэ фсэм пасса’ыам! Наш па’ом отп’авляется».

Сьерра Найт на всё это только вежливо улыбалась, а вот мистер Пикль очень громко расхохотался, когда его жена стала передразнивать ливерпульцев.

Эрнст Уайт вздрогнул и укоризненно покачал головой.

Хол наклонился к своему дяде:

– Похоже, здесь не все любят этого мистера Пикля?

– Есть такое, – с улыбкой ответил дядя. – Этот человек сделал состояние на строительстве железных дорог, но он очень мало вкладывает в их модернизацию. Многим людям это не нравится.

А фотограф Айзек с ехидцей добавил:

– Конечно! Кому нужна чистота в вагонах? Кому нужны все эти кондиционеры? Кого, наконец, волнует, чтобы поезда приходили по расписанию?

– Тогда зачем его сюда пригласили?

– Ну… – нахмурился дядя Нэт. – Он владелец части акций этой самой дороги, по которой мы сейчас едем. Не пригласить его было бы невежливо. Но мне кажется, организаторы просто не рассчитывали, что он вдруг возьмёт и ответит на приглашение.

– Наш миллионер чрезвычайно тщеславен, – улыбнулся Айзек. – Он хочет сфотографироваться вместе с принцем и его женой.

Принесли десерт. Хол с удовольствием съел фруктовую смесь, политую взбитыми сливками, и откинулся на спинку стула.

– А где леди Лэнсбери? – вдруг спросил он, оглядывая зал. – Она ужинает у себя?

– Нет, она здесь, но в отдельном кабинете. Здесь имеется отдельный кабинет для особых гостей, как во всяком приличном ресторане, – пояснил дядя. – Сегодня как раз годовщина смерти её мужа, графа Арундельского, и графиня захотела помянуть его в одиночестве. Чтобы окончательно развеять его прах по ветру, так сказать.

– Ну тогда понятно. А кто ей носит еду? Другой официант?

– Нет, её личный секретарь и помощник.

– Это тот, который водит её собак?

– Он, – усмехнулся дядя Нэт. – Боюсь, в тот момент, когда его нанимали на работу, он ещё не знал, что помимо самой графини ему придётся заниматься и пятью её собаками.

– Она так любит собак?

– Они появились у неё совсем недавно, – ответил на этот вопрос Айзек. – Лишь после смерти мужа. Так что могла и полюбить.

Потом разговор перешёл на другие темы.

– Спасибо, я наелся, – наконец сказал Хол. – Можно я пойду в купе и займусь своими вещами?

Дядя Нэт приложил салфетку к губам и кивнул:

– Ты не возражаешь, если я ещё задержусь на чашечку кофе?

Хол, конечно, не возражал. Покинув столовую, он направился в свой вагон. В тамбуре, прямо под полом, очень громко стучали колёса, заглушая уже привычное пыхтение паровоза.

Войдя в свой вагон, Хол невольно обратил внимание на вторую по счёту дверь. Те звуки, которые доносились из-за неё, нельзя было ни с чем спутать. Запертые внутри собаки скреблись, скулили и лаяли.

Хол взялся за ручку. К его удивлению, дверь была не заперта и сразу плавно отъехала в сторону.

Все пять собак тут же бросились к нему и стали прыгать вокруг, виляя своими пышными, как плюмаж, белыми хвостами.

– Тихо, тихо! Тсс! – Холу пришлось присесть, чтобы унять всю эту собачью радость, и один из шпицев тут же облизал ему всё лицо.

Было приятно сидеть в окружении этих милых, красивых, пушистых, пусть и слегка чересчур энергичных собак. Он хотел приласкать и погладить каждую, и каждая норовила запрыгнуть ему на колени, лезла к нему целоваться, тыкала в него своим мокрым холодным носом, что было несколько щекотно. Хол сидел как будто внутри белого пухового сугроба, который фантастически обрёл жизнь.

Наконец ему это надоело.

– Тихо! Сидеть! Кому я сказал? Сидеть!

Что удивительно, собаки тотчас же выполнили команду. Они дружно сели и стали смотреть на него преданными глазами, вывалив свои мокрые горячие языки.

– Интересно, – проговорил Хол. – Какие вы, однако, послушные. Ладно, посмотрим, что у вас на ошейниках.

Каждый ошейник был усыпан маленькими бриллиантами, но Хола интересовало не это. Он хотел прочитать то, что выгравировано на серебряных пластинках.

У первой собаки, шерсть которой отливала рыжим, на ошейнике было написано «Трафальгар».

– Хорошо. Значит, ты Трафальгар. А ты? А ты у нас Викинг. Привет, Викинг!

Викинг гавкнул. То же сделал и Шеннон, пёс с идеально белой шерстью, ни малейшего пятнышка.

Четвёртая собака ужасно вертелась, и с ней пришлось побороться. Этого пса звали Фицрой. Последняя собака оказалась самой необычной, с голубыми глазами. У всех других глаза были карие, а у этой голубые. И они служили как бы индикатором ума. Когда Хол похлопал себя по колену, собака тут же вспрыгнула на него. Этого пса звали Бейли.

– Красивый, красивый, – гладил его по голове Хол. – Умница. Да ладно вам, хватит лаять. Вы все тоже умные и красивые. Я понял, что вас зовут Трафальгар, Викинг, Шеннон, Фицрой и Бейли, а меня зовут Хол. Запомните, не Харрисон, а Хол! Короче, приятно было познакомиться.

Последовал дружный приветственный лай.

– Однако у вас тут совершенный беспорядок, – далее сказал Хол и огляделся вокруг.

Ковёр на полу, кресло и диван были густо покрыты собачьей шерстью. Возле окна на полу стояло пять собачьих мисок, пустых, а пакет с кормом лежал прямо в раковине для умывания. Выше на полочке выстроились сразу восемь пузырьков с духами «Гиастара». Так было написано на этикетке. Похоже, графиня была просто помешана на этих духах.

Пока Хол всё это разглядывал, одна из собак, кажется Фицрой, вдруг стала скрести лапой дверь, словно просясь выйти.

– Нельзя! Сидеть! – скомандовал Хол.

Все собаки опять послушно выполнили команду, уселись в ряд и принялись стучать хвостами по полу. Что ни говори, милые создания. Особенно этот Бейли. Хол не выдержал и взял собаку на руки. Та снова стала лизаться, и вдруг сердце Хола застучало. Он услышал в коридоре шаги. Шаги приближались. Он опустил Бейли на пол и растерянно замер посреди купе. Спрятаться было негде.

Глава 6
Кому тут носят еду?

Набрав в грудь воздуха, но так и не придумав объяснения, почему здесь находится, Хол стал ждать, когда откроется дверь. Но она так и не открылась. Шаги стали удаляться. Тогда он сам осторожно выглянул в коридор. Он увидел спину официантки Эми, которая шла по направлению к королевскому вагону и несла туда поднос с едой. Странно. Ведь до станции Баллатер, где поблизости находится замок Балморал, вагон должен оставаться пустым. Кому она несёт еду? Хол на цыпочках двинутся следом.

Вагон, предназначенный для их высочеств, состоял из двух частей. Первая его половина представляла собой открытое пространство, окна справа и слева. Везде стояла дорогая мебель из красного дерева, а на окнах висели тяжёлые шторы, расшитые золотом. На полу лежал прекрасный ковёр, и он хорошо заглушал шаги. Хол спрятался за кресло, когда увидел, что Эми остановилась у перегородки, а потом и шагнула во вторую половину вагона. Хол подкрался, приоткрыл дверь и увидел через щёлочку коридор, в который выходили двери, вероятно, королевских апартаментов. Возле одной из таких дверей Эми поставила поднос на пол. Потом она постучала. Три коротких стука: раз, два, три. И всё. Потом развернулась. Она шла навстречу Холу.

Хол бросился бежать. Меньше всего он хотел, чтобы его застукали в королевском вагоне.

С лёту миновав тамбур и влетев в свой вагон, он нёсся так быстро, что даже проскочил своё купе. Он остановился, когда снова услышал собачий лай. Но теперь собаки лаяли совсем по-другому, с голодным рычанием. Хол подошёл к знакомой двери и увидел, что она приоткрыта. Он заглянул туда.

То, что он увидел, его потрясло. Личный секретарь леди Лэнсбери стоял к двери спиной. Он держал в руках пакет с кормом и бросал этот корм прямо на пол, наблюдая, как собаки дерутся из-за него. Но иногда давал кусочек какой-то одной собаке.

– Викинг, это тебе, – говорил он, заставляя пса подпрыгивать. – Молодец, Викинг! А ты, Трафальгар, брысь! Пшёл вон, скотина!

Секретарь пнул Трафальгара ногой. Удар был настолько сильный, что собака взвизгнула, отлетела, а потом принялась зализывать лапу, продолжая жалобно скулить.

Хола всё это возмутило до глубины души. Он был готов закричать и наброситься на секретаря миссис Лэнсбери с кулаками, но тут в коридоре возник Стивен Пикль. Он вывалился из соседнего купе номер три.

– Пуф-ф! Что ты здесь делаешь, мальчик?

– Я… я просто хотел посмотреть на собак, – с трудом нашёл слова Хол.

– Не думаю, что леди Лэнсбери очень понравится, что кто-то околачивается около её двери.

– Я… я не околачиваюсь. Я просто…

Не договорив, он попробовал протиснуться мимо туши мистера Пикля, но тот был не расположен куда-либо сдвигаться.

– Что здесь происходит? – вышел в коридор секретарь, и Хол оказался заблокирован с двух сторон.

Затем в коридоре появилась Эми. Правда, это уже не имело значения. Мужчины посторонились, пропуская её, и она легко проскользнула мимо них, а затем и скрылась в дверях, ведущих в вагон-столовую.

– Слушай, Роуэн, – обратился к секретарю мистер Пикль, – этот мальчишка говорит, что он пришёл посмотреть на ваших собак.

Хол яростно закивал головой. Мышиное лицо Роуэна ещё больше заострилось. К счастью, оглядев Хола с головы до ног, он решил, что тот не представляет опасности. И отрывисто произнёс:

– Нечего тут смотреть! Собаки не игрушки. Иди к себе, мальчик, – после чего закрыл за собой дверь.

– Ты слышал? – сказал мистер Пикль. Он тяжело дышал, его лицо было красным. Казалось, ему не хватало воздуха. – Проваливай, говорю. Нечего тут разнюхивать.

Хол попятился, потом развернулся. В сердце он не держал никаких добрых слов для мистера Пикля. Через несколько мгновений он был уже в купе, с дядей.

Дядя Нэт сидел за столом и что-то подчёркивал сразу несколькими ручками в большом блокноте на пружинке. Хол уже где-то читал, что путешественники должны каждый день пополнять свои путевые заметки, и каждый, видимо, привык это делать по-своему. Сегодня дядю больше интересовала карта железнодорожных дорог Англии, которую он повесил на стену. Маршрут «Шотландского сокола» был отмечен красным фломастером.

В комнате ничего не изменилось. Разве что его верхняя койка была приготовлена для сна. На ней лежали мягкое пуховое одеяло и взбитая подушка.

– Ну как дела? – спросил дядя. – Где был, чем занимался?

– Я тут познакомился с собаками… – честно признался Хол, решив, что с дядей уж лучше оставаться честным. – Но там был мистер Пикль, и я ему чем-то не понравился… А почему вы пишете разными ручками? А что это за странные закорючки? Это какой-то код? Шпионский?

Дядя весело рассмеялся:

– Нет, это стенография. Её используют, когда нужно что-то быстро записать. Этому нас учили на факультете журналистики. Правда, потом я должен всё это расшифровать и переписать в свою тетрадь, а это занимает время. Конечно, было бы удобнее иметь ноутбук, но сам стиль нашего путешествия не предполагает современных удобств. – Дядя оглядел купе. – Н-да, ретро и есть ретро. Поэтому я и стенографирую свои мысли в течение дня, причём делаю это двумя разными чернилами. Так мне проще потом определить, когда я начал писать и когда закончил. Это удобно также и для внесения примечаний или поправок. Короче, на данный момент блокнот и пара ручек – вполне рабочий вариант.

Он сделал паузу, будто что-то вспоминая, потом полез в свой чемодан. Оттуда он достал ещё один блокнот, хотя и поменьше, но тоже на пружинке:

– Это тебе. В подарок. Будешь рисовать. Тогда у каждого будет своё дело.

Блокнот был маленький, крепенький, толстенький, с хорошей бумагой, и в его пружинку прекрасно влезала ручка, чтобы она всегда была под рукой.

Холу подарок понравился.

– А теперь надевай пижаму, чисти зубы – и спать! Я обещал твоей маме, что в девять ты уже будешь спать.

Забравшись наверх, Хол открыл блокнот на первой странице. Потом нашёл ручку, секунду думал и сразу стал рисовать. Лучше всего у него получились глаза.

Глава 7
Мост через реку форт

«Шотландский сокол» летел сквозь ночь, унося своих спящих пассажиров всё дальше и дальше на север. Он летел по главной восточной железнодорожной магистрали, проносясь мимо спящих деревень и пронзая насквозь тихие провинциальные городки, где все шлагбаумы на дорогах и улицах были благоговейно опущены, да и сами дома словно опускались на колено перед этой величественной, пыхающей паром и дымом машиной королевской крови.

Вскоре после полуночи стук колёс начал замедляться, заскрипели тормоза. Поезд втянулся на боковой путь, чтобы встать под бункеровку водой и углём. Заправившись, он снова вернулся на главный путь и начал набирать скорость, приближаясь к границе с Шотландией.

– Хол, просыпайся! Ты должен это увидеть.

Он открыл глаза. Снаружи в вагон пробивался бледный мелькающий свет. Дядя Нэт сидел у окна, шторка была поднята, занавески раздвинуты. Сквозь мелькание каких-то полос Хол увидел море. Оно расстилалось до самого горизонта. Это был пролив Ла-Манш. Над ним, едва проступая в дымке, висела круглая полная луна.

Хол прижал лицо к стеклу, пытаясь разглядеть, куда они едут. Пока они ехали по мосту.

– Где это мы?

– Только что проехали Эдинбург, а сейчас пересекаем мост через реку Форт, – объяснил дядя и начал опускать верхнюю часть окна. Когда ему это удалось, он высунул голову наружу и оттуда прокричал Холу: – Видишь? Вот он, знаменитый мост через руку Форт.

Хол встал коленями на стол и тоже высунул голову. Реки как таковой внизу не было, там был залив, который в Шотландии называют «фирт», что родственно с норвежским словом «фьорд». Фирт! Фьорд! Форт! – рвано бил в ухо ветер, рассекаемый косыми перекладинами моста.

– Красиво?! – прокричал ему в ухо дядя Нэт. – Мы едем по одному из самых величественных сооружений в мире!

Словно соглашаясь с мнением писателя, паровоз дал пронзительный гудок, заглушивший на время и стук колёс, и рваный свист ветра. Море расстилалось теперь далеко внизу. Поезд летел над ним словно птица.

– Он два с половиной километра длиной, этот мост! – кричал дядя Нэт. – Его строили четыре тысячи человек. Потрясающе! Ну всё, хватит, я закрываю.

Хол убрал голову, и дядя закрыл окно.

– Какой ты чёрный! – засмеялся он, подталкивая племянника к зеркалу. – Всё лицо в копоти.

– У вас тоже, – засмеялся Хол. – Как у негра.

Они долго умывались, а потом тщательно вытирались каждый своим полотенцем.

– Ну всё, теперь снова спать. Больше уже ничего интересного не будет. Завтра в полдень мы прибудем на станцию Баллатер, а потом отправимся в замок. Утром нам надо будет поплотнее позавтракать.

Утром в столовой их ждала неприятная сцена. Стивен Пикль наседал на старшего проводника Гулда и, тыкая ему в грудь толстым пальцем, методично повторял:

– Если брошь просто потерялась, то к этому времени должна быть уже найдена и возвращена её законной владелице. А если этого до сих пор не произошло, значит, она украдена. И украдена здесь, в вашем поезде!

– Проблемы? – спросил дядя Нэт, на минуту остановившись и желая одним своим появлением разрядить обстановку.

– Ещё какие! – рявкнул мистер Пикль, продолжая напирать на Гулда. – Я требую, чтобы обыскали весь поезд и нашли вора. Брошь украл явно кто-то из персонала.

– Сэр, это абсолютно исключено. Наши люди имеют безупречную репутацию. За все те годы, которые они работают на этом поезде, они не имели ни единого замечания.

– Но кто-то её всё-таки украл! – не отступал Пикль. Но потом он всё же сделал шаг назад, и тут его взгляд упал на Хола. Глаза его сузились. – Тогда я сам найду вора. А уж как найду, то и сам сверну ему шею.

И Пикль грузно двинулся по проходу, к тому столику, за которым сидела его жена. На ней были тёмные очки.

За окном тянулись однообразные поля, живые изгороди разрезали их на неправильные квадраты. Пейзаж не вдохновлял.

Завтрак долго не приносили. Хол достал свой блокнот и начал рисовать по памяти тот высокий железный мост, который они проезжали ночью. Отвлёкся он только при появлении леди Лэнсбери. Шумно поприветствовав всех, та двинулась к последнему столику в окружении всех своих пяти собак. Одну из них Хол успел погладить, когда те проталкивались мимо. Он узнал Бейли, а Бейли узнал его. После этого Хол охладел к мосту и, перевернув страницу, начал рисовать собаку.

– Безобразие! – не унимался за своим столом Стивен Пикль, громко стуча по тарелке ножом. – У нас украли брошь, прошло столько времени, а никто даже пальцем не шевельнул! Моя жена так расстроена, что не спала ночь.

Лидия, непривычно в этот день молчаливая, лишь вздохнула.

– Бедная моя, – сказала леди Лэнсбери. – Вы не спали всю ночь?

– С животом что-то, – ответила Лидия. – Но брошь всё равно украли. Я обыскала всё купе, но её нигде нет. Хотя хорошо помню, как она звякала у меня на груди. И вот её украли.

– Стоила мне кучу денег. Можно было купить хороший дом, и ещё бы осталось, – проворчал Стивен.

– Такая дорогая?! – изумилась леди Лэнсбери, нервно схватившись рукой за горло. – Но всё же вы везде посмотрели?

– Везде, – буркнул мистер Пикль. – Она точно украдена. Да, дорогая?

Лидия собиралась ответить «да», но вместо этого начала жаловаться, какая она несчастная. А брошь вдруг оказалась не застрахована. Кто-то забыл застраховать. Лидия оправдывалась, что она просто к такому не привыкла. Их ещё никто так нагло не обворовывал.

Леди Лэнсбери поджала губы:

– Конечно, это не моё дело, я не хочу сказать ничего плохого, тем более делать какие-то намёки, но у меня тоже пропали украшения. Они были в моей сумочке, а теперь вдруг исчезли.

– Не может этого быть! – раскрыла рот Лидия и даже сняла чёрные очки. – Значит, здесь орудует вор.

– Роуэн Бак, мой личный секретарь, обыскал этим утром купе, но всё было бесполезно, – продолжила леди Лэнсбери. – Конечно, я вожу с собой много украшений и могу время от время подзабыть, куда положила то или иное кольцо, но тут явно что-то не то.

– А что у вас пропало?

– Серьги. Мои серьги с настоящим чёрным жемчугом размером с крупную ягоду. Вчера за ужином они на мне ещё были. Вы, наверное, их видели.

– Ой! – воскликнула Лидия Пикль. – Примерно тогда я и сама спохватилась, что пропала брошь. Но это было ещё перед ужином.

Стивен Пикль вдруг заёрзал на своём стуле, развернулся всем телом и показал своим толстым жирным пальцем на Хола:

– Это он! Я видел его вчера, как он ошивался возле вашего купе. И нашего тоже. Признавайся, это ты украл?

– Я… – Голос Хола дрогнул. Досказать ему не дали.

– Если ты, – вкрадчиво обратилась к нему леди Лэнсбери, – то лучше будет признаться, мой милый. Мы все согласимся, что это была просто не совсем умная шутка.

– Я не брал. Я ничего не брал, – хрипло проговорил Хол. – Я просто хотел посмотреть на собак. Вот и всё.

– Он лжёт! – рявкнул мистер Пикль, а леди Лэнсбери недоверчиво сощурилась.

– Ну, знаете! – вскочил дядя Нэт, бросив салфетку на стол. – Я бы попросил вас не делать скоропалительных выводов. – Голос его звучал ровно, но лицо слегка раскраснелось. – Для подобных случаев существует закон. Обратитесь в полицию, когда поезд прибудет на станцию Баллатер, и пусть они возьмут дело в свои руки.

Он сел, сам себя пытаясь взять в руки, но те всё равно немного дрожали.

– Ага. Я слежу за тобой, маленький воришка, – снова ткнул пальцем в Хола мистер Пикль.

– Мистер Пикль, – теперь совсем уже ровным, твёрдым голосом сказал дядя Нэт ни на кого не глядя, а лишь расправляя перед собой салфетку, – ещё одно слово, и я подам на вас в суд за клевету. Вы поняли меня? Надеюсь, тема закрыта.

Миллионер и владелец железных дорог Стивен Пикль выпучил глаза, раскрыл рот, потом его закрыл. Крякнул. Приложил салфетку ко лбу. Он явно не ожидал такого отпора, а потому, по некотором размышлении, вернулся к своей тарелке.

Дядя Нэт подозвал старшего проводника:

– Гордон! Мы позавтракаем у себя.

– Как вам будет угодно, сэр.

На губах Гулда играла еле заметная улыбка.

– Дядя Нэт, вы же знаете, что я ничего не крал, – сказал Хол, когда они оказались снова в купе.

– Конечно. Этот Пикль просто неотёсанный болван. Который почему-то считает, что ему всё позволено. Его жена, наверное, куда-нибудь засунула эту брошь и теперь не знает, как выйти из положения. Она же всем объявила, что вещь украдена.

Прибыл завтрак. Его принесли на таком же подносе, который Эми вчера оставила на полу в королевском вагоне. За завтраком дядя и племянник продолжили разговор.

– А что, если брошь и в самом деле украли? – задумался Хол. Он вспомнил про ту газету, которую читал Эрнст Уайт. Тогда он зачем-то взял эту газету с собой, а сейчас нашёл и прочёл заметку вслух. – Видите, одна кража драгоценностей уже точно была. В Лондоне, на благотворительном вечере у герцогини Кентской. А вдруг теперь этот вор едет с нами в одном поезде?

– А нам-то что об этом волноваться? – улыбнулся дядя Нэт, наливая себе апельсиновый сок. – У нас красть нечего.

– Но если он вор, то, может, его всё-таки… следует поймать?

– Поймать? А кто его здесь будет ловить? Кстати, после обеда на поезд сядут принц и принцесса, у них будет своя охрана, так что, я думаю, у твоего вора больше вообще нет никаких шансов. – Дядя Нэт откусил и прожевал кусок тоста с повидлом. – Как, впрочем, и не было. За отсутствием самого вора.