Текст книги "Игра навылет"

Глава семнадцатая
Пикколо

Времени у неё было в обрез, и, постояв пару минут под тёплой водяной струёй, она выскочила из ванной и влезла в прохладное шёлковое платье.

Оно взбодрило её даже сильнее, чем душ, – платье цвета морской волны, нарочно купленное для этого вечера. Шёлковые волны и краски будили воспоминания о море, которое играло такую важную роль к её жизни, и рождали надежду.

Она сделала себя молодой и загадочной, вставив в глаза зелёные линзы, и готова была снова драться за свою любовь.

Голубая дама подглядывала за ней, как обычно, из зеркальной глубины, и по выражению её лица было понятно, что новый образ фее не понравился.

– Ты думаешь, что мне больше подошёл бы саван?

Смерть наклонила голову, соглашаясь, и сухие губы прошептали:

– Ты настоящая невеста, и скоро я обвенчаю тебя с твоим суженым.

– Кого ты называешь моим суженым? – поинтересовалась она.

– Старика, конечно, – последовал ответ. – Вы составите замечательную пару.

– Вряд ли из этого что-то выйдет, – сказала она с горечью. – Мне кажется, что он страстно меня ненавидит.

– Жизнь меняет людей, – возразила ей голубая дама. – Но ещё сильнее меняет их смерть.

Это как раз ей было понятно, а волновало другое. Что конкретно произойдёт с ними после того, как отгремят последние аплодисменты? Что будет с их бессмертными душами?

Хотела задать этот вопрос фее, но призрак растаял уже в синем тумане.

Она накинула на плечи норковую шубку и, спустившись вниз, села в поджидавшее её такси.

– Вы по дороге остановитесь, пожалуйста, около цветочного магазина, – попросила она водителя.

– Вам нужны цветы? – Скосив на неё глаза, водитель сразу присвоил ей высшую категорию. – Я отвезу вас в самый лучший магазин, мадам.

Войдя в стеклянный павильон, она вдруг оказалась в раю.

Дурманя голову сладкими ароматами, цвели экзотические растения.

Сидя в зарослях кустов, щебетали птицы.

Журчал быстрый ручей, и, гоняясь за насекомыми, из воды выпрыгивали серебристые рыбки.

К ней подошла смуглая темноволосая женщина и, показав на плетёное кресло, стоявшее под навесом, предложила присесть.

– Я принесу вам чай, мадам, и немедленно займусь вашим букетом.

Женщина скрылась в зарослях бамбука, и, проводив её взглядом, она подумала, что, наверное, не стоило ехать за цветами в это место. На чайную церемонию уйдёт много времени, и в результате она опоздает на концерт.

Но смуглянка появилась почти сразу. Принесла керамический чайник с заваркой и чашечку и, оставив поднос на низеньком столике, снова нырнула в кусты.

Выкатила тележку с цветами и за каких-то десять минут, колдуя над белыми и красными лилиями, создала настоящий шедевр.

– Господи, это чудо! – сказала она восхищённо. – Вы настоящая волшебница.

Она никуда не опоздала и, подъехав к капелле, увидела, что он тоже прибыл вовремя. Тот человек, который согласился её сегодня сопровождать. Стоит у входа и высматривает её в потоке людей, спешащих на концерт.

– Роскошно выглядите, – сделал ей комплимент Цыпа. – Ваши бывшие коллеги сдохнут от зависти.

Она хотела ему что-то ответить, но вдруг поняла, что не может произнести ни одного слова. Пропал голос, и она может только хрипеть, мычать и размахивать отчаянно руками.

– Ничего, пройдёт, – успокоил он её. – Воздухом холодным, наверное, надышались.

Помог ей снять шубу и, раздевшись сам, отправился сдавать одежду в гардероб.

Пикколо подошла к зеркалу и, поправляя растрепавшиеся волосы, увидела на лице у феи кривую усмешку.

– Ты думаешь, что старику это всё не понравится? – шевеля беззвучно губами, спросила она.

– Думаю, он придёт в бешенство, – ответила ей голубая дама. – Я не понимаю, для чего нужно так рисковать.

Прозвенел уже третий звонок, и зал постепенно погружался в темноту, а над сценой, спустившись сверху, загорелись огромные хрустальные люстры.

Она прошла в ложу и, устроившись на обшитом бархатом кресле, спрятала разгорячённое лицо за цветами. Затаив дыхание, смотрела, как один за другим из кулис выходят музыканты. Рассаживаются по своим местам и, разложив на пюпитрах ноты, начинают настраивать инструменты.

Последним на сцену вышел дирижёр.

Поклонился публике и, подняв левую руку, призвал всех к тишине.

Повернувшись к оркестру, взмахнул палочкой и увлёк музыкантов за собой. Туда, в холодную вышину, в усыпанное звёздами небо.

Она тоже вместе с ними парила в небесах и, вернувшись на землю, услышала, как грохочет зал. Кто-то, сидевший у неё за спиной, колотил в ладоши прямо над ухом, и, обернувшись, она увидела своего спутника.

– Вы здесь? – удивилась она. – Я не слышала, когда вы пришли.

– Что? Что вы сказали? – не понял он.

– Неважно, – махнула она рукой. – Я рада, что вам понравилось.

– Классный концерт! – Цыпа и сам не ожидал, что это может так зацепить. – Очень хороший оркестр, и дирижёр замечательный. А вот флейта, мне кажется, пока недотягивает – вы наверняка сыграли бы лучше.

– Да уж, конечно, не хуже, – согласилась она.

Объявили перерыв, и публика, состоявшая в основном из россиян, ринулась штурмовать буфеты.

А она двинулась против потока и, обогнув сцену, попыталась прорваться к бывшим коллегам, но из этой попытки ничего не вышло.

– Как я должен представить вас, мадам? – перегородив проход, спросил охранник.

Она передала ему свою визитную карточку, и, сходив в комнату отдыха, он предложил ей вернуться в зал.

– Господин дирижёр запретил впускать вас, мадам.

Кончился перерыв, и под сводами старой капеллы снова зазвучали Моцарт и Гайдн, но музыка божественных сфер больше не вдохновляла её.

Она отключила слух и стала разглядывать оркестрантов.

Какие-то они были неживые, вялые, и, хотя играли старательно, видно было, что делают это через силу. Очевидно, дорога их измотала, а может быть, старик измучил музыкантов бесконечными репетициями.

Особенно сказалось это на юной флейте, превратившейся буквально в тростинку. Она стала похожа на дудочку, вырезанную из зелёной ивовой ветки.

Изменился и скрипач, её бывший ухажёр. На измождённом лице осталась только седая растительность, а жгучие чёрные глаза, провалившись в глубокие ямы, исчезли.

Встретившись с ней взглядом, Асатиани вскинул удивлённо мохнатые брови. От неожиданности сбился даже с ритма, но сразу же догнал оркестр, и его смычок опять пустился в пляс.

Отзвучала последняя нота, и зал снова взорвался овациями.

Дирижёр повернулся к публике лицом и, поклонившись низко, поднял оркестр.

Она выскочила из ложи и, спустившись в партер, подбежала к сцене.

Протянула старикану цветы, но он заслонился от неё обеими руками, как заслоняются от страшного известия, и попятился назад.

Развернулся круто – и покинул сцену.

Музыканты постояли ещё немного, поглядывая на кулисы, и ушли тоже.

Слушатели аплодировали неистово, требуя продолжения, но к ним вышел только администратор.

– Концерт окончен, господа, – объявил он.

– Пошли отсюда, – позвал её Цыпа. – Много времени уже, и нам нужно ещё поймать такси.

Ловить никого не пришлось – машины ждали пассажиров у выхода.

– Нужно приготовить мелкие купюры. – Она полезла в сумку за деньгами, но он, как истинный джентльмен, не позволил ей достать кошелёк.

– Перестаньте Бога ради, – сказал решительно Цыпа. – Вы ведь покупали билеты, а за такси заплачу я.

Используя свой немецкий, он быстро договорился с водителем о цене, и сумма была намного меньше той, которую заплатила за свою поездку она.

– Вам нужно жить здесь, – сказала она. – Вы очень хорошо сможете тут устроиться.

– Я и сам уже подумывал об этом, – признался он. – Мне бы только зацепиться за что-нибудь, за какой-нибудь женский подол, а потом я уже раскручусь.

Когда до отеля оставалось уже совсем немного, их обогнал красный «БМВ», и сидевший за рулём Вадим показал им палец.

– Ну и чего он хочет этим сказать? – не понял Цыпа. – Что он классный гонщик?

Машину мотало из стороны в сторону, как пьяную, и на повороте занесло и выкинуло на обочину. Повезло ещё, что в этом месте стоял щит, предупреждавший об опасности, и автомобиль въехал прямо в него.

Вадим выскочил на дорогу и, подняв руку, остановил такси.

– Видели, как меня водило? – подсев к ним в машину, спросил он. – Думал уже, что не доеду.

– Водка, коньяк и, кажется, ещё виски, – обнюхав его, определил Цыпа. – Эта горючая смесь называется «Коктейль Молотова». А говорил, что на работе не пьёшь.

– Так это я с радости, – объяснил тот. – Неожиданно пришли бабки, и я решил, что чёрная полоса прошла. А тут вдруг машина начала юлить. Чего с ней такое случилось?

– То, что и должно было случиться, – сказал Цыпа. – Дерьмовую тачку тебе турки подсунули. В следующий раз к ним не пойдёшь.

Отель появился, как всегда, неожиданно. Отделившись от склона, возник на пути, как старая цитадель. Стоял мрачный, без света, и только неоновая надпись, горевшая на крыше, привязывала его к нашим дням.

Внутрь их впустила юная немка. Все остальные завалились спать, а девчонку оставили караулить вход. Вооружённая спицами, она сидела на маленькой скамеечке и вязала носок.

– Хорошая девочка, – погладил её по соломенной головке Вадим. – Ты очень трудолюбивая, и Господь наградит тебя.

Вадим пошёл к лестнице, но Цыпа придержал его за локоть.

– У нас с тобой осталось одно незаконченное дело, – напомнил он. – Ты ведь сегодня в выигрыше – мог бы рассчитаться со мной.

– Какую-то сумму, наверное, смогу вернуть, – согласился Вадим. – Заходи сейчас ко мне. Заодно и в картишки перекинемся.

Громкие голоса разбудили хозяйку, и, накинув вместо халата на голое тело шубу, она вышла в коридор. Отступила в сторону, пропуская мужиков, и встала на пути у женщины.

– Никогда не видела на вас эту шубу. – Проведя рукой по серебристому меху, убедилась в том, что это точно такая же норка, как и у неё. – Вы где её покупали?

– В России, – ответила Пикколо. – Привезла с собой, но надевала очень редко. Не то чтобы берегла, но как-то не было поводов.

– Зайдём ко мне на минутку, – предложила Манго. – Мне нужно кое-что с вами обсудить.

– А нельзя это отложить? – спросила флейтистка. – Сегодня был тяжёлый день, и я жутко устала.

– Я не задержу вас долго, – пообещала начальница. – Кстати, этот разговор для вас не менее важен, чем для меня.

В номере было жарко, и, хотя Пикколо страшно не хотелось этого делать, она согласилась снять шубу.

Потом уступила ещё раз. Манго уговорила её выпить джина со льдом, и, как это ни странно, холодный напиток согрел горло, и оно перестало хрипеть.

– Я почему-то уверена, что вы захотите поговорить со мной о Лидии. – Пикколо решила, что нет смысла ходить вокруг и около. Если против неё что-то есть, пускай выкладывает.

– А вам есть что рассказать? – сощурив глаза, посмотрела на неё пристально Манго.

– Не знаю, – пожала та плечами. – Это зависит от того, что вас интересует.

Флейтистка попробовала оттянуть немного вниз ворот душившего её платья, но ничего не вышло. Позавидовала хозяйке, которая разгуливала по номеру в одной коротенькой футболке.

Обе шубы лежали сейчас на диване и, взяв одну, Манго хотела повесить её в шкаф.

– Ой, простите, это ваша, – извинилась хозяйка. – Они такие одинаковые, что немудрено и перепутать.

– Он мог видеть меня в коридоре, этот ваш солдат, – сказала Пикколо. – Но он не видел, как я её убивала.

– Закрыли эту тему. – Манго подлила ей в стакан ещё джина. – Чем скорей забудется эта история, тем лучше.

– Да, болтовня пустая надоела, – согласилась флейтистка. – Сколько можно обсуждать эту смерть? Пора бы уже заняться живыми.

– Для этого, собственно, я вас и позвала. – Хозяйка достала из сумки и показала ей две медицинские карты. – Одна из них ваша, а вторая того мужчины, который ходил с вами на концерт. Мы должны выбрать того, кому лечение действительно жизненно необходимо. Завтра этот человек ляжет на операцию, а второй отправится домой.

– Вы хотите, чтобы я выступила в роли эксперта? – удивилась она.

– Вот именно, – кивнула Манго. – С этого дня мы будем проводить что-то вроде открытого конкурса. В обсуждении может принять участие каждый, и, если у вас есть серьёзные аргументы в чью-то пользу, вы должны их изложить. А мы постараемся их учесть.

– Тут и думать нечего, – сказала решительно флейтистка. – Конечно, это должен быть он.

Глава восемнадцатая
Цыпа

– Во что будем играть? – достав из кармана карты, спросил Вадим.

Цыпа протянул к нему раскрытую ладонь.

– Сначала деньги, а потом игра.

– Нет вопросов, – не стал с ним спорить Вадим и, выложив на стол несколько сотенных купюр, раздал карты. – Против покера что-нибудь имеешь?

Неожиданно в дверь постучали, и женский голос спросил:

– Извините, к вам можно?

Вошла музыкантша, и Вадим показал на стул:

– Подсаживайтесь, и, если хотите, я раздам и на вас тоже.

– Спасибо, играть я не буду, – отказалась она. – Сама, к сожалению, не продвинулась пока дальше «дурачка», но ужасно люблю смотреть, как сражаются другие.

Подошла к бару и, взяв чистый стакан, налила себе джина и добавила в него немного тоника.

Потягивая коктейль, смотрела, как он ходит, и не выдержала – вмешалась в процесс.

– Избавляйтесь от червонной дамы, – посоветовала она. – Танго кончилось, и начинается вальс.

– Мне это что-то напоминает. – Он посмотрел на её хитрый лисий профиль. – Мы ведь встречались уже при подобных обстоятельствах, да?

– Это была не я. – Она показала пальцем на бубнового валета и даму, и, послушавшись её, он прикупил к ним ещё и короля. – Делаем всё на раз-два-три. Почувствовали, ритм?

– Ну и кто это был? – поинтересовался он.

– Одна моя дальняя родственница. Вы ей понравились, и она взяла вас под свою опеку.

Вадим злился, видя, как она подсказывает его сопернику, и совершал одну ошибку за другой. Ветер переменился, и купюры улетали теперь в карман Цыпы.

– Всё, банк лопнул, – объявил хозяин. – Наличные деньги кончились.

– Вот и хорошо. – Цыпа вышел из-за стола и потянулся сладко. – Можно уже и соснуть чуток.

Она проводила его до номера и напоследок дала ещё один совет:

– Никогда не садитесь играть с ним больше. Парень очень хитрый и сегодня нарочно поддавался вам, чтобы втянуть в серьёзную игру.

– Может, зайдёте ко мне ненадолго? – спросил он. – Споёте колыбельную или расскажете сказку.

– Ты ведь уже большой мальчик. – Она погладила его по плечу. – Сказкой тебя уже не усыпишь, и к женской груди ты присасываешься не потому, что тебе хочется молока.

– Ничего мне не хочется, – сказал он. – Женщина может смело обнажить передо мной любое место: грудь или что-то ещё, – ей ничего не грозит. Как мужчина я давно умер.

– Я убеждена, что это не так. – Её рука скользнула вниз, по его животу и, остановившись около пояса, почувствовала, как он напряжён, и как много скопилось в нём нерастраченной энергии. – Но мы не будем сейчас это проверять.

– Почему? – отодвинувшись от неё, спросил Цыпа. – Я тебе не нравлюсь?

– Ты мне нравишься, – выдержав минутную паузу, сказала она. – Но у нас с тобой всё равно ничего не получится. Тебе нужна другая женщина.

Он ждал молча, что она скажет ещё.

– По всем параметрам тебе идеально подходит Ева. Та самая женщина-врач, которая недавно осматривала тебя, и поверь мне, она появилась в твоей жизни не случайно.

– Она тоже твоя родственница? – Он давно начал подозревать, что имеет дело с целым выводком ведьм, но было уже всё равно. Пусть будет кто угодно – ведьмы, черти – лишь бы помогли вернуть ему былую мужскую силу.

– Да, тоже, – кивнула она. – Завтра утром ты позвонишь ей и назначишь встречу в ресторане. А потом вы отправитесь к ней домой, и она займётся твоим лечением.

– Почему ты заботишься обо мне? – спросил он.

Она ответила очень откровенно:

– Мне нужно было отвлечься от моих переживаний, и я решила поиграть немного в любовь. Выбрала обычного земного человека, а когда разглядела лучше, поняла, что он такой же мученик, как и я. Страдает от невоплощённых желаний, и я просто обязана ему помочь.

– Ты уверена, что поступаешь правильно?

– Давай исчезай уже. – Она подтолкнула его к двери. – Иди – и будь мужчиной.

Спал Цыпа плохо, и ему снилась всякая ерунда.

Вроде того, что он оказался каким-то образом на женском пляже. Лежит на песочке без одежды, а рядом бродят толпы голых баб. Купаются в море, загорают, играют в волейбол – и никому из женщин нет до него никакого дела.

Интерес проявляют только маленькие девочки и, увидев его, хихикают и показывают пальчиками на безжизненную плоть. Разодрав глаза, увидел горы. Тучи не закрывали вершин, как это было в предыдущие дни, и они чётко рисовались на фоне синего неба.

Ясное утро обещало хороший день, но это был не единственный повод для радости.

Он вдруг почувствовал, что под одеялом трепыхается что-то живое и, набирая силу, пытается выбраться из тесной оболочки.

Этот неловкий и неумелый цыплёнок требовал внимания и ласки, и необходимо было срочно определить его к какой-нибудь заботливой мамочке.

Он вспомнил разговор, который накануне произошёл у него с музыкантшей, и, набравшись смелости, позвонил немке.

– Я могу получить у вас ещё одну консультацию? – спросил он.

– С удовольствием вас приму, – ответила Ева. – Когда вы хотите приехать?

– Точно пока не знаю, – замялся он. – Сегодня, наверное, или завтра.

– Я по чётным числам работаю до трёх, а по нечётным до пяти, – познакомила она его со своим расписанием. – Сегодня у меня короткий день, и я собираюсь пойти вечером в кино.

– Могу составить вам компанию, – предложил он. – Заодно и обсудим всё.

– Очень хорошо, – сразу же согласилась она. – Я хотела пойти с подружкой, а она заболела, и у меня пропадает билет.

Его подмывало желание отправиться к ней прямо сейчас, и зуд этот не давал ему спокойно сидеть на месте.

Спустился в кафе и попросил Марту принести ему молока и булочку.

– Они очень вкусные, ваши булочки с маком, – похвалил он кухарку, и она вся буквально расцвела от счастья.

Он был сегодня единственным посетителем, рискнувшим съесть что-то в кафе, и немка была готова кормить и поить его бесплатно целый день.

– Приходите вечером ужинать, – пригласила его Марта. – Я собираюсь готовить гуляш. Сейчас Густав приедет с заправки и повезёт меня на рынок – за мясом и овощами. Хозяйка нездорова, и мне придётся покупать всё самой.

Поболтав ещё немного с кухаркой, он вернулся в номер и стал готовиться к свиданию.

Помылся, побрился и обрызгал себя туалетной водой.

Надел белую сорочку и, завязав красный галстук, отсалютовал тому юному пионеру, который всегда и ко всему был готов.

Увидел тень, неожиданно возникшую в дверном проёме, и подумал, что она дьявольски похожа на смерть. Ей даже карнавальная маска не нужна.

– Рубашку лучше надеть чёрную, – критически оглядев его, посоветовала ему Пикколо. – А галстук подойдёт белый. Ты ведь пойдёшь с женщиной в кино, и это будет ассоциироваться со старым чёрно-белым кинематографом.

– Может быть, лучше сводить её всё-таки в ресторан?

– Это будет твой ответный ход, – улыбнулась флейтистка. – Сначала темнота, попкорн, экранные страсти и робкие поглаживания по коленке. Затем ужин при свечах, вино и задушевная беседа.

– Потом опять темнота, уличные фонари, торопливые фразы и прощальные поцелуи.

– Это не тот сценарий, – возразила Пикколо. – Если женщина начинает с того, что приглашает мужчину в кино, то финальная сцена обязательно произойдёт в спальне.

– В моём случае это медицинский кабинет и разговор с психотерапевтом.

– Возможен и такой вариант, – сказала она. – Но я уверена на девяносто процентов, что всё пройдёт хорошо.

К отелю подъехал автобус и, тарахтя мотором, остановился около входа.

Выглянув в окно, увидел, что водитель машет кому-то рукой, и расценил это как приглашение садиться.

Выскочил на улицу и, подбежав к автобусу, заглянул внутрь:

– Вы сейчас поедете в город?

– Это будет ещё не скоро, – ответил Густав. – Сначала я должен доставить сюда и починить машину, которую хозяин оставил вчера на дороге.

Появился Вадим и, влезая в автобус, посмотрел на Цыпу с подозрением.

– Ты чего это так нарядился? Жениться собрался?

– Пока нет, – ответил Цыпа. – Ещё только сватаюсь.

Он ждал их, прогуливаясь по дорожке, огибавшей отель, и издалека увидел красный «БМВ». Автомобиль летел по дороге, почти не касаясь её колёсами.

Проскочил через ворота на огромной скорости и, нарисовав на снегу красивый круг, затормозил около крыльца.

Через несколько минут прибыл и автобус, и, выйдя из него, Густав попал в объятья хозяина.

– Ну ты, мужик, молоток! – тиская водителя, радовался бурно Вадим. – За десять минут сумел телегу починить, а я хотел уже её бросать.

– Ну и чего там было? – спросил Цыпа.

– Было, – закрывая автомобиль на ключ, сказал Вадим. – Какая-то гадина вынула несколько болтиков, а вместо них вставила кусочки медной проволоки. Теперь понятно, почему машина не слушалась руля.

– Да ладно тебе, – не поверил Цыпа. – Кто это мог сделать? Турки?

– Да нет, не турки, – ответил Вадим. – Проволока раньше бы выпала, и Густав не сомневается, что это трудился кто-то из наших.

Подошёл ещё народ, мужики и бабы, и все охали и ахали и сочувствовали хозяину.

– Я бы голову ему отвинтил, выродку этому, – выразил общее мнение бородач.

Разговоры мгновенно стихли, когда на крыльце появилась музыкантша. Разом повернувшись, все дружно посмотрели на неё.

– Это точно сделала не она, – сказал Цыпа. – Тут мужская рука нужна, и у неё просто сил на это бы не хватило.

– Для этого дела она, пожалуй, слабовата, – согласился с ним бородач. – А старуху в ванне замочить спокойно бы смогла. Смелая баба – ни черта не боится. В шубе норковой разгуливает, а что про неё люди думают – ей на это наплевать.

Пикколо прошла в автобус и, устроившись на переднем сиденье, подманила пальцем Цыпу.

– Ты когда встречаешься с Евой? – спросила она.

– В районе пяти часов, наверное, – ответил он. – Я буду звонить ей ещё раз, и мы договоримся точнее.

– Ну а чего ты собираешься делать сейчас? Болтаться по городу?

– Не знаю, – пожал он плечами. – Пройдусь, наверное, по магазинам. Присмотрю ей какой-нибудь подарок.

– Это ты правильно придумал, – одобрила она. – Только не увлекайся и не покупай ничего дорогого. Можешь поставить женщину в неловкое положение. Немцы – народ чёткий, и они не любят, когда нарушают правила. Всему своё время – дешёвому и дорогому.

– А ты где вчера покупала цветы? – поинтересовался он. – У тебя букет был такой роскошный.

– Это очень хороший магазин. – Она достала из сумочки рекламный листок и передала водителю. – Мне тоже нужно туда, и я могу взять тебя с собой.

Припадая на больную ногу, приковыляла Марта, и Густав протянул руку и помог жене одолеть ступеньку.

– Ну всё, можем двигать, – сказал Цыпа. – Кто хотел ехать – все здесь.

– А мужчины почему остаются? – спросил Густав. – Они пива не хотят больше пить?

– Они с Вадимом в деревню поедут, – ответил он. – Им там нравится больше, чем в городе. Кстати говоря, пиво в том местечке очень вкусное и дешёвое.

Солнце пригревало вовсю, и за одно утро оно сумело растопить весь снег, который выпал за неделю. Сбегая со склона, по дороге текли ручьи, и в лобовое стекло летели брызги.

– Весна пришла, – хлопая рыжими ресницами, сказала Марта. – Время любви.

– Глупая ты женщина, – шлёпнул её по мясистой ляжке Густав. – Наше с тобой время давно ушло. Какая у нас может быть любовь?

Въехали в город и увидели огромное количество цветов. В горшках, в кадках, в вёдрах. В распахнутых настежь окнах и на тротуарах. В витринах магазинов и в руках у прохожих. Они были всюду, и от них рябило в глазах.

– Сегодня праздник цветов, – объяснила Марта. – Мой самый любимый день.

Густав высадил Пикколо и Цыпу около магазина, и, войдя внутрь, они очутились в раю.

Тут всё цвело, пахло и пело во имя любви.

Дурманя головы крепкими ароматами, к ним тянули ветки какие-то экзотические кусты. Они были обсыпаны цветами, словно снегом, и тёплый ветер, дувший из вентиляторов, срывал и кружил в воздухе белые лепестки.

Прячась в густых зарослях, пели птицы, и один солист начинал, а другой подхватывал – это было похоже на настоящий оркестр.

Откуда-то сверху, с гранитной скалы, сбегал ручей – в его хрустальных струях вспыхивала радуга.

Пошли на радугу и, сойдя с дорожки, двинулись напрямую, через большую поляну, заросшую красными маками.

Из кустов вышла смуглая женщина и, узнав вчерашнюю покупательницу, приложила руку к сердцу и поклонилась низко.

– Я очень рада, мадам, что вы снова посетили наш салон.

– Мне у вас очень нравится, – сказала музыкантша. – Я с удовольствием осталась бы тут навсегда.

– Проходите в домик, – смуглянка показала на беседку. – Надеюсь, вы никуда не спешите? Устраивайтесь удобнее – пейте чай и отдыхайте. Сегодня очень много заказов, и я смогу заняться вами минут через двадцать. Вас это устроит?

– Нет вопросов, – ответил за свою спутницу Цыпа. – У нас времени ещё целый вагон.

Женщина скрылась в зарослях бамбука и через пару минут вернулась опять.

– Простите, мадам, вы назначали здесь кому-то встречу? – наклонившись к музыкантше, спросила смуглянка. – Вас хотят видеть господа музыканты, мужчина и девушка.

– Да, я их жду, – кивнула Пикколо. – Проводите их, пожалуйста, сюда.

Пришли бывшие коллеги флейтистки, грузин и блондинка, и Цыпа их сразу узнал.

Войдя в беседку, скрипач посмотрел вопросительно на мужчину.

– Это мой друг, – представила его флейтистка. – Он тоже был на концерте, и ему очень понравилось.

– Любите слушать классику? – спросил грузин.

– Если говорить начистоту, я её всегда ненавидел. – Цыпа до сих пор находился под впечатлением от концерта и не мог понять, чем этот Моцарт мог так его зацепить. – А тут вдруг вспышка какая-то, озарение, и мне открылось, что это музыка богов. Никогда не думал, что со мной может случиться такое.

Смуглянка принесла чайник и чашки. Скрипач налил себе чаю и отпил глоток.

– Что там со стариком? – спросила Пикколо. – У него приступ случился сердечный?

– Да, случился, – подтвердил грузин. – Он после концерта вообще был на отключке.

– Ну а что сейчас? – продолжала допытываться она. – Оклемался?

– Нет, не оклемался, – покосившись на блондинку, сказал Давид. – Мы отвезли его в больницу, и он сейчас в реанимации. Врачи считают, что положение очень серьёзное, и всё решится в ближайшие часы.

Пикколо вскочила резко, но грузин схватил её за локоть и заставил опуститься снова на скамейку.

– Отпусти меня, – сказала она сердито. – Я поеду сейчас к нему.

– Никуда ты не поедешь. – Асатиани продолжал удерживать её руку. – Тебе незачем туда ехать. Хватит и того, что ты уже успела натворить. Больше никаких посещений, цветов и передач. Забудь про него.

– Это очень жестоко. – Она стряхнула кончиком мизинца слезинку с ресниц.

– Я так не думаю. – Давид достал из кармана и протянул ей платок. – Не нужно подталкивать старика к могиле – он и сам туда сойдёт.

– Ведьма, – с ненавистью посмотрев на неё, сказала блондинка. – Ты настоящая ведьма, и Бог покарает тебя.

Пикколо кинулась к девице и хотела вцепиться ей в волосы, но Давид встал решительно между ними и не дал им устроить драку.

– Всё, дорогие мои женщины, кончили разборки.

Скрипач помахал рукой смуглянке, прятавшейся в кустах, и она подкатила к беседке тележку с цветами.

– Мне, пожалуйста, две красных розы, – попросил грузин. – Только, если можно, без шипов.

Протянул цветок Пикколо, но она отпихнула розу от себя, и Давид положил её на чайное блюдце. Второй цветок ему швырнули в лицо, и он оказался всё-таки с шипами – на лбу у музыканта появилась кровавая царапина.

Продавщица покачала головой:

– Вашим дамам, очевидно, не нравятся розы, и вы можете взять какие-то другие цветы.

– Спасибо, пока больше ничего не нужно, – отказался скрипач. – У нас скоро намечаются похороны, и тогда мы скупим весь ваш магазин.

Подхватив свою спутницу, грузин потащил её к выходу, и она вырывалась и кричала:

– Гады, сволочи, убийцы! Вы все тут заодно!

На солнце набежали тучи, радуга погасла, и что-то такое закапало сверху. Может быть, дождь, а может быть, чьи-то слёзы.

Цыпа подумал, что даже в раю бывают ненастные дни, и нужно их просто пережить.

– Мы будем делать букет? – спросила смуглянка. – Господин не передумал?

– Нет, не передумал, – ответил он. – Мы будем делать два букета. Один огромный и яркий, и он должен кричать о любви. А второй более скромный, и я вручу его даме, с которой пришёл сюда.

– Всё понятно, – кивнула женщина. – Мы выбираем чёрные розы, чёрные, как запёкшаяся кровь, и вы подарите их будущей невесте. Второй букет составим из водяных лилий, ирисов и камышей, и вы вручите его вашей спутнице.

Пикколо сидела в стороне и, погрузившись в свои невесёлые мысли, участия ни в чём не принимала.

Получив от него букет, окунула лицо в цветы:

– Она правильно про меня всё поняла, эта женщина, и действительно вода – моя стихия.

– Ну чего? Идём? – спросил он.

– Ты иди, – сказала она. – А я посижу тут ещё немного – и поеду в отель.

У него в кармане задёргался телефон, и, взяв трубку, он ответил:

– Да, Ева, я тебя слушаю.

– Ты сейчас где? – Рядом с ней шумела вода, и он догадался, что она лежит в ванне.

– В одном цветочном салоне, и, знаешь, он очень необычный. Как будто настоящий сад, и тут не только цветы, а ещё и птицы, и рыбы, и всякие диковины.

– Да, я знаю это место. – Ева закрыла кран и включила телевизор. – Там очень красиво.

– Мы когда будем с тобой встречаться? – спросил Цыпа.

– Тут такая история. – Она сделал звук немного тише, но он всё равно слышал дурацкую песенку, доносившуюся из телевизора, и это раздражало его. – Я решила заскочить ненадолго домой, и тут вдруг пошёл дождь, и мне ужасно не хочется теперь вылезать на улицу.

– Выходит, мы не пойдём с тобой в кино? – Он до последней минуты не верил, что встреча состоится, и даже не очень расстроился. – Ладно, не можешь, значит, не можешь.

Дождь в самом деле пошёл сильный, и под брезентовым навесом, защищавшим вход в магазин, скопилось полно людей. Все они, как и он, держали в руках букеты и, поглядывая на огромную чёрную тучу, гадали, когда она уйдёт.

– Ты куда пропал? – Ева гремела сейчас холодильником, и он живо представил себе, как она достаёт оттуда холодное пиво.

– Я думал, что ты уже всё сказала.

Между тучами появился просвет, и дождь вроде бы начал ослабевать, но, сделав паузу, застучал по брезенту с новой силой.

– Может, мы посмотрим вместе телевизор?

– Где мы его посмотрим? – не понял он.

– Как это где? – Она снова вернулась в ванную и, взяв в руки пульт, стала переключать каналы. – У меня, разумеется.

– Ты хочешь, чтобы я сейчас приехал к тебе?

– А у тебя есть другие предложения? – Она нашла какой-то фильм, и теперь в телевизоре шла непрерывная стрельба.

– Нет, других предложений нет. – Теперь он уже на сто процентов был уверен в том, что у него всё получится. – Я сейчас буду.