Текст книги "Вавилон-17"

Глава 6

«Дорогой Моки!

Когда ты получишь это письмо, я уже как два часа буду в полете. Через полчаса рассвет, и мне хочется поговорить с вами, а снова будить тебя я не хочу.

С довольно ностальгическим чувством я поднялась на борт старого корабля Фобосского порта под названием “Рембо” (это название – намек на стихотворение Артюра Рембо “Пьяный корабль” – идея Муэла, помните?) Это имя вызывает во мне приятные воспоминания. Я отправляюсь через двадцать минут.

И вот я сижу в грузовом шлюзе в переносном кресле и смотрю на стартовое поле. Черные иглы кораблей возвышаются вокруг меня. К востоку уходят линии голубых сигнальных огней и силовых мезонных передач. Сейчас все спокойно. И вот я размышляю: безумная ночь набора экипажа провела меня через весь транспортный город, через Морг, по подземке и монорельсу, и дальше... Громкая и шумная в начале, и такая тихая в конце.

Чтобы получить хорошего пилота, нужно увидеть его в борьбе. Опытный капитан точно оценит его рефлексы, наблюдая за его действиями на арене.

Только я не настолько опытна.

Помнишь, ты говорил о чтении мышечных реакций? Может, вы были правы.

Этой ночью я встретилась с юношей, навигатором, который выглядит словно выпускная работа Бранкуши. Наверное, Микеланджело хотел видеть человеческое тело именно таким. Он родился в Транспорте и отлично знает борьбу, поэтому я наблюдала за тем, как он реагирует на борьбу моего пилота. По его реакции я получала полное представление о происходящем на ринге.

Ты знаешь теорию Де Форе о том, что психоиндексы имеют аналогию в мускульных реакциях (модификация старой теории Вильгельма Рейха о мускульных движениях). Я думала о ней прошлой ночью. Юноша, о котором я упоминала, был членом разбитой тройки – двое мужчин и женщина, которая погибла в стычке с захватчиками. Эти двое чуть не заставили меня закричать. Но я сдержалась. Я даже взяла их с собой в Морг и нашла им замену. Это было почти чудо. Я уверена, они до конца жизни будут считать это колдовством. Основные условия были зарегистрированы в картотеке: женщина Навигатор-Один, потерявшая двух мужчин. Но как согласовать их психоиндексы? Я уточнила значение индексов Рона и Калли, наблюдая за их речью и манерами. Трупы занесены в регистратор по психоиндексам, так что я должна была только выбрать наиболее подходящий. И тут меня осенила гениальная идея, если так можно сказать. Я отобрала шесть молодых женщин, подходивших по всем условиям. Но как сделать точный выбор? Я его сделала.

Молодая женщина из провинции Н'года в Пан-Америке. Она покончила с собой семь лет назад. Потеряла обоих мужей во время нападения захватчиков и вернулась на Землю в самый разгар запрета. Вы помните, какие тогда были отношения между Пан-Америкой и Америказией: я была уверена в том, что она не говорит по-английски. Мы оживили ее, и моя догадка подтвердилась.

Видите, их психоиндексы могли все же слегка не совпасть. Но к тому времени, как они смогут понимать друг друга – а им придется этому научиться, – кривые совместимости полностью совпадут. Правильно?

Но главное, почему я взялась за это письмо – Вавилон-17. Я говорила тебе, что расшифровала его достаточно, чтобы понять, где будет следующее нападение. Это – Союз Военных Дворов в Армседже. Я хочу, чтобы ты на всякий случай знал, куда я направляюсь. Одна мысль мучает меня: какой мозг может пользоваться таким языком? И зачем? Я испугана, как ребенок, но загадка и забавляет меня. Мой взвод прибыл час назад. Все такие милые зеленые юнцы. Через несколько минут встреча с помощником (это толстый увалень, черноволосый и черноглазый, двигается медленно, но думает быстро). Ты знаешь, Моки, набирая этот экипаж, я заботилась только об одном (помимо профессионализма, конечно: они все профессионалы): они должны быть людьми, с которыми я могла бы говорить и которые меня бы поняли. Они такие и есть.

Любящая тебя Ридра.»

Глава 7

Свет, но без тени. Генерал стоял на силовом летающем диске, наблюдая за черным литым корпусом корабля на фоне бледнеющего неба. У трапа он сошел на аппарель и поднялся на лифте к шлюзу, на стофутовую высоту. Ее не было в капитанской каюте. Он столкнулся с толстым бородатым человеком, который направил его в грузовой шлюз. Генерал вскарабкался по лестнице и постарался выровнять дыхание.

Она опустила ноги со стены, выпрямилась на брезентовом стульчике и улыбнулась.

– Мистер Форестер, я знала, что мы сегодня утром увидимся!

Она согнула листок тонкой бумаги и запечатала его по краю.

– Я хотел видеть вас... – его дыхание снова сбилось, – перед отлетом.

– Я тоже хотела видеть вас.

– Вы сказали, что если я разрешу вам эту экспедицию, вы скажете мне, где вы...

– В моем рапорте вы найдете все, что вас интересовало. Он отправлен с утренней почтой и, наверное, сейчас лежит у вас на столе в штаб-квартире Администрации Союза.

– О, конечно.

Она улыбнулась.

– Вам нужно поторопиться. Мы отправляемся через несколько минут.

– Да. Дело в том, что я уже был в штаб-квартире, а несколько минут назад по звездному фону получил краткое изложение вашего рапорта. Я только хочу сказать... – но он ничего не сказал.

– Мистер Форестер, однажды я написала стихотворение. Оно называется «Совет тем, кто влюбляется в поэтов».

Генерал замер с открытым ртом.

– Оно начиналось примерно так:

 
Юноша, она будет издеваться над твоим языком.
Девушка, он похитит твои руки...
 

Прочтите остальное сами. Оно в моей второй книге. Вы не захотите терять поэта по семь раз на день – это чертовски раздражает.

Он сказал просто:

– Вы знали, что я...

– Да, знала и знаю. И я рада.

Потерянное дыхание вернулось и произошло неслыханное: он улыбнулся.

– Когда я был штатским, мисс Вонг, и нас впервые направили в казармы, мы говорили о девушках, и только о них. И однажды кто-то сказал об одной девушке: она так хороша, что ничего не обязана больше давать мне, достаточно только того, что она пообещала, – он позволил себе расслабиться, и, хотя его плечи опустились на полдюйма, казалось, что они стали шире на целых два. – Вот, что я сейчас почувствовал.

– Спасибо за откровенность, – сказала она. – Вы нравитесь мне, генерал. И я обещаю, что в следующую нашу встречу мои чувства останутся прежними.

– Я... благодарю вас. Думаю, что это все. Просто спасибо... за понимание и обещание. – Потом он добавил:

– А теперь мне нужно идти?

– Мы стартуем через десять минут.

– Ваше письмо, – предложил он. – Я отправлю его.

– Спасибо, – она протянула письмо, генерал взял его и слегка задержал ее руку в своей. Потом повернулся и вышел. Через несколько минут Ридра увидела, как его диск движется к бетонному зданию стартового комплекса, освещенному лучами восходящего солнца.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ВЕР ДОРКО

...Если слова первостепенны, я боюсь, это все, что видели мои руки...

М. Х. «Квартет»

Глава 1

Протранскрибированный материал прошел через избирательный экран. У панели компьютера уже лежали четыре страницы определений, которые она получила путем грамматических умозаключений. Прикусив нижнюю губу, Ридра пробежала глазами таблицу частоты дифтонгов. Она повесила на стену три листка, озаглавленных ею так:

«Возможная фонематическая структура...»

«Возможная фонетическая структура...»

«Семантические и синтаксические неясности...»

В последнем заключалась проблема, которую во что бы то ни стало надо было решить. Вопросы формулировались на основе данных двух первых листков.

– Капитан?

Она повернулась на надувном кресле.

Из входного люка выглядывал Чертенок.

– Да?

– Что бы вы хотели на обед? – маленький кок был семнадцатилетним юношей. Из копны волос на его голове торчали два косметохирургических рога, кончиком хвоста он почесывал ухо.

Ридра пожала плечами.

– Ничего особенного. То же, что и взвод.

– Эти парни съедят жидкие отбросы, если я их им подсуну. Никакого воображения, Капитан! Что вы скажете о запеченном фазане или яичнице с дичью?

– Ты настроен на домашнюю птицу?

– Ну... – он отпустил створку двери и повис на карнизе, раскачиваясь взад-вперед. – Мне хочется приготовить что-нибудь из дичи.

– Если никто не возражает, давайте птицу, печеные яйца и бифштекс с помидорами.

– Сейчас будет готово!

– А на десерт – торт с клубникой?

Чертенок щелкнул пальцами и исчез. Ридра рассмеялась и повернулась к компьютеру.

Она изучала третий пример того, что могло быть синкопой, когда ее кресло внезапно откинулось назад. Записи взлетели к потолку. Она бы тоже взлетела, если бы не успела ухватиться за пульт. Обшивка на кресле лопнула, обнажив натянутый селикон.

Ридра обернулась на болезненный вскрик и увидела Чертенка, который разбил коленку о прозрачную стену.

Толчок.

Она откинулась на мокрую, смявшуюся спинку кресла. В интеркоме появилось лицо помощника:

– Капитан!

– Какого черта!... – воскликнула она.

Контрольные лампы на диагностическом пульте вспыхнули. Корабль снова тряхнуло.

– Мы все еще дышим?

– Только... – лицо помощника налилось и пошло черными пятнами, вызывая неприятные чувства. – Да. Воздух в порядке. Неполадки в системе привода.

– Если эти проклятые молокососы... – она щелкнула переключателем.

Раздался голос Флипа, начальника машинного отделения:

– Боже, Капитан, нас что-то ударило!

– Что?

– Не знаю. – Флип посмотрел в сторону. – Двигатели А и В в порядке. Но С искрит словно фейерверк Четвертого июля. Где, черт возьми, мы сейчас?

– На первом часу полета между Землей и Луной. Мы даже не оторвались от Звездного Центра-9. Навигация?

Снова щелчок.

Появилось темное лицо Молли.

– Где мы? – спросила Ридра по-немецки.

Первый Навигатор быстро подсчитала возможную орбиту и определила ее двумя вероятностными логарифмическими кривыми.

– Мы кружились вокруг Земли, – послышался голос Рона.

– Что-то сбило нас с курса. Мы не можем запустить двигатели и сейчас просто дрейфуем.

– С какой скоростью и в каком направлении?

– Калли как раз пытается это определить.

– Попробую выглянуть наружу, – она вызвала Группу Чувственных. – Нос, как это пахнет?

– Воняет. Незнакомый запах. Мы в затруднении.

– Ты что-нибудь слышишь, Ухо?

– Ничего, капитан. Все течения стасиса в этом районе спокойны. Мы слишком близко к гравитационному центру. Слабое течение – около пятидесяти спектров – в направлении К. Но не думаю, чтобы оно унесло нас куда-то далеко. Сейчас мы движемся в магнитосфере Земли по инерции от последнего толчка.

– Как это выглядит, Глаз?

– Словно внутренность ведра с углем. Что бы с нами ни случилось, мы выбрали для этого темное местечко. По-моему, все же, течение довольно сильное и может затащить нас в хороший поток.

Вмешался Брасс:

– Но я хотел бы знать, что происходит, прежде чем мы туда погрузимся. И в первую очередь – где мы, Первый.

– Навигация?

Повисла тишина. Потом появились три лица. Калли сказал:

– Мы не знаем, Капитан.

Гравиполе стабилизировалось, дутое кресло вернулось на место.

Маленький Чертенок покачал головой и замигал. Его лицо исказилось от боли.

– Что случилось, Капитан? – прошептал он.

– Будь я проклята, если знаю! – ответила Ридра. – Но я узнаю!

* * *

Обед прошел в молчании. Взвод – парни в возрасте примерно двадцати одного года – сидели тише травы. За офицерским столом навигаторы сидели напротив призрачных фигур разобщенных Чувственных Наблюдателей. Громадный помощник во главе стола наливал вино молчаливому экипажу. Ридра обедала с Брассом.

– Я не знаю, – он встряхнул гривастой головой, поворачивая стакан в сверкающих когтях. – Все б'ыло так тихо, с'окойно, и ничто не п'редвещало... То, что случилось – п'роизошло внутри корабля.

Чертенок, с туго перебинтованной ногой, угрюмо внес торт, отделил порции Ридре и Брассу и направился к своему месту за столом экипажа.

– Так, – сказала Ридра, – значит, мы вращаемся вокруг Земли, все приборы не действуют, и мы даже не можем определить наше местонахождение.

– П'риборы ги'ерстасиса в п'орядке, – напомнил ей Брасс. – Мы п'росто не знаем исходных координат для п'рыжка.

– И не можем прыгать, если не узнаем откуда мы прыгаем, – она рассеянно оглядела столовую. – Как вы думаете, Брасс, они надеются выбраться отсюда?

– Они надеются, что вы вытащите их отсюда, Капитан.

Темными губами Ридра прикоснулась к ободку бокала.

– Если ничего не случится, мы б'удем сидеть здесь месяцев шесть п'отребляя кулинарные п'роизведения Чертенка, а затем задохнемся. Мы даже не можем п'ослать сигнал б'едствия, п'ока не войдем в ги'ерстасис с регулярным каналом связи. Навигаторы ничего не смогли п'ридумать. Они только о'ределили, что мы движемся п'о б'ольшому кругу.

– Нам следовало бы иметь иллюминаторы. Тогда можно было бы взглянуть на звезды и определить свою орбиту. И это заняло бы пару часов.

Брасс кивнул.

– Вот что значит современные удо'ства. Иллюминаторы и старинный секстант сослужили б'ы нам хорошую служ'у, но мы на'ичканы электроникой п'о горло, и вот сидим здесь и не знаем, что делать.

– Вращение... – Ридра поставила бокал.

– Что?

– Дер Крайс, – сказала Ридра и нахмурилась.

– Что это? – спросил Брасс.

– Ратас, орбис, ил керхио, – она прижала ладонь к столу. – Круг. Это слово «круг» на разных языках.

Брасс сконфузился и из-за клыков его лицо приняло ужасное выражение.

Сверкающая шерсть вокруг глаз встала дыбом.

– Сфера, – продолжала Ридра, – ил глобо, гумлас, – она встала, – куле, куглет, кринг!

– А при чем тут языки? Круг это кр...

Но она со смехом выбежала из столовой. В своей каюте она схватила записи перевода. Глаза ее забегали по строчкам. Она нажала кнопку связи с навигаторами. Рон, вытирая варенье с губ, произнес:

– Да, Капитан? Что вы хотите?

– Часы, – сказала Ридра, – и... мешочек шариков.

– Как? – спросил Калли.

– Вы сможете доесть торт позже. Встречаемся немедленно в Г-центре.

– Ша-ри-ки, – изумленно произнесла Молли. – Шарики?

– Кто-нибудь из взвода обязательно притащил мешочек с шариками для игры. Найдите его и ждите меня в Г-центре.

Она спрыгнула с опавшей спинки дутого кресла, прошла к люку, повернула в седьмой радиальный проход и направилась вниз по цилиндрическому коридору к большому сферическому помещению Г-центра гравитационного центра корабля. Это была сфера тридцати футов в диаметре, где в состоянии невесомости располагались чувствительные гравиметрические приборы. Секундой позже в противоположном проходе появились навигаторы.

Рон нес мешочек со стеклянными шариками.

– Лиззи просит вас вернуть шарики завтра днем, потому что ребята провозгласили ее Ведущей и она хочет подтвердить свое первенство.

– Если это сработает, она получит их сегодня вечером.

– Сработает? – заинтересовалась Молли. – Ваша идея?

– Да. Только по правде, не совсем моя.

– Чья же, и что она собой представляет? – спросил Рон.

– Полагаю, она принадлежит кому-то разговаривающему на другом языке. Вот что нам предстоит сделать: разместить шарики вдоль стен по сфере, а затем сидеть с часами в одной руке и делать записи другой.

– Зачем? – спросил Калли.

– Посмотрим, куда поплывут шарики, и сколько времени им на это потребуется.

– Не понимаю, – сказал Рон.

– Наша орбита стремится к большой окружности вокруг Земли, верно? А это означает, что все в корабле тоже совершает оборот по большой окружности, и, если оставить предмет в покое, то он автоматически отыщет свою орбиту.

– Правильно. И что?

– Помогите мне разместить шарики. У них железные сердечники. Нужно намагнитить стены, чтобы удержать шарики на месте, пока мы их устанавливаем. Потом мы их одновременно освободим.

Рон, недоумевая, отправился подводить питание к стенам сферы.

– Все еще не понимаете? Вы же математики! Ну-ка, расскажите мне о большой окружности.

Калли взял горсть шариков и начал размещать их по стене.

– Большая окружность – это наибольшая окружность, которую можно получить при сечении сферы.

– Диаметр большой окружности равен диаметру сферы, – добавил Рон, вернувшийся с силовым кабелем.

– Сумма углов пересечения любых трех больших окружностей внутри топологически замкнутой сферы составляет пятьсот сорок градусов. Сумма углов n больших окружностей составляет n умноженное на сто восемьдесят градусов, – Молли произносила слова очень четко, когда говорила по-английски, она уже начала изучать язык при помощи персонификата. У нее был очень музыкальный голос. – Шарики сюда?

– Да, друг над другом. С промежутками между ними. Расскажите-ка побольше о пересечениях.

– Ну, – сказал Рон, – в любой данной сфере все большие окружности пересекают друг друга или являются конгруэнтными.

Ридра рассмеялась.

– Точно как эти, а? Есть ли еще какие-нибудь окружности на сфере, которые будут пересекаться, как бы их не перемешали?

– Я думаю, что можно перемещать другие окружности так, что они никогда не пересекутся. Все большие окружности имеют хотя бы две точки пересечения.

– Подумайте об этом с минуту и поглядите на шарики – они все перемещаются по большим окружностям.

Молли внезапно оттолкнулась от стены и захлопала в ладоши с понимающим видом. Она сказала что-то на кисвагили, и Ридра рассмеялась.

– Точно, – сказала она. Удивленным Рону и Калли она перевела:

– Они движутся относительно друг друга, и их пути пересекаются.

Глаза Калли расширились.

– Точно! За четверть нашего пути по окружности они все выровняются по плоскости...

– ...лежащей в плоскости нашей орбиты! – закончил Рон.

Молли нахмурилась и сделала нетерпеливый жест.

– Да, – сказал Рон, – искаженная плоскость нашей окружности с выступами по концам – по ним мы сможем рассчитать положение Земли.

– Ясно? – Ридра двинулась к выходу. – Мы сделаем расчеты, потом включим двигатели и переместимся на семьдесят-восемьдесят миль. Повторим расчеты и получим диаметр орбиты и скорость. Для определения координат нам больше ничего и не нужно. Затем мы сможем погрузиться в стасис. Наша стасис-аппаратура в порядке, так что мы пошлем просьбу о помощи и получим ее с ближайшей стасис-станции.

Восхищенные навигаторы последовали за ней в коридор.

– Начинаю отсчет, – сказала Ридра.

При счете «ноль» Рон отключил питание от стен. Шарики начали свое медленное движение.

– Вы каждый день нас чему-нибудь учите! – сказал Калли. – Если бы вы спросили меня, я бы сказал, что мы застряли здесь навсегда. И знаете, все это должен был придумать я. Это моя работа. Как вам пришла в голову эта мысль?

– Это все из-за слов «большая окружность» на... на другом языке.

– На другом языке? – спросила Молли. – Как это?

– Ну, – Ридра взяла металлическую пластинку и стилос. – Я немного упрощу и постараюсь показать. – Она начала чертить. – Допустим, слово для обозначения окружности – О. В данном языке имеется интонационная система для выражения сравнительных размеров. Мы представим ее диакритическими знаками: <, =, >, соответственно меньший, обычный, больший. Что в таком случае означает О<?

– Наименьшую возможную окружность, – ответил Калли. – Это просто точка.

Ридра кивнула:

– Теперь применим это к окружности на сфере. Представим себе, что слово, обозначающее обычный круг О=, сопровождается одним из двух символов: один из которых означает, что окружность не пересекается с другой, а второй – пересечение окружностей: II или X. Что означает О>X?

– Пересекающиеся большие окружности, – сказал Рон.

– А поскольку все большие окружности пересекаются, то в этом языке слово для большой окружности всегда О>X. Эта информация заключена в самом слове. Так же как слова busstop* [автобусная остановка] и foxhole* [лисья нора] несут информацию в английском языке, в отличии от соответствующих французких слов la gare и le terrier. «Большая окружность» – это сочетание несет в себе определенную информацию, но она недостаточна, чтобы извлечь нас из затруднительного положения, в которое мы попали. Нам нужно перейти к другому языку, извлечь там необходимую информацию и решить, что делать.

– Что же это за язык?

– Не знаю его настоящего названия. Пока он называется – Вавилон-17. Из того немногого, что я знаю о нем, следует, что его слова несут больше информации, чем четыре-пять живых языков, вместе взятых, и в меньшем объеме.

Она коротко перевела это и Молли.

– Кто говорит? – спросила Молли, пользуясь своими минимальными знаниями английского.

Ридра прикусила губу. Когда она спрашивала себя об этом, мышцы ее напрягались, руки начинали дрожать, пульс катастрофически учащался, горло сжимали внезапные спазмы. Это же случилось и сейчас. Потом отпустило.

– Я не знаю. Но хочу узнать. Именно для этой цели и снарядили нашу экспедицию.

– Вавилон-17... – повторил Рон.

За их спинами кашлянул один из парней взвода.

– В чем дело, Карлос?

Коренастый, мускулистый Карлос с густой черной шевелюрой сказал свистящим шепотом:

– Капитан, можно я вам кое-что покажу? – он подошел с юношеской неловкостью, приволакивая босые ноги, покрытые горячими мозолями от двигательных труб. – Там, внизу в трубах. Я думаю, что вы должны взглянуть на это сами.

– Помощник послал тебя ко мне?

Карлос ткнул за ухо большим пальцем с обгрызенным ногтем.

– Угу.

– Вы втроем займитесь нашими координатами, справитесь?

– Надеюсь, Капитан, – Калли не отрываясь глядел на шарики.

Ридра шагнула вслед за Карлосом. Они спустились по лестнице и, согнувшись, пошли по узкому коридору силовой трассы.

– Здесь вниз, – сказал Карлос, уверенно показывая дорогу. На сетевой платформе он остановился и открыл фрагмент обшивки стены. – Смотрите. – Он отодвинул панель прикрывающую электроцепи. – Там. – Узкая трещина бежала через пластиковую поверхность. – Разбито!

– Как? – спросила Ридра.

– Вот так, – он взял плату в руки и сделал сгибающий жест.

– Вы уверены, что она не сама сломалась?

– Она не может сама сломаться, – сказал Карлос. – Она слишком хорошо закреплена. Ее нельзя сломать даже молотком. А здесь проходят все управляющие цепи.

Ридра кивнула.

– Дефлекторы гироскопических стабилизаторов для обычных маневров... – он открыл другую крышку и извлек еще одну плату. – Вот.

Ридра провела ногтем по разлому второй платы.

– Кто-то на корабле сломал их, – сказала она. – Возьмите их в мастерскую. Скажи Лиззи, чтобы она их склеила и принесла мне. Я поставлю их на место, а потом верну ее шарики.