Текст книги "На тихой улице"

6
Пейдж

Пейдж сидит за компьютером в темном кабинете наверху и просматривает видеозапись с камеры наблюдения за домом Холмонов. Время от времени останавливает запись и увеличивает изображение, желая убедиться, что ничего не пропустила, хотя ничего примечательного там нет. Холмон производит впечатление скользкого типа, который тайком выпроваживает любовницу через заднюю дверь, пока ни о чем не подозревающая бедняжка Кора входит в парадную после заседания книжного клуба, слегка навеселе и болтая о своих впечатлениях. Она даже не заметит, как он застегивает брюки и приглаживает волосы.

А Финн хорош, не может не признать Пейдж. На этой неделе она каждый день поджидала его на парковке у офиса и следила за ним после работы. Три вечера он шел прямо домой. Однажды отправился в шикарный стейк-хаус, но его проводили в зарезервированный отдельный зал, и после этого она ничего не видела. Ну что за человек снимает отдельный зал в ресторане? Конечно, Финн мог бы сказать, что обхаживает важных клиентов и нужно иметь возможность слышать друг друга – именно так он наверняка это и объяснил. Возможно, все было вполне невинно, но не факт. И никак не выяснить.

А позавчера вечером после работы он пошел не домой, а в бар. Может, с коллегами или клиентами. Пейдж наблюдала за ним в бинокль, поставив машину на дальней стороне парковки. С ними была симпатичная брюнетка в обтягивающей юбке. Пейдж сняла ее на свой новый «Никон-D850», купленный специально для этой цели. В общем, пока все довольно разочаровывающе.

Внезапно Пейдж замечает в кадре кое-что странное и отматывает назад, наклонившись поближе, чтобы рассмотреть движение у мусорных баков. Проклятый енот, и только. Она так поглощена работой, что не слышит шаги на лестнице и не замечает стоящую в дверном проеме фигуру, пока не осознает, как кто-то дышит. Пейдж в ужасе разворачивает кресло и вскакивает, хватаясь за сердце.

– Черт возьми, Грант! Ты испугал меня до жути!

Но Грант не отвечает. Он стоит с кучей коробок для еды на вынос и заглядывает Пейдж за спину, смотря на экран.

– Ой, только не надо нравоучений, – просит она, прежде чем Грант успевает открыть рот. – Если б год назад я записывала на камеру соседей, мы бы не оказались в такой ситуации. И вообще, что ты здесь делаешь?

– Спагетти путтанеска [7]7
  Спагетти путтанеска – популярная итальянская паста с томатами, оливковым маслом, анчоусами, оливками, каперсами и чесноком.


[Закрыть], – отвечает он, с невинным видом поднимая пакет.

Они едят внизу, на темной кухне, под звуки программы новостей, едва доносящиеся из гостиной. Пейдж обычно включает телевизор фоном, чтобы составлял компанию.

– Ну как? – с надеждой спрашивает Грант.

– Отлично. Как всегда, отлично.

– Это для благотворительного приема завтра вечером. Я нашел хорошие анчоусы. Можешь определить марку? – спрашивает он.

– «Мартель»?

– «Мартель»? Думаешь, они мартелевские? Нет, «Дельфино». Банка в четыре раза дешевле, а попробуй найди разницу.

Пейдж знает, что это анчоусы «Дельфино», но она любит подзадорить мужа. Ей до сих пор нравится, что он так увлечен своей готовкой. Пейдж улыбается, и Грант понимает: она шутит. Она предлагает мужу вино, но он отказывается, и она ставит чайник.

– Правда отлично, – повторяет Пейдж, сжимая его плечо, когда достает из шкафчика две кружки.

Поев, они сидят на террасе в креслах-качалках. Кристофер запрыгивает Гранту на колени, и тот поглаживает старого пса по голове, прихлебывая чай. Стоит безветренный вечер, в квартале тихо. Пейдж наливает себе в чай капельку джина и укутывает ноги пледом.

– Будь осторожна, – вдруг ни с того ни с сего говорит Грант.

– С чем? – огрызается Пейдж.

– С этой мерзкой слежкой, которой ты занимаешься, вот с чем.

– Мерзкой слежкой? – с презрением повторяет она.

Грант не реагирует, и Пейдж просто отмахивается от его замечания и фыркает.

– Я помню Калеба в последний вечер, – произносит Пейдж. – Помнишь, как в прошлом году он поздно вернулся с какой-то вечеринки и смеялся, потому что увидел Финна Холмона в стоящей на улице машине и тому делали минет? – спрашивает Пейдж.

– Что-то я такого не припоминаю, – отвечает Грант с коротким смешком.

– Может, ты был в ресторане, но Калеб сказал, что люди, которые давно женаты, ничем подобным уже не занимаются.

– Я же говорил ему, что молодежь просто уверена, будто старики не занимаются сексом, а Коре к тому же всего тридцать девять.

– Он утверждал, что это была не Кора. А когда я спросила, откуда он это взял, он просто ответил: «Уж поверь», – и пошел спать. Ему это показалось забавным.

– Ладно, – сказал Грант, не понимая, к чему клонит жена.

– Я предположила, что это Кора, но теперь, поразмыслив, считаю, что Калеб был прав. Это наверняка была не она.

– А нам-то какое дело?

– Кора моя подруга. А этот сукин сын ей изменяет.

– Вот так ты теперь проводишь время дома целыми днями? – спрашивает он, а затем вздыхает, и Пейдж понимает, что Грант предпочел бы не говорить о том, как она проводит время. – Я просто беспокоюсь, – добавляет он.

Ему не нужно перечислять причины: он беспокоится, что Пейдж не в себе, или слишком замкнута, или слишком долго скорбит, или слишком много спит, – список можно продолжать бесконечно – поэтому, прежде чем Грант скажет что-нибудь еще, они просто оставляют эту тему, как уже привыкли, иначе разговор перерастет в яростный спор, как бывало сразу после смерти Калеба. Возможно, если б они научились этому раньше, то до сих пор были бы вместе и не наговорили бы друг другу тех ужасных вещей.

– Кстати, а почему ты больше не проводишь время с Финном? Вы раньше постоянно играли в гольф и смотрели футбол, – интересуется Пейдж.

Грант лишь пожимает плечами.

– Все меняется, – отвечает он, и больше им особо не о чем говорить, только о том, что Кристофер слегка растолстел, морозилка в холодильнике по-прежнему гудит, а Гранту пора подстричься. Пейдж предлагает сама этим заняться, когда он зайдет в воскресенье.

На следующее утро Пейдж просыпается поздно, как часто бывает в последнее время. Она плетется вниз в спортивных штанах и вытянутой майке и варит кофе, но тут видит из кухонного окна, как Финн кладет клюшки для гольфа в багажник «Лендровера». Недолго думая, Пейдж решает за ним проследить. Она засовывает ноги в шлепанцы, хватает сумочку и бежит к гаражу. Она открывает дверцу гаража как раз в тот момент, когда раздается звук отъезжающей машины Финна.

Уже на улице Пейдж сожалеет, что не налила кофе в походную кружку и не переоделась. Вряд ли ей удастся получить ценную информацию на гольф-поле. Меньше всего ей хочется всю субботу проторчать на парковке гольф-клуба, но она на работе и решает отвести этому хотя бы час.

Когда Пейдж видит, как Финн сворачивает в сторону Гринбрайара, ее пульс учащается, а ладони внезапно становятся липкими. Гольф-клуб в шести милях дальше по дороге, за Лейквью. Может, Финн решил заправиться. Тоже хорошо. Она успеет взять кофе, пусть даже и выглядит как бомж. Не важно, что о ней подумают, лишь бы получить дозу кофеина. Финн проезжает мимо заправки «Коноко», мимо магазина матрасов, кофейни и закрытого ресторана «Тако белл», и Пейдж не может поверить в свою удачу. Он едет в мотель «Роел Инн».

Пейдж немного притормаживает, потому что Финн наверняка оглядывается по сторонам. Скорее всего, он выбрал такое место, а не «Хилтон», потому что здесь никто не останавливается, кроме проституток и нерадивых туристов, и вряд ли он встретит кого-нибудь из знакомых. Ну и ну, она его раскусила. Пейдж паркуется у антикварного магазина через дорогу, чтобы Финн ее не заметил, и разглядывает мотель в бинокль. Финн по-прежнему сидит в машине.

Мотель «Роел Инн» уж точно не выглядит королевским [8]8
  Название мотеля «Роел Инн» (Royal Inn) можно перевести как «Королевский».


[Закрыть]. Это одноэтажное здание на десять номеров, с низкими потолками и сломанным автоматом «Пепси» перед дверью, которое выглядит так, будто стоит здесь еще с восьмидесятых. В комнаты можно попасть сразу с парковки, и на них не написаны номера. Все отличие – в дверях разных ярких цветов. У желтой двери слоняются несколько девиц – курят и пялятся в телефоны.

Пейдж гадает, почему Финн еще в машине. Женщина, с которой он должен встретиться, уже в номере или еще не приехала? А потом, минут через десять, Пейдж видит, как одна из девиц бросает окурок, взбивает волосы и идет к его машине.

– Вот же мать твою, – шепчет Пейдж себе под нос, с ужасом наблюдая за происходящим.

На девице обтягивающее мини-платье леопардовой расцветки, в точности такое, какое надела бы студентка на Хеллоуин, изображая стриптизершу. Только на этой девице не сексуальные сапоги на высоких каблуках, а грязно-розовые шлепанцы. Она наклоняется к машине Финна, и с минуту они разговаривают. А потом…

Пейдж не верит своим глазам. Она правда это видит? Девица берет руку Финна, высовывающуюся из окна, и засовывает себе в трусы. Пейдж хочется заорать, но вместо этого она делает снимок «Никоном». Потом еще несколько, пока Финн и девица смеются. Затем он идет на стойку регистрации, находящуюся в крошечном здании рядом со входом, – видимо, чтобы заплатить за номер. Девица возвращается к своим подружкам, закуривает еще одну сигарету, забирает сумочку, и через несколько минут после того, как Финн входит в комнату с зеленой дверью, следует за ним. Пейдж снимает все это.

Она с улыбкой отъезжает от захудалого мотеля и возвращается на главную дорогу. Она получила то, за чем приехала. Ей следовало бы сразу отнести снимки Коре и оставить все как есть. Но Пейдж не станет этого делать, потому что у нее более масштабные замыслы. Свои планы на Финна Холмона. Фотографий проститутки недостаточно.

Дома ее одолевают одышка и тревога. Пейдж готовит кофе и садится за компьютер, чтобы посмотреть видео на «Ютубе», как перенести снимки с камеры в папку на рабочем столе под названием «Финн Холмон».

Пейдж до сих пор не могла в это поверить. Не то чтобы она не доверяла чутью Коры, но ожидала увидеть какую-нибудь робкую секретаршу, на которую Финн с легкостью произведет впечатление или запудрит мозги, но не проститутку из мотеля, одетую в платье леопардовой расцветки. Что он вытворяет? Если тебе надо именно это, зачем вообще жениться? Больше Пейдж ни о чем не могла думать.

Он всегда был из тех, кто обращал внимание на задницу официантки или красивую прическу блондинки, ведущей новости. И как бы невзначай отпускал по этому поводу комментарии, от которых любая женщина в его компании чувствовала себя неполноценной. Иначе зачем вообще что-то говорить? Кого волнует, отчего у тебя стоит? Уж точно не его жену. Никого не интересует, кому ты хотел бы присунуть. Но именно это и подразумевают подобные комментарии, такие заявления делает определенный тип людей – нарциссы, а все окружающие чувствуют себя неловко.

Пейдж припоминает, как однажды в их с Грантом ресторане, пока Кора отлучилась в туалет, Финн заявил, что ноги у молоденькой официантки – «прямо дорога в рай». Грант так и не издал вежливого смешка или хмыканья, на которые рассчитывал Финн. В таких случаях Грант всегда менял тему или делал вид, будто не расслышал.

Пейдж знает, что за тип Финн. Зачем ей знать больше? Может, она все-таки свихнулась?

Тем вечером Пейдж звонит Коре, хотя и понимает, в каком возбужденном состоянии та находится каждый раз, когда помогает устраивать очередное благотворительное мероприятие. Кора живет ради них, и все должно пройти безупречно. Пейдж сомневается, что Финн будет присутствовать, потому что это мир Коры, по крайней мере, так он всегда говорил и редко ее сопровождал. Но где он будет, вот вопрос.

– Привет, я просто звоню спросить, не нужна ли тебе экстренная помощь, – говорит Пейдж, молясь, чтобы Коре ничего не понадобилось.

– Ой, это так мило, но пока что все под контролем.

– Финн к тебе присоединится? – переходит Пейдж к сути дела и слышит сомнения в голосе Коры.

– Наверное, нет. Он собирается встретиться с приятелями… Кажется, за пивом в «О’Салливане». – Пейдж записывает название. – Мию я освободила от участия, так что…

– Хм… И во сколько? – уточняет Пейдж.

– В смысле?

– Пиво в «О’Салливане»?

Кора некоторое время молчит.

– Пейдж, я… – начинает Кора, но ее прерывает Мия. Некоторое время слышен приглушенный разговор, а потом Кора говорит: – Слушай, мне пора, но ты ведь будешь вечером в «Моретти»?

– Вообще-то, мне немного нездоровится, – лжет Пейдж. – Посмотрю, вдруг полегчает.

Отключившись, Пейдж чувствует себя ужасно. Сегодня вечером она должна быть рядом с Грантом, нужно отменить этот безумный план с Корой. Это была нелепая идея, на которую Кора согласилась от отчаяния, а теперь Пейдж этим пользуется. Но все же в глубине ее души что-то зарождается, меняется, как каприз непостоянного ветра. Горе должно приходить постепенно, но ее горе длится непрерывно, от него перехватывает дыхание. Мир как будто накренился, и пришлось вцепиться ногтями в землю, чтобы не соскользнуть, – эти всепоглощающие усилия приходится прилагать каждый день, каждую секунду. Конечно, Пейдж понимает, насколько ужасно, что она находит проблеск надежды – неужели? – в Финне Холмане, муже Коры, но она знает, что ей это необходимо.

Пейдж идет в салон, чтобы сделать маникюр и укладку, а затем в бутик на Шестой улице – посмотреть, не висит ли еще на витрине та шикарная шелковая блузка.

Когда Пейдж приезжает в бар «О’Салливан», там многолюдно. Она надела джинсы в обтяжку, туфли на каблуках и ту самую черную шелковую блузку с витрины. Пейдж говорили, что волосы у нее как у Сандры Буллок, и когда она приводит себя в порядок, то становится сногсшибательной. Она уже многие недели не вылезала из спортивных штанов, не пользовалась косметикой и затягивала волосы в хвост. Пейдж уже и не помнит, когда было по-другому – кажется, в последний раз она прилагала какие-то усилия, чтобы выглядеть прилично, на похоронах Калеба.

Сегодня она чувствует себя другим человеком, да просто чувствует себя человеком… Нет, даже больше – желанной. Ей плевать, желает ли ее кто-нибудь, это нужно только для дела, но все равно это придает уверенности, улучшает настроение. Новая задача – загнать Финна в ловушку – каким-то образом вдохнула в Пейдж жизнь. Она пересекает темный паб и садится у стойки бара. Здесь пахнет застарелым пивом, годами проливавшимся на ковер, с легкой примесью сигаретного дыма, от которого за долгие годы, пока еще не запретили курить в помещении, пожелтели стены.

Пейдж не теряет времени зря. Заказав пиво, она залпом опустошает половину, в меньшей степени чтобы набраться смелости, а в большей – чтобы казалось, будто она здесь уже давно, а не преследует Финна. Пейдж замечает его у бильярдных столов, с парой незнакомых мужчин. Она ждала, что он будет с женщиной, но даже Финн не стал бы так открыто изменять в пивной у дома. Пейдж берет свое пиво и смотрит в телефон, делая вид, будто что-то пишет, пока идет к ним. Именно Финн должен ее заметить, а не наоборот, так будет естественнее. И он замечает. Конечно же, невозможно было не заметить, уж она постаралась. Пейдж останавливается у их столика, якобы поглощенная чем-то в телефоне.

– Пейдж! – кричит он, сложив ладони рупором у губ, чтобы было слышно сквозь шум бара.

Он поднимает бокал с пивом и с немым вопросом пожимает плечами: «Что ты здесь делаешь?»

– А, Финн. Привет! – откликается она, отбрасывая волосы с лица, и убирает телефон в сумочку.

– Привет. Что ты тут делаешь? Я никогда раньше тебя здесь не видел.

– Да просто встречалась с подругой, чтобы выпить пива, но ей позвонила няня, вроде у ребенка поднялась температура или что-то в этом роде, и ей пришлось уйти.

Ей нравится, как легко и гладко удается лгать: она вошла в роль, и это вдохновляет. Финн не спрашивает, почему Пейдж не в ресторане Гранта, и она тоже не задает вопросов. Они ведь оба должны быть там, поддерживать своих супругов. Хотя Пейдж с Грантом разъехались. Это снимает с нее часть обязательств. Отсутствие вопросов выглядит уместным в данной ситуации.

– Тогда присоединяйся к нам, – предлагает Финн с широкой улыбкой.

– Нет-нет, не стоит. У вас, похоже, мальчишник. Не буду мешать.

– Слушай, я знаком с этими задротами еще с колледжа. Мы не можем рассказать друг другу ничего нового, а если я снова услышу, как стервозная жена Джесси не разрешает ему заниматься регби, то все равно уйду. Давай, ты будешь глотком свежего воздуха. Я угощаю, – настаивает он.

– Э-э-э… ну ладно. Наверное… можно выпить по одной, – соглашается Пейдж, и Финн машет миниатюрной блондинке, которая держит поднос с невероятным количеством бутылок и стаканов с пивом.

– Когда повезет дождаться своей очереди, – ухмыляется он и неопределенно крутит пальцем. – Стакан…

Он смотрит на Пейдж.

– А, «Хейнекен», – отвечает она, официантка кивает и исчезает в море людей, выглядящих рядом с ней гигантами.

Они сидят на высоких табуретах за столом рядом с бильярдной зоной. Его друзья начинают игру, а Финна больше интересует футбол, который показывают на многочисленных экранах, развешенных по всему бару. В надетой козырьком назад бейсболке он похож на подростка. Финн пялится в телевизор и набивает рот жареной картошкой. Пейдж завороженно наблюдает за ним. Почему-то ее сердце трепещет. Финн поворачивается к ней.

– Что-то не так? – спрашивает он с полным ртом.

– Н-ничего.

Она улыбается и нервно смотрит вниз, на картонную подставку, которую теребит в руке, пока не принесли пиво.

Пейдж делает вид, будто заинтересована происходящим на экране, и издает восторженные или разочарованные возгласы, когда это уместно, хотя надеялась разговорить Финна где-нибудь в более тихом месте. Он уже прилично набрался, судя по тому, как часто поднимает ладонь в ее сторону – «дай пять». А еще не замечает, как она находит способ отливать свое пиво в пустые стаканы, когда приносят новую порцию. Ей нужно сохранять трезвость ума.

Когда толпа редеет и друзья Финна уходят, Пейдж понимает, что время уже позднее. Весь вечер она провела под удары кружек о столы и свистки судей, и это не входило в ее планы, но Финн, похоже, не слишком разговорчив. Она не знает, как поступить. Слишком откровенный подход может быть опасен, но теперь, когда Финн мил и раскован, она пытается флиртовать, хотя, похоже, уже забыла, как это делается.

– Могу поспорить, ты играл в футбол в школе, – произносит она, и ей хочется посмеяться над тем, как неуклюже это прозвучало.

– Нет. Я был фанатом театра, – отвечает он, и Пейдж чуть не выплевывает свое пиво.

Она даже чувствует жжение в носу, когда втягивает пиво обратно.

– Прости, – смеется Пейдж. – Этого я никак от тебя не ожидала. Совсем. Кора никогда такого не упоминала.

Черт, вот о Коре говорить не следовало. Уж точно не стоит напоминать ему, что они подруги.

– О да. Я хотел стать кинозвездой. Все почему-то думают, будто это нечто сверхъестественное, но большинство великих актеров начинали в школьном театре, – как ни в чем не бывало продолжает Финн, и Пейдж просто не может такого представить.

Она пялится на него, слегка приоткрыв рот.

– В чем дело? – улыбается он.

– Ни в чем, это… это круто.

Пейдж в растерянности. Она видела, только как он играет в гольф или баскетбол или дурачится под пиво, когда приходил посмотреть игру к Гранту.

– А я играла в школе в мюзикле «Энни», – говорит Пейдж, потому что больше ничего не приходит в голову.

– Правда? Какую роль?

– Это и ролью-то не назовешь. Каждый вечер я два часа сидела за кулисами, а во время эпизода с уборкой пересекала сцену с ведром и шваброй. Видимо, это и отвратило меня от театра.

Финн смеется.

– Что произошло с твоей актерской карьерой? – спрашивает Пейдж, придвигаясь чуть ближе.

– Ну, знаешь, как бывает: собираешься изучать в колледже искусство и вдруг понимаешь, что никогда в этом не преуспеешь и только опозоришь родителей, поэтому меняешь специализацию на что-нибудь более респектабельное, вроде менеджмента или программирования.

Финн одновременно поднимает стакан и брови, и Пейдж кажется, что она уловила нотки разочарования в его словах.

– Ясно. Ну, твоя жизнь сложилась неплохо, так что…

Он быстро поднимает пиво и чокается с ней, уже в сотый раз за вечер.

– Да и у тебя. Владеешь рестораном.

– В прошлом. Я это забросила, – поправляет Пейдж, и на его лице появляется то выражение, какое бывает у всех, когда они вспоминают ее сына и как после его смерти развалилась ее жизнь. – Но все равно, – добавляет она, прежде чем настроение разговора успевает измениться. – Я занималась финансовой стороной, а Грант отвечал за творческую составляющую, он же шеф-повар, – объясняет она, снова мысленно пнув себя за упоминание супруга.

Финн, похоже, этого не замечает, и они продолжают болтать о пустяках: кто сыграл бы их в кино об их жизни, почему невозможно найти приличных рабочих для ремонта ванной и зачем Джейни Новак с соседней улицы подкармливает всех кошек в округе; но они смеются гораздо чаще, чем она ожидала, а порой Пейдж даже забывает, зачем пришла, и просто получает удовольствие в обществе этого удивительно приятного мужчины. Однако потом она приходит в себя и чувствует, как лицо заливает краска стыда.

Он же актер, размышляет она, когда Финн уходит в туалет. Вот оно что. Когда он возвращается за столик, то слегка покачивается.

– Давай я подвезу тебя домой, – предлагает Пейдж, зная, что в паб его привез Зак, а обратно он собирался ехать на такси.

– Да не надо, не хочу тебя утруждать.

– Мы ведь живем по соседству, – улыбается Пейдж. – И я вполне в состоянии вести машину, – добавляет она.

Финн бубнит: «А, тогда ладно», что-то показывает взмахом локтей, а потом хватается за стол для равновесия и собирает вещи.

Столы обходит женщина с отсутствующими передними зубами и в футболке с ироничной надписью «Скажи нет наркотикам». В руках у нее ведерко, полное одиноких роз в целлофановой обертке.

– Роза для вашей розы? – повторяет она каждому мужчине, мимо которого проходит.

Большинство отмахивается от нее. Один парень в майке и с хипстерской бородкой покупает розу для своей миниатюрной девушки с тонюсенькой талией и бордовыми волосами. Он тянется, чтобы обнять ее, касаясь подмышечными волосами, и при виде белых точек дезодоранта на волосах, прямо у лица девушки, Пейдж подташнивает. Тут прямо у нее перед носом появляется шелестящий целлофан. От неожиданности Пейдж шлепает по нему ладонью.

– Черт, – ругается Финн, убирая розу, которую собирался ей подарить.

– Прости, прости! Я… ты меня напугал. Что это?

– Я всегда считал, – отвечает он, прижав руку к сердцу, – что в присутствии прекрасной дамы нельзя отказываться от розы за два доллара.

Он вручает Пейдж розу, и она не может не рассмеяться от нелепости происходящего. Она вдруг снова чувствует себя студенткой младших курсов: в вонючем баре ей приходилось иметь дело с пьяными мужиками, которые считали себя очаровательными. Пейдж пытается подсчитать, сколько таких роз завяло на ее приборной панели после ночных посиделок в баре в те дни.

– Что такое? – спрашивает Финн.

– Нет, ничего. Спасибо. Это так мило с твоей стороны. – Проклятье, она позволила настоящей Пейдж вклиниться в роль Пейдж, это все испортит. – Правда мило.

По дороге Финн переключает радиоканалы, пока не находит песню группы «Goo Goo Dolls» из девяностых, и его ладонь слегка касается бедра Пейдж. Финн задерживает руку на мгновение. А затем, словно впервые заметив Пейдж, говорит:

– Сегодня ты так классно выглядишь.

Она невольно смеется, а потом…

– Э-э-э… спасибо.

В любом другом случае она ответила бы «заткнись» и шлепнула его по руке, потому что от комплиментов ей неловко. А кроме того, Финн мог так сказать из вежливости, сообразив, что ее давно уже никто не видел не в домашнем халате, кричащей на курьеров и мальчишек, разносящих газеты. Вполне возможно, это совсем не флирт. У нее получается вовсе не так хорошо, как она воображает.

– Ты тоже, – выдавливает она.

Пейдж чувствует, как он пялится на нее, когда она останавливается на темной парковке у дома.

– Что такое? – спрашивает она, переключая передачу в положение «парковка», и улыбается.

– Ничего. Просто ты такая горячая штучка. Тебе к лицу веселье, Пейдж Моретти, – говорит Финн и, щелкнув ремнем безопасности, приподнимается, чтобы открыть дверь.

Пейдж внезапно охватывает страх упустить эту возможность, поэтому она кладет руку на внутреннюю сторону его бедра.

– Тебе необязательно уходить, если не хочешь, – произносит она, сама не веря своим словам.

Финн тоже ошарашен. Он широко распахивает глаза, а потом смеется. Смеется! Смеется, черт бы его подрал, и это приводит Пейдж в бешенство.

– В чем дело? – вскрикивает она.

– Да ни в чем, просто… Ты…

– …горячая штучка, – повторяет она в попытке пошутить, притягивает Финна к себе и целует.

Он пылко отвечает на поцелуй, и они тискают друг друга над коробкой передач, пока Финн вдруг резко не останавливается и, к ужасу Пейдж, опять смеется.

– Стой. Так, похоже, ты все-таки выпила лишнего и надо было взять такси.

Пейдж совершенно трезва и крайне раздражена.

– Я не пьяна.

Она снова начинает его целовать, и на мгновение он позволяет, но потом отстраняется и поправляет рубашку. Опускает козырек с зеркалом и проверяет, нет ли на лице следов помады. Определенно отработанный жест.

– Ты же лучшая подруга моей жены. А это… Не знаю, о чем мы думали. Этого не будет.

– А кто ей расскажет? – возражает Пейдж.

– Капе-ец… – отзывается он, и язык подростков из уст сорокалетнего с хвостиком, солидного мужчины звучит нелепо.

Пейдж старается не показывать раздражения.

– Ну, это небезопасно, – тянет Финн. – Она узнает.

Вот и проговорился, думает Пейдж. Все это кажется для него таким обычным делом. Он почти признался, что согласился бы, если б на месте Пейдж оказался кто-то другой, не такой близкий для его семьи человек.

– Ну, то есть я бы вообще не стал, – быстро поправляется он. – Я знаю, что вы с Грантом, ну… разъехались, и, видимо, тебе одиноко, но…

Не дав Финну сказать очередную глупость, Пейдж прерывает его, сбрасывая бретельки, а за ними спуская и блузку, и обнажает грудь.

– Боже мой! – преувеличенно восклицает Финн, зажмуривается, а затем открывает глаза. – Чего ты от меня хочешь?

– Предложение в силе, – твердо произносит она, быстро натягивая блузку обратно и жестом разрешая ему уйти, чтобы сохранить хоть толику приличия. Но Финн решает поговорить.

– Пейдж, – мягко произносит он, – мне кажется, ты…

Вот же дрянь! Он что, собирается отвергнуть ее, сказав что-то вроде: «Мне кажется, ты…» Как там дальше?

– Ты потрясающая, но мне кажется, сейчас ты просто одинока и потом пожалеешь об этом, – самодовольно заявляет он.

Пейдж потрясенно разевает рот, а Финн выходит из машины и машет на прощанье, прежде чем перейти на другую сторону улицы к своему дому.

– Это что, шутка такая? – возмущается она уже после его ухода.

От внезапной тишины машины звенит в ушах. Финн спал с проституткой в огромных серьгах-кольцах и платье леопардовой расцветки, а ее отверг?

Пейдж привела себя в порядок, купила новую косметику и мучилась в баре, забитом настоящими неандертальцами, растеряла все достоинство, стараясь выглядеть сногсшибательно, а он ее отверг?

Ну уж нет, Финн Холмон. Так не пойдет. Она не примет отказ.