Текст книги "Алерния. Война"

– Дубок, – поинтересовался Флемм у браконьера, – нам ведь через мост-то не надо идти. Нам нужно в сторону Адая, а не Фрида.

Их отряд должен был выйти почти строго перпендикулярно к тракту, делающему большой крюк вокруг Белухи и соединяющему столицы герцогства и королевства, а затем пойти на восток.

– Дык я об этом-то и хотел сказать, уважаемый, – хмыкнул браконьер. – Лорский владетель всё одно себе плату потребует. Правда, разрешит остановиться на постоялом дворе, что выстроен рядом с мостом. Очень большой двор. Там всегда много народа.

К замку барона Лора (и к мосту через широкую для здешних мест горную реку и трактиру при них) отряд вышел на следующий день ещё до полудня.

– А Дубок-то наш прав оказался, – сказала Вика Эрне. – Смотри, сколько людей. И наёмников среди них необычайно много. Впрочем, мы здесь останавливаться с ночёвкой не будем, а места в едальном зале, думаю, найдутся.

Глава 8

Дрова ярко горели, нагоняя немного тепла в огромную холодную спальню герцогини Адайской.

– Госпожа. – Служанка Фесия тихо подошла к своей хозяйке, сидевшей в кресле возле камина, закутавшись в плед до самого подбородка. – Герцог, наш господин, прислал гонца, что сегодня он в Адай не вернётся. Будет завтра к полудню.

Жагета ничего не ответила и даже не пошевелилась. Услышанное не было для неё ни неожиданным, ни неприятным. Муж в последнее время сильно занят подготовкой к скорому выступлению в военный поход, и ему сейчас не до уродливой жены и не до попыток зачать наследника. Целыми днями он пропадает в лагере, куда сейчас стекаются наёмники со всех окружающих земель.

Когда рабыня удалилась – так же неслышно, как и появилась – восемнадцатилетняя герцогиня Адайская поднялась из кресла и, прихрамывая, подошла к узкому зарешёченному окну в толстой каменной стене – одному из четырёх имевшихся в спальне герцогини.

Это в королевстве Датор, на её родине, герцоги давно переселились из своих замков во дворцы. Здесь же, во Фридланде, где между высшими владетелями королевства шли частые войны, такой роскоши не мог себе позволить никто из них, равно как и улучшить комфорт в своих замках за счёт снижения их защищённости.

Герцогиня раздражённо дёрнула плечом. Через два гонга надо будет уже вновь одеваться в парадное платье и идти в зал приёмов на ужин.

В замке гостили представители семей всех трёх графов их герцогства, и если от совместных завтраков или обедов с ними Жагета ещё могла под какими-нибудь надуманными или реальными предлогами отвертеться, то отказаться от присутствия на традиционных гостевых ужинах означало нанести прямое оскорбление приглашённым.

Во Фридланде мало кто кому доверял, и приезд жён или детей вассалов в замок сюзерена, когда тот отправляется на войну, стал привычной традицией ещё несколько веков назад. Точно так же сейчас в замках графов принимали в качестве гостей кого-то из домочадцев вассальных баронов.

Окна спальни смотрели на юг, туда, где за горами и лесами находился родной для Жагеты Янин. Герцогиня часто любовалась снежной голубоватой вершиной Белухи.

– Госпожа, извините, что опять вас потревожу. – В спальню вновь скользнула Фесия. – Прибыл мэр, просит принять его. Говорит, что у него очень важное дело для вас.

– Для меня? – Молодая герцогиня сильно удивилась, но раздумывала не очень долго. – Ну, хорошо. Скажи, что через гонг я приму его в своём кабинете.

У Жагеты был и секретарь – младший сын одного из баронов. Однако все уже привыкли, что встречи с нею проще добиться, обратившись через Фесию. Рабыня, приехавшая с хозяйкой из Янина, была её служанкой ещё с детства и пользовалась особым расположением хозяйки.

– Вам помочь переодеться? – Фесия не торопилась уходить. – Доставили ваше новое платье.

– О да. Я буду в нём просто неотразима, – не сдержала злой иронии герцогиня.

– Госпожа…

– Иди скажи мэру, пусть ждёт.

Мало кто может понять, каково это – быть уродливой с самого своего рождения. А вот Жагете выпала именно такая судьба.

У неё был искривлён позвоночник в районе таза, из-за чего ей приходилось ходить, подволакивая ногу. Но Единому этого показалось недостаточно, и он в дополнение парализовал Жагете всю правую половину лица.

Если не присматриваться сильно, то второй недостаток почти не был заметен, пока Жагета не начинала улыбаться или плакать – тогда её лицо искажала жуткая гримаса. И уже к двенадцати-тринадцати годам виконтесса Янинская научилась быть бесстрастной, чтобы не пугать окружающих своим лицом.

Родители её любили, но постоянно испытывали перед ней чувство вины. Особенно после слов одного умника, что Единый изуродовал Жагету из-за близкого родства её отца и матери. Якобы двоюродным брату и сестре нельзя было вступать в брак, и что поэтому оказываются бессильны маги-целители, даже самые сильные из них.

Чушь, конечно. Этого злоязыкого негодяя сразу же схватили, пытали и казнили. Но его слова запали Жагетиным родителям в душу, хотя вслух они в этом не признавались.

Чувство вины давило на них до тех пор, пока четыре года назад у Жагеты не появился братик, совершенно здоровый и крепкий малыш – его она полюбила не меньше родителей.

Его появление успокоило мать с отцом и сняло постоянную напряжённость в общении с дочерью.

Герцогиня с тоской посмотрела на толстые стальные прутья оконной решётки. Словно её заперли в тюрьме.

Но нет. Она нисколько не жалела о своём переезде из солнечного Янина в суровый горный край. Жагета была благодарна и родителям, которые нашли ей другого мужа после отказа от помолвки, присланного Гленской волчицей – та не пожелала женить своего ненаглядного сына Анера на такой уродине, – и Гертеру, что стал её супругом по расчёту, но при том ни разу не упрекнул Жагету за физические недостатки и не показал даже намёком, насколько она ему неприятна.

Муж её не любил – в этом не было никаких сомнений, – но каждый восьмой день недели он приходил к ней в спальню, чтобы в очередной раз попытаться зачать наследника.

Жагете было унизительно понимать, что делать это он может, только не видя её лица, но она принимала такое положение вещей как неизбежное.

В конце концов, она – герцогиня Адайская, дочь герцога Янинского, племянница герцога Цивихского, кузина герцогини Вьежской, родственница по материнской линии сразу двум правящим сейчас монархам: королю Северного Ойланга и султану Эритеи; она знает, что такое долг супруги владетеля, и сделает всё, чтобы дать герцогству наследника.

Жагета увидела, как к коньковой крыше донжона приблизился голубь и, немного покружив, влетел внутрь.

Узнать, что за послание он принёс, она сможет уже скоро: в отсутствие мужа именно ей подчинялись все в этом замке и в окружающем его городе – а значит, скоро явится коннетабль с полученными известиями.

Отойдя от окна, герцогиня сбросила с себя плед на кресло и, поправив складки платья, вышла из спальни и, пройдя через небольшую гостиную, оказалась в своём кабинете.

Её мать почти совсем не занималась делами герцогства, целиком уйдя в светскую жизнь, развлечения и интриги. Жагета же в отношении к хозяйственным и управленческим обязанностям была ей полной противоположностью.

И в самом деле, чем ещё могла заняться изуродованная с рождения виконтесса Янинская, кроме как изучать все стороны деятельности герцогского хозяйства? Жагета ничего иного придумать для себя не могла. И зря с нескрываемым презрением, отвращением и пренебрежением смотрели на свою новую госпожу некоторые сановники и чиновники адайского двора.

Уже через полгода после появления Жагеты в Адае казначей герцогства был до смерти обварен кипящей смолой на центральной городской площади. И причина той казни, конечно же, не в том, что именно его злоязыкая жена придумала молодой герцогине прозвище Страшила – Жагета и узнала-то об этом намного позже, – а в том, что чиновник придумал хитрую схему оплаты работ, которые совсем не выполнялись. И, разумеется, раскрыла это длившееся много лет – ещё со времён правления Паторена, отца Гертера – мошенничество герцогиня Жагета Адайская. Затем последовали давно заслуженные казни и целого ряда других обнаглевших проворовавшихся чиновников дворца и городского управления.

Презрение к герцогине сменилось страхом, а уж о пренебрежении речь и вовсе теперь не могла идти. Что, в общем-то, молодую владетельницу вполне устраивало. Пусть боятся. Любви окружающих – с её-то внешностью! – ей всё равно никогда не дождаться, а так хоть воровать и обманывать меньше будут.

Да и муж – что для Жагеты оказалось особенно приятно – после того, как она довольно легко раскрыла схемы увода денег из бюджета герцогства, стал относиться к ней с уважением. Он даже перестал попрекать жену невыполнением её отцом обещаний относительно приданого.

Чиновники теперь свою госпожу сильно боялись и старались без крайней нужды ей на глаза не попадаться. А если уж избежать общения с герцогиней никак не получалось, то старались сводить его к минимуму и вести себя при этом очень скромно. Потому-то появление во дворце мэра и его желание встретиться с нею вызвало у Жагеты такое удивление.

Но первым, как она и предполагала, в кабинет явился коннетабль. Это был мужчина высокого роста, с мясистым носом, уже весьма пожилой – несмотря на устроенные с подачи Жагеты чистки, большинство среди сановников и чиновников дворца по прежнему составляли люди, оставшиеся Гертеру со времён отцовского правления.

При встрече с молодой герцогиней коннетабль Хэммар постоянно отводил глаза: не потому, что его пугала её внешность, а из-за страха перед умом и осведомлённостью госпожи.

Этот неродовитый дворянин прошёл буквально в шаге от виселицы – Жагета согласилась не сообщать мужу об утаенной коннетаблем части трофеев рейвского похода, в котором погиб прежний герцог Паторен Адайский, при условии, что Хэммар вернёт припрятанное им так же незаметно, как и взял.

– Госпожа, один из наших торговцев прислал сведения, касающиеся подготовки Датора к войне, он их услышал в Милонеге. Вьеж и Глен отказали Цивиху в военной помощи. Они готовы выставить войска, только если возникнет угроза самому королевству. А король Кальвин им не предоставил никаких убедительных доказательств, что война начнётся не только против Цивихского герцогства.

– Этого следовало ожидать, – произнесла Жагета, стараясь не сильно разжимать губы (такая манера говорить тоже сформировалась у неё с самого детства). – Отправь гонца к нашему господину. Думаю, Гертеру будет не лишним узнать такие приятные новости раньше. Это всё? – уточнила она, а когда коннетабль сглотнул комок в горле и кивнул, отпустила его взмахом руки.

Фридланд был вовсе не таким захолустным королевством, каким его представляли многие в Даторе. Сюда приезжало множество торговцев – как для того, чтобы закупить лучшей на континенте фридландской шерсти или тканей из неё, так и с целью выгодно продать вкусные южные вина, дорогие шёлковые, хлопковые или льняные ткани, изделия из металлов, вяленую и солёную морскую рыбу, лошадей, рабов и многое другое.

Из-за этого, несмотря на то что главные континентальные тракты, по которым шли караваны из империй, миновали Фридланд, здесь всегда были в курсе многих событий, происходивших в близких и далёких странах.

А ведь ещё и монархи, и владетели рангом ниже состояли в родственных и деловых отношениях друг с другом, поддерживая их как голубиной почтой, так и довольно частой отправкой гонцов.

Так что о случившемся во Вьеже дворцовом перевороте, устроенном старшим виконтом Даманом, и последовавших затем событиях, включавших удивительное бегство Урании и её триумфальное возвращение в герцогский дворец, в Адайском замке знали хорошо. Также знали и о том, что герцог Цивихский активно участвовал в той смуте, причём на стороне отцеубийцы. А ведь тогда чуть не был убит бывший Жагетин жених, виконт-наследник Анер Гленский. Мало того, по замыслу заговорщиков его хотели объявить убийцей герцога Витора.

Стоило ли теперь удивляться тому, что молодая правительница Вьежа Урания и Гленская волчица Еворния не торопятся на помощь провалившемуся интригану? Герцогу Цивихскому ещё крупно повезло, что доказательства его участия в заговоре Дамана были только косвенные. Иначе ему пришлось бы столкнуться с огромными неприятностями со стороны Вьежа и Глена.

В возрасте десяти лет, когда у родителей и у неё самой ещё оставались надежды на возможности имперского мага-целителя, которого за огромные деньги пригласили из Алапана, Жагета познакомилась со своим тогдашним женихом Анером. Она до сих пор с грустью вспоминала, как гордилась, что этот красивый мальчик лишь ненамного старше неё станет ей мужем. Но его мать спустя несколько лет решила по-другому и едва не потеряла своего сына.

Жагета не ощущала по этому поводу никакого злорадства. К виконту-наследнику она до сих пор испытывала тёплые чувства, вызванные вовсе не его красотой, а тем, что и сам Анер, и его друг Дебор не были с ней жестоки: не насмешничали, не презирали, а, наоборот, вполне дружелюбно приняли в свою компанию и даже оценили её не по возрасту острый ум и наблюдательность.

Те пять недель, что тогда провела Жагета в Милонеге, общаясь с этими замечательными мальчиками, были, пожалуй, лучшими воспоминаниями её детства.

Известие о расторжении помолвки стало для виконтессы Янинской сильным ударом. Но она этот поступок Гленской владетельницы поняла и приняла. Жагета и сама не отдала бы своего единственного сына, будь он у неё, такой уродине.

От размышлений герцогиню отвлёк секретарь, напомнивший ей, что в приёмной дожидается аудиенции мэр Адая.

– Ах да. – Жагета вновь прохромала до кресла. – Пусть войдёт.

Глава города, неожиданно для герцогини вошедший в кабинет, выглядел самодовольным и напыщенным. Видеть чиновников в таком настроении ей не приходилось уже давно – в присутствии молодой повелительницы они всё больше краснели или бледнели.

– Госпожа герцогиня! – Сев на самый краешек предложенного ему кресла, мэр на нём чуть не подпрыгивал. – У меня для вас радостное известие. Именно для вас лично.

Мэра обуревало одновременно два несовместных желания – ему хотелось побыстрее поделиться своей информацией, но при этом чтобы герцогиня сама спросила, что за новость он принёс. Жагета легко читала это по его лицу, но спрашивать не торопилась, по-прежнему невозмутимо продолжая смотреть на мэра. И тот не выдержал.

– К нам в город приехала магиня-целительница! – Глава города вскочил на ноги. – Очень сильная! Наш городской маг утверждает, что он ещё не встречал резерва больше, чем у неё!

Жагета разозлилась на идиота.

– И ради этого ты примчался во дворец и потребовал аудиенции со мной?!

Явно недовольный вид герцогини мэра не впечатлил, он расплылся в улыбке.

– Так я с ней договорился, госпожа! Она согласна вам помочь с исцелением!

Мэр торжествовал в ожидании благодарности от хозяйки кабинета, но услышал совсем не то, что ожидал:

– Уважаемый, разве тебе не известно, что с моими… проблемами не смогли справиться даже самые сильные маги континента? Молчи! – Жагета всё же повысила голос. – И эта, как ты говоришь, магиня-целительница, если она таковой является, не может не знать об этом. А раз она позволила тебе себя уговорить, значит, просто обвела вокруг пальца. Этой мошеннице – а я вовсе не исключаю, что она и в самом деле знает исцеляющие заклинания – нужны деньги. Нужны настолько, что она готова их получить за ложные надежды…

– Но госпожа, – мэр осмелился её прервать, видимо ещё не осознал, что принесённая им радостная весть герцогиню не тронула, – она готова бесплатно! Я её обхаживал, в лучшей гостинице поселил, карету выделил.

– Не ожидала, что ты такой… наивный. – Слово «глупый», которое у неё едва не вырвалось, Жагета сдержала. – Бесплатно ничего не бывает. Это лишь означает, что твоя магиня желает получить за свой бесполезный для меня дар нечто большее, чем деньги. Только и всего. Вот теперь я точно уверена в том, что это мошенница. Поэтому ты прикажешь сегодня же начальнику вашей городской стражи её схватить, наказать десятью ударами кнута на площади и выставить из Адая до захода солнца. Раз целительница, то выживет – себя-то она сможет исцелить. Мой приказ понятен?

– Но госпожа…

– Неужели нет?

Мэр от ярости, прозвучавшей в её негромком голосе, замолчал и, поклонившись, вышел из кабинета в полной растерянности.

Жагета же по-настоящему разозлилась. Попытка использовать её, как последнюю дурочку, похоже, надолго испортила ей настроение.

Впрочем, как и полагается настоящей аристократке, на ужине с гостями герцогиня была совершенно невозмутима, ничем не выдавая клокотавшую в ней злость, которая только усиливалась от вечно сочувствующих взглядов, бросаемых на неё во время каждой совместной трапезы этой тупой коровой Ешатой – сестрой графа Нидманского.

Желание швырнуть в Ешату чем-нибудь потяжелее этим вечером у Жагеты было острым, как никогда раньше.

– Благодарю за приятную компанию, – сказала герцогиня в конце ужина. – С нетерпением буду ждать нашей следующей встречи.

По распространённому повсеместно этикету она должна была покинуть застолье первой. Но с согласия мужа Жагета в Адайском замке изменила это правило – не хотелось, чтобы провожали взглядом её хромающую фигуру.

Дождавшись, когда гости покинут зал приёмов, герцогиня не отправилась отдыхать, а прошла в кабинет, куда секретарь уже принёс ей груду свитков и высоченную стопу навощенных досок с данными по обширному герцогскому хозяйству. Гертер Адайский последние полгода уже полностью передоверил все хозяйственные заботы своей супруге.

Наскоро пробежав глазами сметы расходов по закупкам вооружений и амуниции, Жагета вновь вернулась к отчёту по обмену осеннего запаса шерсти на товары из Северного Ойланга.

Второй день герцогиня никак не могла понять, что ей в этом отчёте не нравится.

Отложив наконец свиток, Жагета устало откинулась на спинку кресла.

– Что, дебет с кредитом никак не сходится? – спросил её явно молодой женский голос прямо над ухом.

Глава 9

Замок Адай Вике понравился своими архитектурными формами. Как будто она оказалась на экскурсии в каком-нибудь из феодальных оплотов Англии, Шотландии или Франции эпохи раннего Средневековья. Наверное, одинаковые подходы к устройству жизни и обеспечению безопасности вызывали примерно похожие архитектурные мысли и строительные идеи у людей из разных миров. Смотрелось, на взгляд попаданки, красиво.

И при этом проживание в обиталище Адайских герцогов было крайне некомфортным.

Прежде всего, здесь царил холод. Не мороз, конечно, но воздух от горевших каминов прогревался слабо. К тому же тут отовсюду дуло, словно в стенах кто-то насверлил дырок, и развешанные тут и там портьеры и гобелены слабо спасали от сквозняков. Вике даже показалось, что внутри стен холоднее, чем снаружи. Во Вьежском замке, где Даман держал взаперти мать и сестру, и в Акульем Зубе попаданка на такие средневековые неудобства внимания не обращала – в тех местах было намного теплее, да и посещала Вика те замки летом.

Давно было бы пора владетелям Адая подумать о строительстве дворца, как это делали все уважающие себя и ценящие удобство своего быта герцоги Датора. Но что-то мешало. А что именно, Вика легко догадалась, вспомнив дорожные рассказы Флемма об истории и современности Фридланда. «Ни года без войны» – пожалуй, так должен звучать девиз этого королевства.

А кроме холода и сквозняков замок «радовал» полным отсутствием обычных бытовых удобств, закопченными дымом масляных ламп стенами и потолками, узкими коридорами, крутыми каменными лестницами и отвратительными запахами мочи и дерьма из каждого тёмного угла, хотя замковые слуги и старались какую-то чистоту поддерживать.

– Так ты ей сказал про нашего конюшего?

В коридоре, ведущим к апартаментам герцогини, разговаривали двое сановных мужчин, оказавшихся на пути невидимой гостьи.

Вика, в «Скрыте» войдя в главное здание замка, по разговорам довольно быстро определилась, где ей найти свою потенциальную соратницу и пациентку. Станет ли ею Жагета, попаданка однозначно ещё не знала, поставив принятие окончательного решения по этому вопросу в зависимость от результатов своей личной беседы с герцогиней Адайской.

– И не подумал. Страшила наша после ужина в плохом настроении. Лучше завтра доложу.

Прозвище герцогини важный мужчина с мясистым носом произнёс, снизив голос до шепота и воровато оглянувшись. Оглядывайся не оглядывайся, а иномирную пришелицу обычным взором не увидишь. Использовать же «Поиск жизни» мужчине – а оба сановника были магами, хоть и совсем слабыми – в голову явно не приходило. Зачем?

– А она бывает когда-нибудь и в хорошем? – сыронизировал второй.

– Знаешь ведь сам, плохое настроение у неё разное. А сейчас оно совсем скверное. Ты бы видел, какой она вышла из зала приёмов. Так что лучше я подожду с докладом. Не к спеху. Ещё четверть гонга – и если не вызовет, поеду к себе в особняк. Мой управляющий вчера из имения девку приятную прислал, а я всё никак отсюда выбраться не могу. Как герцог объявил сборы вассалов, так и эта, – последовал взгляд в конец коридора, в сторону двери, за которой, судя по двум дружинникам, стоявшим там на посту, работала Жагета, – никому покоя не даёт.

Собеседник, одетый так же богато, как и «нос картошкой», хмыкнул и помотал головой.

– Лучше побыть здесь, пока Страшила, – он повторил в точности приём собеседника, понизив голос, – не угомонится и не отправится спать. А то вспомнит обо мне или о тебе, а мы уже смылись из замка…

Вика улыбнулась. Нагнала герцогиня тут на всех страха.

Болтливый мэр, которому Эрна исцелила гнойник на правом предплечье, весьма подробно поведал обо всех делах, происходивших в герцогстве в последнее время, а заодно и о разгроме, который устроила молодая герцогиня местному сановному и чиновничьему бомонду.

Может, поэтому на Алернии – во всяком случае, в той её части, которая была известна попаданке – и не существовало серьёзных разведывательных служб, что здесь кругом одни болтуны. Не нужно придумывать никаких хитрых схем добывания информации – знай только уши держи открытыми.

Впрочем, Вика не исключала и такой вариант, что её знания в вопросах разведки пока ещё поверхностны. Ей бы следовало как-нибудь, когда будут время и возможность, побеседовать с претором Алгисом Варом на данную тему.

Оставив герцогских сановников ожидать распоряжений герцогини или окончания её рабочего дня, Вика с помощью пространственной магии оказалась за дверью – само собой, незаметно для охранявших вход в апартаменты караульных.

В приёмной возле стрельчатого зарешёченного окна стояли и тихо разговаривали молодые мужчина и женщина, причём на женщине виднелся рабский ошейник, но, судя по её ухоженному виду и вполне свободному общению с собеседником, это была приближённая служанка Жагеты.

Саму герцогиню попаданка, совершив ещё один «Прыжок», застала в кабинете за рабочим столом.

Герцогиня, судя по виду, на год старше Вики, и в самом деле усердно работала. Она раздражённо морщила лоб, поочерёдно смотря то в развёрнутый пергаментный свиток, то в лежащие перед ней две навощённые доски с какими-то записями.

Незваная гостья из любопытства заглянула и туда, и туда, и увидела на пергаменте колонки с перечислением наименований всякого военного имущества, их количества и денежных сумм, а на воске – записи о количестве мешков шерсти и тюков шерстяной ткани, полученных из разных хозяйств.

Честное слово, Вика не хотела пугать увечную герцогиню, но вопрос про несоответствие дебета и кредита сам сорвался у неё с языка.

Жагета вздрогнула, повернула голову на голос, и гримаса испуга на миг исказила её лицо. Именно что только на миг: герцогиня очень быстро тут же взяла себя в руки. Лишь неестественно напряжённая спина и сжавшиеся в тонкую нить губы выдавали тревожное состояние Жагеты, а произнесённое слово – её ум и быструю сообразительность.

– Тень? – спросила она утвердительно, почти не разжимая губ.

Услышав, как легко герцогиня Адайская сложила два и два, попаданка не стала дальше скрываться, встала напротив рабочего стола и сняла с себя заклинание невидимости.

Вот тут герцогиню пробрало не по-детски – она явно не ожидала увидеть перед собой столь молодую девушку. Хотя Вика на её месте, наверное, тоже представляла бы магиню Тень в виде умудрённой опытом тётки.

– А ты кого ждала? – Вика улыбнулась, положила руку на спинку одного из двух стульев для посетителей. – Свет? Мрак?

– Никого. – Герцогиня продолжала сидеть и говорить всё также безэмоционально, но Вику-то было не обмануть – она видела по её глазам, какое смятение сейчас испытывала Жагета. И надо сказать, весьма впечатлилась её выдержкой. – Но дождалась тебя. Ты… тебя прислали убить меня и моего мужа?

Вика фыркнула.

– Я тебе что – киллер? Наёмный убийца?

Мнение о герцогине Адайской у Вики сложилось с первого же взгляда очень хорошее. Выдержка и быстрая сообразительность, продемонстрированные Жагетой, не могли не вызывать уважения. Настоящая аристократка.

Как и в случае её первого знакомства с графиней Нальей, попаданку даже кольнуло некоторое чувство зависти. Правда, в этот раз Вика завидовала доброжелательно.

Наверное, немалую роль в отношении к хозяйке замка сыграла и информация о ней, которой к настоящему моменту обладала попаданка.

– Тогда я теряюсь в догадках, что делает уже столь прославившаяся могущественная магиня вдали от Вьежа и спасённой ею дорогой кузины Урании?

Вика подумала, что, похоже, переоценила Жагету – та оказалась достаточно растеряна и до сих пор не догадалась пригласить свою уважаемую гостью присесть.

Это герцогинино упущение Вика исправила сама, придвинув стул поближе и сев к столу боком – чтобы не упираться коленками в его переднюю стенку.

– По делу, госпожа герцогиня, по делу… Или ты позволишь мне называть тебя Жагетой? Если снизойдёшь, то я тоже разрешу тебе обращаться ко мне по-свойски: Вика.

Жагета вдруг улыбнулась, и эта улыбка исказила её лицо ужасной гримасой.

– С удовольствием дозволяю… Вика.

У попаданки уже, что называется, чесались руки опробовать на герцогине «Абсолютное исцеление». Такое её желание, помимо дальнейших планов и возникшей к Жагете симпатии, в какой-то степени было вызвано и любопытством: сработает или нет?

Всё же увечья герцогини – наследственные, и может ли воздействовать магия абсолютного восстановления не на приобретённую, а на врождённую болезнь, Вика точно не знала. По идее, если она правильно поняла Сущность, должно сработать. Ведь генетические отклонения связаны с нарушениями в молекулах ДНК, а они имеют физическое измерение – вес, размер и форму, пусть и микроскопические. Это же не сознание, природу которого не знала не только Вика, но и мудрецы из её родного мира.

Как раз один из тех случаев, про которые говорится: не попробуешь – не узнаешь.

– Так это же здорово! – обрадовалась попаданка. – Считай, тогда мы как подруги будем общаться, Жагета. Может, и в самом деле ими станем! А друзьям надо помогать. Ты как считаешь?

То, что гостья иронизирует, герцогиня поняла, но не сообразила, к чему та клонит, и вместо ответа промолчала.

Ну, тогда получи; Вика, как уже это начало входить у неё в привычку, безо всякого предупреждения использовала самое, пожалуй, величайшее достижение магии на увечную герцогиню Адайскую.

Не только на горящий огонь, текущую воду или на то, как другие работают, можно смотреть вечно, но и на действие заклинания «Абсолютного исцеления». Во всяком случае, попаданка теперь так считала.

Если Викино внезапное появление из «Скрыта» всё же позволило Жагете сохранить выдержку, то вот магическое исцеление – а что это такое, герцогиня знала уже давно – в неописуемо мощном воздействии заставило мгновенно оздоровившуюся молоденькую женщину взлететь из кресла, как та ракета.

– Ура! Сработало! – захлопала в ладоши Вика.

Она с удовольствием наблюдала, как Жагета в полушоковом состоянии нетвёрдой – ей ещё предстояло привыкнуть, – но ровной походкой, схватившись рукой за некогда парализованную часть лица, пошла вдоль стен кабинета.

– Это… разве это возможно?

– Жагета, ты чего? – вновь засмеялась довольная собой и результатом своего магического воздействия попаданка. – Круг почёта решила сделать? Ну, кружи, кружи, я не возражаю. Да, как видишь, возможно – вон какая здоровенькая девушка получилась. А ты ещё зачем-то приказала мою подругу кнутом драть на площади. Ай-яй-яй, разве так с друзьями друзей поступают?

– Я… не… каким кнутом?

Жагета, до конца осознав случившееся, подошла к Вике, обняла её и расплакалась, обойдясь без слов благодарности. Что удивительно – слёзы пускала горько, почти навзрыд.

– Капец, Жагета, а я-то только-только начала восхищаться твоим самообладанием. – Вика поднялась, чтобы герцогине не стоять согнувшись, и тоже в ответ её обняла. – Ну, не плачь, девушка с пулемётом.

Исцелённое лицо молоденькой герцогини расцвело улыбкой и – о чудо! – совсем не уродской, а просто восхитительной и белозубой.

– То, что про Тень рассказывали. – Жагета прямо рукавом платья (носовые платки в этом мире пока имели только три женщины и одна девушка: Вика, Эрна, бывшая рабыня Жела и её дочь Нюра) вытерла слёзы. – Все эти слухи, оказывается, сильно преуменьшены, а я-то думала, наоборот… Но… Вика, это замечательно, только ведь… Всё имеет свою цену? Ты не думай, я готова заплатить.

Всё же наличие в мире магии делало людей более легко воспринимающими чудеса. Поэтому относительно быстрому приходу в чувство герцогини Вика не удивилась – можно уже было сказать, что у попаданки имеется теперь большой опыт исцелений и даже воскрешений.

– Цену? Имеет, но говорят и то, что уже оказанная услуга ничего не стоит. Ты что-нибудь слышала об этом, Жагета? И, это, может, сядем? Что мы, как дурочки две, стоим?

Герцогиня согласно кивнула, но, когда они уже начали присаживаться на гостевые стулья, вскочила и подбежала к высоченному, почти под потолок, двустворчатому шкафу.

Распахнув его, Жагета довольно быстро извлекла из-за кучи свитков и стопок складных вощёных досок небольшое стеклянное зеркальце и принялась рассматривать себя, корча при этом уморительные рожицы, но потом спохватилась и вместе с зеркальцем – не хватило духа его оставить – вернулась к попаданке.

– Извини, Вика. – Она села на стул. – День, начавшийся крайне скверно, так чудесно завершается, что я… Я не слышала, что оказанная услуга ничего не стоит, но это и неважно. – Молодая герцогиня в порыве чувств, отложив всё же зеркало на стол, схватила Вику за обе руки. – Чем я могу отплатить за твою доброту… Единый, до сих пор не могу поверить… Ох, твоя подруга!