Текст книги "Мертвые не плачут"

2

– То есть? – не понял Пастух. – Чего ж ты тогда ехал в такую даль?

– Чтоб уехать, – объяснил Мальчик.

Он не смотрел на Пастуха. Он смотрел на бронзового Вождя, уже подсвеченного прожекторами. Нормально Вождь смотрелся. Как живой. Видать, чтили его в Городе-в-Степи и ухаживали славно. А и то здраво: История ведь, какая уж есть, переписывать ее – себя не уважать… И Пастух, ничуть не удивленный, нутром понимал пацана, бегущего… откуда-куда?.. да из немилого, неродного, несытого госучреждения под лживым именем «детский дом» – в никуда. На волю. А там – как фишка ляжет!

За неимением иной версии окончательно была принята детдомовская. Не хуже и не лучше иных.

Он, Пастух, по жизни не однажды бывал на месте Мальчика. И бежал бы из детдома сто раз, да брат не давал. Пастух был для него отцом, матерью, защитником, опекуном, первым учителем, бессмысленно перечислять! Всем он для него был. Сам терпел и брата учил терпению. А когда взрослая жизнь увела Пастуха на войну, так для него и не законченную, то брат остался один… Судьба.

Какого хрена она Пастуха преследует? Чем он провинился перед ней?

– Вот что, – сказал Пастух, – твои игры, пацан, – это твои игры. И жизнь – только твоя. Сам решился на поступок, сам и расхлебывай. Взрослей. Сам. Мне некогда тебя пасти. Просил в Город-в-Степи – вот он. Все дороги – твои… – перегнулся через Мальчика, открыл дверь.

А Мальчик смотрел в лобовое стекло. На Вождя.

– Ты же Пастух, – сказал он вдруг. – Что б тебе не взять меня в свое стадо?

– Другое оно у меня. Злое и поганое. Нет тебе места в нем.

– Жалеешь?

– Тебя-то? И пожалел бы, да жалелки сносились, – грубил и не понимал – зачем.

– А мне себя жалеть еще и жалеть… – странно сказал Мальчик.

Спустил на асфальт ноги в битых временем кроссовках, выбрался из машины и пошел прочь. Худенький, ломкий, высокий для своих лет. На брата вообще-то смахивает, когда тому тоже двенадцать стукнуло: Пастух из армии в краткосрочный отпуск приезжал, два дня всего получилось. Прощались похоже. Вечер плыл…

Душно было в Городе-в-Степи, влажно и неуютно. Несмотря на просторы кругом.

И Пастух, внятно себя не понимая, завел движок, газанул с места – только незакрытая дверь качнулась и сама захлопнулась, – и, развернувшись на площади перед носом милиционера, рванул в сторону парка, мухой догнал Мальчика, вдарил по тормозу.

– Садись, – сказал.

Мальчик остановился, посмотрел на Пастуха. Не удивился, не улыбнулся. Сел на свое – получается, что так, – плацкартное место и аккуратно захлопнул дверь. Все – молча.

А Пастух уже спокойно повел машину в сторону Парка и дальше – к железнодорожному вокзалу, куда, как гласит или врет История, сто с лихом лет назад частенько приезжал Большой Писатель. Имение у него неподалеку стояло. Родовое. Хорошо было писателю.

Привокзальная площадь гляделась, как почти во всех региональных столицах – большой, толпливой, шумной и непонятной приезжему. Помимо железнодорожного здесь имел место еще и автовокзал – до кучи. Народу – тьма.

Притерся к боку грузовика, выключил движок, вынул ключи из замка зажигания.

– Жди. Карауль. Вернусь, – перечислил глаголы и пошел в толпу.

А вернулся-то скоро. С толстой и немолодой теткой в пестром платье и шерстяной кофте поверх – несмотря на жару. Они во всех городах, где Пастух бывал, гляделись близняшками. Этакий женский подвид: «риэлторша вокзальная». Уселась позади, кофту сняла, пыхтя. Спросила:

– Сынок ваш?

– Не без того, – ответил Пастух, трогаясь. – Куда ехать-то?

– Сейчас на Проспект, потом у парка – направо и еще налево и опять направо. Я покажу.

Показала. Доехали. Пастух расплатился на месте. Как и прошлый раз – за месяц вперед. Дом был – близнец предыдущего в Городе-на-Реке. Пятиэтажка облезлая, но еще живая. Подъезд, лестница, этаж, дверь, ужас привычный. Последнее – о квартире.

– Переночуешь здесь, – объявил Пастух. – Топчан мой, койка твоя. Белье в шкафу, если тетка не соврала. Постели нам обоим… – глянул на часы: девятый вовсю пошел. Банки закрыты, ячейку придется утром в аренду брать, а со всем своим серьезным хозяйством – ночевать. А утром Мальчика куда-то пристраивать… – Есть хочешь?

Мальчик уже достал белье, стелил сомнительной белизны простынь на топчан Пастуха.

Ответил, не оборачиваясь:

– Спасибо, сыт. Разве что утром.

– Утром я тебя в детский дом отвезу. Уж извини, но у меня – дела. А времени – кот наплакал. Ты не переживай, я тебя хорошим людям отдам.

Мальчик не ответил, молчал, разгладил простыню ладонями, сверху аккуратно уложил выцветшее от стирок волосатое одеяло. Никак на информацию не отреагировал.

Пастух продолжать разговор не стал: сказано – и точка. Вытащил из сумки ноутбук, диски с инфой, понес все в кухню. Устроился на крохотном столе, крытым порезанной там и сям клеенкой, вставил диск в ноутбук.

Пока тот грузился, Пастух вяло, по инерции соображал: а с чего бы у него осадочек какой-то говенный остался от собственного заявления? Все ж правильно! Что надо, то и сказал. А завтра – сделает, что надо. Чувство вины откуда? Пожалел парня? Вспомнил о брате? Рассопливился, как всегда? Сколько дней или лет он собирается нести этот мифический груз вины за что-то-неясное-нощемящее? Даже слова такого в языке нет, чтобы определить тип или сорт груза! С завтрашнего утра он начнет очередную тяжкую пахоту, срок на которую определен краткий. Через пять дней – следующий город, следующий приговоренный. И далее – по списку. Времени на Мальчика нет и быть не может.

Все – глупо. И все правильно. Пастух на то и пастух, что один. Сила его – в одиночестве…

Он встал из-за стола и осторожненько подошел к двери в комнату. Мальчик спал на постеленной кровати, не раздевшись. Только кроссовки снял…

Вернулся, тюкнул по клавише компа, вылез на экран файл с ничего не говорящим названием: «Менеджер». И дальше – фотки, фотки, фотки, он, она, еще она, но другая, еще… И мысль по ходу: а мужик-то ненамного старше него, Пастуха, ему сорок лет недавно стукнуло, а сколько уже успел! И большой пост в мощной газовой корпорации, и бабки чистые и нечистые, как у всех, но много-много, с женой в разводе, да она и не здесь, а за границей Родины, на синем-синем море постоянно нежит себя любимую, имея от бывшего мужа должный пансион. Не славно ли?..

А девок у него здесь, в Городе-в-Степи, жопой ешь, и в Столице, и в Северной Столице – то же и тем же местом. И автомобили у него – обзавидуешься, а мотоциклы и вообще – отвал мозга, тем более что он сам – мастер спорта по мотогонкам, победитель того-то и сего-то, до сих пор – участник разных соревнований в Стране и за ее рубежами.

А детей нет, не завели.

Сопли – побоку, теперь – про дело.

Формально живет один. С прислугой, охраной и дворней, разумеется. Дом в общем поселке Корпорации (опять дачный поселок!) – в пятнадцати минутах от Города. На фоне довольно скромных домов поселка у него – чуть менее скромный. «Чуть» – ключевое слово. Что за границей, то не всем видно. А то, что на родной земле, может увидеть каждый: от налогового инспектора до заезжего министра, а то и премьер-министра. Корпорация государственная, глава ее отделения – госслужащий. Все на виду и весь на виду…

Но все – по деньгам. Ничего – сверх.

Фото дома снаружи, изнутри, чердаки-подвалы, мебель, картины на стенах, такую живопись Пастух не понимал. Но это – его проблемы, а не фигуранта. Фото машин и мотоциклов. Впечатляет. Но кто из коллег упрекнет человека в любви к быстро движимому имуществу? Никто. У всех есть свои любови. А у этого она не с дури возникла, а от спортивной профессии. Охотник ружья собирает, качок себе любимому фитнес-центр с тренажерным залом возводит, а у этого – авто-мото. Декларация о доходах есть, она легко оправдывает затраты на хобби. А что сверх декларации, то…

Пастух погнал курсор, забегая вперед… ага, а что сверх, то вот оно. Офшорные счета: один, третий, седьмой… офшорные компании с красивыми именами: одна, третья, седьмая… Налоговый инспектор до всего этого не враз докопается. А если сумму подбить, что в досье было сделано, то она слегка удивляет. Восемь ярдов. И не в отечественных деревянных. Только почему-то в популярном списке миллиардеров мира фигуранта нет. Вообще! Типа – нос не дорос. А по материалам дела – мог бы числиться в восьмой десятке оного списка. А коли вычленить из него отечественных буратин, то и вовсе – в первой.

Крайне любопытно: как это ему удалось свинтить от дотошных составителей списка и остаться белым и пушистым? Или там фигурируют только те, кто не скрывает своих доходов? Может быть, но Пастух с такими людьми дела не имел.

А этот, значит, скрывает… Что ж, талантливый – он во всем талантлив!

Теперь биография. Родился, учился в школе. И то и другое – здесь, в сотне километров от Города-в-Степи. Отец – газовик, мама – учительница. Отец умер от инфаркта, когда сын учился уже в Столице, в нефтегазовом институте, только-только первый курс закончил. Мама пережила мужа на год. То есть сыну восемнадцать было, когда отец скончался, а в девятнадцать он остался один. Родственников со стороны родителей нет. Сестер-братьев нет.

Что ж, молоток мужик, сумел выжить и при этом прирасти богатством.

Но – вор. Иначе зачем он в списке?..

Теперь – график жизни.

Подъем – семь утра всегда. Даже если ночь недоспал. Сразу – бег по не слишком пересеченной местности. Это нам кого-то напоминает. Это нам напоминает скоропостижно скончавшегося Мэра Города-на-Реке. Не помог ему бег, сердце отказало…

Вернемся к фигуранту. После бега – душ, завтрак, служебная машина, работа. Трудоголик. Время окончания рабочего дня – плавающая величина. Может в пять отбыть, а может до полуночи пахать. Команда сильная, да и вообще местное отделение Корпорации – одно из лучших в ней.

Сибарит плюс трудоголик – нечастый случай.

Связи в Столице. Связи в регионе. Связи, связи… Да, вот еще! Очень он любит деятелей культуры, поддерживает иных материально, часто приглашает в регион, кормит, поит, холит, а они его и друзей развлекают, как умеют. И кстати: на свои кровные капитально отремонтировал областной драматический театр, набил его современной аппаратурой: звук, свет, экраны, автоматика, электроника.

С чего бы и не так? Есть же кровные, чего ж не расщедриться.

А вот и совсем кстати. Или некстати. Опекает детский дом в Городе. Личная инициатива и деньги личные. И все же опять – с чего бы это он? Биография: дедушка-бабушка, мама-папа, до поры – счастливые детство и отрочество… У бывшей жены, кстати, тоже все в порядке, не сирота… Ищем дальше… Ага, вот! Был друг по спорту, разбился на мотоцикле, когда обоим стукнуло по двадцать девять. И что с того?.. А вот что. У друга остались двое детей: мальчик пяти лет и, соответственно, девочка трех лет. Вдова забрала их и уехала на Север, она родом оттуда… И что? Ага, вот. Ее убили спустя два года. Обычное уличное убийство, какому-то подонку на водку не хватило… Дальше. Дети были помещены в детский дом там же, только не в главном городе края, а в районном центре…

Пастух отчетливо представил себе этот детдом на краю земли. Страшновато…

Фигурант узнал о судьбе детей друга через шесть лет. Он уже работал в Корпорации, деньги имелись, кое-какие связи – тоже. Полетел на Север, разыскал тамошний детский дом, сумел устроить перевод ребятишек в лучший детдом Города-в-Степи. Пастух понимал, как это было непросто: с географических задворок в пристойный региональный центр. Сейчас мальчику, если верить арифметике, должно быть шестнадцать, а девочке – четырнадцать. И где же они ныне?

Ведем-ведем курсор… Ага! Мальчик – в Стране-Остров, заканчивает колледж. Девочка – в Стране Кулинаров, учится в школе дизайна.

Почему дизайна? Рисует, что ли, хорошо?.. Пустые риторические вопросы.

По-любому, детей друга Спортсмен – в досье он так именуется – не бросил, вытащил сначала в хороший детдом, опекал, а позже, когда денег стало больше, забрал и отправил учиться и жить в Дальнее Зарубежье, как нынче принято говорить. А детдом, в котором дети росли, опекает по-прежнему…

Итожим: сибарит, трудоголик, спортсмен, меценат, благотворитель. Музыка – туш!

Тогда за что, за какие непрощаемые грехи его казнить? Он же почти – святой, нимб – без единой трещинки! А что денежек левых с горкой нарыл, так ведь кто сказал, что они левые? Они суть результат умелой работы с региональным бюджетом государственной Корпорации, они просто выведены из офшоров в офшоры, по цепочке, и не засвечены в родной Державе, и налоги с них не уплачены. Да!

И что?

Вообще-то Пастух не имел никакого права даже удивляться выбору Суда, а уж подвергать вредным сомнениям – тем паче. Полстраны надо к стенке ставить и – пулеметными очередями! Другие полстраны только о том и мечтают. И наоборот… Но списки кратки. И фигуранты в них кажутся произвольно выбранными.

Или у Наставника и Стражи есть свой расчет? Или не свой? Или не у Наставника?

Но – прочь сомнения! Дело Пастуха, как уже отмечалось, не думы думать, для него неподъемные, а исполнять приговоры. Без вопросов!..

Та же армия, только в профиль.

Есть в досье еще что-то остренькое?

Ага, есть!

Четырнадцатилетняя дочка погибшего друга три недели назад прибыла из Страны Кулинаров в Город-в-Степи. Живет в доме Спортсмена. Зачем прибыла, надолго ли, вернется ли обратно – ответов нет. Не успели наблюдатели и аналитики Службы собрать информацию, а Наставник, не исключено, посчитал ее не столь важной, чтобы отодвигать сроки исполнения приговора. Ну, девочка в гости к фигуранту прибыла. Что за проблема?

Он, Наставник, был прав. Пастух так считал. Ну, есть лишняя головная боль для исполнителя, но впервой ли? Не впервой. Рассосется с Божьей помощью. Да и на экране ноутбука надпись мигала: «Дополнительная информация готовится». Не исключено, дождется ее Пастух. Но и на «нет» суд будет.

На часах натикало без двенадцати пять. Утро. Закрыл ноутбук, спрятал его в сумку, понес в комнату. Мальчик спал. Может быть. Пастух не очень понимал, как Мальчик спит, ест, дышит и вообще. Сложноватым он был для Пастуха. Ну, да где наша не пропадала? Нигде она не пропадала. Поэтому стоит поспать хоть часок-другой, а там – будет день.

Засунул сумку под раскладушку, лег, не раздеваясь, на истертое байковое одеяло и уснул. Спал он всегда мертво, когда хотел.

А проснулся от ощущения холода – тем более странного, что за окном – жара степная.

Глянул на топчан: пуст он был. Волосатое одеяло сложено вчетверо, простынка и не помята, будто никто и не ночевал.

Вскочил с топчана, рванул в кухню, в ванную комнату, открыл входную дверь. Ушел Мальчик. Похоже, с концами. Выслушал Пастуха, намотал на ус, дождался, пока дяденька заснет, и ушел.

Так ведь гора с плеч!

А Пастух чувствовал себя последним говнюком. И вроде – беспричинно, а осадочек остался…

Где Мальчика теперь искать?

Да нигде его теперь не искать! Баба с возу, как говорится. Неделя де-юре есть у Пастуха на этого спортсмена-бизнесмена, даже может, и больше, если учесть время, заначенное с прошлой казни, а конь еще не только не валялся – не нарисовался толком. К делу!

Первым делом стал, как Пастух и планировал, банк.

Оформлял ячейку, ходил с оператором в депозитную, прятал в оную, как обычно, могучую сумку со сложным, дорогим и опасным скарбом. На ходу где-то перекусил и порулил из Города на проспект Первого Космонавта и там – до Поселка рукой подать оказалось. Десять минут хорошей езды по практически безмашинному шоссе.

Поселок гляделся не в пример предыдущему, что в Городе-на-Реке, либеральным. Понаблюдать в бинокль за его жизнью было неоткуда – степь да степь кругом, но войти через проходную получилось несложно. Что и в досье отмечалось. Спросил у охранника «Как в гостиницу пройти?» – и прошел. А охранник еще и дорогу показал. Жили в поселке газовиков, как значилось в досье, не только они, но и посторонний люд, имеющий достаточные деньги, чтобы оплатить землю и выстроить на ней дом. Дома стояли разные, пешего люда на улицах было не в пример больше, чем в мэрском городке, да и посторонние пришлецы здесь чувствовали себя не чужими, да и не были чужими: кто-то к кому-то куда-то зачем-то…

Жизнь, короче, живая, а не консервированная.

Прошелся по улицам, нашел дом Спортсмена. Дом как дом. Примерно таких же габаритов, как и дом покойного Мэра. Тоже хорошая работа архитекторов. И гостиница неподалеку место имела, вполне приличная. Можно было и комнату снять, пожить рядом с фигурантом, но Пастух не любил глупых рисков.

Повторять ситуацию, выстроенную для Города-на Реке и успешно там осуществленную, Пастух не собирался. Визит в поселок – так, для расширения кругозора. Он и в здание Корпорации попробует протыриться, хотя, полагал, это будет непросто. А еще славно было бы глянуть, как фигурант в седле на скорости держится, мотоцикл имеется в виду.

К слову, Пастух мотоциклом неплохо владел, но, полагал, похуже фигуранта. Тот – профи, а Пастух все же – любитель. Но не в гонках же им соперничать? Они вообще – не соперники. Они – пара: Палач и Приговоренный. Совсем не сладкая парочка. Палач в такой паре – победитель, сие должно быть очевидно доказанной теоремой, но очевидность – величина относительная, посему теорема эта постоянно требует все новых и новых доказательств.

В досье на Спортсмена указано, что раза два или три в неделю он сотоварищи гоняет за городом по шоссе на замечательных двухколесных чудовищах, а менты это веселое дело подстраховывают. Что, в принципе, полезно для мотогонщиков, но вряд ли – для проезжих автомобилистов. Известно, у богатых свои причуды, щедро оплаченные. Впрочем, здесь есть и запасная, назовем ее так, «трасса для гонок», которая не столь широка, как основная, покрытие – не подарок, но вполне пригодна к делу, если нет движения. Там, полагал Пастух, гоняться похуже, но погуманнее: дорога не основная и движение там куда меньше. Проехаться, что ли, по трассе? Тем более, что она – вот она. По ней и в поселок прибыл, по ней стоит и подальше прокатиться. Скажем, до поворота к Городу Медников. А там уйти направо – на эту самую параллельную дорожку-дублер, и по ней вернуться в Город-в-Степи. Сто километров туда, сто назад – для бешеной собаки два с половиной часа.

Вышел из поселка, дотопал до шоссе, где на обочине свою «старушку» оставил, и поехал на экскурсию. Абсолютно равнинное расположение Города-в-Степи и его окрестностей не давало каких-либо поводов усомниться в безопасности движения по трассе. Все вокруг плоско и видно далеко, попутные Пастуху машины несутся быстрее всех милицейских лимитов, обгоняя его несильную машиненку. То есть, если он держит сто двадцать, то остальные не снижают скорость ниже полутораста. Лихо! На пустой трассе пристойный байк легко выжмет двести и больше. И это – если все-таки осторожничать: покрытие здесь отнюдь не трековое. А без оглядки можно и триста дать. Хороший «итальянец», например…

У Пастуха не было под рукой или, точнее, под жопой хорошего «итальянца», он на таком и не ездил никогда, не случилось. На «японцах» – да, было, хорошо гонялось. Но для мужика с амбициями западло жать двести, если кто-то впереди делает триста. Хороший поэт когда-то, когда и скоростей таких не было, подтвердил истинное: «Это почти неподвижности мука мчаться куда-то со скоростью звука, зная прекрасно, что есть уже где-то некто, летящий со скоростью света». Стишок Пастух в какой-то газете прочел и запомнил.

Аналогия понятна? Закрываем тему. До поры.

Не доезжая поворота на Город Медников, Пастух свернул направо – на ту самую параллельную трассу – и погнал машиненку назад. Дорога и впрямь была не подарочной. Хотя для байкеров-трассовиков – самое оно. Лишь бы не мешал никто. А кто ж им помешает – при наличии дружественной автоинспекции? Риторический вопрос.

А во времени Пастух не ошибся: через два с четвертью часа был в Городе. Даже пятнадцать минут сэкономил. Полдня впереди. Если по-честному, ему эти полдня и завтрашний день было бы невредно использовать по-максимуму. А что есть максимум? Сделанное дело. Точка. Лучше – восклицательный знак. Сроки, конечно, абсолютно нереальные, он здесь должен пробыть до вторника. Но кому он это должен? Арифметике? Семь дней отвел ему Наставник на одну акцию. Тридцать пять – на все. От первой акции у него один заначенный день остался. Кто мешает и здесь поспешить?

Тогда поспешить и надо.

3

Пастух позвонил в офис, точнее – в приемную Спортсмена с абсолютно чистого, ни разу не использованного мобильного телефона с таким же чистым столичным номером. Он и не предполагал, что кто-то сильно подозрительный станет вычислять звонок, но лучше, как считается, перебдеть.

– Добрый день, это вас из Столицы беспокоят, из Министерства связи, по поводу закупок по лизингу подвижных станций. Могу ли я переговорить с Генеральным?

Вежливая и, судя по голосу, немолодая женщина в приемной ответила терпеливо и спокойно:

– К сожалению, Генерального сегодня уже не будет, он в отъезде. Вы можете переговорить с заместителем Генерального по поставкам. Вас соединить?

Немало удивившись нестандартно легкой возможности сходу соединиться хотя бы с замом, Пастух тем не менее не согласился:

– Я бы хотел с Генеральным. У меня поручение. Когда мне перезвонить?

– Попробуйте дня через три, – мягко ответила женщина. – Но я думаю, что с замом будет лучше: именно он занимается вопросами закупок и комплектаций.

– Я все же попробую дня через три, – сказал Пастух. – Спасибо вам…

Просто – чтоб последнее слово за ним осталось, не более того. А через три дня, не исключено, визит в Город-в-Степи завершится.

Все же телефон и симку уничтожать не стал: а вдруг и вправду придется еще раз звонить в приемную с этого столичного номера. Что вряд ли. Но мало ли как фишка ляжет.

Но зато узнал, что Спортсмена пару-тройку дней в офисе не будет. Имеет право: начальник все ж. Хотя дама и соврать могла – про отсутствие шефа. В ее обязанности вранье входит.

В принципе, он мог не гнать картину. В принципе, он мог просчитать иные варианты смерти фигуранта. Тем более, что они имели вполне законное место. Да, это были предварительные варианты, проверенные, достаточно креативные, в общем-то надежные, если добавить толику собственного креатива. И их исполнение никак не зависело от того, что за день за окном – рабочий или выходной. Но Пастух завелся. Что плохо, конечно, в принципе, но при чем здесь и сейчас принципы? Дело надо сделать, да, но кто сказал, что его надо сделать тривиально? Уж не Наставник точно. Наставнику нужен результат. Пастух его обеспечит в любом случае, проколов доселе не было. Очень умный плейбой против очень умного ликвидатора не постоит. Так считал Пастух. Он никогда не переоценивал себя, он просто знал себе цену. Или иначе: знал, что может, и знал, как сделать. И еще: риски он умел просчитывать. Пока не ошибался в расчетах.

А чем он рисковал?

Потерей темпа. Но это – если не сработает уже взлелеянный им вариант. Иначе, если прибегнуть к школьной арифметике, потерей двух дней из семи, отпущенных на акцию. Ну, во-первых, у Пастуха есть лишние дни с предыдущей акции. А во-вторых… А про «во-вторых» – это завтра. Или, в худшем случае, послезавтра.

Чем хорош нынешний фигурант? Одиночеством своим, вот чем! Если уж к расхожим штампам прибегать, то одиночеством в толпе. Но это все равно – одиночество. Даже когда ты всем нужен, даже когда все смотрят на тебя, когда все что-то от тебя хотят, а кое-кто даже требует по дурости – это одиночество, если ты реально – один. И никто тебе всерьез не нужен.

Ключевое слово – «всерьез».

Или Пастух не понял Спортсмена, проштудировав серьезное досье на него?

Пастух так не думал. У Пастуха было два варианта ухода фигуранта: экстремальный и… каков антоним у термина? Скорее всего – «разумный». Или – «стабильно спокойный». Почему не попробовать начать с экстремального? Его, Пастуха, риски, в конце концов. А значит, и выбор его.

И к месту: как, хотелось бы знать, фигурант живет вне государевой службы, почему б не полюбопытствовать? И полюбопытствовал. Вошел – не с первого, правда, раза, поработать пришлось, – в почту Спортсмена и сразу же наткнулся в исходящих на интересный мейл:

«Всем!!! В полночь. Как обычно. Я».

Каков мужик, а? Не именем подписывает, а местоимением «Я». С заглавной!.. Ну, всем хорош, умен, ловок, вон и благо творит безо всякой корысти, святой прямо, Пастух даже усомнился в правоте судей.

А на поверку в нимбе у святого – трещинка: себялюбив чрезмерно…

Хотя это и ненаказуемо.

Но что имеется ввиду? Не то ли самое, о чем Пастух с некой надеждой думал?

Пробежал по «исходящим», обнаружил похожие императивные послания и двумя днями ранее, и пятью днями ранее, и восемью днями ранее – слово в слово.

Перешел на «входящие», полистал, нашел отклики. Разные, но одинаково лаконичные: «Понял», «Как штык», «Буду»… И на нынешней мейл – те же ответы. Неужто выпала фишка?

Ужто! Если есть такое слово…

Получается, что сегодня в полночь состоится очередная мотогонка Спортсмена сотоварищи. И впрямь подфартило Пастуху невероятно! Если подфартило. Но, по-любому, надо действовать.

Требовалось и быстро: машина (она есть), имена плюс емейлы партнеров Спортсмена по увлечению ночными мотогонками (есть), место их обычного сбора (есть), фонарик… Фонарик, в принципе, имелся в машине. Обычный. Сильный. Но Пастуху нужна была хоть какая-то, но все же гарантия исполнения его авантюрного, в общем-то, замысла. Гарантию, в принципе, можно купить. Где? На рынке. Их в Городе и окрест штук пятнадцать, если Пастуху память не изменяет. И на какой именно ему пилить?..

Увидел стоянку такси, проехал, завернул за угол, там тормознул и пошагал назад – к стоянке. Подошел к машине, которая стояла последней. Водитель ел мороженое, вкусно чмокал и промокал рот куском нечистой замши для полировки стекол.

– Здорово, братан – сказал Пастух. – Я не местный, а есть потребность. Ты скажи, где в городе прикупить бэушную электронику? Чтоб недорого.

Водитель заглотнул последний кус мороженого, погонял его во рту, пока не растаяло, проглотил. Объяснил:

– На Блошкин рынок тебе надо, братан. Только он через час закроется. Ты на машине?.. Тогда дуй прямо до упора, потом направо, первый поворот налево и опять до упора. Там и затормозишь. Недалеко вообще-то…

– Спасибо, – сказал Пастух.

И побежал. Рынок закрывается – это серьезно, это может весь план порушить к такой-то маме.

Но успел.

Народ уже расходился, но Пастух, расспросив прохожих мужиков, довольно споро нашел магазинчик, где торговали всяким электрическим товаром для автотранспорта, а и для дома тоже: запчасти – из некрупных, в основном – электроника, аккумуляторы, радиоприемники, колонки и прочая фигня.

– Мне бы хороший фонарик, – спросил Пастух, – чтоб, значит, светил в темноте.

Убедительно сформулировал.

– Да они все светят в темноте, – лениво сообщил ему мужик, стоявший перед прилавком.

А за прилавком баба складывала какой-то товар в картонные коробки.

– Ну, так покажи, – Пастух наехал на мужика, – чего стоишь-то как памятник? Ты, что ли, хозяин?

– Я наблюдаю, – серьезно объяснил мужик, – а все фонарики, какие есть – вон они.

На стеллаже громоздились фонари разных размеров. Упаковка, судя по всему, лежала где-то в другом месте.

Пастух порылся и отыскал не самый лучший вариант, о котором думал, но тоже пристойный. Хороший ручной фонарь с силой светового потока в сто люменов. Внешне – обычный фонарик, вещь для автомобилиста необходимая. А по сути, на хрен автомобилисту не нужная, ибо такая мощность для оного избыточна и к делу ее не приспособишь. Надо взять.

Он порылся еще, поскольку никто его не останавливал и – вот это уж вполне круто! – в пластиковом ящике, где лежали длинные и не очень длинные люминесцентные лампы, обнаружил махонький, но мощный карманный лазер, бьющий лучом на расстояние до сотни с лишним километров, если верить инструкции. Изготовлен умельцами из большой восточной страны. Пастуху такая дальность была не нужна. Но мощность лазера привлекала неотторжимо. Он спросил:

– Почем товар?

Мужик назвал цену. Цена была явно нахальной, но Пастух не стал торговаться. Заплатил, забрал приборчики и пошел дальше. Рынок затухал, но неторопливо. Поэтому Пастух успел купить себе хороший и недешевый электронно-оптический двенадцатикратный прицел для снайперской винтовки, а на другом краю рынка – трехногий пластмассовый фотоштатив. Легкий. И рулон клейкой ленты до кучи. И поехал домой, то есть на съемную свою хатку.

Да, решил заехать в попутный торговый центр, обнаружил там магазин «Все для вашего малыша», где отоварился вечной детской игрой «Конструктор», которая позволяла из металлических пластин с множеством круглых дырочек свинтить все, что угодно – от автомобиля до подъемного крана.

Ехал и сам все-таки понимал: аферу задумал. Ну, нет бы ему пойти традиционным путем! А он, видите ли, традиционным не хочет. Влом ему, видите ли…

Но что Пастух задумывал, то он и делал. Всегда. Тем более если рисков особых не видел. Ну, не получится! И что? Потерянные сутки? Да и хрен с ними! У него есть запас времени – для перехода к традиционным способам ликвидации. А если получится…

Об этом он думать не хотел: суеверен был. Как, кстати, и его считанные коллеги по цеху.

Собрал свой «гиперболоид» быстро. Сомнение было одно: фонарь или лазер? Фонарь, конечно, надежней, потому что привычен. Вообще привычен, не о нынешнем деле речь. А лазер на порядки мощнее, но страна-производитель вызывала сомнения. Подавил сомнения, потому что мощность игрушки поражала. На штативе закрепил прицел, сверху с помощью «Конструктора» и скотча приладил лазер, долго и нудно совмещал оси приборов. Совместились. Хотя на месте все равно придется заново стараться.

А между тем девятый час пошел. Пора было ехать на это самое место. Пока его, нужное да удобное, отыщешь, пока все наладишь, пока прилежишься к нему, присмотришься в окуляр трубы, пока траекторию наметишь…

Время в засаде быстро идет, как бы кто иное не отстаивал. У кого, может, и долго, а у Пастуха всегда – мухой. С первой войны еще.

Снял простыню с топчана, на котором прошлой ночью спал Мальчик, нежно завернул в нее устройство, слаженное из рыночного недорогого товара. Снова заглянул в почту Спортсмена, посмотрел: не отменилось ли мероприятие. Нет, не отменилось. А где у мероприятия конец и где начало? Начало, скорей всего – в начале шоссе, в исходе его от Города. А финиш?.. Дорожка-то длинная, на протяжении ста километров – пойди поищи. Но Пастух знал, где они закончат гонку.

Когда ехал сегодня по любимой гонщиками дороге, параллельной основной трассе на восток, отметил длинный и очевидно неудобный ее поворот. Неудобный для нормальной езды. А для экстремальной – самый раз. Там мотоциклам впору на бочины ложиться, как на хорошем треке, не может такой сладкий кусок трассы не быть любимым у Спортсмена и компании. Они здесь наверняка оттягиваются…