Текст книги "Русское экономическое чудо: что пошло не так?"

В рамках данного сценария предполагается рост напряженности в политических отношениях с Западом, что, с одной стороны, будет вести к постепенному углублению и расширению экономических санкций против России, а с другой стороны, к ее постепенной самоизоляции от мировой экономики в соответствии с решениями политического руководства. Россия занимает слишком большую долю на мировых сырьевых рынках, и даже в среднесрочной перспективе закрыть ей дорогу к потребителям будет невозможно – мировой спрос на сырье не может резко сократиться. Если европейский рынок окажется закрыт для российских компаний, они будут объективно переключаться на поиск потребителей в Азии (Китай и Индия) и Африке. Очевидно, что переключение на новые рынки сбыта не может пройти одномоментно, и российская экономика должна будет пойти на временное снижение объемов производства, на рост транзакционных издержек и на снижение экспортных цен (как это происходит в случае с Ираном, который живет под санкциями уже несколько лет и предоставляет Китаю 20–25–32 %-ные скидки к цене на нефть). Самыми болезненными для России станут финансовые санкции (запрет для западных банков на обслуживание счетов российских банков и запрет на страхование и перестрахование российских рисков). В сегодняшнем мире есть две глобальные валюты – доллар и евро, которые обслуживают основную долю мировой торговли. В случае введения финансовых санкций российские банки утратят возможность использовать мировые валюты второго уровня – Великобритании, Швейцарии, Канады, Австралии и т. д. Это означает, что им придется выстраивать сложные и дорогие финансово-логистические схемы с использованием китайского юаня, индийской рупии, бразильского реала, что приведет к существенному удорожанию российского импорта и еще более разогреет инфляцию. Высокий уровень санкций против России, который рассматривается в рамках данного сценария, может привести к запрету на экспорт в Россию запасных частей и комплектующих для ранее проданных товаров (промышленное оборудование и потребительские товары). Результатом станет постепенное обветшание и промышленных мощностей, и домашнего оборудования, и автомобильного парка. Представляется, что сильный негативный эффект от такого сценария может наступить не ранее, чем через пять лет после начала его реализации. Однако на протяжении этого периода отток капитала из России резко усилится, годовые объемы продаж валюты Банком России могут составлять до 100 млрд долл., что быстро приведет к их исчерпанию[16]16
  Глядя из будущего: на самом деле Банк России фактически исчерпал свои валютные резервы к весне 20-го. Сначала, с лета 2013 по осень 2014 г., Банк России после прихода на пост председателя Э. Набиуллиной потратил около 100 млрд. долларов на поддержку курса рубля при быстро ослабевавшем платежном балансе, а потом потратил еще такую же сумму в период острой фазы валютного кризиса (ноябрь 2014 – март 2015 гг.). После введения первой волны западных санкций против России и начала вооруженного конфликта на востоке Украины Банк России осознал угрозу возможного усиления санкций и убедил президента Путина в том, что необходимо прекратить валютные интервенции для поддержки курса рубля и перейти к политике плавающего курса. И тактически (с точки зрения сохранения валютных резервов), и стратегически (с точки зрения повышения гибкости и устойчивости экономики) это было абсолютно правильное решение.


[Закрыть].

После этого самым серьезным следствием финансовых санкций может стать превращение рубля в неконвертируемую валюту и исчезновение легального внутреннего валютного рынка. Российские власти должны будут принять решение о принудительной конвертации валютных депозитов и кредитов в рублевые[17]17
  Глядя из будущего: возможность именно такого сценария озвучил в сентябре 2018 г. президент банка ВТБ Андрей Костин.


[Закрыть], об ограничении свободы обмена рублей на иностранные валюты, а также ввести рационирование (распределение) поступающих в экономику валютных ресурсов. Это будет подталкивать российский бизнес к еще более интенсивному выводу капитала из страны (уже в основном в полулегальных формах), а наиболее активную часть населения к трудовой эмиграции в Восточную Европу. Столкнувшись с этим, власти могут начать масштабную юридическую или фактическую национализацию сырьевых компаний. Российские банки и компании, которые активно занимали средства на внешних рынках, в массовом порядке объявят дефолт по своим долгам, что окончательно изолирует финансовую систему России от мировой.

В результате такого развития событий негативные тренды, которые существуют в базовом сценарии (инфляция, девальвация, дефицит квалифицированной рабочей силы), будут развиваться с существенно более высокой скоростью; экономика будет устойчиво сокращаться, уровень жизни населения – снижаться. В таком сценарии к 2025 году Россия окончательно выйдет из категории развивающихся стран. Наиболее близкими историческими аналогиями для нее в долгосрочной перспективе станут, в лучшем случае, Аргентина ХХ века (то есть экономика страны будет топтаться на одном уровне, со слабой тенденцией к росту, заметно более медленному, чем у сопоставимых стран) или Заир/Зимбабве. При наихудшем развитии событий экономика страны рискует потерять 20–30 % в течение 15–20 лет. Однако и в этом сценарии негативные экономические процессы могут привести к политическим переменам в пределах нашего прогнозного периода только в случае появления сильнодействующих триггеров.

В рамках данного сценария можно предположить, что в середине прогнозного периода (2018–2019 годы) в России происходят серьезные политические изменения (мы не обсуждаем ни их причин, ни механизмов, ни форм реализации). Эти изменения приводят к тому, что власть начинает реагировать на накопившиеся экономические проблемы и радикально меняет экономическую политику. Очевидно, что эти изменения могут быть направлены как на усиление административного контроля за экономикой, так и на постепенное преодоление коренных причин нынешнего положения дел. Первый вариант будет толкать Россию в сторону сценария “Самоизоляция”, поэтому его описание можно не повторять. Второй – может создать основу для иного развития событий. Попробуем пофантазировать на эту тему. Итак, в рамках новой политико-экономической парадигмы российские власти[18]18
  Перечень ключевых шагов заведомо является неполным, и каждый желающий может его расширить, последовательность перечисления ключевых шагов не является отражением каких-либо приоритетов.


[Закрыть]:

– решительно реформируют судебную систему с целью придания ей независимости: происходит пересмотр наиболее резонансных дел, виновные в злоупотреблении правом и в давлении на суд несут наказание; происходит очищение системы от судей, которые скомпрометировали себя; создается верховная апелляционная инстанция с привлечением иностранных судей, которая вправе пересматривать решения российских судов, вплоть до принятия решений о реституции собственности; на работу в судебную систему привлекаются свежие кадры;

– реформируется система правоохранительных органов с целью создания системы правоприменения и равенства всех перед законом: уничтожаются все ее части, выполнявшие функции политической полиции, проходит тотальная антикоррупционная проверка руководящего звена этих органов на федеральном, региональном и местном уровнях с рассмотрением даже анонимных заявлений; из системы увольняются те, кто участвовал в политических процессах или в рейдерско-рэкетирских операциях;

– замораживаются активы “новых олигархов”, и проводится расследование истории их возникновения. В случае выявления признаков коррупции эти активы конфискуются в пользу государства и передаются в собственность Пенсионного фонда;

– происходит резкое снижение административного регулирования бизнеса со стороны государства и массированная приватизация государственной собственности;

– создается должность независимого прокурора по борьбе с коррупцией;

– проходят досрочные выборы в Государственную думу, к которым не допускаются те лица, которые голосовали за принятие наиболее одиозных законов. Резко ослабляются ограничения для участия партий в выборах;

– восстанавливаются федеративные основы государства: меняется избирательное законодательство, президент теряет право назначения и снятия губернаторов, отменяется система муниципальных фильтров; пересматривается распределение налогов и расходных обязательств между уровнями власти; восстанавливается система бюджетного федерализма, основанная на законодательных принципах предоставления межбюджетных трансфертов;

– резко ослабляются ограничения на участие иностранного капитала в российской экономике.

Такой набор шагов, конечно, не может быть реализован в течение одного месяца и не способен привести к резкому улучшению экономической ситуации в стране. Но для инвестиционного климата важны и политические намерения, и последовательность движения в объявленном направлении. В результате через два-три года российская экономика начинает ощущать новые жизненные силы и постепенно преодолевать накопленные негативные тренды.

* * *

Как и к любой другой попытке сценарного прогнозирования ко всему изложенному выше нужно относиться с полным пониманием того, что в распоряжении автора нет никакой “машины времени” или магического зеркала, которые могут помочь ему заглянуть в будущее. Свою задачу автор видел в том, чтобы выделить те тренды, которые сформировались в российской экономике к настоящему времени. Кроме того, предпринята попытка определить те ограничения, в рамках которых будут действовать российские власти, и обратить внимание на ключевые внешние (по отношению к действиям властей) факторы, которые будут оказывать существенное воздействие на развитие экономики, и на этой основе продлить действие выявленных трендов на прогнозный период. Автор не является сторонником апокалиптических прогнозов, в которых на коротком промежутке времени происходят сначала катастрофы, а затем преодоление их последствий. Для этого пришлось бы какимто образом преодолеть инерционность экономики, в которой принимаемые сегодня решения могут давать результат лишь через два-три года. Это потребовало бы не только найти рецепты политических и институциональных реформ в России (верховенство права, защита прав собственности, федеративное государство, система разделения властей и политических сдержек и противовесов), но и понять, кто, когда и почему может стать их движущими силами. Одним словом, все сказанное выше является лишь пищей для размышлений.

Заметки на ходу
2017

На основе данных World Economic Outlook Международного валютного фонда построил вот такой интересный график – как росли страны после кризиса 2008 года?

График 1.

Рост ВВП в разных странах мира за 2009–2018 гг., 2009 г. =100%

Понятно, что ситуация у всех разная, и кто-то тот кризис не заметил вовсе, а кто-то “залетел” как следует. Но для сравнения взял 2009 год за 100 и дальше протянул темпы роста за следующие восемь лет. Что тут можно сказать?

Во-первых, Россия, занимая 147-е место из 191 страны, явно не худшая в этом ряду – больше половины Евросоюза “болтается” между отметками 100 и 110, не говоря уже о Венесуэле и Греции. Ливию и Украину вряд ли стоит рассматривать в данном сравнении – цена войны колоссальна и для той, и для другой страны.

Во-вторых, средние темпы роста индийской экономики за эти восемь лет (7,25 %) вплотную приблизились к Китаю (7,94 %), а значит, Индия в результате реформ премьера Моди серьезно разогналась и будет в ближайшую пару десятилетий предъявлять растущий спрос на сырье, что, конечно, хорошо для российской экономики.

В-третьих, и президент Путин, и премьер Медведев в своих выступлениях, говоря о причинах российского экономического кризиса, постоянно говорят о “внешнем факторе”, которого, конечно же, не существует. Помимо России в 2015–2016 годах, т. е. два года подряд, экономический спад зафиксирован в 8 странах (Бразилия, Бурунди, Суринам, Тринидад и Тобаго, Йемен, Пуэрто-Рико, Макао, Эритрея), на долю которых приходится 2,9 % мирового ВВП по ППС (паритету покупательной способности).

Заметки на ходу, продолжение
2017

Следующий вопрос – а сколько российская экономика недополучила за третий президентский срок Владимира Путина? И можно ли наверстать упущенное?

После глобального финансового кризиса 2007–2009 годов два года (2010–2011) российская экономика росла темпами, превышающими рост мирового ВВП, но начиная с 2012 года ситуация поменялась на противоположную. А в 2015–2016 гг. в России зафиксирована рецессия, хотя вся мировая экономика продолжала набирать темпы роста. На приведенном ниже графике хорошо видно это отставание, которое началось задолго до снижения мировых цен на нефть и введения западных санкций против России.

Если бы российская экономика в 2012–2016 годах росла со скоростью 4 % ежегодно, то в 2016 году российский ВВП был бы на 19 % больше (безо всяких ухищрений со стороны Росстата). А совокупное накопленное отставание – упущенный рост – за эти пять лет составил 43 % от уровня ВВП 2016 года[19]19
  Глядя из будущего: эта заметка была написана в начале 2017 г. За последующие полтора года практически ничего не изменилось, и экономическая цена президентства Владимира Путина продолжала нарастать. При темпе роста 4 % в год в 2012–2018 гг. к концу 2018 г. ВВП России мог бы быть на 21 % больше.


[Закрыть]. Вот эти два показателя, на мой взгляд, являются вполне наглядной оценкой стоимости экономической политики Владимира Путина. Политики, в которой отсутствует верховенство права, зато процветают коррупция и кумовство. Политики, в которой парламент не является местом для дискуссий, а любимый вид деятельности правоохранительных органов – кошмарение бизнеса. Политики, в которой нет денег для повышения пенсий и зарплат, но есть деньги на производство никому не нужных танков, на поддержку бандитов на востоке Украины, на посмешивший многих поход “Адмирала Кузнецова” вокруг Европы и на охрану силами ФСО многочисленных резиденций, принадлежащих благотворительным фондам, услугами которых (резиденций) может пользоваться только российский премьер-министр.

Можно ли наверстать упущенное? Теоретически – да. Если предположить, что мировая экономика будет расти со скоростью 3,3–3,5 % ежегодно, то для того, чтобы к 2030 году – то есть к завершению двух президентских циклов (2018-го и 2028-го) – российская экономика смогла это сделать, она должна, начиная с текущего года, ежегодно расти на 0,75%-ных пункта быстрее, т. е. со скоростью 4–4,3 % в год. Но такого оптимизма не видно ни у Минэкономики, ни у группы Кудрина, и даже сам Владимир Путин говорит о том, что опережать мировую экономику возможно лишь к 2020 году.

На днях стали известны первые прикидки прогноза нового министра экономики Максима Орешкина, который решил сразу “взять быка за рога” и выполнить поставленную задачу – в его прогнозе в целевом сценарии (успех которого опирается на набор структурных реформ, перечень которых пока неизвестен даже самому министру; в базовом сценарии – без реформ – российский ВВП растет на 1,5 % ежегодно) в 2020 году российская экономика растет на 3,1 %. (Почему-то в документах Минэкономики говорится, что это и есть опережение мировой экономики, хотя 3,1 % – это ее фактический рост в 2016 году, и основные прогнозы говорят о том, что она еще немного ускорится.)

График 2.

Темпы роста экономики России и мировой экономики, 2009–2021 гг. (2009 г. = 100 %)

Примечание. Прогноз роста мировой экономики – МВФ (2018–2019 гг. – 3,7 %, 2020–2021 гг. – 3,6 %). Прогноз роста экономики России – Минэкономразвития, федеральный бюджет на 2019 г. (2019 г. – 1,3 %, 2020 г. – 2,0 %, 2021 г. – 3,1 %).

Источник: Росстат, IMF World Economic Outlook (October 2018).

А до того времени, 2020-го, экономика России будет постепенно разгоняться, что означает – отставание от мировой экономики будет лишь нарастать. Если прогноз Минэкономики будет вещим и на обещанные темпы роста российской экономике удастся выйти, то для достижения той же цели – компенсировать упущенное за последние пять лет – темп роста экономии нашей страны на протяжении следующих десяти лет (2021–2030) должен превышать рост мировой экономики на 1,5 пункта, т. е. расти со скоростью 4,8–5 % в год.

Примерно через полгода, с высокой степенью вероятности, мы узнаем о решении Владимира Путина пойти на очередной президентский срок, после чего услышим набор его предвыборных обещаний и увидим, будут ли там стоять такие амбициозные цели. Или прочитаем между строк банальную фразу: “Кому я должен, тому прощаю”?

Плохой хороший год
2016

Как ни странно это прозвучит, но прошедший 2015 год оказался хорошим для российских властей с точки рения экономики. Хорошим в том плане, что никаких ожидавшихся в конце 2014 года катастроф не произошло, хотя, казалось, для этого были все основания. Да, экономика упала, но всего на 2,8 %; вспомните, в кризис 2008–2009 годов от пика до дна экономика пролетела вниз 10 %. Да, инфляция снова оказалась достаточно высокой (13 %), но с одной стороны, высокой инфляцией в России никого не удивишь, а с другой, во второй половине года темпы роста цен стабилизировались на уровне 0,7–0,8 % в месяц. Да, рубль сильно ослаб, но никаких валютных кризисов образца декабря 2014-го не было, да и за год (1 января к 1 января) рубль ослаб всего на 23 %. Да, падение нефтяных цен подорвало доходную базу бюджета, но в итоге доходы федерального бюджета оказались заметно выше уровня, зафиксированного в первоначальном варианте закона о бюджете. Да, потребление населения упало более чем на 10 %, но это не вызвало массовых протестов и не противопоставило народ власти.

Но, сказав все это, я хочу сразу зафиксировать, что хороший итог года является не результатом деятельности правительства, а потому все негативные тренды, которые сформировались в российской экономике в 2016 году, будут набирать силу, и ни о каком прохождении дна или пика кризиса речи идти не может.

Самая большая “загадка” прошедшего года – относительно небольшое падение российской экономики. Год назад многие эксперты говорили о неизбежном 8 %–10%ном падении, строя свои оценки на падении курса рубля, падении импорта, ожиданиях падения инвестиций. Однако ничего похожего не случилось. Почему? Я вижу три причины этого.

График 3.

Динамика промышленного производства в России в 2008–2012 и 2014–2017 гг. (100 % = июль 2008 г. или июль 2014 г., соответственно)

^* Показатели охватывают только второе полугодие 2008 и 2014 гг.

График 4.

Экспорт нефти и нефтепродуктов и угля из Российской Федерации, 2011–2018 гг. (100 % = 2011 г.)[20]20
  Эта заметка была написана по итогам 2015 г., но расходы российского бюджета на финансирование оборонно-промышленного комплекса продолжали расти и в 2016 г.


[Закрыть]

Во-первых, российская экономика строит свое благополучие на производстве и экспорте сырья. А в отличие от 2008/09 годов в этом кризисе Россия оказалась в “гордом одиночестве”: основные потребители российского сырья (Европа, Китай, Средний Восток) пусть и неравномерно, но продолжают расти; следовательно, ни о каком снижении физического спроса на сырье на этот раз (в отличие от ситуации шестилетней давности) речи не шло. Более того, по ключевой для российского экспорта позиции – нефть и нефтепродукты – был продемонстрирован небольшой рост, благодаря этому нефтяники установили новый рекорд по добыче нефти[21]21
  Глядя из будущего: неожиданно мощным фактором поддержки сырьевого сектора российской промышленности и объема грузовых перевозок по железной дороге стал экспорт угля, который в 2013–2017 гг. вырос почти на 30 % (см. график 1.1.).


[Закрыть]. Стабильность работы российского сырьевого сектора влечет за собой стабильность работы железнодорожного транспорта (более 70 % перевозок – сырье и продукты его переработки; падение на 30 % в конце 2008 года) и системы трубопроводов (которые по вкладу в грузооборот и в ВВП равны железнодорожному транспорту).

Поскольку система налогообложения нефтегазового сектора построена таким образом, что основная часть прироста мировых цен достается бюджету, то при снижении цен удар по финансовому положению сырьевых отраслей оказывается гораздо меньше, чем по благополучию федерального бюджета. Более того, сырьевые отрасли выиграли от ослабления рубля (обесценение издержек в валютном выражении) и от политики правительства по замораживанию зарплат в бюджетном секторе – давление работников сырьевых отраслей в пользу повышения зарплат резко упало. Все это позволило сырьевикам сохранить объемы производства и удержать необходимые объемы инвестиций.

Во-вторых, к 2015 году российское правительство развернуло во всю мощь программу финансирования оборонно-промышленного комплекса, который в 2013–2015 годах наращивал объемы производства на 15–20 % ежегодно (примерно такой же рост должен сохраниться и в 2016 году, после чего объемы производства по отдельным направлениям стабилизируются, по другим – начнут сокращаться). Быстрый рост военной промышленности обеспечивал, как это хорошо видно на графике 4, стабильность объемов промышленного производства на протяжении всего года, что успокаивало политиков.

В-третьих, благодаря реформам 90-х годов российская экономика стала рыночной, т. е. ее сбалансированность достигается за счет свободы изменения цен. Надо отдать должное российским властям, которые в ответ на ускорение инфляции не только не стали замораживать цены, но и даже не стали всерьез обсуждать эту идею. В результате экономика достаточно быстро смогла приспособиться к внешнему (двукратному ослаблению рубля) и внутреннему (продуктовые контрсанкции) шокам. Правда, заплатить за это пришлось ростом инфляции: 10 %-ным снижением уровня потребления населения и 40 %-ным снижением объемов импорта.

График 5.

Динамика розничного товарооборота в России в 2008–2011 и 2014–2017 гг. (100 % = июль 2008 г. или июль 2014 г., соответственно)

Устойчивость российской экономики и ее способность быстро воспринять сильные шоки в прошедшем году отнюдь не является гарантией того, что падение экономики закончилось. Снижение нефтяных цен во второй половине 2015 года неизбежно приведет к новой волне ослабления рубля, дальнейшему сокращению импорта и сохранению высокой инфляции. Хотя объемы российского импорта резко сократились, доля импорта в розничном товарообороте практически не изменилась: она сократилась с 55 % в 2013 году до 50 % в 2028-м в силу того, что импортные товары подорожали вслед за долларом в два раза.

Высокая инфляция и политика правительства по замораживанию зарплат и пенсий приведут к дальнейшему падению уровня жизни населения и снижению уровня потребления[22]22
  Глядя из будущего: этот мой прогноз оказался, к сожалению, пророческим. Как видно на графике 5 падение частного потребления в России продолжалось до конца 2016 г., составив на пике падения 15,5 % от уровня середины 2014 г.


[Закрыть]. Поскольку доля частного потребления в российском ВВП остается выше 50 %, то компенсировать его падение российской экономике будет крайне тяжело – статистически это будет происходить за счет сокращения импорта и, соответственно, роста чистого экспорта, но растущих секторов в экономике от этого не появится.