Текст книги "Русское экономическое чудо: что пошло не так?"

Поколение с подрезанными крыльями
2017

До начала XIX века сравнивать страны по объему ВВП было достаточно просто. У всех государств была примерно одинаковая структура экономики, минимальное использование оборудования и, следовательно, примерно одинаковая производительность труда. В результате, чем больше было население страны, тем больше была ее экономика.

С началом промышленной революции ситуация начала быстро меняться. Способность стран создавать и внедрять более современное оборудование привела к тому, что количество рабочей силы перестало быть самым главным фактором роста экономики. Но это не значит, что от демографии в экономике теперь ничего не зависит. Посмотрите, как демографические процессы будут влиять на экономику России в ближайшие десятилетия.

Есть замечательный доклад “Российский рынок труда: тенденции, институты, структурные изменения”, подготовленный по заказу ЦСР экспертами Высшей школы экономики, которых я считаю одними из наиболее (если не самыми) квалифицированных в области изучения проблем российского рынка труда. Доклад длинный, более 180 страниц, насыщенный цифрами и аналитикой.

График 13.

Та часть доклада, на которую нужно обратить специальное внимание, касается ближайших 15 лет, в течение которых в российской экономике произойдут серьезнейшие изменения количества и качества рабочей силы. Авторы доклада говорят о предстоящем сокращении в это время работоспособного населения на 6,6 млн человек при сегодняшнем показателе в 76,6 млн человек, то есть более чем на 8,5 %. И этого избежать невозможно, так как те люди, которые войдут в это время в трудоспособный возраст, уже родились, и их не станет больше.

Законы экономики (как и законы физики) едины для всех: и для Путина, и для Трампа, и для России, и для Уганды. Можно на них не обращать внимания, можно пытаться делать вид, что на территории одной восьмой части земной суши работают иные, суверенные, законы, но это не так.

График 14.

Изменение численности трудоспособного населения России по возрастным группам, 2000–2030 гг. (тыс. человек).

Источник: Росстат.

Примечание. В отличие от Росстата, который относит к трудоспособному населению граждан России в возрасте от 15 до 72 лет, для данного графика я брал численность россиян в возрасте от 20 до 70 лет. Данный график нужно читать следующим образом: сплошная линия показывает, насколько численность трудоспособного населения России на начало 2030 г. будет отличаться от численности на начало 2016 г., при этом если численность населения в возрасте от 20 до 25 лет на начало 2030 г. будет несколько больше (линия находится выше нулевой отметки), то численность населения в возрасте от 20 до 45 лет снизится больше, чем на 12 миллионов человек, но за счет большего числа граждан России старших возрастов итоговая численность трудоспособного населения (от 20 до 65 лет) к началу 2030 г. будет на 8,6 млн человек меньше, чем на начало 2016 г.

Один из таких законов говорит, что рост экономики напрямую зависит от динамики рабочей силы (а еще от накопления капитала, инвестиций и производительности труда): если она растет, то даже при неизменной производительности труда экономика будет расти.

Минус 8,5 % за 15 лет означает, что ежегодно численность рабочей силы должна сокращаться на 0,6 %, и, значит, при прочих равных условиях это будет вести к замедлению роста экономики на ту же величину.

Для сравнения стоит сказать, что за период 2000–2008 годов, когда российская экономика росла со средней скоростью 7 % в год, численность занятых в экономике (опять-таки в силу демографических факторов) выросла на 6 млн человек или на 9 %, т. е. на 1 % ежегодно, что давало экономике дополнительные 1 % роста.

Таким образом, фактор демографии существенно меняет экономическую динамику в России. Разница между этими периодами роста и снижения работоспособного населения означает потерю около 1,5 % годового роста. Это примерно та величина, о которой сегодня правительство России может только мечтать. В прошлом году ВВП упал на 0,2 %.

Российскому рынку труда придется столкнуться и с качественными изменениями. Если в 2000–2015 годах на возрастные категории 26–35 лет приходился значительный прирост рабочей силы, и категория 26–30 лет стала самой многочисленной, то в следующие 15 лет количество людей в возрастных группах 21–35 лет будет быстро уменьшаться. Единственной группой, количество работников в которой будет расти, – категория 40–50 лет.

Эти процессы очень хорошо показаны на графиках, сделанных авторами доклада. Рабочая сила в России будет стареть и, следовательно, будет менее восприимчива к новым знаниям, к новым технологиям, новым профессиям. Российское работоспособное население будет менее приспособлено к той постиндустриальной экономике, о которой все говорят, оно будет проигрывать конкуренцию другим странам. Ведь основные прорывы и в технологиях, и в науке делаются молодыми.

Из всего сказанного я могу сделать два вывода.

Первое. Из-за сложившейся демографической ситуации следует, что российскую экономику ожидают непростые пятнадцать лет (кстати, если посмотреть на прогноз Росстата на период до 2050 года, Россию после 2040 г. ждет еще одна, похожая волна сокращения и старения рабочей силы). Демографию нельзя изменить, как и географическое расположение страны. С этим нужно смириться, это нужно хорошо понимать, к этому нужно быть готовым. Простые решения в этой ситуации будут работать, но их эффективность будет невысока. Так, например, быстрое повышение пенсионного возраста на 5 лет практически полностью может компенсировать сокращение общего количества трудоспособного населения. Но это сделает рабочую силу еще более возрастной со всеми негативными моментами.

Второе. В 1999–2008 годах для России сложился абсолютно уникальный набор позитивных факторов: экономика только что успешно вышла из тяжелейшего финансового кризиса и при этом смогла оздоровиться и реализовать полномасштабное импортозамещение (безо всяких правительственных программ и комиссий).

Рост рабочей силы способствовал ускорению экономического роста. Повышение нефтяных цен и открытие рынков капитала обеспечили растущую экономику финансовыми ресурсами.

С одной стороны, плоды этого увидели все – за десять лет ВВП удвоился. С другой стороны, то поколение, которое вошло в экономику в этот период и которое к концу первого десятилетия XXI века готово было стать мотором долгосрочного экономического роста, в полной мере столкнулось с давлением со стороны государства и с тем, что от этого кошмара не было никакой защиты: ни судебной, ни политической.

По сути дела, этому поколению российская власть подрезала крылья, лишив его возможности к нормальной самореализации. И именно эта возрастная группа – с потухшими глазами, отбитыми руками – станет самой многочисленной через пятнадцать лет и будет ею оставаться еще лет пятнадцать. Исправить последствия сделанного не удаcтся никогда.

Реальные угрозы экономической безопасности
2017

Владимир Путин утвердил “Стратегию экономической безопасности Российской Федерации на период до 2030 года”. Если вчитаться в этот текст, первое, что приходит на ум, – это фраза премьер-министра Дмитрия Медведева: “Делается все по принципу компота: берут разную муть, чушь, собирают… потом создают продукт и предъявляют его. Разобраться в этом человеку, который это смотрит, довольно сложно”.

Когда читаешь документ, создается впечатление, что у него не было единого автора и редактора – скорее, это было множество людей в кремлевской администрации, каждый из которых попытался внести свою лепту.

Здесь есть и либеральный лагерь, который считает, что к главным вызовам и угрозам экономической безопасности относятся недостаточный объем инвестиций в реальный сектор экономики (хотя чем плох, к примеру, финансовый сектор?), неблагоприятный инвестиционный климат, высокие издержки бизнеса, избыточные административные барьеры и неэффективная защита прав собственности.

В этом же документе вы без труда различите почерк силовиков. Они считают, что для укрепления экономической безопасности нужно совершенствовать “механизм принятия ответных мер” в случае санкций иностранных государств или любой другой дискриминации извне, а также добиваться безопасного уровня технологической независимости национальной экономики (видимо, имеется в виду контроль за Интернетом).

Еще, судя по стратегии, в Кремле есть признаки существования прагматиков и технократов, евразийцев и космополитов, правых и левых. Одним словом, будьте уверены, здесь есть всякой твари по паре.

Самих угроз безопасности в “Стратегии” перечислено двадцать пять, но понять, как именно Кремль собирается защищать экономику сразу от всех, невозможно. К слову, в ней ничего не сказано и о том, как государство справилось с этой задачей по итогам реализации предыдущей стратегии. Но если стратегии борьбы с угрозами, похоже, де-факто нет, это не значит, что и угрозы виртуальны. Из всей обильной шелухи позволю себе выделить три пункта, которые могут стать серьезными вызовами в течение следующих 12 лет, на период действия Стратегии.

В качестве отправной точки, главной “цели государственной политики в сфере обеспечения экономической безопасности”, я бы определил то, что в утвержденном Путиным документе поставлено на последнее место – “повышение уровня и улучшение качества жизни населения”. Я считаю, что современное государство существует для людей, и если россиянам с каждым следующим годом будет лучше и приятнее жить у себя в стране, значит, они будут ценить это, начнут с меньшим энтузиазмом принимать приглашения уехать на работу за границу, а их жизненный оптимизм неизбежно отразится на темпах экономического роста, что повысит устойчивость экономики к внешним конъюнктурным факторам.

Исходя из этого, на первое место я, безусловно, поставил бы угрозу технологического отставания российской экономики. Ни Советский Союз, ни Россия никогда не являлись творцами передовых промышленных технологий, традиционно передовые технологии импортировались. И все разговоры о том, что по приказу из Кремля российская экономика вдруг станет лидером в инновационных процессах, для меня звучат так же, как речи российских министров спорта о том, что наша сборная по футболу вот-вот станет чемпионом мира по футболу. Современные технологии являются результатом огромных усилий десятков стран, сотен университетов, десятков тысяч компаний. И, что обязательно нужно подчеркнуть, результатом конкуренции и кооперации. Между странами, между университетами, между компаниями. Уберите одно из этих двух условий и увидите, как современный мир радикально изменится в худшую сторону и будет отброшен на десятилетия назад.

Вопреки широко распространенному мнению никаких запретов на передачу технологий в Россию страны Запада не вводили (если не считать военно-промышленного комплекса). Но при этом уже третий год российская экономика сидит на “сухом пайке”: инвесторы не спешат сюда идти и уж тем более не спешат делиться с нашей страной своими технологическими успехами. Почему? Потому что после российской агрессии против Украины и введения санкций политические риски ведения бизнеса в России возросли настолько, что никакая потенциальная прибыль их не может перевесить.

II
Что делать? или Анализ предложений по возможной экономической программе

10 заповедей экономиста Путина, или Стоит ли ждать Путина 3.0?
2017

Хотя до президентских выборов в России осталось еще больше восьми месяцев, вряд ли кто сомневается в их исходе. Если только по каким-то сугубо личным обстоятельствам Владимир Путин не решит воздержаться от участия в них, ему гарантирована уверенная победа в марте 2018-го.

Можно дискутировать, получит он 70 % или 75 % голосов от принявших участие в выборах, смогут ли кремлевские политтехнологи и ручные избиркомы превратить выборы в плебесцит о доверии, где для победы нужно будет получить больше половины голосов от общего числа избирателей. Эти дискуссии мало кого “зажигают”, и посему общественное внимание постепенно переключается на другой вопрос: увидим ли мы “обновленного” Путина после его очередной инаугурации в Кремле? Стоит ли ожидать от него решительных реформ в экономике (про политику даже говорить смешно – кроме дальнейших заморозков ничего другого национальный лидер предложить не может)? Пройдут ли эти реформы по Кудрину, по Титову или по Глазьеву? Эксперты пытаются всерьез анализировать различия в экономических программах трех конкурентов, ставят ставки на победу того или иного кандидата на премьерском кастинге, ловят малейшие намеки на будущие перемены в речах российского президента.

Мне представляется, что никаких существенных изменений в экономической политике России ожидать не следует. Владимир Путин – человек с устоявшимися принципами и ценностями, опираясь на которые, он достаточно последовательно и логично вот уже на протяжении 17 лет принимает решения, которые превратили российскую экономику в то, что она из себя сегодня представляет.

Сторонники гипотезы о появлении “нового Путина” обычно выдвигают стандартные аргументы: в первые восемь лет президентства Путина российская экономика росла со скоростью 7 % годовых, что привело к удвоению ВВП в реальном выражении и его росту в 8,5 раз в долларовом выражении (2008 г. к 1999-му); золотовалютные резервы выросли с нескольких десятков миллиардов долларов до примерно $ 600 млрд; бюджет сформировал резервные фонды, совокупный размер которых превышал $ 170 млрд. Эти эксперты приписывают такой результат экономической политике Путина-либерала, каким он считался в течение двух первых сроков.

На мой взгляд, в этом утверждении содержится принципиальная ошибка: одновременность двух явлений не обязательно говорит об их взаимосвязи. Так, бурный рост российской экономики в 1999–2008 годах последовательно опирался на несколько сменявших друг друга факторов: резкую девальвацию рубля и опиравшееся на это в 1999–2001 годах реальное импортозамещение; бурный рост добычи нефти и металлов на приватизированных предприятиях в 2000–2005 годах; стремительный рост цен на нефть и запоздалая реакция Минфина на поток нефтедолларов, захлестнувших экономику в 2003–2006 годах; стремительное наращивание внешнего долга банками и компаниями в 2005–2008 годах, вылившееся в перегрев экономики. Глядя на этот перечень факторов, мне трудно приписать действие какого-то из них решениям Владимира Путина, за исключением одного: арест Михаила Ходорковского и разгром ЮКОСа остановили быстрый рост сырьевых отраслей.

Я не могу отрицать того, что в свое первое президентство Владимир Путин поддержал принятие нескольких законов, которые в существенной мере изменили экономические правила игры. Был принят Налоговый кодекс, упростивший налоговую систему и установивший плоскую 13 %-ную шкалу подоходного налога (а позже эту российскую модель скопировали многие восточноевропейские страны)[37]37
  У меня лично эта реформа вызывает неоднозначное отношение. С одной стороны, низкая ставка подоходного налога примирила государство и налогоплательщика, сделала российскую юрисдикцию привлекательной для физических лиц. С другой стороны, низкая ставка подоходного налога делает многих граждан нечувствительными к налогам, что одновременно резко снижает их интерес к контролю за государством в части расходования бюджетных средств.


[Закрыть]. Был принят Земельный кодекс, который узаконил частную собственность на землю, был принят новый Трудовой кодекс, проведена реформа электроэнергетики, монетизация социальных льгот. Была проведена (как показало будущее) неудачная пенсионная реформа, которая, впрочем, на первом этапе дала существенную подпитку внутреннему рынку корпоративных облигаций.

Однако при всей важности этих решений они не составили согласованную повестку реформ, являясь вырванными из “программы Грефа” кусками. Поэтому, на мой взгляд, все эти решения не играли заметной роли ни в формировании экономической политики, ни в достижении результатов первых восьми лет президента Путина. И уж совершенно точно – ни одно из этих решений не было отыграно назад во вторые восемь лет. То есть говорить о том, что в экономических решениях “поздний” Путин чем-то отличался от Путина “раннего”, будет неправильно.

Более того, я утверждаю, что в основе экономической политики обоих версий российского президента лежало несколько неизменных принципов, которые влияли на экономику гораздо сильнее. Перечислю их.

1. Незыблемость основы рыночной экономики – свободных цен. За все годы своего правления Владимир Путин не только не решился использовать замораживание цен, но даже и не предлагал подумать над этим вопросом. Более того, именно Путин начал движение к либерализации важнейших для экономики цен на электроэнергию и газ. Еще одним важным шагом в этом направлении стал переход к плавающему курсу рубля в начале 2015 года, который, несомненно, способствовал смягчению последствий падения нефтяных цен и западных финансовых санкций.

2. Неверие в рыночные стимулы и доверие к программам и стратегиям “госплановского” типа, когда считается, что решение любой задачи в экономике под силу только государству и что для этого всего лишь нужно написать правильный план и назначить нужных исполнителей. Несмотря на стремительно падающую работоспособность и эффективность российской бюрократии, сила доверия к такому подходу только нарастает – количество государственных программ становится все больше и больше.

3. Не буди лихо, пока оно тихо. Владимир Путин не является сторонником принятия превентивных решений, когда их необходимость объясняется теми угрозами, которые могут возникнуть в будущем. Это, правда, является характерной чертой многих политиков. Он предпочитает выжидать до тех пор, пока проблема не проявится в полный рост и не “заслужит” его личного внимания. В экономике такой подход опасен тем, что “стоимость” решения проблемы нарастает тем больше, чем дальше откладывается принятие решения[38]38
  Представляется, что в личной системе наиважнейшим приоритетом для Путина является удержание власти. В этой связи, рассматривая варианты решения любой другой проблемы, он соотносит возможные решения с ответом на вопрос: “Это ослабит или усилит возможности удержания власти?” Если ответ – “ослабит”, то у такого решения нет никаких шансов на принятие. Эта конструкция позволяет объяснить, почему Путин категорически отказывается не только двигаться в сторону независимости суда и демократических принципов формирования власти, но и даже обсуждать эти темы.


[Закрыть].

4. Сочетание принципа “собственность – это кража”, ставшего широко известным благодаря Прудону, и фразы Дзержинского “то, что вы еще не сидите – это не ваша заслуга, а наша недоработка”. В результате в России оказалось полностью разрушенным уважение и доверие к частной собственности. Отсюда и “дело ЮКОСа”, и “ночь длинных ковшей”, и московская реновация, и сотни тысяч ежегодно возбуждаемых против бизнесменов уголовных дел, единственной целью которых является изъятие собственности.

5. Вера в государственные компании. Отсюда непрекращающиеся колоссальные бюджетные вливания в госкорпорации и госбанки. Отсюда ползучая национализация, охватывающая все сектора экономики (купленная “Газпромом” “Сибнефть”, вошедшие в “Роснефть” осколки ЮКОСа, фактически поглощенные “Ростехнологиям” “АвтоВАЗ” и “ВСМПО-Ависма”, купленный “Ростелекомом” Тele2 и многое другое), результатом чего стал рост доли госсектора в ВВП до 70 %.

6. Отдельно выделим категорическое неприятие реформирования “Газпрома” и превращения его в нормальную бизнес-ориентированную компанию. Путин против выделения из “Газпрома” транспортной составляющей, что могло бы способствовать бурному росту добычи газа в России. Он поддерживает абсолютно бессмысленные с точки зрения бизнеса проекты строительства новых газопроводов, которые при этом “наказывают” Украину и дают обогатиться строителям газопроводов, которыми (по случайному стечению обстоятельств) оказались его ближайшие друзья Тимченко и Ротенберг.

7. Недоверие к частному бизнесу. Готовность терпеть крупных олигархов, которые с радостью встроились в вертикаль власти и готовы правильно реагировать на намеки и просьбы Кремля. Для этих олигархов существует своеобразная система бенефициарного владения, которая позволяет получать доходы от бизнеса, но не позволяет его продавать или покупать без одобрения из Кремля.

Неприятие мелкого и среднего бизнеса, управлять которым не представляется возможным. Отсюда постоянные “косяки” с налоговыми новациями, которые трясут бизнес. Отсюда непрекращающееся силовое давление на него с целью не допустить его усиления и перехода экономической силы в политическую.

8. Вера в возможность односторонней изоляции российской экономики, когда ее сотрудничество с остальным миром в любой сфере может быть когда угодно ограничено государством без каких-либо негативных последствий.

9. Вера в то, что военно-промышленный комплекс является источником технологического прогресса и локомотивом всей экономики, поэтому рост военных расходов не только позволяет иметь мощную армию, но и оказывает позитивный эффект на гражданские сектора экономики.

10. Жесткая конструкция бюджета, которая не позволяет наращивать дефицит и госдолг. Это стало следствием хорошо выученного урока кризиса 1998 года, который, похоже, сильно напугал российского президента. В итоге, в условиях последнего кризиса 2014–2016 годов Путин готов слепо следовать рекомендациям Минфина по последовательной бюджетной консолидации, хотя это оказывает угнетающее воздействие на экономику. Впрочем, стоит отметить, что во время предыдущего кризиса 2008–2009 годов Путин, будучи премьер-министром, провел одну из наиболее масштабных в мире программ бюджетного стимулирования. Одновременно с жесткими бюджетными ограничениями присутствует равнодушное (если не сказать покровительственное) отношение к тому, что существенные бюджетные средства используются для обогащения близких к Путину бизнесменов.

Когда сторонники версии о грядущем “новом Путине” говорят о будущих переменах, я спрашиваю себя: а от какого из этих принципов Владимир Путин готов отказаться? Наличие устойчивых принципов в голове любого человека означает, что он будет принимать решения, исходящие из определенной логики. Для того чтобы “новый” Путин сменил нынешнего (повторюсь, речь идет исключительно об экономической политике), нужно, чтобы российский президент поменял свою точку зрения по какому-то из перечисленных вопросов.

Понятно, что значимость того или иного “отмененного” принципа будет различна. Выделение газопроводов из “Газпрома” даст толчок добыче газа и уменьшит заработки строителей газопроводов, но мало повлияет на всю остальную экономику; а вот создание системы защиты частной собственности (независимый суд, политическая конкуренция, борьба с государственным рэкетом) может обеспечить взрывной рост всех секторов экономики, заметно уменьшив возможности силовиков и чиновников к личному обогащению, но при этом сильно ослабит всю конструкцию существующего в России политического режима.

Каждый читатель может самостоятельно выстроить гипотезы относительно устойчивости и незыблемости взглядов Владимира Путина на экономику и на этой основе попытаться смоделировать те последствия, к которым может привести отказ от тех или иных из них.

Мой же прогноз опирается на известную русскую пословицу: старый конь борозды не испортит, но и новой не проложит. Это значит, что никакого отказа от своих принципов от Владимира Путина ожидать не следует, а потому и не стоит ожидать изменения траектории экономического развития нашей страны.