Текст книги "Собрание сочинений. Том 5. Богатырские фамилии"

Воздушный мост

Разбит Манштейн. Не прорвались к своим фашисты.

– Мы не прорвались, но есть самолеты!

Боеприпасы, горючее, продовольствие стали поступать к фашистам в Сталинградский «котел» по воздуху. Организовали фашисты воздушный мост. Бороздят самолеты небо.

Началась эта история еще до того, как попали фашисты в «котел», в Сталинградское окружение. Атаковали как-то фашистские асы колонну советских танков. Изрядно нашим тогда досталось. Беснуются в небе, как вихрь, самолеты. Стали над танками в замкнутый круг. Пикируют вниз на танки.

Приметил его танкист, механик-водитель старший сержант Гаврилов. Самолет был под номером 22. Именно бомбой с этого самолета был подорван гавриловский танк. Именно пулей с этого самолета был ранен стрелок Носак.

Стоит на земле Гаврилов. В бессильной злобе грозит кулаком самолету.

С той минуты не было большей мечты у Гаврилова, как отомстить фашисту. Крепко держит в памяти номер 22.

Смеются друзья над Гавриловым:

– «Рожденный ползать летать не может!»

– Да где это видано, чтобы танк отомстил самолету!

– Отомщу, – упрямо твердил Гаврилов.

Уж, видимо, очень был зол Гаврилов. Гора с горой, говорят, не сходится. Снова сошлись самолет и танк.

Случилось это в конце декабря, в самый разгар боев, когда добивали наши войска Манштейна. Танковая бригада, в которой служил Гаврилов, получила приказ прорваться к фашистам в тыл и выйти к станции Тацинской. Рядом с Тацинской большой фашистский аэродром. На аэродром и был нацелен удар танкистов.

Тронулись танки в рейд. Хмурое утро. Ползет туман. Укрылись машины в молочной мари. Проскочили танкисты десятки километров, вышли незаметно к аэродрому. Не ждут их фашисты. Забит аэродром машинами. Стоят самолеты сплошными рядами. Ряд подпирает ряд.

– Бей по хвостам! Бей по хвостам! Топчи по хвостам! – пронеслась команда.

Хвост – самая уязвимая часть самолета. На хвосте крепят рули. Сбиты рули, самолет – игрушка.

Устремились танки к самолетным шеренгам. Режут хвосты, как бритвой. Вместе со всеми крошит фашистов и старший сержант Гаврилов.

Мчит сквозь огонь Гаврилов. Выскочил к взлётному полю. Смотрит – выруливает самолет. Глянул Гаврилов: сердце ударило в грудь, как молот.

– Он! – закричал Гаврилов.

– Он! – сверху из башни кричит Носак.

Видят номер 22 на борту самолета. Развернул Гаврилов танк, устремился за самолетом. Увидел фашистский летчик советский танк, дал мотору полные обороты и прямо поперек взлётного поля пошел на взлёт. Бежит машина. Перебирают колеса заснеженные бугорки. Бежит самолет, а следом несется танк.

– Стреляй, стреляй! – кричит Носаку Гаврилов.

Да только мешкает что-то Носак. Никак фашиста в прицел не схватит.

Танк не чета быстрокрылому. Все быстрее, быстрее бежит самолет. От неровностей поля словно гусь с ноги на ногу переваливается. Но не уменьшается между ними – растет расстояние. Уходит из рук стервятник.

Добежал самолет до границы поля. Тут проходил овражек. Подпрыгнул. Повис в воздухе. Вот-вот начнет набирать высоту.

– Стреляй! – дико кричит Гаврилов.

В это время и танк подскочил к овражку. Коснулся овражной кручи и – о чудо! – как лыжник с трамплина, за самолетом – в воздух. В эту минуту Носак и стрельнул. Вышел снаряд смертоносным жалом. Лизнул самолетную твердь. Рухнул фашист на землю.

Танк хотя и свалился тогда в овражек, но цел, невредим и счастлив.

Более 300 самолетов уничтожили в этот день советские танкисты на аэродроме в Тацинской. Да и не только здесь. И на другие аэродромы совершили танкисты рейды.

Сбивали фашистов метким огнем зенитчики. Советские истребители встречали фашистов в небе. Ничего не получилось у фашистов с мостом небесным.

Рухнул воздушный мост.

Стальной-Соломенный

В 214-й стрелковой дивизии служил капитан Соломенный. Был он начхозом, то есть начальником по хозяйственной части. Обеспечить бойцов одеждой, едой, табаком…

Немолод Соломенный. Шестой десяток пошел капитану. Седина побелила голову. На фронт пошел он добровольцем. Просился в строй – хотя бы командовать ротой, взводом. Однако не взяли. Вот и попал в начхозы.

Но и в начхозах он был настоящий воин. Пулям не кланялся. Перед снарядами шапку не сбрасывал.

– Возраст не тот, – говорил Соломенный.

Однако все знали: дело не в этом – душа у него отважная. Любили его солдаты. Легенды о нем ходили.

Было это еще до Сталинграда, в боях под Воронежем. В одной из схваток с фашистами погиб пулеметный расчет, прикрывавший фланг нашей стрелковой роты. Погиб расчет. Замолчал пулемет. Устремились вперед фашисты. Обходят роту. Вот-вот и отступит, погибнет рота.

И вдруг застрочил пулемет. Понес он пули врагам навстречу. Сорвал атаку. Подбежали бойцы к пулемету, видят: за пулеметом лежит Соломенный.

Затем в тяжелых боях под Сталинградом вновь отличился Соломенный. Ехал он на военной трехтонке. Вез для солдат табак. Попала трехтонка под атаку фашистов. Убило водителя. Убило охрану. Остался один Соломенный. Не дрогнул Соломенный. Залег капитан за колеса трехтонки. Открыл по врагам огонь. Ловко стрелял. Как снайпер. «Там снайпер», – решили фашисты. Отступили они от трехтонки. Прибыл в войска табак.

Вот и сейчас вернулись из разведки наши разведчики, доложили, что недалеко от передовой, от наших окопов, в тылу у фашистов, они обнаружили стадо из десяти коров. Укрыли фашисты коров в низине, в овражке. Охраны поблизости нет. Плохо с едой у фашистов. Отрезаны базы, склады. Не получишь нынче и помощь с воздуха – рухнул воздушный мост.

Узнал про коров Соломенный. Десять коров – это богатство целое.

– Значит, коровы? – переспросил Соломенный.

– Так точно, коровы.

– Важный трофей. Прямо по нашей части.

Заговорил в Соломенном начхоз и солдат. Решил он угнать у фашистов стадо. Взял двух бойцов:

– Пошли.

Бойцы к капитану:

– Мы сами управимся.

– Пошли, пошли, – повторил Соломенный. Улыбнулся: – Стадо должен принять на месте.

Пошли они ночью. Гнали стадо. Прямо рядом с врагами прошли. Идет Соломенный, покрикивает на коров:

– Шнель!.. Шнель!..

И солдаты покрикивают:

– Шнель!.. Шнель!..

Смотрят фашисты на стадо. Думают – свои перегоняют коров.

Прошли Соломенный и солдаты вдоль фашистских позиций еще немного, затем резко свернули и погнали коров в нашу сторону.

Спохватились фашисты. Сообразили, в чем дело. Открыли огонь. Да этим только коров спугнули. Задрали коровы хвосты. В момент добежали до наших окопов.

– Завтрак прибыл! – кричат солдаты.

Благополучно вернулись к своим и бойцы, и капитан Соломенный. Отважным был капитан, хотя и служил начхозом. Пулям не кланялся. Снарядам не кланялся. Любили его солдаты. Ценили его солдаты. Вот и прозвали Стальной-Соломенный.

Минное поле

8 января 1943 года наши командиры обратились к окруженным под Сталинградом фашистским войскам с предложением капитулировать.

Отказались фашисты капитулировать.

Через несколько дней были повторены наши предложения.

Фашисты вторично ответили отказом.

Тогда советским войскам был отдан приказ возобновить решительное наступление на фашистов.

Начался последний, завершающий этап Сталинградской битвы.

На одном из участков советского наступления саперный взвод получил задание разминировать неприятельское минное поле. Прибыли саперы, принялись за работу. Дни стояли как раз холодные. Мороз злился, кусался волком. Дул леденящий ветер. Спирало дух.

Проклинают саперы мороз и ветер, продвигаются по минному полю, ищут мины. Не попадаются что-то мины.

Чуть дальше прошли. Землю до миллиметра кругом прощупали. Не попадаются мины. Нет.

Сообщают саперы в штаб: не обнаружены на минном поле мины.

– Ищите, – приходит приказ из штаба. – Были мины. Ищите лучше!

Ищут саперы. И правда, мина одна попалась. Одна попалась, а больше нет. Вдоль, поперек исходили поле. Не находят больше саперы мин.

Снова сообщают в штаб.

И снова приказ из штаба:

– Ищите! Сведения наши точные: мины есть.

И опять саперы по полю рыщут. Проклинают мороз и ветер.

Ищут саперы. Аппараты специальные ищут. Проверяют саперы на слух, на щуп. Кто-то даже на запах ищет. Не попадаются мины. Нет.

Опять доложили в штаб.

Прибыл работник специальный из штаба. Сам облазил, обшарил поле. Нет здесь и в помине мин.

Были, а нынче нет.

Разводит штабист руками:

– Поразительный прямо случай! Исчезло, испарилось, что ли, минное поле?!

Наступление шло стремительно. Некогда было тут разбираться с полем. Однако дотошлив штабной работник. Атаковал он солдат, тех, чьи части находились недалеко от минного поля:

– Где, объясните, минное поле?!

Помялись, пожались, признались солдаты:

– Истопили мы в печках поле.

– Как – истопили?

Рассказали солдаты, в чем дело. Места под Сталинградом степные, безлесные. Ни пенька, ни сучка кругом. Вот и наловчились, оказывается, солдаты содержимое мин применять как топливо. Научились и мины снимать. Не хуже любых саперов. Грелись в землянках минами.

Поразился штабной работник:

– Так это же мины!! Ну и души у вас отчаянные!

– Солдатские души, – смеются солдаты.

Поразмыслил штабной офицер, подумал: «Да что им, солдатам, какое-то минное поле…»

И солдаты ему о том же:

– Да что там какое-то минное поле – скоро всю сталинградскую землю от фашистов метлой расчистим.

«Чтит и помнит»

Идут последние дни Сталинградской битвы. Станица Садовая. На пути к Сталинграду. Почти от самых железнодорожных путей тянутся тут бараки. Когда-то здесь были склады. Сейчас госпиталь для раненых и обмороженных фашистских солдат.

Много их. Прибывают все новые.

Прибыли вместе с другими и солдаты Отто Шредер и Хуберт Пикер. Оказались рядом они на нарах. Ранен Шредер в живот осколком. Отморозил руки и ноги Пикер.

В стонах и муках лежат солдаты. Обходят врачи бараки:

– Мужайтесь! Мужайтесь! Вы гордость рейха. Вы доблесть рейха. Чтит вас родина. Чтит и помнит.

Лежат солдаты. Однако у всех тревога. Что ожидает их впереди? Где-то рядом идут бои. Раскаты слышны орудий. Боятся солдаты русского плена. Наступает советская армия.

Волнуются и сами врачи. Звонят они в штаб к начальникам.

– Не беспокойтесь, – отвечают начальники. – Не бросим больных, не бросим. Не попадут они к русским в плен.

Заверяют врачи солдат:

– Не попадете вы к русским в плен.

И снова:

– Мужайтесь! Мужайтесь! Вы гордость рейха. Вы доблесть рейха. Чтит вас родина. Чтит и помнит.

И верно. Слух прошел по баракам: едет полковник из штаба, везет ордена-кресты. Вручат храбрецам награды.

Повеселели солдаты. Поднялся солдатский дух. Не забыла их родина. Чтит и помнит.

Прибыл полковник.

– Смирно! – команда идет по баракам.

Замерли все: и врачи, и больные. Вручает полковник солдатам награды. Идет вдоль нар, никого не обходит. Косят Шредер и Пикер глазами. Скоро и к ним подойдет.

– Хайль Гитлер! – произносит полковник. И цепляет солдатам почетный знак.

– Хайль! – отвечают солдаты.

– Хайль! – прокричали и Шредер и Пикер.

Лежат солдаты в крестах, в наградах. Оценен их ратный труд. И все же волнует солдат вопрос: как же с отправкой на родину? Кто-то обратился к полковнику – не грозит ли солдатам плен?

– Не грозит, не грозит, – ответил полковник. – Не опасайтесь. Слово мое и фюрера.

Уехал полковник. Оставил какой-то приказ в пакете. Сказал – вскрыть, если прорвутся к Садовой русские. Прорвались русские. Вышли утром они к Садовой. Вскрыли пакет начальники. Читают приказ. В приказе черным по белому – сжечь, уничтожить солдат и солдатский госпиталь.

Сдержал полковник слово. Не попали солдаты в плен. Плеснули фашисты бензин на бараки. Взвились к небу огонь и дым. Утонули в пожаре крики несчастных.

Посмотреть на героев

Добивают фашистов советские войска.

Молодые солдаты – башенный стрелок Степан Басов и механик-водитель Павел Костров – мечтали посмотреть на настоящих героев. Восхищались они мужеством защитников Сталинграда:

– Вот ведь люди какие! Как скалы стояли. Не сломили фашисты город. Вот бы глянуть на них, на героев!

Служили солдаты в составе Донского фронта, в танковой бригаде подполковника Якубовского. Наступил день, когда армия, в которой служили танкисты, перешла в наступление. Прорвали советские войска оборону противника. Идут к Сталинграду. Довольны Костров и Басов – вот повезло, своими глазами увидят они героев.

Во время прорыва танки Якубовского обходили слева поселок Мало-Клетский. Рядом с поселком сильно укрепленная высота. Разместились здесь огневые точки противника. Сдерживают отсюда фашисты наступление нашей пехоты. На штурм высоты и пошли танкисты. Метко бьет Басов. Уничтожил две огневые точки. Ловко управляет Костров машиной. Две огневые точки гусеницами раздавил. Отличились в бою солдаты, медалями награждены.

Затем бригада подполковника Якубовского сражалась в районе Вертячего. Выскочили несколько танков, в том числе и танки Кострова и Басова, на крутой берег Дона. Далеко видно с высокого берега. Вот в атаку идет советская пехота. Бьют из-за укрытия по пехоте фашистские пушки. На фашистов, на пушки и ринулся танк Кострова. С первых же выстрелов подбил Басов два фашистских орудия. Еще два орудия Костров гусеницами раздавил. Отличились снова Костров и Басов. Заслужили и здесь награды.

Пробиваются танки дальше. Все ближе и ближе они к Сталинграду.

Рады Костров и Басов:

– Теперь уже скоро увидим героев. Теперь уже недалеко!

Тяжелые бои развернулись за Казачий курган. Трижды советские бойцы достигали его вершины. Трижды возвращали фашисты опять высоту.

Идет атака в четвертый раз. На помощь пехоте брошены танки. Лихо танкисты бьются. Любо на них смотреть. Залюбовалась пехота. И слева и справа несутся танки. Оторвался один от других. Первым на приступ лезет. Первым вошел на курган. Первым пехоте пробил дорогу.

– Ура героям!

– Так это же Костров и Басов!

Вновь смельчакам – награды.

Движутся, движутся вперед войска. Мужают в боях солдаты. И вот впереди Сталинград. Торжествуют Костров и Басов. Сбывается их желание. Еще день – и своими глазами увидят они защитников волжской крепости.

И вот этот день наступил – 26 января. В этот день танкисты Якубовского ворвались в Сталинград и в районе Мамаева кургана встретились с бойцами-гвардейцами из армии генерала Чуйкова.

Выскочили Костров и Басов из танка, уставились на сталинградцев – вот перед ними стоят герои!

Поражаются сталинградцы: что это два танкиста на них, как на расписные ворота, смотрят?

Объясняет командир танка: мол, молодые солдаты, мол, мечтали посмотреть на героев.

Усмехнулись сталинградцы. Однако самим приятно.

– Ясно, товарищ танкист. Понятно!

Вдруг вышел вперед старшина-сталинградец. Пригляделся к Кострову, к Басову:

– Посмотреть на героев? Ну что ж, смотрите. – Вынул газету: – Вот тут про героев.

Раскрыли танкисты газету. Глянул Басов – не верит своим глазам. Глянул Костров – тоже глазам не верит.

В газете напечатана фотография. На фотографии двое – Костров и Басов. А сверху надпись: «Слава героям Донского фронта!»

Растерялись танкисты, смутились, зарделись.

Улыбается старшина-сталинградец. Похлопал по плечу Басова, похлопал Кострова, смотрит и сам на фотографию:

– Хороши, хороши! Красивы!

Пошла по рукам газета. Все хотят на героев взглянуть.

Победа под Сталинградом

Окружила наша армия фашистов. В мощных боях разбила. Те, кто остался цел, устремились теперь в Сталинград, в ту часть города, которая пока еще в руках у фашистов. Ищут фашисты среди стен городских спасение. Приходят в город все новые и новые фашистские части, а тут и своих полно.

Дома все разрушены. Щебень да камни.

Расползлись фашистские солдаты по подвалам разрушенных домов, по подземельям, погребам и траншеям. Залезают в любую щель.

В одном из глубоких подвалов, под зданием бывшего универмага, сидит и командующий окруженной фашистской армией генерал-фельдмаршал Фридрих фон Паулюс.

– Мужайтесь! Держитесь! – кричат из подвала фашистские генералы.

Здесь, в подвале, штаб окруженной армии или, вернее, того, что осталось от армии. Не много солдат добрело до города. Одни еще бьются. Другие махнули на все рукой.

– Держитесь! Держитесь! – приказ солдатам.

Однако все меньше и меньше тех, кто готов держаться.

И вот к центру Сталинграда прорвались советские танки. Подошли танкисты к подвалу, в котором скрывались фашистский штаб и фельдмаршал Паулюс. 31 января 1943 года в подвал спустились представители советского командования и потребовали от фашистских генералов отдать приказ о прекращении огня и всякого сопротивления, выполнить условия безоговорочной капитуляции: передать в распоряжение советского командования весь личный состав немецких войск, вооружение, всю боевую технику, а также документацию. Требования о безоговорочной капитуляции были полностью приняты немецким командованием.

– Будьте любезны, руки кверху, фельдмаршал Паулюс!

Сдался фельдмаршал в плен.

Добивают солдаты фашистов. Из подвалов, подземелий, щелей траншей выкуривают.

– Вылезайте на свет, голубчики!

Выходят фашисты. Руки, как пики, вверх. Головы – в плечи.

2 февраля 1943 года фашистские войска, окруженные под Сталинградом, окончательно сложили оружие. Остатки огромной 330-тысячной гитлеровской армии сдались в плен. Советскими войсками были разбиты или полностью уничтожены 22 фашистские дивизии. Пленена 91 тысяча фашистских солдат, в том числе 2500 офицеров. Помимо фельдмаршала советские войска взяли в плен 23 гитлеровских генерала.

Фашистская армия, сражавшаяся под Сталинградом, перестала существовать.

Прошло два дня, и 4 февраля на центральной площади Сталинграда состоялся огромный митинг. Застыли в строю солдаты. Слушают слова о фашистской капитуляции. Несутся слова над площадью:

– Двадцать две дивизии!

– Двадцать три генерала!

– Девяносто одна тысяча фашистских солдат и офицеров!

– Фельдмаршал Паулюс!

Победа под Сталинградом была полной. Победа была великой. Не померкнет слава ее в веках!

Сталинград!

Крепость на Волге.

Город-легенда.

Город-герой.

Здесь люди стояли как скалы. Здесь жизнь победила смерть.

Сражение за Кавказ

Южнее Ростова

Шла в то лето к врагам удача. Отважно сражались советские воины. И все же большая сила была у фашистов. Предприняв штурм Сталинграда, фашисты одновременно начали наступление на Кавказ. Прорвали враги под Ростовом советский фронт. Отходили от Ростова на юг к Кавказским горам солдаты.

Понимают солдаты: все на войне бывает.

Верят солдаты в нашу победу. И все же фашисты пока сильнее. И все же фашисты идут вперед.

Здесь, южнее Ростова, на огромных степных просторах, хотят они окружить советские армии. Бросили фашисты вперед ударные танковые группы. Назвали их «кулаками».

Один из фашистских ударов проходил через станицу Кущёвскую. Тут в числе других сражалась 13-я кавалерийская дивизия. Состояла она преимущественно из казаков. Стойко дралась дивизия.

Ударили фашисты, взяли Кущёвскую. Тут же доклад генералу:

– Хайль Гитлер! Взята Кущёвская.

Только генерал порадовался, только сказал «зер гут!», как новый спешит офицер с докладом:

– Хайль Гитлер! Оставили наши Кущёвскую.

«Что такое?! – в недоумении генерал. – Взяли! Оставили! Что? Почему! «Вас ист лос?» – «Что случилось?»

Действительно, оставлена была фашистами Кущёвская. Казаки-герои ее отбили.

Дал генерал приказ:

– Немедля вновь овладеть Кущёвской!

Снова в атаку пошли фашисты. Вновь к генералу спешит офицер:

– Хайль Гитлер! Взята Кущёвская!

Только руку отнес от фуражки, только сделал свой шаг «кругом», как новый в дверях посыльный:

– Хайль Гитлер! Оставлена нами Кущёвская.

– Что?! – заревел генерал.

– Там казаки, – говорят генералу.

Поморщился генерал. Нелегко иметь дело с казаками.

– Взять, – приказал, – Кущёвскую!

Вновь закипели бои за Кущёвскую. Час проходит, идут бои. Два проходит, идут бои. Ночь наступила, идут бои.

Отбили фашисты опять Кущёвскую. Снова посыльный спешит к генералу.

– Спит генерал, – говорят адъютанты.

– Сообщение важное, – докладывает посыльный. – Нами взята Кущёвская.

Решают адъютанты: будить, не будить генерала? Пока решали, новый гонец примчался.

– Хайль Гитлер! Оставлена нами Кущёвская.

Не только здесь, под Кущёвской, но и в других местах наносили наши по фашистам тогда удары. Не удалось фашистам южнее Ростова окружить советские войска.

И все же фашисты в тот период были сильнее. Больше пушек у них, больше танков, больше снарядов.

Отходили наши войска. Отступали.

Варвара

Бойцы Платон Бурун и Константин Беседин составляли один боевой расчет. Входил расчет в отделение противотанковых ружей. Ружье длинное, тяжелое. Носят его двое. Идешь, под весом ружья прогибаешься.

Свое противотанковое ружье Бурун и Беседин называли Варварой. Почему? Трудно ответить точно. Возможно, потому, что громким было. Возможно, о чем-то имя каждому говорило. Возможно, понравилось просто имя.

Любили солдаты свою Варвару. С ружьем, словно с живым, разговаривали:

– Ну, Варварушка, целься.

– Ну, Варварушка, стрельни.

– Э-эх, не туда, Варвара!

– Ура! Молодец, попала!

Фашисты двигались на Кропоткин, на Ставрополь. И здесь вперед прорывались танки. С одной из танковых групп врага и повстречались Бурун с Бесединым. Вступили солдаты в бой. Заработала их Варвара.

– Целься, Варварушка, целься, – шепчет Бурун. Он старший в расчете. Он и ведет огонь.

Присмотрелась Варвара к фашистскому танку. Поймала в прицел врага. Выстрел – и нет врага.

– Спасибо, родная, – шепчет Беседин. Он тут же рядом. Он подает снаряды.

Продолжается бой с фашистами.

Поймала Варвара в прицел врага. Не уйти от Варвары танку. Секунда – и замер фашистский танк.

– Так им, так им, – шепчет ружью Бурун.

– Эх, расцелую тебя, голубушка! – это слова Беседина.

Новый ползет на героев танк. Ловит, ловит Варвара в прицел врага.

– Не торопись, не торопись, – шепчет ружью Бурун.

– По лапам его, по лапам! – это слова Беседина.

«По лапам» – означает по гусеницам.

Понимает все это и без подсказки солдат Варвара. Конечно, по лапам лучше, конечно, спешить не стоит. Да ведь рядом совсем фашист. Вот-вот и днищем тебя накроет. Секунда. Вторая.

Ну, не зевай, Варвара!

Выстрел. Выстрел. Ура! Попала!

Четыре фашистских танка уничтожили в этом бою Бурун и Беседин.

После боя солдат хвалили. Смущались бойцы, краснели:

– Это же все Варвара.

Расцеловали они Варвару.