Текст книги "Собрание сочинений. Том 5. Богатырские фамилии"

Крест на перевале

Не смогли фашисты со стороны города Орджоникидзе прорваться к Крестовому перевалу. Выбрали новый путь – через Суарское ущелье.

В бой с фашистами здесь вступили части, составленные из моряков-черноморцев и курсантов военно-морских училищ.

Места для бойцов новые, незнакомые.

Сообщили воинам-морякам:

– Прибудут проводники. Местные жители. Партизаны.

И верно – вскоре прибыл один из проводников. Глянули воины на партизана: старик стариком, борода до пояса.

– Отец, сколько ж тебе годов?!

– Восемьдесят, – важно сказал старик.

Прибыл второй проводник. Глянули воины на партизана: а этот еще древнее, седины со всех сторон.

– Отец, сколько ж тебе годов?!

– Девяносто, – важно сказал старик.

Третий посланец прибыл. Глянули воины на партизана: ну, право, столетний дед явился.

Так и есть.

– Отец, сколько ж тебе годов?!

– Сто, – важно ответил дед.

Звали старика Тасолтан Апаевич Базров.

– Ну куда же тебе в партизаны?!

Старик стал сердиться:

– Война. Разве могу я голову под шкуру баранью спрятать?

Был он в черкеске, в папахе, кинжал на ремне у пояса. Ружье на плече висело.

Посмотрели бойцы на ружье. Старше деда ружье – кремневое. Хотя и сто лет Тасолтану Базрову, однако оказался он на редкость подвижным, на редкость выносливым.

Знал Базров все тропы в Суарском ущелье, знал все скалы, уступы, завалы. Где лучше устроить засаду, как незаметно проникнуть в тылы к противнику, какими путями надежнее доставить своим боеприпасы – все точно расскажет, покажет дед. Незаменимым он стал в отряде.

Правда, посмеивались бойцы над кремневым его ружьем.

Вновь обижался Базров.

– Деды сражались, – твердил старик. – Лишь то хорошо ружье, которое бьет без промаха.

Подарили моряки деду тельняшку, затем бескозырку. Затем автомат вручили.

Понравился старику огневой подарок. Однако не расставался Базров и со старинным ружьем. Сидит в засаде. Держит в руках автомат. Рядом – ружье кремневое.

– Деды сражались, деды сражались, – твердит старик.

Удержали советские воины Суарское ущелье. Прогнали фашистов. Стояли в строю победители. Тут же со всеми и столетний партизан Тасолтан Базров. В тельняшке морской, в бескозырке, в горской своей черкеске. В руках автомат и ружье кремневое.

Смотрели воины на старика. Вот он – орел кавказский.

Не пробились фашисты к Крестовому перевалу.

Довольны солдаты:

– Крест и здесь на фашистских мечтах поставили.

Донгуз-Орун-Баши

Не верил солдат Трофимов, переспрашивал:

– Через перевал? Через Донгуз-Орун-Баши?

– Перейти?

– Целой дивизией?

– Вместе с ранеными?

– Вместе с населением?

– Перегнать скот?

– Переправить грузы?

– Сейчас?

– В это время?

– Глубокой осенью?

– Почти зимой?

– Не может быть!

Смеется Надар Задиани:

– Может, может. Клянусь, как брату!

Дружит Трофимов с Надаром Задиани. Любому слову Надара верит. Но тут… Через Донгуз-Орун-Баши? Через перевал? Поздней осенью? Почти зимой? Перейти? Чудес не бывает.

Донгуз-Орун-Баши – один из самых трудных кавказских перевалов. Находится он в центральной части Кавказского хребта. Высота перевала достигает почти четырех тысяч метров. Проходит здесь едва заметная горная тропа. Летом и то с трудом осилишь такую тропу, такие высоты. С наступлением осени всякое движение через Донгуз-Орун-Баши вообще прекращается. В ноябре наступает долгая горная зима. Перевал укрыт трехметровым снегом, закован ледяной броней. Не подходи в эту пору к перевалу. Неприступной крепостью возвышается Донгуз-Орун-Баши.

Осенью 1942 года военная обстановка в Кавказских горах сложилась так, что одна из советских дивизий была отрезана от остальных войск. Прижали ее фашисты к Баксанскому ущелью. Отрезана дивизия от наших. Прекратился подвоз в дивизию боеприпасов, перестало поступать горючее, продовольствие.

Уверены фашисты:

– В наших руках дивизия!

Положение дивизии осложнялось еще и тем, что тут же, в Баксанском ущелье, находилось более трехсот тяжелораненых советских бойцов. Тут же собралось и мирное население: старики, женщины, дети, которые не хотели оставаться под властью фашистов. Скопилось в ущелье и около двадцати тысяч голов колхозного скота – коровы, лошади, овцы. К этому надо добавить различные военные грузы и тонны очень ценных для военной промышленности металлов – вольфрама и молибдена, которые были добыты тут, в горах, и которые надо было спасти, чтобы они не попали в руки фашистов.

Что же делать?

Пытались войска пробиться, отбросить фашистов. Силы неравные – не получилось. Путь к спасению только в одном: надо перешагнуть горы.

Верит в успех Надар Задиани. Вспоминает Суворова, суворовский переход через Альпы:

– Прошел Суворов, и мы пройдем.

Не верит Трофимов. От мысли одной холодеет.

– В такую пору? Со скотом? С молибденом? Чудес не бывает.

Люди ждали приказа. Пришел приказ.

Стояла середина ноября 1942 года.

Тронулись в путь солдаты. Трофимов и Надар Задиани оказались в головном отряде. Они помогали саперам пробивать сквозь лед и скалы тропу для идущих войск. Для раненых были приготовлены специальные носилки, специальные санки. Для поднятия грузов к скалам прикреплялись лебедки, протягивались канаты, вырубались ступени. Особая тропа, более пологая, прокладывалась для скота.

Медленно, метр за метром, поднимались люди в горы. Идут солдаты, старики, дети. На груди у каждого висит мешочек. Таково общее правило. В этих мешочках вольфрам и молибден. У Трофимова и Надара Задиани тоже висит по мешочку. За плечами у солдат оружие и военное снаряжение.

Изнурительный был переход.

Деревенели ноги, но люди шли.

Ветер сбивал на землю. Скользили. Падали. Проклинали судьбу. Но шли.

С увеличением высоты воздух становился все более разреженным. Дышать становилось все труднее. Люди задыхались, но шли и шли.

Семь дней продолжался штурм перевала.

Перешли герои через Донгуз-Орун-Баши. Перенесли раненых, грузы. Перегнали скот.

– Перешли! – поражался солдат Трофимов. – Перешли. – Повернул голову, посмотрел на пройденный путь, на горы. – Перешли! Прав Надар: чудеса бывают!

Шашлык по-кавказски

Шашлык по-кавказски – еда-объеденье. На длинном шампуре, под острой приправой. Увенчан, обласкан всемирной славой.

Рядовой Штопке мечтал о шашлыке по-кавказски.

И рядовой Кобленц мечтал о шашлыке по-кавказски.

И фельдфебель Зингер тоже мечтал о шашлыке по-кавказски.

И обер-лейтенант Редер мечтал о шашлыке по-кавказски.

И полковник Хагель тоже мечтал о шашлыке по-кавказски.

И много, и много еще других.

Браво шагали они на Кавказ. Все ближе и ближе красавицы горы.

Представляет Штопке костер и шашлычный запах.

Представляет Кобленц костер и шашлычный запах.

Представляет Зингер костер и шашлычный запах.

Представляет Редер.

Представляет Хагель.

И много, и много еще других.

Идут по кавказским они дорогам. Вот и уступы, вот и теснины. Терек несется. Ревет Баксан. Орлы в вышине клекочут.

Поднимаются фашисты в горы. А в это время там, высоко в горах – на кручах, на скалах, среди теснин, – укрылись кавказские партизаны. Много их. Есть у народных мстителей метод борьбы с врагами. Взрывчатку под камни. В руки запал. Взрыв. Грохот. И вот лавина с Кавказских гор вниз на врагов несется.

Так и сейчас. Идут Штопке, и Кобленц, и Зингер, и Редер, и Хагель. И много, и много еще других. Идут, о шашлыках мечтают. Вдруг взметнулись от взрыва камни. Устремились смертельным потоком вниз.

Рухнули в пропасть Штопке, и Кобленц, и Зингер, и Редер, и Хагель. И много, и много еще других.

Смешались камни, мундиры, люди.

Спустился в пропасть столетний ворон.

– Салют по-кавказски! – прокаркал ворон.

Два капитана

Была минута величайшей радости у фашистов – достигли фашисты Эльбруса.

Эльбрус – самая высокая гора Кавказа, самая высокая гора Европы.

1942 год. Август. На Эльбрусе фашисты.

– Хайль Гитлер! Хайль!

Шли фашисты нелегкой сюда дорогой. Упорно сражались защитники Кавказа. Много погибло фашистских солдат в горах. И все же пробились, все же дошли до Кавказских вершин фашисты.

Установили на Эльбрусе фашистский флаг.

– Хайль Гитлер! Хайль!

«Россия пала на колени», – писали фашистские газеты. «Последнее испытание», – уверяли своих солдат фашистские генералы.

Фашистский отряд, достигший Эльбруса, возглавлял капитан Гросс. Гросс был известным немецким альпинистом. Еще до войны он дважды приезжал в Советский Союз, на Кавказ, дважды поднимался на вершину Эльбруса. Фашисты щедро наградили участников высокогорного восхождения.

– Национальные герои! – кричал Гитлер.

Все участники подъема на Эльбрус были отмечены орденами. А капитан Гросс получил Рыцарский крест – высшую награду фашистской Германии.

Однако недолго пробыло фашистское знамя на Эльбрусе.

Военинженер 3-го ранга Гусев находился в Тбилиси, лежал в госпитале. Медленно тянутся часы, дни.

Вдруг шум за дверью. Что такое? Кого-то не пропускают в палату.

Но вот впустили. Вошли трое. Все трое друзья Гусева. Как и Гусев, все воины-альпинисты.

Поздоровались друзья. Подмигнули таинственно Гусеву, достали какую-то бумагу.

Развернул Гусев бумагу, прочитал: «Предписание».

Это был приказ, боевое задание. Группе советских воинов поручалось подняться на вершину Эльбруса и сбросить фашистский флаг.

Военный инженер капитан Гусев назначался старшим в этой группе. Не смогли врачи удержать Гусева на больничной койке. На следующий же день он покинул госпиталь.

1943 год. Февраль. Зима. Температура на Эльбрусе достигает сорока – пятидесяти градусов мороза. Ураганной силы бушуют ветры. Почти все время Эльбрус закрыт тяжелыми, хмурыми облаками.

Даже очень опытные альпинисты и те не часто отваживаются зимой подниматься на такие вершины.

Советские воины начали штурм Эльбруса. Они выполнили приказ Родины. Сорвали ненавистное фашистское знамя и подняли над вершиной Эльбруса советский флаг.

Защищая Кавказ, военный инженер Александр Михайлович Гусев принимал участие и во многих других славных операциях советских войск. Когда же завершилась война, он стал ученым, профессором, преподавателем Московского государственного университета.

А как сложилась судьба фашистского капитана Гросса? Не вернулся с Кавказа Гросс. В горах рядом с Эльбрусом во время одного из боев он попал под снежный обвал. Погиб капитан Гросс под многотонной лавиной снега.

Движется, движется, движется время. Час полной расплаты снежной лавиной близится.

Привет с Кавказа

Город Киль. Северная Германия. Радуется Курт Рюге. Хвастает своему приятелю Гансу-Юргену:

– Майн фатер (мой отец) прислал нам привет с Кавказа!

Показывает он приятелю фотографию. На фотографии река. На фоне гор улыбающееся лицо немецкого солдата. Внизу по-немецки надпись: «Привет с Кавказа!»

– Флюс Кубань, – указывает Курт на реку. – Майн фатер, – показывает на солдата.

Прошло несколько дней. Вновь прибегает Курт Рюге к Гансу-Юргену. Показывает новую фотографию. На снимке горное ущелье. Шагают по ущелью фашистские солдаты. Самый крайний на снимке отец Курта Рюге – Фред Рюге. Внизу по-немецки: «Привет с Кавказа!»

Прошло еще какое-то время. Снова Курт Рюге торопится к Гансу-Юргену. Снова показывает фотографию, полученную от отца. Вот он, солдат Фред Рюге. Вот они, покрытые снегом знаменитые кавказские вершины.

– Большой Кавказский хребет, – объясняет Курт. – Клухорский перевал.

Да, был такой момент, один из самых тревожных моментов в истории сражения за Кавказ, когда фашисты пробились к Клухорскому перевалу. Клухорский перевал – в числе трех самых важнейших кавказских переходов. Необходимо остановить фашистов. «Ни шагу назад!» – таким был грозный тогда приказ.

К Клухорскому перевалу направлялись свежие советские войска – части 9-й горнострелковой дивизии, отряды Сухумского пехотного училища, другие подразделения. Стали они стеной на пути фашистов. Вступили с врагами в смертельный бой.

Город Киль. Северная Германия. Снова в дом Курта Рюге пришло письмо.

Запрыгал Курт весело на одной ноге. Помчался к своему приятелю Гансу-Юргену. Бежит:

– Привет с Кавказа!

– Привет с Кавказа!

Щупает Курт Рюге конверт, понимает: в конверте лежит фотография.

– Майн фатер! Майн фатер! – кричит Курт Рюге.

Вскрыли они конверт, вынули фотографию. Смотрит Курт Рюге, смотрит Ганс-Юрген – что такое? Не видно на фотографии бравого Фреда Рюге. Не видно других солдат. Холмик изображен на фотографии, деревянный крест. «Фред Рюге» – на кресте написано.

Не прорвались фашисты в Закавказье. Были биты они в горах. Много фашистских солдат погибло. И здесь, на Клухорском перевале, и на подходах к другим перевалам, да и в иных местах.

Боялись теперь в Германии писем с Кавказа. С дрожью открывали конверты. Однако идут и идут издалека письма. В конвертах страшный привет с Кавказа.

Сто ветров

Страшная битва идет с фашистами. Когда они напали на нашу страну, вместе с другими на защиту своей Родины поднялись и народы Кавказа. Были они:

из Сванетии и Кахетии,

из Абхазии и Аджарии,

из Черкессии и Балкарии,

из Осетии, Хевсуретии, Имеретии,

из Кабарды, Ингушетии, Дагестана,

из Карабаха,

из Адыгеи,

с равнин Апшерона и с берегов Севана – из разных ближних и дальних кавказских мест.

Горцы. Крепкий народ в горах. Ловкий народ в горах. Горячий народ в горах. Каждый с юности честь бережет. Бьет отвага вулканом в каждом.

Доблестно служили они на суше: кто в пехоте, кто в кавалерии, кто в артиллерии, кто был сапером, кто танкистом, кто прожектористом, кто воином-альпинистом.

Доблестно служили они на флоте. Кто подводником, кто на катерах-охотниках, кто на тральщиках, на перехватчиках, на эсминцах, на миноносцах, кто на крейсерах, на плавбазах, кто на лидерах и линкорах.

Бились они у Бреста. Сражались они у Киева, у стен Одессы, у стен Севастополя. Не пустили врагов к Москве. Защитили Неву и Волгу.

Отважно сражались с врагами сыны Кавказа, сыны:

Сванетии и Кахетии,

Абхазии и Аджарии,

Черкессии и Балкарии,

Осетии, Хевсуретии, Имеретии,

Кабарды, Ингушетии, Дагестана,

Карабаха,

Адыгеи,

те, кто с равнин Апшерона и с берегов Севана.

И вот бои за Кавказ. Сражаются горцы, а рядом с ними в общем ряду другие:

те, что с полей России,

те, что с вершин Памира,

с Украины и Белоруссии,

из Прибалтики и Молдавии,

из Татарии и Башкирии,

из Чувашии,

из Мордовии,

из Бурятии,

из Хакассии,

с низовьев Лены,

с верховьев Бии, – люди ста языков, ста меридианов и ста ветров.

Дружно бьют фашистов советские воины. По-богатырски бьют.

Почетное место

На Военно-Сухумской дороге идут бои. Движутся фашисты горными переходами.

– К перевалам! Вперед – к перевалам!

Идут волшебной они дорогой. Там, впереди, царство красот – Домбай.

Дошли фашисты до горной поляны Ганичхир. Здесь развилка дорог. К двум разным перевалам идут дороги. Налево – Клухорский, направо – Марухский. Хочешь – иди к Марухскому, хочешь – ступай к Клухорскому.

Фашисты хотят и туда и сюда.

Разбился отряд на два подотряда. Группа – налево, группа – направо. Продолжают фашисты путь.

Ждут главные фашистские части сведений, как там первый отряд прошел. Не приходит ответа от первого.

Новый к Ганичхирской поляне спешит отряд.

Появились фашисты на горной поляне. Здесь две дороги. Налево, направо. К двум разным перевалам идут пути. Желаешь – сверни к Клухорскому, желаешь – иди к Марухскому.

Желают и туда и сюда фашисты.

Разбился отряд на два подотряда. Группа пошла налево, группа пошла направо. Продолжают фашисты путь.

Ждут там, внизу, от отряда сообщений. Не отвечает второй отряд.

Новые силы идут к Ганичхиру. Вышли к поляне. Видят, дорога идет направо, видят, дорога идет налево.

Смотрят налево – а там партизаны. Смотрят направо – и тут партизаны.

Партизанские здесь засады.

– Партизаны! Партизаны! – кричат фашисты.

Вступили фашисты в бой. Однако засады на то и засады – получили сполна фашисты.

Побежали назад захватчики.

Лишь собрав новые силы, пробились все они к Ганичхиру. Прошли по лесам, по скалам. Сообщили: уничтожены партизаны.

Дошли наконец до красот, до Домбая. Вот турбаза, вот горный лес.

Смотрят налево, смотрят направо. И вдруг!.. И там засада, и здесь засада. И здесь партизаны, и там партизаны.

– Партизаны! – кричат фашисты.

Вступили фашисты в бой. Однако засады на то и засады – плачевен конец отряда.

Немалый здесь, в Домбае, на Ганичхире, на подходах к Клухорскому и Марухскому перевалам, нанесли партизаны урон фашистам. Действовал в этих местах партизанский отряд из города Карачаевска. Отряд назывался «Мститель».

Посылали фашисты сюда всё новые и новые пополнения. Пробились все же враги и к Клухорскому, и к Марухскому перевалу. Даже стали к югу спускаться, вниз. Не ушли далеко фашисты. Ни там, на Марухском, ни здесь, на Клухорском. Встретили грозно врагов перевалы. Разбиты фашисты. Уничтожены. Остались навечно лежать в горах.

Лежат на Клухорском, лежат на Марухском. Все же не так обидно. Не где-то в долинах, не где-то в низинах. Лежат высоко в горах.

Лист осенний

Гитлеровскими войсками, наступавшими на Кавказ, командовал фашистский генерал-фельдмаршал Лист.

Кончилось лето. Приблизилась осень. Не достигли фашисты намеченных целей.

Клялись фашисты взять Грозный, вступить в Баку.

Застряли фашисты.

По-прежнему грозно высится Грозный. За горами, за долами лежит Баку.

Дали фашисты слово прорваться к Сочи, к Сухуми, к Поти, к Батуми.

Застряли фашисты. Споткнулись у моря. Как до Луны, далеко до Сочи.

Кричали фашисты, что горы осилят, возьмут Тбилиси. И все Закавказье тоже.

Застряли фашисты. Не прорвались через Кавказские перевалы. Все так же в мечтах Тбилиси. И все Закавказье тоже.

Сорвались фашистские планы. Заслонили советские люди грудью своей Кавказ.

Разгневан Гитлер провалом Листа.

Мчит из Берлина курьер в Россию. Срочный приказ в кармане:

«Снять Листа!»

«Снять Листа!!»

«Снять Листа!!!»

Смещен, впал в немилость фельдмаршал Лист.

Узнали наши солдаты о грозном приказе Гитлера. Осень начиналась как раз на дворе.

Смеются солдаты.

Назвали генерал-фельдмаршала Листа «Лист осенний».

Советским осенним военным ветром сорван фельдмаршал Лист.

Горегляд

Погнали с Кавказа наши войска захватчиков.

Прибыл в один из артиллерийских расчетов после ранения новенький. Наводчик. Сержант. Горегляд – фамилия.

Узнал фамилию новенького командир орудия – вздохнул тяжело.

Узнал фамилию командир батареи – покачал головой.

Другие, кто был в расчете, посмотрели на прибывшего трижды косо. Куда же в артиллерию с такой-то фамилией. Горе-гляд! Можно представить, какой из него наводчик. Понимают бойцы в расчете: не жди отныне в бою удачи.

А удача очень была нужна. Начинался разгром фашистов. Тут вначале артиллерии первое слово. От нее, от ее удач, другие пойдут удачи. Разобьют артиллеристы, разрушат укрепления неприятеля, подавят мощью своей врага – легче танкам пойти вперед, легче подняться на штурм пехоте.

1 января 1943 года наступление началось. Один из главных ударов советские войска наносили на город Моздок.

Сюда, под Моздок, и прибыли артиллеристы. Заняли солдаты и пушки свои места. Стал Горегляд к прицелу.

Загрохотали, взорвали криком округу пушки.

Вбросил заряжающий в ствол снаряд. Впился глазами в прицел наводчик.

Наводит. Наводит. Наводит. Выстрел!

Вбросил заряжающий в ствол снаряд. Снова впился глазами в прицел наводчик.

Наводит. Наводит. Наводит. Выстрел!

Три дня гремело кругом сражение. Три дня громыхали по фронту пушки.

Не устояли фашисты. Ворвались наши войска в Моздок. Ворвались, дальше пошли на запад.

После прорыва поздравляли солдат с победой. Отмечали и артиллеристов.

– Ну, кто там из лучших?

Лучшей из лучших оказалась батарея, в которой сражался сержант Горегляд.

Получали бойцы награды.

Получает медаль Горегляд.

Шепот идет вдоль строя:

– Наша фамилия – артиллерийская. Горе-гляд! На горе фашистам такая фамилия.

Получают награды воины. Звучат и звучат фамилии. Простые и сложные. Веселые. Грустные. Забавные. Строгие. Разных народов и разных наций. Звучат и звучат фамилии. На горе фашистам, на страх врагам.

Сто красавиц

Гимнастерка. Сапожки. Юбочка. Из-под пилотки волосы на пробор. Это Марина Чечнева.

В рядах нашей армии на Северном Кавказе сражался женский авиационный полк. Это был полк легких ночных бомбардировщиков. Летали девушки на самолетах По-2.

Досаждали По-2 фашистам. Самолет маленький, верткий. И истребитель не сразу в небе его найдет, и в ночной темноте зенитка не сразу в прицел возьмет.

Из фанеры и из легкой авиационной материи – перкали – сделан По-2. «Рус фанер» – называли его фашисты. Есть поговорка: «Мал золотник, да дорог». Это, наверно, как раз про По-2 поговорка.

В боях на Тереке, на Кубани, особенно прославился женский полк.

Вот только один пример. Было это во время боев у Моздока. Советские летчики получили задание разбомбить фашистскую переправу через реку Терек. Важной была переправа. Охраняли надежно ее фашисты. Возле переправы зенитки, словно гвозди, кругом натыканы. Не раз летали бомбить переправу наши дневные бомбардировщики. Встречали фашисты их ураганным огнем. Бомбить приходилось с больших высот. Мимо цели ложились бомбы.

Тогда разрушить переправу поручили женскому ночному полку. На боевое задание полетели Марина Чечнева и штурман Ольга Клюева. Ночь. Темнота. Подлетели девушки к Тереку. Хоть и ночь, хоть и темнота, однако определили фашистские зенитчики над Тереком самолет. Рванулись снаряды в небо. Бросает Чечнева свой По-2 то выше, то ниже, то вправо, то влево – сбивает прицел у фашистских пушек. Вырвались летчицы из огня. Ушли за Терек куда-то дальше. «Значит, не к нам летели, не к переправам», – решили фашистские зенитчики.

Ушли летчицы вдаль, за Терек. Набрали там высоту. Затем развернулись и тихо, приглушив мотор, стали возвращаться снова к реке, к неприятельской переправе. Не ожидали фашисты, что самолет вернется. Проморгали. Недоглядели. Девушки неожиданно для них сбросили бомбы. И прямо в цель. Взлетела в воздух фашистская переправа.

Только теперь открыли огонь зенитчики. Да поздно. Далеко уже наш По-2.

– До новых встреч! – прокричали девушки.

Отважно сражались советские летчицы. По два, по три, иногда по пять боевых вылетов совершали за ночь. Доставалось от них фашистам. Как только не крестили фашисты советских летчиц:

«Ночные совы!»

«Ночные дьяволы!»

«Ночные ведьмы!»

Смеются девушки:

– Ладно! Пусть будет так.

Не раз отличались советские летчицы в бою с фашистами, многие Героями Советского Союза стали. Вот только некоторые из них: Марина Чечнева, Евгения Руднева, Наталия Меклин, Ольга Санфирова, Руфина Гашева, Магуба Сыртланова, Евгения Носаль, Надежда Попова, Полина Гельман, Мария Смирнова, Екатерина Рябова…

Сто красавиц. Сто невест. Сто отважных лихих сердец.