Текст книги "Собрание сочинений. Том 5. Богатырские фамилии"

«Эх, жаль, комиссар не видит!»

Бои шли на Таманском полуострове. Два моря омывают таманские берега – Черное и Азовское. К обоим морям сразу фашисты рвутся.

Самый крупный город в этих местах Темрюк. Лежит он в низовьях реки Кубани. За Темрюк и велись бои.

Военным комиссаром одной из сражавшихся под Темрюком частей был полковой комиссар Ефимов. Любили бойцы своего комиссара. Особенно ценили его мнение. Если Ефимов кого похвалит – это награда из всех наград.

Шел бой за важную высоту. Вместе со всеми здесь находился и комиссар Ефимов. То при одной, то при другой он роте. Быстр. Поспевает всюду. Целый день продолжался бой. Устали бойцы от атак, контратак, от канонад и военного крика. Однако смотрят на комиссара. Здесь, со всеми в бою, комиссар. Посмотрят на комиссара – как-то сразу усталость меньше.

Совершил боец Пересохин подвиг. Довольны бойцы: комиссар увидел.

– Герой! – похвалил комиссар.

Совершил подвиг боец Сазонов. Похвалил и его Ефимов. Снова солдаты:

– Повезло – комиссар отметил.

Все труднее, сложнее бой. Вечер солнце к закату клонит. Снова в атаку пошли фашисты. То там, то здесь – рукопашный бой.

Новый боец отличился. В рукопашной храбрец сошелся. Удар направо, удар налево – и два фашиста простились с жизнью.

Оглянулись солдаты, хотели крикнуть:

– Посмотри, комиссар!

Нет комиссара рядом. Видно, в другой он роте.

Продолжает боец сражаться. Сожалеют солдаты:

– Эх, жаль, комиссар не видит!

Побежали солдаты к бойцу на помощь. Пока добежали, еще двоих врагов уложил в рукопашной схватке храбрец. Отступили фашисты. Отошли и даже оставили два пулемета.

Подходят солдаты:

– Вот это да! Четыре убитых фашиста и два пулемета!

– Эх, жаль, комиссар не видит!

Интересно солдатам, кто же таков герой. Совсем рядом они с отважным. Посмотрели – так это же сам комиссар Ефимов.

«Затонула»

Фашисты наступали на город Грозный. Упорные бои развернулись у реки Терек возле Моздока, у Прохладного, у Гвардейского, у Майского, у города Малгобека.

– Взять Грозный! Взять Грозный! – несутся приказы Гитлера.

Грозный – это не просто город. Здесь, под Грозным, богатейшие залежи нефти. Нефть и нужна фашистам.

Брошены сюда, на Терек, для удара на Грозный отборные фашистские силы. Даже дивизия «Викинг» – одна из лучших фашистских дивизий – прибыла. Жили когда-то давным-давно викинги – отважные воины и мореплаватели. Навечно вошли в историю. Вот и фашистские викинги:

– Мы тоже хотим в историю!

– На все времена и годы!

Мечтают фашисты: возьмут они Грозный, возьмут затем город Махачкалу, достигнут Каспийского моря. А там шаг – и Баку, а там шаг – и пиши на века в историю.

Узнали наши бойцы, что под Моздок на Терек прибывает дивизия «Викинг». Ходят они в разведку – кого бы схватить из викингов.

Схватили как-то фашиста:

– Викинг?

– Найн! Найн! – трясется тот. И называет вовсе другую часть.

Схватили второго:

– Викинг?

– Найн!

Упорны солдаты, поймали фашиста третьего. Нагло смотрит на советских бойцов фашист:

– Русиш – капут!

– Кавказ – капут!

– Грозный – капут!

Ясно солдатам – попался викинг. Сдали фашиста в штаб.

Рвутся фашисты к Грозному. Обрушились на поселок Прохладный. Однако в жарких боях отбиты.

– Остудил их Прохладный! – смеются солдаты.

Наступали фашисты на хутор Гвардейский. Разбиты они под Гвардейским. Довольны солдаты:

– Не лезь на Гвардейский! Тут под Гвардейским удар особый.

Бросились фашисты к Майскому, ломились у стен Малгобека, пытались пробиться в других местах.

Перекрыли солдаты надежно все подходы фашистам к Грозному, в жарких боях разбили. «Долиной смерти» назвали эти места фашисты.

Не досталась под Грозным кавказская нефть врагам. Оправдал свое имя Грозный.

Ну а как же дивизия «Викинг», чем завершилась ее история?

Не дошла она до Баку, до Каспийского моря. Здесь, у Терека, «затонула».

Эльхотовские ворота

Ворота. Ворота. Эльхотовские ворота. Предприняли фашисты и еще одну попытку пробиться к Грозному. Ударили на селение Эльхотово, тут рядом Эльхотовские ворота. Так называется узкий проход между двумя горными хребтами, открывающий дорогу на город Грозный. «Стучалась» в Эльхотовские ворота 13-я танковая дивизия фашистов. Командовал дивизией генерал Траугот Герр.

Опытен в боях генерал. Напорист.

Десять суток длились бои под Эльхотовом. Танковая атака шла за атакой. Танкам помогали фашистские самолеты. Шли они группа за группой, как волны в море. Налево, направо бросали смерть.

Склоны вокруг Эльхотова покрыты густыми лесами. Именно здесь, на этих склонах, располагались позиции советских войск. Подожгли фашисты леса. В безумном вихре мечется пламя. Старается уничтожить все живое, бушует рядом огонь и сталь.

Устояли, удержались советские солдаты.

Не утихает сражение.

Докладывают генералу Трауготу Герру:

– Двадцать наших танков подбито русскими.

Бросает коротко Герр:

– Вперед!

Докладывают генералу Трауготу Герру:

– Пятьдесят наших танков подбито русскими.

Бросает коротко Герр:

– Вперед!

Продолжают фашисты свои атаки.

– Сто наших танков подбито русскими, – новый доклад генералу.

Знает генерал Траугот Герр об огромных своих потерях: и о танках, и о том, что несколько тысяч немецких солдат уже сложили здесь, у Эльхотовских ворот, свои головы. И все же снова:

– Вперед! – командует генерал.

Должен он пробиться сквозь эти проклятые ворота. Должен. Обязан. Пробьется.

– Пробьемся! – заявил генерал Траугот Герр. – Я сам принесу победу!

Приказал он подать его личный танк.

Подошла к генералу махина.

Надел генерал Герр на голову шлем, махнул кожаной перчаткой, опустился в танковый люк.

Рванулась вперед машина.

Устремились за генералом в прорыв и другие танки.

Несутся, несутся враги вперед.

Не прошли далеко фашисты.

Стали у них на пути советские артиллеристы. Устремились снаряды врагу навстречу. Один из первых снарядов и угодил в генеральский танк.

Нет генерала Герра. Нет Траугота. Пришибли его ворота.

Миссисипи с Миссури

Грозный – это восточная часть Кавказа. Город Майкоп находится на западной его стороне. Места вокруг Майкопа так же, как и в районе Грозного, очень богаты нефтью. Пытаются и сюда пробиться фашисты. Шесть танковых дивизий брошены на Майкоп.

Идут танки, идет пехота, вслед за пехотой, за танками движется специальный отряд. Это немецкие техники и инженеры. Отряд называется «бригада минеральных масел». В бригаде – специалисты по бензину, по нефти, по разным машинным маслам и другим продуктам, которые можно добыть и получить из нефти.

Был в составе бригады инженер по фамилии Крае. Распевал соловьем, подходя к майкопским богатствам, Крае:

– Будет в Майкопе нефть!

– Будет для нас бензин!

– Будет для нас керосин!

– Будут озера, реки и водопады натуральных, минеральных лучших кавказских масел!..

Огромные планы у захватчиков. Все возьмут под строгий они контроль. Всех привлекут к работе. Удвоят, утроят, удесятерят добычу майкопской нефти. Нужна фашистской Германии нефть, как кислород, как воздух. Огромные силы были брошены на Майкоп.

На каждого советского солдата – четыре солдата фашистских.

На каждую нашу пушку – десять фашистских пушек.

На каждый советский танк – без счета фашистских танков.

Не сдержали наши напор врага. Ворвались в Майкоп фашисты. Телеграммы летят в Берлин: «Хайль Гитлер! Майкоп захвачен».

Вновь напевает Крае:

– Море здесь нефти! Море бензина! Миссисипи с Миссури различных масел!..

Ворвались в Майкоп фашисты. И тут…

Где же нефть? Где же бензин? Где керосин? Где озера, реки и водопады масел?!

Нет нефти. Нет бензина. Нет керосина. Нет Миссисипи и нет Миссури. Пусты склады. Да и нет самих складов. Взорваны склады.

Бросились фашисты к нефтяным скважинам. Забиты, засыпаны, выведены из строя скважины.

Бросились к нефтяному оборудованию. Вывезено оборудование.

Ничего не оставлено врагам. Все вывезено или уничтожено патриотами.

В гневе фашистские генералы. Понимают: опередили их советские люди, опоздали фашисты, лишились нефти.

Соловьем больше не распевает Крае. Нахохлился, как ворона. «Крае» в переводе и есть «ворона».

Охота на мамонтов

Новороссийск. Город-воин. Город-герой. Город на Черном море, морской и военный порт, самый крупный на всем Кавказе.

В августе 1942 года фашисты начали наступление на Новороссийск.

Много разных укреплений и заграждений было в те дни возведено нашими войсками вокруг города. Предложили саперные офицеры применить и танковые ловушки – очень глубокие ямы. Были вырыты танковые ямы и на подходах к городу и даже в самом Новороссийске.

Одну из таких ям-ловушек соорудили на месте старого погреба. Расширили его, углубили. Сверху положили доски, землей присыпали. Для отвода глаз, для маскировки даже дерном слегка обложили, даже гальки морской чуть бросили. Глянешь со стороны – никакой опасности.

Приходили бойцы, смотрели:

– Вот это да!

– Для танка?!

– В яму – и будь здоров!

Как в доисторические времена – охота на мамонтов.

Не зря трудились саперы. Сослужили добрую службу ямы. Вот и та – на месте старого погреба. Как раз именно здесь проходила одна из танковых атак врага. Первый же фашистский танк и угодил в яму. Шел он к яме-ловушке словно к магниту. Шел, стрелял из башенного орудия, строчил из пулемета. И вдруг… рухнул под землю. Исчез. Пропал.

– Есть!

– Готово! – раздались крики.

Подходят солдаты к танковой яме:

– Мамонт!

Упорными, долгими были бои за Новороссийск. И все же к середине сентября большая часть города оказалась в руках фашистов.

– Шварце мер! Черное море! – торжествовали враги.

Действительно, вышли фашисты к Черному морю. Надеялись отсюда берегом моря прорваться дальше, на юг Кавказа.

Не получилось. Преградили наши войска дорогу врагам на юг.

Надеялись фашисты стать хозяевами Черного моря.

Тоже не получилось. Блокировали наши Новороссийск. Держали под обстрелом все морские подходы к городу.

Остановили советские воины фашистов. Застрял в Новороссийске, как в ловушке, фашистский мамонт.

Морская профессия

Много на боевых кораблях разных служб, много на флоте разных морских профессий: минер, бомбардир, рулевой, радист, электрик, механик. Десятки различных морских специальностей.

Любил пехотинец ефрейтор Наседкин определять по виду матроса его корабельную принадлежность, его профессию. Всегда угадывал.

Было это в городе Новороссийске незадолго до начала боев за город. Шел как-то Наседкин Приморской улицей с дружком-приятелем рядовым Клюшкиным. Краснофлотец идет навстречу.

Посмотрел Наседкин на краснофлотца.

– Минер, – шепчет Клюшкину.

Поравнялись они с матросом.

– Братец, скажи, какова у тебя боевая профессия? – спросил Наседкин.

Подивился матрос вопросу, однако ответил:

– Минер.

– А! Что?! Что я тебе говорил! – торжествует Наседкин.

Идут они дальше. Снова навстречу матрос шагает.

– Радист, – шепчет Наседкин Клюшкину.

Поравнялись они с матросом. Спрашивает Наседкин:

– Братец, какова у тебя боевая профессия?

Посмотрел удивленно матрос на солдата. Однако ответил:

– Радист.

– А! Что?! Что я тебе говорил! – торжествует опять Наседкин.

Третьего повстречали они краснофлотца.

– Этот бомбардир, – произнес Наседкин.

Верно. Оказался матрос бомбардиром, то есть морским артиллеристом.

Смотрит рядовой Клюшкин на ефрейтора Наседкина:

– Вот так волшебник. Волшебник и маг!

Не маг, не волшебник Наседкин вовсе. Просто наблюдательный он человек. Знает: минеру нужна осторожность. Смерть всегда рядом. Опасна поспешность. Вот и походка у минера плавная, степенная.

Знает: радист всегда в напряжении. Главное здесь – быстрота в работе. Вот и походка у радиста быстрая.

Прошло несколько дней.

Наседкин и Клюшкин снова шли по Приморской улице. Снова встречают они краснофлотцев. Вот первый идет навстречу.

– Рулевой, – шепчет Наседкин Клюшкину.

Поравнялись они с матросом.

– Братец, какова у тебя боевая профессия?

– Автоматчик, – ответил матрос.

– Что такое? – смутился Наседкин. – Как же так? По всему видать – рулевой. Вот ведь и шею вытянул, и смотрит поверх всего. Рулевой, конечно.

Снова навстречу идет матрос.

– Электрик, – шепчет Наседкин Клюшкину.

Поравнялись они с матросом.

– Братец, какова у тебя боевая профессия?

– Автоматчик, – ответил матрос.

Смутился опять Наседкин:

– Электрик, ведь по всему – электрик. Вон на пальцах, смотри, подпалины.

Новых встречают они матросов. И третий сказал – автоматчик. И четвертый сказал – автоматчик. И пятый, и шестой, и седьмой, и десятый. Стоит Наседкин, развел руками.

– Непонятное что-то, – твердит Наседкин.

И Клюшкин стоит, поражается: на боевом корабле и вдруг профессия – автоматчик, словно у них в пехоте.

Не знал Наседкин, не знал Клюшкин – повстречали они морских пехотинцев.

Покидали в те дни многие из краснофлотцев свои суда. Сходили на берег, на землю. Создавались для защиты Кавказа из моряков Черноморского флота в помощь наземным войскам специальные стрелковые роты и батальоны.

Много славных подвигов, защищая Родину, совершили в годы Великой Отечественной войны сухопутные моряки.

Идут моряки-пехотинцы, морская пехота. Автоматчик – главная здесь профессия.

История с Барманцаком

Севернее Северного Кавказа, там, где кончается Ставропольская возвышенность, за реками Кумой и Маныч начинаются калмыцкие степи.

Привольны, хороши калмыцкие степи. До Нижней Волги, до Каспийского моря тянутся.

Развернулись и здесь бои. Вторглись фашисты в калмыцкие степи, к Каспийскому морю через калмыцкие степи хотят пробиться.

Одной из советских частей, действовавших в этом районе, были приданы верблюды. Оказались верблюды солдатам в их солдатских делах надежными помощниками. Особенно понравился бойцам верблюд по кличке Барманцак.

Был он на редкость трудолюбивым.

Был он на редкость неприхотливым.

Память имел хорошую.

Вот какая однажды приключилась с верблюдом история.

Напали как-то фашисты на наш полковой обоз. Пленили Барманцака. Погнали в свою часть.

Поражались фашисты, глядя на верблюда.

– Камел! Камел! – на своем языке кричали. «Камел» – это и есть по-немецки «верблюд».

Залезали фашисты к Барманцаку на спину. Усаживались между верблюжьих горбов.

– Гут! – голосят оттуда. – Гут!

Переживали наши бойцы, что лишились, что не отбили у налётчиков двугорбого друга. Даже появился у наших план: мол, проберутся к фашистам разведчики, узнают, где пленник, а затем смельчаки совершат отважный налёт и вернут Барманцака в родные окопы.

Так бы, наверно, оно и было. Да вдруг! Что такое?! Что заклубилось там вдалеке, кто по степи несется?

Присмотрелись солдаты: так это же Барманцак!

А кто там верхом на Барманцаке?!

Недолго пробыл Барманцак в фашистском плену. До первого вечера. До первого ужина. Дело в том, что каждый вечер наши бойцы верблюда вкусно и сытно кормили. Привык к вечерним угощениям Барманцак. Вот и рванул на ужин. Сложилось так, что как раз в это время взобрался на спину Барманцака очередной фашист. Уселся между верблюжьих горбов, произнес, как и другие, «гут!». В этот момент и побежал Барманцак. Примчал он фашиста к нашим.

Спустили наши фашиста на землю. Отличный принес Барманцак подарок!

Смеются бойцы:

– Ай да Барманцак! Знаем теперь, кого посылать за «языком» к фашистам.

А тут и еще одно. Закипела у гитлеровского солдата на Барманцака злоба. Повернулся к верблюду, замахнулся на Барманцака. Был Барманцак, как все верблюды, очень обидчивым. Посмотрел на гитлеровца, пошамкал губами, пошамкал, собрал слюну и, как из миномета, в фашиста плюнул.

Расхохотались солдаты:

– Правильно!

– По назначению!

Не пробились фашисты через калмыцкие степи к Каспийскому морю. Пришел срок – были и здесь разбиты.

Кавказские перевалы

Большой Кавказ. Кавказские горы. На сотни и сотни километров протянулись они от берегов Черного моря до берегов Каспийского.

За Кавказскими горами лежит Закавказье. Это три республики – Грузинская, Азербайджанская и Армянская.

Разные пути ведут в Закавказье. Есть путь берегом Черного моря – через Новороссийск, Туапсе и Сочи.

Есть путь берегом Каспийского моря – через города Грозный, Махачкалу и Дербент.

Есть и еще один путь. Третий.

Не прорвались фашисты в Закавказье со стороны Новороссийска берегом Черного моря. Не дошли со стороны Грозного и калмыцких степей даже до берегов Каспийского моря.

– В горы! В горы! – кричат фашисты. – В горы, на Кавказские перевалы. Кавказские перевалы и есть третий путь в Закавказье.

Перевалов несколько. Это знаменитый Крестовый перевал. Путь на него лежит через город Орджоникидзе (ныне г. Владикавказ) и мрачное Дарьяльское ущелье. Это перевал Мамисонский, перевал Клухорский. Перевалы Марухский, Умпырский, Санчаро, Псеашха, Донгуз-Орун-Баши. Есть и другие перевалы.

К перевалам и устремились теперь фашисты.

Вьются, вьются дороги в горы. Идут вдоль ущелий, в теснинах жмутся. Ползут на уступы, ползут на скалы. Все выше, все выше – туда, где лавины, где камнепады.

Вьются, вьются к вершинам тропы. Словно заячий след, петляют. Все выше, все выше – туда, где ветры штурмуют небо, где рассветы орлы встречают.

Три старинные дороги ведут в Закавказье: Военно-Грузинская, Военно-Осетинская, Военно-Сухумская. Есть и другие дороги. По старинным кавказским военным дорогам грозно война шагает.

Специальные части послали сюда фашисты. Дивизии легкопехотные, дивизии горнострелковые. Шагают стрелки альпийские, шагают стрелки тирольские, горные егеря.

Специальную науку прошли солдаты. Большие награды сулят фашистам. Грозная сила идет к перевалам. Крадется недруг к хребтам Кавказа.

«Красивый в кавалерии, сильный в артиллерии»

Сержант Нико Долидзе был командиром орудия. Смел он в боях. Неутомим в сержантских своих делах. Любое дело в руках у Долидзе спорится.

Пристала к Нико Долидзе забавная поговорка: «Красивый в кавалерии, сильный в артиллерии».

Вот и сейчас… Тащат солдаты вброд через горную речку пушку. Упирается в пушку плечом Долидзе, толкает и тут же другим командует:

– Раз-два – взяли! Раз-два – взяли! Красивый в кавалерии, сильный в артиллерии. Раз-два – взяли! Раз-два – взяли!

Отходили солдаты. Отходили с боями, с атаками, с контратаками. Сражались, как львы, как тигры. И все же фашисты теснили наших.

Разное было в пути, в дороге. Вначале, когда шли по кубанским степям, артиллеристы на орудийных передках, на лафетах ехали. Потом, когда пошли отроги Кавказских гор, пешком, рядом с лошадьми, стали идти солдаты. Все круче пошли подъемы. Все труднее лошадиным упряжкам тащить орудия. Помогают солдаты теперь лошадям. Сами впряглись в орудия. То лошадям, то себе командуют:

– Эй, саврасые, эй, буланые! Дружней, вороные, каурые!

– Эй, белобрысые, эй, чернявые! Налегай, синеокие, голубоглазые!

Дальше и вовсе дороги кончились. Распрягли лошадей солдаты. Сами тащат теперь орудия. Слышится голос Нико Долидзе:

– «Красивый в кавалерии, сильный в артиллерии». Раз, два – взяли! Раз, два – взяли!

Кончились тропы. Кручи пошли, уступы. Посовещались артиллеристы, на руках понесли орудия. Разобрали на части пушки.

Колеса отдельно, стволы отдельно, лафеты отдельно, снаряды отдельно. Взвалили на плечи стальную ношу. Упрямо идут вперед.

Вот и вовсе солдат обступили скалы. Как же пушки – сюда, на скалы?

Неутомимы солдаты.

– Тащи веревки! – кричит Долидзе.

Привязали солдаты веревки к орудийным стволам, к лафетам. Слышится голос Нико Долидзе:

– «Красивый в кавалерии, сильный в артиллерии». Раз-два – взяли! Раз-два – взяли!

Ухватились за веревки артиллеристы. Ползут на скалы стволы, лафеты. Установили солдаты орудия там, высоко в горах. Огнем артиллерийским фашистов встретили.

Хвалили командиры Нико Долидзе. Хвалили других солдат:

– Богатыри! Герои!

Смущались солдаты, смущался Нико Долидзе.

– «Красивый в кавалерии, сильный в артиллерии».

Стоят они сильные и красивые.

Метелицей вьются пули

Очень тяжелые бои шли у города Орджоникидзе – столицы Северной Осетии. Здесь начинается знаменитая Военно-Грузинская дорога. Проложена она через суровое Дарьяльское ущелье, ведет к Крестовому перевалу. Поднялся в горы. Перешагнул Крестовый – перед тобой Закавказье.

Этот город – ключ к Крестовому перевалу.

Все сильней, сильней здесь напор фашистов. Рвутся, рвутся вперед фашисты, огнем и металлом давят. Но все упорнее становится и сопротивление советских бойцов. Огонь на огонь. Металл на металл. Сила идет на силу. Не смогли фашисты вперед прорваться. В упорных боях застряли. Перешли неприятели к обороне. Пришлось им возвести около города укрепленные полосы. На многие километры протянуть проволочные заграждения.

У этих полос и кипели теперь бои. У этих полос и совершил свой подвиг сержант Таран.

Знают бойцы Тарана. И фамилия военная. И сам богатырь, глянешь – словно отлит из стали.

Была у Тарана привычка свою богатырскую силу пробовать. Пулемет «максим» поднимал, как гирю. Снаряды, словно мячи, подбрасывал. Даже как-то поднял полковое орудие.

Смеются солдаты:

– Тебе бы на плечи танк!

Упорны враги в наступлении, упорны они и в защите. Вот и здесь, на участке, на котором сражался сержант Таран. Бросались несколько раз советские солдаты в атаку. Добегали до проволочных заграждений. Фашисты открывали бешеный огонь. Приходилось бойцам прекращать атаку.

Вот вновь залегли солдаты. Вместе со всеми лежит и сержант Таран. Проволочные заграждения здесь особые. Обычно забивают колья в землю, а затем прикрепляют к ним проволоку. А здесь кругом скалы, камни. Не загонишь в скальную породу кол. Колья здесь сбиты крест-накрест и просто стоят, упираются концами в землю.

«А что, если…» – подумал Таран.

Смотрит Таран на проволочные заграждения:

– А что, если…

Вновь команда дана к атаке. Вновь устремились бойцы в атаку.

– Следи за мной! – прокричал Таран.

Следят за Тараном другие бойцы. Хотя и не сразу поняли, в чем дело.

Подбежали солдаты к проволочному заграждению. Вдруг видят: Таран устремился к ближайшим кольям. Нагнулся. Под колья бросился. Что-то отвел руками. И вот уже колья вышли из земли. На плечах у сержанта колья. Поползли они вверх. Поднимаются вместе с Тараном. Вместе с кольями поднимается и проволока. Вот она уже выше солдатских колен. Вот – и на уровне пояса. Выше, еще выше полезла проволока. Возник в колючем заборе просвет, образовалась арка.

Устремились в просвет советские солдаты.

– Вперед! – прокричал Таран.

Не устояли фашисты под нашим напором, под быстрым натиском. Побежали, бросив свои позиции.

За свой воинский подвиг сержант Таран был удостоен высокой боевой награды. Он стал Героем Советского Союза.