Текст книги "Кроссворд для нелегала"

– Ты можешь отказаться, Наташа, – попытался снять груз с души Навигатор.

– Я вас не понимаю, товарищ полковник, – Наташа вскинула тонкие дуги бровей.

– Тогда еще раз повтори легенду.

Дежурный капитан тюремного ведомства внимательно изучал сопроводительный документ. Ему было около сорока, довольно плотная фигура и усатая физиономия с неприятным взглядом выпученных рачьих глаз вполне соответствовали образу, подходящему для его должности.

– Впервые к нам? – спросил он, оторвав наконец взгляд от бумаг.

– Там же написано, – отозвалась Наташа. Только что она прошла унизительную процедуру личного досмотра, когда две немолодые угрюмые прапорщицы заглядывали к Наташе в рот, шарили узловатыми пальцами в волосах и заставляли раздвинуть ягодицы и присесть.

– Отвечать на вопрос! – повысил голос капитан. – Сразу видно, что впервые, – несколько смягчился он и тут же перешел на «ты». – Правил не знаешь, характер свой мне демонcтрируешь…

На сей раз Наташа смолчала.

– По «гнилой» статье идете, мадам… – капитан, сложив губы в куриную гузку, обшаривал взглядом Натальину фигуру. – В камере могут возникнуть проблемы… – Он немного помолчал, затем добавил: – Если будет уж совсем… Ну, в общем, не стесняйся, обращайся лично ко мне. Если… Гм, сможешь меня убедить, то как дежурный помощник начальника СИЗО я приму все необходимые меры, – при последних словах черные рачьи глаза тюремщика остановились на Натальиных бедрах.

«Что же вы все пялитесь?! – мысленно дернулась Наташа, но опять промолчала. – Что один, что другой, что пятый, что десятый…»

– Ладно, не будем забегать вперед, – дежурный помощник махнул рукой. – По первому разу все вы храбрые. Иди, знакомься. И помни, что я сказал насчет решения проблем.

Капитан еще раз оглядел ее с ног до головы и нажал на кнопку звонка. За Натальиной спиной возникла рослая девица с сержантскими лычками.

– Сержант Ляжкина! – начальственно рявкнул капитан, – сопроводите арестованную в сорок вторую камеру.

Конвоир Ляжкина была мордаста и крупна телом – куда до нее Наталье. Светлые волосы явно были крашеными. Вопреки инструкции, сержант сама завела разговор с Наташей.

– Ты, я смотрю, из деловых.

Наташа молчала. Откровенничать с этой девицей, чьи маленькие поросячьи глазки так хитро блестели, не было ни малейшего желания.

– Напрасно молчишь, – продолжила Ляжкина. – Ты не стесняйся, если нужен «грев», скажи мне. Забашляешь – будет и чай, и шмаль, и покрепче чего!

«Грев» – это незаконные передачки для заключенных, «башлять» – платить деньги, Наталья упражнялась в фене с усердием. Надо же – девушка делает собственный малый бизнес. Да и капитан скорее всего в доле. Эх, явиться бы в это СИЗО спецкомандой под руководством Егеря. Наташа вновь промолчала.

– Эй, слышь, – Ляжкина слегка толкнула Наталью в плечо. – Ты че как немая?

– Ниче, – не оборачиваясь, ответила зэчка Наталья.

– Ну тогда шагай шустрей, – голос Ляжкиной огрубел, и она увесисто ткнула арестантку кулаком в затылок, выставив уголком костяшку среднего пальца.

Наталья с трудом сохранила равновесие, и тут же, по-прежнему не оборачиваясь, замерла как вкопанная. Далее она действовала автоматически. Ляжкина, неловко налетев на подконвойную, озлилась не на шутку и двинула строптивую арестантку уже всерьез, так, что другая слетела бы с катушек. Наталья удара ждала, уклонилась вправо, одним движением захватила мощную руку сержанта, резко ткнула локтем в мягкий живот, заставив согнуться, взяла толстую шею Ляжкиной в захват левой и с силой сдавила, одновременно с этим пребольно крутанув правое ухо от себя, чтобы повернуть голову конвоирши лицом вверх и устрашить взглядом. Сержант оказалась в стальном зажиме, глаза вылезли от боли и испуга, она хотела заорать, но получился только приглушенный хрип. Наталья продержала ее в таком положении секунд десять, увидела, что лицо стало синеть, и резко ослабила зажим. Ляжкина не удержалась на ватных ногах и тяжело рухнула на жесткий тюремный пол.

– Еще раз грабки протянешь – сделаю больно, – негромко произнесла Наталья.

Сержант Ляжкина молча поднялась и, пряча поросячьи глазки, препроводила подконвойную в камеру под номером сорок два в строгом соответствии с караульным уставом и распоряжением непосредственного начальника: долгие годы службы приучили ее проявлять гибкость и уважать силу – пока не подвернется случай расплатиться. А что случай подвернется, она не сомневалась.

Камера сорок два оказалось тесной, душной, пропахшей человеческим потом. В ней обитали всего две женщины. Среднего роста, довольно крепкая брюнетка цыганистой наружности и маленькая тощенькая бабенка неопределенного возраста. Глаза у обеих мерцали дерзким недружелюбным огнем. Как и полагалось неписаными правилами, Наталья представилась первой, не забыв назвать номер статьи. Цыганистая брюнетка, видимо старшая, усмехнулась:

– Сойдет… Первая ходка?

– Считайте – первая, – ответила Наталья.

– Анжела, – отрекомендовалась цыганистая. – А это соображаешь что? – она повернула к Наташе свое предплечье, на котором рядом с синей розой и пронзенным стрелой сердцем четко было выведено узорными буквами «ГИТЛЕР».

– Где Искать Тебя, Любимый, Единственный, Родной, – вслух расшифровала Наталья.

– С понятием, – от природы яркие, ненапомаженные губы тронула слабая улыбка. – Все же по первой, говоришь?

– По первой, – кивнула Наташа.

– Значит, надо «прописать»! – подала голос дистрофичная «помогальница».

Наталья не сразу ответила. Что собой представляет «прописка», она хорошо представляла – ударов двадцать сухим полотенцем по голой заднице и столько же мокрым.

– Прописывать ты будешь? – Натаха бросила на «помогальницу» жесткий взгляд.

– А че? Раз с понятием – не должна стым на шох гнать!

– Вот ты и не гони, – не повышая голоса и не меняя позы, ответила Наталья. Честно говоря, ей был не очень понятен смысл фразы, сказанной уголовницей, – видно, «феня» росла и развивалась быстрее, чем соответствующие словари. Но, видимо, ответила правильно, так как цыганистая неожиданно расхохоталась.

– Прописка стымом и накрылась, – изрекла Анжела. – Натаха хоть и по первой… Но уже в делах серьезных, я вижу. Да и вообще – нас тут три кентовые души, охота горло друг дружке грызть. Так что, Шурка, отдохни.

«Помогальница» Шурка задвинулась на дальний край шконки. Знакомство состоялось.

Прошло три тягомотных дня. В разговорах выяснилось, что Шурка сидит за кражи и бродяжничество (была тогда и такая статья), а Анжела по 145-й – за грабеж. Дни текли обыденно и тускло. Периодически Анжела рассказывала всякие байки из тюремно-воровской жизни, Шурка – дурацкие похабные анекдоты. Оказывается, Бутырка очень расширяет кругозор, хотя и несколько односторонне. Постепенно из нескончаемого трепа Наталья составила довольно четкое представление о здешних обычаях и традициях. Оказалось, что в легенде многие моменты были упущены – и важные, и не очень, но стало ясно, что засыпаться она со своей легендой могла многократно, просто сокамерницы были невнимательны и довольно дружелюбны, по мелочам не цеплялись.

– Вертухаи – они на обе стороны работают, и туда, и сюда! Могут и водки принести, и чая… Могут на тебя такую маляву в оперчасть тиснуть, что в «штрафе» сгноят. Эта свинорожая, ну, что тебя конвоировала… Сама провоцирует, сука! Со мной тоже вот так же попробовала. И получила – рожу я ей раскровянила, так что визг стоял на два этажа. Ее в санчасть, меня – в «штраф»… Двое суток на дубовом лежаке. Без отопления. Потом является – живая и невредимая, с «коцалами», ну, с наручниками. Пристегнула к лежаку и отходила дубьем. А потом сочувственно так: «Если чего нужно – проси, не стесняйся!» Я потом кровью мочилась… Ну что за вшивость?!

– Вшивость по самое во! – Шура ткнула себя ниже поясницы.

Наталья, усмехнувшись, кивнула.

– Да вшивое место, чего там! Здесь сидит Галлей, очень крупный вор. Коронованный. Так «кумовья» ему каждый вечер водку, икру и коньяк на подносе доставляют. Тут такое…

– И что, не западло вору из ментовских рук есть? – небрежно спросила Наташа.

– Не-а, а чего тут западло? Сразу видно, что по первой ходке, – усмехнулась Анжела. – Вот раньше, говорят, Маршал тут сидел. Так этот – да. Старые традиции держал – с вертухаями ни словом.

Наташа ничего не ответила. Она и в самом деле попала в другой мир, хотя и выучила «феню» как боевой устав, усвоила «традиции» и даже просмотрела учебный фильм о быте и нравах женщин-зэчек.

Прошло еще два дня. Анжелу и Шурку периодически вытягивали на допрос, откуда обе возвращались мрачнее тучи. Наталья не лезла с расспросами, и так было ясно, что дела у девок неважные. Время тянулось медленно, больше всего угнетало полное безделье и бессодержательность этого существования. Наташа впервые попала в такой унылый ритм. С детского сада она ни минуты не сидела без какого-то занятия, всегда важного и неотложного – музыкальная школа, бассейн, курсы языков… Ну а уж учеба в военном институте и учебный центр не оставляли ни одной свободной минуты. Она пыталась делать гимнастику, по многу раз отжималась от пола. Сокамерницы беззлобно подначивали.

– Смотри, прознает опер, на восемь суток в «сырую» закроет – за подготовку к побегу.

Наталья отмалчивалась, но настроение стремительно ухудшалось. Это испытание было похлеще любой пустыни, любой «горячей точки». Целый месяц ей предстояло просидеть в этом заплесневелом, остановившемся во времени пространстве. Главное – не показывать своего настроения сокамерницам. Им после Бутырки светит зона, а она через месяц выйдет на свободу. Правда, выйдет, покрытая тюремной плесенью. Интересно, из каких это соображений Егерь и Навигатор придумали для нее именно такое испытание? Выяснить, сможет ли она пробыть в добровольной коме тридцать дней и сохранить душевное равновесие? Что-то непохоже. Ладно, подождем еще пару дней, решила Наталья. Главное – чтобы мозги не заплесневели и извилины не выпрямились.

Еще через два дня Наталью вызвали на допрос. В следственной комнате ее встретил сам Навигатор, для конспирации одетый в форму сотрудника прокуратуры.

– Ну что скажете, Наталья Олеговна? – Навигатор внимательно вгляделся в глаза. Побледнела, похудела, а так, вроде, ничего. С сокамерницами наверняка поладила, взгляд спокойный, не нервничает.

– Сидим, – коротко ответила Наташа.

– Может, достаточно? – сочувственно осведомился Навигатор.

– Как прикажете, – отозвалась она.

– Хорошо. Тогда слушай новую вводную. Должен предупредить – задание, которое я тебе собираюсь изложить, может обернуться для тебя весьма серьезным испытанием. С нежелательным, даже тяжелым исходом. Поэтому, прежде чем вводить в курс, напоминаю еще раз: ты можешь отказаться. Потом отказаться уже будет нельзя, ты знаешь это правило. Предварительно о задании я могу сказать только, что, в сущности, речь идет не об экзамене, а о серьезной, нужной для дела, опасной акции. И ты должна правильно оценить свои возможности. Вот это, кстати, часть экзамена. Ты даже вправе заявить, что желаешь покинуть эти стены без промедления. В этом случае мы вместе уедем отсюда, и я могу сказать определенно, что это будет встречено с пониманием…

«Желаю покинуть без промедления… Встречено с пониманием…» Это будет означать, что она не выдержала экзамена, она никакая не разведчица, а круглая… жопа с погонами.

– Такого заявления я не сделаю. Если требуется, чтобы я покинула эти стены, отдавайте приказ, – произнесла Наталья, стараясь, чтобы голос звучал ровно и нейтрально, и продолжила, с трудом подбирая слова: – А чтобы примерить себя к новому заданию… Я должна хотя бы уяснить, каким требованиям должен удовлетворять кандидат в исполнители.

– Разумно… Каким требованиям удовлетворяешь лично ты по складу характера и профподготовки, мы знаем. Могу сказать, что, по нашей оценке, это будет на пределе твоих возможностей, но – не за пределами. А вот требование, диктуемое конкретными «местными» условиями, такое: насколько доверяют тебе твои сокамерницы? В смысле, считают тебя крутой профессионалкой, живущей «по понятиям», или… Ну, кустарем-одиночкой, скажем так?

– Скорее профессионалкой… Это все?

– Это главное. Ну что, идем вперед? – Наталья молча кивнула. Навигатор долгую минуту вглядывался ей в глаза, наконец решился. – Тогда слушай…

– Ну что там, Натах? – первой подала голос нетерпеливая Шурка.

– Да то же, что и у вас, – зло бросила Наталья. – Полна жопа огурцов…

– Слушай, – вступила в разговор Анжела. – Ты же по этому делу явно не одна паришься. А подельники твои должны быть люди серьезные, бакланы всякие по этой статье не гужуются. Так неужели тебя вытянуть не могут?

– В том-то и дело, что слишком серьезные… Потому и сидеть мне одной. По полной программе. Подставили меня, а следак и рад – ему все ясно, все сходится, хоть сейчас в суд передавай.

Некоторое время все трое молчали.

– Да ладно, Натах, – неожиданно сочувственно произнесла Анжела. – У нас с Шуркой тоже… Не ссы, ты же с понятием, на зоне выживешь. Тебе сколько светит? Пятерик?

– Если бы! – взвилась Наталья. – Мне столько светит… Ну нет, лучше вены перегрызть! Вот что, товарки, – голос ее изменился. – Вы как хотите, а я иду на рывок.

– Спрыгнула с мозгов? – Анжела поднялась в полный рост, подошла к Наталье. – Ты че! Отсюда не подорвешь – это раз, а за попытку – лишняя статья!

– Моя статья любую покроет! Кроме «мокрой» с отягчающими, конечно, – без истерики, спокойно парировала Наташа.

– Не, Натах, давай думай по новой. Про рывок отсюда забудь сразу. Из Бутырок еще никто не рвал, не было такого! Ну на этапе или с зоны еще можно рискнуть, если подумать хорошо и с воли помогут…

– А я все продумала. – Наталья не мигая смотрела в цыганские глаза Анжелы. – А вы, девки, как хотите. Лет через двенадцать, может, и встретимся.

– Да пошла ты… – начала было Шурка, но Анжела сильно хлопнула ее по шее.

– Ну давай, говори, – Анжела понизила голос и присела рядом с Натальей на шконку.

Наталья изложила идею быстро и коротко. Главное – не тянуть, захватить инициативу и удерживать ее до конца, действуя неожиданно и резко. А действовать надо так…

Идея подкупала тем, что была точно вписана в конкретную обстановку. Наталья невольно, просто в силу своей выучки, за эти дни хорошо изучила коридоры, караульное помещение и вообще неплохо представляла внутреннее тюремное устройство. И не зря, оказывается, внимательно проглядела все материалы по главной тюрьме государства Российского, которые оказались доступны при «вживании» в легенду. Теперь это все всплыло в памяти и составило прочный костяк отчаянного плана. Эти знания и точная проработка всех деталей ошеломили сокамерниц. Теперь идея смотрелась совсем по-другому.

– Откуда ты здесь все знаешь? – по ходу рассказа Анжела задавала вполне дельные вопросы, получала четкие ответы и постепенно уверовала в реальность этой дикой затеи.

– Меня сюда не с завязанными глазами привезли – вас, между прочим, тоже. А я по сторонам люблю смотреть, прикидывать…

– И когда?

– А прямо сегодня, – перебила Анжелу Наталья, понявшая, что надо ковать железо, пока товарок не одолели сомнения и предстартовый мандраж. – Во-первых, сегодня дежурит эта рохля Ляжкина, а завтра будет Зинка, та поздоровее и всегда настороже, как овчарка немецкая… А во-вторых, никто из нас не успеет стукнуть оперу.

У Анжелы сверкнули цыганистые глаза, но она промолчала. Она понимала, что Наталья права.

– Сержа-ант! Меня обижа-ают! – дурашливо запричитала Шурка.

Кормушка распахнулась и появилась физиономия напарницы Ляжкиной – симпатичной крашеной блондинки.

– Ну чего еще?

Анжела, как бы запаниковав, неловко смахнула под подушку шконки самодельные карты. От цепких глаз вертухайки это не ускользнуло. Блондинка открыла камеру и вошла внутрь, похлопывая себя по ладони резиновой палкой.

– Ну-ка, попрошу… Карты на стол!

Наталью сейчас больше всего интересовало, где Ляжкина. В связи с некомплектом личного состава их блок охраняли всего две контролерши. Была, конечно, и резервная дежурная группа, но на другом этаже. Скорее всего Ляжкина в караульном помещении, в нарушение инструкции кемарит на диване. Хорошо бы… Неожиданно у Шурки сдали нервы, и она бросилась на блондинку, пытаясь схватить за горло. Та отреагировала грамотно, ударом резиновой дубинки отправила тощую «помогальницу» на пол. Однако тут на нее бросилась Анжела и сбила с ног. Натаха рванула в коридор. По счастью, он был пуст. С блондинкой как-нибудь совладают и без нее, главное, чтобы не успели включить сигнализацию. Наталья быстрым, но осторожным шагом направилась к караульной комнате. До сих пор все шло хорошо, но тут навстречу ей попался старый знакомый, тот самый капитан, он же ДПНСИ, что решил ее судьбу, отправив в сорок вторую камеру. Ростом и весом он значительно превосходил Наталью и, как положено по должности, регулярно посещал спортзал, безуспешно пытаясь превращать накапливающиеся жиры в мускулатуру. Он только что покинул караулку и вальяжно двигался по коридору, вдумчиво готовя организм к главному событию дня – обеду. Поэтому он пропустил Натальин удар, прежде чем осознал, что само появление этой дамы перед его носом – это ЧП катастрофического масштаба. Удар пришелся в солнечное сплетение, и тут же последовал отключающий – фалангой среднего пальца под ухо. Капитан беззвучно растянулся вдоль стены.

Распахнув дверь караульного помещения, Наталья с облегчением увидела перед собой Ляжкину. Просторное щекастое лицо из румяного стало белым, однако сержант быстро сориентировалась – рубящий удар резиновой палки по шее отправил бы Наталью в нокаут, но зэчка оказалась проворнее – резко пригнувшись, вонзила сержанту кулак в печень, подсечкой отправила на пол и вырвала из ослабевших рук грозное резиновое оружие. Схватка была выиграна вчистую.

Но дальше все пошло наперекосяк.

Сбив с ног блондинистую вертухайку, Анжела поручила ее заботам Шурки и ринулась на подмогу Наташке. Это была роковая ошибка – блондинка, правильно оценив изменившееся соотношение сил, поставленным ударом отшвырнула «помогальницу» в дальний угол камеры и бросилась в конец коридора, к сигнальному щиту. Через секунду по всему этажу надрывно запела сигнализация.

Наталья выскочила из караулки. ДПНСИ неподвижно лежал вдоль плинтуса коридора, остерегаясь подавать признаки жизни. Навстречу, прихрамывая, бежала Анжела с трофейной резиновой дубинкой в руке, из полуоткрытой двери их камеры испуганно выглядывала Шурка, вытирая рукавом разбитый нос. Наталья на миг прислонилась спиной к стене и закрыла глаза. Боже, что она наделала? Ведь сигнализация уже подняла на ноги с десяток вооруженных охранников, и через считанные секунды они будут здесь. Что делать?

Из оцепенения ее вывел истошный визг, раздавшийся из караульного помещения. Наталья одним прыжком оказалась там.

Анжела придавила коленями сержанта Ляжкину к полу и с остервенением рвала той ногтями лицо. «Помогальница» Шурка, отпихнув от дверного проема Наталью, кинулась к Анжеле – помогать, и принялась прыгать вокруг вертухайки, стараясь достать ее побольнее своими спичечными ножками. Сержант сдавленно повизгивала и высоко вскидывала толстые ноги, обороняясь от Шуркиных тычков.

– А ну назад! – рявкнула Наталья. – Колеса бесколпачные, льдины плавить захотели! Шантаж вам на жопу!

Услышав последнюю фразу, уголовницы застыли как по команде.

– Не трогать ее! – властно повелела Наталья.

– Ты че, Натаха? – удивленно скривила тонкие губы Анжела. – Это же мечта моей жизни – эту мусорку урыть! У-у, твар-рь… – Анжела опять протянула окровавленные пальцы с обломанными ногтями к сержантской физиономии.

– Прекрати, говорю! – Наталья резко ткнула Анжелу резиновой дубинкой под ребра – это привело мстительницу в чувство, а яростный взгляд серых Натальиных глаз и оскаленные зубы заставили обеих бандиток отойти от Ляжкиной. Сержант, всхлипывая, приподнялась с пола и забилась в угол караулки. Лицо было расцарапано в лоскуты, маленькие глазки растерянно перебегали с одной мучительницы на другую.

– А ты не дрожи, – распорядилась Наталья. – Я сказала – хорош метелить, значит, все. На, дура, утрись! – Наталья кинула ей свой носовой платок.

Ляжкина поняла – опасности для жизни нет, и облегченно заревела, по-девчоночьи размазывая ладонями горькие слезы пополам с кровью.

– Ну все, заткнись, а вы – отойдите от нее, и чтобы пальцем больше не тронули! – Восстановив дисциплину и порядок в своей команде, Наталья пояснила свой маневр: – Она нам в целости и сохранности нужна, как заложница!

Ляжкина замерла, с ужасом глядя на Наталью: для чего берут заложниц и чем это для них кончается, она слыхала. Товарки нехотя отошли в сторону, не зная, куда девать татуированные руки, продолжавшие чесаться зудом мести.

Тем временем в коридоре раздался шум, и послышался чей-то громкий, решительный голос.

– Эй, там! Выходить по одной! С поднятыми руками!

Наталья выглянула в коридор. Шагах в восьми от караульного помещения стоял молодой офицер с табельным «макаровым» в вытянутой руке. Здоровый парень, не Ляжкина. Однако, судя по стойке, спецподготовка отсутствует. А куда же делся его коллега, капитан-ДПНСИ? Никак уполз под шумок… Ну и молодец, нечего коридор загромождать. Наталья как можно неуклюжее изобразила позу «руки в гору», по-идиотски приоткрыла рот, сделала испуганное лицо и медленным шагом двинулась к грозному офицеру.

Лейтенант держал «ПМ» точно так, как должен держать его «противник с пистолетом» на самых первых, упрощенных занятиях по рукопашному бою, чтобы обучаемому было удобнее применить простейший прием обезоруживания. После первых нерешительных, медленных шажков Наталья вдруг метнулась в одну сторону, в другую, и не успел лейтенант сообразить, что к чему, как его рука была взята на излом, «макаров» полетел в угол, а сам лейтенант оказался на полу. А за подсечкой последовал отключающий в голову, который Наталья нанесла автоматически.

Обойма у «макарова» была полной. Неужели придется стрелять? Сейчас сбегутся резервные контролеры, администрация, подъедет спецназ… Шутить никто не будет. Наталья сунула пистолет под резинку трусиков и с трудом оттащила неподвижное тело в конец коридора. Очухается – умотает, как капитан-ДПНСИ. Сама бегом вернулась в караулку. Подельницы сидели молча, до них постепенно доходило то, что они натворили. Увидев у Натахи пистолет, обе в унисон присвистнули – дело принимало крутой оборот.

Ляжкина вновь захлюпала носом – известное дело, будет стрельба, и первую пулю, как водится, схватит заложница…

– Кончай скулить, не действуй на нервы! Будешь делать все, как скажу, – останешься жива-здорова, а нет – тебе кранты! – Наталья знала, если в ее команде начнется разброд или паника, то все – конец.

Ляжкина умолкла – даже рот прикрыла рукой – и поспешно закивала головой. Наталья же неожиданно сунула руку под форменную юбку сержанта, послышался звук рвущейся материи, Ляжкина взвизгнула, и ее колени оказались окольцованы валиком из розовых трусов и коричневых колготок.

– Это на всякий случай, – пояснила Натаха ухмыляющимся подельницам. – С голой жопой не до героизма.

Ляжкина вновь поспешно закивала.

Наталье даже стало жаль ее. Черт ее дернул погоны надевать, доила бы коров в своем колхозе, и все были бы довольны, а так – ни себе, ни коровам…

– Как твой колхоз-то называется? – спросила Наташа неожиданно для самой себя.

– «З-заря», – произнесла сержант.

– Коммунизма? – уточнила Наташа. – Чего заря-то?

– Это раньше была коммунизма, а теперь просто «Заря», – Ляжкина наконец справилась с трясущимися губами.

– Просто «Заря» – это хорошо. А зовут тебя как?

– Лариса…

Ляжкина опять улыбнулась, дрожать перестала, слезы высохли. Надо же, Лариса, а? Вполне приличное имечко, и баба вроде не такая уж злобная и противная.

Милицейский генерал потупленно молчал. Его подчиненные оказались не на высоте. Пять минут назад он отправился на переговоры с рецидивистками, захватившими в заложницы сотрудницу охраны СИЗО. Вообще-то подобные происшествия случались и ранее, но впервые заключенная в одиночку вывела из строя двух офицеров и обезоружила одного из них. Переговоры генерал начал жестко – предложил сдать оружие и вернуться в камеру. Однако вышедшая на беседу с ним девка в cтоль же жесткой форме потребовала микроавтобус и возможность покинуть СИЗО, а затем и столицу. Генерал не сдержался (надо сказать, что его вытащили из-за банкетного стола) и сказал, что он думает о переговорщице как о женщине. В ответ треснул выстрел, и генеральской фуражки на голове как не бывало – улетела в конец коридора. Стреляла девица от пояса, точно в ковбойских фильмах. И тут же юркнула обратно, в дверной проем. А фуражку уже не наденешь – на два пальца выше герба аккуратная дырочка.

Группа захвата милицейского спецназа готовилась к штурму. Генерал лично отобрал в нее самых страховидных бойцов, известных тем, что после их «работы» число поломанных костей и пробитых черепов обычно превышало число захваченных преступников. Вызвали также снайперов, но куда их приткнуть, пока не решили – караульное помещение со двора не просматривалось даже в специальную оптику, а располагать снайперов в том же коридоре нельзя – узкий, и так все на линии огня.

– Бросаем шумовую гранату! Затем идем сами – стрелять в основном в потолок, по девкам – в крайнем случае, если окажут сопротивление, причем желательно по конечностям, – прилаживая бронежилет, ставил задачу старший группы захвата, капитан, в прошлом известный боксер. – Думаю, повяжем минуты за три, ну – пять…

– Заложница не пострадает? – постоянно переспрашивал старенький седой дедок в зеленой форме, начальник СИЗО. – Она в форме, крупная такая, легко отличить…

– Голову даю! – твердо произносил каждый раз командир спецназа.

– Нужна мне еще одна дурацкая голова, – бормотал про себя начальник СИЗО.

Неожиданно в штабной автобус без всякого приглашения вошли трое. На одном из них была общевойсковая форма с погонами генерал-полковника. Остальные были в штатском.

– Здравствуйте, вот пришли вам помочь это дерьмо расхлебывать, – бесцеремонно произнес генерал-полковник.

Милицейский генерал узнал в нем заместителя председателя КГБ Ильина и окончательно сник.

– Ваша группа захвата готова? – спросил Ильин. – С нами прибыли наши спецы из отряда «Альфа»…

– Я считаю, наших сил вполне достаточно. Это наша проблема, мы ее и решим, – сквозь зубы проговорил милицейский начальник.

– Справляйтесь, – откликнулся один из штатских, пожилой поджарый мужчина явно отставного возраста. – Но учтите – все три женщины должны быть захвачены живыми и по возможности невредимыми.

– Не волнуйтесь, – усмехнулся спецназовский капитан. – Мы в женщин не стреляем.

– Отвечать, юноша, будешь лично ты, – жестко произнес «отставник», – и лично передо мною.

– Натах, а чего это за «феня» – шантаж на жопу? – нашла время поинтересоваться Анжела.

– Потом объясню, – отмахнулась Наталья. Она и сама не представляла, что означала выскочившая у нее фраза.

Ей было по-настоящему страшно. Первоначальный план был отчаянным блефом, но когда по ходу дела пришлось вырубать офицеров, отнимать оружие, да еще стрелять в генерала – игра закончилась. Поди докажи, что она стреляла с полной уверенностью, что сумеет попасть только в фуражку… Вот так – лейтенант Шугалий! Теперь – штурм, спецназ не умеет церемониться, а стрелять в них на поражение нельзя ни в коем случае. Где-то она ошиблась, а может, просто надо было остановиться, когда первоначальный план пошел насмарку. Как все хреново получилось… Она подбила этих девок на побег – а у тех и так серьезные сроки. Теперь вдвое больше добавят…. А как отходят их дубьем вертухаи в штрафном изоляторе! Калеками ведь сделают…

Сдаться сейчас?

Нет, нельзя! Еще есть шанс, где он – пока не видно, но он должен быть! Должен! Вопреки всему!

Натаху вдруг захлестнула пьянящая волна веселого, отчаянного куража и ни на чем не основанной уверенности, что у них все получится, – только действовать без мандража, дерзко, нагло, неожиданно!

Чуткое ее ухо услышало шевеление в конце коридора. Осторожно выглянула в полуоткрытую дверь. Впереди показалась высокая фигура, явно упакованная в броню. Быстрое движение – и в сторону Натальи летит тяжелый круглый предмет – граната! Конечно, это не наступательная «лимонка», и не оборонная «РГД» – это шоковая шумовая граната. Которая, по счастью, взрывается на пару секунд позже той же «РГД». Натаха успевает за доли секунды метнуться к гранате и отправить ее по месту вылета.

Капитана быстро и толково, без суеты, как и положено спецназу, грузили на носилки, а он моргал глазами, вертел головой и тяжело дышал. Те из спецов, кому тоже досталось, приходили в себя, нюхая нашатырный спирт.

– Все, генерал, скомандуйте вашим ребятам отбой. Они сейчас слишком взвинчены. Я вас временно отстраняю от проведения операции, – жестко произнес зампред Ильин.

Милицейский начальник вздохнул тяжело, но облегченно. Что ж, валяйте, смежники. У этой сумасшедшей и для вас найдется сюрприз…

Метрах в пяти от милицейского штаба прилаживали боевую амуницию бойцы комитетского спецназа.

– Эта девка сошла с ума! Она вынуждает нас на грубость. Будем вести огонь на поражение!

Егерь не смог сдержать кривой усмешки.

– Что смешного, подполковник? – зампред не разделял дремовского настроения. – Дайте ей отбой!

– Не могу, товарищ генерал, – стерев усмешку с губ, отозвался Егерь. – Расшифровывать нашего сотрудника мы не имеем права. Приказ председателя КГБ – ни при каких обстоятельствах!

– Едри вашу мать… Ну предлагайте свой вариант… – оттопыренные уши Ильина налились помидорным соком, а лысина покрылась испариной. Не найдя слов, он выщелкнул сигарету из пачки «Союз-Аполлона» и отошел на шаг в сторону.

– Витя, как твое мнение? – повернулся Навигатор к командиру «Альфы» полковнику Карпову.

– В принципе, не вижу проблемы, – произнес спецназовец. – Но вашу даму скорее всего мы повредим. Возможно, и она кого-то из наших… приложит, – Карпов выжидательно смотрел на Дремова, вертевшего в руках простреленную фуражку милицейского генерала. Тот согласно кивнул и бросил выразительный взгляд на своего коллегу. Пора вмешаться…

– Иван Константинович! – Навигатор подошел к зампреду вплотную, так что Ильин невольно вжал безволосую голову в плечи и созерцал подчиненного снизу вверх. – Надо соглашаться на ее требования. Ведь не возьмете же вы это на себя – по-глупому терять людей, когда есть этот простой и совершенно естественный выход. Она же не преступница, отъедет подальше, чтобы не светиться перед милицией, и проберется домой, то есть в расположение центра… А что эти две кошелки с ней – да какое вам до них дело? Или сами припрутся с повинной, или попадутся через месяц на ерунде…