Текст книги "Маскировкой седину не скроешь"

– Слушай, я совсем ничего не понимаю! – голос в мобильнике повысился. – Ты что, не узнаешь меня? Я – Ганс!

«Отлично! – возликовал Валера – Теперь у нас появился Ганс!»

– Узнал, узнал… – пробормотал Калистратов.

«Этот Ганс важная персона! Не привык к такому обращению со стороны господина майора!»

– Так я жду твой ответ! Или все-таки отпуск? – подвел итог невидимый Ганс.

Чувствовалось, что Калистратов понятия не имеет, что отвечать Гансу. В «отпуск» разрешить никак нельзя, встретиться тоже.

– Ганс, если через сорок минут я не перезвоню, можешь отправляться в отпуск! – выдавил наконец из себя Калистратов.

Как только разговор закончился, Валера молча препроводил майора к его же собственной машине. Той самой, под колеса которой Касаткин чуть-чуть не угодил некоторое время назад…

9

– Что за Директор? – спросил Валера, когда они втроем вернулись на свою постоянную «базу» – холостяцкую квартиру Касаткина.

– Директор… – мрачно усмехнулся Ильдар и лишь после столь же мрачной паузы продолжил: – Это такая тварь… Его Дьяволом называют! Не дьявол он, конечно же, но его верный слуга, это как пить дать.

– Из блатных или из каких?

– Да ни из каких, – еще мрачнее отозвался Ильдар. – Из преисподней он, ясно?

Валера Касаткин в преисподнюю и чертей особо не верил. Он задал Ильдару следующий вопрос:

– И ты его сильно боишься?

– За два дня он, точно мух, прихлопнул четверых авторитетных парней. А у одного из них охрана была из бывших спецназовцев ГРУ. Как ты рассказывал, твоего бывшего командира на «кичу» упекли, не поморщились. Полковника-спецслужбиста на наших глазах кончили. И охрану его… Мало, да?

Валера в ответ лишь пожал плечами. Мало, как говорится, не казалось.

– То есть ты хочешь согласиться на условия майора, взять у него деньги, билет до Эмиратов или какой-нибудь Варшавы, а ему вернуть «фейерверк» и более не путаться под ногами у Директора? – спросил Касаткин.

– Но все равно не уцелеем, – только и произнес в ответ Ильдар.

Майор Калистратов в это самое время «отдыхал» в ванной комнате. Валера связал его особыми спецназовскими узлами, теперь любое движение доставляло Калистратову боль и неудобство. Тут уж ничего не попишешь – на войне как на войне.

– Через три с половиной минуты Ганс уйдет в отпуск, – кивнул на часы Валера и с молчаливого согласия Ильдара взял телефон Калистратова.

Связаться с номером того, кто звонил майору последним, не составило труда.

– Здравствуйте, Ганс, – услышав мужской голос, произнес Валера. – Тут так получилось, что Калистратов с вами никак не сможет встретиться. Ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра. Но то, что он должен был вам передать, я готов привезти хоть сейчас.

– Где Блондин? – очень нелюбезно, жестким тоном ответил Ганс.

– Блондин, он же Калистратов, сейчас на операционном столе, – произнес в ответ Валера, отметив при этом, что в выборе прозвища для Калистратова Ганс оказался не оригинальным. – У него приступ аппендицита. Поначалу думал – обойдется. Знаете, иногда при первом приступе, тем более если нет температуры…

– Ты его лечащий врач? – уж совсем грубо оборвал Касаткина Ганс.

– Уважаемый Ганс, я же не спрашиваю – кто вы? – сохранив при этом вежливый тон, отозвался Валера. – Тот, кого вы называете Блондином, попросил меня передать вам…

– А у него аппендицит вырезан два года назад! – вновь перебил Валеру Ганс.

«Ганс – профи, взять себя голыми руками не дает! – оценил собеседника Касаткин. – Только в бане с майором не был ни разу!» Сам Валера проверил пузо Калистратова и отметил, что столь подлая и внезапная штука, как аппендикс, удален у майора пока еще не был.

– Слушайте, Ганс! Я сейчас заканчиваю с вами разговор, и сами ищите Блондина, ждите, когда он придет в себя после операции, – проговорил Касаткин. – Ну, это вас устроит?

– Через полчаса в кафе «Диана», рядом с кинотеатром-мультиплексом. – Ганс произнес название кинотеатра и уточнил, знает ли Валера, как туда добраться.

Для таксиста это был смешной вопрос, но свою вторую профессию Валера решил не афишировать. На том и договорились.

Передавать Гансу взрывчатку Касаткин не собирался. А вот встретиться, поговорить было необходимо. Врага надо знать в лицо, чтобы не удивляться потом…

– Ты от Калистратова? – за столик пьющего кофе Валеры присел мужчина лет тридцати пяти, с аккуратными усами и в очках в дорогой оправе.

Он и в самом деле был профи, сумел вычислить Валеру без всяких примет, пароля и прочего. Правда, посетителей было в тот час немного.

– А ты Ганс? – в тон ему произнес Касаткин.

– Ну давай, чего принес. Времени у меня мало, – несмотря на вполне интеллигентную внешность, вежливостью Ганс не отличался. – Кстати, в какой больнице Калистратов?

– В ведомственном госпитале, – ответил Валера, отлично зная, что из ведомственного стационара выудить какую-либо информацию дело нереальное, разве что с разрешения самого высокого начальства.

– Ну так чего я жду? – продолжил Ганс.

– Зачем такие вещи с собой таскать? – произнес Валера. – В машине лежит. Сейчас кофе допью…

Однако Валера не успел не только допить кофе, но и докончить фразы. Совершенно неожиданно, не поднимаясь с места, Ганс ударил Касаткина прямо под столом под коленную чашечку. От внезапной боли Валера расплескал кофе и не успел среагировать на следующий удар. Ганс метил ребром ладони в висок, но в последнее мгновение Касаткин сумел уклониться, и рубящий удар пришелся в скулу. Валера рухнул на пол, а Ганс опрокинул на него стол, облив уже, по счастью, остывшим кофе, и одним прыжком оказался рядом с пустующей по случаю утреннего времени эстрадой. В считаные секунды Ганс сбил с ног двоих совершенно случайно попавшихся ему на пути мужчин – одного из посетителей и официанта, при этом одного свалил хорошо поставленным ударом в голову, затем скрылся за дверью администрации.

«Профи, нечего сказать», – поднимаясь с пола и отряхиваясь, подумал Валера, задним умом понимая, что где-то совершил промах и Ганс расколол его, точно грецкий орех. Опасаясь засады, тут же, весьма дерзко, но грамотно сделал ноги. Теперь Ганса уже не достать, даже самому Калистратову он теперь не поверит.

– Что тут у нас происходит? – услышал Валера за своей спиной женский голос.

Голос был неожиданно мягким и участливым, точно у доктора из детской поликлиники. Обернувшись, Касаткин увидел перед собой крупную молодую женщину в униформе обслуживающего кафе персонала. Приколотая с левой стороны груди карточка сообщала Валере, что перед ним метрдотель Зинаида Петровна.

– Приятель психанул, – ответил Валера. – Я заплачу, вы не беспокойтесь…

Платить, впрочем, нужно было разве что за залитую кофе скатерть. Посуда каким-то чудом уцелела.

– Интересный у вас приятель, – только и произнесла метрдотель Зинаида Петровна все тем же мягким, не соответствующим ситуации укоризненным тоном.

– Из-за женщины все, – ответил Валера, чтобы хоть как то объяснить происшедшее, и при этом картинно вздохнул.

– И кто же из вас любовник, а кто муж? – поинтересовалась Зинаида Петровна.

Женское любопытство явно вытеснило у нее все остальные чувства и эмоции.

– Вам это так важно? – сунув руку в карман за бумажником, отозвался Валера и тут же спросил: – Деньги платить вам?

Женщина заметно поскучнела. В кои-то веки в ее скромном учреждении что-то произошло, причем не за просто так, а точно в кино – из-за высоких чувств, и вот все закончилось.

– Да какие деньги? – отмахнулась она. – Вам, наверное, врача нужно вызвать.

– Да ладно! – махнул рукой Валера и направился к выходу.

– Постойте! – метрдотель весьма решительно схватила Касаткина за локоть. – Ну-ка пройдемте со мной, у вас же лицо поранено!

И в буквальном смысле, не стесняясь официанток и публики, утащила Валеру в подсобное помещение.

– Вы с этим не шутите, – обрабатывая зеленкой поврежденную Гансом скулу, проговаривала Зинаида. – У меня первое образование медицинское, я знаю!

– Вы – хирург? – спросил Валера, чтобы не молчать.

– Нет, – чуть смущенно ответила женщина. – Я провизор, окончила фармацевтическое училище. Но все равно…

Она не договорила, так как процедура окончилась, а мазать Касаткину зеленкой всю физиономию было как-то неудобно.

– И как вы теперь с этим другом? – спросила Зинаида.

«Вот бы и в самом деле придумать – как?!» – мысленно произнес Валера. «Друга Ганса» теперь было уже не достать.

– Если встретимся, то верну ему должок, – ответил Валера, кивнув на свое изображение в висящем за спиной Зинаиды зеркале.

– Что вы, не делайте этого! – всплеснула красивыми холеными руками метрдотель. – Неужели вам нужно так опускаться!

– Я не похож на человека, который умеет драться? – спросил Валера.

– Совсем не похожи, – пожала круглыми, несколько широковатыми для женщины плечами Зина.

И Валера впервые отметил, что женщина ему симпатична. Не сказать что толстая, но в теле, с шикарными формами. На пухлых розовых щеках ямочки, красивая улыбка – все это Касаткин оценил, как и то, что эта Зиночка не из тех, кто любит мужчин-победителей.

– Ну и кто же я, по-вашему? – спросил Валера.

– Не знаю, – ответила Зиночка. – Может быть – научный сотрудник? Или… Архитектор? Не угадала?

– Увы! – развел руками Касаткин. – Ну я пойду?

– Идите. – Зина перестала улыбаться, ямочки исчезли, плечи опустились.

– А я к вам зайду еще! – у самых дверей Валера обернулся и подмигнул своей новой знакомой.

«Зайду, если жив останусь…» – садясь в машину, невесело размышлял Касаткин. Связь оборвана, что еще может сказать Калистратов?! Он сам промежуточное звено, не более того… До «базы» Валера доехал быстро. Оставив машину во дворе, дошел до подъезда и позвонил Ильдару:

– Вхожу в подъезд, Ильдар. Жди!

Поездка в лифте заняла не более двадцати секунд, Касаткин жил на четвертом этаже. Увидев в глазок вышедшего из лифта Валеру, Ильдар открыл дверь…

А дальше Касаткин успел сделать всего один шаг за порог. Какой-то сокрушительный вихрь, ворвавшийся с лестницы, ударил его в затылок и вторично за сегодняшний день сбил с ног.

– Лапы в гору, оба! – прорычал чей-то голос. – Или взрываю вашу хату!

Повернув голову, Валера увидел, что на пороге квартиры стоит Ганс и сжимает в руках боевую гранату Ф-1. Чтобы покончить с Валерой и Ильдаром, ему нужно было лишь швырнуть гранату в квартиру и захлопнуть дверь. «Этот Ганс не просто профи, а профи экстра-класса! – невесело клял сейчас себя Валера. – Он отнюдь не торопился далеко убегать от злосчастного кафе, выследил и выпас меня… А потом за считаные секунды вбежал на четвертый этаж, исхитрившись бесшумно войти в подъезд и заметить, где остановился лифт…»

10

– Проходи, Ганс, раз уж пришел! – осторожно поднимаясь, произнес Валера.

Ганс молча сделал шаг в квартиру и закрыл за собой дверь. Соседям совершенно необязательно было созерцать происходившие события.

– В машине у тебя ничего, интересующего меня, не было! – заявил Ганс Валере, затем перевел взгляд на Ильдара. – Зачем же было на встречу ехать? Может быть, ты, Ильдар, мне ответишь?

Ганс прекрасно знал «криминального генерала», а вот тот видел Ганса впервые, об этом Валера догадался без всяких слов.

– Ганс!!! – послышался из ванной вопль Калистратова.

– О, и товарищ майор здесь! – с чувством глубокого удовлетворения оценил обстановку Ганс. – Стало быть, я вовремя.

– Вовремя, – кивнул Валера, прикидывая, что обезоружить вооруженного гранатой Ганса дело гиблое.

– Облажались вы, парни… – не убирая гранаты, проговорил Ганс. – И вы облажались, и мы! Тебя как зовут, Молдаванин?

– Валерий Константинович, – ответил Касаткин.

– Длинно очень, – покачал головой Ганс. – Для меня ты будешь – Молдаванин. Нет, лучше – Румын. Короче…

В самом деле, короче. Румын так Румын, Валера не спорил.

– Вот что, Румын, – перешел к делу Ганс. – Приведи-ка сюда товарища майора.

Валере, конечно, не шибко понравилось, что этот обладатель пижонских усиков командует им точно собственной «шестеркой», однако Ильдар в «местной табели о рангах» значился «генералом», а Касаткин как прапорщиком был, так и остался. Делать было нечего, Валера привел из ванной Калистратова-Блондина, но развязывать ему руки не спешил.

– Будем исходить из того, что мы все четверо крупно влипли! – Ганс отодвинул кресло подальше от остальных, уселся в него, по-прежнему не выпуская из рук гранату-эфку.

– Ганс, ты извини, но… – начал было Калистратов.

– Я тебе слова не давал! – рявкнул на майора Ганс. – Кто самым первым облажался?! Кто задницу свою спасал и не предупредил меня?!

– Ганс, на это были обстоятельства! – Калистратов пытался вернуть начальственный тон, но инициатива в разговоре окончательно перешла к Гансу.

– Вот вы двое, ты, Ильдар, и твой Румын, – не глядя на майора, продолжил Ганс. – По уму, я должен вас обоих тут взорвать. Вместе с тобой, Калистратов. Знаю, знаю! – закивал он. – У вас есть компромат, в случае вашей гибели все отправится в генпрокуратуру… Только мне с этого что? Ведь обо мне вы ничего не знаете. И майор ничего вам сказать не мог, разве что зовут меня Ганс и что до недавнего времени я был лучшим его агентом. Взорвав вас здесь, я рублю концы и вновь начинаю прекрасно себя чувствовать.

«Значит, вот оно как! – анализировал в уме Валера. – До недавнего времени этот Ганс был агентом Калистратова. Тот его использовал, а вот сейчас… Сейчас ловкий агент сумел перехватить инициативу… Странно, что он и в самом деле до сих пор не отправил нас троих на тот свет!»

– Почему же, господа хорошие, я оставляю вас в живых? – в унисон с Валериными размышлениями спросил Ганс.

– Значит, нужны мы тебе, – ответил Ильдар.

– А зачем? – точно в дурацкой подростковой игре продолжал сыпать вопросами агент.

– Понравились, – отозвался Валера.

– Не сказать, что сильно… Но немного есть, – кивнул Ганс. – Просто у нас с вами, Румын и Ильдар, есть одна общая цель. И с тобой, майор, есть общая цель, только это две очень разные цели. Итак, с тобой, Калистратов, цель простая и ясная – остаться в живых и чтобы никто не узнал про то, как лажанулись. Что молчишь, майор? Ведь не меня, тебя Румын в плен взял?

– Согласен с тобой, – выдавил из себя Калистратов.

– Ну а вы, казаки-разбойники, имеете цель добраться до некоего Директора… Так вот, мне господин Директор тоже очень надобен.

Некоторое время в помещении царила мертвая тишина. Говорить никто не торопился.

– Если кто-то из вас попытается убить меня, то получит лишние проблемы, – через минуты полторы нарушил молчание Ганс. – Объяснять не буду, умный догадается.

При последней фразе он бросил многозначительный взгляд на своего недавнего патрона Калистратова-Блондина. «Сейчас Ганс не врет, – решил Касаткин. – Он парень хитрый, оборотистый, дерзкий… В самом деле, Калистратов его засветил, он запросто может метнуть в квартиру пару гранат, и на том все дело и закончится… Только ему не лишние смерти нужны, а Директор! И мы с Ильдаром ему нужны. Как союзники!»

– Ну, Ильдар? – обратился Ганс к самому старшему.

– Даю согласие, – произнес Ильдар ничего не выражающим, ровным голосом.

– Румын? – по правилам собственной субординации продолжал опрашивать Ганс.

Валера кивнул. Все четверо сидели в его квартире. Конспиративного жилья у таксиста Касаткина не было. А отказ повлек бы только одно – смерть.

– Ну а ты, Калистратов, уж точно дурака не сваляешь? – впервые добрым товарищеским взглядом посмотрел на майора его бывший лучший агент.

– Рисковое дело, Ганс. Поэтому предупреждаю первый и последний раз – Директор еще не был кому-либо по зубам, – сохраняя достоинство, ответил Калистратов.

– А вот это я с тобой обсуждать не буду. – Ганс, мило улыбаясь, указал майору на его нынешнее место. – Связь будем держать вот через него. – Ганс кивнул на Валеру. – А сейчас – все свободны. Кроме Румына.

Когда Калистратов и Ильдар покинули квартиру, Ганс убрал наконец гранату и хозяйской походкой прошелся по квартире Касаткина. В большой комнате он остановился рядом с книжным шкафом, за стеклом которого стояла фотография Валеры и его командира Лени Шаинского, тогда еще капитана. Оба были в десантных тельняшках и скромном армейском хэбэ.

– Знакомые все лица! – кивнув на фотографию, произнес Ганс. – Шаинский до подполковника дослужился, а ты, судя по всему, так в прапорах и застрял.

– Много ты знаешь, Ганс, – только и ответил ему Касаткин.

– Еще знаю, что с деньгами у тебя плохо, потому на любую работу согласен. Ильдар ведь тебя за гроши нанял?

– Тройной счетчик, – честно ответил Валера, не уточняя, что этот должок пока оставался за «генералом».

– Ильдара ты больше не увидишь, – покачал головой Ганс, устраиваясь на диване. – Он ведь урка, бандит. Пусть даже и в большом авторитете, но сейчас будет спасать свою шкуру. Воспользуется передышкой, сбежит. Заметил, морда у него дрогнула, когда я впервые Директора помянул?

Валера заметил. Потому согласился.

– Ну и хер с ним, с Ильдаром! – подытожил Ганс. – Баба с возу – экипажу легче.

В самом деле – для «генерала», оставшегося без войска, самое милое дело свалить сейчас в какую-нибудь глухомань и отсидеться там. Потом вылезти, посмотреть, кто цел, а кто в могиле, и, исходя из этого, строить дальнейшую «политику»… Не дурак, Ильдар, скорее всего, так и поступит.

– Ганс, а сам-то ты кто такой? – спросил Валера, понимая, что вопрос отчасти риторический.

– Вольный стрелок. Фильм «Зорро» в детстве видел? Вот я что-то вроде него.

– Понятно, – кивнул Валера.

– Ну с Калистратовым все ясно. Исполнительный службист и полное дерьмо. Волей случая оказался у нас с тобой под ногами, ничего теперь не попишешь… Только не спрашивай меня сейчас про взрывчатку, про то, для чего мне Блондин ее должен был передать… Придет время, расскажу в подробностях и даже в лицах. А сейчас слушай, что надо нам сделать, чтобы уже завтра выйти на Директора!

И Ганс ничуть не изменившимся, ровным голосом стал излагать Валере собственный план выхода на Директора.

– Ну, согласен, Валерий Константинович? – окончив объяснение, Ганс неожиданно назвал Валеру по имени-отчеству.

– Лихо, – кивнул Касаткин.

– Еще раз повторю тебе – твоего бывшего командира, Леню, мы освободим. Если не завтра, то послезавтра.

– Согласен, – произнес Касаткин, но руку для пожатия протягивать при этом не стал.

– Браво, Румын, – отозвался Ганс.

– И Румыном меня не называй.

– Хорошо. А теперь давай отдохнем. Завтра день тяжелый предстоит. Я, с твоего позволения, вот на этом диване устроюсь?

– Валяй, – махнул рукой Валера.

«И в самом деле, пора отдохнуть, опасности в данный момент нет, – размышлял Валера. – Убить меня можно было и раньше, и уж совсем не было нужды рассказывать мне свой замысловатый, дерзкий, но вполне реальный для осуществления план противостояния Директору… Стало быть, союзники и в самом деле нужны Гансу!»

– Ганс! – окликнул Касаткин уже собирающегося раздеваться «гостя». – Хочу я, чтобы непоняток между нами не было. Одним словом, не люблю долго в долгу оставаться…

– И что? – спросил Ганс.

– Да вот… – произнес Валера и тут же ударил «гостя» по открытой челюсти своим излюбленным боксерским ударом.

Бил Валера не в полную силу, осознавая, что хоть и предупредил Ганса о «возврате долга», но все равно получалось как-то не по-честному. Правда, Ганс, в свою очередь, бил Валеру либо вообще не предупреждая, либо со спины…

Ганс не успел среагировать, не удержался на ногах и оказался на диване, где собирался отдохнуть перед большими делами. Валера тут же сделал шаг назад и принял боксерскую стойку, очень напоминающую, по словам его бывшего тренера, стойку олимпийского чемпиона Валериана Соколова, так же как и Касаткин, легковеса.

– Расслабься! – медленно поднимаясь с дивана, махнул рукой Ганс. Второй рукой он массировал челюсть. – Долги копить не следует, – продолжил Ганс, изобразив на своей физиономии подобие улыбки. – Но не более того.

– Разумеется, – ответил Валера, выходя из соколовской стойки.

– В таком случае доброй ночи, Румын… Ой, извини, Валерий Константинович!

У устроившегося на кровати в соседней комнате уже полусонного Касаткина вертелась в голове одна-единственная мысль: «Вот так Ганс меня завербовал, и ничего другого, как выполнять его указания, теперь не остается…»

Часть вторая

1

– Мне по-прежнему нечего вам сказать, – отвернувшись к зарешеченному окну, произнес мужчина после длительной паузы.

– Может быть, есть какие-нибудь просьбы или пожелания? – спросила майор Ларионова, осознавая, что подобный вопрос звучит уж совсем по-дурацки.

Она задала его, просто чтобы не молчать.

– Пожелания? – ничуть не смущаясь и не поворачивая головы, отозвался допрашиваемый. – Уж извините, Ольга Геннадьевна, есть одно-единственное пожелание. Идите в… – и он хорошо поставленным голосом в подробностях объяснил Ольге, куда она должна была пойти.

«На что нарывалась, то и получила!» – осадила саму себя Ларионова. Однако кое-чего Ольге все же удалось добиться – подозреваемый в организации покушения Шаинский не молчал, пусть его ответы и носили не очень любезный характер, но разговорить его было можно, Ольга была в этом уверена.

– Вы бы, Леонид Григорьевич, хоть возразили мне что-нибудь, – как ни в чем не бывало продолжила Ольга. – Ваш сын, простите, пасынок, обвиняется в очень серьезном преступлении и…

– И вы хотите, чтобы я взял всю вину на себя? – уж совсем не тактично оборвал женщину Шаинский. – Тогда Степана выпустят на свободу? А если я не буду давать никаких показаний, то вы швырнете мальчишку в камеру ко всякой мрази, которые будут насиловать его там в течение суток… Давайте в открытую, Ольга Геннадьевна. Если вы «включили пресс», так, кажется, это у вас называется, то говорите прямо.

– Я ничего не включаю. Про «пресс» информация от Калистратова? – не удержалась от вопроса Ларионова.

– Какая разница? Вот я сейчас спрашиваю вас – что со Степаном?

– Пока что сидит в одиночной камере. Более того, я обещаю вам, что ни к каким уголовникам его не посадят…

– Если я прямо сейчас подпишу признательные показания, – вновь закончил за Ольгу допрашиваемый Шаинский.

– Леонид Григорьевич, я не следователь, я оперуполномоченный, – произнесла Ольга. – Протокола, как видите, не веду. Мое дело розыск, установление соучастников. И потому я хочу услышать от вас в устной форме, как все было на самом деле. Почему вы готовили покушение на Груздева и каким образом в этом оказались замешаны подростки.

– Да не знаю я, – впервые лицо подполковника Шаинского дрогнуло, и он нервно взмахнул руками. – Ну поверьте без протокола, понятия не имею. И как Степка во все это влез, не понимаю. Если бы знал – лично выдрал бы и его, и Настьку… Но если вы сейчас начнете прессовать ребят, я подпишу все, что угодно, лишь бы их освободили.

– Что же вы, гвардии подполковник, так быстро готовы себя оговорить?

– Слушайте, у вас дети есть?! – вновь вспылил Леонид.

– Это не имеет отношения к делу, – покачала головой Ольга.

– Я не герой, – буднично продолжил Леонид. – Такое объяснение вас устроит?

– Нет, – возразила Ольга. – В вашем личном деле отмечено, что вы награждены двумя орденами Мужества, медалями «За отвагу», «За боевые заслуги»… Более того, информация о вашей боевой биографии строго засекречена даже для нас, и начальник генерального штаба не дал «добро» на снятие грифа.

– Ну и что? Ордена – это еще не героизм. Я обыкновенный мужик и, если вы станете мучить моих детей, я подпишу любую ложь.

– Перестаньте, подполковник! На вас неприятно смотреть. Разве я говорю вам или намекаю на то, что со Степаном или Анастасией что-то может случиться?

– В открытую не говорите, но… Я ведь умный человек. Дороже семьи у меня никого нет.

«Чувствуется стиль и рука Калистратова! – мысленно отметила Ольга. – Вот я сейчас уйду, явится тот великолепный блондин и окончательно дожмет Леонида…» Даже герои ломаются при подобных обстоятельствах. Ольга понимала, что нужно что-то сделать, что-то такое, чтобы Леонид ей поверил…

Но что?!

Если бы ей удалось оградить Леонида и его ребят от Калистратова, то подполковник, пожалуй, смог бы ей доверять. Но как это осуществить?

Между тем в кабинет для допросов без стука и приветствия вошел сам майор Калистратов.

– Ну, Ольга Геннадьевна, теряете время? – начал он, даже не поздоровавшись. – Разговариваете по душам, а дело не продвинулось ни на миллиметр?

Ольга отметила, что Калистратов сильно не в духе, видимо, что-то у майора пошло совсем не так, как он предполагал. И сейчас грех было бы этим не воспользоваться.

– Во-первых, нужно здороваться, – отозвалась Ольга. – Во-вторых, я не обязана отчитываться перед вами за каждое слово!

Ольга намеренно решила вывести Калистратова из себя. Он был назначен руководителем оперативно-следственной группы и не терпел какой-либо независимости подчиненных. Тем более женщин. Калистратов был из тех службистов, которые были уверены в том, что бабам в оперативных подразделениях не место…

– Вам нравится вести тут душеспасительные беседы, а мне нужны признательные показания! – рявкнул на Ольгу Калистратов. – И я их что-то не вижу! – кивнул он на пустой стол, который разделял Ольгу и закрытого в специальную клетку Леонида.

– Чего вы как с цепи сегодня сорвались? – точно угадав состояние Калистратова, продолжала гнуть свою линию Ольга.

– Я еще не сорвался, – краснея и лицом и шеей, проговорил Калистратов. – Если я сорвусь, то ты это надолго запомнишь! Все, на сегодня свободна! Допрос я продолжу без тебя!

«Кажется, удалось!» – мысленно ликовала Ольга, ее спонтанный план начинал действовать.

– А что вы мне тыкаете? Да еще в присутствии допрашиваемого? – обиженно произнесла Ларионова, бросив выразительный взгляд на Леонида. – Вы думаете, ему это нравится?

– Что?! – окончательно побагровев, чуть ли не на крик сорвался Калистратов.

– Леонид Григорьевич, вам нравится, когда вот так в вашем присутствии разговаривают с женщиной? – майор Ларионова всем своим гибким телом повернулась к сидящему в клетке Шаинскому.

– Нет, – коротко ответил тот.

И этого оказалось вполне достаточно, чтобы Калистратов окончательно потерял терпение.

– Я вижу, вы тут спелись! – прошипел он. – Ну что ж, это только ухудшит кое-кому и так незавидное положение. Сейчас мы это с тобой, Композитор, обсудим! Мое хорошее отношение к тебе кончилось! А ты, Ларионова, прикрой дверь… с той стороны!!!

Последние слова Калистратов просто-таки прорычал.

– Господин Калистратов, а не пойти ли вам… – Ольга как ни в чем не бывало отправила его по тому самому адресу, куда десять минут назад велел ей самой идти Леонид.

И тоже в подробностях и четким голосом. Калистратов окончательно потерял терпение. От неудач последних дней закипела в нем лютая, не могущая удержаться в рамках приличия злоба. Он, ОН – здесь главный. А не недоделанная балерина Ларионова, не «шестерка»-стукач Ганс, не этот чертов брюнет, похожий на молдаванина. И он, майор Калистратов, найдет в себе и силы, и волю, чтобы поставить все это обнаглевшее быдло на место. Калистратов рывком распахнул дверь и тут же схватил Ольгу за шею, намереваясь попросту вышвырнуть «ментовку» за порог. Пусть потом рапорта строчит, победителей не судят, а признания из Шаинского Калистратов выбить сумеет… Однако только его ладонь легла на худенькую шею Ларионовой, как та не размахиваясь, но при этом хорошо поставленным ударом ответила Калистратову, ударив его в самое уязвимое место, то самое, которое ниже пояса. Обычно этот прием хорошо срабатывает, особенно если против тоненькой молодой дамы выступает амбал… Калистратов охнул, отпустил женщину, согнулся в три погибели. Сейчас Ольге ничего не стоило отработанной подсечкой отправить майора на пол, но она не торопилась этого делать.

– Ну зачем же так себя вести, да еще в присутствии допрашиваемого? – произнесла Ольга потерявшему всякую способность к активным действиям Калистратову. – А если он напишет жалобу, что вы обижаете женщин? А я подпишу и засвидетельствую?

Калистратов пытался разогнуться, но Ольга не зря посещала спортивный зал и отрабатывала удары на специальных куклах-тренажерах.

– Я думаю, на сегодня допрос окончен, – подвела итог майор Ларионова.

С этими словами она нажала кнопку и вызвала конвоира – крупную девицу-прапорщика с залепленной пластырем бровью.

– Господину Калистратову стало нехорошо, – сообщила прапорщице Ольга. – Проводите его в санчасть. Ну а заключенного Шаинского обратно в камеру!

Когда Леонида вывели из клетки, Ольга встретилась с ним взглядом и заметила его едва заметную улыбку. И сама незаметно для конвоиров подмигнула ему в ответ. Дескать, не так страшен Калистратов, как кажется.

До санчасти майор не дошел, махнул рукой прапорщице, сделал вид, что вытащил из кармана таблетку и сунул в рот. На самом деле это была мятная, освежающая дыхание конфета. Собраться с мыслями Калистратов не успел, прямо в тюремном коридоре зазвонил телефон. Поднеся мобильник к уху, майор услышал голос Ганса, до недавнего времени своего лучшего агента, с помощью которого было «прокручено» немало дел.