Текст книги "Сириус. Книга 1. Предопределение"

Сергей Александрович Архипов
Сириус Книга 1 Предопределение роман

Вступление

Над ущельем поднимался редкий туман. Мерзкий моросящий дождь затихал. Тишину нарушал лишь шелест мокрых листьев на деревьях, которые густой шапкой окутали склоны гор.

Ирма приоткрыла глаза и бросила взгляд на наручные часы. Приближался полдень. Она плавно и бесшумно перевернулась со спины на живот, бережно взяла снайперскую винтовку и, ловко вложив ее в щель между большими каменными валунами, взглянула в оптический прицел. Узкая извилистая дорога тянулась через ущелье и отлично просматривалась с ее позиции. Недаром они вместе с Мартой, которая была уникальным специалистом по маскировке, потратили не один день для выбора этого места. Ирма перевела взгляд на противоположный склон, ожидая команды напарницы. Та ни одним движением не выдала себя. Только через некоторое время над ее местоположением дернулась ветка дерева, означая сигнал к началу операции. И снова она ничем себя не обнаружила. Со стороны можно было подумать, что взлетела обычная птица. Теперь все зависело от них. Операция была тщательно спланирована, а группа прикрытия находилась невдалеке. Ирма опять перевела взгляд на дорогу и, прильнув к окуляру оптики, расслабилась в ожидании. И побежало время – секунды, минуты, часы. Ее мысли настойчиво возвращались в прошлое, которое неотступно преследовало ее.

Она до сих пор не могла понять, как оказалась здесь, как смогла перенести смерть близкого ей человека и смерть той, которой она была в прошлой жизни. Жуткая, сводящая с ума жажда мести привела ее сюда. Она стала другим человеком с другим именем и уже практически слилась с этой жизнью, участвуя в этой партизанской войне в этом богом забытом краю. Идеологическая подоплека этой войны ее не интересовала, тем более патриотизм местных жителей, воевавших с Россией за свою независимость. Эти патриоты, по ее мнению, походили больше на ошалевших от крови и безнаказанности бандитов, но на это ей было наплевать. Самое главное, здесь были русские, ради их душ она жила, а еще ради денег, которые им щедро платили.

Тренировочный лагерь, где она проходила подготовку, находился на территории Молдавии. Сюда ее привезли сразу после вербовки. Здесь она постаралась забыть свое прежнее имя и здесь она познакомилась с Мартой, к которой ее определили в напарницы. Та практически ко всем людям относилась с чудовищным презрением, особенно к бывшим выходцам из республик Советского Союза. Исключение она не сделала и для напарницы, всячески старалась принизить ее перед инструкторами. Та, еще не имеющая нового имени, не поддавалась на ее провокации.

Распорядок дня был очень жестким. С утра до вечера проводились бесконечные тренировки и изматывающие тактические занятия. Наставления инструктора, который ежедневно твердил: «что главное при стрельбе? Чтобы вы сразу не растратили все патроны, чтобы имели в наличии запасные обоймы. Снайпер работает в команде по принципу: прикрываешь – стреляешь, а без вас винтовка ничто», навечно врезались в ее память.

Оказалось, что умение хорошо стрелять было не самым главным. Их учили ждать, а это давалось на удивление тяжело. В часы неподвижного ожидания они сливались с окружающей местностью и старались превращаться в камень, грязь или пыль.

Вскоре они с Мартой подружились – той все казалось, что новенькая похожа на ее погибшую сестру. Поэтому в выборе имени и биографии проблем не возникло и ее стали называть Ирмой. Марта окружила ее почти родительской опекой и охотно передавала свои знания и огромный профессиональный опыт.

Когда прозвучали первые выстрелы по цели, инстинкт Марты подал сигнал тревоги. Она поняла, что это ловушка, которая сейчас захлопнется. Подав сигнал Ирме, она стремительно покинула свою позицию и начала продуманно отступать. Через некоторое время ее догнала запыхавшаяся напарница.

– Что случилось?

– Тсс!

Марта приложила палец к ее губам и прислушалась. Впереди группа прикрытия вела бой, шум которого глушила скальная громада.

– Назад, – повелительно прошептала она, увлекая за собой Ирму.

– Ты что, дура? – также шепотом запричитала та. – Там же федералы!

– Поверь мне, как всегда. Там нас не ждут.

Они выскочили на правую тропу, ведущую в ущелье, и почти бегом начали длинный спуск. Сегодня Марта впервые ошиблась. Их ждали. Автоматные очереди ударили почти в упор, взметнув фонтанчики мокрой земли у их ног. Только звериная реакция Марты помогла им уйти из рук стрелявших. Она, падая, ушла влево от тропы и увлекла за собой Ирму. Ломая своими телами ветки деревьев, раздирая в кровь руки, они скатились в расщелину и скрылись от преследовавших их солдат.

Марта только сейчас осознала, что сегодня им не удастся уйти. Накануне, тщательно обследовав окрестности, она точно знала, что этот путь ведет в тупик на руины заброшенного и разрушенного войной завода. Этот русский капитан, который в последнее время вел на них охоту, сегодня переиграл ее и теперь планомерно загонял в угол. По всему было ясно, что они нужны живыми. Она жутко заскрипела зубами и чуть не завыла, как загнанная в ловушку волчица. Когда они остановились передохнуть, Ирма исподлобья взглянула на нее, но промолчала.

– Что ты на меня так смотришь? Думаешь, твой укор меня заденет? Ошибаешься!

– Это конец? – просто спросила Ирма.

– Давай быстро вперед! – неожиданно громко, с ноткой истеричности в голосе, закричала Марта.

Они выбежали к развалинам завода, которые были единственным местом укрытия. Далее простиралась огромная равнина с уходящей вдаль лентой дороги. Скользнув за нагромождения бетонных блоков, они почувствовали себя хоть в какой-то безопасности. Слева приближался бой, но пробиться к девушкам смог только Салах. Он, словно змея, проскользнул между блоков и ввалился в их укрытие. Ирма всегда с опаской относилась к этому человеку. Он был единственный в группе местный житель – идейный борец за свободу и независимость. Руки у него были точно по локоть в крови. Она это знала и знала то, что он выполняет неординарные поручения местного командования, поэтому подставлять ему спину не решилась бы.

– Где остальные? – раздраженно спросила Марта.

– Все, – равнодушно ответил Салах и выразительно провел ладонью руки по горлу.

Марта оскалилась и смачно плюнула на бетонный пол.

– Что, страшно умирать? – засмеялся Салах, обнажив желтые зубы. – Не бойтесь! Воинам не пристало бояться, а не то Аллах обидится!

– Ты обращаешься не по адресу. Смерть мне не страшна, а свою жизнь я даром не отдам. Понял ты, абориген?

Марта резко передернула затвор винтовки и навела на его грудь.

Он испуганно попятился, вымученно улыбнулся и пролепетал:

– Ладно тебе. Мы же в одной команде и нам сейчас не стоит ссориться, и к тому же я пришел не пустой.

– Что?

– То, что ты просила, я выполнил. У меня теперь есть фотография этого русского капитана.

Он достал помятый снимок и протянул Марте. Та взяла его и, даже не взглянув, откинула в сторону. Тот, описав окружность в полете, приземлился рядом с Ирмой.

– На кой черт он мне теперь сдался? – зловеще прошептала Марта. – Я теперь к смерти готовлюсь.

Ирма много слышала об этом русском капитане, который являлся символом страха для таких наемников, как она. Умирать она не хотела, но твердо была уверена, что пощады им не будет. У нее появилось непреодолимое желание увидеть того, кто оказался хитрее ее напарницы. Подтянув снимок стволом винтовки поближе к ногам, она нагнулась и взяла его в руки. Безумный крик застыл в ее горле, и она мгновенно провалилась в бессознательное состояние, туда, где была жива мама, и туда, где умер он.

Ее сущность снова оказалась рядом с тем, кого она любила всей душой и кого ждала. Ждала до сих пор, но он к ней все не приходил и не приходил, а она жила, и жила наяву, как во сне, и на воле, как в плену.

Марта испуганно повернулась на крик и выпустила из поля зрения Салаха. Тот мгновенно воспользовался ситуацией и выбил из ее рук оружие. Выхватив из-за пояса пистолет, он приподнялся и закричал:

– Ну что, немецкая шлюха, подыхай, как собака…

Договорить он не успел. Голова его мгновенно превратилась в кровавое месиво, которое забрызгало Марту с головы до ног. Она, не обращая на это внимания, доползла до Ирмы, нащупала ее пульс и облегченно вздохнула, убедившись, что та жива. Марта начала приводить ее в чувство и когда напарница стала приходить в себя, выдернула из ее руки снимок. Небрежно взглянув на него, хотела выбросить, но увидела знакомые черты.

Волна дрожи прокатилась по телу, превратив ее твердое намерение сражаться до конца в пустой звук. Нащупав упавшую винтовку, она нашла щелку среди бетонных нагромождений и бросила нервный взгляд в окуляр оптики, стараясь увидеть того, кто снился ей в последние годы.

Любовь часто отнимает разум у того, кто его имеет, и дает тому, у кого его нет.

Дидро

1

Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, дожидаясь ее прихода, но она не пришла. Горящий окурок сигареты упал к его ногам и быстро погас. Повертев в руках букет разноцветных кленовых листьев, он с сожалением отбросил его в сторону. В полете тот рассыпался, и его листья начали медленно падать и кружиться.

«Вот и все», – подумал Сергей и быстрым шагом направился к выходу из парка. Его мучило только одно. Оля, им обожаемая Олечка, не пришла.

Поднялся холодный ветер. Слегка шумя и посвистывая в кронах деревьев, он как бы смеялся над Сергеем и швырял в него одинокие осенние листья, но тот не обращал на это внимания. Какое-то тяжелое предчувствие поселилось в душе, отчего тоскливо, очень тоскливо защемило сердце. Приняв решение не идти в клуб на танцы и нисколько об этом не сожалея, он вернулся домой.

Отец пьяный лежал на кровати и громко храпел. Мать еще не пришла с работы. Сегодня она работала в вечернюю смену и поэтому должна была вернуться поздно. Семейная жизнь родителей не ладилась. Некогда счастливые, теперь они скандалили каждый день. Сергей уже забыл те дни, когда в отношениях родителей царили радость и покой. В их жизни произошел переломный момент, а когда – он понять не мог. Почти весь досуг отца занимало пьянство, а мать устала бороться с вечно пьяным мужем, с бесконечным безденежьем. Она соглашалась на дополнительные смены на заводе, так что большую часть свободного времени проводила на работе. Больше всего на свете мать любила младшую дочь Ирину и практически перестала участвовать в контроле над жизнью сына, а про отца уже нечего было и говорить. Он был предоставлен сам себе.

Но несмотря ни на что Сергей оставался необычным парнем. Наружность его говорила о мягком благородном характере и в то же время серьезности, но иногда проскальзывала беспричинная жестокость, которая сглаживалась безграничным чувством юмора. Его шарм пленил многих девчонок, с которыми он по каким-либо причинам сталкивался. Ребята старались завести с ним дружеские отношения, хоть и зная его вспыльчивый характер, но уважая в нем любителя уличных потасовок. Школьная жизнь Сергея проходила по накатанной колее, без каких-либо потрясений. Учился он хорошо, хотя присутствовали различные грешки: пропуски, опоздания, а иногда и отсутствия на занятиях. В основном Сергей умудрялся все схватывать на лету. Все, что говорил или объяснял учитель, фотографически откладывалось в его памяти. Любая наука давалась ему без особого труда. Преподаватель иностранного языка заметила его природную склонность к иностранным языкам и всячески помогала развить эти способности. В свои годы он свободно мог общаться на немецком языке и с ходу переводил разговорную английскую речь. Ему хватало внимательно и бегло просмотреть текст, как он все понимал и запоминал. Если бы он постарался развить природные возможности и умение логически мыслить, то мог бы достигнуть многого в своей будущей жизни, но как раз будущее в рамках учебы его не интересовало. Он чувствовал, что не нашел возможности самоутвердиться в школе, и это его тяготило. У него сложилась собственная активная жизнь вне школы, и продолжали формироваться интересы, идущие вразрез со школьными интересами. Вероятно, на такую жизнь его толкало не только отрицательное отношение к учебе или же тот факт, что жизнь вне школы не требует систематических усилий и упорного труда, а имеет характер развлечений. Его школьное воспитание было трудной задачей для учителей, абсолютное большинство которых составляли женщины.

Самым любимым увлечением его было каратэ. Несколько лет назад, когда он и его родители жили в Ленинграде, он зашел в районный Дом культуры поинтересоваться секцией каратэ и, к своему удивлению, был принят. Тогда это был новый вид спорта в стране. Шли бесконечные дискуссии о его пользе или вреде. Многие говорили, что каратэ воспитывает жестокость и это вредное влияние, которое нужно запретить.

Сергей с этими доводами был не согласен и считал, что этот вид спорта воспитывает в людях не только ловкость и умение наносить молниеносные удары, но и волю, искусство владеть собой. Он понимал, что из каратэ следует брать лишь самое лучшее, безжалостно отбрасывая то, что бесполезно и вредно, поэтому в уличных драках он старался не пользоваться приемами этой борьбы, а только применять блоки защиты.

За поселком, где-то вдали, у леса, заходило осеннее солнце, яркие лучи которого блекли, заливая небосвод красноватым светом. Создавалось впечатление, будто на него плеснули кровью. Мягкие курчавые облака, еле заметные в наступающих сумерках, двигались в сторону горизонта. Ветер замолчал. Стало очень тихо.

Оторвавшись взглядом от пейзажа за кухонным окном, Сергей прошел в комнату, удобно расположился на диване и закурил. Сильные, наполненные грустью, воспоминания нахлынули на него.

Он познакомился со своей любимой Олечкой прошлым летом. Это было в летнем лагере, когда все учащиеся проходили школьную трудовую практику, которая была похожа на легкие военные сборы. Несмотря на полувоенный распорядок жизни, выезды очень любили. Это была та часть романтики, которой многим не хватало. Это была частичка романтики и личной свободы, которой недоставало в обычной жизни. Здесь зарождались сокровенные желания, совершались первые самостоятельные решения и, конечно, появлялись юношеские проблески любви.

Насколько он помнил, для него решительный поворот в отношении к девочкам наступил в седьмом классе. Это было как гром среди ясного неба. Стены, разделявшие их, рухнули, и они увидели друг друга. Обязательный ритуал того времени – это прогулки в компании. Возвращаясь домой из школы, мальчики шли непременно впереди, обсуждая невероятно серьезные темы. Девочки обязательно тащились сзади, шептались и хихикали.

Чтобы подробнее вспомнить прошлое, Сергей достал потрепанный дневник, который по непонятной причине вел в тот период. Оказалось, он ничего не забыл, ничто не стерлось из его памяти. Даже показалось, что это происходило вчера.

«21 июня

Работал вместе с Олей. Впервые взглянул на нее другими глазами. Что-то у меня внутри перевернулось. Оковы, сковывавшие наши отношения, упали, и мы мысленно почувствовали друг друга.

22 июня

Вечером танцевал с ней.

Не понимаю, что происходит.

Касаясь ее тела, чувствую мелкую дрожь. Со мной никогда ничего подобного не происходило.

Сегодня отмечали годовщину Великой Отечественной войны. Все ходили на места былых боев. Жгли костры. Я не мог отвести от нее взгляда. Она тоже украдкой бросала взгляд в мою сторону. Она мне решительно нравится. Глядя на языки пламени пылающего костра, я стал мечтать о подвигах, которые мог бы совершить для нее, если бы шла война. Война представляется мне романтикой, романтикой, которой не хватает для совершения чего-то Великого. Я, как и все мои друзья, жалею, что та война обошла нас стороной, что не оставила мне и моему поколению места для настоящего подвига.

23 июня

Она сама искала встречи со мной, но я испугался, испугался остаться с ней один на один. Сколько раз мы были вместе и только сегодня я испугался. Это какое-то наваждение. Все сильнее ощущаю разгорающийся огонь в груди. Сердце бешено колотится. Чувствую, что не могу жить без нее, с одной стороны, а с другой, испытываю страх перед этой любовью.

Может, зря?

Ведь влюбляясь, человек идет на риск! Он может открыться, довериться другой половинке, а в ответ получить отказ, что особенно страшит. В следующий раз человек, переживший такое, откроется в своей любви лишь тогда, когда будет на все сто процентов уверен в ответных чувствах. Я ежедневно пребываю в тревоге за свое, но, скорее, больше всего за ответное чувство. Это меня сжигает изнутри и не дает покоя. Я хочу спросить ее: «О чем ты думаешь?» и боюсь не услышать в ответ: «Всегда и только о тебе».

Остатки дня провел в мучениях. 24 июня

День провел с друзьями. Они о чем-то болтали, договаривались, веселились, слушали музыку. Я воспринимал все это, как сквозь шумоизоляционную перегородку, гулом голосов и все. Создалось впечатление, что в уши натолкали ваты и я почти оглох. Однако же мне стало лучше. Друзья они и есть друзья, чтобы поддержать в трудную минуту. В их присутствии все заботы и печали отходят на второй план. Я даже и представить не могу своей жизни без друзей, так как они много для меня значат. Сердце немного успокоилось, но все валится из рук. Никогда не мог подумать, что это выражение так точно характеризует мое физическое и душевное состояние. Думаю постоянно о ней и о себе. Почему я боялся остаться с ней наедине? Почему я не решился заговорить с ней? Все это глупости, ничего я не боюсь, ведь я же сильнее, сильнее, чем сам о себе могу подумать и представить.

Теперь я понял, что с нетерпением жду завтрашнего дня, потому что увижу ее. Увижу свою Олечку. Смешно, но я уже называю ее своей. Своей Олечкой.

25 июня

Утром при встрече она мне улыбнулась. Я тоже улыбнулся ей в ответ. Опять мы работали вместе и вместе ощутили ту нить, нить взаимопонимания и тонкого чувства, которое перекинуло мостки между нами. Я уверен, твердо уверен, что ощутили мы это вместе.

Наконец-то мне хватило смелости и сил пригласить ее на свидание. День пролетел незаметно и наступил долгожданный вечер, вечер, которого я так бесконечно ждал. Наше первое свидание. Мир сузился настолько, что я практически перестал дышать. Первой мыслью было, что я задохнусь и погибну, но что-то произошло. Весь мир озарился ярким светом, и я понял, что держу ее за руку, а нас связывает чувство душевного единения. Мы долго бродили по проселочным дорогам, окраинам леса и безостановочно рассказывали друг другу о себе, о смысле жизни и о всяких пустяках, ведь было так интересно слушать друг друга. Ее голос завораживал, и меня разрывало от огромного желания. Я хотел остановить время для того, чтобы слушать ее вечно. Ведь я так долго ждал этого момента.

27 июня

Опять мы работали вместе. После работы гуляли. Пьянящее счастье вселилось в меня. Искрясь и озаряя все мое душевное состояние, оно заставляло меня чуть ли не подпрыгивать от переизбытка чувств, да таких чувств, что глаза наполнились влагой. Казалось, что они в любой момент взорвутся брызгами слез.

Сегодня я впервые робко обнял ее и не ощутил никакого сопротивления. Наши головы прижались друг к другу, и я ощутил аромат ее волос, который чуть не лишил меня сознания, безудержно вскружил голову. Нежно взяв ее голову в свои руки, я впервые и робко поцеловал ее. Она с искренней страстью ответила на мой поцелуй.

Это было настоящее сумасшествие. Сумасшествие, которое может ощутить только влюбленный человек, особенно влюбленный впервые.

Сегодня я признался ей в любви. Это такое счастье – любить.

Расставаться не хотели.

Даже не заметили, как наступила ночь.

Теперь я понял, что любовь – это одна из величайших страстей, на которые способен человек. Понять это чувство до конца, я думаю, невозможно, но это и не важно. Главная цель достигнута – я люблю и любим в ответ, а большего и не нужно. Это и есть неземное счастье.

Остаток ночи практически не спал, сопровождаемый чувством ноющей тоски. Никак не мог дождаться утра.

30 июня

Время пролетает незаметно. Его ход не виден, но оно быстро меняет все вокруг. Только сегодня я узнал, что наше с Олей время проходит. Оно не оставляет нам практически никакого шанса. Оля с родителями собирается уезжать в Прибалтику. Ее отец, кадровый военный, получает новое распределение, и моя Оля, любимая Оля, уезжает сначала в отпуск с родителями на юг к морю, а потом в Прибалтику.

3 июля

При встрече Оля больше молчит и о чем-то постоянно думает. Мы оба понимаем, что это наша последняя встреча. Она почему-то грустно оправдывается, а сама чуть не плачет. Я никак не могу найти нужных слов, ну никак. Такое ощущение, что язык онемел и все настоящее кажется чем-то нереальным, происходящим не с нами. Завтра она уезжает. Целуя ее, я повторял, что еще не все потеряно, мы еще увидимся, обязательно увидимся. Есть же все-таки железнодорожное сообщение, почта. Мы все-таки живем в одной стране. Прощаясь, мы поклялись, что будем вечно любить друг друга, что бы ни случилось, какие бы преграды ни стояли между нами. Мне очень тяжело, но я стараюсь держаться, потому что я мужчина. Буду стараться не раскисать, а ждать встречи со своей любимой Олечкой.

5 июля

Только сейчас я осознал, что потерял. Неотвратимое щемящее чувство тоски заполнило все мое существование. Общение с друзьями не дает никакого результата, легче не становится, наоборот, никого не хочу видеть. Оставаясь в одиночестве, умираю от скуки. Переживаю. Мне иногда кажется, что если я расслаблюсь, то заплачу.

Разревусь, как девчонка.

Я ее очень люблю, и изо дня в день эта любовь становится все крепче и крепче.

Разумеется, влюбленные хотят быть всегда вместе. Если по каким-то причинам это невозможно, они постоянно пребывают в мыслях друг о друге. Вот и я, сам того не замечая, с постоянством, граничащим с одержимостью, завожу с друзьями бесконечные разговоры о предмете моей любви. В ответ они крутят пальцами у виска и смеются. Я твердо убежден, что меня никто не понимает, потому что только мне одному открылось истинное таинство любви.

Вероятно, я схожу с ума. 10 августа

К вечеру настроение ухудшилось. Медленные мелодичные ритмы модного трека всколыхнули мои чувства. Я вспомнил июньские дни и Олю. Мысленно я проанализировал наши отношения и свою любовь к ней. Обостренные печальные чувства нахлынули на меня, чувства упущенного времени и неясной тьмы».

Сергей захлопнул дневник и, задумавшись, откинулся на спинку дивана. Судьба тогда сжалилась над ними. Они остались вместе. Пока вместе. Назначение на новое место службы Олиного отца попридержали. Под напором родителей Оля перевелась в другую школу в соседний поселок. Они считали, что та школа сильнее, учителя там лучше, но самое главное, что рядом находилась детско-юношеская спортивная школа, которую посещала Оля.

Скрип открывающейся двери вывел Сергея из задумчивости. В комнату вошла его сестра Ира.

Ира была младше Сергея на два года. Она всегда с трепетом относилась к брату, ловила каждое его слово. Для нее он был непререкаемым авторитетом.

– Сережа, я тебя никак не пойму, какие у тебя отношения с Ольгой? Любишь ты ее или нет? – начала она с возмущением.

– Ира, ты ведь знаешь, что я не люблю разговаривать на эту тему, – спокойно ответил Сергей.

– А я люблю! – воскликнула она, улыбаясь, и в голосе ее прозвучала нотка насмешки, которой Сергей к счастью не уловил.

– Раз любишь, так иди… – со злостью начал он, но, не закончив, отвернулся и уставился злым невидящим взглядом в угол комнаты.

– Злюка, – ласково выдохнула Ира и вышла из комнаты.

Она знала, что сейчас с ним лучше не спорить.

Ее стройная фигура скрылась за дверью. Сергей повернулся и печально посмотрел ей вслед. Он понимал, что поступил неправильно, нагрубив сестре, но ничего поделать с собой не мог. Таков был его характер. А вообще-то он очень любил ее и старался защищать от всех неприятностей. Ира была такая нежная, красивая и ласковая, как пушистый маленький котенок.

Ему было не по себе. На душе скверно. Немного померив шагами комнату, он вернулся на кухню. Ира сидела на подоконнике, распустив длинные вьющиеся волосы, и задумчиво смотрела вдаль.

Последние лучи заходящего солнца, проходя сквозь мутное окно, создавали в ее прическе подобие мерцающего ореола. Она повернула голову и, увидев брата, жалобно улыбнулась. В ее взгляде было что-то такое, от чего Сергей смутился и громко вздохнул.

– Извини, – только и смог сказать он и, накинув куртку, вышел из квартиры.

Он не спеша шел сначала по дороге, которая упиралась в лес, а потом по лесу, там, где они часто гуляли с Олей. Ноги сами принесли его к огромному дубу, у которого они частенько проводили время. Дерево было чем-то вроде талисмана, оберегающего их чувства. И сегодня прикоснувшись к его теплому шероховатому стволу в том месте, где касалась ее рука, он ощутил ее незримое присутствие и всю красоту мироздания.

В сгущающихся сумерках эта пора осени была по-своему красива. Опавшие листья разноцветным ковром покрывали землю и при малейшем дуновении ветра шурша разлетались в разные стороны. Бесчисленное множество капелек дождя в последних проблесках солнца сливались в ослепительном блеске на верхушках пожухлой травы. Даже вывернутая и опрокинутая ветром корявая сосна вписывалась в эту картину чем-то загадочным и зачарованным.

Сергей еще долго мог бы любоваться природой, но наступившая темнота вывела его из оцепенения. Возвращался в поселок он уже другой, каменной дорогой через деревню, которая вплотную прижималась к пятиэтажным домам. Дорога была очень старая. Выложена она была еще в царские времена из небольших округлых камней, которые были идеально подогнаны друг к другу. Местами она провалилась под тяжестью грузовых автомобилей и тракторов, но еще пребывала в неплохом состоянии для своей почти вековой истории. В деревне жила его бабушка Катя. Недавно они сильно повздорили, и Сергей не стал заходить к ней, а только проходя мимо ее дома обратил внимание на поломанную изгородь из жердей и стожок потемневшего сена во дворе.

Домой он вернулся поздно, когда уже погасли уличные огни и лунный свет слегка рассеивал ночную тьму.