Текст книги "Осколок в голове"

Глава 17. Легенда о Шихе

Когда студенты допили чай, поблагодарили Бекбулата и вышли из юрты, в степи уже хозяйничала ночная мгла. Темнота сжала пространство и приблизила звезды. Словно огромные степные легкие выдохнули теплый воздух за пределы ночного небосвода и забыли сделать новый вдох.

Тихон смотрел вверх и видел совсем другое небо, чем в городе. Ему казалось, что здесь небо – это часть сферы, накрывшей небольшое пространство в степи, а звезды – маленькие дырки в ней. Будто тысяча охотников бабахнула дробью из двух стволов по черному куполу, а за куполом – яркий свет. А кто-то самый смелый изловчился, подпрыгнул повыше и прорезал ножичком дугу месяца, вон там, у самого края, где небо соприкасается со спящей степью. А может, выйдя из маленькой юрты, он попал в большую степную юрту, которой невидимый великан накрыл их здесь и отгородил от всего остального привычного и понятного мира?

Мурат немного задержался у деда, но потом тоже вышел наружу, чтобы проводить ребят.

– Про какую верблюдицу говорил Бекбулат? – спросил его Заколов.

– Дед рассказывал, что ее зовут Шиха. Она каждые двадцать лет приходит в эти края, рожает новую Шиху, а сама, когда выкормит сосунка, умирает. Для спаривания она выбирает самого сильного самца, уводит его в степь, и никто не может этому помешать. Потом ее избранника находят умершим, а если верблюд все-таки возвращается, то ложится и больше никогда не встает. Только глядит в открытую степь, туда откуда вернулся, пока не заснет вечным сном. Так было в прошлом году с молодым и сильным дедушкиным верблюдом Баразом.

– А разве сейчас есть дикие верблюды? – удивился Стас.

– Кроме Шихи, наверное, нет. Да и она не дикая. Она очень умная и проницательная, только живет сама по себе.

– Постой, – усомнился Тихон. Кое-что в рассказе Мурата ему показалось не логичным. – Ты говоришь, она приходит раз в двадцать лет. Но родив, она умирает. Как она может прийти снова, если уже умерла?

– Она возрождается в своем детеныше.

– Так что же тут необычного? – усмехнулся Тихон. – Каждая животное так поступает. Пришла, нагуляла брюхо, отелилась. А то что верблюд помер, означает, что Шиха – заразная. Почему твой дед говорит о ней, как об одной и той же? Он что и через двадцать лет может верблюда по морде узнать?

– Шиху ни с кем не спутаешь. Я забыл сказать, у нее белые горбы. Шерсть на горбах абсолютно белая! Таких больше нет. Ее видели здесь еще сотни лет назад. О ней деду рассказывал его дед, а тому – его отец и дед.

– Сотни лет назад? Белогорбая? – переспросил Тихон, вспомнив, что именно такую верблюдицу видел из самолета тесть Анатолия Колесникова.

– Да! Мой дед Бекбулат видел ее уже три раза! Сорок лет назад, двадцать и в прошлом году, когда она на его глазах увела Бараза.

– Дед знал, что она может увести верблюда, и не остановил? – спросил недоуменно Влад.

– Он и не пытался ей мешать. Это бесполезно. Бараз сделался диким, неуправляемым, и сам убежал вслед за ней.

– Так что в Шихе необычного кроме горбов? Почему с ней не связываются? – не унимался Влад.

Мурат замолчал, о чем-то раздумывая, потом тихо произнес:

– Дед говорит, что если попьешь ее молоко, то сбудется самое сильное твое желание.

– Вот это да, золотая рыбка какая-то! – рассмеялся Влад. – Так надо, наоборот, ловить ее и доить, доить.

Влад со Стасом рассмеялись. Тихон тоже улыбнулся, но здесь среди дикой непонятной природы, рядом с юртой колдуна, подобные сказочные сюжеты ему уже не казались столь уж невероятными. Не обращая внимания на смех близнецов, Мурат шагнул к Тихону, словно хотел говорить только с ним, и, пристально глядя в глаза (Тихон больше чувствовал его взгляд, чем видел в слабом свете звезд зрачки Мурата), произнес:

– Ее молоко дед пил.

Заявление прозвучало так веско, что все невольно замолчали. Заколов никогда не стремился ставить собеседника в неловкое положение, чтобы тот ни говорил. Сейчас Мурат ждал понимания, и Тихон был уверен, что парень убежден в правоте своих слов. Глупо смеяться над человеком, не удосужившись понять его логику.

– Ну, и…, – Тихон чувствовал, что Мурат желает выговориться.

– Это было сорок лет назад. – Мурат посмотрел вверх на звезды. – Дед узнал о Шихе от своего деда. Бекбулат был молод, и специально отправился искать Шиху. Он знал, когда она увела из аула самого сильного верблюда. Получалось, что родить она должна была в конце февраля. Он выждал еще месяц, и в конце марта ушел в степь искать Шиху. По рассказам деда, он знал о ее волшебном свойстве и заранее выбрал себе желание. Он искал ее девять дней. Ночи были холодные, он спал на голой земле и простудился. На десятый день он увидел ее следы и маленькие следы верблюжонка рядом. Следы были совсем свежие, с таким сосунком она не могла далеко уйти. Дед шел без отдыха еще целые сутки. Насморк и кашель замучили его, и он порой хотел оторвать нос вместе с ненавистными соплями. И вот наконец он увидел их. Маленький верблюжонок сосал у мамки молоко. Он причмокивал и задыхался от жадности. Бекбулат встал рядом. Шиха заметила деда, но отнеслась к его появлению равнодушно. Когда сосунок насытился и отошел от мамки, Бекбулат осторожно дотронулся до сосков верблюдицы. Он сжал их пальцами, и из горячих, оттянутых верблюжонком сосков, закапало теплое молоко. Шиха никак не реагировала на эти прикосновения. Тогда, оголодавший Бекбулат, припал ртом. Он жадно сосал жирное сладкое молоко, а верблюдица терпеливо ждала. Бекбулат задыхался, ведь нос его не дышал. Но он был так голоден, что не отрывался и втягивал молоко вместе со свистом воздуха. Когда Бекбулат оставил соски и распрямился, он дышал часто, как после тяжкой работы, а его подбородок был измазан в молоке верблюдицы.

Мурат замолчал, опустил голову и посмотрел на ребят. До этого, казалось, он обращался прямо к звездам.

– Ну и как, сбылось его желание? – не выдержал заинтригованный Стас.

– Да, – ответил Мурат и подтвердил: – Желание сбылось. Сбылось сразу же… Однако, когда он кончил сосать, он еще не знал, что это будет за желание.

– Как это? – не понял неугомонный Стас. – Он же шел туда, все заранее загадав?

– Да, – еще раз согласился Мурат и продолжил рассказ: – А получилось вот что. Бекбулат стоял рядом с верблюдицей, восстанавливал дыхание и улыбался. Он достиг своей цели, его план удался, и он был безумно рад и счастлив. Ведь он верил рассказам предков об удивительной белогорбой верблюдице. Шиха повернула морду и величаво посмотрела на Бекбулата. Тот ей улыбался, и ему казалось, что верблюдица тоже одобрительно улыбается. Она плавно растягивала губы, потом приоткрыла рот. Она вытянула губы в такую широкую улыбку, что даже верхняя, вечно обвисшая, губа приподнялась и обнажила большие желтые зубы. Бекбулат смотрел прямо в добрую умильную улыбку большого животного, и его охватывал восторг. Потом раскрытая пасть резко приблизилась к его лицу, и верблюдица сомкнула челюсти. В первый миг, почувствовав теплую слюну, Бекбулату показалось, что Шиха его целует. Он был в таком восторге, что даже не удивился этому. Но в следующую секунду его пронзила резкая боль. Морда Шихи отпрянула, а вместо носа у Бекбулата красовался кровавый срез. Шиха откусила нос.

Тихон поморщился, представив неприятную картину и понял, почему лицо аксакала выглядит так безобразно. От носа у Бекбулата осталась лишь небольшая костяшка, обтянутая кожей.

– Так вот в чем дело! – сделал вывод Тихон. – Но неужели это и было его желанием?

– Бред какой-то, – поддержал Тихона Влад. – Кто же такое себе пожелает?

Мурат пальцами пощупал нос.

– Вы говорите правильно. Но дед тоже прав. Он тогда закричал от боли, и в страхе убежал. Когда рана зажила, он понял, что Шиха все сделала, согласно его желаниям.

– Подожди, – старался разобраться Влад. – Ты хочешь сказать, что твой дед искал дикую Шиху, заранее загадав, чтобы она откусила ему нос?

– Нет, конечно, – добродушно согласился Мурат. – У него было совсем другая мечта. Он мне так и не признался – какая? Но он понял очень простую вещь. Человеком всегда владеют много всяких желаний. Желание покушать, желание поработать или отдохнуть, желание найти потерявшуюся вещь, желание послушать и быть услышанным, желание любить, желание слетать на Луну или, наконец, желание почесаться. Человек вечно окружен своими желаниями как еж иголками. И сам человек не может точно сказать, какая иголка в данную секунду у него длиннее. Бекбулат понял это и вспомнил, что в тот момент он больше всего хотел избавиться от соплей, заполнивших нос… Шиха всегда исполняет самое сильное желание. Вот так и получилось… С тех пор у деда никогда не бывает насморка.

– Ну и дела! А кто-нибудь еще пытался через Шиху осуществить свою мечту? – поинтересовался Тихон.

– Наверное. Многие, возможно, и не знали, что это сделала Шиха. Дед говорил, что не всегда обязательно пить ее молоко. Иногда достаточно быть рядом с ней, и может осуществиться твое мимолетное, но действительно сильное желание.

Мурат проводил ребят к бараку. Со стороны юрты послышался удаляющийся топот верблюжьих ног.

– Странно, – вглядываясь в темноту, произнес Мурат и улыбнулся. – Дед решил на ночь совершить прогулку на верблюде.

Мурат зашел со студентами в барак, посмотреть, как они устроились.

– Не включайте свет, а то комары налетят, – посоветовал он.

– Уже поняли, – согласился Тихон.

Ребята подыскали отсек поуютней и завалились спать в верхней одежде на пустые матрасы. Постельное белье и одеяла должны были завезти завтра. Мурат перед уходом постучал им в окно, и пожелал спокойной ночи. Его темная фигура невесомо отплыла от стекла и растворилась в ночной тьме.

Тихон долго ворочался на новом месте, выбирая позу поуютнее.

– Душно, – вздохнул он.

– А у меня тут сквозняк, – отозвался Влад, лежащий на кровати через проход от Тихона. – Может форточки закрыть?

– Давай лучше местами поменяемся, – предложил Тихон.

Влад согласился и Тихон перелег на его кровать.

После посещения юрты колдуна (это зловещее слово все чаще ассоциировалось у Заколова с безобразным аксакалом) и услышанной истории о верблюдице, Тихону казалось, что он очутился в ином мироздании, где все не так, как в привычной жизни. С одной стороны, многое, вроде бы, знакомо, но с другой, он словно проник в придуманный мир странной книжки, которую читал давным-давно, и уже совершенно не помнит, что произойдет на следующей странице. Он, как будто, находился внутри этой книги и уже не управлял собой. Здесь дергал невидимые нити неведомый автор в угоду непонятной и оттого пугающей цели.

Тихон ворочался и так и этак, и каждый раз ему казалось, что вот оно наиболее удобное положение, и сейчас он, наконец, заснет, провалится в безмятежную пустоту, чтобы открыть глаза только утром. Но сон не шел, и тщательно выбранная поза тяготила его, сковывала неуютностью, и он вновь вертелся не открывая глаз. В какой-то момент он расслабился и попытался представить караван верблюдов. Говорят, это помогает скорее заснуть.

Верблюды неспешно шли перед ним, плавно покачивая горбами, и каждый проходящий верблюд тянул взгляд за собой. Тихон не понимал, откуда берется следующий. Когда он отрывал взгляд от одного верблюда, другой уже был перед глазами. Потом Тихон вспомнил, что надо считать верблюдов, только тогда можно заснуть. И он стал считать, но, почему-то, по-английски. И это мешало. Приходилось сосредоточенно вспоминать английские числительные, чтобы не ошибиться.

А верблюды уже шли необычные – все сплошь с белыми горбами. Каждый из них поворачивал ухмыляющуюся морду и показывал большие зубы. И Тихон уже знал, что это та самая Шиха, которая откусила нос Бекбулату, и она ходит по кругу. Он провожал ее долгим взглядом, пока она полностью не сливалась с темнотой. Пользуясь этим, верблюдица незаметно возвращалась и появлялась снова. Тихон понял, что это одна и та же верблюдица, но продолжал ее считать как новую. Он почему-то боялся показать ей, что знает ее хитрость. Раз она хочет казаться каждый раз новой, пусть так будет. Потом он обнаружил, что уже в который раз повторяет одну и ту же цифру, и ему стало страшно: сейчас она поймет, что ее обман разгадан.

Заколов открыл глаза, то ли от хлопка, почудившегося за окном, то ли от неудобной позы. Уснуть ему так и не удалось. Или то, что он представлял только что, и было сном? Он решил выйти во двор, попить воды. На кухне должна была остаться канистра.

Дверь в бараке изнутри не закрывалась, да и от кого тут прятаться в такой глуши. Он толкнул створку, петли скрипнули, но совсем не так, как днем. Он прекрасно помнил дневной сухой скрип. Или ночью, когда прохладнее и воздух насыщается влагой, двери скрипят по-другому? Он подошел к кухонному навесу. В темноте он долго искал канистру, но так ее и не нашел. От этого пить захотелось еще сильнее.

Тихон вышел из-под навеса и сразу же увидел лежащую на боку белую пластмассовую канистру. Крышки на ней не было, а к горлышку припали губы стоящего рядом на раскоряченных ногах верблюжонка. Тихон хотел его отогнать, но тут из темноты выступила большая верблюдица. Тусклый свет молодого месяца серебрил ее горбы.

– Шиха! – удивился Тихон.

– Змея! – крикнула верблюдица, а потом еще громче: – Змея!

Тихон вздрогнул от неожиданного возгласа животного и проснулся.

Он с трудом понял, что лежит в бараке, а не стоит около кухонного навеса. Рядом на соседней кровати сидел Стас и сиплым от страха голосом повторял:

– Змея! Змея!

Заколов взглянул в указанном направлении. По ногам к паху ползла утолщенная в центре змея. Тихон разглядел желтые пятнышки на спине и ромбовидную голову, из приоткрытой пасти которой торчал острый загнутый коготок.

– Это гюрза, – прошептал он.