Текст книги "Без права на славу"

– Подберём что-нибудь подходящее. Никифор, где у тебя ножи?

– Так на кухне у печи, два тесака лежат, – морщась от боли, ответил старик.

Тимофей пошёл на кухню. Вскоре оттуда раздался присвист.

– С такими тесаками только на медведя ходить! Поменьше-то нет?

– Так не держу за ненадобностью.

Морозов вернулся к постели больного.

– Судя по всему, у тебя весь инструмент под свою руку сделан.

– Ну да, а как иначе? – пожал плечами Никифор.

– А топор где?

– Один у печки, колун во дворе, и в сенках малый топорик возле притвора воткнут.

– Вот он нам, пожалуй, и сгодится, – задумчиво проговорил Тимофей.

– Ты что, топором? – изумилась Светлана.

– А больше нечем. Нашими ножами не с руки будет.

Он ушёл в сени, а вернувшись топориком, удовлетворённо сказал:

– Прямо по руке лёг. Значит, этим я тебя, Никифор, и буду резать.

– Ты что, сдурел? – возмутилась Светлана.

– Готовь всё, что нужно, а я пока инструмент наточу. Ребята, помогите девушке.

Примостившись на лавке у окна, он принялся точить топор. Лезвие нужно было довести до остроты бритвы, поэтому Тимофей работал часа два подряд. Отточив лезвие до зеркального блеска, Тимофей объявил:

– Ну, всё готово, можем приступать.

– Тимоха, подь сюды! – позвал Никифор Фомич. – А ты, девонька, не серчай, мы тут меж собой малость побалакаем.

Светлана отошла в дальний угол. Руки у неё слегка тряслись от волнения.

Прямо над столом ребята соорудили из всех имеющихся в доме ламп одну большую люстру. Огромный самодельный стол застелили простынёй. Ещё две положили рядом. С улицы внесли закипевший самовар.

– Светлана Владимировна, дизеля хватит часов на двенадцать, – доложил Иван. – Но, если что, мы дольём. Солярка есть. Никифор, по всему видать, мужик запасливый.

Он говорил бойко, с улыбкой, стараясь произвести впечатление на девушку.

– А ты столько лет один поживи в тайге, тоже запасливым станешь, – воскликнул кто-то из ребят.

– Тимоха, ты, ежели что, – слабым голосом заговорил Никифор, – туточки, под ёлочкой, над рекой меня положи. Домовина-то готовая на чердаке стоит.

– Нее, Никифор, даже не думай, – строго ответил Тимофей. – Я тебя спасать пришёл, а ты помирать собрался. Ты нашу поговорку знаешь: «Если пациент хочет жить – медицина бессильна». Наркоза у нас, конечно, нет. Так что придётся стакан спирта внутрь принять, для анестезии. И палку в зубы, чтобы нас не покусал. Отходную читать рано, читай лучше «Отче Наш». К столу привяжем, чуток порежем, потом заштопаем. И будешь опять как новенький!

– А подарочек-то мой как? – чуть приободрившись, спросил старик.

– Им будем отрезать всё ненужное. Он у тебя особенный – войдёт в брюхо, как в масло. Ручка немного не по руке, всё никак не привыкну. Боюсь, не удержу в нужном месте…

– Переточить немного надо.

– Вот выздоровеешь и переточишь. Ну, всё, поговорили, давай на стол. Парни, тащите его!

Бойцы перенесли лесника вместе с кроватью, где аккуратно переложили его на стол. Тимофей подошёл к Светлане и, приобняв за плечи, подбодрил:

– Не дрейфь, другого выхода всё равно нет. Если эта хрень в нём лопнет, он долго не протянет. А будешь истерить, я тебе по физиономии съезжу…

– Вот так встреча получилась, – невесело усмехнулась Светлана.

– Пока не получилась. Давай сначала Никифора с того света вытащим, а после уж и встретимся. Мужики, анестезию Никифору набулькайте! И без закуски. Пойдём руки мыть. За столом командуешь ты, я – просто твои руки. Объясняй, как глубоко и сколько нужно резать, в общем, всё что надо.

– Тебя что, Вера учила? – удивлённо спросила Светлана.

– Нет, я просто любопытный очень, книжки её читал.

Они вернулись к столу в масках, с поднятыми вверх руками в резиновых перчатках.

– Ну Никифор, с Богом! Стискивай зубы.

От волнения Светлана Владимировна не могла говорить, горло перехватил спазм. Она указала пальцем, где нужно резать, а потом, тоже на пальцах, – насколько глубоким должен быть надрез. Тимофей сделал всё в точности, как ему указали. Увидев, как уверенно действует её напарник, Светлана тут же успокоилась. Дрожь в руках и спазм в горле исчезли.

Теперь Светлана и Тимофей переговаривались вполголоса. Врач действовала спокойно и чётко. Морозов быстро подавал необходимые инструменты. Никифор держался молодцом – не издавал ни звука, только тяжело и шумно втягивал воздух ртом, насколько позволяла зажатая в зубах палка.

– Держись, отец. Скоро закончим, – приговаривал Тимофей.

Зашив разрез, Светлана внезапно почувствовала, что её сильно тошнит. Предметы расплывались перед глазами, голова кружилась. Девушка упала бы на пол, если бы Иван вовремя не подхватил её. Оттащив Светлану в угол, к широкому сундуку, он позвал ребят, сидящих за печкой. С помощью нашатыря девушку быстро привели в чувство.

Никифора бережно перенесли на кровать. Ему пришлось разжимать зубы ножом, чтобы извлечь намертво закушенную палку. Размяв затёкшие скулы, Никифор от избытка чувств покрыл всех отборным матом и потребовал ещё спирта.

– С боевым крещением, подруга! – крикнул Тимофей, обнимая девушку и целуя её щеку.

Иван подскочил было к ним, но увидел смеющиеся глаза Светланы и понуро отошёл в сторону.

– Ванька, я тебе не соперник! – остановил его Морозов. – Светлана Владимировна – лучшая подруга моей невесты.

– Давай, Ванёк, подкатывай! – дружно захохотали ребята.

– Один хирург у нас уже есть, а из тебя взводный стоматолога сделает. Вот, товарищ старший сержант, вам и позывной придумали – Хирург!

– А что, классный позывной, мне нравится, – усмехнулся Тимофей. – Ладно, хватит болтать! Надо бы поесть и отдохнуть. Завтра больного придётся на себе тащить до вертолёта.

Из-за непогоды вертолёт санавиации смог вылететь только через неделю. Самарина переправили в областную больницу. Вместе с ним улетело всё отделение Морозова – на тот случай, если потребуются доноры.

Уже прощаясь в фойе больницы, Тимофей с тоской спросил у Светланы:

– Ты что-нибудь знаешь о Вере?

– А ты?

– Ничего. За всё время ни одного письма не было. Меня ж забрали как раз перед её экзаменами. Она говорила, что её куда-то распределят…

– Знаешь, Тим, я в чужие дела не люблю соваться, – смущённо произнесла Светлана. – Но, раз так… слушай. Её распределили в Новосибирский военный госпиталь. В середине июля она должна была приступить к работе. Людей у них там сильно не хватало. В августе к ним привезли тяжелораненого майора, хирурга из Афганистана. Она за ним ходила и, представляешь, выходила! А в середине января они расписались. Она за него замуж вышла.

В глазах Тимофея появилась такая тоска, что Светлана не выдержала, отвела взгляд. Но он быстро взял себя в руки. Пробормотал с горечью:

– Вот, значит, как! Ну, что ж, Вера, Верочка, Веруня… Совет вам да любовь!

– Что, брат, не ожидал? – вмешался стоявший рядом Иван. – Да, жизнь как игра, на сколько фишка ляжет, на столько и сходишь!

Он продолжил, обращаясь к Светлане:

– Пишите письма, Светлана Владимировна. Отслужу, приеду за тобой – правда, если фишка на ребро не встанет.

– А если встанет? – тихо спросила девушка.

– Тогда поставьте свечку за упокой души раба Божьего Ивана…

– Возвращайся, я буду ждать, – посмотрев ему в глаза, серьёзно произнесла Светлана. – А тебе, Тима, я так скажу – видно, Вера по-другому не могла. От любви до жалости один шаг, а от жалости к любви – целая дорога, и они прошли её вместе. Думаешь, ей просто далось это решение? Нет, совсем не просто.

Глава 5

С того времени Морозов затосковал. Сначала сильно злился на Веру, мысленно называл её изменщицей и предательницей. Потом убедил себя, что тот, другой, может быть намного лучше его, Тимофея. Благодаря этому он меньше злился на девушку, но понять её всё равно не мог. Только на душе стало противно, тоскливо. Иной раз аж подташнивало от тоски.

В начале апреля Багарда выдал всему отделению Морозова увольнительные на двое суток. Это была неслыханная щедрость. Прямо у КПП ждал автобус, который должен был доставить парней в Барнаул.

Морозов вышел из армейского пазика на Красноармейском проспекте. Была суббота, всего десять утра. Город жил неспешной жизнью выходного дня. Морозов шагал по полупустым улицам, бесцельно глядя в витрины магазинов. Если бы кто-то спросил, куда и зачем он идёт, Тимофей, пожалуй, не смог бы ответить. Он просто гулял, дышал городским воздухом и смотрел на редких прохожих. На душе почему-то была смутная тоска. «Надо бы на почту сходить. И Никифора не мешало бы навестить в больнице», – думал он.

Старика до сих пор не выписали. После операции, проведённой в тайге, у него воспалились швы. Оказалось, что в спешке никто не подумал продезинфицировать нитки, которыми зашивали разрез. Никифору пришлось пережить ещё одну операцию. Рана заживала плохо.

Тёплый весенний ветерок гонял по дороге сухую грязь. Дойдя до угла, Морозов свернул на улицу Гоголя и так же медленно побрёл дальше. Через пару кварталов он вновь повернул направо. Перед ним открылся сквер – четыре ряда деревьев, уже источающих терпкий аромат набухающих почек. Пенсионеры играли на скамейках в домино, а молодые мамы гуляли с малышами. У выхода из сквера внимание Тимофея привлёк маленький старичок, весь сморщенный, словно старый башмак. У него была окладистая седая борода и невероятно добрые глаза, голубые, как небо. Именно глаза и зацепили Тимофея – сразу и на всю жизнь.

– Служивый, – окликнул старичок. – Подь сюды, присядь малость.

Из почтения к возрасту, Морозов подошёл к скамейке, сел рядом со стариком.

– Молодюсенек ты совсем, а глаза больные. Не с войны ли пришёл? – спросил тот.

Тихий ласковый голос старика располагал к доверительной беседе.

– Не довелось пока. Тоскливо только, а от чего, и сам не знаю, – смущённо проговорил Тимофей. – Была у меня невеста, да за другого замуж вышла.

И Тимофей стал рассказывать о Вере так, словно они лишь вчера расстались.

* * *

Вера с детства знала, что она не красавица. До школы она ещё питала какие-то иллюзии по этому поводу то уже в средних классах они полностью развеялись.

Если бы не чёрные, как смоль, волосы и тёмно-карие глаза, Вера казалась бы альбиносом. Природа распорядилась так, что на миловидном личике девушки отсутствовали и брови, и ресницы. Точнее, они были, но состояли из прозрачных волосков. На молочно-белой коже Веры и намёка не было на румянец. Даже веснушки выступали на щеках только в момент сильнейшего гнева. В обычном состоянии никто и не подозревал, что они вообще у неё есть.

Одевалась она довольно скромно, без затей. Чуть ли не до конца школы донашивала за старшими сёстрами платья, кофточки, колготки и туфли, а иногда и пальто.

С мальчишками дружить не получалось. Они просто игнорировали Веру. Может, это было и неплохо – в школе жилось спокойно, поскольку её не замечали. Никто не подкладывал кнопки на стул, никто не дёргал за туго заплетённую косу. И даже домашку никогда не просили списать, хотя училась Вера без троек.

Получив аттестат, она без труда поступила в областное медучилище. С мужским полом здесь и вовсе было печально. На курсе училось тридцать девчонок и всего трое парней.

Стипендии едва хватало на жизнь, даже с тем, что присылали ей родители. Поэтому у девушки и мысли не возникало о какой-либо косметике. Как-то на втором курсе девчонки накрасили Веру перед новогодней вечеринкой. Они были так поражены превращением серой мышки в красавицу, что больше этого эксперимента не повторяли. Боялись конкуренции!

Вера видела, как невероятно похорошело её лицо с чёткими дугами бровей и роскошными чёрными ресницами. Именно в тот вечер, глядя на своё отражение в зеркале, она решила, что будет самой замечательной женой для того, кто примет её такой, какая она есть – естественной, без косметики. Увы, не все обещания, данные в ранней юности, мы потом исполняем. Хорошо это или плохо? Наверное, это свойство человеческой натуры. Уж как есть, так и есть…

Третий курс фельдшерского факультета начался с практики. Веру направили в заводскую поликлинику при Доке. Чем она здесь только не занималась! То в одном кабинете за медсестру посидит, то в другом, а то и вовсе в процедурный кабинет поставят. Девушка везде справлялась, что очень нравилось заведующей.

По окончании практики Вере предложили остаться на подработку в свободное от учёбы время. Девушка охотно согласилась. Деньги лишними не бывают! Теперь хватало не только на самое необходимое, но и на мелкие девичьи радости. Как-то раз Вера купила с рук у цыганки заветную коробочку польской косметики. Красилась она осторожно, скромно, делая упор на брови да ресницы.

В это время Тимофей Морозов как раз проходил медицинскую комиссию. Всех врачей обошёл довольно быстро, и оставалась лишь последняя процедура – сделать прививку. Уколов Тимофей боялся с детства, но тут – хочешь не хочешь – а прививаться надо. Собрав всю волю в кулак, он дождался, когда схлынет очередь в процедурный кабинет. Осторожно постучался и вошёл.

Тимофей ожидал, что медсестрой будет какая-нибудь возрастная тётка, поэтому, открыв дверь, опешил. В кабинете оказалась молоденькая стройная девушка в белом халате, с тёмной косой ниже пояса.

Вера тоже остолбенела, повернувшись на стук в дверь. На пороге стоял вихрастый парнишка, совсем юный, но с довольно развитой мускулатурой. Взглянув на Веру он сразу покраснел от смущения.

– Вы ко мне? – спросила она.

– Н-не знаю, – промямлил Тимофей, не сводя глаз с очаровательной медсестры.

– Давайте направление.

Морозов неловко протянул ворох медицинских бланков.

– Вам нужно сделать прививку, – сказала Вера, отыскав нужную бумажку. – Раздевайтесь.

– Что, вот так, прямо здесь? – удивился Тимофей.

– А вы, что же, хотели бы сделать это в коридоре? – усмехнулась Вера.

– Нет уж, – пробормотал Тимофей.

Медсестра шагнула к стерилизатору со шприцами.

Каково же было её удивление, когда юноша повернулся к ней спиной и быстро спустил брюки вместе с трусами до самых колен. Теперь она поняла причину его смущения.

– Зачем вы штаны-то сняли? – воскликнула Вера, едва удерживаясь от смеха. – Укол будем делать под лопатку. Вы что, ни разу на прививки не ходили?

Вера искоса наблюдала, как парень надел брюки и одним рывком стянул с себя рубашку. Шея у него стала малиновой от смущения. Напряжённая спина в ожидании укола покрылась мелкими капельками пота. Едва медсестра дотронулась до кожи, как по телу Тимофея прошла мелкая дрожь. Вера протёрла место инъекции ваткой со спиртом и попыталась вонзить иглу. Но та вдруг согнулась под прямым углом.

– Вы что, боитесь уколов? – спросила девушка, меняя иглу.

– Да, – честно ответил Тимофей.

В этом «да» было столько беззащитно-детского и наивного, что Вере невольно стало жаль парня.

– Ну, такой взрослый мальчик, а уколов боится, – мягко упрекнула девушка. – А крови не боишься?

– Нет, – уверенно ответил Тимофей.

– А я, наоборот, – уколов не боюсь, а при виде маленькой капли крови в обморок падаю. Надеюсь, ты не хлопнешься в обморок? А то мне тебя не удержать! Давай-ка расслабься, а то как мы с тобой в кино пойдём? Будешь там весь вечер сидеть как деревянный!

Услышав такое предложение, Тимофей хотел повернуться. Спина вдруг сама собой расслабилась, и в ту же секунду под лопаткой кольнуло. Вера ловко ввела иглу шприца.

– Ну, вот и всё! Чего было бояться? Одевайся, герой.

Рубашка была так же быстро возвращена на место, как перед этим снята.

– В кино не приглашаю, времени нет, – решительно произнёс Тимофей. – А вот на танцы я бы, пожалуй, с вами сходил. Как вас зовут, сестричка?

– Вера. Но на танцы я практически не хожу, Тимофей Алексеевич, – усмехнулась Вера.

– Почему?

– Долго объяснять. Чем же вы так заняты, что вам в кино некогда сходить? – с лёгкой иронией в голосе спросила девушка.

– У меня школа ДОСААФ. Понедельник и вторник – радиодело; среда и пятница – парашют, четверг – тренировка по альпинизму. Поэтому остаётся только суббота – день полноценного отдыха, – серьёзно пояснил Тимофей.

– Какой ты разносторонний человек! – искренне удивилась Вера. – И зачем столько всего сразу?

– Понятия не имею, – честно признался Тимофей, – но всё это ужасно интересно! И потом, мне же в армию идти, может пригодиться.

– Я думала, ты уже отслужил.

– Да нет, мне всего семнадцать… скоро будет.

– А не боишься, что тебя побьют? – вдруг спросила Вера.

– Кто?

Вера только плечами пожала.

– Когда я на танцы прихожу, вечер без драки почему-то не проходит. Каждый раз приходится домой одной возвращаться. Вы, мужики, народ слабый, без водки подойти боитесь. Дрожь в коленках мешает.

– Из-за тебя бьются? – сдвинув брови, спросил Тимофей.

– Не знаю, может быть, просто совпадает.

По губам Веры скользнула лукавая усмешка. Морозов тоже усмехнулся, но тут же вновь стал серьёзным.

– Ну, так что, в субботу ДК «Химик». Я буду ждать у крайней колонны, справа от входа.

– Ну, давай попробуем, – с улыбкой согласилась Вера.

– Начало в восемь.

– Я знаю.

Когда Тимофей вышел из кабинета, Вера опустилась на стул, обхватив лицо ладонями. Щёки у неё пылали. Она сама себя не узнавала. Вот так сходу познакомилась с парнем, и сразу на свидание пригласили. Да такого никогда в жизни не было!

Она зажмурилась, вспоминая спину Тимофея. Ох, как хотелось к ней прижаться, а пришлось вонзать в неё иголку… Она открыла глаза и словно очнулась от гипноза. «Что это со мной?» – подумала Вера. Голову как будто заполнило сладким туманом, в котором застывали все мысли, кроме одной, – о нём, Тимофее Морозове. Не найдя ответа, девушка принялась за уборку кабинета. Рабочий день закончился. Самый странный и самый счастливый в её жизни день.

В субботу вечером Вера решила отступить от своих принципов и сделала макияж, поэтому явилась на дискотеку, что называется «во всеоружии». Фигуру выгодно облегало кримпленовое платье, пусть давно не модное, но импортное. Высокие каблуки чёрных лакированных туфель добавляли девушке почти десять сантиметров роста и подчёркивали стройность ног. Косметика выгодно дополняла красоту её карих глаз.

Тимофей, как и обещал, ждал девушку у крайней колонны дома культуры «Химик». Стоял конец ноября. Морозы были ещё несильными, но от долгого ожидания ноги у парня слегка застыли. Тимофей не любил опаздывать, куда бы то ни было, поэтому на первое свидание явился пораньше.

Конечно, он немного переживал. А вдруг девушка не придёт? Вдруг решит просто посмеяться над ним? Предполагая, что, как любая женщина, Вера обязательно опоздает, Тимофей заранее установил для себя крайний срок – ждать до девяти. Но никак не дольше!

Типовое здание дома культуры, построенное ещё в конце пятидесятых, вмещало в себя не так много народу как хотелось бы его администрации, особенно по вечерам пятницы и в выходные. Билеты раскупались ещё днём в пятницу, сразу на три предстоящих дня. Музыкальная аппаратура, конечно, была не высший класс. Но народ не роптал, был доволен тому, что есть. Кому не нравилось, тот просто ехал на другой конец города, в новенький ДК «Урал».

Запыхавшись, Вера бежала по яблоневой аллейке. Ещё издали она заметила фигуру Тимофея. Ждёт, значит, всё в порядке!

Она сбавила темп, стараясь восстановить дыхание и унять внезапно охватившее её волнение. Электронные часы, нелепо смотревшиеся на старом фасаде здания ДК, высвечивали бледно-зелёные цифры: «20:10». Ещё десять минут потребовалось Вере, чтобы уверенным шагом подойти к своему кавалеру.

– Привет. Извини, я, кажется, опоздала.

– Надеюсь, ты не относишься к категории постоянных опоздунов?

– Такого слова нет, – усмехнулась Вера.

– Какого – такого?

– Опоздун.

– Ну значит, опозданец.

Вера хихикнула, но поправлять больше не стала.

– Ты злишься или просто замёрз?

– Замерзаю, – сознался Тимофей, притопывая ногами.

– Так чего мы стоим? – весело спросила Вера. – Пошли в тепло!

В фойе клуба Вера последний раз оглядела себя в зеркало, поправила помаду на губах и едва заметно усмехнулась. «Кукла куклой, но красива». С этой мыслью она вошла с Тимофеем в танцевальный зал.

С первой же минуты её буквально атаковали несколько парней. Они желали не только потанцевать, но и познакомиться поближе. Морозов довольно долго наблюдал за эффектной брюнеткой и неожиданно понял, что девочка далеко не новенькая в этом клубе. Она знала практически всех. Это было понятно по тому, как она разговаривала с подходившими к ней парнями и приветствовала знакомых девушек.

Одних парней она просто отшивала, а некоторых так, что те больше и близко к ней не подходили. С другими шла танцевать, но держала их на «пионерском» расстоянии, позволяя обнимать себя только за талию. Она неплохо двигалась даже в быстрых современных танцах.

Тимофей держался в круге, где танцевала Вера. Он пока предпочитал не вмешиваться в происходящее. Вскоре девушка стала отвечать на его танцевальные импровизации, и это получалось так хорошо, что вскоре Вера и Тимофей оказались в центре круга. Неожиданно в середину выдвинулся слегка подвыпивший парень, но несколько пар рук подхватили его и вытолкали за пределы танцевального кольца.

После того как Вера в медленном танце прильнула к Тимофею, их больше никто не беспокоил. Время, оставшееся до конца вечера, они провели вдвоём. К Вере больше никто не подкатывал. Видимо, со стороны они с Тимофеем выглядели давно встречающейся парой. Никому и в голову не могло прийти, что они только-только познакомились.

– Расскажи мне о себе, – попросила Вера. – Мне всё-всё интересно. Кто твои родители, кем ты работаешь на ДОКе. Я что-то раньше тебя здесь не видела…

– Если ты будешь так тараторить, то у тебя получится монолог «Моны Лизы», – усмехнулся Тимофей.

– Так «Мона Лиза» – это же название мирового шедевра? – недоумённо проговорила девушка. – Картина в Лувре?

– Да, видимо, эта госпожа Лиза так долго доставала Леонардо да Винчи, что после его ответа впала в ступор. Поэтому все до сих пор гадают над её улыбкой.

Вера звонко рассмеялась и продолжила шутку:

– А он ей просто сказал: «Не гони пургу, дура». Да?

– Нет, просто он был единственным человеком, которому удалось запомнить все её вопросы, пока она говорила. И сумел на них ответить в том же порядке, как она их задавала. Она же не знала, что он гений. А я, к сожалению, обычный человек.

Вера снова рассмеялась и сказала с милым смущением во взгляде:

– Прости, пожалуйста, но мне ужасно хочется узнать о тебе как можно больше.

– Ну, начнём с того, что я, наверное, видел тебя здесь раньше. Но ты почему-то предпочитала скрывать свою красоту от внешнего мира. А теперь вдруг преобразилась из «серой шейки» в шикарную леди.

Вера вздохнула. Её улыбка словно бы потускнела.

– Сказать по правде, сегодня я второй раз в жизни воспользовалась косметикой. Первый эффект мне очень понравился. Не думала, что получится столь ошеломляюще.

– А когда был первый раз? – поинтересовался Тимофей.

– На прошлый Новый год. Девчонки сделали мне такой подарок – накрасили и заодно объяснили, как это нужно делать. Ох, и злились же они потом! Представляешь, на тридцать девчонок всего пять парней, и весь вечер они смотрели только на меня одну! Думали, новенькую привели!

– Что же потом?

– Да ничего. Денег на свою косметику не было, а одалживать больше никто не решался. Месяца два назад я случайно купила небольшой косметический набор у цыганки.

– Значит, ты ещё учишься, – с плохо скрываемым разочарованием произнёс Тимофей.

– Не только, – быстро возразила Вера. – Я ещё и работаю в той самой больнице, где мы с тобой встретились. В свободное от учёбы время.

– Понятно. Здорово я с прививкой опростоволосился…

Вера расхохоталась.

– Если честно, я такого не ожидала. И в голову бы не пришло! Обычно ягодицы заголяют, когда на укол приходят, а тут…

– Ладно, не умничай, а то борода расти начнёт, – смущённо перебил Тимофей. – Слушай, чего ты мне всё время в плечи упираешься, как школьница? Просто положи на них руки!

Слегка покраснев, Вера исполнила то, что он просил, и словно провалилась в его объятья. Получилось, что она вплотную прижалась к груди. Что-то твёрдое упёрлось ей в живот. Тимофей чуть отодвинул её от себя. В глазах его играла улыбка.

– Зачем же такие крайности! Мы ещё не настолько знакомы, – пошутил он.

От этих слов девушку бросило в жар. Она ещё больше зарделась, что, впрочем, было почти незаметно из-за полумрака, стоявшего в танцевальном зале.

– Теперь всё правильно? – спросила Вера. – Продолжаем разговор?

Тимофей кивнул и стал рассказывать как ни в чём не бывало:

– С сегодняшнего дня я живу в общаге ДОКа. Мать с младшими сестрёнками в деревне. Отца давно нет.

Вере показалось, что последние слова Морозов произнёс с оттенком досады или обиды.

– Ушёл? – осторожно спросила девушка.

– Можно и так сказать. Мне пятнадцать было, когда его волки загрызли. Ста метров до деревни не дошёл.

– Ох! Извини… – она сочувственно погладила его по спине.

– Чего там, ты же не знала. Просто до сих пор, как вспомню о нём, сердце в комок сжимается.

– Да-а, рановато ты мужиком стал. Ая в семье младшая, тоже несладко.

– Да ладно! – удивился Тимофей. – Младшим, наоборот, легче всех живётся.

– Так нас пять человек… – помолчав, Вера добавила, – и тоже в деревне. А чего ты учиться не пошёл?

– Когда? Да и зачем? Чтобы после института получать девяносто рэ, как наш мастер? А матери кто будет помогать? Ей ведь сестрёнок надо на ноги поднимать. Нет, у меня, видно, свои университеты, бездипломные…

Вера молча кивнула. С такими доводами не поспоришь. Девушке было хорошо известно, каково это – жить в нужде, экономя буквально на всём.

– Я тебя провожу? – предложил Тимофей.

– Далековато будет, – предупредила Вера. – Я живу в общежитии, на Союзной.

– А ты что, торопишься?

– Нет! Тогда танцевать будешь только со мной!

– Кто бы возражал, я т-тя умоляю… – с улыбкой развёл руками Тимофей.

– А если я сейчас пойду и косметику смою, – немного подумав, сообщила девушка.

– Тогда сразу уж повяжи пионерский галстук на шею, чтобы я не потерял тебя в этой толпе. Ты так классно выглядишь, что мне сейчас завидуют все чуваки в этом клубе.

– Ладно, потерплю до дома.

Вера сделала весёлое лицо, но её улыбка казалась натянутой.

– А что не так? – обеспокоенно спросил Морозов.

Он заметил, что девушка то и дело потирает края век кончиками пальцев.

– Глаза щипать стало.

– Тогда пошли на свет, поглядим, что у тебя там.

Они вышли в фойе, где висело несколько больших зеркал. Бросившись к одному из них, Вера охнула. Глаза начали опухать, веки заметно покраснели.

– Ёксель-моксель! Чем же ты накрасилась? – удивлённо спросил Морозов.

Вера молча вынула из сумочки красную коробочку и показала ему. Тимофей мазнул одним пальцем ячейку с голубой тенью, потёр между пальцев и почувствовал на коже жжение.

– Беги, смывай быстрее эту дрянь! Тут что угодно, только не косметика. Выброси её, если не хочешь без глаз остаться!

Когда Вера вернулась уже умытая, Тимофей чуть ни присвистнул от удивления. Перемена была разительная. Он тотчас подумал: «Надо будет достать девчонке нормальной краски».

Вера не смотрела ему в глаза. Она заранее знала, какой будет реакция парня. Но в глубине души всё-таки теплился огонёк надежды – а вдруг? И это «вдруг» случилось.

– А там, в поликлинике, – спросил Тимофей, – ты же вроде тоже накрашенная была?

– Не полным комплектом, – тихо ответила Вера. – Я тени только перед танцами наложила. Пойдём домой?

– Пошли, – просто ответил Тимофей.

И в этом «Пошли», не было ни презрения, ни жалости. Наоборот, что-то тёплое, близкое и родное звучало в голосе Тимофея. Девушка с трудом сдержала слёзы и желание броситься ему на шею. Такого в её жизни ещё не бывало.

Выйдя из клуба, Тимофей взял её под руку. Для Веры это было чем-то немыслимым, невообразимым. Даже в самых сокровенных мечтах она не представляла, что когда-нибудь вот так пойдёт с парнем под ручку.

– Ну, веди! Где твоя Союзная? – притягивая Веру ближе к себе, спросил Тимофей.

– Недалеко, часа три пешком, – пошутила она.

– Годится! – ответил Тимофей, – гулять, так гулять.

Чтобы путь казался короче, Вера принялась рассказывать о себе, о своей семье. Неожиданно Тимофей прервал её.

– Гопники!

Из подворотни навстречу им вышли трое парней.

– Когда подойдут, становись ко мне за спину, но не убегай! Орать можешь всё, что в голову придёт, хоть визжи, только в драку не лезь.

Тимофей глянул на часы.

– Хотя орать бесполезно. В час ночи ни одна зараза из окна не выглянет.

– Чувачок, закурить не найдётся? – спросил самый тощий из троих.

– Любишь импортные? – поинтересовался Тимофей, отодвигая Веру к себе за спину.

Одновременно он освободил правую руку.

– Не откажусь!

Левой рукой Тимофей достал из кармана своего армейского тулупа пачку папирос «Беломорканал» и протянул просившему. Незаметно он принял позу, удобную для нанесения удара. По всему было видно, что драка неизбежна.

– Ты чего такой борзый? – загундосил тот, что стоял справа от тощего. – Про импортные говорил, а сам «Беломор» суёшь!

– Жадный! – констатировал тощий.

– Так это и есть самые что ни на есть импортные. «Цузые» называются, – спокойно ответил Тимофей.

– Шутник, – бросил третий, чернявый, как цыган.

Он взял пачку в руки, раздал приятелям по папиросе и вернул остаток владельцу. Но пальцы его разжались чуть раньше, чем Тимофей успел взять пачку. Не дав ей коснуться земли, Тимофей поймал коробочку на мысок сапога. Потом привычным движением подкинул вверх, легко поймал и сунул в карман.

– Чисто не там, где убирают, а там, где не сорят, – произнёс Тимофей.

Он ждал, что последует дальше.

– Ты откуда взялся, такой вертлявый? – вызывающе спросил тощий.

– Из тех же ворот, откуда весь народ.

– Извини, чувачок, погорячились, – вдруг вмешался чернявый. – Тебя, кажись, Тимохой кличут?

– Н-ну? – вопросительно произнёс Тимофей.

– Знаем. Альпинист-парашютист, – усмехнулся чернявый. – Девчонку покажи. Так, на всякий случай. Чтобы никто не тронул, если без тебя будет. Мы предупредим.

Вера вышла из-за спины Тимофея и взяла его под руку, но с левой стороны. Так было проще отступить назад, если понадобится. Отёки с её глаз уже сошли, зато из-за сильного гнева и волнения на щеках выступили веснушки. Карие глаза сверкали от гнева.

– Ну, запомнили? – в голосе девушки звенела сталь. – Тогда мы пошли.

И Вера «ледоколом» двинулась прямо на них. Троица расступилась, пропуская Тимофея и его подругу.

– Наш человек! – послышалось вслед.

– Да, чувиху отхватил, что надо, такая не предаст. Только страшненькая.

– Зато надёжная, как швейцарский банк.

Троица долго обменивалась репликами в адрес смелой парочки. Но те даже шагу не прибавили. Вера, всё это время находившаяся в нервном напряжении, начала понемногу успокаиваться. Теперь по её коже побежала предательская дрожь. Ноги подкашивались. Решив, что девушка замёрзла, Тимофей предложил зайти в подъезд, погреться.