Текст книги "Проклятие Митридата"

– Как же я сделаю это? Ведь я не владею вашим даром, не ношу ваших одежд, я воин.

– Нужна жертва, притом такая, чтобы боги приняли ее и услышали нашу просьбу. Эта жертва должна быть равноценна просьбе.

Палак на некоторое время задумался, но затем обратился к своим жрецам:

– Я просил вас посмотреть в будущее, но я ничего не услышал об этом.

Тот из жрецов, который говорил от имени всей касты энареев, безучастно произнес:

– У тебя нет будущего, Палак. Мы его не видим. Без пекторали ни ты, ни твои потомки не имеют будущего. Ты принял правильное решение, и любой будущий владелец пекторали, который получит ее силой или обманом, будет обязательно наказан. Но… пока нет жертвы, нет и проклятия.

– Ступайте… Я вас услышал… Читайте свои молитвы. Думаю, жертва будет достойной, я обещаю вам.

Энареи поклонились и, шурша о каменный пол кожаными сапожками, тихо удалились.

Палак остался один.

Он приблизился к окну и долго смотрел туда, где лежала бескрайняя степь. Некоторое время царь стоял молча. Потом решительно вынул из ножен короткий меч. Уперев рукоять в стену, он резким движением вонзил в себя клинок.

Боли Палак не почувствовал.

– Будьте вы прокляты, иноверцы!..

Глава 14
Приказ из центра

22 июля 2013 года

Таким сердитым полковника Перебейноса Черепанов видел второй раз в жизни.

Впервые это случилось тогда, когда Виталий Заборский в своем репортаже о работе милиции резко раскритиковал методы сотрудников городского управления внутренних дел во время задержания грабителей банков. Преступников, которые уже более пяти лет орудовали в двух соседних областях, долго выслеживали и в конце концов почти случайно вышли на их след. В самый ответственный момент, когда проводилось задержание главаря банды, его упустили. При невыясненных обстоятельствах он погиб. Но никто не стал в этом разбираться. И главное, украденные деньги так и не нашли… Виталий тогда подготовил острый материал и с телеэкрана задал вопрос руководству милиции: а где же деньги?

Юрий Викторович хоть и признавал работу своих подчиненных неудовлетворительной, но все же не желал, чтобы об этом знал весь город. Вот и обратился к Черепанову с просьбой не поднимать особого шума вокруг резонансного дела. И ладно бы просто пытался сберечь честь мундира. Однако складывалось впечатление, что это кому-то очень выгодно и что самого Перебейноса об этом убедительно «попросили».

Разумеется, Иван на компромисс не пошел, передача вышла в эфир, и с тех пор между ними словно пробежала жирная черная кошка. После этого случая Черепанов не раз встречался с Юрием Викторовичем и на сессиях городского совета, и в УВД, но прежней теплоты в их отношениях не было.

Вот и сейчас, рассуждая о вкусе чая, перед Черепановым сидел тот самый простоватый с виду начальник городского управления внутренних дел полковник Перебейнос. И его глаза Ивану не понравились.

– Что-то вы сегодня, Юрий Викторович, чересчур строгий, – попытался остудить воинственный пыл гостя Черепанов, но, поймав холодный взгляд полковника, заговорил более серьезно: – Или мы чем провинились? В последнем сюжете о милиции подробно рассказали, как ваши орлы и днем и ночью не покладая рук раскрывали квартирные кражи в спальных районах города. По-моему, получилось неплохо.

– Ты мне, друже, зубы не заговаривай. Признаться, я пришел к тебе не за байками и не чаи распивать, – начал было Перебейнос, но потом передумал: – Хоча дэ мий чай, шо був заказаний твоий секретарке? Бачу, у тэбэ не все гаразд и в ций парафии!

– А в який краще? – подыграл полковнику на его же суржике Черепанов. – Какие ко мне претензии со стороны доблестной милиции?

В это время с огромным подносом в руках на пороге появилась офисная «царица» Аня. Высокая прическа, слегка накрашенные губы… Покачивая бедрами, она прошла через весь кабинет и начала выставлять на столик заварник с чаем, порезанный дольками лимон и сахарницу с рафинадом.

– Вот видите, – заметил Черепанов, – выходит, у нас не все так плохо, как вам кажется.

– Когда мне кажется, я крещусь, – отрезал Перебейнос.

Некоторое время он помолчал, прихлебывая чай и как бы прикидывая, с чего лучше начать свой разговор.

– Думаешь, мне больше нечего делать, кроме как к тебе на чаепитие ездить? Мы с тобой много лет знакомы. Сначала как деловой и порядочный человек ты мне понравился. Если б не это, то за свои «художества» ты бы уже давно получил по полной программе. Притом по нашей уголовно-процессуальной, а не по вашей телевизионной. Зрозумив, мий гарный хлопче?

– Ну, допустим, зрозумив, – сдерживая себя, ответил Черепанов. – А сегодня что не так? Вы такой таинственный, что граф Монте-Кристо просто отдыхает.

– Не прикидывайся дурныком, Иван Сергеевич. Скажи честно, по убийству жены Белякова твои ребята у меня под ногами путаются?

– Ага, вот, значит, в чем дело, – сообразил, наконец, Черепанов и, глядя в глаза полковнику, спокойно продолжил: – Однако почему «путаются»? Мы работе милиции не мешаем и в ход следствия не вмешиваемся. А что касается разного рода происшествий и криминальных дел, действительно иногда проводим собственные журналистские расследования. Настолько, насколько позволяет нам закон. Или я, Юрий Викторович, в чем-то не прав?

Перебейнос нахмурился и отставил стакан в сторону.

– Ты, Иван Сергеевич, своими законами и конституциями голову мне не морочь, – погрозил он пальцем. – Сам прекрасно знаешь, о чем я говорю. Кто такой Беляков, не мне тебе рассказывать. И с убийством его жены тоже не все так просто.

– Убийство и Беляков – это понятно. Но я-то тут при чем, Юрий Викторович? – вопросительно посмотрел на Перебейноса Черепанов. – Вы меня ни с кем не перепутали?

– Ладно, давай по существу, – сбавил обороты полковник. – Ты прекрасно знаешь, что, кроме убийства, было совершено еще одно преступление – ограблен дом. А раз так, то я хочу, чтобы ты, Иван Сергеевич, рассказал мне, бестолковому полковнику, что украли у этого бедного-пребедного Белякова?

– Извините меня за бестактность, но у вас что, нет доступа к протоколу осмотра места преступления? Там есть перечень украденных ценностей. Его составлял ваш капитан Сидорченко. Кстати, очень толковый опер.

– Ты, друже, знову за свое? Мне нужно знать не то, что есть в протоколе, а то, о чем там не написано. Чи тоби трэба пидсказати, про що йдэ мова?

– Даже если я вспомню о какой-то мелочи, не указанной в бумагах, следствию это все равно большой пользы не принесет. И вреда, наверное, тоже. Да и вообще, мои связи с Беляковым никакого отношения к этому делу не имеют, – парировал Черепанов.

– Ох ты розумный який! Кажеш, следствию не мешаешь? – Перебейнос тяжело выдохнул, он все больше злился. – Тебе что, захотелось в Шерлока Холмса поиграть? Бисова ты дытына…

– Да что, в конце концов, случилось, Юрий Викторович?! – с досадой произнес Черепанов. – Вы все вокруг да около! И вообще, мы ведь ведем не первое журналистское расследование, не так ли? И вам при этом никогда не мешали, а, наоборот, помогали. Тогда вы не жаловались и даже благодарили нас. А Виталия Заборского и вовсе хотели забрать к себе в штат. Так что же не так на этот раз?

– Що було, то було, карту не зминыш, – согласился Перебейнос. – Тилькы тоди, пробачь, у меня на руках нэ було отакой от бумаги.

Из внутреннего кармана своего наглаженного кителя полковник достал сложенный пополам листок и развернул его перед Черепановым.

– Между прочим, дружэ, это письмо из центрального аппарата МВД. Его прислал один из заместителей министра. Не последний, как ты понимаешь, человек. Тебе интересно, что в нем написано? Так я тебе расскажу, – Перебейнос отпил чаю и, немного успокоившись, продолжил: – До моего сведения доводится, что директор телерадиокомпании «Зенит» господин Черепанов, по их оперативным данным, замешан в похищении драгоценностей из дома бизнесмена Белякова Степана Степановича. Да к тому же с последующим убийством его жены Беляковой Полины Георгиевны. Вот как обстоит дело, мой друг. А ты спрашиваешь, что случилось. Это я, Иван Сергеевич, хочу у тебя спросить: что случилось? Что же на самом деле пропало у Белякова? Зачем твой Заборский ездил в Харьков? К кому он ездил? Ты бачиш, хлопчэ, скикы до тэбэ пытань.

Полковник достал большой клетчатый платок и вытер вспотевшую лысину.

– Если бы я тебя, Иван Сергеевич, не знал столько лет, было бы сложнее, а вернее проще. Сидел бы ты у меня как минимум в «обезьяннике». А так… Как считаешь, не за этой ли хреновиной приходили к нашему Белякову гости, а?

С этими словами Перебейнос достал из кармана фотографию, на которой была изображена скифская пектораль.

– Эта вещь, упоминаемая в письме из главка, принадлежит государству. И место ей не в кабинете Степана Степановича, а в музее. Ты, мий добрый хлопче, мою думку зрозумив? – снова перешел на суржик полковник. – Тому, пробачь, скажу видвэрто: якщо зараз не видкриешь всэ, що знаешь про цю антикварну хрень, то, згидно закону, який ты добрэ знаеш, маю повнэ право затримати тэбэ прямочки тут, у твоему кабинэти.

Такого поворота событий Черепанов не ожидал. Помешивая ложкой остывший чай, он сознательно тянул время и думал, как вести себя в сложившейся ситуации.

О том, что он согласился помочь Степану Степановичу в поисках пекторали, знали немногие. Да и о ее существовании сотрудникам милиции вроде бы мало что известно. Во всяком случае, в списке пропавших вещей Беляков ее не указывал. Получается, что оба они недооценили доблестную милицию? А может, и не милиция у нас такая умная, а кто-то третий? Тот, кто хорошо знает и про пектораль, и про участие в этом деле сотрудников телекомпании «Зенит». И самое главное, тот, кто не хочет, чтобы это журналистское расследование продолжалось.

Все эти мысли пронеслись в голове у Черепанова за несколько секунд. Он понял, что полковник не шутит. Бумага из главка не давала ему шансов спустить это дело на тормозах. Придется поделиться с милицией информацией, тем более что они с Виталием все равно собирались проинформировать об этом капитана Сидорченко.

– Хорошо, Юрий Викторович, – решился на откровение Черепанов. – Я расскажу вам все, что нам известно о золотой пекторали и о людях, которые ее похитили. Но, чтобы у вас не возникало подозрений относительно моей роли в этом деле, прошу связаться с господином Беляковым, который подтвердит, что поиском пекторали я занимаюсь по его личной просьбе.

– Не лукавь, друже, – уже более миролюбиво произнес Перебейнос. – Просто тебе некуда деваться, вот ты и юлишь, как уж на горячей сковородке, чтобы свое алиби доказать…

– Так вот, – пропустил мимо ушей последнюю фразу полковника Черепанов, – после известных событий Степан Степанович лично попросил меня помочь ему в расследовании убийства жены и краже пекторали, которую, приобрел для своей коллекции. Вы же прекрасно знаете, что он занимается коллекционированием древностей.

Иван помедлил, как бы собираясь с мыслями.

– Правда, Беляков уверял меня, что поначалу эта вещь его не особо интересовала, а когда стало ясно, что к нему в руки попал раритет, задумался. Он понимал, что приобретение пекторали не вполне законно, но соблазн был очень велик. Очевидно, эта вещица действительно относится к IV веку до нашей эры.

– Про пектораль можешь мне не рассказывать, – перебил Черепанова Перебейнос, – по антиквариату и всяким иным вопросам наши спецы меня уже просветили. Давай, Иван Сергеевич, ближе к делу.

– Ну хорошо, – согласился Черепанов, – человека, который продал пектораль, мы с Заборским уже установили. Им оказался не какой-то «черный копатель», а археолог, преподаватель Харьковского университета Реваз Константинович Мачавариани. Как эта реликвия попала к нему, мы пока не знаем. Скорее всего, он нашел ее во время очередных раскопок под Велико Анадолью, откуда недавно вернулся. Словом, Беляков купил пектораль у Реваза Мачавариани, а кто-то третий, которого мы с Заборским окрестили Антикваром, узнал об этом и пожелал иметь в своей коллекции эту вещь.

Но как это сделать? У Антиквара был лишь один способ раздобыть желаемый предмет – выкрасть его. На Белякова люди Антиквара вышли через Реваза. Получив необходимые сведения, они убили археолога, инсценировав несчастный случай. Затем каким-то образом установили, что пектораль хранится в домашнем сейфе Белякова, и ждали удобного случая, чтобы проникнуть в его дом. Такой случай вскоре представился – Степан Степанович улетел в Америку. Их планы чуть было не разрушила жена Белякова, которая неожиданно вернулась из театра и застала в особняке грабителей. Этим она подписала себе смертный приговор. Устранив свидетеля, преступники выкрали пектораль, а доллары и украшения взяли для отвода глаз. Антиквар был уверен, что Беляков не станет заявлять о пропаже скифской пекторали.

– То-то и оно, – кивнул Перебейнос. – С Беляковым будет отдельный разговор. Все же для государства пектораль представляет огромную ценность.

– Меня это тоже беспокоит, – поддержал его Черепанов и продолжил свою мысль: – Степан Степаныч попросил меня не распространяться насчет того, что столь ценная находка находилась у него дома, а не в музее. Так что все вопросы по ее приобретению адресуйте лично ему. Он не хотел, чтобы кто-то, а тем более милиция, знал о пекторали и моей роли в частном расследовании. Думаю, на то было две причины. О первой мы уже упомянули: пектораль Беляков приобрел не совсем законно. Но, мне кажется, для него важнее было другое: он сам хотел найти этих грабителей и убийц и наказать так, как считал необходимым. Боюсь, в его планы не входило передавать преступников вам. И по-моему, Степан Степанович не ошибся, полагая, что против него действует сильная фигура. Антиквар, судя по всему, богатый и с большими связями человек. Письмо из центра с попыткой скомпрометировать меня – верное тому подтверждение.

Полковник внимательно слушал Черепанова, а когда тот упомянул о письме из главка, достал из кармана документ и принялся рассматривать его, как будто видел впервые. При всех своих недостатках полковник Перебейнос обладал острым умом и за свою жизнь раскрыл не одно запутанное дело. Когда расследование заходило в тупик, многие подчиненные шли к нему за советом. Черепанов это знал и, выстраивая версию, рассчитывал именно на профессионализм полковника. Он не ошибся.

– Если то, что ты, Иван Сергеевич, мне сейчас рассказал, правда, это значит… – перед тем как продолжить, Перебейнос даже понизил голос, – то это значит, что ваш Антиквар днюет и ночует в кабинете замминистра внутренних дел. Ты понимаешь, что это означает, Ваня?

– Ну так о чем я вам и говорю, Юрий Викторович! – возбужденно подхватил Черепанов, радуясь, что полковник принял его версию и его можно сделать своим союзником.

Перебейнос поднялся и стал прохаживаться по кабинету. Остановившись перед висевшей на стене репродукцией, он принялся внимательно рассматривать вечерние улочки Парижа.

– К слову, о пекторали, – не оборачиваясь, вдруг заговорил Перебейнос. – О том, что такая вещь появилась в среде коллекционеров, мы знали.

Черепанов с удивлением смотрел на полковника. Тот, не отрываясь от картины, продолжал:

– Знали, знали. Ты что же думаешь, мы совсем уже ни на что не способны?

Полковник с довольной улыбкой вернулся к столу, явно наслаждаясь произведенным эффектом.

– В определенных кругах разговор о золотой цацке древних скифов пошел сразу же, как только этот грузин ступил на перрон нашего города. Удивляюсь, что он целым и невредимым доехал до дома Белякова. Видно, кое у кого прокол вышел. А сейчас, я так понимаю, это дело на особом контроле в министерстве. Хотя официального обращения о пропаже такой редкой вещицы не поступало.

При этих словах Черепанов развел руками, мол, претензии не ко мне, а к хозяину пекторали.

– Ты, Иван Сергеевич, вот что, завтра же зайди к капитану Сидорченко. Расскажи ему все, о чем только что мне поведал. Пусть оформит как положено. Заодно, для порядка, подробно опиши, чем занимался в тот день, когда убили жену Белякова. Да, и захвати с собой этого Пинкертона местного разлива, Заборского. Пусть расскажет о своей поездке в Харьков, – подвел черту в разговоре полковник.

Словно раздумывая, говорить или нет, Перебейнос немного помолчал и, глядя в глаза Черепанову, решился:

– А я тихонько, чтобы никого не спугнуть, постараюсь узнать, откуда на тебя поступил сигнал и кто написал письмо, прежде чем подсунуть его на подпись замминистру. Возможно, таким макаром мы и узнаем, кто он, этот Антиквар. Да еще попрошу харьковских коллег как следует разобраться в обстоятельствах гибели археолога.

Допивая второй стакан чая, Перебейнос некоторое время сидел молча. Наконец дал о себе знать.

– С этими кладами да сокровищами, Ваня, одни хлопоты и неприятности, – повел он разговор на тему археологических раскопок и поиска редких вещей. – Как-то по телевизору я смотрел передачу о египетских пирамидах. Английские археологи занимались изучением гробницы Тутанхамона. Стали ее разбирать, а там масса дорогущих побрякушек. Сам понимаешь, сенсация, удача и прочее-прочее. Но проходит пару часов, и один из тех специалистов, между прочим лорд, вдруг скоропостижно умирает. Ну, умер и умер, с кем не бывает… А через несколько дней на тот свет отправились и некоторые другие члены экспедиции. И тут оставшиеся в живых вспомнили, что у входа в лабиринт они наткнулись на небольшую глиняную табличку с надписью: «Смерть быстро настигнет того, кто нарушит покой фараона». Ну или что-то вроде этого…

– Я, кстати, тоже слышал подобную историю, только не помню, чем она закончилось, – вставил Черепанов.

– Так в том-то и дело, Иван Сергеевич, что на этом не закончилось, – увлеченно продолжал полковник. – В итоге из двенадцати человек, которые работали с лордом, один за другим скончались аж семеро, и не только археологи, но и рабочие. Потом, уже в наше время, при раскопках в других пирамидах подобные случаи тоже имели место. Между прочим, как подчеркнул ведущий той передачи, неожиданная смерть людей, вскрывавших гробницы египетских фараонов, до сих пор не находит естественного объяснения. Вот и не верь после этого в разные, как ты говоришь, небылицы.

– А ведь у нашей пекторали легенда, пожалуй, похлеще фараоновой будет, – выслушав его до конца, живо отозвался Черепанов и как бы на всякий случай уточнил: – Ваши консультанты о проклятии древних реликвий что-нибудь рассказывали?

– Наверное, не успели, – развел руками Перебейнос.

– Так вот, существует такое древнее предание: кто к святыням скифов прикоснется – непременно погибнет.

Перебейнос заметно вздрогнул: его почему-то обескуражило это сообщение.

За окнами стемнело. В кабинете тоже сгустился синевато-серый сумрак, нарушаемый только ярким светом настольной лампы. И тут послышался телефонный звонок.

Черепанов нажал пальцем клавишу на селекторе:

– Слушаю тебя, Аня.

– Иван Сергеевич, уже поздно. Мне домой пора. Можно идти? Или вам еще свежего чаю заварить?

– Нет-нет, спасибо. Мы тоже сейчас уходим.

– Как уходим?! – спохватился полковник Перебейнос. – А где обещанные пять капель?

– Конечно, Юрий Викторович! – воскликнул Черепанов, извиняюще приложив руку к груди. – Можешь идти домой, Аня, а мы с полковником еще кое-что обсудим.

Глава 15
Как поймать антиквара?

25 июля 2013 года

С Беляковым Иван встретился на следующий день в его офисе. В просторном, со вкусом обставленном кабинете было уютно и комфортно. Огромные механические часы как раз отбивали время, отзываясь колокольным звоном.

Степан Степанович был на удивление серьезен и, несмотря на батарею соблазнительных с виду бутылок, стоявших на передвижном столике, совершенно трезв.

После коротких дежурных приветствий Черепанов обстоятельно рассказал о результатах поездки Виталия Заборского в Харьков и гибели Реваза Мачавариани – продавца пекторали. В заключение подчеркнул: ниточка, которая вела от археолога к Антиквару, скорее всего, оборвалась.

Рассказал и о разговоре с полковником Перебейносом. Особенно о том, что касалось письменного указания попридержать журналистов телекомпании «Зенит» в их расследовании, присланного местным силовикам из министерства.

– Конечно, алиби у меня железное, – рассуждал Черепанов, – но сам факт, что они так нагло пытаются привязать меня к известным событиям, говорит о двух вещах. Во-первых, люди Антиквара точно определили наше негласное участие в следствии. Каким образом? Может, случайно предположили, что от такого резонансного дела мы в стороне не останемся и активно включимся в процесс? Лично я не очень-то верю в это, но, считаю, данную версию отбрасывать нельзя. Не исключаю также, что тут замешан кто-то из сотрудников телекомпании. Кроме нас с Заборским, об этом деле знает только один человек – инженер по звуку, который колдует над записью Реваза Мачавариани. Однако за Виталием в Харькове следили еще до того, как мы передали ему диктофон, в связи с чем инженера из списка подозреваемых можно исключить. Вероятнее всего, о нашей встрече и договоренности узнал кто-то из ваших домочадцев и сообщил другой стороне. Кто бы это мог быть, вам, Степан Степаныч, наверное, лучше знать.

Беляков даже не пошевелился в кресле.

– Нас видели и слышали практически все, кто был тогда в доме, – заговорил он через какое-то время. – Кроме охраны, всего три человека: Виктор, который вез тебя домой, домработница Виктория Сливко, которая в тот раз готовила закуски и подавала их на стол, да еще садовник. Все люди проверенные. Я скажу Виктору, чтобы выяснил, кто еще в тот вечер мог случайно услышать наш разговор.

– Сделайте одолжение, Степан Степанович. Может, это только мои предположения, но лучше быть уверенным, что у нас надежный тыл, – объяснил Черепанов. – И второй вывод: раз Антиквар так засуетился насчет моей персоны, значит, мы на верном пути. Кстати, Перебейнос обещал узнать, откуда у того письма из министерства, так сказать, растут ноги. Если ему удастся выяснить, это очень поможет нам в расследовании. Да, к слову, он собирался вам позвонить, желал встретиться, говорил, что у него накопилось много вопросов.

– Его понять можно, – кивнул головой Беляков, – он мужик мудрый. Как свою задницу прикрыть, знает лучше таблицы умножения. Чтобы обезопасить себя, Перебейнос просто обязан отреагировать. Не беспокойся, я с ним переговорю и о твоем алиби, и о том, что поручил тебе частное расследование. Думаю, с полковником мы эту тему закроем. Ну а что будем делать дальше, какие у тебя соображения на этот счет?

Черепанов задумался. Но с ответом не спешил.

– Направление следующее, – начал он. – Вам нужно еще раз тщательно проверить всех своих на предмет их возможного соучастия в ограблении. Пусть этим займутся ваши люди. Далее, предоставьте мне, пожалуйста, список коллекционеров, которые, по вашему мнению, не отказались бы иметь у себя пектораль. Ведь Реваз Мачавариани предлагал купить ее не только вам и Антиквару, не так ли? Узнать это мы попробуем с помощью компьютера археолога. Кроме того, свое предложение, не подозревая о последствиях, он мог выставить и в открытой форме, так сказать без цензуры.

– Сомневаюсь, не тот случай. Это же не старый диван или детскую коляску продать, – возразил Беляков. – Или ты думаешь, он не знал, что нарушает закон? Знал лучше меня. Думаю, предложения о продаже он направлял не случайным людям, а целенаправленно. Только коллекционерам высокого полета. Но, как коллекционер со стажем, скажу тебе откровенно: такую редкую вещь, как золотая пектораль, желал бы иметь каждый уважающий себя собиратель. Полагаю, список потенциальных клиентов Реваза будет состоять примерно из двадцати фамилий.

– Не думаю, – в свою очередь выразил сомнение Черепанов. – Не будем забывать о стоимости пекторали, не у каждого желающего на такую покупку найдутся деньги. В общем, в этом компоненте существуют определенные ограничения. И еще один момент. Давайте сразу же отбросим тех коллекционеров, которые живут за пределами нашей страны. Думается, они не смогли бы так быстро подключиться к этому делу. Да и такой раритет, как пектораль, вывезти за кордон не просто.

– Может, ты и прав, спорить не стану, – согласился Беляков. – Хорошо, я подготовлю такой список. А вдруг тот, кого мы ищем, в него не попадет? Ведь есть известные собиратели древностей, но имеются и… ну, подпольные, что ли. Их практически никто не знает. К тому же бывают и обычные понтовики. Те, у кого водятся деньги и кто сгорает от желания заиметь раритетную вещь. Обычно это политики или крупные чиновники. У них, видишь ли, появилась мода брать взятки вещами, которые принадлежали венценосным особам.

– И какова вероятность, что пектораль попадет к ним? – поинтересовался Черепанов.

– К счастью, очень мала, не более процента. Большую часть «подпольщиков» я знаю. А что касается понтовиков, они такую вещь, как пектораль, не подымут – кишка тонка.

– Отбросив этот процент, придется проверять всех из вашего списка, Степан Степанович. Раз карася на удочку не поймали, попробуем ловить широким бреднем, но с индивидуальной приманкой.

– Видится мне, Иван Сергеевич, что тот карась может оказаться огромной белой акулой, способной проглотить не только приманку, но и самих рыбаков. Это я тебе говорю как специалист по экстремальной рыбалке и охоте. Оттого я и приставил к тебе своего Витька. Несчастных случаев, подобных тому, что произошел с харьковским археологом, нам больше не надо.

– Понял, – подтвердил Черепанов.

– Вот и хорошо! Список коллекционеров Виктор завезет тебе вечером. Но… – запнулся он, чему-то усмехаясь. – Интересно, а на какую наживку ты собрался ловить этих «карасей»? Я все-таки один из них. Поделись секретом, если можно.

– Честно говоря, и сам еще не знаю, – пожал плечами Черепанов, отмечая, что Беляков все больше и больше втягивается расследование. – Как выманить из мутных глубин тихого омута этого Антиквара, подумаем завтра. Проанализируем ваш список и решим. Но я непременно согласую это с вами. Нужна такая наживка, от которой он ни за что на свете не откажется.

Заметив, что Степан Степанович заинтересованно его слушает, Иван продолжил:

– Существует еще одна причина, по которой нам нужен этот список. В записи разговора Реваза с гостями есть фраза, где, как мне кажется, упоминается заказчик. Один из посетителей в пылу спора проговорился, и его разговорчивость впоследствии стоила археологу жизни. Звук с помехами, и пока нам удалось разобрать лишь окончание этого слова – что-то типа «…рал». Вот я и думаю, нет ли среди потенциальных фигурантов вашего будущего списка человека с подобным окончанием имени или фамилии? Может, вспомните навскидку?

Беляков задумался, видимо перебирая что-то в уме. Затем достал из стола толстую записную книжку и принялся ее перелистывать.

– Вроде бы нет. Имена с таким окончанием встречаются довольно редко. Более того, они не совсем славянского, а скорее восточного происхождения, что-то типа Гиял, Гиал… Не исключено, что Икбал – был у меня один такой знакомый из Саудовской Аравии, царство ему небесное… – Беляков вздохнул. – Извини, Иван Сергеевич, это я к слову. Если же считать это окончанием фамилии, то простор для фантазий неограниченный. Первое, что приходит в голову, – Ганнибал.

– Ганнибал?! – воскликнул Черепанов. – В этом что-то есть! Назови сегодня эту фамилию, большинство людей вспомнят не всемирно известного полководца, а его однофамильца Лектера, серийного убийцу-каннибала из американского фильма.

– Слушай, а может, это просто погоняло, ну, кличка нашего Антиквара? – на всякий случай уточнил Беляков.

– Не думаю, – усомнился Черепанов. – Ведь Реваз Мачавариани не был связан с криминальной средой. И, контактируя с ним, Антиквар вряд ли бы стал представляться погонялом.

– Ладно, крути свои мысли дальше, а мы тебе свои прокрутим.

Беляков плеснул в стакан немного виски, закурил сигарету и принялся смаковать напиток, отпивая янтарную жидкость маленькими глоточками.

– Вот что, Иван Сергеевич. То, что твоего Заборского «пасли» в Харькове, говорит о том, что у Антиквара есть неплохие возможности и организационные навыки в этом деле. Простому коллекционеру не под силу организовать грамотную слежку, вербовку, кражу, убийство и несчастный случай на дороге. Да и так быстро найти и нанять профессионалов он не сможет. Думаю, что против нас играет не просто умный человек, а человек со связями. Тут, на мой взгляд, действует настоящий «зубр», опытный, смелый и решительный. За его плечами может стоять мощная организация. При обработке списка имей это в виду, – Беляков замолчал, затянувшись сигаретой, и, выпустив клуб дыма, продолжил: – Похоже, вначале я недооценил нашего противника, но теперь, с развитием событий, понимаю, что, возможно, и тебя напрасно втянул в это дело. Запретить тебе дальнейшее участие в расследовании я не могу, да и, честно говоря, одному мне будет трудно справиться… Но и к дальнейшим действиям принуждать не хочу – наше мероприятие становится опасным. Решай сам…

Казалось, Черепанов не слушал Белякова, наслаждаясь ароматом его сигарет, оттого и спросил:

– А где вы, Степан Степанович, покупаете такие замечательные сигареты? Сидел бы рядом с вами и блаженствовал. Вы просто змей-искуситель для тех, кто борется с курением. Глядишь, зачащу к вам в гости и снова стану заядлым курильщиком. Ну а что касается наших дел, жду вечером список.

– Табак для этих сигарет мне специально привозят из Англии и уже на месте набивают в гильзы. Если хочешь, закажу и для тебя, Иван Сергеевич. Только не говори потом, что это я сбил тебя с пути праведного, – думая о чем-то своем, ответил Беляков и вернулся к прерванному разговору: – Твой ответ мне понятен. И все же, чтобы у меня было немного спокойнее на душе, давай сделаем так: вечером Виктор привезет тебе и Заборскому кое-какие средства самозащиты…

Черепанов удивленно вскинул голову.

– Да ты не дергайся, – отреагировал на его жест Беляков, – все будет в рамках закона. Электрошокеры и «травматика» последнего образца, со всеми разрешительными документами. Дай бог, конечно, чтобы они вам не пригодились.

Беляков снова плеснул себе в стакан виски и практически одним глотком осушил его. Затем привычно затянулся сигаретой.

Разговор подошел к концу, и Черепанов уловил это.

Он уже был у двери, когда Степан Степаныч спросил ему вслед:

– А что, Перебейнос до сих пор ходит в звании полковника? Или уже генерал?

– Что? Генерал? Нет, Юрий Викторович еще не генерал… – рассеяно ответил Иван и вдруг просиял: – Не генерал, но, кажется, сейчас, Степан Степанович, вы немного приблизили его к этому званию.