Текст книги "Протозанщики. Книга 2. Марш оловянных"

4

Адлер встретил ненавязчивым солнцем. Приятным, чуть прохладным ветерком и густым ароматом моря. Температура в восемнадцать – двадцать градусов, не совсем обычная для ноября, создавала эффект комфорта и умиротворения. Хотелось жить. И желательно именно здесь.

– Теплынь-то какая! – полной грудью вздохнул Антип, выбираясь из «Транспортера».

– Прекрасная погода, – поддержала Алена, и спросила у водителя, – Здесь всегда так в это время?

– Бывает и так, но чаще в это время прохладней. И дождей много. В этот год лето, что-то задержалось.

– Значит, в Абхазии похожая погода? Недалеко ведь?

– Ну… Там же горы. Возможно, в горах похолодней.

– Спасибо Вам большое за помощь, – протянул руку Рустам.

Купив еды в магазинчике, поесть расположились на пустом пляже. Голод, разыгравшийся дорогой, утоляли на твердой гальке, с видом на могучее, спокойное море. Волна и Рустам жевали молча, запивая пищу молодым вином, Антип зажигал блеск в глазах стаканчиком чачи, Алена сидела рядом с ним, опираясь спиной на плечо поэта. Израдец нервно ходил по берегу, бурча себе под нос и разглядывая перчатку.

– Чего дергаешься, демонюга? – Анти-поэт получал какое-то особенное удовольствие, хамя Израдцу.

– Абхазии боюсь! Мне же нельзя туда в обычное время.

– О, как! – поднялся Антип, ласково отстраняя Алену, – Почему нельзя?

– Святая земля.

– Поподробней можно?

Разговор привлек внимание приятелей. Волна и Рустам подошли ближе, а Алена расположилась за спиной Антипа. Окруженный Израдец нехотя стал рассказывать.

Абхазия – святая земля. Древние монастыри, храмы, Новый Афон. Но дело не только в этом. Главное, это та самая реликтовая, позитивная вера, о которой упоминал Руслан.

– Ага, мусульмане бухают вместе с христианами, отмечая и те, и другие праздники, – весело отозвался Антип, считая верхом толерантности взаимное винопитие.

Действительно, подобное мирное сосуществования конфессий надо еще поискать. Правда, это лишь внешние проявления, а глубинная суть в том, что абхазы, особенно в селах, не так уж отличаются друг от друга, несмотря на разные религии. В независимости от названий, склонны к традиционной абхазской вере.

Природная доброта и терпимость, позитив, аккумулированный в местности с древних времен, дает силы для защиты абхазских святынь. Ни зло, ни хитрость, ни коварство не в состоянии пройти. Ранее Израдцу никогда не удавалось прорваться в святые горы – защитники сразу вычисляли демона и отправляли восвояси.

Грузинские танки и пушки, джипы и пехота, несмотря на чудовищные поступки, так и не смогли навязать своей воли. Сколько не грохотала война, позитив остался. Коммунисты много лет пытались уничтожать святыни – и где сейчас коммунисты? А святыни по-прежнему подпитывают народ силой. Израненные, униженные, но они до сих пор трудятся на благо Добра.

Еще в советское время пытались переселять в святые места другие народы, но не приживались пришлые люди: урожай пропадал, животные гибли, хозяева частенько сходили с ума. Одни уезжали, другие приезжали, но все повторялось опять.

– Святыня, которая нам нужна, называется Лдзаа-ныха! – четко выговорил Израдец, – В Абхазии семь древних святынь. Две – Бытху и Инал – Куба – закрыты. Отдельные истории – нас они пока не интересуют. Пять снова действуют: Дыдрыпш-ныха, Лашкендар, Лдзаа-ныха, Лых-ныха и Ылыр-ныха.

– Но нужна одна? Главная? – спросил Волна.

– Главной многие считают Дыдрыпш-ныха. Именно поэтому не подходит – слишком многолюдно. Лашкендар – гора, слишком открытое место. В случае чего, сложно скрыться. Лых-ныха в одном районе с Дадрыпш, слишком близко к главному святилищу. Остается Лдзаа-ныха! Логично?

– Не знаю, – ответил Рустам, и Волна поддержал друга пожатием плеч.

– А ты, что скажешь? – Израдец обернулся к Антипу, но поэт не ответил – пространственный, размытый взгляд, плавное покачивание и, наконец, резкие взмахи головой, разгоняющие наваждение.

– Чего-то видел? – с нескрываемой улыбкой спросил Рустам, – Мы все снова умрем?

– Обязательно, но не сегодня, – пробубнил Антип, – Я видел нужное нам место!

– Где? – спросил Волна.

– Понятия не имею! Но видел, как выглядит – заросшая поляна на пригорке, окруженная какими-то круглыми площадками. Смотрел издалека, деталей не разобрал. Какие-то кругляки у поверхности, по периметру поляны. Неровные. Плохо видно – заросли очень. В середине поляны… ничего, но что-то раньше было – это чувствуется.

– Лдзаа-ныха так выглядит? – спросил Алексей у Израдца.

– Вроде нет. Поляна в лесу. Никаких кругляков. Стоит стол, утварь кое-какая и все. Насколько я знаю. Но мне же раньше ее видеть не приходилось.

– Тогда, что я видел? – недоумевал Антип, – На другие святилища не похоже?

– Святилища в лесах, да на полянах, но кругляки… Нет, не знаю. На месте разберемся!

– Ладно, так что, отправляемся в эту лдзззз… лдзаа… как там?

– Лдзаа-ныха! – по слогам выговорил демон, – План такой: придем туда, убедим жреца пропустить. Сниму перчатку – она укажет путь к Савриилу.

– Как просто, смотри-ка! – иронизировал Анти-поэт, – А что еще забыл сказать? Кто помешает? Ведь всегда кто-то должен мешать, да? Кто? Юззи? Зомби? Гномы? Мистер Фикс?

– Кто?

– Никто! – Антип отвернулся, подчеркивая недоверие к Израдцу.

– Юззи в Абхазию не войдут. Остальные и вообще выдумка. Надо просто попасть в Гагрский район и найти Лдзаа-Ныха.

– Вот так просто? – прошипел Антип, – Не верю я! С тобою просто не бывает.

– Много не бывает, но есть, – тихо произнес Волна.

– Ты о чем? – Анти-поэт обернулся к другу.

– Ну-у… например, нельзя умереть, а потом вернуться – а я вот смог! Нельзя выжить при падении самолета, а мы живы. В конце концов, осенний променад по черноморскому побережью под ручку с чертом тоже звучит очень неправдоподобно, а вот же, могу, – и, подхватив под руку Израдца, Волна театрально зашагал по гальке пляжа.

– Ладно, ладно, – усмехнулся Антип, – Ныка, так Ныка!

– Лдзаа-Ныха! – хором поправили протозанщики.

Несмотря на близость Абхазии, таксисты не горели желанием сажать путников в свои машины – слишком долго задерживали на пропускных пунктах. Границу быстрее пересечь на общественном транспорте – его пропускают без очереди – а уже там ловить попутку.

Через полчаса ноги ступили на землю Абхазии. На границе, правда, пришлось выйти из автобуса, чтобы пройти таможенный контроль, но формальности решились на редкость быстро. На несколько минут вышла задержка с крупной суммой денег у Антипа, и поэт уже приготовился оставить часть «в подарок» таможенникам, но, к великому удивлению, денег абхазы не взяли, а пропустили под «честное слово» потратить их на отдых.

За живописной рекой Псоу, быстро скользящей по гладким камням, толпились таксисты. До Лдзаа-Ныха взяли две машины: в старый «Форд» загрузились Израдец с Антипом и Аленой, а в «Ниву» глупо-салатового цвета забились Рустам и Волна.

За несколько часов пути путешественников изрядно потрясло, поэтому на окраине селения Лдзаа-Ныха вышли четверо бледно-зеленоватых людей и один радостно подпрыгивающий седой старик с молодым, еще более посвежевшим в пути, лицом.

Израдец ликовал как ребенок. Его интересовало все вокруг: он срывал высокие травинки, колыхающиеся вдоль пыльной обочины, обламывал веточки засыпающих на зиму деревьев и вечнозеленых цитрусовых, что на фоне осени казавшиеся особо яркими.

– Хватит носиться, как дите малое, – произнес Антип, – В глазах мельтешит. Дай хоть отдышаться.

– Дыши, никто не мешает. Знаешь, как интересно трогать то, что нельзя? Конечно, знаешь, ты же человек!

– Слушай, а ты никогда не был человеком? – поинтересовался Волна, понемногу прощая демону старые грехи, – Раньше? Откуда вы беретесь?

– Нет, я человеком никогда не был, но мог бы быть. Тут не из какого Мира ты родом, другое важно…

– А Харалуги, солдаты?

– Солдаты тоже порождение нашего Мира. Бесправные, безвольные слуги. А Харалуги раньше были людьми и жили в Олове.

– Ого! – вскрикнул Рустам, – Как их скрутило-то?

– Ты про что? – остановился Израдец, отрывая хвост маленькой ящерке, – Про внешний вид? Иллюзия, на самом деле они…

– Андрей говорил, что они похожи на синий холодец! – вспомнил Волна слова истинного.

– Холодец? – засмеялся демон, – Не слушайте нытика! Синий студень – иллюзия специально для него созданная. Он же повар-маньяк, как только в Олове оказывается, сразу чего-нибудь готовит, всех угощает. Для него синий холодец – это самый большой кошмар: готовишь его часами, готовишь, а он – раз – и получился синим. И многочасовые труды можно нести на помойку. Вот мы и сделали Шекспиру гадость.

На самом деле, Харалуг выглядит как то, чего боишься больше всего. В разумных пределах, конечно. Выбирая из нескольких стандартных «комплектов». Кому-то черный рыцарь, кому-то змей трехглавый или дракон, холодец и так далее. Ясно?

– Типа того, – отозвался Волна.

– Немногие знают настоящую внешность. Я, разумеется, вижу. И их реальный облик – человек. С руками, ногами, головой и прочим.

– Надоел ты со своими чертями! – отмахнулся Антип, вспоминая человеческий облик Харалугов, – Лучше скажи, что дальше делать. Мы на месте? Куда теперь?

– Спросим, – Израдец указал вперед.

На улице собирались люди. Несколько десятков человек толпились, галдели, оглядывая пришлых с явным недовольством. Из соседних домов, из зарослей тенистых деревьев прибывали все новые и новые сельчане. У многих в руках ружья. У некоторых автоматы. Путники остановились.

– Стойте здесь, – распорядился Антип, – Я попробую. Демонюга идет со мной, но молчит.

Антип вышел вперед, миролюбиво улыбаясь сельчанам. Абхазы заметно оживились: защелкали затворы, раздались предупредительные окрики. Бандит поднял вверх левую руку, а правой демонстративно, двумя пальцами достал пистолет и опустил на землю. От сельчан отделились двое мужчин с охотничьими ружьями. Антип и семенящий следом Израдец, двинулись навстречу.

– Здравствуйте уважаемые! – громко начал бандит, – Куда подевалось абхазское гостеприимство? Разве так встречают путников?

– Всегда рады гостям, – отозвался рослый мужчина лет пятидесяти с едва различимым акцентом, – Но гости приходят с добром, вы же явились со злом, – ствол винтовки пренебрежительно указал на Израдца.

– Ты прав, – Антип кивнул, – Мы действительно привели сюда Израдца, но жизнь сложная вещь, порой совершаются столь странные деяния, что объяснить непросто.

– Попробуй!

– Не стоит бояться. Его силы сейчас почти иссякли.

– Он главный лжец! – перебил абхаз, – Он и есть сама ложь! Не верь ему, парень. Вводить в заблуждение его суть.

– Я и не верю. Я вообще не склонен никому верить, а уж этому… Но есть… есть факты, против которых не попрешь.

– О чем говоришь? Объясни, что хотите в Лдзаа в таком странном обществе?

– Нам надо… – начал было Израдец.

– Молчать! – дуэтом рявкнули абхазы, а высокий кивнул Антипу, – Говори.

– Демон, конечно, сейчас малосилен, но кое-что еще может. Пули, например, ему по барабану. Так, что ружья можете опустить. Все, что нам надо – попасть в святилище. Спросить совета и уйти.

– В святилище с Ахуа́чей³3
  Ахуача (абх.) – червь


[Закрыть]?!! – гневно вскрикнул мужчина, – В своем ли ты уме?

– Сам ты ахуа́ча! – возмутился Израдец.

– Стой смирно!

– Да пошел ты, – демон захлебывался гневом, – Что с ними разговаривать?! У меня хватит сил прорваться. Оглушим, сделаем дело и свалим. Потом оправдаемся.

– Остынь! – громко приказал Антип, – Никому не нужно прорываться силой. Нам надо…

Гнев затмил остатки здравомыслие – Израдец вышел из-под контроля. Старик, распрямив плечи, нахально попер на ружья. Раздался выстрел! Демон лишь слегка дернулся, встречая грудью дробь.

– Прекрати! – громко завопил Анти-поэт, привлекая внимание друзей.

На звук выстрела уже спешили остальные абхазы. Волна и Рустам, затолкав Алену в ближайшие кусты, устремились к Антипу. Оставалось несколько метров до приятеля, когда абхаз выдал команду: «Пли!», и защитники святыни открыли огонь. Автоматы треснули короткими очередями. Ружья ухнули низким басом, выпуская облака дроби. Убежать невозможно, остается отдаться на волю судьбы. Встретить смерть мужественно.

Свет померк, тьма заволокла все вокруг. Непроглядная пелена, одеялом накрыла друзей, и вонь пороховых газов забилась в ноздри. «Я ранен? Убит?» – крутилось в голове Алексея. Волна невольно ощупал себя, но в темени и суматохе не мог понять состояния. Он вытянул руку. Пальцы уперлись в нечто материальное – напавшая чернота не есть смерть, это действительно защита, не пустившая пули в живую плоть!

Завеса внезапно исчезла, взмыв вверх. Сощурившись от яркого света, Алексей определил непроглядно-черные крылья Израдца, обернувшегося летучей тварью. Демон спас протозанщиков, закрыв собою от сонма свистящих пуль.

– Быстро в кусты! – громыхнул монстр, взлетая в воздух.

– Совсем идиот? – уже из укрытия крикнул Антип.

– Он нас спас… Смотри!

Крылатая тварь развернулась в воздухе и зашла на атаку. Разгоняясь, Израдец устремился к земле, к группе непрерывно стреляющих абхазов. Люди боялись монстра, страшного даже при солнечном свете, но, приученные защищать святыню, продолжали огонь.

Выпустив огромные когти на ногах, демон собрался разорвать каждого, кто попадется на пути. Рука в перчатке казалась отсохшей, но вторая лапа, оголив черные пики когтей, направлена на стрелков. Перепонки крыльев ощерились кривыми черными саблями, готовыми рубить и колоть.

Осознав бесполезность оружия, абхазы отступили на несколько шагов. Сверкнули ножи, готовые впиться в чудище. Люди собирались умереть, защищая святыню, но перед гибелью хорошенько нашинковать врага.

От толпы отделился худой, безбородый старик, жестом приказывая абхазам отойти. Люди послушно сделали еще несколько шагов и замерли в отдалении. Деду более восьмидесяти лет, но кавказская бодрость и здоровье позволяли стоять прямо. Выглядел он моложе городских сверстников: седая голова гордо поднята, древний пиджак усыпан медалями, на голове соломенная шляпа с круглыми, смешными полями. В руках деревянных посох, направленный навершием на Израдца.

– Остановись! – громко выкрикнул дед по-русски, – Остановись! Я отвечаю за святыню Лдзаа-Ныха, и я не пущу тебя.

– Уйди старик, – громко шипел Израдец, но не атаковал деда, – Уйди!

– Не уйду, пока не покинешь Абхазию. Отправляйся обратно в ад, уползай в свою вонючую дыру.

Каждое слово сопровождалось ударом посоха о землю. От каждого удара разрядами прошивало тело демона. Каждый разряд заставлял взвизгивать и извиваться от боли!.

– Сгинь! Уйди! Изыди! – кричал старик.

Израдец рухнул на землю, извиваясь в чудовищных корчах. Хрипел, бил крыльями по земле, но не мог противостоять старику, и последние силы покидали демона. Камни дороги вздрогнули, выпуская струи черного, едкого дыма. Образовалось облако, обволакивающее пресмыкающегося.

– Уйди во тьму, породившую тебя!

Посох снова ударил в землю, поднимая высокий столб пыли. Столб вырос, отвердел, развернулся и спикировал на распростертого Израдца.

– Отправляйся в ад! – раскатисто громыхал старик, управляя столбом окаменевшей пыли.

– ОСТАНОВИСЬ!!! – громкий окрик Антипа отвлек старика.

– Кто ты?

– Один из тех, кто привел его сюда.

– Зачем?

– Могу объяснить. Ты должен понять, отец. Но это долгий разговор. Так надо! Во имя… во имя Добра.

– У нас много времени, – спокойно ответил старик, не отпуская Израдца, – Сейчас расправлюсь с этим и побеседуем.

– Нет! – громко выкрикнул Антип, подходя ближе, – Демон нужен! Да, Израдец та еще сволочь, но он необходим.

– Нужен? Добру нужен прихвостень сатаны? – не согласился дед.

– Он не прихвостень. Он как бы… и есть тот, кто верховодит в аду. Просто…

– Что за бред, смотрящий будущее?

– Правда, – рядом с Антипом появился Волна, – Поверьте! Поверьте…

– Ты… вернувшийся? Был в Раю, но предпочел вернуться? – старик буквально сверлил Алексея взглядом, – Променял покой на грешный мир?

– Можно и так сказать. Да, я там был какое-то время. И да, вернулся. Клянусь, что Израдец с нами для нужного всему человечеству дела.

– Пусть мусульманин тоже поклянется, – старик кивнул на появившегося Рустама.

– Я подтверждаю, что они говорят правду! – выкрикнул Рустам, – По крайней мере, мы думаем, что… правда.

– Хорошо, – согласился дед, – Но если попытается дернуться, вышвырну в ад!

– Попробуй, – прохрипел Израдец, ползая по земле, как от веревок освобождаясь от дымчатых пут.

– Я победил самого дьявола! – гордо ухмыльнулся старик.

– Не гордись особо, – пробурчал демон, принимая облик человека, – Просто дьявол нынче малосилен. Иначе бы…

– Иначе бы ты не смог сюда явиться, – заорал Антип, – Устроил тут… придурок адский!

– Говори, что хочешь, – старик повернулся спиной к демону, – А я победил сатану.

– Отец, – обратился Антип, – Как я могу тебя называть?

– Я-то? Федя!

– Как?

– Федя! А что, не нравится мое имя? – нахмурился абхаз.

– Как-то не по-абхазски… и не очень-то уважительно.

– Говорю тебе – Федя, – настырно бормотал старик.

– Можно хотя бы Федор?

– Федя я! – по-детски настойчиво заявил дед.

Разговор затянулся на несколько часов. Старик Федя, отправившийся на переговоры в обществе двух сыновей, переспрашивал по нескольку раз. Каждый факт выведывал с дотошностью, сделавшей бы честь иному писателю. Присутствующие абхазы сидели молча, изредка кивая полуседыми головами.

– Значит, сейчас некуда уходить после смерти? – после очередной задумчивой паузы произнес Федя.

– Медь принимает усопших, но не выполняет отведенной роли, – поправил Алексей, – Медь превращается в Ничто… в ад!

– Хотите изловить главное зло, с помощью неглавного? – кивок в сторону демона.

– Эй, – недовольно буркнул Израдец, – Главный, не главный… Я всегда главный!

– Остынь, – огрызнулся Волна, и обратился к Феде, – Савриил пленил волю Израдца и управлял им. Лишь здесь, в Абхазии, он может, не боясь последствий, открыть амулет и определить направление поиска.

– Но я не могу пустить зло в святыню! – развел руками Федя, – Мой род издревле защищает Лдзаа-Ныха, и не в последнюю очередь от демонов. Присутствие нечистого осквернит святыню. Вдруг Высшие Силы покинут ее? Это не просто место. Здесь связь с Богом! Точка просьб и суда, где мой народ просит урожая, правосудия, справедливости и получает их. Совравшего там, настигает кара. А ты просишь впустить в святыню сатану.

– Но сегодня зло Савриил, а не Израдец! – попытался вставить слово Рустам, – И, если он победит, у Всевышнего останется лишь один выбор: позволить превратиться Меди в ад или уничтожить ее. Наш Мир тоже не выйдет безучастным…

– Не зло? – улыбнулся Федя, указывая на демона, – Значит, добро?

– Нет, конечно, – вздохнул Антип, понимая, что расклад на «черное и белое» не подходит, – Он то, что есть. Руководит Миром, где страдают виновные. Где карают грешников. Согласись, отец, что во имя Справедливости такой Мир должен существовать?

– Виновных до́лжно карать! – кивнул Федя, и сыновья согласно закивали.

– Кто-то должен это делать? – продолжил Антип, – Так, разве карающий не входит в общую Систему? Разве не угодно его существование? Разве начальник тюрьмы преступник, потому что охраняет убийц и насильников?

– Красиво сказал, красиво. Но слова – звук, а Лдзаа-ныха свята и не может оскверняться присутствием… начальника тюрьмы. Я знаю много о его делах! Он тасует людские судьбы, как ему хочется. Он не остановится ни перед чем. Знаешь же, что он сделал с вашим Киевом, просто потому, что так было удобно?! Сколько людей погибло и еще погибнет в кровавой каше, что заварилась из-за этого? Ты не представляешь, что там будет… А я знаю! Абхазия пережила нечто подобное. Понимаешь? То, что в данную минуту тебе кажется верным, в большем масштабе может оказаться пагубным. Я не пропущу ахуачу!

– Сам ты… – начал Израдец

– Но почему?! – перебил его Анти-поэт, – Если присутствие этого поможет победить Савриила! Поможет победить главное зло.

– Есть добро, а есть зло, – продолжил Федя, – Они лежат на разных чашах весов и сохраняют равновесие. Есть жара и есть холод. Есть день и есть ночь. Есть Бог, а есть дьявол… И дьявол не войдет в святилище!

– Послушай, Федя, – неожиданно миролюбиво произнес Израдец, – Кроме жары и холода, ночи и дня, есть теплый вечер и прохладное утро. Не надо бросаться в крайности. Ты противопоставляешь меня Высшим Силам? Ставишь на одни весы, рассуждая о равновесии? Не гневи Бога, старик, не оскорбляй сравнением со мной! По-твоему, я – противовес? Даже когда я полон сил, Творцу достаточно мгновения, чтобы уничтожить меня. Мы не равны!

Зло и Добро не лежат на одних весах. Нет двух дорог: к добру или от него. Есть одна дорога – к свету, все остальные – в пропасть. Можно упасть, но подняться и идти дальше, а можно навсегда сгинуть в бездне.

– Ого! – не удержался Антип, – Самокритичный демон? Что-то новенькое.

– Не время для смеха, – задумчиво произнес Федя, – Не время. Возможно, Ахуача прав…

– Не смей меня так называть, – начал кипятиться Израдец, но Федя его не слышал.

– Не может быть он настолько зол, насколько добр Всевышний! А значит…

– А значит?.. – брови Волны вопросительно поднялись.

– Значит, демон не есть то зло, что противостоит Добру. Мы проведем обряд. Еще раз в этом году! – решительно заявил Федя, – Проведем в присутствии демона. А после оставим на несколько минут.

– Отец! – раздался громкий окрик одного из Фединых сыновей.

Далее мужчина громко заговорил по-абхазски. Ни Антип, ни Волна, ни Рустам с Аленой не поняли сути, но по интонации догадались, что абхазы протестуют. Федя несколько раз вставлял ответные фразы, но мужчины не соглашались.

– Все! – перешел на русский старик, – Будет так, как я сказал!

– Но, отец…

– Никаких «но»!

– Послушайте, – тихо, но уверенно произнес Рустам, – Ваш отец прав. Согласитесь!

– Мы хорошие дети, мы подчинимся. Возможно, ты и прав, – заявили сыновья, – Хорошо, мы согласны.

– Ты уговорил их быстрее, чем я, – понимающе улыбнулся Федя.

Алена с Антипом обменялись улыбками. Волна обвел присутствующих удивленным взглядом. Израдец, с ухмылкой, посмотрел на Рустама.