Электронная библиотека » Сергей Булыга » » онлайн чтение - страница 9

Текст книги "Черная сага"


  • Текст добавлен: 28 мая 2022, 21:23


Автор книги: Сергей Булыга


Жанр: Боевое фэнтези, Фэнтези


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Шрифт:
- 100% +

И они были счастливы! Старейшины самодовольно ухмылялись, толпа громко шумела. Еще бы им не ликовать! Лузай пытался урезонить их; он говорил:

– Глупцы! Когда ярл оживал, случались страшные несчастья. А теперь то же самое будет случаться у вас.

– Нет, – отвечали дикари. – У нас так не будет. У вас беды случались от того, что ярлу отрезали голову и тем самым давали его неистребимому духу возможность вырваться из тела еще здесь, на земле. А мы не будем резать ярла – мы будем его жечь, и тогда его дух вместе с пеплом будет устремляться к Небу, а Небо после будет возвращать его нам вместе с дождем, ярл снова будет оживать, а мы его опять будем жечь на костре!

И они были счастливы. А мы с Лузаем были в ужасе – особенно после того, когда нам вымазали лица белой глиной и сказали, что завтра рано утром нас с ним отправят в дальние селения, ну а сегодня мы еще переночуем в землянке Старшей Белой Глины – так они теперь называли ярла Айгаслава. Его, конечно, тоже вымазали глиной.

Потом нас отвели – а ярла отнесли – в землянку, которая была расположена у самых ног истукана Чурыка.

– Ну что ж, – сказал на это Лузай, – по крайней мере, нас хоть сегодня не сожгли. А что будет потом, пусть даже уже завтра, это мы еще посмотрим!

А я, честно признаться, уже ни на что не надеялся. Когда нам принесли еду, то я к ней даже не притронулся.

– Глупец! – сказал Лузай. – Ешь! Иначе сил не будет.

А я сказал, что и не надо. Тогда он назвал меня вдвойне глупцом и сначала съел свое, потом мое. А ярлово не тронул, потому что, как он сказал, ярл будет поумней меня, и когда проснется, обязательно все съест.

Но ярл все спал и спал. Лузай колол его ножом, но ярл не просыпался. И наступила ночь. В поселке было тихо. А потом вдруг пошел сильный дождь. Лузай обрадовался и сказал, что в дождь нам будет легче уходить, потому что он смоет следы. Я ему на это ничего не ответил. Я же знал, что уходить нам здесь некуда – здесь же вокруг чужой лес. И еще глина от дождя размокнет. Да и дороги мы не знаем. Да и Чурык стоит над самыми нашими головами, так что мы даже выйти не успеем, как он сразу завоет…

И вот только я так подумал, как вдруг и вправду раздался вой – далекий, едва слышный. Но зато очень и очень свирепый! Я сразу повернулся к Лузаю. Но, кроме Лузая, увидел еще и ярла, который уже не лежал без памяти, а сидел с широко раскрытыми глазами и очень внимательно смотрел на меня. И он еще очень сердито спросил:

– Что это?!

– Кто-то воет в лесу, – сказал я.

Они оба прислушались. Вой повторился. Лузай сказал:

– Нет, ничего не слышу. Только дождь!

А ярл тоже как-то очень странно усмехнулся и сказал:

– Ну, воет, и пусть воет.

А я спросил:

– Кто воет, господин? Ты знаешь, кто это?

Тогда он очень сердито воскликнул:

– Молчи, глупец! Ты ничего не слышал!

Ну, я и замолчал. А ярл уже совсем спокойным голосом сказал:

– Так! Хорошо!

И посмотрел на нас, на наши лица, которые были густо вымазаны белой глиной, потом ощупал и свое лицо, которое было такое же, после опять прислушался… И тогда тот вой был как раз очень хорошо слышен… Но ярл ничего об этом не сказал, а повернулся к Лузаю и велел, чтобы тот рассказал ему о том, что случилось после того, как он заснул. Лузай и рассказал ему о том, как оно все было, а после, от себя уже, сразу добавил, что надо не мешкать, уходить, и что дождь нам в этом поможет, потому что Чурык в такую грязь с места не сдвинется! Ярл после этих слов очень сердито вздохнул, а после так же сердито сказал, что тайное бегство – это очень постыдный поступок, но ведь этот старик околдовал его, и что он теперь может сделать, если из него выпили весь его гнев?! То есть это он рассказал нам тогда то, про что я вам уже говорил: что рыжий старейшина околдовал его, и ярл, хоть и остался при мече и на давал никаких клятв, теперь не может сразиться с рыжими, а должен бежать от них тайно, как женщина! А после еще говорил и другое, и тоже очень гневное! Но после опять успокоился и замолчал, и сделал знак, чтобы и мы тоже молчали, и долго прислушивался…

Но воя больше не было. Зато дождь хлестал все сильней и сильней. Ярл повернулся к Лузаю и велел подать ему котелок, потому что он очень голоден. Лузай подал, и ярл поел. Потом он опять долго прислушивался, но уже ничего кроме дождя слышно не было. Но ярл все равно улыбнулся, повернулся к Лузаю и спросил, что мы обо всем этом думаем. Лузай сказал, что он сейчас думает только об одном: как бы только дождь не прекратился. Потому что пора уходить, добавил он очень решительно. Ярлу такой ответ очень понравился, он еще сильнее улыбнулся, повернулся ко мне и спросил:

– А ты что скажешь?

А я молчал. Когда ярл спал, я знал, что нам с Лузаем не уйти, что нам с ним надеяться не на что. А с ярлом, теперь думал я, это совсем другое дело! Но ярл так странно на смотрел меня! Да и Лузай смотрел ничуть не лучше! Или, может, мне все это просто показалось…

Но я почувствовал, что мне нужно остаться – обязательно! И я сказал:

– Нет, это бесполезно. Нам от них не уйти. Да и куда идти? Поймают – и убьют. А если мы останемся здесь, то будем Белой Глиной. А Глина может жить и год, и два, и даже три – бывало и такое… Да нам столько не надо, а только бы дотянуть до зимы! Зимой, когда здесь все замерзнет, мы уйдем. Зимой нам глина не страшна, зимой она как камень.

– Глупец! – громко и очень сердито воскликнул Лузай.

– Трус, – тихо сказал ярл.

А я им ничего не ответил. Да, я глупец, подумал я, да, трус. Пусть будет так! Потом мы все равно когда-нибудь встретимся – конечно, уже не здесь, а уже там, подумал я, – и вот тогда я им скажу, кто меня останавливал! А пока что я сказал им только вот что:

– Острых мечей! Большой воды!

Но они мне ничего на это не ответили, а просто стали собираться. А я, чтобы не смотреть на это, лег и повернулся к ним спиной. А дождь не унимался! Он так громко хлестал, что я даже не слышал, как они ушли. И воя я больше не слышал. А слушал очень внимательно! И очень долго…

И заснул. А утром меня разбудили и стали бить и спрашивать:

– Где твои братья?!

Я молчал. Тогда меня выволокли из землянки и потащили к Главному Кострищу. Дождь давно кончился, светило солнце, пели птицы. А рыжие, собравшиеся возле Кострища, были очень мрачные, и все они молчали. Старший старейшина вышел ко мне, посмотрел мне в глаза и спросил:

– Ты знаешь, где они?

– Нет, – сказал я, – не знаю.

Он опять посмотрел на меня и сказал:

– Да, я вижу, ты не лжешь. – Потом спросил: – Они что, тебя бросили?

– Да, бросили, – сказал я. – Потому что втроем мы бы не смогли уйти.

– Почему? – спросил он.

Я не ответил. Старший старейшина разгневался и закричал:

– Ты знаешь, почему! Я вижу – знаешь! Так отвечай же!

Я молчал. Тогда он приказал, чтобы меня пытали. Меня начали пытать. Мне было очень больно. И только иногда мне становилось легче – это когда прибегали гонцы и с гневом восклицали, что беглецы не найдены ни там, ни там и ни там, что все ловушки, все петли и все капканы, все волчьи ямы пусты! Собравшиеся недоумевали, как это можно было ночью – и в такой сильный дождь! – все это благополучно миновать.

– Здесь скрыто колдовство! – кричали рыжие. – Пока мы не узнаем, кто колдун, мы не сможем их найти!

– Да, это верно, – соглашался я. – Вы их не найдете!

Но кто этот колдун, который сейчас помогает ярлу и Лузаю, об этом я молчал. Ведь вы же знаете: об этом нельзя говорить. Старший старейшина, как я в этом уже убедился, обладал великой силой, и поэтому я очень боялся, что стоит мне только назвать того, кто помогает моим братьям, мало ли что тогда может случиться? А вдруг старейшина тогда вот прямо здесь, не сходя с места, сразится с нашим – их! – спасителем? И вдруг одолеет? Здесь же его земля! А так старейшина не знал, кого ему искать, чей дух он должен вызывать и с кем ему нужно сражаться.

А время шло! Я знал – ярл и Лузай уходят все дальше и дальше и дальше. И тот, кто их ведет, не ошибется – выведет. И это приглушало боль. И вот о чем еще мне думалось: а если бы и я с ними ушел, что было бы тогда? Тогда бы, думал я, рыжие не теряли бы время на возню со мной, а искали бы, искали, искали… И хоть у Лузая и ярла очень надежный проводник, но они сами-то быстрее, чем могут бежать, не бегут, и поэтому очень трудно сказать, чем все бы это кончилось, когда бы с ними был я…

А так я выдержал три дня! А на четвертый день, когда мне уже стало все равно да и еще я подумал, что теперь это уже не нужно, потому что они уже давно уже ушли из этих мест. И я сказал – правда, уже очень тихо, потому что громче я уже не мог:

– Их помогал Хвакир, пес Хрт и враг Чурыка. Он ночью выл и вызвал их.

Старейшина пристально посмотрел мне в глаза, покачал головой и сказал:

– Да, ты не лжешь, все так оно и было, – а после приказал, чтобы меня больше не пытали.

И после этого я еще целых восемнадцать дней лежал в своей – теперь уже моей, а не ярловой – землянке. Меня кормили как на убой. Да так оно и было! А сегодня утром они пришли ко мне и сказали, чтобы я готовился.

– К чему? – спросил я.

– Рыба ушла, – сказали рыжие. – В реке совсем нет рыбы. Мы будем возносить молитвы к Небу.

– А я?

– А ты эти молитвы передашь. Готовься! – и они ушли.

Вот, значит, как! Значит, завтра меня уже всего – с головы до пят – вымажут белой глиной и отведут к Главному Кострищу. Что ж, может быть, это и справедливо – ведь это именно я дал тогда этот глупый совет прыгать за борт. А если бы мы тогда послушались ярла и дождались темноты, то, глядишь, Хвакир и помог бы нам сняться с мели и беспрепятственно двинуться дальше. А так…

Завтра меня сожгут. Но я еще раз обману этих проклятых дикарей! Не буду я там, на Небе, спрашивать об их рыбе, а обращусь к Великому Прародителю и спрошу у него, спаслись ли мои братья. И если оно так, то мне сразу станет легче!

4

Для того, чтобы понимать один другого, люди придумали великое множество самых разных слов. Но это все от суеты. А суета началась от женщин. Пока женщин, не было, нам с Хозяином для разговоров хватало всего трех слов – «брат», «враг» и «кровь». И мы были сыты и счастливы, у нас всегда было полно добычи. Потом появилась Макья, женщина, и все сразу изменилось. Вместо того, чтобы отрезать кусок пожирнее и молча положить его возле порога, Макья совала мне голые кости и при этом еще приговаривала: «Кушай, кушай, дружок! Ты же, наверное, голоден!». Да, я был голоден! Ну так и брось мне кусок пожирнее, молчи. Только как же! Она бросит! От нее дождешься! Лучшие куски Макья приберегала своим разлюбезным деткам, а мне доставались только одни объедки. Вот почему я Макью не любил. Я и сейчас ее не люблю, а разве что только терплю. И сыновей и дочерей ее, таких же болтливых, как она, я тоже не очень-то жаловал. Один только Подкидыш был мне по нраву. Подкидыш никогда не тратил время на пустые разговоры, а забрасывал лук на плечо, выходил на порог, свистел – и я сразу кидался ему под ноги, и мы шли охотиться.

И все-таки, Подкидыш – это не Хрт! Подкидыш есть подкидыш. Хрт не любил стрелять из лука. Хрт бил мечом хоть медведя, хоть тура, хоть зубра или еще хоть кого. А Подкидыш стрелял только в птиц или в мелкую дичь. Зато он был щедр! Я мог порвать и съесть подстреленную им птицу, оставить от нее только перья – а Подкидыш меня не ругал. Только махал рукой, смеялся, закладывал еще одну стрелу и снова целился. Я удивлялся, почему он так не любит птиц. И я не раз хотел у него спросить об этом. Но как тут спросишь! Я же не умею разговаривать, как люди, а я умею только думать. Вот я и думаю, что он, Подкидыш, просто завидует птицам, и поэтому не столько на них охотится, сколько им мстит.

Да что это я сегодня все про Подкидыша да про Подкидыша? Болтлив, как женщина! Так вот, сегодня я буду вспоминать только про ярла Айгаслава. Ярл тоже был щедр. Он всегда, когда проходил мимо, бросал мне «кость» – диргем, а то и пять, а то даже десять. И еще он стрелял из лука очень метко. И я любил его – и как самого его, так и за его похожесть на Подкидыша. А Старика, его хозяина, я не любил – Старик был скуп. Зато был храбр, как Хрт! И я его терпел. Когда пришли его сжигать, я отказался выть. Белун грозил, что будет меня бить – а я молчал! Но мог же и смеяться! И Старика сожгли, а я молчал. Потом они пошли к нам в Хижину. И ярл был единственным, кто тогда вспомнил обо мне и одарил меня! После они сидели за столом и поминали Старика, и спорили, потом все остальные ушли, остался один ярл, Белун с ним разговаривал и дал ему в дорогу огненный диргем. Ярл вам об этом не рассказывал? Не удивляйтесь. И знайте наперед: ярл часто так делает, потому что считает, что незачем всем обо всем рассказывать. И это очень правильно: я не люблю болтливых. А ярла я люблю…

Нет, не люблю уже – раньше любил. А почему это так, вы скоро узнаете. А пока что не мешайте мне, молчите и внимайте моим мыслям. Так вот, я продолжаю: ярл спрятал огненный диргем в кошель и вышел к остальным. И они все вместе пошли в терем. А я вскочил и зарычал, потому что я почуял кровь! И тут… Мысли мои сбиваются! Но тут можно подумать и так: и тут мне было велено, что мне нужно делать дальше. И тогда я – но, конечно, не сам, а только моя тень…

И я пошел за ними! Пришел, лег у крыльца и ждал. Любимый ярл и все другие ярлы сидели, пировали в тереме, любимый ярл рассказывал о Старике – много рассказывал. Стемнело. Потом они заспорили. Потом они схватились за мечи. А потом они его искали и не нашли. Тогда они сбежали вниз по крыльцу и бросились на псарню, кричали псам: «След! След! Хозяина!». Вот что они затеяли. Да только зря! Потому что псы побежали не по следу ярла, а за мной. Я их повел! Я выл, я призывал: «Кр-ровь! Кр-ровь!» – и уводил их, уводил от ярла! А ярл тем временем сошел к реке, сговорился с Чернолицым, сел на его корабль – и они уплыли. Только тогда я перестал вести за собой псов, запутал след – теперь уже свой собственный, – и побежал к реке, а там, вдоль берега – за ярлом.

Корабль у Чернолицего был легкий, ходкий, гребцы гребли старательно, а тут еще диргем их подгонял, и поэтому я тогда с большим трудом поспевал за ними. А потом, когда они свернули на Ржу, мне стало совсем невмоготу, потому что берег там очень болотистый, и я начал сильно от них отставать.

Но если бы они не послушались Щербатого и остались на корабле, а не полезли в воду, я бы их вовремя догнал и помог бы им сняться с мели. А так… Да что теперь ругаться, как женщина? Как оно было, так и было. Я прибежал только тогда, когда их уже схватили. Тогда я пошел по их следам к поселку, обошел его, все выведал, лег, затаился и принялся ждать. И только когда пошел дождь, я подал голос. Ярл меня сразу услышал. Но и Щербатый тоже. Это было плохо! Потому что троих я бы не вывел – Чурык бы не дал. Тогда я стал Щербатому нашептывать, стыдить его: «Вр-раг! Кр-ровь!», а ярла успокаивать: «Бр-рат! Бр-рат!». И ярл решился уходить, и взял с собой Чернолицего. А Щербатый послушал меня – и остался. Он оказался настоящим воином. Люблю таких! Потом его сожгли, Хрт его принял и сказал, что его братья спасены…

Хотя как знать! Потому что я, конечно, увел их вверх по Рже, потом мы миновали Гиблый Лес, потом я еще вел их по Жадным Пескам – и вывел к морю, а там к городу у моря. Теперь я мог за них не беспокоиться, потому что они пришли туда не с пустыми руками, а у них был с собой волшебный огненный диргем. Да, я понимаю, конечно: когда тебя засасывают Жадные Пески, диргемом не откупишься, и так же когда в Гиблом Лесу ты задыхаешься от жуткого зловония, диргемом не надышишься – и там я их вел, подавал голос, и они шли на мой голос, и вышли к городу. А в городе я уже был им не нужен. Зато им там был очень нужен диргем. И это неудивительно, потому что Белун мне говорил, что в городе с диргемом можно все: купить корабль, воинов, припасы. И так они и сделали. И сразу же отплыли. А я сидел на берегу и выл! Выл, выл и выл! Ведь я его очень любил и он меня тоже. Но вот его корабль уходит в Море Тьмы, и больше я его, наверное, никогда не увижу. Белун мне говорил: «Хвакир, веди его, не дай ему остаться здесь, здесь от него, я чую, будет только горе, а там его ждет Хальдер – пусть идет; живой ли, мертвый – все равно, лишь бы ушел и ни духу, ни костей своих здесь не оставил!». Вот так им было сказано! Болтлив Белун, очень болтлив. Я не люблю его. А ярла я люблю. Да нет, раньше любил – живого…

Книга третья
ОКРАЙЯ

1

Когда я проснулся и увидел, что лежу в какой-то землянке, а лица у моих людей густо вымазаны белой глиной, мне, честно скажу, страшно не было. Потому что я проснулся от того, что услышал Хвакира! Я, правда, и раньше догадывался, что он где-то рядом, и верил, что он не оставит меня в беде, и поэтому смело повернул на Ржу. И это я его ждал тогда, когда мы сели на мель. Но тогда это были только одни мои догадки и надежды. А теперь он подал голос! Значит, я не ошибался, значит, он и вправду шел за мной, а теперь он хочет мне помочь – вот о чем я тогда сразу подумал. Но я и еще вот о чем подумал, и это уже не с такой радостью: что помочь нам всем троим он не сможет. Потому что Чурык не таков, чтобы позволить оставлять себя совсем без жертвы. То есть если мы пойдем все трое, то Чурык сразу поднимет тревогу или даже кинется за нами в погоню. Значит, одному из нас нужно остаться. Но кому? И я посмотрел на Щербатого. Потому что чего было смотреть на Лузая, он же Хвакира не слышал. Значит, Хвкарик выбирает кого-то из нас – меня или Щербатого, подумал вдруг я. И вот тут мне уже и вправду стало страшно! Потому что кто я такой?! И почему это я раньше был уверен, что Хвакир идет за мной, чтобы меня спасти? А если, чтобы погубить? И вот сейчас он призовет Щербатого: «Бр-рат! Бр-рат!» – Щербатый встанет и пойдет, а с ним пойдет Лузай. И что, разве у меня тогда не хватит мужества и чести, чтобы остаться?! Да что я, смердов сын?! Конечно, хватит! Вот о чем я тогда думал! И я бы тогда там остался, я уже тогда это решил для себя!..

Но Хвакир решил иначе. Потому что Щербатый еще раз послушал его, как он воет, и вот так покачал головой – и вдруг сказал, что не хочет уходить. И я с ним не спорил. А Лузай, который раньше ничего не слышал, теперь точно так же ничего не понял! Потому что когда мы вышли из землянки, он сказал, что всегда считал Щербатого и трусом, и глупцом. И он хотел еще что-то сказать, но я тут же велел, чтобы он замолчал. И вообще, в ту ночь я был очень гневен.

А тьма была кромешная! Хвакира мы не видели, а просто шли на его голос. Лузай сперва просто молча удивлялся, а потом не утерпел и спросил, кто это нас ведет – и я сказал, что это добрый дух. А он тогда спросил, каков этот дух из себя, а я сказал, что духа увидеть нельзя. Больше он ничего у меня не спрашивал. И я тоже молчал. Так мы и шли дальше молчком, в кромешной тьме, в грязи, под проливным дождем. И только иногда мне чудилось, будто на меня из темноты смотрят большие, красные, горящие как угли глаза. Говорят, что это у Хвакира из-за того, что он очень свиреп. А я на это всегда отвечал – и буду дальше отвечать, – что это оттого, что он всегда голоден. И поэтому я всегда бываю с ним щедр. Так было и в ту ночь, когда я то и дело доставал из кошеля диргемы и бросал их во тьму, и бросал, и бросал!

Потом дождь кончился и рассвело, идти стало намного легче. Кроме того, у нас был верный проводник, и поэтому мы не плутали. И мы шли, очень быстро, весь день. А когда начало смеркаться, мы набрели на только что погасший, но еще не остывший костер. Я велел посмотреть, не осталось ли там чего. Лузай посмотрел и нашел в золе два куска отменно запеченной оленины. Мы поели и сразу легли, и сразу же крепко заснули. Хвакир сидел в ближних кустах и сторожил наш сон.

А на рассвете он нас разбудил – завыл, – и мы опять пошли. И так мы шли три дня. А на четвертый день земли рыжих кончились и мы вступили в Гиблый Лес. Там никто не живет. Но там нет и дичи. И нет птиц. Там даже неба за деревьями не видно. И там поэтому всегда темно, только гнилушки светятся. И там, конечно, всегда тихо. Даже Хвакир там молчал – мы шли на звук его шагов. Он все время был где-то совсем рядом, но мы ни разу его не видели. И сколько мы так шли, я не знаю. Может, мы так шли неделю, а может две. Коренья собирали, ягоды. Грибов не трогали. Даже костров не жгли. Потому что если разожжешь там костер, то сразу угоришь – дым там очень сладкий, он навевает сон, а сон этот отравленный: заснешь – и уже больше не проснешься. Вот так мы тогда шли! А устанем, ляжем просто на землю и спим. Проснемся – слышим: рядом кто-то ходит, урчит, зовет вставать. Встаем и идем дальше. И я уже давно не думал, куда мы идем и зачем, и выйдем ли или не выйдем. Я тогда просто шел, сам не знаю, куда, и молчал. Лузай тоже молчал. Мы, повторяю, просто шли и шли и шли…

И вдруг мы оттуда вышли! Но это совсем не означает того, что тогда вдруг что-то сильно изменилось – нет. А просто дальше лес уже был как лес, и в нем было уже почти светло, и была дичь, и были птицы. Птицы пели. А потом был берег, а внизу река. Из нее мы долго пили воду. И вообще, первых три дня мы не спешили, отъедались. И все эти три дня Хвакир молчал.

А после опять подал голос! И мы опять пошли – на север, к морю. Скоро лес кончился, и мы вступили в Жадные Пески. Там всегда нужно быть очень настороженным. Там же ступил чуть в сторону – и сразу чувствуешь, как начинаешь вязнуть. Тогда ложишься на живот, ползешь. И выползаешь на тропу…

Хоть той тропы совсем не видно! И вот лежишь на ней, этой невидимой тропе, и ждешь, когда подаст голос Хвакир…

Которого, как и тропы, тоже не видно!..

Но вот услышал вой – сразу встаешь и пошел. Потом остановился, подождал. Опять услышал вой – опять пошел. И так семь дней. А на восьмой, когда припасы уже кончились, мы наконец вышли к морю. А к вечеру, идя вдоль берега, мы вышли к городу. Град Гортиг – так он называется. Или Йонсвик. Или Славный Причал. Этот город ничей, в нем никто не живет. Сюда приходят ненадолго – и уходят. Здесь продают рабов. Здесь тратят свое золото. Здесь чинят корабли. Пережидают шторм. Зимой Гортиг стоит пустой, а зато сразу по весне, как только сходит лед, сюда уже спешат купцы и подновляют хижины, обкапывают рвы и укрепляют частокол, и расставляют стражу, и ждут рабов. Рабов привозят йонсы – люди моря. Рабы здесь стоят очень дешево, потому что йонсы считают, что торговаться – это стыдно. Да и рабы им достаются без особого труда, да и прием здесь, в Гортиге, достойный. Никто здесь не спросит, кто ты такой и откуда, где взял рабов, а продаешь – и продавай. И здесь платят за рабов только золотом. Которое ты здесь же можешь тотчас же оставить в харчевнях, лавках или в балаганах. Или у гадалок и колдунов. Или, если вы люди очень серьезные, то тогда у мастеров, которые шьют крепчайшие железные плащи, или у оружейников, кующих такие ножи, которым те железные плащи – как паутина. Вот что такое Град Гортиг. Мы шли по его улицам и, не буду скрывать, с очень большим любопытством смотрели по сторонам. Но примерно так же смотрели и на нас. Пусть себе смотрят, говорили мы себе. И зашли в харчевню, подкрепились. Сыграли в кости и немного проиграли. Лузай хотел сыграть еще, но я сказал, что хватит. И выпивать ему я больше не позволил, сказал, что пора спать. Мы легли в дальнем углу, я еще заплатил – и нам дали, чем укрыться. Но Лузай все равно был очень недоволен и ворчал, что такой ночлег нам не по чести. Но я велел ему молчать. И он молчал. Потом заснул. А я не спал. И это не мудрено! Потому что у нас в конюшне чище, чем у них было в той в харчевне. Да и в конюшне ночью темно и тихо. А здесь и свет горел, и пили, веселились – там, у огня, – а по углам уже лежали, это скорей всего были мертвецки пьяные, и спали. И кто-то ползал между спящими, икал. И скоро он подполз ко мне. Я затаился. Он толкнул меня раз, толкнул два. Я сделал вид, что очень крепко сплю. Тогда он вынул нож и стал подрезать мой кошель. И вот тут я его схватил! И руку ему вывернул! Пнул сапогом! Он завизжал, вскочил и кинулся к огню. Там засмеялись. Хозяин пригрозил ему, сказал, что он его позорит. И ремесло свое тоже! Тут все опять засмеялись и стали на него кричать. Тогда тот человек ушел. И они снова пили, веселились. А я лежал, мне было хорошо – и это тогда, в такой грязи! Я сам себе удивлялся! А вот мне было хорошо – и всё тут! Быть может это оттого, что я и вправду никакой не ярл, а смердов сын? А если это так, то тогда зачем мне идти к Хальдеру? Но ведь он звал меня! Или не звал? Вот о чем я тогда думал. И ворочался, и сомневался, опять смотрел на них, и опять думал, и опять ворочался… И так и заснул, ничего не придумав.

А когда я проснулся, было уже утро. Лузай сидел возле жаровни, завтракал. И был уже довольно пьян, и вел себя излишне вольно. Холоп, подумал я, но промолчал, и подошел, и тоже сел к жаровне. Ел – не спешил, пил – и не допивал. Лузай, заметив, что я зол, молчал, только покашливал. А когда пришло время платить, то оказалось, что мы должны целых одиннадцать диргемов. Я удивился, и тогда хозяин объяснил:

– Твой друг здесь многих угощал. Пока ты спал.

Я посмотрел на Лузая. Лузай отвернулся. Тогда я опять посмотрел на хозяина и сказал, что я теперь не знаю, хватит ли у меня денег, и расстегнул кошель, и долго рылся в нем, вздыхал, и доставал монету за монетой… И расплатился. И мы молча вышли из харчевни. А там я взял Лузая за грудки, привлек его к себе и зло спросил, кто я такой. Он сказал, что меня зовут Айга. А кто такой Айга, спросил я. Йонс, ответил Лузай.

– Бедный йонс! – гневно добавил я. – И нет у меня больше денег! Понял?!

Лузай кивнул. Я отпустил его и мы пошли дальше, на пристань. Лузай вздыхал и морщился. Он знал, что его ждет! Еще в Жадных Песках я говорил ему: «Да, я богат! Но Гортиг – это Гортиг! Там нужно быть настороже и никому ни в чем не признаваться, а только лгать, лгать и лгать! Понял меня?!». Он говорил, что понял. Но холоп и есть холоп! Холопы вечно тянутся к беспечной, сытой жизни. А ярл – он всегда ярл, даже в отрепьях. Но ярл ли я?! Вот о чем думал я тогда и гневался – на нас обоих, даже не знаю, на кого из нас сильней. А мы уже вышли из города и шли вдоль пристани. Там было мало кораблей, потому что лето уже кончалось, приближались холода, рабов давно уже не подвозили. Я подходил и спрашивал, идет ли кто-нибудь на север, но мне каждый раз отвечали, что нет. Лузай ворчал:

– А заплати – любой пойдет.

– Да, – соглашался я, – любой. Но я хочу не только выйти в море, но и попасть туда, куда хочу!

И мы шли дальше. Так мы прошли почти всю пристань. Лузай уже даже спросил, а что мы будем делать, если никто не согласится нас брать. Тогда, ответил я, мы дождемся холодов и пойдем по льду, когда море замерзнет. И я бы так и поступил! Но тут, когда я уже не знаю в какой раз спросил, идут ли они на север…

– Да, – вдруг ответил йонс, который сидел возле сходней того корабля.

Это было так неожиданно, что я еще какое-то время просто смотрел на этого йонса, а уже только после спросил:

– А нас с собой возьмете?

– Нет, – сказал этот йонс. И еще как-то очень гадко усмехнулся.

И это меня очень разгневало! И я так же гневно потребовал:

– А позови-ка мне кормчего!

– Ха! – сказал йонс, продолжая сидеть.

Тогда я схватился за меч. Тогда йонс нехотя встал и окликнул:

– Хозяин!

Хозяин был на корабле. Он, похоже, только что проснулся. Он поднялся, перегнулся через борт, посмотрел на меня и спросил:

– Чего тебе?

– Хочу уйти на север! – сказал я.

– Ну и иди, – сказал он.

– Но я хочу уйти вместе с тобой! – сказал я уже очень гневно. – И я уйду на твоем корабле!

– Со мной и без тебя людей достаточно, – был мне ответ.

Но я не унимался, я сказал:

– А если вдруг тебе двоих не хватит?

– Хватит!

– А ты их вызови. Я посмотрю на них! И мой товарищ тоже очень хочет на них посмотреть. Ведь хочешь? – спросил я.

– Хочу! – сказал Лузай и даже засмеялся.

И кормчий тоже, глядя на него, повеселел и сразу так же весело спросил:

– А на каких вы хотите смотреть?

– На самых лучших! – сказал я.

– Это дело! – тут же согласился кормчий. И позвал: – Леп, Гурн, сюда!

И показались Леп и Гурн. И показались прочие. Да и на берегу, вокруг нас, тоже стали собираться любопытные. А мы с Лузаем отошли немного в сторону и встали там, и изготовились. А тут сошли с корабля Леп и Гурн, и они тоже изготовились. А за ними сошел кормчий, а за кормчим и его дружинники, и все они обступили нас на должном расстоянии. Кормчий спросил:

– Как вас зовут?

А я сказал:

– Потом, в море узнаешь.

– А вы разве дойдете до него?

– А что тут доходить?! И двадцати шагов не будет. Так что, пошли?!

– Пошли! – сказал Лузай.

И мы пошли на них, то есть на Лепа с Гурном. И это и вправду были лучшие! И Леп рубился хорошо, и Гурн. И все, стоявшие вокруг нас, кричали:

– Бей безымянных! Бей!

А безымянным лечь – это у них считается хуже всего. Потому что безымянных нельзя поднимать, безымянные так и лежат на земле, пока их не склюют чайки или не сожрут крабы.

Но мы не легли безымянными, а мы дошли до моря! Правда, сперва дошел Лузай, а уже после я. Я же был тогда слишком гневен и поэтому долго не мог сразить врага, а все теснил его, теснил, уже даже загнал в воду – и только там уже достал! А после окунул меч в прибрежную пену, вымыл его, утер, вложил в ножны, повернулся к кормчему и сказал:

– Я – Айга, пришлый йонс.

– А я – Гуннард Медный Язык, – ответил кормчий. – Вот мой корабль. Всходи! И ты тоже всходи! – это он сказал уже Лузаю.

И мы взошли. И пировали с ними. Но уже в полдень сели к веслам. Гуннард командовал: «Р-раз! Р-раз!» – и мы гребли. Уключины скрипели, хлопал парус. Волны толкались в борт, шипели. Ветер свистел…

И выл Хвакир! Я это очень ясно слышал. А когда волна подбрасывала нас особенно высоко и становился виден берег, я резко вставал и смотрел…

Но Хвакира не видел – только слышал: он выл и выл и выл. Так воют только по покойникам. И этот вой не придавал мне радости.

Зато Лузай, который и на этот раз опять его не слышал, был весел и раз за разом повторял, что он очень рад тому, что не остался в Ярлграде, а пошел вместе со мной. И он говорил еще много другого, тоже, как он думал, радостного, но я плохо помню те его слова, потому что я их не слушал – я слушал только Хвакира. Но море шумело все громче и громче, и вскоре я мог слышать только море.

Потом день кончился и начало темнеть. Тогда мы убрали парус, заложили весла, поели солонины, выпили вина – и все заснули. Только один я тогда не спал. Мне чудился Хвакир – как будто он пришел ко мне, лег мне на грудь, и давит меня, давит, давит! Но от него было тепло, и вскоре я тоже заснул.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации