Текст книги "Метро 2033: Спящий Страж"

Очень скоро забулдыга напротив перестал казаться хоть сколько-нибудь опасным. Ведь истинное зло таилось там, во тьме. Например, за той обшарпанной дверью с дырками от пуль. Или в раскопе, кое-как залитом цементом и утыканном арматурой. Почему его поспешили закрыть? Что вылезло оттуда? Успели ли его убить, или чудище сбежало и прямо сейчас провожает дрезину голодным взглядом?

В спину вонзились колючие ледышки. Арина попыталась обернуться, но не смогла – страшно. Старожилы советуют не пялиться в бездну, иначе бездна заметит тебя, как маяк в ночи. И поторопится погасить отвратный ей свет.

– Ты живой? – прохрипел Псина.

– А? – Кроха вздрогнула.

– Вроде едешь, а вроде спишь. Запомни – никогда не дрыхни в туннелях. Ни-ког-да.

– Почему?

– По кочану. Тебя что, мама не учила старших слушать? Впрочем, хочешь сам узнать – вперед и с песней.

– Спасибо. Запомню.

– Спасибо, – спутник сморщился. – Кто тебя так говорить научил: спасибо? Благодарю, епт. Ты же с нормальным человеком катишь, базарь правильно!

– Благодарю…

– Вот и молодец. Хороший ты парень. Вежливый. Люблю таких.

Он странно улыбнулся, и девушка предпочла замолчать. Но стоило голосам стихнуть, как по ушам вновь ударили жуткие звуки. Кроха старательно вслушивалась, но так ничего и не разобрала. Нечто среднее между далеким гомоном, приглушенным шелестом, треском радио и монотонной капелью. Шипящий лязг доносился отовсюду, то затихая, то накатывая с новой силой.

– Не крути башкой. Это шум с той стороны.

– Откуда? – удивленно пролепетала Арина, чуть не забыв басить.

– Оттуда. Кое-кто думает, что метро разделилось на две части. На одной – мы, а на другой все так же, как в самом начале войны. Ходят поезда, люди стоят на платформах. Последние минуты их унылых жизней повторяются раз за разом, год за годом, а они даже не знают, что давно мертвы. Иногда призраки прорываются в наш мир. И упаси господь встретиться с ними. Упаси господь.

– Это правда?

– Хер знает, – Псина пожал плечами. – Но шумит же что-то.

Глаза заслезились, пальцы намертво впились в рукоять. Бедняга оцепенела и боялась даже дышать.

– Да ты не ссы, малой. Я десять лет туда-сюда мотаюсь и ничего такого не встречал. Но все бывает в первый раз, хе-хе.

Девушка попыталась успокоиться и думать о чем-нибудь хорошем, но так и не нашла, о чем. Отец невесть где, впереди невесть что, а тут еще этот проныра со своими страшилками. Чтобы не поддаться панике, начала фантазировать, как вместе с Егором выберутся на поверхность и надают мутантам по рогам. А после отыщут лекарство и спасут папу. Жаль, что такое возможно только в детских книжках. А мир вокруг если и похож на сказку, то на самую жуткую.

– Знаешь, почему в туннелях нет света? – невзначай спросил попутчик.

– Почему?

– Лампы постоянно перегорают. Меняй – не меняй, следи – не следи… Метро не любит, когда в него лезут без уважения. И жестоко карает всех, кто не живет по его понятиям.

– Ясно, – дрожащим голосом ответила Кроха.

Фонарь моргнул раз-другой и погас. Сердце дернулось так, что в затылке закололо.

– Тьфу ты! Кати, малой, а я подзаряжу. Найти бы его еще… дерьмо на палочке. А, во!

Псина заскрипел динамо-машиной. Темень стояла кромешная, все звуки стали гораздо громче. Арина могла поклясться, что тихий девичий голосок шепнул прямо на ухо: «Беги!..». А вскоре что-то мягкое и холодное коснулось щеки.

Захотелось бросить все и бежать, куда попало, лишь бы не сидеть в окружении невидимой нечисти. Пытаясь вырваться из цепких лапок страха, девушка изо всех сил навалилась на рычаг. Только бы скрипы, стуки и скрежеты заглушили потустороннюю какофонию.

– Гони, пацан, гони! – прикрикнул дикий. – Ох, ты ж, ё…

– Что там?!

Торгаш сидел напротив и отлично видел все позади беглянки.

– Не оборачивайся! Паря, не вздумай обернуться!

– Да что там?! – взвизгнул «паря».

– Резче! – не своим голосом рявкнул барыга. – Еще быстрее! Топи, как в последний раз!

В висках гудело, под веками плавали разноцветные пятна. Легкие рвало на каждом вдохе, в селезенку словно вонзили нож, плечи жгло огнем. Но Кроха продолжала дергать рычаг, как в припадке. Откуда только силы брались.

– Давай! – верещал челнок. – Еще немного! Еще чуть-чуть!

Вдали забрезжили рыжие отсветы. Костер! Тут, как по волшебству, зажегся фонарь.

– Все, пацан. Выдыхай. Мое уважение.

Она свесилась за борт и сжалась в приступе рвоты. Казалось, вот-вот выблюет всю требуху. Когда спазмы унялись, откинулась на спинку и безучастно уставилась в потолок. Поставь на грудь бутыль молока – и вышло бы масло.

– На, глотни, – Псина протянул мятую фляжку. – А то сдохнешь еще. Нам ведь до Алабинской катить, а дважды этот трюк не срабатывает. Как правило, гы.

Дикий загоготал во всю пасть. Кроха кое-как повернула голову. Позади, понятное дело, не было ничего, кроме мрака.

– А ты неплох, – сквозь смех пролаял гаденыш. – Гнал, как бешеный! Никогда такого не видел.

Ей нестерпимо захотелось врезать ублюдку, жаль, пошевелиться не могла.

– Ничего, привыкай! Аномалии-хреналии – самые опасные! А-ха-ха!

Глава 5
Еж из машины

Ежи сказали, мне стоит согласиться. А кто я такой, чтобы спорить с ежами?

Егор Ежов, «Ежовые заметки»

Дозорный шагнул на пути и поднял ладонь. Бойцы слева и справа от старшего вскинули автоматы.

– Стоять! Стрелять буду!

Проныра нехотя потянулся к тормозу.

– Это я, Псина!

– Да хоть Савва Второй. Приказано всех шмона… то есть, досматривать.

Дрезина остановилась. Великан в камуфляже неторопливо обошел ее, постукивая прикладом по всем на его взгляд подозрительным местам.

– Ну, хорош, телегу не порть!

– Я тебе рожу попорчу, если не хлопнешь варежкой.

Арина не видела лица грубияна из-за балаклавы, но глаза показались мутными, как у дохлой крысы.

Нарвавшись на хищника покрупнее, барыга быстренько поджал хвост и простонал:

– Шмонали уже, начальник.

– Возможно, – тот щелкнул по баку и прислушался. – Но то – «туда», а теперь – «оттуда». И мне надо знать, что везешь в свою помойку.

– Чай и сала кусок. Будто на вашей помойке много ценного водится.

– Может, и водится. Смотря, что считать ценным, – философски изрек бугай. – Кто это с тобой, кстати?

– Пацан какой-то. Попросил до Алабинской подбросить.

– О, еще и бомбилой устроился?

– А почему бы и нет? Патроны лишними не бывают.

– Твоя правда. Бак открой.

– Но…

– А рот – закрой.

Торгаш отпер замок и скрестил руки на груди. Мол, чистый я, а тебе пусть будет стыдно за шмон честного человека. Дозорному стыдно не стало. Наоборот, он посветил под крышку и наморщил нос.

– Многовато у тебя сала, браток. За воду столько не дадут. Уж не спер ли, а?

– Да ровно все, отвечаю!

– Гладко стелешь, да не шибко верится, – боец хлопнул притихшую Кроху по плечу, не то ища поддержки, не то намекая на сдачу с поличным. – Башку подними. Ну, и чумазая же рожа. Землю рылом рыл?

Постовые засмеялись. Псина подхватил, но вовремя прикусил язык.

– Странно все. Подвох чую. Ну-ка, к стене оба.

– Начальник!

– Живо!

Под дулами «калашей» спутники уткнулись лбами в холодные ребра туннеля. Прежде никто не позволял себе так обращаться с дочерью известного бродяги. И пусть девушка не боялась нацеленных в спину стволов – стрелять вряд ли станут, особенно в своего, но неприятный холодок то и дело гулял вдоль позвоночника.

– Придется слать гонца на Театр. Узнавать, все ли в порядке. Не было ли разбоя. Не пропало ли чего…

Арина вздрогнула. Этого только не хватало, когда каждая минута на счету.

– Пока то, да се… часа три пройдет. А вы задержаны до выяснения.

– Но мы спешим! – взвизгнула она.

– Пасть закрой.

– Беспредел, начальник…

– И ты тоже. Хотите быстрее – половина груза, и все уладим.

Барыга аж подпрыгнул от возмущения.

– Да ты шутишь?!

– И чая пару пакетов.

– Вы просто разбойники! – не выдержала беглянка. – Бандиты! Как так можно?!

Негодование и ярость лишь развеселили мздоимцев, Арине же было не до смеха. Выросши под надежным, хоть и слишком заботливым крылом отца, она еще не видела такого позора. И с детства считала дозорных бесстрашными защитниками, стоящими между выжившими и ужасами метро. Героями не хуже сталкеров, готовыми без сомнений отдать жизни за других. Кто бы мог подумать, что среди них встретится гниль и погань.

– Как зовут? – отсмеявшись, спросил главарь. Назвать его командиром Кроха не смогла бы при всем желании. Самый настоящий атаман воровской шайки.

– Крот! – с вызовом ответила беглянка.

– Куда путь держишь? Или точнее – роешь?

Хохма вышла хуже некуда, но подельники поспешили выразить уважение вожаку громовым гоготом.

– Сказали уже – на Алабинскую.

– А на кой?

– К Ежу в гости!

Тощий парнишка тихонько свистнул и отступил в тень. Второй закинул «калаш» на плечо и уставился на носки сапог.

– Он тебе друг, что ли? – неуверенно произнес грабитель.

– Он мой должник.

Дозорные замолчали. Лишь слышалось потрескивание досок в костре и напряженное сопение. Никто не знал, что делать. Главарь посмотрел на соратников, но те стыдливо опустили головы.

– Ладно, проезжайте.

– И проедем, – проворчал Псина, но от былой дерзости не осталось и следа.

Дрезина покатилась к гермозатвору. Отъехав подальше, торгаш наклонился и шепнул:

– Молоток, пацан. Круто затер. Недаром говорят: хороший понт дороже выстрела. Ежов – мой должник. Охренеть. Даже я бы очканул такое ляпнуть. Гы.

Кроха не стала его разубеждать. Как вскоре выяснилось – зря.

Больше проверок не было. Парни на станции ограничились дежурным:

– Мы следим за тобой.

Псина хмыкнул.

– Отлично. Тогда последите и за дрезиной.

Он спрыгнул и быстрым шагом направился к платформе, гнусаво мурлыча какую-то песенку, наверняка блатную.

– Эй, ты куда?! – крикнула Арина.

– Подождешь полчаса, не облезешь. Шаболды на Самарской – просто шик. Коль уж привалило патронов, то грех себя не побаловать. Не ссы, я быстро. Хочешь – айда со мной.

– Обойдусь.

– Многое теряешь, братишка. Но дело твое!

Раньше Кроха думала, что все станции одинаковые. Те же палатки, загоны, генераторы и очистители, те же усталые угрюмые лица. Как же она ошибалась. На Самарской вовсю готовились к Новому году. Вдоль стен растянули гирлянды из порезанных пластиковых бутылок. Чего-чего, а этого добра снаружи было навалом. Умники говорят, на тысячу лет хватит.

Посреди платформы расчистили небольшой пятачок для елки. Праздничное дерево собрали из ржавых прутов, а вместо мишуры обмотали спиралями колючей проволоки. Нержавейка задорно блестела в свете плафонов, издали походя на серебристую хвою. Вот только касаться иголок совсем не хотелось. Несмотря на жуткий вид, игрушки на ветвях были самые настоящие – как с открыток. Неизвестно, кто и где нашел целые стеклянные шары и шишки, но девушка вмиг прониклась к нему большим уважением. Ведь хороший добытчик – не тот, кто приносит много консервов, лекарств и других полезных штук. А тот, кто готов рискнуть ради ерунды и безделушек, лишь бы подарить выжившим капельку хорошего настроения.

Торговцы и кабатчики поспешили перебраться под сень новогодней ели. Как в старые добрые времена, когда на площадях устраивали ярмарки и гуляния. Продавали, правда, вовсе не пряники, а все те же патроны, оружие и снарягу. Кроха присмотрела отличные «берцы», но выменять было не на что. С другой стороны, розовые сапожки она лет пять носит, а эти впервые видит.

Так себе утешение. Чтобы не загрустить еще сильнее, беглянка подошла поближе к елке и уставилась на отражение в большом блестящем шаре. Часы над воротами показывали одиннадцать утра, местные были на работе, и гостье никто не мешал. У входа в кабак играл древний пружинный граммофон с расплющенной трубой. Гнутая игла нещадно драла пластинку, и мелодия больше напоминала радиопомехи, сквозь которые через раз пробивался приятный женский голос.

В лесу… пш-пшшш… елочка! Скрип-скрип, пшш… Она… вж-ж-ж-ж…. зимой и летом… пш-ш-ш…

Не песня, а сигнал бедствия.

– Нравится?

Арина обернулась и увидела старика в крашеной шапке-ушанке.

– Да. Красиво.

– Сам наряжал! Изодрался весь, но кому еще страдать? Я же Дед Мороз.

Она криво улыбнулась. Дома главный символ праздника всегда изображал ее отец. Вот он был настоящим Дедом Морозом: высоченный, широкоплечий, в длинном красном плаще и с накладной бородой до пояса. Его гортанный рокот разносился на всю станцию, приводя детвору в неописуемый восторг.

Он всегда разыгрывал забавные и поучительные сценки. Дедушка и мутант, дедушка и злодей с Безымянки, как дед двух барыг обхитрил. Два года назад очередное представление едва не кончилось трагедией. Ублюдки не погнушались напасть в разгар торжества. Арина на всю жизнь запомнила, как отец схватил ручной пулемет и рванул в туннель, даже бороду не снял. В тот день каждая мразь получила знатный подарочек, а от ворот целый месяц тянуло кровью.

Девушка тяжело вздохнула и спросила:

– Вы слышали о Куполе?

– Конечно! – старик заметно оживился. – Отчего ж не слышал-то! Далеко на юге он. За рекой, за заводом, за кладбищем – там стоит, сверкает.

– Оттуда правда не возвращаются?

– Ну… ежели б кто вернулся, уж я-то об этом знал бы! С наступающим, малыш.

В шатре за елкой началась возня. Вскоре из него кубарем выкатился Псина и очертя голову помчал к дрезине, на ходу застегивая штаны. Следом выскочил лысый верзила в тельняшке и заорал, тряся татуированным кулаком:

– Вали на хер, гребаный мутант! Еще раз увижу – башню откручу!

– Что случилось? – спросила Арина, запрыгнув в тележку.

– Дерьмо случилось, – прорычал барыга и сплюнул кровь. – Снял меня прямо с шаболды, сучара. Даже шляпу попарить не успел.

Его трясло от ярости, блеклый глаз непрерывно дергался.

– Дикие ему не нравятся. Заразные, мол. А патроны мои не заразные?! – во всю глотку проревел лохмач и налег на рычаг. – Падаль вонючая. С бабы снимать – полный беспредел. Я ему устрою…

Проныра сожрал целую горсть таблеток и лишь тогда успокоился, но продолжал бурчать под нос проклятия. Когда крайний костер исчез позади, челнок рванул тормоз. Колеса с оглушительным скрежетом высекли искры, Кроха чудом не свалилась со скамьи. Когда зрение прояснилось, девушка увидела перед лицом кинжал.

– Раздевайся, – прохрипел попутчик.

– Зачем это?

– Совсем тупой?

Арина вжалась в спинку, ноги словно приросли к полу.

– Но я же парень!

– Да без разницы. Мне сейчас и собака – невеста. Лучше не выеживайся – и останешься жив. Учти: труп целых полчаса будет тепленьким. Понял намек? – Безумец махнул обухом у горла.

Она белкой прыгнула на рельсы и понеслась прямиком во мрак. Лучше сгинуть среди призраков и тварей, чем в грязных лапах насильника. Кроха неслась, как никогда раньше, но раздраконенный и обозленный Псина настиг ее в два счета. Повалил на живот, уселся сверху и попытался стащить штаны, но запутался в безразмерной химзе.

– Твою мать… Напялил, ля. Проще разрезать.

– Помогите! – сквозь слезы закричала Арина. – Кто-нибудь!

– Не дергайся, а то чикну случайно. Или не случайно. Хе-хе.

Пост был слишком далеко. Даже если бойцы услышат вопли, все равно не успеют. Бедолага попыталась вырваться, но с тем же успехом можно было вылезать из-под бетонной плиты. Торгаш остервенело пыхтел, стаскивая вещь за вещью, пока холод не обжег бледные ягодицы.

– Пожалуйста…

– Заткни…

Над головой что-то просвистело и глухо воткнулось в борт дрезины. Дикий вскочил, как ужаленный, и выхватил «макаров».

– Кто здесь? Покажись!

Тьма сгустилась – хоть на галету мажь. Все звуки стихли, а стук в висках превратился в бравурный бой шаманских тамтамов. Волоски на предплечьях приподнялись, в затылке закололо, колонна мурашек шустро промаршировала по лопаткам.

Барыга выстрелил в непроглядную темень. Ему навстречу в тот же миг выскочило что-то огромное. Кожаная складка хлопнула Кроху по макушке, девушка взвизгнула и уткнула лицо в шпалу. Еще два выстрела, и Псина заверещал не своим голосом. Беглянка невольно обернулась и увидела в свете фонаря высоченную фигуру. Существо держало негодяя за патлы, чуть вывернув шею и замахнувшись топориком. От одной мысли о предстоящем зрелище Арине стало дурно.

– Стой! – прохрипела она. – Не надо!

Незнакомец дернул головой и чуть склонил ее вбок, будто пес, не понявший команды.

– То есть?

Его голос вовсе не казался пугающим и злобным. Скорее, плутоватым, с легкими нотками ехидцы. Так говорит близкий друг, когда отказываешься с ним выпить.

– Не убивай его.

– Почему?

– Я… не хочу на это смотреть.

Он пожал плечами, тяжелый плащ зашелестел.

– А что тут такого?

Лезвие колыхнулось, и к горлу тут же подкатила тошнота. Для человека, который отворачивается при виде заколотой свиньи, происходящее было слишком сильным потрясением. И грозило обернуться еще большим, если топор таки доберется до цели. Беглянка ни разу не видела мертвеца, убитого столь зверским способом, и ни капельки не хотела наверстывать упущенное. Хотя и понимала – однажды придется. Но не так сразу же! Едва покинула родную станцию, где и мордобои-то – редкость, а тут уже секир-башку собираются устроить. Даже мысли о несостоявшемся надругательстве куда-то улетучились под натиском страха и отвращения.

– Просто оставь его!

– Не вижу ни одной причины, чтобы не укоротить слегка этого прыща.

– Не трогай. Пожалуйста.

– Хозяин – барин, – неизвестный отшвырнул полуобморочного гада, как тряпку, и сунул топор в петлю на поясе. – Или, судя по ярко выраженным филейным признакам, хозяйка – барыня. Признаки, я бы сказал, просто выдающиеся. Моя зависть вашему супругу: нынешнему или грядущему.

Кроха густо покраснела и подтянула штаны.

– Гайку, – пальцы в перчатке с набойками чуть не ткнули ее в нос.

Арина подняла голову. Теперь она могла без опаски рассмотреть спасителя. Высокий, как гора. Рядом с ним даже отец не покажется таким уж большим. Ухмыляющееся небритое лицо – хоть сейчас на обложку журнала для девчонок. В меру смазливое, не в меру щетинистое, с тяжелым подбородком и хитрым прищуром льдисто-голубых глаз с россыпями золотистых искорок.

Он лыбился так, словно узнал постыдную тайну и задумал поведать всему свету. В полумраке казалось, что на макушке парня восседает жирный, ощетинившийся еж и крепко держится мохнатыми лапками за виски. На ум сразу пришла фраза из одной глянцевой статьи: идеальный герой боевика для подростков. Лучше эту наглую моську и не опишешь.

Впрочем, одной лишь физиономией образ не ограничивался. Кроха встречала немало сталкеров, но такую снарягу видела впервые. Прорезиненный плащ до колен с поднятым воротом. Кольчуга поверх химзы, а вместо одутловатого броника с разгрузкой – некое подобие древнеримского панциря, плотно облегающее торс. Из чего он сделан, с ходу и не скажешь: не металл и не пластик, а что-то посередине. На матовой глади прочерчена декоративная мускулатура, чуть прикрытая широким косым патронташем.

Бычья шея укутана клетчатой арафаткой. Штаны в черно-серых кляксах заправлены в высокие сапоги с двумя рядами ремешков и пряжек. На бедрах – четырехствольные обрезы, на поясе, помимо топориков, – противогаз со стальной пластиной на стекле. В узкой прорези на уровне глаз – зеленоватая вставка. Вряд ли для красоты, скорее, какое-то хитроумное устройство вроде ПНВ.

Лишь один человек во всем метро носит подобное. Живая легенда, обросшая слухами и байками, как мэрг ракушками. Циник, наглец, мизантроп, бунтарь и безумец.

– Егор? – прошептала Арина, с трепетом глядя на бродягу снизу вверх.

– Гайку давай.

– Ты должен мне помочь!

– Уже помог, – он кивнул на неподвижного Псину.

– Но…

– Гайка одноразовая. Гони и проваливай.

Девушка протянула ему блестяшку на проволоке.

– Мой отец в беде. Его зовут Спас. Знаешь такого? Должен знать. Он сказал, вернее, написал…

– Какая жалость. – Еж сунул гайку в карман и зашагал к станции, подсвечивая рельсы фонариком.

– Его укусило что-то… – беглянка пошла следом, то и дело оборачиваясь и вжимая шею в плечи.

– Психоморф, – сталкер поднял палец. – Не «что-то», а психоморф. Я их открыл – я их назвал. Проявляй уважение, юная леди.

– Папа пошел на Погост. Помоги найти его.

– Зачем? – искренне удивился Егор.

– За надобом! – не выдержала Кроха. – У тебя что, сердца нет?!

– Сердце – просто мышца, – равнодушно изрек спутник и сжал кулак. – Бум-бум. Бум-бум. Кровь вверх, кровь вниз. Малый круг, большой круг, печенка, все такое.

– Пожалуйста… – взмолилась она. – Мне больше не к кому обратиться.

– Выходит, я – твоя последняя надежда? – Еж усмехнулся.

– Что смешного?

– Ничего. Шутку вспомнил. Давай так, малая. Провожу до Алабы, чтобы по дороге клопы не съели. А там пока-пока. Договорились?

– Да будь же ты человеком!

– Если бы я был человеком, то давным-давно бы сдох. Как твой отец, например. Мог пройти мимо, но полез помогать. Итог – укус, заражение, смерть. Се ля ви.

– Я заплачу. Отдам тебе все.

– Все? – он снова хмыкнул. – У тебя есть только дурость, наивность и шило в булке. Мне это добро ни к чему.

Спутники подошли к костру. Постовые сделали вид, что рядом никого нет. Так же поступили и ребята у ворот. Только один – самый старый – посмотрел Арине в глаза и медленно покачал головой.

Еж пер сквозь толпу, как ледокол. И стар, и млад, и сталкер, и торговец старались поскорее убраться с дороги. Стоящие поодаль предпочитали не обращать на него внимания и заниматься своими делами. Судя по обрывкам тихих разговоров, выжившие не боялись его силы и буйного нрава, а скорее, жалели. Совсем дошел, с катушек съехал, бедняга, – вот что слышала Арина за спиной. Складывалось впечатление, что раньше он был совсем другим, но некое событие крепко пошатнуло парня, выбило землю у него из-под ног и прокололо несколько лишних дырок во фляге. Так ли это на самом деле, или просто злые языки развязались, спутнице еще предстояло узнать.

Как оказалось, Егор жил не в палатке, а в тесном дощатом закутке недалеко от выхода на поверхность. В месте, от которого держались подальше на всех без исключения станциях. Он захлопнул дверь перед носом Крохи, но в щель по центру легко вошла бы ладонь, и девушка прекрасно видела царящий внутри беспорядок. Хотя, возможно, кто-то назвал бы его творческим хаосом. Кто-то, такой же отмороженный, как и хозяин лачуги.

Больше всего жилище напоминало склад. На полках вдоль стен лежали разномастные штуковины – многих из них Арина не видела даже в книгах. Пластиковые коробки с экранами, выдранные невесть откуда панели, микросхемы, колесики, рычаги и прочий заумный хлам.

Стол посреди комнаты служил и верстаком, и кухонной плитой, и подставкой под грязные Ежовы сапоги. Над ним на вбитых в потолок крючьях висело нечто вроде доспеха или скафандра, но без штанин, рукавов и шлема. Из брюшины, как требуха из вспоротого живота, торчали связки проводов и шлангов. На полу вперемешку валялись отвертки, шурупы, паяльники и пустые бутылки.

Несмотря на неряшливость жилища и его постыдную схожесть с лежбищем бомжей, левый стеллаж занимала солидная библиотека. Половина книг – чисто технические, вроде «Сопромата для чайников» или «Введения в гидравлику». Корешки остальных пестрели иностранными буквами.

Однако Еж не только учился и мастерил непонятное, но и находил время на отдых. В углу пылилась толстая стопка журналов «Наука и девушки». Обложка верхнего недвусмысленно намекала – девушкам уделено куда больше внимания, чем науке.

Егор зажег самодельную свечку на грибном кексике, развалился на драном автомобильном кресле и хлебнул самогона.

– У тебя день рождения? – наугад спросила Кроха. Она знала Ежова от силы полчаса, но уже понимала, что тараканы в его черепушке могли отмечать что угодно: от выпавшего зуба до выигрыша в шахматы.

Добытчик кивнул.

– А где друзья?

Он невесело усмехнулся и глотнул пойла.

– Мертвы.

– О… – девушка скуксилась и опустила голову. – Соболезную.

– Не стоит. Я сам их убил. Вот этими вот руками.

Еж сказал это буднично, будто о погоде или о прогулке в бар. Арина навострила ушки, но так и не заметила ни капли сожаления, горечи или раскаяния. Тем не менее, она не видела в человеке за дверью хладнокровного маньяка, способного, не моргнув глазом, порешить дорогих ему людей. Почему – сама не понимала. Просто чувствовала.

– Наверное, был повод?

Парень хохотнул и подавился самогоном. Откашлявшись, мрачно произнес:

– Не ищи здесь свет, – он постучал по нагруднику. – Его там меньше, чем в разбитой лампочке.

Кроха тихо выдохнула и ткнулась лбом в шершавые доски.

– А папа говорил, ты – хороший.

– Папа врал.

– Знаешь, ко мне тоже никто не ходит в гости. Хотя я никого не убивала. Мы с тобой – одиночки.

– Ты не одиночка. Ты – дура с комплексом Электры, не умеющая налаживать социальные связи и формировать коммуникативные навыки. Тепличный подсолнух, выращенный в своем собственном розовом мирке. Принцесска в брезентовой башне, которую с детства сторожил злой дракон. Не сравнивай меня с собой.

Арина пропустила почти всю тираду, кроме комплекса Электры. Читала о нем, и потому долбанула ногой в дверь так, что чуть не сорвала с петель.

– Следи за языком, ты… ты… грубиян! Мой отец – герой, а ты… ты… – она сжала кулачки и скрипнула зубами, испугавшись собственной дерзости.

– Я? – ехидно переспросил Егор. – Кто я?

– Ты… – силы и смелость нашлись не сразу, но девушка все же высказала этому напыщенному самовлюбленному индюку всю правду. – Ты… неблагодарный поросенок!

Еж вскинул брови и обиженно протянул:

– У-у-у… Вот, значит, как. Я – поросенок. Замечательно. Великолепно! А дальше что?

Кровь обожгла щеки. Кроха надула губки и буркнула:

– Извини.

– Извиняю, – он взял нож и поставил на колени тарелку с кексиком. – А теперь проваливай. Не мешай веселиться.

– Но…

– Иди-иди. Тебя не звали.

– Да что ты за человек такой?!

Арина крикнула так громко, что люди на платформе обернулись, а дозорные потянулись к оружию. Выяснив, с кем спорит чумазая особа, все спешно вернулись к своим делам.

– Какой есть – А. Уже спрашивала – Б, – сталкер отрезал кусочек кекса и блаженно зажмурился.

– Знай, я не уйду. Буду ныть под дверью, пока не умру!

– С таким поведением это случится быстрее обычного.

– Мне что, на колени встать?!

Егор дернул плечом.

– Да хоть на голову.

– Ну, и пошел к черту! Надеюсь, на этой станции есть достойные бродяги. Легенда, блин. Ленивец, слабак и нарцисс! Подавись своим кексиком! А лучше – самомнением.

– Все сказала?

Она закатила глаза и привалилась спиной к стене.

– Ладно. Не хочешь помогать, не хочешь держать слово – твое право. Дай мне оружие – и в расчете.

– Зачем тебе оружие? – с набитым ртом промямлил парень.

– Если здесь все – такие же трусы, как ты, пойду за отцом сама!

Зашуршал плащ, словно в хибаре гнездился нетопырь. Щелкнул замок, и Кроха увидела на протянутой ладони пистолет. Ну, как – пистолет… Скорее, пистолетик. Даже для ее крохотных рук он выглядел слишком маленьким.

– Настоящий хоть?

– А то, – Егор вынул магазин и пересчитал патроны. – Пять пуль. Запоминай: четыре в молоко, последняя – сюда.

Кончик пальца ткнул беглянку в висок.

– Чтобы не мучилась.

– Точно не поможешь? – с надеждой спросила она.

Ответом стал хлопок двери.

– Легенда… – ворчала Арина, сидя в баре и думая, как дальше быть. – Бездарь и лентяй. И врун.

Мимо прошел мужик в тяжелой снаряге. Похоже, частый ходок наружу.

– Извините, до Купола не проведете?

Сталкер смерил малявку удивленным взглядом, хмыкнул и пошел дальше. Минуты через две за соседний столик сели двое матерых бродяг. На тот же вопрос левый сипло захохотал, а правый покрутил пальцем у виска.

– Да что это за место такое? – рассердилась Кроха.

– А такое. Туда – да, оттуда – нет. Охотника проведать костлявую не найдешь, уж поверь. Коль приспичило – топай сам. А мы помянем, – добытчики подняли стопки и рассмеялись.

В лист гермозатвора что-то ударило. С той стороны. Люди у выхода встрепенулись, даже кабатчик вытащил из-под стойки автомат. Стук повторился, и стало ясно: это не случайные звуки, а вполне осмысленный сигнал.

– Васян, отпирай! – крикнул огнеметчик и грохнул кулаком.

Протяжно завыла сирена, оранжевые проблески резанули по глазам. От скрежета механизмов заложило уши. Кроха сжалась в комок и вперилась в медленно растущую бледную щель. Сердце бешено колотилось. Совсем как раньше, когда она бегала встречать отца. И до боли и слез всматривалась в силуэты вернувшихся – есть ли среди них самый высокий и широкоплечий?

Арина поймала себя на мысли, что все еще не отвыкла от тревожного ожидания. Хотя прекрасно понимала, что за толстенной створкой Спаса нет и быть не может. Когда затвор отполз на достаточную высоту, под него поднырнули сталкеры. Двое тащили на плечах раненого соратника – едва живого, уронившего голову на грудь. Девушка не сразу поняла, что с ним не так. Когда отряд поравнялся с ней, то увидела, что правая нога бедолаги болтается на окровавленной штанине.

В горле пересохло, пальцы словно окунули в снег. Беглянку чуть не вырвало, но желудок был пуст после гонки на дрезине. Никогда прежде она не видела вблизи таких увечий. Сквозь вату в ушах пробился вопль дозорного:

– Закрывай!

Заслон пополз вниз. С каждой секундой щель становилась все у́же. Бойцы отступали в глубь подземелья, держа огнеметы наготове. Вдруг какой дерзкий и безмозглый мутант попытается прорваться снаружи.

Еще немного – и ворота закроются. Когда их поднимут вновь – неизвестно, а часики тикают. Отец все дальше, на счету каждая минута.

– Эй, ты куда?!

Арина прыгнула под створку, рискуя быть раздавленной в лепешку, и перекатилась под замерший навеки эскалатор.

– Какого беса?! – рявкнул дежурный.

– Открываем?

– Да хрена лысого. Ворота – не калитка. Еще на всяких камикадзе ток тратить. Решил подохнуть – пусть подыхает.

Кроха встала и натянула противогаз. Вверх резко уходили грязные истертые ступени, за ними маячило тусклое пятно. Впереди ждал новый мир.