Текст книги "Жизнь продолжается пусть…"

Парус

Парус

 
Парус, как чайки крыло,
Небо с водой подружил,
Новое утро пришло
И набирается сил.
Прячется звёздная высь
За золотую зарю.
«Как я люблю эту жизнь!» —
Снова себе говорю.
Заголубела река,
Воды несёт не спеша.
Над головой облака,
И отдыхает душа.
Вот прилетел ветерок,
Сонные ели качнул,
Лилий прибрежных цветок
В синее небо взглянул.
Слышу над гладью речной
Чайки проснувшейся крик,
Годам не скажешь «постой»,
Жизнь пролетит, словно миг.
Так что умоюсь рекой,
Утренним ветром утрусь,
Рядом с такой красотой
Жизнь продолжается пусть!
 

Струной гитарной…

 
Струной гитарной шаркну по душе.
Неправда, что всё лучшее прошло.
И на проблемном этом рубеже
Пойму, что в жизни мне не повезло.
Долой гоню унынье и печаль,
Я с ними никогда не примирюсь,
Уже зовёт открывшаяся даль,
В которой очень скоро растворюсь.
Я верю в золотые острова,
В крик чаек, в шелест пальм над головой
И в то, что ждёт морская синева,
В которой забелеет парус мой.
Подобно птице, жизнь моя, лети
Без огорчений, горестей и бед,
И чтоб со мной на жизненном пути
Шла череда свершений и побед!
Так пой же, пой, гитарная струна,
Зови меня в неведомую даль!
И снова будет жизнь моя полна,
И мне себя для этого не жаль!
 

На реке

 
Облака над весенней рекой,
Ветер весело воду рябит
И в восторге от воли такой
Гнёт верхушки прибрежных ракит.
Гомон чаек на плёсах речных…
Славный будет сегодня улов!
Жизнь ликует с приходом весны,
Что свободна от зимних оков.
На реке старый яхтенный пирс
Монотонно скрипит на волнах,
Я в походы с него уходил
Наяву, ну а чаще в мечтах.
Видя россыпи брызг за бортом,
Я от счастья смеялся и пел,
Словно чайка с широким крылом,
Парус мой над волнами летел.
И от этих весенних картин
Будто юность вернулась ко мне,
Сразу кажется, всё впереди,
И за это спасибо весне!
 

На яхте

 
Стоит закрыть мне глаза – вижу я краски восхода,
В далях речных паруса и огоньки теплоходов.
Справа – желтеющий плёс, слева – обрывистый берег,
Тонкие станы берёз между разлапистых елей,
Дальний темнеющий мыс, облако хлопьями ваты,
Чувствую утренний бриз, слушаю пенье пернатых.
Шепчет за яхтой струя и растворяется где-то,
Рядом со мною друзья, и продолжается лето…
 

Море

 
О, как прекрасно это море, волнует, манит и зовёт,
Душа ликует на просторе, а сердце от восторга мрёт.
Играя ласковой волною, пугая тайною глубин,
Оно то как дитя с тобою, то как жестокий господин.
Я здесь успел к нему привыкнуть, и снова, встречу торопя,
Порой мне хочется воскликнуть: «О море, я люблю тебя!»
 

Новые земли

 
Тёмными красками море, туча подходит в полнеба,
Чайки летят на просторе в край, где ни разу я не был.
Там, за чертой горизонта, за этой зыбкой купелью,
Слышатся отзвуки порта, видятся новые земли.
Под парусами надежды выйду в открытое море
И затеряюсь, как прежде, в этом солёном просторе.
Будут парить надо мною весело белые чайки,
И пропадут за кормою в дымке земные печали.
И успокоится море, туча исчезнет на небе,
И мне объятья раскроет край, где ни разу я не был.
 

Город у моря

 
Медовым цветом янтаря окрашен небосклон,
Легла балтийская заря на гребни серых волн.
Но тонкой спицей золотой прорезал стаи туч
И осветил простор морской прощальный солнца луч.
Закат вдруг вспыхнул и потух, растаял, словно воск,
И засиял на берегу огнями Светлогорск.
Со светлым именем своим хорошим людям рад,
Он предлагает отдых им, зовёт на променад.
Открылись бары и кафе, играет саксофон,
И только за полночь уже всех успокоит сон.
Ушла июльская жара за море на покой,
Мерцают звёзды до утра, да шелестит прибой.
Затихли в парках и садах деревья и кусты,
И замерли в спокойных снах по городу цветы.
Лишь пролетит из темноты прибрежный ветерок,
Да месяц светит с высоты на чудный уголок,
Где ждёт безоблачного дня морской прекрасный вид
И где живут мои друзья – Варуж-джан и Давид.
 

Походная зарисовка

 
Море ночное, кильватерный след,
Берег далёкий то виден, то нет.
Вот впереди, словно старым знакомым,
Вдруг подмигнул нам маяк Барселоны.
Далее будто в прибрежных горах
Глазом зелёным мигает Гарраф.
Дизель гудит, и меняются вахты,
С моря домой возвращается яхта.
Светит на палубе тускло компас —
Главный помощник команды сейчас.
Возле штурвала стоит рулевой,
Яхтенный бег направляя домой.
Где-то во тьме полуночной картины
Спят берега, города и марины,
Где мы успели уже побывать,
Вскоре желая вернуться опять.
Город Масноу и Де-ла-Эскала,
Порт-де-ла-Сельва, Эмпуриабрава
Хоть и остались в просторах морских,
Но мы всегда будем помнить о них.
Вот и опала волна у форштевня,
Уж различимы дома и деревья.
Трижды мигнул нам на входе маяк,
И наконец успокоился лаг.
Медленно к пирсу подходим впотьмах.
Здравствуй, родная марина Гарраф!
 

Регата

 
Звякнула рында, окончен отсчёт,
Старт своей линией яхты собрал,
Пусть нас к победе компас приведёт
Через регаты спортивный накал.
Пенится белый кильватерный след,
С креном летим, как большой альбатрос,
Только махнули нам чайки крылом —
Сильным порывом их ветер унёс.
Солнце зашло, день закрыв за собой,
Берег вдали удаляется прочь,
Только на траверзе в дали морской
Несколько яхт растворяются в ночь.
Ветер лютует, на море гроза,
Дикие пляски взбесившихся волн,
Боремся, чтобы спасти паруса
И не отправиться рыбам на корм.
Близится финиш, победная цель,
Яхта несётся к заветной черте,
Очень опасны и скалы, и мель,
Да и соперник «висит на хвосте».
Финиш – эмоций восторженных пир!
Стоит для этого силы отдать.
Финиш победный – яхтсменов кумир,
Мы его будем всегда воспевать!
 

Беломорское

 
С походом поздравив друг друга,
Мы в дали морские уйдём
И возле полярного круга
Воды беломорской попьём.
 
 
Мы говорим не штормы, а шторма,
В жаргоне флотском мы поднаторели,
Качали нас и ветер, и волна
В районах беломорской параллели…
 
 
Товарищ авторулевой,
Ты полноправный член команды,
Ты классный парень, в доску свой,
Ты лучше всех из нашей банды!
 

Ладожский вальс

 
Снова погожим летом
Видим Карельский край,
Хочется крикнуть лету:
– Быстро не исчезай!
Ты зацепись за скалы
Ладожских островов,
Путь раздели на галсы
Паруса и ветров.
Дай нам, морским бродягам,
Чаек услышать крик,
Чтоб проявился рядом
Счастья большого миг.
Дай нам опять увидеть
Кротость и буйство волн —
То, без чего, как видно,
Мир наш не будет полн.
Манят морские дали,
Снова влечёт простор,
Яхте движенье дали
Парусность и мотор.
Будет журчать под нами
Ладожская вода,
Та, о которой с вами
Будем мечтать всегда.
 

Балтийское

 
Каттегат, Скагеррак,
Поживаете как?
Мы хотели увидеться с вами,
Ваш простор обозреть
И в вечернюю медь
Белой чайкой лететь над волнами.
Мы мечтали давно
Наяву, не в кино
Посетить эти дальние страны,
Где в сияньи зарниц
Европейских столиц
Открывается путь к океану.
Только мир стал жесток,
И наш курс на восток,
Путь по Балтике очень неблизкий:
Три недели пути,
Но сумели дойти,
Шведский флаг заменив на российский.
Сотни миль за кормой,
Мы вернулись домой,
Обманув перехода сюрпризы.
Хёганес и Истад,
Ханко, Котка, Кронштадт —
Всё прошла наша яхта «Элиза»!
 

От винта!

 
Звучит команда: «От винта!»
Закрылки вниз, газ до упора,
И нас встречает высота
Под рокот радостный мотора.
Летим, цепляя облака,
Над распростёртою землёю,
Где ярок мир и даль близка,
Где выше птиц лишь мы с тобою.
Ты командир, а я «правак»,
Но, находясь в кабине тесной,
Имеем разные права,
Хотя судьба теперь совместна.
Внизу меняется ландшафт:
То блеск реки, то лес, то поле…
И восторгается душа
На этом солнечном просторе.
Летит как птица самолёт,
Пропеллер воздух рвёт на части.
Кто может так же, как пилот,
Познать сполна полёта счастье?
Посадки цель всегда одна,
Она для всех дорога к дому.
И вот уже вдали видна
Нам полоса аэродрома…
 

Небо

 
Пропеллер яростным вращеньем
Блестящий обозначил круг,
И я увидел с восхищеньем,
Как вниз земля умчалась вдруг.
Овраги как на теле раны,
Озёра – синие глаза,
Ковром зелёные поляны,
И вдаль леса, леса, леса.
Мелькнут ли крыши городские,
Блеснут ли маковки церквей —
Всё сверху видится красивей,
А значит, видится добрей.
Доступней здесь земные дали
И облаков слепящий снег,
Внизу остались все печали,
Ведь в небе счастлив человек.
И хочется летать подольше
В сиянье солнечных зарниц.
Кто здесь бывал, тот видит больше,
Как бы познавши опыт птиц.
Я небо полюбил душою,
Подняться вновь туда стремлюсь,
И, полетавши над землёю,
Я лишь на время приземлюсь.
 

Люблю

 
Люблю тугие паруса
И за кормою пенный след,
Когда ночные небеса
Окрасил утренний рассвет,
Когда исчезли берега
И синева со всех сторон,
В которую, живу пока,
Я буду преданно влюблён.
Люблю торжественный закат,
Красоты солнечного дня,
Где я увидеть буду рад
Купанье рыжего коня,
Люблю деревья над рекой,
И отраженье их в воде,
И пенье птиц над головой,
И васильки на борозде.
Люблю зелёный океан,
Где в чащах ели до небес,
И тот пленительный дурман,
Что нам дарует русский лес,
Где запах клюквенных болот
Мне будет голову кружить
И без особенных забот
Могу остаток дней прожить.
А как мне нравится любить
Хмельную женщин красоту,
То, без чего не ощутить
Всей нашей жизни полноту!
Поэтому, годам назло,
Лишь веселее буду жить
И, что бы ни произошло,
Весь мир любить, любить, любить!
 

Честь имею!

Честь имею!

 
Офицерская честь – либо нет, либо есть,
Не бывает её вполовину,
И прошу вас учесть то, что данная честь —
Атрибут не любого мужчины.
Может, ростом высок, и красивый висок,
И гордится усами своими,
Но спесив и жесток, ну а главный порок
В том, что совести нет и в помине.
А бывает порой вроде с виду герой
И в плечах две косые сажени,
Нет бы встать ему в строй за Россию горой,
Он же встанет, дрожа, на колени.
А вот тот неказист и совсем не плечист,
Ничего необычного даже,
Но душою он чист и улыбкой лучист,
А в бою он силён и отважен.
Этот – строгий, прямой и с седой головой,
Пунктуальности высшая мера,
Он в ученье и в бой всех ведёт за собой —
Вот прекрасный пример офицера!
Я за службу свою видел многих в строю
И нашёл в них такое отличие:
Если первые те все сродни пустоте,
То вторые – и честь, и величие.
Мысли красная нить, что страна будет жить,
И сомнений я в том не имею,
Лишь бы тех сохранить, кто бы мог говорить
С полным правом слова: «Честь имею!».
 

В строю

 
Я надену шинель, где широкий погон,
Не пальто, что мышиного цвета,
И фуражку с кокардой советских времён,
Сапоги, портупею при этом.
Много лет прошагал я в армейском строю,
И на карте флажкам моим тесно.
Где бы я ни бывал – на ученье, в бою,
Я служил своей Родине честно.
Взводный, ротный, комбат —
День и ночь средь солдат,
Выходной получал, как награду.
Познавал, как в народе у нас говорят,
Этой службы сермяжную правду…
Летний сад и мосты, Медный всадник, «Кресты»,
Корабли на Неве на параде,
На погонах уже две большие звезды,
В академии я, в Ленинграде…
Дни учёбы прошли, как сквозь пальцы песок,
Приближалась безумия эра,
И сначала САВО, а затем и ТуркВО
Ставил в строй своего офицера.
Горы, камни, песок – это Средний Восток,
Зной пустыни, чтоб было ей пусто!
Как бы ни был суров этот край и жесток,
Мы несли боевое дежурство.
Шла в Афгане война, а у нас кутерьма,
Но страну охранять было надо,
И трудились без сна от темна до темна
Боевые порядки бригады.
И хотя всё вокруг загонялось в тупик,
Мы беречь продолжали Державу,
И считалось тогда, свою должность – комбриг —
Занимал я в то время по праву.
С треском рухнул Союз, как подточенный шлюз,
Не сдержав сверхдержавных позиций,
И не наша вина, что пришлось нам познать
Униженье чужих юрисдикций…
Здесь сниму я шинель, нафталину предав,
И надену я китель с карманами,
Где шеврон-триколор шит на левый рукав,
И фуражку с орлами двуглавыми.
Служба в штабе, в Москве,
Шёл прием ЗГВ.
Возвращалась она словно пьяная.
У главкома тогда не отсохла рука.
Вот поистине время поганое!
Ох как сложно опять всё с нуля начинать,
В голом поле освоить позиции.
Безнадёга вокруг, ни рубля не дают,
А вверху лишь сплошные амбиции!
Но потомству в пример – русский наш офицер,
По полгода не видя «наличные»,
Как ни злился тогда «новый друг – дядя Сэм»,
Развернул округа приграничные…
Здесь порядок иной, и режим, и настрой,
И задачи другого масштаба,
И работает здесь далеко не любой —
Я в ГУ Генерального штаба.
Сразу масса проблем и обилие тем,
И решать их немедленно надо:
От частей в округах, кораблей на флотах
До создания новой бригады.
А ещё помню я, как недремлющей раной
Доставала Чечня, руша мирные планы.
Видел я той порой, как свечою горит
Мирный дом чабана-землепашца
И как в небе вечернем, сверкая, летит
К вертолёту зенитная трасса…
Море, пальмы, песок – это Ближний Восток,
Край, в котором я ранее не был.
Яркой белой чертой ровный след за собой
F-16 оставил на небе.
Понимал я тогда, что начнётся война
И фактически мы в её зоне.
И готовился к ней, отдаваясь сполна,
Весь совместный состав гарнизона.
Вот и первый удар, и в Багдаде пожар —
Взрывы бомб сотрясают полмира,
Пуск крылатых ракет, в небе огненный след —
Всё о том показал «Аль-Джазира»…
Дальше в службе моей был крутой поворот,
Хоть стремление было только вперёд:
Получил необычное я предложение
Свою службу продолжить в стенах академии.
Здесь особая роль, понимал я тогда,
Снова цели, задачи, заботы.
И опять чередой проходили года
В этой новой и нужной работе.
Но приходит конец, мне пора уходить,
Своей службы закрыть эпопею,
Если что-то не так, то прошу извинить,
На прощанье скажу: «Честь имею!»
 

Курсантские годы

 
Вспоминаю курсантские годы:
Нашей роты размеренный шаг,
Дни учёбы, наряды, походы
И родного училища стяг.
Караулов бессонные ночи,
Сессий хлопоты, рай отпусков.
В дни, когда отдыхали мы очень
От армейских своих сапогов.
Вспоминаю я трели морзянки
И дрожащую твёрдость ключа,
Сколько съедено было овсянки
И как баня была горяча.
Раскалившийся ствол автомата,
В небе тёмном созвездия трасс,
И рубеж огневой, и ребята —
Вспоминаю их тоже сейчас.
Познавались победы, невзгоды
И волнения первой любви.
Всё вобрали в себя эти годы,
И напутствие дали они.
Жаль, что быстро они пролетели,
Вдалеке растворились совсем,
Годы службы затем отшумели —
За плечами уже тридцать семь.
Но я всё-таки молод душою,
Верен долгу, на том и стоим,
И, гордясь своей службой большою,
Возвращаюсь я мысленно к ним.
 

Друзьям

 
Ряды друзей моих редеют,
И оттого в душе щемит.
Одни уже зарыты в землю,
Другие «вознеслись в зенит».
Уж нет тех прежних Витек, Сашек,
С кем был я вместе той порой,
Осталась где-то юность наша
За той невидимой чертой.
А где же те, из того строя,
С кем я служил ещё вчера,
С кем рюмки осушались стоя
Под троекратное «ура»?
Водоворотом судеб сложных,
А иногда и им назло,
Во все концы страны огромной
Их разбросало, разнесло.
Менялось время, поколенья,
И нет уже страны такой,
Но через годы и свершенья
Незримо шли друзья со мной.
И сколько жить мне в этом мире,
Надежды буду полон я,
Чтобы всегда со мною были
Мои надёжные друзья!
 

Под горой

 
Артиллерия где-то ухала,
Пули цокали по броне,
Наша рота сражалась с «духами»
На придуманной кем-то войне.
Как когда-то под Севастополем,
Надрываясь, строчил пулемёт,
Мины звонко о землю шлёпались:
Недолёт, а затем перелёт.
Мы – четыре взвода товарищей,
Каждый третий в душе герой,
Восемнадцати лет пока ещё —
«Духов» встретили под горой.
Солнце в этих краях не зимнее,
Тёплый воздух, кругом весна,
Здесь цветы можно рвать корзинами,
Если только бы не война.
Хорошо, что хоть мы заранее
Окопались здесь в полный рост,
Всё равно было много раненых,
Ведь противник совсем не прост.
Нашей стойкостью озлоблённые,
В третий раз, отступив уже,
«Духи», словно осатанённые,
Перестраивались на рубеже.
В чёрной копоти, весь израненный,
Ротный снова просил огня…
Эх, мне знать бы тогда заранее,
Где та пуля найдёт меня!
Разве знал я в то утро чистое,
Разве ведал я той порой,
Что в бою наша рота выстоит,
Но останется под горой…
 

На войне

 
Залп впотьмах тишину разорвал,
Полетели снаряды и мины,
И бушующий огненный вал
Раскачал в капонире машину.
Батареи «дают прикурить»,
Можно спрятать ненужные спички:
Нам под грохот спокойнее жить —
Вот воистину сила привычки.
КШМка по крышу в земле,
Вся трясётся от каждого залпа,
Полевой телефон на столе
Да в пометках рабочая карта.
Будни этой нелепой войны
Всё уродуют новые жизни,
Потому в её адрес слышны
В нашей речи одни «афоризмы».
Вновь приходит военная ночь,
Где усталость с покоем не ладят,
Где-то спит моя школьница-дочь
Да жена проверяет тетради.
Мне б немного побыть рядом с ней,
Нежно гладя причёсанный волос…
Хорошо, что сквозь гром батарей
Телефон принесёт её голос.
 

Полёт

 
Как-то пригрезился мне
Трудный и памятный год,
Будто бы я на войне
Вновь совершаю полёт.
В иллюминатор – «калаш»,
А в фонаре – пулемёт,
Зимний военный пейзаж
Под вертолётом плывёт.
Кучных разрывов следы
Прямо по курсу стеной,
Резкий набор высоты
И разворот боевой.
Быстро снижаясь к реке,
Прячемся под берега,
Палец опять на курке,
Вроде бы живы пока.
К горной зелёной стене
Близится наш вертолёт,
Вновь холодок по спине
И напряженье растёт.
Но вдруг подумалось мне:
«Всё-таки это пройдёт,
Будет конец и войне,
Только б закончить полёт».
Время прошло, но жива
Памяти тонкая нить,
Что испытал я тогда,
Мне никогда не забыть.
Будет навечно во мне
Трудный и памятный год,
Горы и город в огне
И тот тяжёлый полёт.
 

В афган

 
Под крылом самолёта
Облака да туман,
Скоро встретит пехоту
Многоликий Афган.
И с тревогой солдаты
Друг на друга глядят:
Неужели же спета
Наша песенка, брат?
Впереди у пехоты
Кандагар и Баграм,
Долго ей не придётся
Разойтись по домам.
И тревожные мысли
В голове без конца,
И скучает пехота,
Вспомнив мать и отца.
Видя скуку такую,
Говорит капитан:
– Словно чёрта малюют
Нам в Союзе Афган.
А на самом же деле,
Где бы ты ни служил,
Всё зависит, поверьте,
От ума и души.
Так что бросьте вы это,
Не тревожьтесь вы зря,
Ведь в Афгане вас встретят
Боевые друзья!
Те, с кем будет не страшен
Самый яростный бой,
Кто в аду рукопашном
Будут рядом с тобой.
И тревогу, как пламя,
Словно ветер задул,
А внизу, за горами,
Показался Кабул.
И потом без унынья,
Даже чёрту не брат,
Воевал на чужбине
Наш геройский солдат.
 

Посидим, мужики, помолчим…

 
Посидим, мужики, помолчим,
На глазах своих слёзы скрывая,
Есть для этого много причин,
Но одна есть из них – основная.
Где в «зелёнке» большая скала
И весной камнепады не редки,
Наша группа там бой приняла,
Не вернувшись тогда из разведки.
Десять дружных и крепких бойцов
Во главе с молодым лейтенантом —
Продолжателей славы отцов,
Не раскрывшихся, может, талантов.
Тихо вскрикнула каждая мать,
Получив извещенье о сыне,
Ведь совсем не легко осознать,
Что его нет на свете отныне.
Грустный реквием ветер споёт
По погибшим, отчаянно воя,
И домой унесёт самолёт
Тех, кто здесь не вернулся из боя.
Посидим, мужики, помолчим,
Не обмолвимся словом ни разу,
Вспоминая геройских мужчин —
Славу, силу и гордость спецназа.
 

В палате

 
За окошком забрезжил восход,
Чуть рассеялся сумрак палаты.
Что-то долго сестра не идёт,
Да болит мой обрубок проклятый…
Я гадаю, кому повезёт,
И смотрю на лежащего рядом.
Кто из этой палаты уйдёт,
А кого унесут за фасадом?
Вспоминаю ловушки подрыв,
Словно палкой удар по колену,
Тот тугой, обжигающий взрыв,
На лохмотьях кровавую пену…
А ещё помню, будто назад
Опрокинулись горные ели,
А потом вертолёт, медсанбат
Да бельё госпитальной постели.
Мой сосед, обожжённый войной,
Как и я, теперь тоже калека.
Где ж та мразь, что играла судьбой
Молодого совсем человека?!
Он лежит, молчаливый такой,
Смотрит вверх и ни слова не скажет.
Размышляя над нашей судьбой,
Он, наверное, думает так же.
 

Старшина

 
Надрывался в подъезде звонок,
Словно «колокол громкого боя»,
И, как в школу на первый урок,
Мы по «сбору» бежали с тобою.
И смотрела, страшась, немчура,
Как из близ расположенных ДОСов
В часть бегут офицеры с утра,
«Was ist das?» – было главным вопросом.
Жили мы на площадке одной
И одной занимались работой,
Ведь на службе ты был старшиной,
Ну а я той командовал ротой.
Было лет мне тогда двадцать пять,
Ну а ты лет на двадцать постарше.
Нам легко было вместе шагать
В ППД, на ученьях, на марше.
Каждый день на подъёме с утра,
А закончишь в вечернюю зорьку,
На гармошке в каптёрке играл,
Веселясь, «Белорусскую польку».
Настоящий отец для солдат,
Помогал им и словом, и делом,
Неслучайно и рота тогда
Званье лучшей в бригаде имела.
Словно крикнул «Прощай!» тепловоз,
Увлекая состав за собою,
В этот день, обнимаясь до слёз,
Я простился с моим старшиною.
Хорошо, что есть память у нас,
С ней мы можем, как вольные птицы,
Пролетать в этой жизни не раз
Через судьбы, года и границы.
 

Вдалеке

 
Погас рубиновый закат
На фоне пальм и минаретов,
А в это время русский сад
Свою листву роняет где-то.
А здесь по-прежнему жара
И даже ночью нет прохлады,
А там туманы до утра
И перелётных птиц парады.
Вдали от Родины своей
Мы всё равно неразделимы,
И, часто думая о ней,
Я чувствую её незримо.
И в бесконечной духоте,
Хотя бывают ночью грозы,
Во влажной жаркой маяте
Мне снятся русские морозы.
Здесь, на далёком берегу,
Под яркой южною звездою,
Годами даже не могу
Хотя б на миг побыть собою.
И чтоб заполнить пустоту,
Что на душе порой бывает,
Ищу на небе я звезду,
Ту, что на севере сияет.
 

Звёзды

 
Вечером я вижу две звезды,
Что в безбрежном космосе сияют,
Представляю вдруг, что это мы,
И душа в блаженстве замирает.
И приятно мне, что много лет
Вместе, как влюблённые супруги,
Вдаль они идут, не зная бед,
Улыбаясь весело друг другу.
Только они меркнут вдруг, когда,
Словно прилетевшая комета,
Вспыхивает новая звезда —
Яркая сигнальная ракета…
…И, спустившись мыслями с небес,
Вижу, как тебя мне не хватает.
Там, где я – сияет Южный Крест,
А где ты – Полярная блистает.