Текст книги "Капитан разведки"

– Та же мышиная возня и теперь происходит, – сказал Реутов. – Чекисты по-прежнему видят в нас не союзников, а конкурентов, которые отбирают у них хлеб. Официально считается, что мы годимся лишь для проведения разведывательно-диверсионных операций на территории противника. Как будто никто не знает, что ребята из ГРУ постоянно используются во всех горячих точках Российской Федерации, а не только в Чечне.

– Мне будет поручено отправиться туда? – осведомился Хват.

– Нет, капитан. Сейчас у нас самая горячая точка здесь, в Москве и ее окрестностях.

– Вы имеете в виду теракты с применением этих хитрых телефончиков?

– Само собой, – подтвердил Реутов.

– Разрешите, товарищ полковник?

Трубка перекочевала на подставленную ладонь Хвата. Ее элегантный дизайн плохо сочетался с внушительным весом, каким отличались самые первые мобильные телефоны.

– Выглядит как чудо японской техники, а размеры и вес как у отечественной рации не лучшего качества, – задумчиво прокомментировал Хват. – Импорт с Кавказа? С мусульманского Востока?

Реутов отрицательно покачал головой.

– Если бы, – сказал он. – Кое-кто наладил серийное производство этих телефонов у нас под носом.

– Кое-кто?

– Ну, фамилию этого не в меру предприимчивого господина ты скоро узнаешь, – пообещал Реутов. – Еще до того, как будешь восстановлен в ГРУ и дашь подписку о неразглашении. А пока что поделись своими соображениями по поводу трубки. Что ты можешь о ней рассказать?

– Ну, во-первых, на ней отсутствует традиционное «мейд ин…», – заметил Хват, вертя аппарат перед глазами. – Как и любые другие надписи, кроме обозначений на кнопках. Даже названия фирмы нет, а только скромная буква «F». Что бы это могло значить?

– «Феникс». Какие-то грамотеи решили, что по-латински слово пишется через «ф», хотя на самом деле птичка, возрождающаяся из пепла, называется «Phoenix».

– Вот как? – Хват заинтересованно приподнял бровь. – Названьице с подтекстом? Затевается что-то вроде матча-реванша?

Судя по одобрительному хмыканью Реутова, так оно и было.

* * *

Как далеко готовы зайти люди, наладившие выпуск радиопередатчиков, приводящих в действие взрывные устройства? Очень далеко, ведь в их распоряжении находится оружие массового уничтожения в миниатюре. Кустарщиной тут даже не пахнет. Неизвестно, как насчет начинки, а корпус сработан качественно.

«Итак, телефончик промышленного изготовления, – продолжал размышлять Хват, включая аппарат. – Что особенно скверно. За терактом на Курском стоит целая организация, а не просто свихнувшийся маньяк-одиночка, мстящий человечеству за свою ущербность. Мусульманские экстремисты тоже сбоку припека, поскольку с воплощением технических задумок дела у них обстоят неважно, маслица в голове не хватает. Никакой Аллах не поможет засевшим в горах чеченским боевикам изобрести собственное «ноу-хау», да еще и наладить серийное производство».

Хват просмотрел электронные странички мобильника, не обнаружил ничего интересного и поднес аппарат к уху. Там что-то потрескивало, словно внутри корпуса работала рация, принимающая атмосферные разряды.

– Мне кажется, что принцип действия довольно прост, – медленно произнес Хват. – Думаю, что мы имеем дело с обычным коротковолновым приемопередатчиком. Радиус действия порядка нескольких десятков километров.

– Полста, – уточнил Реутов, забирая трубку. – Работает от базы.

– Засечь сигнал пытались?

– Само собой. Но специалисты предполагают, что у этой штуковины чересчур высокая избирательность, запеленговать волну сложно. Кроме того, в настоящий момент база отключена.

– Чтобы заработать, когда «Фениксу» вздумается возрождаться из пепла?

– Обращать в испепеленные руины окружающий мир, капитан.

– Кнопки с цифрами, как я понимаю, для отвода глаз? – предположил Хват.

– Ошибаешься, – ответил Реутов. – Телефон работает. Можно запросто болтать по нему, играть, слать сообщения. Причем никто не заподозрит, что у тебя в руке адская машинка, замаскированная под мобильник. Общайся с товарищами по оружию, что называется, у прохожих на виду.

– Уж я бы с ними пообщался. Охотно.

– Для этого я тебя и пригласил, – просто сказал Реутов. – По мнению аналитиков, сценарий вырисовывается примерно такой. В один из ближайших праздничных дней члены организации «Феникс» устраивают бесплатную раздачу своих хитрых телефончиков. Чирикая про выход на рынок новой компании мобильной связи и все такое прочее…

– Акция, – понимающе кивнул Хват.

– Акция, – согласился Реутов, – но в том нехорошем смысле, который вкладывают в термин силовики, а не коммерсанты. Дело в том, что к этому моменту в местах скопления людей будут заложены взрывные устройства. Счастливые владельцы дармовых мобильников станут звонить оператору, чтобы зарегистрировать номер. Им пообещают перезвонить в самое ближайшее время. И не обманут. Но, принимая вызов, граждане, сами того не подозревая, будут приводить в действие детонаторы. – Реутов для наглядности всплеснул руками. – Бах, бах, бах! По всему городу прокатятся взрывы. Практически одновременно. Сея смерть, ужас и панику. Затем ответственность за теракты возьмет на себя какая-нибудь наспех придуманная исламская секта, а националисты на волне народного гнева организуют митинги, массовые погромы и линчевания иноземцев. Заметь, намечено это светопреставление на 4 ноября. Тебе это говорит о чем-нибудь?

– День народного единства, – мрачно произнес Хват. – Ощутимый удар по массовому сознанию. Убийственный, я бы сказал.

Реутов кивнул:

– Вот-вот. А месяц спустя состоятся выборы в Госдуму.

– И что?

– В мутной воде рыбка хорошо ловится, – проворчал Реутов. – Партия «Феникс» получила политический заказ. Сама она нелегальна и в списках избиркома не значится, но ситуацией воспользуются те, кто рвется к власти. Представляешь, как подскочит рейтинг тех, кто пообещает очистить Россию от лиц кавказской национальности и прочих инородцев? Да они половину мест в Думе получат, если не больше. Вот тебе и акция, капитан. С далеким прицелом.

– Телефонная связь – ненадежная связь, – пробормотал Хват, цитируя строчку из полузабытой песни детства.

– Надежная, – заверил его Реутов. – Даже чересчур. Опробована на Курском вокзале. Там было достаточно одного движения пальца. Вот такого…

Продолжая говорить, Реутов как бы в задумчивости прикоснулся к кнопке телефона. Заметив, с каким настороженным видом наблюдает за ним собеседник, он усмехнулся:

– Да не зыркай ты, не зыркай. Проверено, мин нет.

– Что говорят по этому поводу в ФСБ? – полюбопытствовал Хват, пропустив реплику мимо ушей. – Удалось им что-нибудь накопать?

– Их конторе велено не вмешиваться. Во-первых, хищения взрывчатки с армейских складов напрямую касаются ГРУ. Во-вторых, действия преступной организации направлены на силовое изменение государственного строя, что можно трактовать как вооруженное вмешательство. В-третьих, по нашим сведениям… – Реутов многозначительно поднял палец, подчеркивая важность сказанного. – По нашим сведениям, вторая акция намечалась на военном объекте.

– На каком именно?

– Пусть тебя это не волнует, – подмигнул Реутов. – Пришлось слегка подсуетиться, чтобы дело у комитетчиков перехватить, вот мы и подсуетились. По официальной версии, попытка взорвать военный объект была, а значит, и рассусоливать нечего. Как бы то ни было, к заданию, которое решено тебе поручить, это не относится.

– Тогда хотелось бы получить инструкции. – Хват посмотрел на телефонную трубку, отложенную полковником в сторону. – Как можно скорее. Введите меня в курс дела.

– Именно этим я и занимаюсь, капитан. Итак, мы имеем некую молодежную экстремистскую организацию, осуществляющую взрывы с помощью приемопередатчиков, замаскированных под мобильные телефоны. Называется организация «Феникс», финансирует ее лидер недавно созданной политической партии, о котором ты скоро узнаешь подробнее. – Реутов выложил на стол компактный диск. – Компьютер у тебя дома имеется, так что считай это своим домашним заданием. Только пароль ввести не забудь, – прозвучал набор цифр и букв, – иначе информация, записанная на диске, оперативно гикнется, об этом наши мудрецы позаботились.

– Ох уж эти мудрецы, – проворчал Хват. – Поймал бы я их, когда они у меня дома шастали, не поздоровилось бы им.

– С чего ты взял, что у тебя были гости? – поднял брови Реутов.

– А что, разве сведения о наличии у меня персонального компьютера вы в светской хронике отыскали? – спросил Хват, изображая бровями еще большую степень изумления.

– Ну, копнули немного, не без того. Надо же знать, чем дышат и как живут наши будущие сотрудники. – Скрывая смущение, полковник постарался направить беседу в более приятное русло. – Зато теперь мне точно известно, что личным автомобилем ты пока что не обзавелся. Напомни при следующей встрече, чтобы тебе выделили транспортное средство.

Вспомнив «копейку» командира, Хват осторожно поинтересовался:

– А какие машины у вас имеются? Хотелось бы что-нибудь импортное.

Реутов встал, давая понять, что ознакомительная беседа подходит к концу:

– Ну, ни «бэшек», ни «мерсов» свободных в наличии нет, не надейся. Самое дорогое средство передвижения, имеющееся у нас в распоряжении, «Ямаха». На нем, япона мать, в Москве шибко не разгонишься.

– Внедорожник? – просиял Хват. – Гм, никогда не слыхал о таком.

– Эк, куда хватил, – усмехнулся Реутов. – Джип ему подавай! А мотоцикл, «мотыль», как его называл бывший владелец, не хочешь?

– Бывший владелец? Вы мотоцикл у него конфисковали?

– Как, что и где мы достаем, тебя не касается, капитан. На государственном обеспечении нынче далеко не уедешь. Вот и крутимся. Кстати… – прежде чем направиться к выходу из кабинета, Реутов прихватил из стола серебристый «самсунговский» телефончик и протянул его собеседнику. – Держи. На днях целой партией таких аппаратов обзавелись.

– По случаю? – съязвил Хват.

– Случаи господь бог посылает. ГРУ создает ситуации.

– Надеюсь, эта трубка не из той серии, у которой специальная функция предусмотрена?

– Я тоже надеюсь. – Лицо Реутова сделалось непроницаемым. – Как бы то ни было, с телефоном не расставайся, капитан. Знакомься с досье на своего будущего клиента и жди звонка.

– Один вопрос на прощание можно?

– Валяй.

– Зачем вы меня сюда привезли, товарищ полковник? – спросил Хват напрямик. – Разве нельзя было закончить разговор на нейтральной территории?

– Можно, конечно, можно, – согласился Реутов, взгляд которого оставался при этом пуст и холоден. – Но любой полковник ГРУ – такая же подневольная птица, как и капитан. Даже если ему поручено возглавить секретную антитеррористическую операцию. Тем более если поручено.

– Так, значит, ваши кураторы оценивали мою кандидатуру? – Глаза Хвата пробежались по стенам и потолку, тщетно пытаясь обнаружить глазки камер видеонаблюдения. – И если бы я не оправдал их ожидания, то что тогда?

– То самое, – отрезал Реутов. – В утешение могу добавить только одно: за свою ошибку я заплатил бы тоже. В первую очередь.

– Добро пожаловать в Главное разведывательное управление, – прошептал Хват. – Заходи, не бойся. Выходи, не плачь.

– О выходе и речи быть не может, – успокоил его полковник. – Так что слезы лить нам не пристало, а помирать и вовсе рановато.

Эти реплики были произнесены как бы в шутку. Но у обоих мужчин, обменявшихся понимающими взглядами, улыбки при этом получились в равной мере кривые, абсолютно безрадостные.

Служить родине почетно, спору нет. Но кто сказал, что служить ей вдобавок приятно и весело?

Глава шестая

Сегодня у иного российского обывателя, обескураженного информацией о регулярных терактах, может сложиться впечатление, что отечественные спецслужбы зачастую проигрывают вооруженное противоборство с экстремистами. Однако это далеко не так. Особенно теперь, когда к уничтожению бандформирований подключился спецназ ГРУ. У каждого подразделения есть свое направление, по которому оно будет работать. Создан специальный отдел по выявлению и уничтожению преступных группировок националистического, профашистского толка. Ему отведена особая роль. Достаточно сказать, что объемы финансирования этого отдела планируется довести до уровня финансирования северокавказского контингента. К настоящему моменту Главным разведывательным управлением проведено несколько успешных операций по вербовке членов националистических группировок, дискредитации лидеров, уничтожению активных боевиков и складов боеприпасов.

Доклад первого заместителя начальника Генерального штаба ВВС РФ, приуроченный ко Дню защитника отечества.

* * *

На Беговой улице, протянувшейся между Ленинградским проспектом и Хорошевским шоссе, в десяти минутах ходьбы от станции метро, находился один из многоэтажных домов послевоенной постройки. В двухкомнатной квартире на третьем этаже томилась в полном одиночестве коротко остриженная девушка, выглядевшая лет на двадцать с небольшим – если не присматриваться к выражению ее глаз.

Они, эти глаза, смотрели на окружающий мир без всякой надежды на что-то хорошее. Да и что хорошего может произойти в мире, ограниченном для тебя стенами съемной квартиры? Чужая мебель, чужие запахи, чужая аура. И всякий посторонний звук кажется тут зловещим, угрожающим. Быть может, на том самом раскладном диване, что служит тебе ночным ложем, когда-то скончался неизвестный тебе человек, и теперь его призрак увивается вокруг тебя, всеми способами стремясь выжить тебя со своей территории. Скорее всего, это старик – плешивый, беззубый, с пергаментной кожей, с костлявыми руками, на которые ты, не замечая того, натыкаешься буквально на каждом шагу. Наступая на завязки своих грязных кальсон, он таскается за тобой из комнаты в комнату, норовя сомкнуть пальцы на твоей беззащитной шее. Вот почему топорщатся волосы на твоей голове – их тревожит дыхание близкой смерти. Вот почему по позвоночнику то и дело пробегает холодок – так отзывается покрывшаяся пупырышками кожа на беспрестанное касание бесплотного преследователя.

А за окнами солнце, которому дела нет до твоих страхов. Там, снаружи, изумрудно светится зелень, омытая недавним ливнем. Ходят беззаботные счастливчики, не имеющие причин прятаться от окружающих, подобно ночным тварям, выползающим из своих щелей лишь с наступлением темноты. Молодые люди заигрывают с молодыми девушками, приглашая их в кафе и клубы. Там снует разодетая в пух и прах публика, сияют разноцветные огни, гремит музыка, музыка, музыка…

Алиса с ненавистью взглянула на валяющуюся в дальнем углу гитару. Час назад девушка, в приливе безысходной тоски, швырнула ее туда, и теперь одна из порванных струн свилась в многозначительную серебристую петлю. Добро пожаловать, неудачница. Сожги свои бездарные вирши, забудь никому не нужные мелодии, стисни покрепче кулаки, чтобы пальцы больше не смогли повторить ни одного отзвучавшего аккорда.

Все песни спеты. Обо всем переговорено. Все думано-передумано…

И придумано.

Истина банальна и удручающа. Алиса и Михаил Хват несовместимы. Одно дело находиться вместе в диких горах, когда нависшая опасность объединяет, а близкая смерть обостряет чувство. И все происходит иначе в тесной городской коробочке, где выясняется, что близость – результат тесноты и ограниченности пространства. Они такие разные, Алиса и Хват. У них непохожие взгляды на жизнь, привычки, стремления, мечты, цели, желания. Он прирожденный воин и кочевник, для которого дом – лишь временное пристанище, где можно отдохнуть, зализать раны, отмыться, отоспаться, отъесться, насладиться сексом. Алиса – бесплатное приложение к его другой, настоящей и главной жизни. Часть обстановки. Признак комфорта. Удобно, когда все под рукой. Холодильник, горячая вода, газовая плита, любовница. Все функционирует, все безотказно, все к услугам хозяина. Но если неодушевленные печка или мойка не способны взбунтоваться, то Алиса живая и она больше не в состоянии терпеть.

Эта манера Хвата отмалчиваться. Эти его бесконечные отлучки. Когда они в последний раз говорили по душам? На прошлой неделе? На позапрошлой?

Они сидели перед телевизором и пили чай. Молчали. Рассеянно наблюдали за происходящим на экране. Шел дурацкий боевик, и там кого-то ранило, и его привезли в больницу, и врачи причитали, как причитают во всех американских фильмах: мы его теряем, мы его теряем!

– Я тебя теряю, – сказала Алиса.

– Ты чего? – удивился Хват. – С чем у тебя чай? С ромом?

– В доме нет рома, Миша. Как нет многого другого.

Он хмыкнул. Алиса помолчала и повторила:

– Я тебя теряю. А ты теряешь меня.

– Ты слишком впечатлительная, – пожал плечами Хват. – Может, переключить канал?

– А жизнь? Как насчет жизни? Что дальше?

– Все это общие фразы. Если тебе чего-то не хватает, то так и скажи.

– Мне не хватает тебя, Миша.

– Но я здесь, рядом!

– Нет. – Алиса качнула головой. – Ты рядом, но ты не здесь. Ты томишься, как зверь в клетке, и в мыслях ты где-то там, на свободе… – Она неопределенно махнула рукой. – Со своим любимым ножом, с автоматом наперевес. Воюешь, убиваешь, умираешь, выживаешь, побеждаешь…

Хват звякнул чашкой о блюдце, отставил посуду подальше, чтобы не разбить ненароком, посмотрел на Алису.

– А ты? Где ты мысленно? В ночных клубах? В бутиках? На Лазурном побережье?

– Если бы, – произнесла Алиса с горечью. – Знаешь, я вспомнила одну песню «Машины времени». Там двое едут в поезде и спорят. Один говорит, что мы машинисты, другой говорит – пассажиры. Но на самом деле Макаревич придумал все это для красного словца. Поезд идет по кругу. Закольцованный маршрут. – Лицо Алисы приняло отрешенное, почти лунатическое выражение. – Это длится целую вечность, ты уже даже не смотришь по сторонам, просто дремлешь, клюешь носом. Когда ты ненадолго приходишь в себя, случается дежавю, мимолетное узнавание. Потом опять впадаешь в спячку. Рождаешься, умираешь. В одном и том же поезде. Нет, это даже не поезд, а «Летучий Голландец» какой-то.

Когда Хват заговорил, его голос звучал непомерно устало, словно он и в самом деле проделал путь по закольцованному маршруту.

– Никто и никогда не позволит людям провести жизнь в спячке, запомни. Всегда есть способ встряхнуть задремавших. От нас ждут действий, неважно каких. Тех, кто решил отсидеться в спальном вагоне, ожидает крушение. Плывущих по течению подстерегает водоворот. Таков главный закон существования. Тот самый смысл жизни, который никак не могут найти философы.

– Кто же все это устроил? – Алиса намеревалась спросить это скептически, но сама непроизвольно перешла на шепот. – Бог?

– Учитывая все то, что творится на земле, лучше об этом не задумываться. Если и существует тот, кого мы называем богом, то он либо не всемогущ, либо…

– Либо?

Казалось, Хват не услышал этого нетерпеливого возгласа.

– Впервые я понял это на границе с Афганистаном, – сказал он, – вернее, если быть точным, по ту сторону границы, куда мы отправились за пятеркой пропавших без вести пограничников… Понял не в бою – в бою о подобной ерунде не думаешь. Подле совершенно мирного на вид поселка, где мы обнаружили тела пятерых русских пограничников, отправившихся за гашишем. Вокруг них крутились местные пацаны и коршуны. Одни играли с трофеями, другие клевали внутренности, разбросанные вокруг. – Обращенный к Алисе профиль Хвата был бы совершенно неподвижным, если бы он не двигал губами. – Животы у трупов были разрезаны, туда набили землю. На спинах им вырезали звезды, на плечах – погоны, глаза выкололи. А в открытые рты мертвецов сунули их члены – для смеха. Когда мы вошли в поселок, там было около пятидесяти человек. Когда покинули его, живых людей в округе не наблюдалось, зато коршунов стало в несколько раз больше. И ты спрашиваешь меня о боге? – Глаза стремительно повернувшегося Хвата сверкнули в полумраке.

– Все это, конечно, ужасно, но ведь все религии говорят о борьбе между добром и злом, – неуверенно возразила Алиса.

– И добро побеждает, да?

– Ну, во всяком случае, должно побеждать.

Хват покачал головой:

– Если бы мир был изначально хорош, как утверждают священники, плохое не встречалось бы на каждом шагу. Мы имеем того и другого примерно поровну, в такой уж пропорции замешан наш мир, а потому приходится лепить добро из зла, а зло из добра, это уж как кому заблагорассудится. Иного исходного материала нет. Конечный результат определяется намерениями…

– Какие же у тебя намерения? – спросила Алиса. – Продолжать эту бессмысленную войну, которой не видно конца? А я? Чем заниматься мне? Ведь очень скоро – завтра, послезавтра, на будущей неделе, в следующем месяце – ты заявишься домой и скажешь, что тебе пора. Признайся, ведь так и будет? Ты только и ждешь, когда заиграют тревогу? Убиваешь время, а сам…

Алиса запнулась, обнаружив, что сидит за компьютером, не просто бросая упреки отсутствующему Хвату, а колотя пальцами по клавиатуре. Вспоминая последний откровенный разговор, она и сама не заметила, как села писать это письмо. Прощальное письмо. Потому что Алиса не была создана для жизни с человеком, постоянно находящимся на острие борьбы между добром и злом. Ее пальцы мелькали в воздухе, едва поспевая за лихорадочными мыслями.

* * *

Я ухожу. Не знаю куда, но ухожу. Может быть, поеду домой, а может быть, вернусь к мужу. Ты прости меня, Михаил, Миша, Мишенька. Ты же видишь, что происходит со мной, ты все прекрасно понимаешь, но помочь ничем не можешь, потому что тут бессильны все твои навыки опытного бойца спецназа. Тоске не сломаешь хребет, она в воде не тонет, в огне не горит, она как медленно убивающая тебя радиация, смертельная болезнь, лекарство от которой никогда не будет изобретено. Вот и выходит, что я еще как бы жива, а на самом деле меня уже нет. Принцесса, заживо погребенная в каменном склепе с окнами на север. Еще немного, и никакие поцелуи меня уже не разбудят. Будет поздно, слишком поздно. Молодость проходит, а принцам, даже самым благородным, состарившиеся дамы сердца ни к чему, тут ничего не попишешь.

Ты в этом не виноват, Мишенька. Ты вообще ни в чем не виноват. Ты хороший, ты самый лучший. Вот только я не очень хорошая и далеко не самая лучшая. Мне нравятся цветы, яркие краски и приятные ароматы, и я не готова сменить их на пятна крови, дым и запах пороха. Все это я уже видела, и с меня достаточно. Будь счастлив, если сумеешь. Я тоже постараюсь стать счастливой. Но где-нибудь вдали от тебя, потому что ты как вечный упрек, как голос совести, как напоминание о том, о чем нормальному человеку лучше не задумываться.

Мне было с тобой очень хорошо… но очень трудно.

А я слабая, избалованная, и я больше не могу.

Не хочу, если быть честной.

Вот и все…

Вот и все. Алиса оставила текстовый документ на рабочем столе компьютера, встала и подошла к зеркалу, чтобы посмотреть на свое пасмурное отражение. Привычно сведенные к переносице брови, плотно сжатые губы, тени, залегшие под глазами от неумеренного потребления кофе и сигарет. Алиса в Стране Несбывшихся Чудес. Узница Зазеркалья.

Она замерла, глядя в зеркало. Там, в серебристом мерцании, виднелась фигура девушки, очень похожей на прежнюю Алису. Но выражение лица – другое. Поза – другая. Жест, которым она одернула юбку, преисполнен решимости. Это совсем другая Алиса с сияющими звездочками вместо прежних тусклых глаз. Грудь у нее вздымается так, что вот-вот прорвет обтягивающую маечку, а ногам так и не терпится припуститься бегом. У этой Алисы наконец-то появилась цель.

Бежать!

Ее отражение еще только таяло в зеркальной раме, когда сама она, сорвавшись с места, уже металась по комнатам, собирая вещи. Нагрузившись пакетами, ринулась в прихожую. Клацнули замки. Открылась и захлопнулась дверь. В покинутой Алисой квартире стало тихо-тихо. Только вода из плохо закрученного крана капала. А может быть, это удовлетворенно причмокивал губами тот самый призрачный старикашка, который мечтал выжить постоялицу со своей законной территории. Если так, то он не зря радовался.

Дом опустел.