Текст книги "Чужие игрушки. Часть 1"

Пазл 10. Утренний моцион поднимает настроение

Остатки дискомфорта, создаваемого новым местом работы, Николай пытался скомпенсировать утренними прогулками перед работой. Утренний моцион стал для него отдушиной. Можно было просто пройтись утром игнорируя общественный транспорт. Тем более, что отыскать оправдание таким поступкам не составляло труда. В утренние автобусы народ, спешащий на работу, набивался так, что иногда у автобуса еле закрывались двери. А довод в пользу того, что утренние пешие прогулки полезны для здоровья, Николай считал вообще безукоризненным. Не составляло ему труда убедить себя, что очереди в магазинах утром значительно короче, чем вечером после работы. А еще, Николай обожал книжные магазины. Как и все дети, переболев магазином игрушек, и чуть повзрослев, он стал подвержен юношеским болезням самосовершенствования. Большую роль в любви Николая к книжным магазинам сыграл его отец. Но, к моменту, когда его страсть к приобретению книг, наконец, обрела настоящую силу, число книжных магазинов катастрофически уменьшалось. Это в юности нам кажется, что нас окружают в основном красивые девушки и женщины, и только с возрастом мы становимся более разборчивы. Тоже происходит и с книгами. Когда мы наконец приобретаем вкус к чтению, который иначе как книжным голодом не назовешь, все книги нам кажутся интересными. Мы приходим в восторг от самого процесса чтения, от этого волшебного способа получения новых знаний. Наш первый книжный голод заставляет нас читать все подряд. Желая его утолить, мы переступаем вход в библиотеку. Библиотекарь, поправляя очки на носу, нам со вздохом сообщает:

– Вам еще рано читать Мадам Бовари, почитайте Дикую собаку Динго.

И только приобретенный с годами собственный опыт, делает нас разборчивыми. Он приносит нам знания, открывает глаза. Но он и приносит разочарования, лишая нас розовых очков. Нашего опыта еще мало, чтобы оценить художественную ценность произведений признанных классиков, но оценку сюжету мы уже с юношеской категоричностью и непосредственностью даем. После прочтения Флобера, Мериме и Боккаччо, мы с облегчением, приправленным легким скепсисом, размышляем о запретном плоде:

– А, я то думал что, это что-то эдакое. А, на самом деле, так, ничего особенного.

Шло время. Николай приступил к формированию своей собственной библиотеки. Занятие это оказалось непростое. Сначала его сдерживал недостаток денег. Когда исчез денежный дефицит, наступил дефицит хороших книг. Экономическая петля вокруг издательств и книжных магазинов сжималась как полынья на замерзающей речке. И книжные магазины, и издательства технической литературы были в этом смысле похожи на Серую Шейку Мамина Сибиряка. А, рыжий призрак экономического краха крался по краю льда и ждал свою добычу. Николай ожидал очередного похода в книжный магазин с трепетом. Удачи, и без того не частые, становились все более редкими. Но, может быть, поэтому они доставляли ему истинное удовольствие. Николай был по образованию инженером, и когда ему позволял кошелек, заходил поискать в магазин технические новинки, но не пренебрегал, и художественной литературой. Интересовали его как новые имена в литературе, так и произведения, редко издававшихся в до этого, классиков. Сегодня он не обнаружил ничего такого, на что он можно было положить глаз. Хотя, сегодня ему приснился сон, предвещавший удачу. Его не покидало ощущение, что он еще не все посмотрел в книжном. Поэтому, чтобы не впасть в разочарование, он решил, на всякий случай, осмотреть весь магазин, включая и отдел канцелярских принадлежностей, который он посещал редко. Каждый раз, когда он посещал отдел канцелярских принадлежностей, он автоматически мысленно сравнивал теперешний ассортимент этого отдела, с тем ассортиментом, который был в его детстве. Еще когда он только закончил начальные классы, существенно сократился ассортимент перьевых ручек и перьев к ним, хотя они еще не окончательно пропали с прилавка. Потом с прилавков стали пропадать и автоматические перьевые ручки, как их называли, самописки. Готовальни с никелированными инструментами на черном бархате в фигурных выемках элегантного корпуса уступили место готовальням с чертежными инструментами грубой штамповки, в пластиковых футлярах. Логарифмические линейки были вытеснены калькуляторами. Простенькие тетради с торжественной клятвой пионера и таблицей умножения, уступили место более элегантным тетрадкам с лощеной бумагой. Зато появились новинки, которых не было тогда, когда он учился в школе. Так было и в этот раз. Сначала ему показалось, что коробки, на которые он обратил внимание, были просто коробки с пластилином. Но, что-то тут было не так, и у него возник вопрос. Почему на этих коробках разные рисунки? Николай почуял, что тут кроется какой-то подвох. Он решил воспользовался услугами продавца, чтобы удовлетворить свое любопытство относительно, привлекших его внимание, коробок:

– Скажите пожалуйста, а что это такое?

Продавец обрадовался неожиданному утреннему покупателю, и с готовностью стал разъяснять:

– Это пазлы. Такие картинки, которые складывают из отдельных частей. Очень развивают детей. Возьмите для ребенка, не пожалеете.

– Как это из частей? Как кубики?

Продавец усмехнулся:

– Кубики это прошлый век. Теперь все перешли на пазлы. Сейчас покажу.

Продавец вскрыл одну из коробочек и показал Николаю ее содержимое.

Николай искренне подивился:

– Надо же. И, что дети, управляются со всем этим?

– Конечно! Им это очень нравится. Пазлы очень развивают у детей сообразительность, внимание и способность логически мыслить. Возьмите – не пожалеете.

Николай выбрал пару пазлов для племянников и поинтересовался:

– А, для взрослых пазлы бывают?

Продавец недовольно поморщился:

– Были трехмерные, но на прошлой неделе их купили. Пришли двое в малиновых пиджаках. Выбирали приятелю подарок. Смешные такие. Им кто-то сказал, что у нас можно купить настоящие картины. Стали просить, чтобы я им выбрал хорошую картину, и чтобы ни у кого такой не было. Ну, я им стал объяснять, что это не совсем картины, а все лишь репродукции с картин известных художников. Они долго врубиться не могли. Ну, я им и порекомендовал трехмерные пазлы. Так они их все купили и сказали, что если в нашем магазине еще раз такие появятся в продаже, то мне лучше было бы на свет не родиться. Есть пазлы попроще. Экспериментальная партия.

Продавец, не глядя, сунул руку под прилавок и достал пригоршню, замысловато нарезанных, разноцветных кусочков картона:

– Вот смотрите.

Он ловко стал скреплять между собой элементы, приговаривая:

– Вот вам кормушка для птиц и голуби. А, вот…

– Продавец небрежно перемешал элементы из которых была составлена картинка и начал снова собирать элементы в новую картинку.

– Вот вам, морской прибой и женщина в шляпе, сидящая на песке, со спины.

Чувствовалось, что во время в отсутствии посетителей продавец коротал раскладыванием пазлов. Делал это он легко и непринужденно. Его фантазии и склонностью к изобразительному искусству можно было позавидовать. Руку на выкладывании пазлов он набил отменно.

Николай, с загоревшимися глазами, поинтересовался:

– И сколько это стоит?

– Продавец заносчиво поднял подбородок:

– Тысяча рублей, сто граммов?

– Они, что у вас на вес продаются?

– На вес. В упаковке пятьсот грамм. Но полную упаковку мало кто берет. Приходится продавать по частям.

Николай в это утро не рассчитывал на такие траты и взял с собою немного наличности. Он полез в кошелек отсчитал деньги на пазлы племянникам и пересчитал оставшиеся:

– А, ладно. Плевать. Триста пятьдесят грамм завесьте.

Продавец достал из-под прилавка настольные весы, рядом поставил открытую упаковку с пазлами, и начал отвешивать требуемое количество замысловато нарезанных пластинок:

– Во, ровно триста пятьдесят грамм и упаковка пустая. Повезло вам. Другим в полиэтиленовые пакеты упаковываю.

Продавец ссыпал содержимое чашки весов назад в коробку. Когда он закрыл упаковку на ней стала видна надпись – «Пазлы. Удовольствие. Развлечение. Отдых. Для домашних умельцев и фантазеров».

Николай вышел на улицу, Солнце, обрадованное тем, что облака нашли себе другое пристанище ласково гладило город своими лучами. Николай с удовольствием втянул себя острую осеннюю прохладу, насыщенную пряностью мокрых осенних листьев. Голубое небо, первые желтые листья и солнечное тепло. Как это редко бывает. Деревья опять решили не лететь с птицами на юг, отложив эту свою мечту на следующий год, и начали сбрасывать свои перья-листья, за ненадобностью. Николай чуть не оступился на одной единственной ступеньке крыльца книжного магазина. На выщербленной ступеньке лежал кусочек пазла, похожий на тот, что ему только что отвесил продавец. Николай поднял его и положил на ладонь:

– Мой? Из коробки выпал? Или, кто-то другой потерял?

Он сунул картонный кусочек в картонную коробку.

Николай шел, подцепляя носком ботинка желтые кленовые листья, и размышлял:

– Пазлы. Придумают же люди. Пазлы.

Пазл 11. Весенние забавы детства

Николай замедлил ход, засунул руки в карманы, поднял лицо к небесной голубизне. Эти редкие осенние дни, когда солнце яркое, а небо голубое, поднимают настроение и располагают к воспоминаниям. Ему неожиданно подумалось:

– А, солнце такое же яркое как ранней весной. Эх сейчас-бы увеличительное стекло и расческу. Миражный, несуществующий дымок, от дымящейся под увеличительным стеклом расчески, заплыл в ноздри, и разбудил картинки детства.

Все начиналось здесь, у глухой торцевой стены кирпичного дома, в котором жил он и другие ребятишки его сверстники. Родители запрещали им, пацанам, сюда приходить. Вдоль всего этого шести подъездного дома проходила канализационная система, выходившая на поверхность бетонными колодцами с тяжелыми чугунными люками. И только на торце дома последний бетонный колодец был без чугунного люка, просто был закрыт щитом, сбитым из толстых досок. На этом щите, вопреки запретам взрослых они и собирались. Стена выходила точно на юг. Почему в ней ни на одном этаже не было ни одного окна, не понятно. Стена была совершенно ровная, хотя на северном торце дома, на каждом этаже было по два окна. Из форточек окон свешивались авоськи с продуктами. На авоськах сидели синицы, пытавшиеся отвоевать свою долю с людского стола. Через форточки вырывалась, мелодию и слова, которые в течении недели ждали в каждой семье:

– Начинаем нашу воскресную радиопередачу «С добрым утром!». «Воскресенье, – день веселья, песни слышатся кругом! С ДОБРЫМ УТРОМ, С ДОБРЫМ УТРОМ и с хорошим днём!!!»

Весеннее солнце било в стену. Разогретый воздух у стены, медленно колебался, переливался, и казалось, что стена тоже волшебно и загадочно колеблется сквозь поток разогретого воздуха. В эти первые весенние дни мальчишки притаскивались сюда с расческами, отснятыми фотопленками и увеличительными стеклами. Приветствовали они друг друга словами:

– Все, до каникул осталось пять дней.

– Нет, уже четыре осталось.

– Скорей-бы каникулы.

Увеличительные стекла у всех были разные. В основном это были стекла от сломанных биноклей, фотоаппаратов или совсем неизвестного происхождения, тайно изъятые из жестяных коробок, дедов и отцов. Такие жестяные коробки из-под печенья и конфет имелись в каждой семье. В них хранилась масса интересных вещей. В них складывали медали и ордена, полученных отцами и дедами на войне, перочинные ножики, какие-то трофейные безделушки, увеличительные стекла и конечно пуговицы. Пуговицы были разные, металлические с теснением и гравировкой, старинные с орлами, перламутровые и просто пластмассовые. Все это мальчишки притаскивали сюда, хвастались, обменивались. И в результате, при обнаружении пропажи старшими, долго потирали мягкие места, по которым прошелся ремень. В то время, такая воспитательная мера была весьма популярна. Она служила образцом сурового, но правильного воспитания и залогом не повторения неблаговидных проступков отпрысками. Одновременно, эта мера снимала нервное напряжение с родителей, и после экзекуции отцы становились добрыми. В отцах боролось чувство исполненного долга в воспитании подрастающего поколения с жалостью к своим непослушным сыновьям. Радовала суровых отцов и отсутствие необходимости нудить о безобразном поведении отпрыска. Коля, слушая рассказы приятелей, о суровых воспитательных мерах их родителей, удивлялся тому факту, что ни его, и не его братьев отец никогда не порол ремнем. Этот факт он тщательно скрывал от своих приятелей, чтобы не казаться белой вороной. Жизнь текла размеренно и непринужденно. Особую зависть среди пацанов вызывали складные линзы, стекла которых при повороте прятались в круглый карманчик пластмассового футляра. Эти линзы продавались в книжном магазине, в школьном отделе. Уговорить родителей купить такую линзу удавалось единицам мальчишек. Обычно на это расщедривались либо дед, либо бабка.

Мальчишки рассаживались на деревянном щите канализационного колодца и направляли весеннее солнце через линзы на расчески и фотопленку. Сначала на расческе, где сфокусировалось солнце появлялся сизый, остро-пахнущий дымок и раздавалось шипение и потрескивание перегретой пластмассы. Потом дымок становился гуще, и расческа вспыхивала. Почему это приводило мальчишек в восторг, они и сами не знали. Родители удивлялись куда исчезают расчески, но мальчишки эти расчески палили и палили. Жертвовали деньгами, которые давали на мороженное на приобретение новых расчесок. Радовало и успокаивало одно – это поветрие приходило с первыми весенними днями и бесследно проходило с их окончанием. Эти первые весенние дни пьянили, дурманили пряными запахами прелой листвы, проступающей из-под снега и свежестью влаги в воздухе. Предвестником, того что лыжи скоро придется убрать в кладовку, были пушистые, как кошачьи хвосты, сережки на вербе. Наступало время первых ручьев и резиновых сапог. Последний снег ноздревато искрился на солнце, плакал ручьями слез, предсмертно скрипел, и потрескивал. Первые ручьи пробивали себе дорогу в придорожных кюветах, и тащили с собой мусор, который крутился в водоворотах, перед еще не растаявшими, снежными заторами. Пора расчесок и увеличительных стекол уходила наступала пора пускать кораблики. Первые кораблики впопыхах складывали из листов школьных тетрадей. На их бортах красовались фиолетовые ученические каракули и ровные красные отметки учителей. Эти кораблики размокали, расползались в помятые квадраты и исчезали, застревая под мостиками через дорогу. Тут то и начинались споры, кто сделает такой кораблик, который выплывет с другой стороны мостиков. В ход шли обструганные дощечки, лодки, вырезанные из сосновой коры и, купленные за десять копеек, пластмассовые лодочки, корытца для кукол-голышей, взятые без спроса у сестер. Начинали литься первые слезы и оттопыривались в обиде губы, когда эти купленные, магазинные лодочки не появлялись с другой стороны мостика. Опрометчивость поступков сопровождалась всхлипываниями, переходящим в рыдания:

– Мне мамка больше, вообще игрушек не купит.

Что скрывать, покупные игрушки были редкость для детворы того времени. Они были предметом гордости и зависти.

Пазл 12. Рабочая суета и мелкие неприятности

За воспоминаниями дорога до работы показалась короткой. Придя на свое рабочее место, Николай поставил на свой стол свои приобретения, включил компьютер, на ходу вешая свое пальто на вешалку. Вот-вот должна была открыться дневная сессия на бирже. Он сел за стол и застучал по клавиатуре компьютера. Из-за его спины возникла женская рука и поставила на стол чашку с кофе. Николай порадовался:

– Все-таки добился, что секретарша сама делает кофе без напоминания.

Он взял чашку. Кофе был приготовлен из порошка самого дешевого растворимого кофе. Николай раздраженно подумал:

– Я ведь давал ей деньги на самый лучший. Куда она их дела. Думает, что я непроходимый болван?

Про себя он подумал:

– Ладно не сейчас. Не надо сейчас скандала. Не до этого. Надо успеть подкорректировать заявку на операцию. Цена в стакане пришла в движение.

Николай вздрогнул когда на его плечо легла рука и мысленно чертыхнулся:

– Опять секретарша. Ешкин кот, как всегда в самый ответственный момент. Какого черта она подкрадывается?

Он повернул голову и уже вслух рявкнул:

– Какого черта! Клара, сколько раз можно повторять, что меня не надо отвлекать, когда я работаю.

– А, сколько раз можно повторять, что я не Клара.

Секретарша, походкой глубоко обиженной женщины, продефилировала к своему столу, стоявшему наискосок от стола Николая. Боковым зрением Николай наблюдал за секретаршей. Это его раздражало, мешало ему сосредоточится. Он начал уговаривать сам себя:

– Ну сидит себе, и сидит. Чего ты разошелся? А, того! Сейчас мог сделать на пару процентов больше. Так нет, этой курице, понадобилось меня отвлечь. А, сейчас сидит и дуется. Ну, и наплевать на нее. Нет, ну какого черта? Могла бы сразу сесть на свое место и не мельтешить. В самый ответственный момент влезла, а теперь на бирже затишье. Теперь надо искать новую бумагу, лазить по графикам. Похоже, нефть сегодня уже от торговалась, цена теперь до конца дня будет стоять на месте. Хорошо, сейчас поставлю несколько стоп-лоссов небольшими лотами. Может биржевой стакан встряхнется, а уж там, мы половим рыбку в мутной воде. Чем выше волатильность, тем выше наши прибыли.

Николай застучал по клавишам. Боковое зрение его больше не отвлекало. Он уже заканчивал последнюю заявку, когда из-за его спины вновь появилась рука секретарши и поменяла пустую чашку на чашку с кофе. Николай, не поворачивая головы, поблагодарил ее:

– Спасибо, Светлана Станиславовна

– Пожалуйста, Николай Федорович.

– Что вы хотели сообщить, Светлана Станиславовна?

Секретарша после паузы вымолвила:

– Я все ваши поручения выполнила, тут до вашего прихода заходил старичок. Ждал вас, но не дождался.

– Что за старичок?

– Вежливый такой, просил вас позвонить.

– Как он представился?

– Сейчас посмотрю, я записала.

Секретарша, покачивая своими сексапильными бедрами, направилась к своему столу, подняла с него обрывок листа бумаги, и прочитала:

– Виктор Петрович. Сказал, что телефон вам известен.

– Спасибо, Светлана Станиславовна. Ну, что вы все на каких-то обрывках пишите? Заведите себе нормальный журнал, календарь перекидной. Наконец, купите еженедельник. Знал бы, что у вас до сих пор нет, купил бы вам сегодня. Как раз с утра был в канцелярском отделе книжного.

Секретарша снисходительно выслушала тираду Николая и добавила:

– Еще комендант хотел зайти.

– А, этому что надо?

Секретарша томно ответила:

– Не знаю, он не сказал.

– А, когда он собирался нас посетить?

– Сказал, в течении дня.

Раздался короткий стук и дверь распахнулась. На пороге стоял комендант с папкой в руках. Он деловито переступил порог и стал по-хозяйски оглядываться. Первым делом он почему-то посмотрел на потолок:

– Здравствуйте, здравствуйте.

Николай поздоровался:

– Здравствуйте товарищ комендант. Извините запамятовал как вас зовут.

– Это не важно. Михаил Дмитриевич, меня зовут. Беспорядки нарушаем!

– Михаил Дмитриевич, что вы имеете ввиду?

– Электропроводка, вот у вас допотопная, а вы электронагревательными приборами пользуетесь, компьютерами.

– По условиям договора аренды нам выделена мощность десять киловатт электроэнергии. Мы не превышаем лимита.

Комендант порылся в своей папке:

– Не десять, а семь с половиной. Это не освобождает вас от соблюдения правил электрической и пожарной безопасности. Провод надо поменять, а пока составим акт о нарушении, и выпишем предписание. Штраф оплатите в установленном порядке. Хочу напомнить, что три акта и три предписания, по условиям договора аренды, могут повлечь его досрочное расторжение.

– Михаил Дмитриевич, может обойдемся без акта? Я все исправлю в ближайшее время?

Комендант подошел к столу секретарши и демонстративно положил раскрытую папку на стол:

– Не в ближайшее время, а немедленно. На все про все, у вас три дня. Значит так. Идя на встречу вашим пожеланиям, попробую утрясти это недоразумение самостоятельно, то есть, без вашего непосредственного участия. Размер штрафа вам известен, ну мое к вам расположение оценим в пятьдесят процентов штрафа.

– Николай открыл сейф достал деньги и вложил их в папку коменданта.

Комендант захлопнул папку:

– Но, это в последний раз, товарищи нарушители. Больше поблажек не будет. И еще. Сейф в стену вы вмонтировали в нарушении договора аренды.

Дверь за комендантом закрылась. Николай мысленно матюгнулся и вернулся к своему столу. У его стола стояла секретарша, и задумчиво смотрела на приближающего Николая. На столе Николая стояла открытая коробка с пазлами, а рядом с ней было выложено из элементов пазла изображение бокала с вином и цветка розы. Николай чуть не взвыл от ярости. Он, не глядя, смахнул изображение пазла в коробку, и скрепя зубами, застучал по клавишам. Он готов был удушить, и секретаршу, и коменданта. Он мысленно уговаривал себя сдерживаться. Все это не способствовало его занятию торгами на бирже. Тем не менее, к концу дневной сессии он остался в плюсе. Николай еще подбивал баланс дневных расходов и приходов, когда секретарша встала и поинтересовалась:

– Вы еще долго собираетесь еще работать, Николай Федорович?

Николай буркнул:

– Мне надо еще посидеть?

– Ну, тогда, до свидания, Николай Федорович.

Минут через сорок после ухода секретарши, Николай выключил компьютер и его взгляд остановился на коробке с пазлами. Усталые мысли требовали отдыха:

– Все завтра. Надо забрать домой пазлы. Эта Света, своими скабрезными намеками достала. А, может мне попробовать, выложить какой-нибудь пазл? Интересно посмотреть, что у меня выйдет с этими пазлами. Смена занятий – это отдых. Хоть понять, походит такой отдых мне или нет. Вон, секретарша быстро картинку выложила, продавец тот вообще чудеса демонстрировал. Да уж, картинки у Светы с намеком. А, намеки прозрачные, дальше некуда. А, вот и я тоже попробую выложить что-нибудь.

Николай посмотрел на поверхность стола, потом выдвинул средний ящик стола. Он сгреб лежавшие там мелочи и переложил их в верхний ящик боковой тумбы стола, поворошил указательным пальцем элементы пазла в коробке, и задумался:

– Ну, и с чего начать? А, с фонтана, который мне сегодня опять приснился.