Текст книги "Рожденный Светом"

– За товарищей! – серьезно предложил 437.

– Согласен, – сразу посуровев, присоединился 888.

– Принимаю, – вздохнул 947.

Остальные уважительно закивали – редкий случай в солдатской жизни, когда появлялась возможность по-настоящему помянуть менее удачливых товарищей.

Водка, фужеры и соки появились так быстро, что ребята даже не успели понять, когда и как голограмма из меню успела материализоваться в виде вполне реальных хрустальных графинов.

Они едва успели налить по первой, когда перед столом появилась официантка.

– Господа солдаты, – почему-то шепотом обратилась к ним женщина. – За соседним столиком – господин Род Лан Меттори – Эльтар. Он желает пригласить одного из вас в свою компанию.

– Кого? – поперхнулся соком 104.

– Зачем? – так и не принимавший до этого момента всерьез слова друзей, нахмурился 888.

– У господина есть к вам вопросы, – так же шепотом объяснила официантка.

– Скажите господину, – за всех отрезал почему-то рассердившийся 947. – Мы ценим оказанную нам честь, но не можем принять его приглашения!

Официантка удалилась с такой гримасой на лице, словно увидела невероятных идиотов.

– Где ты научился таким манерам? – уважительно поинтересовался 104.

– Забыли! – приказал 947. Он поднял бокал, встал и собрался с мыслями: – Пусть горечь этого напитка сольется с горечью утраты, разливающейся сейчас в наших сердцах и душах, и пусть эйфория и опьянение последуют за его горьким привкусом, как вечная райская жизнь последует за смертным одром наших товарищей!

– Отлично! – тихо одобрил тост 888.

Выпили стоя, залпом и с минуту стояли, склонив головы и заставляя себя почувствовать как можно больше горького привкуса на рецепторах обжигаемого алкоголем языка.

– Опять, – показал глазами 609 – теперь к ним приближались трое – официантка со странной формы кувшином, здоровенный детина в строгом костюме и полуголая танцовщица.

Официантка натянуто улыбнулась:

– Вам подарок от господина. Он надеется все же завоевать ваше расположение, и все еще ждет любого желающего к себе за стол для товарищеской дискуссии.

Официантка поставила на стол кувшин – судя по тому, как аккуратно она это сделала – наполненный весьма недешевой жидкостью. Детина же подсадил прямо на стол танцовщицу, которая тут же взялась совершать эротические телодвижения.

– Что это значит?! – все семеро солдат подорвались одновременно, не сговариваясь придя к выводу, что их так нагло развеянное скорбное настроение – плевок душам вспоминаемых сейчас павших героев.

947 снял со стола девушку, 888 вернул официантке кувшин.

– Ничего этого нам не надо! – едва сдерживая негодование, объяснил 947, глядя прямо в ничего не выражающие глаза телохранителя. – Мы не вмешиваемся в дела соседних столиков, и хотим, чтобы и нас оставили в покое! Надеюсь, это понятно?!

Тройка удалилась. И почти сразу же уединение десантников нарушила вся компания «венценосного» соседа – шесть здоровяков, четыре женщины, толстяк и бледный молодой человек с резкими чертами лица и бегающими маленькими глазами. И над головой последнего действительно едва заметно мерцал голубоватый энергетический обруч-нимб.

– Вы ведь опознали мой статус, господа, не так ли?! – недовольно спросил юноша, взирая на них с надменностью штабного генерала. – Надеюсь, знаете, что отказываться от даров Эльтара, значит нанести высокородному глубокое личное оскорбление?!

– Прервать траурный тост солдата еще большая непристойность! – осмелился объяснить 947.

Молодой Эльтар удивленно повел бровью:

– Вот как? И кто бы мог подумать…

Он кивнул одному из своих телохранителей.

947 автоматически отклонился, осознавая, что здоровенный кулачище детины прошел под самым-самым его подбородком. Не задумываясь о последствиях, сержант выполнил отработанную до мастерства «короткую» защиту – в два раза превышающий 947-го размерами, бугай с грохотом рухнул на стол, проламывая его и утягивая за собой на пол посуду и своего товарища, за рукав которого успел ухватиться в момент падения…

Семь оставшихся в живых после «знакомства» с пауком десантников не даром были остатками «ударной группы» – сорвавшись, как по команде, солдаты свалили и обездвижили телохранителей Рода Лана быстрее, чем те извлекли из-под своих пиджаков пистолеты с парализующими пулями. Но сам «венценосный» не остался в стороне от драки – неожиданно для десантников, худенький болезненный юноша раскинул руки и швырнул в ребят волну энергии, которая посбивала их с ног, словно невесомых песчинок. Не пострадал только 947 – на свою удачу он оказался в эту секунду чуть позади Эльтара и не попал под удар его воли. Воспользовавшись временным преимуществом сержант сделал рывок вперед и вцепился в кадык «венценосного», не сомневаясь, что попав в захват, тот признает себя побежденным.

Род Лан захрипел, задыхаясь, но в его глазах не возникло и тени страха – только разрастающаяся, наливающая белки кровью, ярость. 947 увидел только, как едва заметный до этого момента нимб над головой противника наливается светом и раскаляется обжигающим жаром…

– Стой! – умоляюще запищал вдруг толстый вельможа из компании «венценосного», хватая своего кумира за рукав дорогого камзола. – Ты не можешь с ним драться! Если дойдет до Ланкоруса, тебя опять отстранят!..

– Ты прав! – Род Лан отбросил 947-го. Он сделал это то ли рукой, то ли силой своего взгляда, но так, словно солдат вообще не обладал массой, а его смертельный захват оказался не крепче объятий грудного младенца. – Пусть 7003 застрелит этого недоумка!

Один из телохранителей вельможи потянулся под пиджак за оружием. Солдаты 947-го и люди Рода Лана в это время поднимались на ноги, а со всех сторон по полу яруса бежали вооруженные шокерами охранники заведения и полицейские в скафандрах и прозрачных шлемах.

– Нельзя! – поспешил пропищать толстяк. – Закон Рангула гарантирует безопасность и безымянным!

7003 чуть замешкался, заметив сомнения на лице «венценосного». Набежавшая же служба безопасности не сразу определилась, кого хватать, но затем, конечно же, остановила выбор на простых рядовых солдатах Ростера.

– Не нужно шума! – продолжил скулить толстяк, обращаясь к Роду Лану.

– Да, – пробормотал «венценосный». – Ланкорус, Ланкорус… – он повелительным тоном обратился к работникам клуба: – Отпустите всех и пошли вон! Мы так развлекаемся… Видите: жертв нет, увечий тоже. Я не в претензии…

Постепенно порядок восстанавливался. Солдаты заправляли форму, телохранители массировали вывихнутые десантниками руки, работники клуба принесли новый стол и убрали битую посуду.

– Ты до меня дотронулся! – окатив растерянного сержанта ледяной колкостью своего взгляда, напомнил 947-му Род Лан. – И я не могу тебя убить, чтобы не уронить собственного достоинства. Что будем делать?

– В каком смысле? – не понял 947.

– Моя честь запачкана, безымянный. Твои предложения?

– Мои? – удивился сержант. – У меня нет предложений.

– Зря. Это в твоих интересах… – «венценосный» на мгновение задумался.

– Ладно, – сказал он после паузы. – Отложим до лучших времен и попробуем вернуть мне хорошее настроение…

Наглый юноша бесцеремонно подсел за стол к только начинающим занимать свои места десантникам и махнул официантке, выражая жестом недоумение ее нерадивостью. Солдаты в молчаливом ошеломлении наблюдали, как стол заполняется все новыми и новыми яствами…

В итоге, они сидели вместе: семь десантников, представитель высшей цивилизации и его толстый «советник». Телохранители стояли на некотором расстоянии, женщины танцевали. Понимая, в какой щекотливой ситуации они оказались, солдаты хранили молчание и для приличия немного угощались из чрезмерного разнообразия заваливших стол яств и напитков. Род Лан погрузился в себя и сидел, царственно выпрямив спину, высоко задрав подбородок, и то ли что-то слушал из невидимых источников информации, то ли над чем-то размышлял. И лишь добродушный толстяк позабыл о сути инцидента, пил, ел, веселился и подмигивал танцующим вокруг стола стриптизершам…

В какой-то момент Род Лан очнулся.

– Вы же участвовали в лотерее? – неожиданно спросил «венценосный».

– В какой лотерее? – чтобы не оскорблять ранимого вельможу молчанием, отозвался меньше всего расположенный общаться и сильно расстроенный испорченным вечером 947.

– В «Общегалактической Лотерее Крови». Слышал о такой?

– Слышал. – 947 пожал плечами, давая понять, что подобные глупости не для серьезных людей.

– Но не участвовал? – подхватил Род Лан.

Не понимая, почему так оживился «венценосный», 947 посмотрел удивленно.

– Пойдем! – Род Лан поднялся и потянул за собой недоумевающего сержанта. – Все оставайтесь здесь! Мы скоро вернемся… – он усадил на прежнее место потянувшегося следом толстяка. – Не беспокойся, я никого не трону! Все уже в порядке… Сиди!

Прошагав по тротуару целый квартал, 947 решил наконец расставить точки над «и».

– Куда мы идем?!

«Венценосный» посмотрел на него внимательным пронизывающим взглядом, словно хотел вытащить на поверхность саму суть неудачливого сержанта.

– Мы уже близко.

– Близко к чему?

– К Дворцу Игрищ.

– Зачем?

– Хочу, чтобы ты поучаствовал в Лотерее Крови.

– Зачем?

– Честно сказать? – Род Лан остановился и посмотрел так, что у 947-го побежали по коже мурашки. – Хочу все же тебя убить.

– Н…не понял? – пробормотал сержант.

– Если тебе повезет, я тебя убью. Не понимаешь? Если тебе повезет, ты станешь именитым. Если ты станешь именитым, я смогу вызвать тебя на поединок чести и проучить за сегодняшнюю выходку.

– А если не стану именитым?

Род Лан пожал плечами:

– Тогда разойдемся так. Ты мне ничего не должен, я тебе.

– Но лотерея стоит денег…

– Я заплачу. Идет?

947 неуверенно кивнул. По правде говоря, ему ничего не грозило – вероятность победить в Лотерее Крови считалась неслыханно малой. Побеждали, по слухам, один из миллиона, а то и из миллиарда.

Принцип «лотереи» был следующим. Безымянные участники платили деньги и сдавали кровь, чтобы определить своих разбросанных по всему космосу генетических предков. Появившиеся на свет в Эмбриональных Центрах под контролем и с подачи «Единой Программы Рождаемости», триллионы жителей галактики ничего не знали о своих родителях, предоставивших в свое время банкам Центров семена и гены – существовала вероятность, что один или оба генетических предка могли оказаться именитыми или даже знатными. В этом-то и заключался выигрыш: обнаруживший благородные корни победитель получал право и возможность изменить свою жизнь и перебраться из самых нижних слоев общества в самые и самые высокие. Более того, он становился именитым: приобретал словесные имя и фамилию… Несбыточная мечта, за которую к тому же приходилось платить немалые деньги.

«Почему бы не удовлетворить прихоть этого знатного бледного безумца», – думал 947. – «Сдам кровь и расстанемся по-хорошему. Позабудем, что когда-то встречались. Жизнь разведет нас в разные стороны – меня – барахтаться в чужом дерьме, его – изнывать от безделья где-нибудь на вершинах человеческого Олимпа…»

Во Дворце Игрищ все сверкало, переливалось, слепило глаза и притягивало искусственно распространяемым мускусом азарта и адреналина к игровым столам и автоматам; к спортивным стендам, площадкам и бассейнам; к тренажерам, имитаторам и испытательным комплексам… Ходили слухи, что в таких местах зарабатывались целые капиталы – 947 и сам мечтал когда-то побывать во Дворце Игрищ в каком-либо из мирных миров… но, конечно, не так и не при таких обстоятельствах.

Зал Лотереи светился самой солидной рекламной вывеской – людям внушалось, что Лотерея Крови – не просто игра, а обязательный серьезный ритуал, совершение которого – гражданский долг каждого сознательного индивида обитаемого космоса. Сержанту улыбнулись две симпатичные брюнетки, его усадили в огромное светящееся кресло, сделали довольно болезненную пункцию и, наконец, вручили пластиковую карточку с заверением, что по истечению десятидневного срока в любом центре распространения Лотереи можно будет ознакомиться со своими результатами, и, вполне вероятно, даже получить долгожданный и вожделенный выигрыш…

Глава 3

947 увидел, что его ноги взлетают выше головы, затем на какое-то мгновение почувствовал состояние невесомости, а после тяжело рухнул на пружинящий пол ринга. 535 тут же надавил коленом на его грудную клетку – еще бы мгновение несобранности, и поединок был бы проигран – опытный боец намеревался применить болевой захват. Опомнившись, сержант успел повернуться на бок, сбросил колено противника, ударил того в спину и вскочил на ноги.

Вновь они оказались друг против друга. Удар ногой – блок, удар рукой – блок. Серия взаимных ударов, прыжки, уходы. Разошлись, выжидая и подгадывая момент для броска…

Если бы только ему удалось победить на внутреннем чемпионате! Победа прибавила бы несколько баллов для поступления в школу младшего офицерского состава, а, что еще важнее – продлила бы срок отпуска на одну-две декады – дополнительное время на подготовку к тестированию.

К сожалению, судьба издевалась над сержантом – по результатам жеребьевки он уже на отборочном туре встретился с чемпионом прошлого сезона. Конечно, победа над 535 означала бы беспрепятственный путь к самому финалу, но как тут победишь, если твой противник – спортсмен, круглый год не выбирающийся из тренажерного зала? У него здоровый, отлаженный организм – никаких боевых операций, никакого переутомления, недоедания, ранений, нервных стрессов… Тренировки регулярные, спаринг-партнеры – мастера боевых искусств…

«С такими мыслями ты не продержишься!» – остановил себя 947. – «Чего раскис раньше времени?! Задача-то упрощается – один бой и – пан или пропал!»

Удар – блок, удар – блок, удар – блок. Сержант понимал, что превосходит свои лучшие результаты, но не поддавался иллюзиям – отставание по очкам постоянно увеличивалось. Прыжок, серия ударов ногами – увлекся и едва ушел от нового захвата…

В самый разгар поединка, среди зрителей и судей появилось новое лицо – лейтенант летного состава в облагораживающем строгого покроя черном мундире и фуражке с золоченой кокардой. Этот человек протиснулся к самым ограждениям.

– Сержант, – не задумываясь, что может помешать бою, громко выкрикнул подошедший. – Вам приказано немедленно явиться к капитану корабля!

– Сейчас, сэр! – 947 попытался переварить услышанное, не отвлекаясь при этом и от поединка. Капитан корабля? Ему – к капитану?! Совершенно невозможно. Но слово «корабля» могло и послышаться…

Лишившись сосредоточенности, сержант тут же получил несколько ударов кулаками – один по челюсти, два по корпусу.

– Сэр, – задыхаясь, увертываясь от новых ударов, бросил 947. – Позвольте… закончить… поединок…

На лице лейтенанта выступили красные пятна.

– Ты, что, солдат, одурел?!! – во все горло заорал офицер. – Немедленно к полковнику!!!

От неожиданного крика все замерли: и дерущиеся, и рефери, и поддерживающие выступающих свистом и активной жестикуляцией болельщики. 535 повел плечом, как бы говоря: «сам видишь, надо идти».

– Переодеться-то мне можно? – уже перепрыгивая через ограждения, спросил 947.

– Не можно, а нужно. Одна минута!

Полковник находился на капитанском мостике – часть корабля, на которой до этого не бывал ни один солдат-пехотинец. «Мостик» представлял собой платформу с креслами и узкой приборной панелью, расположенную в центре сферического помещения, на стены которого выводился круговой обзор космического пространства, передаваемый с многочисленных камер на носу, в хвосте, сверху и снизу ракетоносца – так, что находящийся на мостике человек чувствовал себя выброшенным наружу, единственным живым существом на многие световые годы – как, должно быть, чувствовал себя сам корабль, если бы к стальному великану были применимы человеческие ощущения.

Старший офицер корабля сидел в высоком жестком капитанском кресле, при приглушенном освещении, совершенно один и в глубокой задумчивости, делающей его и без того благородное, обрамленное седыми волосами, волевое лицо, лучащимся чистотой и мудростью. Годы безукоризненной службы этого человека привели к тому, что Аль Рида уважали и любили все – даже те, кто никогда его не видел, и знал о своем командире лишь в скользь и понаслышке. И причиной тому была не только приятная, располагающая к себе внешность…

947 почувствовал робость – лейтенант провел его прямо на капитанский мостик и оставил перед креслом с погруженным в себя полковником. Еще по пути сюда, сержант перебрал в голове все возможные и невозможные комбинации – причин, по которой именитый капитан корабля пожелал лицезреть простого, ничем не выдающегося безымянного десантника, не было, да и просто не могло существовать…

– Присаживайтесь! – тихо сказал полковник.

– Сэр? – 947 подумал, что ослышался – сидеть в присутствии старшего офицера!

Капитан открыл глаза и посмотрел на десантника. Теперь 947 понял, почему в частях говорили, что Аль Рид не допускает ошибок – глаза старшего офицера сказали сержанту о недюжинном уме и уже преклонном возрасте их обладателя.

– Присаживайтесь, 947! – спокойно повторил полковник.

Не понимая, что происходит, сержант присел на соседнее кресло – перед какими-то сенсорными панелями, сразу приобретшими яркость, подвижность и цветовую насыщенность.

– Не дотрагивайтесь до них, и они вас не тронут, – мягко улыбнулся полковник, заметив, как вздрогнул от «оцепившей» его аппаратуры 947.

– Сэр?

– Не догадываетесь, зачем вы здесь? – скорее понимающе, чем спрашивая, сказал Аль Рид.

– Никак нет, сэр!

– Говорите тише, прошу вас, сержант. И не надо этого… «сэр» – у нас с вами неформальная обстановка. Я хочу поговорить не как полковник со своим сержантом, а как человек с человеком, – капитан сделал паузу, поедая десантника вопрошающим взглядом. – Ладно, не буду больше испытывать ваше терпение – причина, по которой я вас вызвал – вот это предписание.

Полковник протянул сержанту полимерный листок. Еще не прочитав ни единого слова, 947 обратил внимание на необычное для армейской почты число гербов и защитных знаков.

– Здесь сказано, – полковник посмотрел на солдата так внимательно, словно по реакции на свои слова собирался прийти к очень важному для себя заключению. – Что вы, 947 – победитель Общегалактической Лотереи Крови…

– Что?!.. – от неожиданности сержант даже позабыл прибавить «сэр», хотя твердо решил, что лучше ему отклонить предложенную «неформальность», не рисковать и не выходить за рамки уставных отношений.

– Хотите сказать, что не сдавали кровь на анализ? – нахмурился офицер.

– Сдавал, сэр, – покрываясь потом, 947 начал вспоминать события на Рангуле. – Но прошло две недели, сэр, я уже думал…

– Почему лотерея? Сомневались в благородстве происхождения? Ожидали от жизни большего?

– Никак нет, сэр. Я хотел…

– Не нужно оправдываться, юноша. Вы же не проиграли, а победили! Следовательно – не зря сомневались. Ваше место среди именитых. И очень скоро я смогу пожать вашу руку, как равный жмет руку равному.

947 посмотрел затравленно, не понимая, шутит полковник или говорит серьезно, но склоняясь к мысли, что, конечно же, шутит. Возможно, на корабль просочились слухи об инциденте с молодым Эльтаром, возможно, весь этот разговор – проверка, за которой последует весьма суровое наказание. Солдат ведь не должен стараться перескочить через голову своих командиров. Офицерское звание и, тем более, имя нужно заслужить потом и кровью, а не возжелать на тарелочке с голубой каемочкой…

– Вы ведь мечтали о военной карьере? – полковник делал ударение на слове «военной». – Подавали прошение о приеме в школу младшего офицерского состава..? Нет? Впрочем, никто ведь не осудит, если решите и вовсе оставить службу – это теперь ваше право, да и личное дело…

– Сэр! – очнулся 947, протягивая информационный листок обратно. – Поверьте: здесь какая-то ошибка…

– Ошибки нету, сержант. А документ оставьте себе – он предназначался для вас и вам передан. В нем, в частности, предписывается прибыть к Кольцу Литиса по заданным координатам, где уже будет ожидать корабль, способный доставить вас непосредственно к месту получения выигрыша.

В голове 947-го все окончательно перепуталось. Меньше всего он хотел бы лететь бог знает куда, к какому-то там «кольцу», за невесть каким призом… Но… приказ есть приказ!

– Слушаюсь, сэр! – сержант поднялся на ноги. – Прикажете отбыть немедленно?

Полковник изумленно поднял брови.

– Вы хотите лететь туда сами? – он широко улыбнулся наивности десантника. – У нас на базе нет катеров, способных преодолеть подобное расстояние!

Прежде, чем 947 успел признаться, что не понимает, что ему тогда делать, Аль Рид, объяснил:

– Мы отправимся туда вместе.

– Сэр?!

– Я лично доставлю вас по месту предписания.

947 потрясенно открыл рот. Задействовать целый ракетоносец для перевозки одного человека…

– Сэр, это же невозможно, – сержант твердо посмотрел в глаза полковнику. – Наши солдаты на Клероне ждут смены. Если у меня есть выбор, я не могу допустить, чтобы из-за одного меня…

– Благородно, но глупо, – то ли одобрительно, то ли давая понять, что другого заявления он и не ожидал, кивнул Аль Рид. – Во-первых: разумеется, у вас НЕТ выбора. Во-вторых: не думаете же вы, что решение об изменении курса боевого корабля принято мною из-за личной симпатии к бойцу, которого я вижу сейчас первый раз в жизни? Нет, 947! Я, как и вы, получил соответствующее распоряжение и намерен его исполнить! И не берите на себя больше ответственности, чем вам захотят ее выделить: если командование считает, что доставка сержанта с личным номером 947 к Кольцу Литиса важнее, чем присутствие моего корабля на орбите Клерона, значит тому есть веские основания – политические, экономические или стратегические – это не касается ни меня ни вас – мы оба будем попросту и беспрекословно исполнять приказы нашего руководства! Понимаете меня, сержант?

Десантник вытянулся – судя по тону старика, фамильярностям с его стороны приходил конец.

– Так точно, сэр!

– Надеюсь, что это так, – закивал полковник. – Маршрут «Эдвайрс Готта» уже изменен. Ориентировочное время прибытия в пункт назначения – через пять стандартных суток. Сейчас и до встречи с посланцами Высших вы можете быть свободны, – старик посмотрел на десантника с прежними интересом и теплотой во взгляде. – Только одна маленькая просьба, сержант: если общество бывшего командира не станет вас тяготить, я бы хотел познакомиться с вами поближе – не каждый ведь день мои солдаты пополняют круги высшего света. Мне бы хотелось узнать, что вы за человек, сержант. Скажу больше – мы можем быть друг другу интересны – я вам не меньше, чем вы мне. Поэтому не обижайтесь, что попрошу провести эти пять суток здесь и со мной, а не в своей роте, с друзьями, с которыми вы наверняка предпочли попрощаться бы как можно любезнее. Это не приказ, 947, привыкайте – теперь это всего лишь просьба.

– Кольцо Литиса, сэр! – доложили на мостик полковнику.

947 огляделся. Он не имел никакого представления, почему это место называли «кольцом» – вокруг кресел на капитанском мостике панорама не изменилась и не выделилась ничем особенным – бесконечно далекие звезды на фоне безжизненной абсолютной черноты. Возможно, слово «кольцо» относилось не к географическим особенностям звездной спирали, а к человеческой деятельности – лайнеры дальнего следования часто двигались не по прямой, а по кольцевому маршруту мимо ядра галактики.

– Что теперь? – чувствуя, что начинает нервничать в преддверии надвигающихся перемен, спросил у Аль Рида сержант.

– Теперь ждем, – отозвался старый полковник.

– Мы не дадим о себе знать?

– Они свяжутся сами. Больше мне, как и вам, ничего не известно.

Они ждали около часа. Гости показались с внезапностью, приведшей пилотскую группу «Эдвайрс Готта» в нешуточное потрясение – ни один навигационный прибор, ни один сверхсовременный радар и ни один зонд ракетоносца так и не заметили громадину, тихо подкравшуюся к военному лайнеру на расстояние чуть более десяти километров – по космическим меркам – буквально вплотную, катастрофически, невероятно близко. Невидимый и неощущаемый, таинственный призрак неожиданно включил наружное освещение, разлившись на черном фоне открытого космического пространства красно-фиолетового цвета каплей, размеры которой по крайней мере в десять раз превосходили размеры самого «Эдвайрс Готта».

– Нам сказали, что это будет «небольшой пограничный корабль», – тщетно пытаясь скрыть, что ошеломлен не меньше своих пилотов, пробормотал побледневший от неожиданности полковник. – Если это – всего лишь «небольшой пограничный», какие же тогда у них «большие и наступательные»…

– Невероятно, сэр… – восхищенно глядя на идеально правильный, совершенно гладкий, титанических размеров корпус корабля Эльтаров, поддержал полковника сержант.

В это время гость выбросил мост – развернул целую систему непрозрачных силовых полей-цилиндров, в итоге превратившуюся в трубу-шлюз, соединивший два космических корабля не хуже полимерного телескопического тоннеля, уже много лет стоящего на вооружении самой армии Ростера.

– Эльтары – действительно высшая раса, – расстроенный увиденным, горестно и одновременно восторженно признал полковник. – Мы думаем, что представляем из себя что-то в этой вселенной – наша война, наша вера, наша сила… А для этих людей, мы – ничто. Мы отстали от них на пару-другую тысячелетий. Боюсь, 947, что при возникновении конфликта, один такой корабль сомнет весь флот конфедерации Нибуса…

– Мне собираться? – понял 947.

– Да, сержант. У вас будут ко мне еще вопросы?

– Сэр! Мне не дает покоя мысль: зачем столько шума. Раньше я думал, что награждение победителей лотереи могут произвести где угодно – в любом обитаемом людьми цивилизованном мире.

– Не ломайте себе голову, 947, – посоветовал, отмахиваясь, полковник. – Не все и не всегда подвластно нашему мозгу! Все равно ведь скоро все узнаете из первых рук.

– А у вас даже нету предположений?

Полковник пожал плечами:

– Возможно, все зависит от того, насколько знатными были твои родители… Но вам нечего бояться, сержант. Вы не раз смотрели в глаза смерти, так посмотрите же теперь в глаза и успеху. А, если все окажется не так хорошо, как вам бы хотелось, рассуждайте о своей судьбе так: раз высшее командование выделило для вашей доставки целый ракетный корабль, вполне очевидно, что вы оказываете сейчас конфедерации неоценимую услугу, в суть которой еще не вникли, но какой никогда не смогли бы оказать, даже получив грезившееся вам раньше звание младшего офицера. Ради такого и умереть не страшно, – капитан улыбнулся и протянул сержанту руку. – Рад, что служил рядом с вами, сержант! Желаю удачи!

Если корабль-капля и имел военное назначение, то внутри него ничто не говорило об армейском аскетизме, функциональности или надежности. Как-то так фантазия 947-го рисовала ему палубы экскурсионных лайнеров экстракласса – дорого, изящно, красиво, престижно, шикарно, удобно и хрупко.

Все коридоры были широкими, ярко освещались, украшались статуями из различных драгоценных материалов, аквариумами, фонтанами или цветниками. Холеные, щеголевато одетые, подчеркнуто вежливые члены экипажа больше напоминали вышколенных лакеев. К сержанту же относились так, словно он был, как минимум, император, и, как минимум, – более одной звездной системы.

– Вот ваши апартаменты, господин, – сказал провожатый, продемонстрировав 947-му «дворцовые покои» в которых могла разместиться хорошая люксовая гостиница иного планетарного мира, после чего начал перечислять: – На время перелета Вам предоставлен неограниченный кредит, поэтому любое ваше пожелание будет удовлетворено в самые кратчайшие сроки и в строгом соответствии с тем, как, когда и в какой форме вы этого захотите. Вы можете выбрать любое блюдо или напиток из миллиона предложенных на ваш выбор или пожелать что-то особенное, что мы постараемся эмитировать, основываясь на вашем подсознательном ощущении вкуса и запаха. Вы можете попросить оказать вам любую медицинскую или профилактическую услугу, известную вам или описанную в «глобальной медицинской справочной библиотеке». Вы можете пожелать общение или консультацию со специалистом в любой области знаний – мы откроем для вас канал связи и оплатим абоненту время, затраченное на дискуссию. Вы можете выбрать существо или несколько существ противоположного или вашего же пола для интимного общения и любовных услуг из предложенного нами каталога или подробно описать свои сокровенные мечты так, чтобы мы смогли изготовить для вас именно того, кого бы вы ждали. Вы…

– Секунду! – ужасаясь последней перспективе и устав слушать, перебил сержант, у которого от избытка увиденного и услышанного итак уже сильно кружилась голова и навязывалось все более нервирующее ощущение потери рассудка. – Вы «изготовите» для меня неживую куклу или речь идет об «изготовлении» живого человека?!

– Живую, господин, – вежливо поклонился провожатый. – Наверное, вам больше понравится слово «вырастим»?

– Я не знаю, что мне понравится! – подавлено честно пробормотал сержант. На самом деле, ему бы «понравилось» оказаться сейчас на своей привычной койке в казарме и вернуть все на свои места – риск, геройство, повседневный труд и заурядные, но нормальные человеческие мечты!

– Конечно, господин! У вас будет время и выбрать, и обдумать! – тут же заискивающе поддержал его лакей.

– Сколько? – устало поинтересовался 947.

– Чего сколько, господин?

– Сколько у меня будет времени? Куда летит этот корабль? Как долго я буду здесь находиться?

– Господин! Корабль следует к Колокону – там вам вручат ваш выигрыш. Оттуда вы сможете отбыть в любую точку во Вселенной, где осядете и начнете свою новую жизнь, согласно вашему новому статусу и состоянию…