Текст книги "Рожденный Светом"

Глава 4

Колокон! Это слово для сержанта вооруженных сил Ростера располагалось в одном ряду с определениями: Вселенная, параллельный мир, большой взрыв, чужие галактики, межгалактическое пространство. То есть понятие, которое характеризовало нечто существующее в реальности, но бесконечно далекое, бесконечно глобальное, а потому – все равно, что абстрактное или вымышленное. Нечто такое, о чем иногда и слышишь, но пропускаешь мимо ушей – слишком далеко оно от твоего понимания, слишком оторвано по своей всеобъемлющей сути от проблем и реалий твоего сегодняшнего насыщенного мелочами дня.

Теперь ОН ЛЕТЕЛ на Колокон! Стоило, по крайней мере, составить представление о месте, которое его ожидало. Информатор голографической видеосистемы апартаментов согласился посвятить в некоторые детали, но при этом старательно избегал называть конкретные цифры, описывать технические характеристики и вдаваться в теории о принципе действия Колокона или экономической целесообразности глобальной транспортной системы расы Эльтаров в целом…

947 уяснил для себя следующее: Колоконами называли искусственные сооружения, располагающиеся в определенных местах космического пространства и предназначенные для ускоренной переброски кораблей и грузов на бесконечно большие расстояния – как внутри галактической спирали, так и между галактиками и другими звездными образованиями. Чудо этого человеческого творения в первую очередь отражалось в его размерах – внешне больше всего похожий на пустотелую металлическую воронку, Колокон в высоту достигал десяти миллионов, а радиус основания имел порядка двух миллионов километров.

Громадина работала так: в определяемые операторами моменты времени, под воздействием сильных магнитных полей в разных частях воронки создавались пространственно-временные аномалии; капитан совершающего переброску корабля получал маршрутную карту с подробными рекомендациями о траектории и характере своего движения; достигая аномальной зоны в строго определенное время на строго определенной скорости, корабль «протыкал» четырехмерную вселенную и оказывался в совершенно другой (в используемой людьми декартовой системе координат) ее точке, не затрачивая на этот переход ни топлива, ни времени. Чтобы затем вернуться обратно, ему требовалось знать местонахождение другого ближайшего Колокона, а точнее – координаты ближайшего Кольца Литиса – кольца, а правильнее – сферы – пограничной и непрестанно бдительно контролируемой зоны со значительным, в сравнении с самим Колоконом, радиусом в несколько световых лет. Координаты самих же транспортных гигантов Эльтаров считались государственной тайной – попадая в зону Кольца Литиса, удостаивающийся получить разрешение на посещение Колокона корабль передавал управление крейсерам пограничников и отключал все навигационные приборы – за несоблюдение режима секретности можно было поплатиться не только имуществом (кораблем), но и жизнью всего экипажа.

На Колоконах рождались, жили и умирали целые цивилизации, состоящие из обслуживающего персонала, управленческого аппарата, научной интеллигенции и военных – до нескольких миллиардов человек, обитающих в сотнях городов и в огромных по площади и объему портах и складах…

Вот какое чудо ожидало сейчас посещения сержанта! Оставалось только решить загадку: почему вручение приза лотереи отнесли в такое далекое да еще и экзотическое место?

Предположим, он действительно что-то выиграл. Что можно выиграть? По условиям игры – только знатных родителей, согласившихся подарить незнакомому им потомку собственные имена и фамилии. Свалившееся же на 947-го счастье: приказ командования об изменении курса ракетоносца, встречающий каплеобразный лайнер и неограниченный кредит – никак не вписывалось в рамки лотерейного приза. Объяснить «небесную манну» получалось только одним способом – 947 нашел в лотерее не просто родителей, а родителей-титанов, родителей-императоров, родителей-Первых Советников…

Но опять же, почему тогда Колокон? «Венценосные» никогда не унизились бы до участия в «Единой программе рождаемости»; женщина и мужчина, оставившие Эмбриональному Центру Ларнита свои генетические истоки, никак не могли оказаться благородными Эльтарами! Тогда, куда же сержант сейчас летел?

Либо его мать и отец и в самом деле были королями, но ждали где-то в таком месте, куда без Колокона ему и за человеческую жизнь не добраться, либо… паренек, затащивший 947-го во «Дворец Игрищ» Рангула оказался не только необыкновенно серьезной фигурой, но и не пожалел ни денег, ни связей, желая поквитаться за злосчастное «прикосновение» пальцев десантника к его болезненной, тоненькой шее. Если первое объяснение выглядело попросту невероятным, то второе – еще и невероятно глупым: чтобы отомстить какому-то там сержанту из какой-то там десантной дивизии какой-то копошащейся в своих маленьких домашних войнах конфедерации, человеку, способному развернуть целый ракетоносец и послать навстречу всего одному гостю еще больший по размерам пограничный крейсер, достаточно было щелкнуть пальцем, дунуть, шепнуть или обронить слово!

Сержант сплюнул и отмахнулся от разгула собственной фантазии: не производил этот мальчишка из рангульского бара впечатления серьезного вельможи – скорее – попросту зарвавшийся, распущенный, самовлюбленный юнец, незаслуженно получивший от судьбы свой лучезарный эльтарский нимб и, возможно, родительские сбережения…

Бесплатные наслаждения так и остались в каталогах – все свободное время 947 провел в размышлениях о своем прошлом и будущем. Поразмышлять обязательно стоило: судьба разворачивалась к нему на 180 градусов, продемонстрировав наконец терпеливому труженику свое прелестное личико; а вся прошедшая до этой минуты жизнь выглядела вложенной в один короткий и бессмысленный миг, в воспоминаниях о котором сержант и копался, лежа на массажном диване и ожидая того момента, когда в апартаменты доложат о прибытии корабля в пункт окончательного назначения.

Он родился в Эмбриональном Центре, и об этом загадочном месте почти ничего не помнил: разноцветные огоньки, смешные ползающие и бегающие роботы-няньки, легкая музыка, тепло, беззаботность, спокойствие и безопасность… Затем – перелет на Ларнит. 947-го, как и еще несколько тысяч таких же малышей – его ровесников – определили в подготовительную школу – огромное здание со своими садами, лесами, озерами, лугами и лыжными горками. Впрочем, тогда все оказалось таким огромным… Обучение длилось долго – с двух до пятнадцати лет. Как потом выяснилось, школа считалась едва ли не лучшей на планете и по уровню подготовки, и по информационной насыщенности учебного материала, но находилась на дотации у армейцев Ростера. Поэтому, с самого детства 947 постоянно слышал рассказы о доблести, чести, героизме и воинском долге. После окончания школы, ребята могли пойти куда угодно – обман, принимавшийся ими за чистую монету – но, почему-то, все без исключения переводились в специальное военное училище, собственно, ничем не отличающееся от только что покинутой школы – разве что строгостью преподавателей и отсутствием прежних развлечений. Тогда им не хотелось развлекаться – они рвались в бой, они мечтали о воинской карьере, мечтали о космических кораблях и новейшей военной технике, которую простому гражданскому и увидеть-то негде, не то, чтобы пощупать, потрогать или оживить… Потом… Потом обучение завершилось, а мир открылся, таким, каким он был на самом деле – грязным, кровавым, требующим терпения и труда и лишенным этой радужной, загадочной оболочки, которая превращала их детские фантазии в сказочные и привлекательные мифы…

К чести 947-го, так и не потратившего ничего из своего «неограниченного кредита», стоило признать, что времени у него оказалось не так уж и много – всего-то часа два или два с половиной.

– Господин, попрошу вас пройти в вашу яхту! – сказал улыбающийся «лакей» в строгом черном костюме, по сравнению с которым все еще не смененная сержантом после расставания с «Эдвайрс Готтом» армейская парадная форма смотрелась, как неприличное утильсырье.

– В мою яхту?

– Прошу вас, господин!

«Яхта» находилась прямо здесь же, в апартаментах – просто в «соседнем зале», как объяснил лакей. Здоровый двухпалубный катер, салон которого прекрасно гармонировал с обстановкой покоев снаружи – то есть ломился от роскоши и ненужных, избыточных на взгляд 947-го удобств.

– Я буду вашим пилотом, – объяснил лакей, ожидая, пока десантник поднимется по витиеватому трапу. – На все время вашего пребывания в Лотенбурге, яхта всегда в распоряжении господина.

– Что такое Лотенбург?

– Город, господин. Столица. Административный центр Колокона.

Яхта покинула каплевидный корабль пограничников, покоящийся в гравитационном поле необозримой посадочной зоны. Впрочем, необозримым снаружи выглядело все: разных форм и различного назначения космические корабли, уходящая в бесконечность нижняя стальная плоскость с кажущимися малюсенькими с высоты, где летела яхта, строениями и сооружениями, и такая же теряющаяся в дали стальная плоскость сверху.

– Мы внутри стенки Колокона? – спросил 947 у своего «пилота».

– Да, господин. Через час будем на месте.

Они двигались очень быстро, во всяком случае – обгоняли все следующие параллельным курсом небольшие пассажирские машины – но расстояние до города было таким, что на дорогу и в самом деле ушло не менее часа.

Город располагался под полусферой – металлической и непрозрачной. Едва яхта проникла за ее толстенные стены, как над головой разлилась лазуревая голубизна нормального планетарного неба, «украшенного» нормальным планетарным солнечным диском, а внизу все окрасилось в яркие цвета: разнообразные строения любых форм и цветовых оттенков, зеленые парки и скверы, синие озера и речки, желтые пляжи, разноцветные цветники и сады…

Внизу в городе было малолюдно, а вокруг, «в небе» – совсем не много катеров, яхт и ботов. Судя по соотношению застроенной территории и площадей, отведенных под места общественного отдыха, здесь долго еще могли не беспокоиться о наступлении перенаселения.

– И так везде на Колоконе? – спросил 947. – Почему так мало людей в таком большом городе?

– Только в Лотенбурге, господин. Лотенбург – город правителей, послов и важных гостей.

– А я – важный гость?

– Конечно, господин.

Лакей оставался лакеем – он и не мог ответить иначе. «Что же я здесь делаю?!» – в очередной раз спросил у себя 947. Оставалось только терпеть и ждать, теперь уже – точно не долго.

Яхта опустилась в парковочной зоне внутри золотистого многоэтажного строения. 947 хотел пошутить, предположив, что все вокруг – опять же его личные «апартаменты», а пустая парковочная зона – личный собственный гараж, для размещения одной «маленькой», но собственной яхты… Лакей опередил с разъяснениями, заставив сержанта ужаснуться по-настоящему – ему, как гостю, и в самом деле отводился весь этот этаж гостиницы экстракласса, разумеется, с размещенной на нем парковочной зоной… В придачу, все заверения о неограниченном кредите и все предложения о видах и способах его траты перекочевали сюда из пограничного лайнера, вслед за покинувшим его «господином победителем лотереи».

Теперь 947 начинал всерьез подумывать о принятии горячей ванны, бутылке хорошего вина и консультации психоаналитика – все перечисленное оказалось бы сейчас как нельзя к стати его пошатнувшемуся рассудку. Тем более, что предлагалось оно совершенно бесплатно и без каких-либо дополнительных условий.

Но и на этот раз 947-го ограничивали во времени. Неизвестно откуда явившаяся в его гостиную длинноногая темнокожая красотка объявила, что «господина 947 через два часа будут ожидать на торжественном приеме в честь прибытия уполномоченного посла Гонолита во дворце представительства Семи Стихий». Ничего не разобравший сержант попросил повторить, но его успокоили, что лакей уже в курсе всего маршрута, а потому о поиске дворца и прохождении его внешней контрольной зоны не стоит лишний раз ломать себе голову. Женщина прибавила, что ее прислали, чтобы подготовить гостя к приему – вымыть, постричь, умастить благовониями, одеть и научить, как себя держать – на приеме будут очень серьезные люди, понравиться которым – значит сделать себе карьеру.

– И все эти процедуры будете делать со мной вы? – несколько смутившись, предположил 947.

Женщина кокетливо улыбнулась, но ответила отрицательно:

– Зачем же? Все автоматизировано. Я здесь только для того, чтобы вам было на кого поругаться, если что-то пойдет не так.

Сержант недоуменно пожал плечами, но послушно вошел в банную комнату, точнее – в огромный мраморный колонный зал с гейзерами и бассейнами холодной и теплой воды…

На придание должного имиджа ушло целых полтора часа. Последним актом стало одевание в иссиня-черный, красиво переливающийся на свету добротной фактурой ткани, точно подогнанный по размерам дорогой костюм, состоящий из доброго десятка деталей, даже не считая запонок и заколок.

– Вы обязательно произведете впечатление! – восторгаясь результатами своего труда, воскликнула темнокожая стилистка.

947 тоже не узнал статного, темноволосого, синеглазого, благородного господина, горделиво взглянувшего на свой оригинал с демонстрирующей себя со всех сторон зеркальной голограммы…

Азы принятого здесь этикета сержант постигал уже по пути во дворец. Все правила сводились к тому, чтобы, продемонстрировав высокое самомнение, сохранить при этом и некоторую скромность: не присаживаться, пока не предложат; сдерживать все эмоции и выдавать их по чуть-чуть лишь иногда и из вежливости; делать все медленно, уверенно и с достоинством; и главное – говорить как можно меньше, даже, если тебя о чем-то спросили…

Дворец «Семи Стихий» был настоящем чудом инженерной мысли – он наверняка потряс бы воображение 947-го, если бы, пролетая снаружи, у сержанта оставалось время разглядывать окружающие ландшафты (наружный обзор яхты специально отключили, чтобы не отвлекать господина во время передачи ему последних рекомендаций), а внутри дворца обстановка не оказалась настолько помпезной и напряженной.

С первого же момента 947-му пришло на ум, что во дворце собралось все население столицы – даже значительные размеры главного зала не могли вместить всех шикарно разодетых, медленно прогуливающихся или топчущихся на месте мужчин и женщин.

При этом вскоре выяснилось, что внутренние дворцовые службы наблюдают абсолютно за каждым. Уже через минуту к сержанту подбежал холеный официант и довольно холодно поинтересовался, на каком основании и с какой целью молодой человек явил себя в столь блистательное общество.

– Я победитель лотереи, – несколько обескураженный приемом, объяснил 947.

Официант, если это был официант, выслушал кого-то невидимого, кивнул и все так же неприветливо глядя, объяснил:

– Хорошо, господин. Вы не участник приема. Стойте здесь – за вами придут!

Потом он исчез так же незаметно, как минуту назад возник из толпы. Сержант остался стоять, оглядываясь по сторонам и начиная задумываться, не ошибся ли его «пилот» адресом. Даже в дорогом костюме, украшенном запонками и заколками с драгоценными камнями, 947 не вписывался в окружающую компанию – все лица вокруг казались надменными и равнодушными; все головы задирались так высоко, что удивительно, как никто из их обладателей не спотыкался о ковры и ступени; почти над каждой из этих голов тускло или ярко светился атрибут высшего – голубой, белый или же желтый нимб.

– Следуйте за мной! – за спиной 947-го откуда-то взялся юноша в офицерском мундире – высокий, с горделивой осанкой и нимбом над светлой кучерявой головой.

Его проводили в обход творящегося в зале столпотворения, наверх, в тихую уединенную большую лоджию. Там, в обстановке еще больших, чем увиденные сержантом до сих пор, роскоши и дороговизны за большим круглым столом из очень красивого, неизвестного 947-му материала сидели четыре дородных полных господина разного возраста и облаченных в совершенно разные по покрою и цветовой гамме костюмы. Кроме разделяемого за одним столом места, четверку объединяли: яркое золотое свечение над головами – разглядеть нимбы мешали сразу возникающие при взгляде на них слезы; покрытые большими перстнями и браслетами с размещенными в них пугающе огромными желтыми кристаллами пальцы рук и предплечья; и большие равнодушные глаза, в которых вяло туманились могущество и пресыщение.

Все эти четверо посмотрели на 947-го. Ему не предложили сесть и вообще ничем не дали понять, что ждали сержанта или рады его приходу.

Чувствуя, что начинает колотиться нервной дрожью, 947 простоял несколько минут в абсолютной тишине и под пристальными изучающими взглядами снобов.

Наконец юноша в офицерском мундире соизволил положить на стол планшет с документами. Самый молодой, во всяком случае – самый подтянутый (на вид ему было около тридцати, но 947 почему-то понял, что на самом деле – намного, намного больше) из четверых вельмож, монотонно и без интереса произнес:

– Рады приветствовать вас в Лотенбурге. Возьмите!

Сержанту протягивали планшет.

– Здесь ваше генеалогическое дерево. Внизу – список имен. Выберите то, какое вам больше нравится.

947 с трепетом принял планшет и некоторое время изучал малопонятную ему схему.

– Я могу спросить, кто были мои родители? – сержант собрался с духом и осмелился поднять глаза на венценосную четверку.

Вельможи медленно, спокойно обменялись ничего не выражающими взглядами.

– Мы сами не знаем, кто они, – таким же бесцветным голосом объяснил тот, что сидел напротив. – Но они – достойные люди. Вы выбрали?

947 вернул взгляд планшету, чувствуя, как кровь все сильнее приливает к его вискам. Ему ничего не хотят объяснить? Им наплевать на него и на его родителей? Почему же тогда заставили пересечь всю галактику? Неужели же он так и уйдет отсюда, не получив ответа ни на один из своих вопросов?!

Глаза остановились на двух словах, показавшихся чем-то знакомыми и отдавшихся в голове сержанта приятными звонкими отголосками.

– Гим Реверберг.

Четверка одновременно моргнула, демонстрируя удовлетворение быстротой и уверенностью выбора.

«Я произнес вслух?!» – изумился 947. – «Что ж, пусть будет, что будет…»

– Прижмите ладонь вот здесь! – попросил все еще стоявший за его спиной офицер.

947 послушался.

– С этого момента, вы – Гим Церон Ревенберг! – с легкой торжественностью в интонации, но с ничего, кроме нетерпения и неприязни не выражающим взглядом, произнес третий из вельмож. – Генерал выдаст вам сертификат, разрешающий безвизовое посещение планет Второго и Третьего Кольца и подтверждающий, что вы являетесь обладателем ежегодно пополняемого счета в Международном Конверсионном Банке. Совет поздравляет вас, Гим.

Похоже, это было все. Глаза четырех снобов дали понять, что больше в обществе новоиспеченного именитого не нуждаются. 947 попятился к дверям, а следом, закрывая собой вид на стол с Советниками, шагнул юноша в офицерском мундире.

Когда двери лоджии сомкнулись, офицер подал сержанту документ со словами:

– Вы больше не 947. Ваш личный номер стерт из международной картотеки Второго Кольца. Файл данных заменен новым, на имя Гима Церона – прирожденного лорда фамилии Ревенберг. Сертификат, если хотите, сохраните на память – как и раньше, для подтверждения личности вам потребуется только биологический спектр вашего тела. Номер гостиницы в Лотенбурге забронирован на пять суток – в течении этого срока вы должны определиться с направлением, в которым отбудете.

– Это все… сэр?

– Я вам не «сэр», Гим Церон! А вы больше не сержант. Да, это все!

Офицер собирался уходить, а бывший солдат только и успел растерянно пробормотать:

– Что же мне тогда теперь делать?..

– Все, что вам заблагорассудится, Гим – разумеется, в пределах допустимых приличий. Вы имениты, вы знатны, но вы – человек Второго Кольца – вы не один из нас… – юноша посмотрел на него напоследок, как показалось Гиму – с легкой тенью сочувствия и уважения, и добавил: – После приема здесь состоится концерт – если хотите, останьтесь – это стоит увидеть.

Глава 5

Обстановка приема нервировала и угнетала Гима Церона. Ему не с кем было общаться – обслуживающий персонал соблюдал дистанцию с любым из гостей, не вникая в такие детали, как наличие или отсутствие нимба, сами же гости считали ниже своего достоинства даже смотреть на лишенного венца незнакомца.

Бывший сержант сразу понял, что ему здесь не место. Он решил пренебречь приглашением светловолосого офицера и, не дожидаясь концерта, отправился на стоянку, сел в яхту улетел к себе в номер.

Оказавшись в тишине комфортабельных покоев, Гим заказал-таки бутылку хорошего вина, забрался в огромный бассейн с теплой бурлящей пузырьками водой, включил вокруг себя голографических танцовщиц и певцов и, блаженствуя от музыки, массажа, винных спиртов и поднимающегося настроения, начал праздновать свое второе рождение, глубоко вдыхая пропитанный цветочными маслами «сладкий воздух свободы», подпевая певцам из клипов и философствуя о превратностях интересной человеческой судьбы.

Как бы плохо не относились к нему венценосные снобы, жизнь ведь все равно была – прекраснее не бывает!

Он получил то, о чем даже не мог мечтать – имя, положение, визу на любой из миров и сумму на счете в международном банке! Все – в один день, в один момент, в одно мгновение! Еще вчера – бесправный сержант, сегодня – лорд Ревенберг! Еще вчера – безвольно летящая по ветру судьбы песчинка, сегодня – хозяин своему слову, месту и времени! Оставалось только как можно скорее сбежать из нудного, церемонного мира Колокона. И тогда – вся галактика распахнет перед Гимом Цероном свои ласковые, гостеприимные объятия…

Бутылка вина как раз заканчивалась, когда сквозь музыку прозвучал высокий насмешливый голос:

– Ты, я смотрю, неплохо устроился!

Гим лежал в воде на спине, чтобы оглядеться, ему пришлось резко изменить позу, на мгновения с головой уйдя под воду. Среди виртуальных танцовщиц и ярких нереальных пейзажей клипа стоял не вписывающийся в сюжет песни персонаж – молодой бледный мужчина с голубым нимбом над головою.

– Вы?! – воскликнул бывший сержант.

– А ты ожидал кого-то другого, Гим Церон?

По губам Рода Лана скользнула ядовитая усмешка.

Музыка стихла, виртуальный голографический пейзаж клипа растворился в воздухе. Эльтар опустился в полимерное кресло так, чтобы иметь возможность взирать на находящегося в воде бывшего сержанта.

– Как вы попали сюда… – начал Гим.

– Что? – Род удивленно поднял брови, словно говоря: «кто у кого в гостях?».

Гим выбрался на борт бассейна, вытер со лба капли и начал приходить в себя, возвращаясь из радужного мира грез к заурядному, но закономерному настоящему – в настоящем ничто не доставалось бесплатно!

«Рано ты обрадовался!» – злясь на собственную легковерность, сказал себе бывший десантник.

– Значит, все это организовали вы? – пробормотал Гим.

– Что «это»?

– Победу в лотерее, приезд на Колокон, титул лорда?

Молодой Эльтар прикусил губу и медленно покачал головой.

– Нет, не я… – произнес он в некоторой задумчивости, но тут же отмахнулся от мыслей и прибавил с горделивой улыбкой: – Без моего участия, конечно, не обошлось. Я ведь не зря потащился с тобой во Дворец Игрищ! Убедив тебя сдать анализы, я собирался надавить на… кого нужно, чтобы моего обидчика обязательно сделали именитым… А вот дальше все покатилось кувырком: мне запретили интересоваться твоей судьбой, тебя вызвали на Колокон, поселили тут как наследного принца, пригласили на прием посла, наконец, сделали лордом…

– Так вы здесь не при чем?

– Я?! – Род Лан импульсивно взмахнул руками и гневно закричал: – Да на кой черт мне «лорд»?! За каким бесом мне лететь на Колокон?!

– Не понимаю… – признался Гим.

Род Лан вскочил на ноги и нервно зашагал взад-вперед вдоль бассейна, рассуждая вслух:

– И я ничего не понимаю… Что-то пошло не так… Только мне-то на это плевать! У Ланкоруса Дитриеза свои планы, а у меня свои! Если он что-то задумал, мог бы предупредить и меня – раз не предупредил – кто ему виноват…

– Ланкорус Дитриез? – повторил Гим.

Эльтар замер и резко повернулся к бывшему сержанту.

– Забудь! – приказал он. – Тебя это не касается! Думай о другом – завтра в восемь утра состоится поединок чести. Ты и я! Парк «Святой Воды». У водопада!

– Что? – Гим замотал головой, сомневаясь, что расслышал правильно.

– Ты мне задолжал, – удивляясь сомнениям Гима, напомнил Эльтар. – Поединок чести!

– Мы будем драться?

– На шпагах. Секунданты мои.

– Что такое «шпага»?

Род Лан хмыкнул и швырнул Гиму принесенное с собой оружие, состоящее из длинного тонкого полимерного лезвия и чашеобразного золоченого эфеса. В недоумении бывший сержант покрутил необычный предмет в руках – очевидно, в нем не было никаких хитростей, кроме острых краев и заточенного острия.

– Почему «шпага»?

– Простолюдин! – презрительно сплюнул Род Лан.

Удивленному Гиму показалось, что Эльтар вот-вот заплачет, но тот переборол приступ эмоций и снизошел до объяснений:

– Решить спор чести можно только контактным оружием – огнестрельное не выбирает правого и не требует умения. Из контактного: нож, кинжал – оружие воров и убийц; меч – оружие мясников. Шпага – оружие благородных. Ее не спрячешь под одеждой. Она не убивает случайным прикосновением или нечаянным попаданием. Владение ею – древнейшее искусство. Смерть от шпаги – смерть от достойнейшего.

– Но я не владею таким оружием. – Гим попробовал эфес на ладони и недоуменно пожал плечами.

– Твои проблемы! – зло выдохнул юноша. – Нужно было учиться!

– Но откуда мне было знать…

– Замолчи! Впереди ночь – вот и тренируйся! Завтра в восемь утра, Гим Церон!

– Подождите, – бывший сержант потер виски и наконец поднялся с бортика бассейна на ноги. – Все дело в том, что я дотронулся до вашего горла? Но ведь вы сами вынудили меня…

– Замолчи!!! – зеленея, заорал Эльтар. – Я оскорблен! Мое имя испачкано грязью! Я не могу ни есть, ни спать, ни любить, ни думать! Я лишен покоя! Схожу с ума! Да как ты…

Теперь на щеках венценосного и в самом деле появились слезы обиды. «Он или сумасшедший, или самый капризный тип, которого я когда-нибудь видел!» – подумал Гим.

– Если я оскорбил вас, то лишь по незнанию и потому, что ситуация вынудила меня поступить так, как я поступил, – попробовал все же договориться десантник. – В моем поступке не было злого умысла! Мы могли бы обсудить и другие способы решения нашей проблемы. Например, я могу попросить у вашей милости прощения и пообещать…

– Что?! – Эльтар даже замер на месте и перестал плакать. – Прощения?!! Простить все, что я пережил?!! Завтра, Гим Церон!!! Завтра!!! Я итак ждал вечность!!!

Юноша перевел дух, фыркнул и решительно направился к выходу.

– А если я не приду? – на всякий случай поинтересовался Гим.

– Сбежать от поединка, значит проиграть его, – холодно сверкнув глазами и презрительно поджав губы, но уже с пугающим спокойствием в голосе объяснил Род Лан. – А проигравший умирает. На поединке или позже. Если позже, то все равно как – все методы хороши. Если хочешь всю жизнь жить в страхе и в оглядке – твое дело, простолюдин – беги с Колокона, спасай свою шкуру!

Гим накинул на плечи пушистый синий банный халат и покинул зал с гейзерами и бассейнами.

– Сумасшествие! – воскликнул он, обдумав ситуация и придя к выводу, что ничего не остается – нужно учиться овладевать примитивным экзотическим оружием Эльтаров. Надежды были: все же он служил десантником – разумеется, у него накопился кое-какой опыт во владении колюще-режущими предметами. Что касается шпаги, казалось достаточным всего лишь освоить незначительные нюансы, имевшиеся у любого орудия убийства и наверняка существовавшие и у этого.

Гим вызвал прислугу. Явились двое – прежняя темнокожая девушка и молодой человек в черном костюме.

– Мне нужен специалист по владению этим предметом, – объяснил им Церон, протягивая шпагу Рода Лана.

Они замялись и, в итоге, признали, что ничем не смогут помочь: шпага – ритуальное оружие Эльтаров, а Эльтар не придет учить фехтованию человека Второго Кольца.

– Попробуйте использовать базу Мозга отеля, – предложил молодой человек. – Возможно, там найдется нужный самоучитель.

Прислуга ушла, а Гим Церон перешел в спортивный зал, где вызвал голографического тренера – одну из программ базы Мозга.

– Что изволите? – спросила мускулистая улыбающаяся голограмма.

– Владение шпагой. Самый ускоренный курс.

– Хорошо, господин. Готовы? Приступим. Начнем со стойки. На первый взгляд, вам покажется неважным, как поставить ноги и распределить вес своего тела, однако…

– Стоп! – тут же остановил Гим. – Я знаю, что такое «стойка». Опустите этот раздел!

– Очень хорошо, – улыбнулся виртуальный богатырь. – Опустим значение и перейдем к сути. По вашим движениям, жестикуляции и даже осанке я уловил, что вы предпочитаете все делать правой рукой – вы правша. Немного жаль, потому, что левша получил бы маленькое, но все таки преимущество. Посмотрите на меня. Становимся боком, голову поворачиваем к правому плечу, правую ногу выставляем вправо и чуть приседаем, так, чтобы почувствовать, что ноги превратились в жесткие, надежные пружины. Левую руку заводим за спину – я потом научу, как использовать ее во время выпадов и обманных движений, возможно, мы даже отработаем для этой руки серию специальных уколов – боец, дерущийся обеими конечностями, приобретает неоспоримое преимущество. Правую руку сгибаем в локте. На повернутую ладонью вверх кисть правой руки кладем эфес шпаги и держим оружие так, чтобы предплечье и кисть образовали с лезвием одну прямую линию.

Проверим, что получилось. Чуть согнутая правая нога, корпус, голова и правая рука с оружием находятся в одной плоскости – на линии между вами и противником – в данном случае – между вами и мной. Опорная левая нога – единственное, что делает нас объемными – она должна лежать в плоскости, строго перпендикулярной первой…

Итак, положим шпагу и попробуем двигаться. Начнем с коротких шажков…

– Черт! – не вытерпев прелюдии, выругался Гим. Такими темпами, он будет учиться вечность! – Забыли про «стойку»! Скажем: двигаться я умею!

– Но вы не правы, господин! – как ни странно, возмутился виртуальный тренер. – От того, научитесь ли вы правильно стоять в стойке, зависит, какую зону поражения подставите под укол врага – весь корпус, или же только бок. Скажу по-другому: какую по площади зону вам придется защищать своим оружием от оружия противника! Это немаловажная…

– Но у меня нету на нее времени! Говорю тебе: к черту стойку! Переходим к ударам!

– Хорошо, господин… – тренер укоризненно покачал головой, но продолжил: – Возьмите шпагу! Я уже говорил, что лезвие, кисть и предплечье должны лежать на одной горизонтальной прямой. Причем всегда – во время уколов, во время уходов, во время выпадов…