Текст книги "Записки водолазного старшины. Взгляд зоолога-натуралиста"

Мура

В один из промозглых октябрьских дней, когда в воздухе чувствуется скорое и неминуемое наступление зимы, мы тралили дно на траверзе обрывистого берега горы Янрапак в Чаунской губе. На палубе было, мягко говоря, неуютно – дул северо-западный ветер и шёл снег. Очень хотелось все бросить, забраться в помещение для вахтенной службы и отогреть хотя бы внутренности за кружкой горячего чая. В довершение всего в наш трал, как нарочно, не попадалось ничего интересного: обрывки морской капусты, обломки сланцевых скал, конкреции, банальные двустворчатые моллюски, вроде астарты северной (Astarte borealis), и всякая другая, абсолютно скучная бестолочь. А нам очень хотелось изловить хотя бы один экземпляр арктического краба (Hyas coarctatus), который здесь водится, о чём нам доподлинно известно, но упорно не желает попадаться в трал.

Вот и последний трал: ил, камни, водоросли, какая-то мелкая рыбёшка – рассматривать не было ни сил, ни охоты; опять, похоже, ничего интересного. Обледеневшая дорога из порта до лаборатории с дюралевой флягой в руках, наполненной морской водой и немногими животными, – лучший способ искупления грехов раскаявшегося нечестивца. Наконец мы дома. Безлюдно. Рабочий день давно закончился. Попив чайку, начали интересоваться окружающим миром. Оставлять до утра улов во фляге – преступление без наказания. Для холодноводных животных тепло ничуть не лучше, чем для нас холод – парализует и убивает. Ничего не поделаешь, – пришлось пересаживать животных в аквариум. Там после этого наступила непроглядная мгла…

Утро принесло сюрприз. Муть осела и «интерьер» аквариума изменился. Рыбка, пойманная вчера, возлежала на купине фукуса (Fucus distichus) – слоевища этой бурой водоросли напомнили мне модернистскую кушетку. Неужели мы повредили её при транспортировке? Какая досада! Жаль, если так – зверюшка при ближайшем рассмотрении вполне симпатичная. К счастью мрачные опасения не оправдались. Рыбёшка вдруг снялась с места и поплыла к столбу пузырьков воздуха в более светлую часть аквариума. Выглядела она довольно элегантно: длинное и узкое, сплющенное по бокам тело, покрытое мельчайшей че шуёй; верхний – сплошной, почти до самой головы от хвоста – плавник с чёрными, похожими на глаза пятнами; несколько короче – нижний, без пятен и бахромчатый; хвост лопаточкой; два передних грудных плавника, словно веера; вытянутая мордочка с янтарными глазами – вот, пожалуй, исчерпывающий портрет новенькой. Хотя нет, я чуть было не упустил одну очень важную, как мне кажется, деталь – её жёлтые глаза внимательно следили за тем, что происходит по другую сторону стекла и могли двигаться вокруг своей оси почти на 360 градусов. Я определил её как вид Stichaeus punctatus.

Рыбка по имени Мура. Фото П. Тупчика.

Поначалу мы отнесли её в разряд неважных пловчих и полагали, что она бо́льшую часть жизни в естественных условиях проводит на дне моря, следя за проплывающими мимо мелкими рачками. На то были основания. Она очень ловко сидела на своём хвосте, как уместно было бы сказать о четвероногих – кошке или собаке – подложив хвост под себя. В такие минуты она выглядела очень комично и напоминала щуку из мультфильма. Что и говорить – сидеть на хвосте она умела в совершенстве. А вот плавала как-то неуверенно, часто опускаясь на дно. Довольно часто можно было видеть, как рыбка неожиданно делала резкий выпад вперёд, при этом широко открывая рот, и схватывала что-то невидимое. За хищный характер и некоторое сходство с муреной мы прозвали её Мурой.

Первое время Мура к нашему присутствию по эту сторону стекла относилась не то чтобы с опаской, а с некоторой осторожностью. Но довольно скоро перестала робеть и стала даже выплывать из своего затемнённого убежища, когда кто-нибудь приближался к аквариуму. Мы считали, что она питается мелкими рачками из зоопланктона, которых в воде было великое множество. Однако месяца через четыре я обратил внимание на то, что Мура, поначалу имевшая довольно яркую, отдающую перламутровым отливом окраску, как бы поблекла и даже уменьшилась в размерах. Это вызвало у меня естественное беспокойство за её состояние, но предположить, что причиной может быть недоедание, я в то время не мог. Всё разрешилось вскоре, но об этом следует рассказать отдельно.

Голодная чародейка

Однажды утром, я, как всегда после прихода на работу, зажёг освещение в аквариуме и увидел, что через заросли гидроидов пробирается какая-то перламутровая с бледно-зелёным отливом змейка. Я был немало удивлён и обрадован, узнав в ней многощетинкового червя Phyllodoce groenlandica, которого среди обитателей обновленного аквариума ранее не встречал. Радость моя длилась недолго. Из тех же зарослей гидроидов вдруг вылетела молнией Мура и отправила примерно половину восьмисантиметрового червя себе в рот. Первым делом я хотел вмешаться, так горько мне было видеть, как гибнет на моих глазах чудный, редкий экземпляр филлодоциды. Однако вмешательство было бы бесполезным и, безусловно, не оказало бы нужного результата. Для этого мне пришлось бы поднять тяжёлую, укреплённую на петлях верхнюю крышку аквариума и, раздевшись по пояс (потому что забраться в пиджаке в холодную морскую воду я бы не рискнул, несмотря на весь трагизм происходящего), попытаться освободить червя из пасти хищника. Всё разрешилось, к счастью, само собой, как это довольно часто случается в жизни. Мура помедлив, как бы раздумывая, что ей дальше делать: проглотить зазевавшуюся жертву или помиловать – склонилась к последнему варианту. Она нехотя выплюнула совершенно невредимого кольчеца[6]6
  Кольчатый червь.


[Закрыть], который не замедлил укрыться в густых зарослях гидроидов.

Как-то вскоре после этого случая мы кормили наших актиний кусочками рыбы. Актинии охотно принимали угощение, мягко и цепко схватывая лакомство с кончика тонкой металлической спицы для вязания. Мура, по обыкновению, бездельничала и лениво наблюдала за происходящим. Вдруг, видимо, что-то почувствовав, она устремилась в сторону кормящихся актиний, и, не раздумывая, мгновенно выхватила кусочек из медлительных щупалец. Вот после этого случая, я окончательно утвердился во мнении, что бедная Мура находится в состоянии перманентной голодовки и готова вот-вот превратиться в дистрофика. Срочно были приняты радикальные меры по её спасению от голодной смерти. После обеда я принёс свежемороженой ряпушки; из гвоздя и длинной тонкой рейки изготовил подобие гарпуна и мы приступили к кормлению. Насадив тонкий кусочек мяса на конец гарпуна, и приподняв крышку аквариума, опустил пищу в воду. Результат оказался ошеломляющим: Мура мгновенно бросилась из своего укрытия к поверхности и схватила корм. Мы повторили процедуру, и она проделала всё в точности, как и в первый раз. Только после четвертого кусочка она, наконец, успокоилась, видимо, насытившись.

С того дня мы кормили Муру через день, и она вновь приобрела свою, утерянную было, слегка перламутровую окраску, немного округлилась и до сих пор полна инте реса к жизни. Любопытные могут подразнить её, постукивая кончиками пальцев по стеклу или водя рядом с ним каким-нибудь блестящим предметом. Она обязательно отреагирует – подплывёт и попытается ухватить за палец. Мы ей прощаем такие вольности, так как втайне надеемся, что её сходство со щукой не только внешнее. Я, во всяком случае, не очень-то удивлюсь, если она однажды вымолвит человеческим голосом: «Какое твоё самое сокровенное желание? Готова его исполнить».

О Немертее – сестре Галатеи, дочери морского царя Нерея

В нашем морском аквариуме живёт дочка морского царя Нерея – Немертея или, как принято её называть теперь, – Немертина.

Она изящна, грациозна, великолепно плавает, ловкая и гибкая. Тело у неё… длинное (согласитесь, что это не очень подходящее прилагательное для описания прелестей царственной особы). Немертина – отважная охотница, даже, более того, разбойница. Она вооружена стилетом, который прячет во рту (ах уж эти царевны, не зря так много говорят об их коварстве!) Другие её соплеменники, те, что остались без столь смертоносных мизерикордий[7]7
  Очень узкий и тонкий трёхгранный кинжал (от лат. милосердие, сострадание), служивший для прекращения мучений поверженного рыцаря, это оружие могло проникать через сочленения доспехов.


[Закрыть], присущих скорее тяжёлым рыцарям, чем обитателям глубин, имеют в запасе яд.

Наша немертина, когда повышается температура воды в аквариуме, и стадо мельчайшего планктона скапливается у поверхности, выходит на охоту. Завидуйте ей саблезубые хищники! Как точны движения! Удары её стилета могли бы служить достойным примером мастеру фехтования. Лучшие матадоры, глядя на её игру, сгорели бы от стыда за свою неуклюжесть и срезали бы свои косички, колеты. Извиваясь как угорь, немертина кружит у поверхности, захватывает хоботком мелких рачков, сеет панику в стаде планктона. Что же это за загадочная особа? К сожалению, она не очень-то любит позировать перед камерой.

Еще в 1758 г. зоолог Берлейз (William Borlase) описал одну из немертин и изобразил на бумаге, назвав… “длинным морским червём”. И был, безусловно, прав.

Действительно, немертины, как правило, черви морские, из примерно тысячи известных только несколько видов обитают в пресных водах и на суше. Многие из них длинны. Английский зоолог Макинтош встречал нередко у берегов Великобритании немертин, достигающих 5–8 м при ширине тела 2,5–9 мм. Однако эти размеры отнюдь не предел. Описаны виды, достигающие 30 метров в длину. Кто знает, может быть, именно таких крупных немертин видят иногда моряки, принимая их за загадочного морского змея?

Немертины селятся на всех глубинах и грунтах, зарываясь в песок, гравий или ил, а так же хоронясь среди водных растений. Питаются не только зоопланктоном, но и мелкими морскими звёздами, моллюсками и червями. Случаев нападения на человека не зарегистрировано. Хотя истины никто не знает. Во всяком случае, берусь утверждать, что “зелёный змий”, который всё же косит стройные ряды человечества, относится к какой-нибудь другой группе.

Немертина Tubulanus albocinctus из Чукотского моря. Фото С. Ю. Гагаева.

Кстати об истине, я хотел сказать о Немертее, кажется, я повторяюсь (немертея в переводе с греческого – истина). Такое имя дал великий учёный Жорж Кювье одной из представительниц (впоследствии имя перешло на весь тип этих животных). Ему, конечно же, было известно, что Немертея – одна из пятидесяти дочерей морского царя, старца Нерея. Все сёстры, а к ним относятся и жена Посейдона Амфитрита и не менее знаменитая Галатея, были очень добры. Они целыми днями водили хороводы, под хриплую музыку Тритона и, вообще, всячески веселились и помогали попавшим в беду мореплавателям. Ни о какой кровожадной охоте они, конечно, и не помышляли. Не знаю, что побудило Ж. Кювье назвать немертину именно так, вероятно, у него не было под рукой морского аквариума, и он не видел, как эти черви охотятся. Но знаю другое, что истина обитает в море. И никакие философы не докажут мне, что это не так!

Жуткая история

Не знаю, какими намерениями выстлан путь в рай, но то, что благие помыслы вернее всего приведут в ад – несомненно. Убеждался в этом неоднократно.

Размораживал я как-то морскую капусту. Осталось после этого граммов триста экстракта или сока от неё. Думаю: «Добавлю в аквариум, – органика, отличная подкормка». Добавил, не знал ещё в то время, что это своего рода яд для морских обитателей. В результате спавшие две недели до этого морские тараканы проснулись, звёзды и гастроподы на стенку полезли, а через некоторое время все подвижные черви из своих укрытий в грунте повылезали. А дальше – трагедия. Гляжу, – две полихеты лежат без движения, «лапы кверху», глотки вывернуты. Шок. Достали мы их, и в чашку Петри с морской водой. Под бинокуляром одна живая, шевелит многочисленными ножками, четырьмя любопытными глазёнками по сторонам выглядывает. На душе легче стало. А вот со второй совсем плохо – лежит без признаков жизни. Решили живую отпустить в аквариум, пусть растет, а погибшую в разбавленный спирт, и затем в коллекцию, для дальнейшей таксономической идентификации. Как задумали, так и сделали. Первая бодро пошла на дно и скрылась в грунте. Червячок другого вида погрузился в 70-ти процентный спирт и вдруг ожил, заметался, бедняжка, по склянке, да уж поздно…

И произнес я тогда эпитафию: «Вот до чего притворство доводит».

Как мне кажется, из этой жуткой истории вытекает несколько основополагающих выводов: не лезь со своими благими намерениями, когда не просят, – навредишь; не употребляй спиртного – опасно для жизни; не притворяйся – ложь до добра не доведёт.

Вот и всё, если не считать того, что нам дважды пришлось в аквариуме воду сменить, пока обстановка не нормализовалась. Лучше, конечно, на чужих ошибках учиться, но не всегда получается. Да и ошибка ошибке – рознь. Америку, как известно, по ошибке открыли.

Эол из аквариума

Как-то осенью моя жена позвала меня к морскому аквариуму. Я поспешил, потому что из её несвязного восторженного бормотанья можно было понять только одно, что у нас под водой поселился дикобраз, совсем маленький… Стараясь делать как можно меньше шума, но всё же задевая в спешке попадающиеся под ноги стулья, я устремился взглянуть на невиданного зверя.

Голожаберные моллюски Сuthona sp. на фронтальной стенке аквариума рядом с кладкой гастроподы. Фото С. Ю. Гагаева

По внешнему стеклу, плавно переливаясь, ползло существо, действительно напоминающее малюсенького, около 3 см в длину, дикобраза. Это сходство обуславливалось множеством отростков, похожих на иглы известного млекопитающего, покрывавших всё тело существа и только кончик хвоста был голый. Вытянутая подошва ноги, с помощью которой животное плавно перемещалось и тоненькие рожки на голове не оставляли сомнения в том, что перед нами улитка. А если быть ещё более точным, судя по отсутствию раковины, – голожаберный моллюск Cuthona sp. Его выросты, напоминающие иглы дикобраза, окрашенные в бурый или даже зелёный цвет, не что иное, как жабры. С их помощью он и его многочисленные собратья, успешно извлекают растворённый в воде кислород, необходимый для дыхания (есть у жабр и другое назначение, но об этом как-нибудь в другой раз). Улитка, довольно резво двигаясь по гладкой поверхности стекла, соскользнула вниз и скрылась из глаз за металлическим каркасом аквариума.

После этого мы нередко наблюдали моллюска в самых различных участках аквариума, иногда в весьма неожиданных местах. Он был вездесущ: то оказывался на боковых стенках, то на слоевищах водорослей и зарослях гидроидов или на нижней стороне поверхности водной плёнки, а однажды я застал его парящим в толще воды, приблизительно в 10 см от поверхности. Казалось, что моллюск выполняет комплекс гимнастических упражнений: он сворачивался в кольцо, затем, выпрямляясь, извивался верёвочкой, прогибался назад и беспрестанно шевелил своими длинными рожками.

«Показательное выступление» продолжалось ещё около 10–12 минут с того момента, как мы застали его за этим занятием. Наконец, моллюск закончил свои пассы, принял форму падающей капли и плавно, но достаточно быстро стал двигаться вниз. Случайно он опустился прямехонько на хвостовой отдел дремавшего на грунте морского таракана[8]8
  Равноногое ракообразное из рода Saduria (подробнее о них в главе «Страшилы подводного королевства»).


[Закрыть], тот словно только этого и ждал. Внезапно очнувшись, таракан бойко отправился по обычному своему маршруту с бесцеремонным верховым. Совместное движение продолжалось около 3 минут, а потом всадник был сброшен со спины, как только ракообразное забралось под заросли гидроидов.

Семейство, к которому относятся моллюски такого же строения, как наш замечательный непоседа, называется Эолида. Вероятно, автору названия «непричёсанный» вид животного напомнил взлохмаченный образ весёлого греческого божества, повелителя ветров – Эола, который забавлялся игрой на арфе и устраивал бури на море. Как знать, может быть между мифическим существом и отважной улиткой существует действительно какая-то особая, мистическая связь? А вдруг, это все же он вызывает штормы в Ледовитом океане от обиды на то, что его никто не замечает?

Сила есть – ума не надо?

Давайте вернемся к персоне голожаберного моллюска Cuthona sp. и посмотрим на него более прозаично. На первый взгляд, что в нём особенного, – моллюск как моллюск, только без раковины. Однако он – существо прелюбопытное и возьму на себя смелость сказать, необыкновенное.

Посудите сами, в кончиках его «иголок» – отростках печени скапливаются стрекательные клетки, с помощью которых он хорошо защищён от многих врагов. Это оружие моллюск получает вместе с пищей, а питается он гидроидами и актиниями. Перерабатывая ткани этих животных, голожаберник оставляет без изменения их стрекательные клетки, укрепляя тем свою оборонную мощь. Далеко не всякий хищник осмелится схватить голожаберного моллюска, потому что в ответ получит отпор – жгучий укол. Но, как выяснилось, даже такое, казалось бы, надёжное оружие не всегда спасает от беды.

Однажды наш «дикобразик» отложил спиралевидную кладку на внешнем стекле аквариума, внутри которой можно было рассмотреть около тридцати икринок. Через некоторое время мы обнаружили нескольких юных моллюсков среди зарослей гидроидов. Они мирно паслись и очень быстро подрастали. Однако вскоре их число заметно сократилось, и только редкие экземпляры иногда попадались на глаза. Возможно, мы так бы никогда и не узнали, кто лакомится малышами, если бы не случайно подсмотренная сцена.

Случилось это во время Южака, когда многие животные под действием сильно понизившегося атмосферного давления становятся особенно активными. Рассматривая в очередной раз дно, я увидел сравнительно крупного многощетинкого червя из семейства Polynoidae. Зверь расположился среди водорослей, изогнувшись дугой, из-за чего сильно напоминал декоративный мостик. Полупрозрачные чешуйки червя, покрывавшие спинку, сияли всеми мыслимыми оттенками солнечного спектра. Невдалеке показался голожаберник. Его беспечность граничила с безрассудством. Моллюск направлялся в сторону «мостика». Он сравнительно скоро достиг полихеты и не преминул на неё взобраться, находя, видимо, её спину весьма удобным местом для утренней прогулки. Мало того, моллюск направился в сторону, где располагалась голова полиноиды. Червь вначале не проявлял никаких эмоций и позволил беспрепятственно ползти моллюску. Но как только тот добрался до головного отдела, ловкая бестия, быстро приняв позу атакующей кобры, молниеносно выбросила свою вооружённую челюстями глотку, и моллюск исчез. Правда, через мгновение червь, видимо, обжёгшись, выплюнул совершенно целого голожаберного моллюска, с тем чтобы незамедлительно заглотить его вновь, на этот раз окончательно.

На мой отчаянный вопль:

– Ну, какое же ты глупое животное! – сбежались коллеги. Я торопливо пересказал увиденное, и мы горько посетовали на несчастную судьбу наших крайне наивных «дикобразиков».

Подарок грозного шторма

Природа – самый искусный художник. Человек – её дитя, постоянно учится у неё. Постигает законы мироздания, и не перестаёт удивляться их обилию, универсальности, умению Природы творить шедевры. Она с охотой делится с людьми своими тайнами, даёт огромную радость от общения с собой, дарит счастье познания и творчества. Для этого требуется немного – желание все это видеть. Если у вас оно есть, то вам не грозит гибель от скуки. По-настоящему интересного и достойного внимания в подлунном мире предостаточно.

Что может быть прекрасней шторма? (особенно, если смотреть на волны с берега). Однако для прибрежных морских животных шторм серьёзное испытание. Немало водных жителей при этом оказываются выброшенными на сушу, на съедение чайкам, или, обсохнув, погибают от потери влаги. Обычно после таких пертурбаций на берегу можно найти множество моллюсков, губок, различные водоросли. Я неоднократно пользовался удобным случаем, чтобы из штормовых выбросов пополнить население нашего аквариума.

В одно послештормовое утро, прогуливаясь по берегу галечной косы, заваленной бурыми водорослями, я заметил студенистый комочек розового цвета. Положив на всякий случай (вдруг да выживет) непонятное существо, прикреплённое к ламинарии, в ведерко с водой, где уже были другие пострадавшие от стихии, я вернулся в лабораторию. При ближайшем рассмотрении существо, оказавшееся актинией, как выяснилось позднее, относящейся к роду Actinostola, не имело видимых повреждений и после краткого моего благословения отправилось на дно аквариума.

Сравнительно скоро актиния «пришла в себя», если так можно сказать об этом организме, хотя было бы, наверное, правильнее охарактеризовать превращение, произошедшее с ней, как «вышла из себя». Дело в том, что животное, попав в привычную среду, расправилось и даже «расцвело» после непродолжительного блуждания по грунту в поисках удобного местечка. Прикрепившись подошвой к плоскому чёрному камню посредине аквариума, актиния радовала нас своей красотой экзотического цветка, оправдывая название, данное её собратьям и так таинственно звучащее – морские анемоны. Её нежно-розовые полупрозрачные щупальца почти всё время были настороже, чутко реагируя на прикосновение мелких планктонных, подчас невидимых невооружённым глазом животных. Почувствовав касание, актиния сводила щупальца к центру и плавно, но быстро прятала их внутри. При этом она превращалась в ярко розовый шар, внешне очень похожий на помидор. Довольно быстро разобравшись в том, что тревога ложная, хищница возвращалась к прежнему состоянию – готовности к охоте.

Розовая актиния. Epiactis arctica. Фото П. Тупчика.

Примерно через полгода актиния вдруг стала уменьшаться в размерах, а её яркая окраска поблекла. Озадаченные столь нежелательными изменениями, мы решили, что животное недоедает. Действительно, то количество планктона, которое к середине зимы обитало в аквариуме, не могло полноценно питать хищницу. Чтобы поддержать её силы были приняты самые активные меры. На кончике тонкой спицы ко рту нашей подопечной подносили маленький кусочек пищи. Актиния охотно принимала любую еду, захватывая её щупальцами, но если ей что-то было не «по вкусу», незамедлительно выбрасывала прочь; точно также она поступала с неусвоенными остатками. Особенно ей нравилось поедать мясо трубача и ряпушки. Искусственное вскармливание не замедлило дать положительные результаты: актиния приобрела былую красоту и подросла.

Как и многие обитатели аквариума, актиния чутко реагировала на изменения погоды. Нередко, особенно во время резких перепадов атмосферного давления, она меняла форму и являла несвойственный ей в обычном состоянии вид. Чаще она сворачивалась в шар, а реже, напротив, вытягивалась в длину, становясь похожей на гриб, или образовывала на своем туловище перетяжку в виде пояска. В таком состоянии актиния, однако, находилась недолго и вскоре представала перед зрителями в великолепии цветка среди камней – обитательница арктических глубин, подаренная нам штормом.