Текст книги "Ядерный будильник"

Глава 6
Бондарев: плёвое дело

В этот вечер Бондарев не без успеха прикидывался утончённым аристократом непонятно каких кровей, а истинному аристократу не пристало замечать промахи других. Поэтому, когда за его спиной что-то металлическое громыхнуло на цементный пол, Бондарев не обернулся, не вздрогнул и не поинтересовался у своих новых знакомых, что это там за шум. Он и сам знал, что загремел выпавший из штанов «ТТ». Рыжий обормот в спортивных штанах всё-таки не справился с заткнутым за пояс оружием.

Бондарев выждал положенное количество секунд, чтобы рыжий подобрал ствол и снова сунул в штаны, а потом повернулся.

– Так что вы мне тут хотели показать, ребята?

Четверо переглянулись. С одной стороны, лицо Бондарева светилось стопроцентной доверчивостью полного идиота, с другой стороны, они не верили, что такие идиоты ещё водятся в природе.

– Щас покажем, – сказал один из четверых. – Уже пришли. Ну, почти пришли.

– Ладно, – сказал Бондарев, чуть ослабляя узел галстука. И тут у рыжего снова вывалился из штанов ствол.

– Епрст, – с досадой сказал рыжий.

– У вас упало, – вежливо произнёс Бондарев, будто бы имел дело с дамой на светском рауте.

– Молчи, пидор! – Терпение рыжего лопнуло, он поднял ствол и угрожающе ткнул им в направлении Бондарева. Остальные трое тоже с явным облегчением перестали прикидываться солидными коммерсантами и плотоядно уставились на жертву. То есть это они так думали – на жертву.

– Пидор? Я? Да ни разу, ребята, – обиделся Бондарев. – Честное слово.

– Да имел я твоё слово, – рявкнул рыжий, ухватив пистолет обеими руками для пущей верности. – Выкладывай своё бабло!

Его коллеги обступили Бондарева с боков, видимо, желая помочь ему в выкладывании упомянутого бабла.

– А как же наша сделка? – недоумевал Бондарев. – Я же ещё не видел вашего товара, а вы уже «бабло», «бабло»…

– Ты видел товар, – сказал серьёзный молодой человек в чёрной рубашке, похожий на работника похоронной конторы. – Вот он.

Оказывается, под товаром подразумевался все тот же многострадальный «ТТ», смотревший Бондареву в подбородок.

– И сколько вы за него хотите?

– Всё, что у тебя есть.

– Это несерьёзно, – вздохнул Бондарев. – Мне сказали, что вы серьёзные коммерсанты, что с вами можно иметь дело…

Сказал ему об этом Директор. Было это часов пять назад.

– Подыграй в одном дельце, – сказал Директор. – Успеешь на свой поезд, не переживай. Плёвое дело.

Бондарев согласился. С этого момента прошло пять часов, и на поезд он опоздал.

Тот, что слева, щёлкнул выкидным лезвием ножа – и Бондарев не на шутку испугался за судьбу своего совсем не дешёвого костюма.

Плёвое дело.

Директор обманул Бондарева самым жестоким образом – предложил подъехать, чтобы забрать деньги на командировку, а вместо этого усадил писать отчёт об итальянских событиях. Это был негромкий, но очень ясный сигнал – дело обсуждают на самом верху.

Бондарев нехотя тыкал двумя пальцами в клавиатуру, удивляясь тупости и скуке того текста, который рождался на экране монитора. Он писал отчёт, в котором не упоминалось ни одной фамилии людей Конторы, а деятели противной стороны обозначались заглавными буквами. Не было ни одного географического названия и ни одной даты. И что особенно приятно – в конце данного документа Бондареву не требовалось ставить свою подпись. Контора тем и была хороша, что здесь практически не приходилось иметь дело с бумагами – ни приказов, ни ведомостей, ни рапортов. То есть вполне возможно, что где-то в недрах Конторы существовали тонны папок с бумагами, миллионы дискет и тысячи дисков, набитых всевозможной информацией, но Бондарев с этим не сталкивался и был по этому поводу очень счастлив. Если же иногда его просили родить пару строчек, то это значило – Директора побеспокоили с самого верха, с Чердака. Бондарев писал свои строчки, сдавал Директору, тот молча кивал, и Бондарева, как правило, больше по этому вопросу не беспокоили.

Но из правил бывают исключения.

– Посиди, – сказал Директор, забирая дискету с отчётом. Бондарев набивал полторы страницы текста минут сорок, не меньше, и теперь он был просто счастлив: забрался с нотами на диван, расстегнул ещё одну пуговицу на рубашке и нежно отвернул, пробку бутылки с ледяной минералкой.

Зазвонил телефон – внутренняя линия, – и Бондарев снял трубку.

– Посиди ещё, – сказал Директор.

– Ладно, – согласился Бондарев. Он хотел добавить что-нибудь типа «солдат сидит, служба идёт», но Директор слишком быстро повесил трубку. Видимо, там, в верхах, Директора круто взяли в оборот. Бондарев тоскливо посмотрел на часы – он уже успел свыкнуться с мыслью о командировке в провинцию, настроил себя на влажные простыни в трясущемся железнодорожном вагоне, даже смирился с обществом Дюка… Теперь всё это могло быть переиграно.

Он почти угадал.

– Так, – сказал Директор, усаживаясь за стол. Бондарев не стал спрашивать про судьбу отчёта, потому что всё равно не получил бы ответа. Он спросил про другое:

– Я не еду?

– Размечтался, – фыркнул Директор. – Ещё как едешь.

– Тогда что? Какая другая радость на меня свалилась?

– Чёрный Малик, – сказал Директор.

– В каком смысле? – Бондарев приподнялся.

– Его ликвидация откладывается.

– Э… – Бондарев проглотил фразу «Это какого же хрена тогда мы…», потому что ответов такие вопросы тоже не имели. – Ну ладно.

– Он должен поговорить.

– Ладно, – Бондарев не возражал насчёт идеи поговорить с Черным Маликом. Другое дело, что сам Чёрный Малик думал на этот счёт.

– И я тебе сейчас назову главный вопрос, который надо задать Чёрному Малику.

– Если я вдруг случайно с ним столкнусь нос к носу в кабаке.

– У тебя есть время на кабаки? – немедленно отреагировал Директор. – Моя недоработка. Я назову вопрос, а ты, пожалуйста, его запомни.

Бондарев пожал плечами – он целыми днями только и делал, что запоминал вопросы, ответы, имена, события, причины, следствия, адреса и последовательности цифр. Вопрос по Чёрному Малику он просто чуть ближе принял бы к сердцу – из-за Воробья.

– В девяносто втором году у Чёрного Малика был контакт с Химиком.

– Ну, – сказал Бондарев, ещё не понимая.

– Вопрос – чего хотел Химик?

– Хм, – Бондарев поднял глаза на Директора. – Это и есть вопрос?

– Да.

– Точно?

– Абсолютно.

– То есть если кругом рвутся ракеты, у меня кончились патроны, связь медленно тухнет, Чёрный Малик истекает кровью у меня на руках, я могу задать ему только один последний вопрос, я должен спросить его…

– Именно об этом.

Бондарев не стал корчить из себя умника и доказывать Директору, что есть гораздо более важные вопросы, которые мог бы прокомментировать международный террорист с десятилетним стажем. Похищение двух российских генералов, захват самолётов, три покушения на московского вице-мэра, взрывы в Турции, Грузии, Греции и Польше, угрозы «большой восьмёрке» и сотрудничество с Бен Ладеном… Тут было о чём поговорить. Но Директора интересовал девяносто второй год. Черт, да Чёрный Малик тогда ничего особенного собой не представлял. Просто уголовник с амбициями выше среднего.

– Контакт с Химиком, – повторил на всякий случай Бондарев, давая Директору возможность спохватиться и исправиться. Но Директор ничего не добавил.

– Могу я узнать, кто такой Химик? – поинтересовался Бондарев.

– Не можешь, – отрезал Директор, но тут же расплылся в улыбке. – Да, конечно. Это тот тип, у которого в девяносто втором году был контакт с Черным Маликом. Ясно?

– Теперь-то, конечно, ясно! Так я еду к Дюку или не еду?

– Едешь.

– Тогда к чему все эти разговоры про Чёрного Малика?

– Ты им снова займёшься. Как только немного уляжется шум после ваших итальянских гастролей, снова им займёшься. И честное слово, – Директор скорчил гримасу, которая обозначала искренность, – я сам не знаю, кто такой Химик и что там у них было в девяносто втором году. Но это идёт сверху. А там в игрушки не играют.

– Всё понял, – сказал Бондарев и хотел было прощаться, но Директор обманул его ещё раз.

– Ты сегодня ночью уезжаешь из Москвы, – напомнил Директор. – В городе тебя не будет недели две. А до этого ты в Италии трудился. Так? Вывод напрашивается такой – для нашего региона у тебя относительно свежая, незасвеченная морда. Подыграй в одном дельце. Покрасуйся – так, как можешь. Успеешь закруглиться до своего поезда.

Третий обман за сутки – это уже стало надоедать. Бондарев не успел на поезд.

– У меня с собой нет денег, – признался Бондарев.

– А в машине?

– А в пиджаке?

– И ботинки надо посмотреть.

У этих ребят было много идей. Но все они касались одного и того же – бондаревских денег, бабла. И кажется, у них совсем не было идей насчёт того действительно важного дела, ради которого Директор погнал Бондарева в сомнительной репутации кабак на северной окраине Москвы.

– Нужна наживка, – сказал Директор. – Солидная, жирная наживка, ради которой вся эта братия вылезет из норы.

– Жирная наживка – это я? – предположил Бондарев.

– Ну, Дюк сыграл бы лучше…

– Точно, он пожирнее меня, и намного.

– …Но его нет в городе. Поэтому ты едешь, встречаешься с ребятами, мечешь понты, соришь деньгами и говоришь об очень крупном заказе. Они должны тебе поверить и назначить встречу. Договоришься – и сразу линяй оттуда.

– Ага, – сказал Бондарев. Возбуждённые крупным заказом, ребята кинутся к своим боссам, кинутся к тайным складам, короче говоря, засветятся. – То есть самой встречи уже не будет. Мне нужно только их простимулировать, да? Почесать им за ушком.

– Примерно так. Только ты должен произвести на них серьёзное впечатление. Третий этаж в твоём распоряжении.

Бондарев наведался на третий этаж, который напоминал огромный пустой универмаг с бесконечными линиями разнообразной одежды и коробками всевозможного снаряжения. Приодевшись и взглянув на себя в зеркало, Бондарев вспомнил рекламный слоган шампуня от перхоти: «Люди в чёрном остаются в чёрном». Элегантный мужчина задумчиво рассматривал своё отражение, будто решал, куда же ему двинуть в таком наряде: то ли на свадьбу, то ли на похороны. Все выяснилось уже на месте, и оказалось, что Бондареву досталось и того, и другого – началось все прямо-таки свадебным весельем, а закончилось натуральными похоронами.

Ребята в кабаке – те самые четверо, один из которых был рыжий, а другой в чёрной шёлковой рубашке, – изрядно обалдели, когда к ним за столик подсел Бондарев. Сами-то они вырядились нормально, то есть по-летнему, кто в майке, кто в расстёгнутой до пупа рубахе, в сандалиях на босу ногу. Ребята подозрительно посмотрели на Бондарева, а тот подозрительно посмотрел на них.

– Вы действительно это можете? – с сомнением в голосе спросил Бондарев. – Или я зря жёг бензин и увеличивал износ покрышек?

– Мы можем все, – сказал парень в чёрной рубахе, исподлобья разглядывая галстук Бондарева. Во всём кабаке это был единственный галстук, а возможно, это был первый появившийся здесь галстук с момента открытия заведения. – Только бы знать, с кем дело имеем.

– Вы имеете дело с человеком, который берет две сотни «Калашниковых». Берет самовывозом. То есть я забираю их в любой точке Москвы, которую вы назовёте, и самостоятельно транспортирую куда надо.

– Две сотни стволов – это уже армия целая…

– Две сотни стволов – это просто две сотни стволов. Это нормальная сделка, вы продаёте, я покупаю. Если, конечно, хотите продавать.

– А патроны тебе к стволам не нужны?

– Нужны, – сказал Бондарев, небрежно доставая из кармана портсигар жёлтого цвета. Ему не хотелось думать, из чего сделан этот портсигар и сколько он может стоить. Но те четверо, что сидели с ним за одним столом, об этом немедленно подумали. – Мне вообще много чего надо. Я пока ещё не определился, в одном месте все взять или в разных точках затариваться.

– Ну так определись, – предложил рыжий, теребя что-то под столом. – Скажи точно, сколько чего… Мы скажем цену.

– Нет, – мягко сказал Бондарев. – Цену скажу я. А вы можете сказать, нравится она вам или нет.

Ребята переглянулись, но особого протеста никто не выказал.

– И ещё одно, – продолжил Бондарев. – Мне это всё будет нужно в течение недели.

– Да ты охренел.

– Мне нужно, – пояснил Бондарев. – И не думайте, что на этом рынке работаете вы одни.

– Ты тоже не думай, что на тебе свет клином сошёлся… – начал было рыжий, но его перебили. У этого парня были чуть выпученные глаза с неподвижными светлыми зрачками. «Рыбоглазый», – назвал его про себя Бондарев.

– Ты сказал, что тебе нужно быстро и много. Тогда лучше все взять в одном месте. У нас. Такие объёмы только у нас. Больше ни у кого.

– А я пока не знаю ваших объёмов, – улыбнулся Бондарев.

– А мы не видели твоих денег.

– Согласен. – Бондарев на миг раскрыл бумажник. А потом снова убрал во внутренний карман. – Это так, презентация. А что вы мне можете показать?

– Две сотни «калашей».

– Что, вот прямо сейчас, сразу?

– Без проблем.

– Ну тогда поехали, – сказал Бондарев. – Тем более что сухого мартини мне здесь дожидаться бессмысленно.

– Так здесь, кроме водки, сроду ничего не подают, – пояснил рыжий, поднимаясь из-за стола и придерживая руками низ живота, будто футболист перед штрафным ударом.

Вообще-то уходящий вниз под землю бетонный тоннель производил впечатление как раз такого места, где могут быть запрятаны две сотни автоматов Калашникова. Бондарев даже как бы поверил, будто в конце пути его ждёт именно это, но параллельно Бондарев задумался о том, проходит ли через эти стены сигнал от радиомаяка в ремне брюк. Скорее нет, чем да. Они прошли ещё метров тридцать. А потом у рыжего вывалился из штанов пистолет. И они сразу же сказали ему про бабло.

– То есть никаких стволов тут нет? – уточнил Бондарев, глядя за перемещениями «ТТ» перед его лицом. – Кроме этого, я имею в виду.

– Догадлив, придурок.

– Я мог бы стать вашим постоянным клиентом, – напомнил Бондарев.

– Это было бы хорошо, но беда в том, что нам тоже нужно много и сразу.

– Это несерьёзно, – сказал Бондарев.

– А это уже не тебе решать. Просто выкладывай все свои бабки.

– Ради бога. – Бондарев сунул руку в карман, и вдруг на пол одновременно посыпались бумажник, портсигар, мобильник, несколько стодолларовых купюр россыпью – поток словно из рога изобилия. Трое из четверых, повинуясь необоримому рефлексу, тут же присели на корточки, остался стоять только рыбоглазый. Он смотрел на появившуюся в пальцах Бондарева изящную тонкую авторучку. Наверное, он даже догадался – в последнюю секунду. Потом пуля ударила его в сердце.

Авторучка в пальцах Бондарева стремительно перекувыркнулась, из неё выскочило тончайшее, почти невидимое лезвие, и рыжий не увидел этого лезвия. Он его только почувствовал. Лезвие, запущенное лёгким движением кисти Бондарева, пробило глазное яблоко и вошло в мозг.

Третьему Бондарев просто свернул шею. Остался четвёртый, который сидел на корточках, с бумажником в одной руке и стодолларовой купюрой в другой. Он ещё не привык к новой расстановке сил – секунду назад их было четверо против безобидного лоха, теперь лохом оказался он сам.

– Так всё-таки, где тут двести «Калашниковых»? – спросил Бондарев, рассовывая свои вещи по карманам.

– Нет тут ничего, – буркнул парень в чёрной рубахе, задумчиво глядя в цементный пол.

– А где есть? Где склад на самом деле? Только давай побыстрее… – Бондарев уже опаздывал на поезд.

– Я не знаю.

– А на кой ты мне сдался, если ты ничего не знаешь?

– Вот он знал, – парень кивнул на рыбоглазого. «Прекрасно, – подумал Бондарев. – Отличная работа. Именно его я первым и завалил».

Со стороны входа в тоннель застучали торопливые шаги. Значит, маяк всё-таки работал.

Парень тоже услышал эти шаги, изменился в лице и вдруг запросил:

– Давай, кончи меня по-быстрому!

– С чего вдруг?

– Давай быстрее! Не успею же!

– На тот свет всегда успеешь, – проинформировал Бондарев парня, а тот в ответ отчаянно заскулил, забился в истерике. Бондарев решил было, что всё дело в нехватке героина в молодом организме, но тут ему пришлось задуматься совсем о другом.

В тусклом люминесцентном свете появились люди, и Бондарев их не узнал. Потом он понял, что и не должен их узнавать, потому что это люди не из Конторы. Автоматов у них было, конечно, не две сотни, но штуки три присутствовало. И этого было достаточно, чтобы воспринимать незнакомцев всерьёз.

Бондарев отступил на пару шагов, не сводя глаз с автоматных стволов и надеясь, что маяк всё же работал. А весь этот маскарад с автоматами – всего лишь проявление болезненной фантазии Директора. Было бы очень хорошо, если бы так и оказалось на самом деле.

– Один, два, три. И четыре.

Необычайно подкованный в математике человек был невысок, немолод и лысоват. Заурядное, лишённое эмоций лицо подходило скорее какому-нибудь бухгалтеру небольшой фирмы, но сейчас подсчитывался не дебет с кредитом.

– Трое уже оформлены. Остался четвёртый.

Четвёртый с ужасом и ненавистью смотрел на «бухгалтера». Видимо, для этого имелись основания.

– Возьмите его, – сказал «бухгалтер». – Работайте тщательно и не спеша.

Парень в чёрной рубашке взвыл и метнулся в глубь тоннеля, однако его тут же догнали и распластали на холодном полу. Подошедший автоматчик медленно опустил тяжёлый ботинок на скрюченные пальцы парня. Хруст суставов и истошный вопль прозвучали синхронно.

– Мои глубочайшие извинения, – сказал «бухгалтер».

Бондарев понял, что обращаются к нему. Он пожал плечами:

– Да ладно, и не такое видел.

– Это я должен был с вами встретиться, – сказал «бухгалтер», промокая платком вспотевший лоб. – А эти четыре болвана… В семье не без урода, знаете ли. Я вижу, вы сами во всём разобрались, – он кивнул на три тела.

– Пришлось.

– Ну и… – «бухгалтер» на миг замялся. – Вы ещё не передумали? Насчёт вашего заказа? Знаете, мы вам сделаем скидку, чтобы компенсировать эту маленькую неприятность… Мы ценим постоянных клиентов.

Бондарев посмотрел на часы – его поезд только что ушёл.

– Я ещё не определился, – сказал Бондарев. – То ли мне взять все в одном месте, то ли в разных точках затариваться.

– У обоих вариантов есть свои плюсы и минусы, – с готовностью отозвался «бухгалтер». – Хотите мнение профессионала? Вы его сейчас услышите…

Чтобы мнение профессионала звучало внятно, им пришлось выйти из тоннеля. Парень в чёрной рубашке слишком уж кричал. Вероятно, у него были для этого серьёзные причины.

Глава 7
Алексей Белов: дом на лесном шоссе

Он подпрыгнул, подтянулся на руках и почти бесшумно перенёс своё тело через забор, спрыгнув в том углу материнского сада, который от дома был заслонён яблоней. Виталик остался за забором. Он в сотый раз выругал безбашенного приятеля, плюнул и, на всякий случай пригнувшись, побежал домой. Виталик сердцем чувствовал приближение неприятностей, а теперь и чутья-то не требовалось, нужно было только разуть глаза и смотреть перед собой. Леха Белов перемахнул через забор и потопал к своему дому, где в засаде сидят менты – ну и чего после этого ждать?

Мать и сестру забрали днём, оставив облегчённый вариант засады – двое сержантов врубили приёмник и резались в карты под аккомпанемент «Русского радио». Алексей сунул правую руку за пазуху – как будто у него прихватило сердце. Или как будто у него там было заготовлено что-то серьёзное. Если уж на каждом заборе про него писали «вооружён и очень опасен», то приходилось соответствовать.

– Оп, – удивился сержант, сидевший лицом к двери. Его напарник рискнул схватиться за дубинку, но Алексей ногой вышиб из-под него табурет. После этого оставшийся сидеть сержант словно окаменел, держа руки на весу и не пытаясь опустить их на кобуру.

– Расстегни ремень, – сказал Алексей, держа руку за пазухой. – Медленно и аккуратно.

Ремень с кобурой тяжело грохнулся на пол. Сбитый с ног напарник чуть вздрогнул.

– Теперь пошли вон из моего дома, – сказал Алексей. Вид пустых пивных бутылок и затушенных прямо об стол «бычков» не улучшил ему настроения, и он шевельнул правой рукой, намекая ментам, что сваливать им нужно немедленно. – Дубины свои оставьте. И рацию тоже.

Сержанты не стали спорить.

– И скажите своему начальству…

Сержанты остановились на крыльце, хмуро оглянулись – им и так предстоял не очень приятный разговор с начальством.

– Моя мать и моя сестра сегодня должны быть дома. Сегодня. Если их не будет сегодня дома…

И он объяснил, что тогда будет. Они назвали его вооружённым и опасным – что ж, он будет таким. Без проблем.

Через минуту после того, как сержанты торопливо сбежали по крыльцу, Алексей вышел из дома, бросив в кусты дубинки и – после некоторого размышления – кобуру с пистолетом. Алексей не собирался никого убивать, а опасным его научили быть и с голыми руками.

Рацию он оставил себе. Он хотел вовремя услышать новости.