Текст книги "Лысая гора"

25. Многоликий Кожемяка

А в это самое время к контрольно-пропускному пункту поднимался по серпантину отряд чистильщиков. Заприметив стоявших перед шлагбаумом двух бойцов «Барса», Злой бодро затянул строевую:

– Грань прямую проведи!

Строй глухо ответил ему:

– За неё не выходи!

– Будь свободным – не кури! – звонко продолжил Злой.

Колонна ответила ему чуть повеселей:

– Не трави себя внутри!

Злой задорно прокричал следующую речёвку:

– Будь природным – не бухай! Сам себя не убивай!

Команда бритоголовых жизнерадостно ответила:

– Будь здоровым – не колись! И в отряд наш становись.

Старший сержант вяло поднял руку, и все десять человек тут же остановились перед ним.

– Эй, хлопцы! – приветствовал их младший сержант. – С какой целью сюда пожаловали?

– Да вот, – кивнул Злой на валявшиеся вдоль обочины бутылки и бумажки, – мусор пришли убрать.

– Мусор, говорите, – почему-то засомневался старший. – Что-то не похожи вы на мусорщиков. Пропуск есть?

– Какой ещё пропуск? – удивился подъехавший к бойцам на велосипеде Муромский.

– Кто из вас главный? – обратился к нему младший сержант.

– Главный? – переспросил Муромский и зачем-то оглянулся. – Сейчас подъедет.

Но милиционеры уже и сами видели, что к ним, надрывно урча, приближался снизу оранжевый мусоровоз. Старший сержант заранее приподнял руку, но большегрузная машина с лязгом затормозила почти вплотную перед ним.

Бригадир чистильщиков Святослав Кожемяка недовольно высунул из кабины свою гладко выбритую голову с длинным чубом, заведённым за правое ухо, и недовольно спросил:

– В чём дело?

– Эй, мусорщики, – крикнул ему старший сержант, удивляясь, как сильно тот смахивал на хрестоматийного козака Тараса Бульбу, – пропуск у вас есть?

– Мы не мусорщики, а чистильщики, – поправил козак мента.

– Какая разница? – ухмыльнулся старший сержант.

– Большая, – веско ответил ему Тарас Булъба, поглаживая свои широкие, как подкова, усы.

«Нет, не Бульба, – подумал старший сержант. – Для Бульбы слишком мелковат».

– Это ваши люди? – спросил он, кивая на колонну.

– Мои, – ответил бригадир Кожемяка.

– Значит, говорите, чистильщики?

– Они самые.

– Из чистилища, значит, пожаловали? – усмехнулся милиционер.

– Ага, – буркнул козак.

– И чем собираетесь здесь заниматься?

– А разве не видно? Убирать территорию. Избавлять землю эту от ненужного ей мусора.

– Это хорошо, – как бы согласился с ним старший сержант, тщетно пытаясь вспомнить, какую ещё историческую личность напоминает ему эта колоритная фигура. Ему вдруг пришло на ум, что это вылитый Святослав Хоробрый – последний языческий князь древней Руси и единственный, кто сумел победить хазар. До этого никому не удавалось разрушить хазарское царство – ни персам, ни македонцам, ни византийцам.

Святослав Хоробрый покачал головой:

– Лысую гору уже так загадили, что зайти сюда страшно.

– Это точно, – подтвердил младший сержант.

– Короче, идём сюда навести порядок, – решительно заявил Хоробрый.

– Всё это, конечно, замечательно, – мягко заметил старший сержант, – если бы не одно «но».

– Какое ещё «но»? – грозно спросил Хоробрый.

Старший сержант улыбнулся:

– День сегодня для этого… не совсем подходящий.

– Это почему же?

– А то вы не знаете, – ухмыльнулся старший сержант, – что сегодня Вальпургиева ночь.

– Не знаю такой. Сегодня день Живы, – веско ответил ему Хоробрый. – А вот Майская ночь начнётся здесь лишь после полуночи…

«Нет, не Хоробрый», – подумал старший сержант. – Скорее похож на Богдана Хмельницкого».

Он почесал себе затылок и, как бы между прочим, задал свой главный вопрос:

– Небось, сатанистов гонять пришли?

– И их тоже, – честно признался ему Хмельницкий. – С Лысой давно уже пора выгнать всех чёрных! Слетятся сегодня сюда, как вороньё!

«Нет, не Богдан. Тот с булавой был и на коне», – покачал головой старший сержант и решил поставить выскочку на место.

– Кого выгонять – это решать нам, – веско заявил он.

Младший сержант пришёл ему на помощь.

– Так есть у вас пропуск или нет? – беспокойно спросил он.

– А зачем? – удивился бригадир чистильщиков.

– Значит, у вас нет пропуска, – утвердительно произнёс старший сержант. В его глазах мгновенно вспыхнул интерес.

– Неужели для уборки мусора нужен пропуск? – с недоумением посмотрел на него многоликий Кожемяка.

– Ничего не знаю. Нам велено проверять все машины, следующие на гору, – сказал старший и приказал младшему, – иди проверь.

Младший сержант обошёл машину, заметил стоявших на подножках двух чистильщиков в оранжевых комбинезонах и попытался заглянуть в кузов. Чистильщики спрыгнули с подножек.

– Да ничего там нет, кроме мусоров, – сказал один из них.

– Что? – рассвирепел младший сержант. – Что ты сказал?

– Ничего там нет, кроме мусоров, – отчётливо повторил чистильщик.

Из зарешёченного окна кутузки Димоны увидели, как боец в пятнистом комбинезоне неожиданно согнулся пополам от удара кулаком в пах. Чистильщики мигом схватили младшего сержанта за руки за ноги, раскачали его и закинули в мусороприёмник. Затем то же самое они проделали и со старшим, который поспешил на помощь младшему. Тут же включилось прижимное устройство, и тела двух бойцов одно за другим исчезли в недрах мусоровоза.

Димоны в ужасе отошли от зарешёченного окна.

– Нифига себе, вот это жесть, – покачал головой Димон-А.

– Полный улёт, – согласился с ним О`Димон.

Тем временем бригадир приказал бритоголовым:

– Сложить всё сюда и построиться!

Парни тут же сложили свои лопаты, мётлы, пилы и грабли на боковую полку мусоровоза и выстроились перед своим бригадиром.

– Короче, парни, планы изменились. Девочка тут на горе потерялась. На вид лет тринадцать. Зовут Зоя. Надо её найти, – Кожемяка горестно вздохнул. – Пока ещё неизвестно: то ли девочка потерялась, то ли её похитили. Короче, задача такая: прочесать всю гору и найти Зою.

– А как она выглядит? – спросил Добрыня.

– Одета в белое платье. Ты, Илюша, давай дуй сейчас вперёд, по боковой дорожке. Я поеду по главной.

Муромский встал на педали и тут же отъехал. Кожемяка продолжил:

– А вы чуть повыше рассредоточьтесь вдоль всей дороги. И пойдёте цепью. В путь, хлопцы, с богом!

Взмахом сжатого кулака указав путь, Святослав Кожемяка сел в машину, его помощники в комбинезонах запрыгнули на свои подножки, и оранжевый мусоровоз, взревев мотором, тронулся с места. Следом за машиной мимо опустевшего кпп беспрепятственно прошли колонной чистильщики Лысой Горы.

26. Змиево логово

Сторожевые псы за металлическими воротами вновь подняли оглушительный лай. Не обращая на них никакого внимания, Хаски невозмутимо повёл Веду за собой. Завернув за угол, они подошли к крепостному рву и осторожно спустились по тропинке вниз.

Под ногами Веды зашуршала прошлогодняя истлевшая листва. Из глубокой канавы бетонный забор, ограждавший секретный объект, казался неприступным. С противоположной стороны рва возвышался остроугольный редут первого полубастиона. Теперь необходимо было повернуть направо. Именно в этот ров выходили все восемь сквозных тоннелей крепости, так называемых потерн, из которых две ближние были замурованы.

Неожиданно поводок в левой руке Веды ослаб: Хаски почему-то остановился и потянул её назад.

– Вперёд! – приказала ему Веда, но он не двинулся. Вместо этого он присел на задние лапы и протяжно, по-волчьи завыл.

Прямо перед ним находилась дренажка – круглый горизонтальный колодец диаметром в полтора метра, облицованный желтым кирпичом и предназначенный для отвода воды из рва на склон горы. Проложенная под территорией объекта, многометровая дренажка была завалена с противоположного входа, поэтому в глубине её царил зловещий мрак. (P.S.: сейчас она засыпана и спереди, и теперь лишь на старой геодезической карте можно найти её расположение.)

Это было второе Змиево логово. Вернее, одно из Змиевых логовищ, о которых говорил ей страж Голгофы. Видимо, внутри кто-то был, и это был явно не человек, поскольку на людей Хаски никогда не лаял и уж, тем более, никогда не выл. Во тьме дренажки, видимо, находился кто-то более тёмный, чем тьма.

– Хватит выть! – сказала Веда и натянула поводок.

Хаски замолчал, и в ту же секунду Веда услышала жуткий шорох из колодца, как если бы кто-то выходил из него или, скорей всего, выползал.

– Вх, – отрывисто выдохнул ей кто-то в лицо.

Веда с ужасом отшатнулась. Это был аспид, змееподобный карлик, которого она видела на горе уже не раз. Неожиданно за спиной её послышались шумные взмахи крыльев, и кто-то сзади недовольно прохрипел ей в ухо:

– Йх.

Веда обернулась и обомлела: перед внутренним взором её что-то светилось. Что-то более светлое, чем свет. Это был херувим, человекоподобный четырёхкрылый ящер.

«Ты посмотри, – кивнул он аспиду, – мало нам было молодой с детёнышем. Так ещё и старая сюда припёрлась!»

«Чего ты здесь забыла?» – зашипел на неё ползучий змей.

«Внучку ищу.»

«Куда же она делась, Дэн?» – притворно обеспокоился херувим, обращаясь к аспиду.

«Даже не представляю», – недоумённо пожал плечами тот.

«Может, это ты нагнал на неё страху своим видом?» – предположил херувим.

«Ш-ш-ш», – зашипел аспид, – «скорей всего, это был ты.»

«А, может, это наг напугал её?» – наигранно ужаснулся херувим.

«Дочка сказала, что это вы похитили Зою», – прекратила Веда весь этот спектакль.

«Ш-ш-ш, – вновь зашипел аспид, – и когда же это мы успели? Или это ты, Лиахим, за моей спиной такое учудил?»

«Делать мне больше нечего! – обиделся Лиахим. – Я лишь предупредил её мамашу, чтобы она вместе с дочкой убиралась прочь с горы.»

«Тогда где же Зоя?» – мысленно спросила Веда.

Весь разговор с тварями, как всегда, происходил лишь в её голове. Она не только слышала их голоса, но и прекрасно представляла себе их внешний облик.

«А ты разве не видишь её? – удивился херувим. – Ведь это ты всё видишь, даже нас!»

«Я её пока нигде не вижу.»

«А может, Зоя уже дома? – подсказал ей аспид, – где ж ей ещё быть? Наверняка уже дома тебя дожидается!»

«Давай, давай! – поторопил её херувим, – поворачивай свои оглобли назад.»

«Никуда я не пойду!»

«Ш-ш-ш! – разозлился аспид. – Тебе же только что ясно сказали человеческим языком. Убирайся отсюда! Здесь никого не должно быть! Ни одного постороннего.»

«Почему?» – удивилась Веда.

«Потому! – гаркнул херувим и вдруг в запале раскрыл ей тайну. – Здесь скоро будут Высокие гости!»

«Высокие гости?»

«Да. Сегодня сюда пожалует мой Бог.»

«Ш-ш-ш… ты ошибаешься», – перебил его аспид, – «сегодня сюда пожалует мой Бог!»

«Нет, мой!»

«Не знаю, как твой, а мой точно пожалует!»

«Никуда я отсюда не уйду, – прекратила их перебранку Веда, – пока не найду Зою.»

«Ну что ж-ж-ж… Разумных мы предупреждаем, а неразумных мы уничтожаем, – пригрозил ей аспид. – Для начала ты останешься без поводыря! Как собачку твою, кстати, зовут? Хаски?»

Он осторожно протянул руку, чтобы погладить пушистую чёрно-белую собаку по голове, и незлобивый, дружелюбный пёс позволил ему это сделать.

«Хаски, Хаски», – ласково потрепал его аспид за ушами и незаметно отцепил поводок от ошейника.

Выгнув своё змеиное туловище, Дэн поиграл его кончиком перед носом собаки и вдруг кинулся прочь. Пёс тут же бросился вслед за ним, как кошка за бантиком на верёвочке.

«Хаски! Хаски!» – отчаянно позвала его Веда, но тот и не подумал вернуться к хозяйке. Такая уж него была порода. Когда сибирский хаски вырывается на волю, поймать его потом бывает сложно. Свободолюбивый, как волк, он всегда в лес смотрит, сколько его ни корми. И так же легко бросает своего хозяина, как и заводит себе нового.

«Надеюсь, дорогу домой ты теперь сама найдёшь», – ухмыльнулся херувим и, взвившись вверх, полетел догонять исчезнувших за равелином аспида и пса.

Веда в отчаянии со всей силы стукнула посохом о землю. Только этого ещё не хватало – оказаться на горе без поводыря! Спустя мгновенье она ощутила под ногами странную вибрацию. Более того, ей показалось, что из-под земли доносился странный гул. Она прислушалась: такого гула она никогда прежде не слышала. Это не было едва слышным гудением трансформаторной будки за забором. Гудело явно что-то глубоко в недрах.

Веда опустилась на колени и приложила ухо к устланной истлевшими листьями земле. Из глубины шёл звук гулкий и звонкий, как если бы Земля была полой изнутри. Это привело её в недоумение.

Более того: если бы ведунья была зрячей и подняла бы голову вверх, то заметила бы, что радиовышки при полном штиле ходили ходуном, раскачиваясь с амплитудой в полметра. Под землёй явно что-то происходило.

27. Светопреставление

Оказавшись без охраны, заключённые в сторожку едоки мексиканских кактусов приняли единственно правильное решение – любыми путями выбираться на волю. Димон-А тут же схватился руками за решётку, надеясь вырвать её из кирпичной кладки, а О`Димон отчаянно заколотил ногами по двери. Потом они поменялись местами.

Кончилось всё тем, что оба бессильно сползли по кирпичной стене на землю, в ужасе представив себе пожизненное заточение в никем неохраняемых застенках. Запертые на задвижку и брошенные охранниками на произвол судьбы в этом богом забытом месте, они были обречены теперь на безвременную кончину в самом расцвете лет.

– Всё, нам капец, – в унынии произнёс О`Димон.

Как бы в подтверждение его слов неожиданно громко закаркал ворон, усевшийся на ветку граба напротив зарешёченного окна.

– Кыш! – махнул на него рукой Димон-А, – только тебя ещё здесь не хватало!

Словно назло чёрный ворон каркнул громче и противнее. Более того, ему тут же поддакнул другой ворон, опустившийся на соседнюю ветку. А вслед за ним отозвался эхом и третий, севший на верхушку граба.

– Вы, что, сдурели? – замахнулся на них Димон-А, – а ну кыш отсюда!

Три чёрных ворона недовольно взлетели и, закружив над кутузкой, как бы в отместку, закричали ещё громче и пронзительней, словно призывая сюда всех своих сородичей. К ним тут же присоединилась стая чёрных грачей, пролетавшая мимо, а затем к ним примкнула стая серых ворон и серебристоголовых галок. Птичий крик становился всё более враждебным, оглушительным и непрестанным.

Средь бела дня небо вдруг потемнело. Со всех сторон надвинулись на Лысую гору мрачные тучи. Откуда они взялись – непонятно, но весь этот мрак состоял сплошь из мельтешащего воронья и сопровождался громогласным многоголосым карканьем, не затихающим ни на секунду.

В противоположном конце Лысой Горы, в самом начале Ведьминого Яра гид, тем временем, занимался своим обычным делом – развлекал баснями и легендами собравшихся вокруг него благодарных слушателей.

– Ветер на Лысой горе живёт своей собственной жизнью. Здесь он и леший, здесь он и бог Стрибог. Каждый из них разговаривает с вами на своём языке – языке ветра. Но не всем удаётся понять, что же они хотят вам сказать.

Иногда они действуют попеременно: когда один из них неистовствует, другой благоразумно умолкает. Если леший, к примеру, заигрывает с верхушками деревьев, Стрибог в это время почивает на нижних ветках. Если же леший спускается вниз, Стрибог тут же перебирается наверх.

Иногда они оба отсутствуют, полностью уйдя в себя, а иногда просто над вами издеваются. Вот, к примеру, посмотрите: стоят перед нами две осины. Видите, на одной из них все листья дрожат до единого, а на другой – полный штиль, ни один листочек ни шелохнется. Попробуйте догадаться, что это означает?

Экскурсанты молча пожали плечами, и гид, не умолкая, продолжил:

– Чаще всего они действуют заодно, при этом главная их задача – заставить именно вас дрожать на Лысой горе, как осиновый лист.

Лёгкое дуновение ветерка, колыханье серёжек на берёзе, – и вот вы уже волнуетесь непонятно отчего.

Вот леший подул сильнее, зашелестел, зашумел в ветвях, – чувствуете, как вам становится уже слегка не по себе. Вот, а теперь смотрите: наступает очередь Стрибога. Видите, как он кружится перед нами, завивая листья в воронку? И это при полном штиле вокруг.

Ладно, давайте отойдём лучше в сторону. Теперь влево. Видите, он движется за нами. Вправо, все, вправо! А теперь назад! Чёрт побери, он не отстаёт от нас ни на шаг. Стрибог уже в открытую преследует нас! Так, только без паники!

Но экскурсанты, уже не слушая гида, тотчас всей группой бросились к могучему дубу, росшему на склоне, но именно под ним им стало ещё страшнее от дальнего громкого карканья и зловещих завываний. Неожиданно вверху поднялся ветер такой силы, что стал раскачивать мощную крону дуба из стороны в сторону. Стрибог явно призывал на помощь Перуна.

И это случилось!

Внезапно над головами экскурсантов ослепительно свернула змеистая молния и тотчас вслед за этим раздался мощнейший громовой удар. Соседнее дерево, росшее чуть повыше по склону, неожиданно вспыхнуло огнём и с треском повалилось на землю, отчего все так и застыли на месте.

Тем временем над пятью вышками, заглушая птичьи крики, послышался невнятный, как бы трубный, человеческий голос, повторивший несколько раз: …аз…аз. Как если бы кто-то проверял микрофон перед выступлением на сцене.

Привлечённые трубным гласом, Димон-А и О`Димон выглянули в решётчатое окошко. Чёрную воронью тучу в тот же миг прорезала ещё одна ветвистая молния, раздался оглушительный треск и в сопровождении громового раската из разверзшихся небес опустился на землю небесный престол.

Престол представлял собой перевёрнутую острым концом вниз хрустальную пирамиду, вернее, пирамидион – отделённую верхушку усечённой пирамиды, огранённую четырьмя прозрачными гранями, наподобие той, которая установлена во внутреннем дворе музея Лувра или на крыше здания Киевского телецентра, и которая вертелась, как волчок, отчего и не падала.

Если приглядеться к двум известным пирамидам в Гизе, то можно заметить, что они, на самом деле, усечены, то есть не имеют остроконечной вершины и заканчиваются плоской площадкой. Венчавшие их ранее пирамидионы или бенбены, названные так в честь птицы Феникс, улетели куда-то, но обещали вернуться.

И вот, наконец, после долгих странствий один из них воротился. Громадный, высотой в четырёхэтажный дом, бенбен крутился теперь между деревьями неподалёку от кутузки перед бетонным забором секретного объекта рядом с контрольно-пропускным пунктом за поднятым вверх шлагбаумом.

Постепенно замедляя движение, вскоре он остановился и слегка покачнулся в сторону кутузки. Димоны бросились в угол, в ужасе представив себя погребёнными под этой махиной, но к их изумлению космический волчок почему-то не завалился на бок, а продолжил стоять, балансируя на своём остром конце.

Вернувшись к окошку, Димоны увидели на обшивке пирамидиона, на двух хрустальных гранях, обращённым к ним, какие-то символы, очень похожие на знакомые буквы «нун» и «гиммель» и тут же сообразили, что за аббревиатурой этих букв скрывается название небесного престола «Нес Гадоль», что в переводе на русский означает «Чудо Великое».

Более того, они догадались, что на двух других, невидимых отсюда, гранях, скорей всего, были начертаны буквы «хей» и «пей», поскольку в детстве часто крутили на хануку деревянный волчок с подобной аббревиатурой, означавшей фразу «чудо великое было здесь».

Кроме того, внизу пирамидиона отчётливо было видно Всевидящее око, от которого исходили во все стороны сияющие лучи.

Внутри небесного престола спиной к задней стенке просматривался гигантский трон, чем-то похожий на беломраморное кресло, установленное в мемориале Линкольна в Вашингтоне. На троне в позе великого президента в белых облегающих одеждах, напоминающих скафандр, и с затемнённой сферой на плечах, похожей на шлемофон, восседал высокий гость. Размерами своими он превосходил человека раза в три и чем-то напоминал исполина. Возможно, это был сам Елохим.

В левой руке громовержец держал золотой скипетр, увенчанный кадуцеем с двумя змеиными головами, в правой – своё грозное оружие – двухсторонний трезубец, посредством которого он и метал молнии.

Приземлившись, Сошедший с небес произнёс в переговорное устройство (как бы для проверки связи) ещё одно слово на древнеславянском языке:

– … есмь…

Вероятно, в последний раз он был здесь в те часы, когда все вокруг говорили на этом самом языке. Но после того, как на сих землях более тысячи лет тому назад славяне отказались от родных богов, прекратили славить их и приняли иную религию, ревнивый и обидчивый бог вместе с прочими небожителями удалился на другой конец Земли.

– …сущий! – торжественно закончил он фразу.

Шарообразный шлемофон с дымчатым забралом скрывал лицо Сошедшего с небес. Над головой его по окружности шлемофона светился золотистый диодный нимб, похожий на тот, который обычно сияет над головами святых на православных иконах, а на скафандре виднелась нашивка с тремя словами в столбик, каждое из которых состояло из четырёх непроизносимых букв на кириллице, латинице и на божественном языке.

ГСПД

YHWH

י ה ו ה

Но его тут же перебил другой голос, донёсшийся откуда-то из-под земли и заставивший вздрогнуть обоих Димонов.

– Аз! Аз! – несколько раз повторил утробный бас.

По всей видимости, бас раздавался с территории секретного объекта. Рассерженный Тетраграмматон тут же направил ваджру в сторону радиовышек, из нижнего трезубца тотчас сорвалась ещё одна ослепительная молния, ветвистый конец её мгновенно ударил в землю за забором и в тот же миг раздался оглушительный грохот (более оглушительный, чем прежде).

Разряд был такой силы, что земля в том месте в снопе искр разверзлась. Трещина, стремительно расширяясь, поползла к бетонному забору, в результате чего одна из плит тотчас провалилась в бездну. Не доходя пару метров до шлагбаума, расщелина остановилась. И в ту же секунду в сопровождении громового раската из разверзшейся земли поднялся и завис в метре над ним ещё один тринадцатиметровый пирамидион, огранённый четырьмя прозрачными гранями.

Возможно, это был наблюдательный модуль подземного корабля, но, судя по тому, что поднялся он из бездны, скорей всего, это был пекельный престол. От небесного престола он отличался лишь тем, что острым концом смотрел вверх, и со всех сторон его окружало сияние, как в лучезарной дельте.

Находясь один против другого, оба престола выглядели со стороны, как составленная из двух треугольников звезда. Наблюдало их со стороны, выглядывая из-за дерева, ещё одно лицо, истово осеняющее себя крёстным знамением. Обрамлённое чёрной бородой, оно было лицом о. Егория, уже полчаса ходившего кругами по Лысой горе и привлечённого сюда громом и молнией.

Квадратное днище зависшего в воздухе пирамидиона также озарялось ярким светом. Свет исходил из бездонного провала в земле, имевшего форму глаза, и был настолько ярким, словно внутри, глубоко под землёй, находилось маленькое солнце.

Трещина от расступившейся земли, выступив за пределы секретного объекта и поползя в сторону небесного престола, прорезала асфальт на дороге и остановилась в нескольких метрах от раскрытого шлагбаума. Бетонный забор в месте провала с треском обрушился в огненную пропасть.

На одной из двух фронтальных граней пекельного престола чётко выделялся древнеегипетский символ «уаджет», обозначавший «Глаз Гора». За стилизованным изображением скрывалось, видимо, название корабля.

На другой хрустальной грани находилось само Всевидящее Око с синей радужкой и огненным зрачком, подобное тому, что изображено на однодолларовой и пятьсотгривневой купюрах и очень похожее на миндалевидный провал в бездну под днищем пирамидиона.

Вероятно, оно символизировало собой вовсе не глаз, а вход в преисподнюю, освещённую внутренним светилом.

Всевидящее око вдруг моргнуло, и в тот же миг пекельный престол осветился изнутри голубоватым светом. В середине его обнаружился ещё один высокий гость, похожий на нефелима[6]6
  Нефелим – исполин, богатырь.


[Закрыть], вышедшего из пучины моря. Облачён исполин был в одежду рыбы: сребристая тога из крупной чешуи спускалась до самого пола и заканчивалась рыбьим хвостом. На голове у него находился высокий головной убор, похожий на митру папы римского и одновременно на огромную голову карпа с открытым ртом. С плеч его стекали потоки воды, в которых замечены были живые золотые рыбки.

Неожиданно синяя радужка Всевидящего ока налилась кровью. Свет внутри пекельного престола также изменил свой окрас на багровый. Сбросив с себя рыбий покров, исполин уселся в стоявшее позади него гигантское кресло с подлокотниками, похожее на массивный трон, вылитый из чистого золота.

Лишившись тоги, он походил теперь на зверя, вышедшего из недр земли. Чёрный торс его прикрывала чёрная туника, за спиной его просматривались чёрные крылья, а чёрное лицо его украшали чёрные глаза. Белыми были лишь его зубы да белки глаз. В правой руке он держал золотой анх – внушительный крест, увенчанный кольцом, являвшийся, видимо, ключом от бездны.

– Аз тако же есмь! – заверил он Тетраграмматона, помахивая анхом.

В левой руке, опущенной вниз, он держал зажжённую сигару.

Оба Димона зажали пальцами нос: в воздухе явственно запахло серой. Тухлый запах исходил из широкой расщелины перед шлагбаумом, подсвеченной отблесками бушующего в её глубинах огня преисподней. На ногах у Вышедшего из земли они к своему удивлению обнаружили козлиные копыта, на голове же его они разглядели высокие рога.

По-видимому, это был сам чёрт, которого обычно малюют на иконах в жутких сценах Страшного суда, или, возможно, даже дьявол. При этом чёрная туника его ало светилась, словно уголь в жаровне, подёрнутый огнём. Глаза его иногда вспыхивали пламенем, и создавалось впечатление, будто бы Вышедший из земли был светоносным изнутри, таким же, как и его тлеющая сигара.

О. Егорий, в отличие от Димонов, никаких копыт не заметил, а вот отведённые в стороны рога показались ему удивительно похожими на два луча света, исходящие из головы Моисея, надвратный горельеф которого он видел в храме Христа Спасителя. Выглядывающие же из-за спины чёрные крылья явно указывали на то, что перед ним был Денница, падший ангел.

– Я тоже сущий! – добавил Вышедший из земли утробным голосом.

Сошедшему с небес это явно не понравилось.

– Ты – никто, ничто и звать тебя никак.

– Это тебя звать никак, – ухмыльнулся падший. – Твоё имя произносить даже нельзя.

– Ну почему же? – удивился Тетраграмматон, и, показав скипетром на свою нашивку, глухо, наставительно, без огласовки прочитал все три непроизносимых слова, – я Элохим Яхве Иегова.

Затянувшись сигарой, Вышедший из земли пыхнул дымом изо рта.

– Я тоже Элохим, не забывай.

– Я помню, братец, – злорадно усмехнулся Сошедший с небес, – только и ты не забывай, что Господь Бог один, и этот Господь я – Яхве Элохим.

Вышедший из земли также не остался в долгу:

– Господь пусть и один, но ты прекрасно знаешь, что я Первый из Элохим… у нашего отца.

Когда-то у него также был скафандр с шарообразным шлемофоном, вокруг которого золотился диодный нимб. Среди прилетевших с Нибиру на Землю ануннаков он был самым главным и звался Энки, что означало Владыка земли. Отца его звали Ану, что в переводе означало Небо. От имени Ану и произошло слово аннунаки, то есть сошедшие с небес.

Энки был первенцем у бога-отца. Младшего брата нарекли Энлиль, что означало Владыка воздуха. Именно его, а не старшего брата, впрочем, признали законным наследником трона, поскольку Энлиль родился от законной супруги отца, а вот Энки появился на свет от его любовницы. Это и стало главной причиной их раздора, и соперничества: сводные братья то и дело сражались между собой как злейшие враги.

Приводнившись в Персидском заливе, Энки во главе группы из тридцати трёх аннунаков (по свидетельству Пушкина дело всё происходило примерно так: «море вдруг всколыхнулося вокруг, расплескалось в шумном беге и оставило на бреге тридцать три богатыря, в чешуе, как жар горя, все красавцы молодые, великаны удалые, все равны, как на подбор, с ними дядька Черномор»), вышел на берег из своего небесного престола и основал в Междуречье двух рек Тигр и Ефрат первое поселение инопланетян на Земле.

Пришельцы из космоса назвали его Эриду, что означало «дом вдали от дома». Во многих языках именно от этого названия произошло слово «Земля» (Erde, Earth). Кроме того, он создал на иссушённых зноем землях Месопотамии цветущий оазис, названный им Эдин. Впоследствии райский сад этот стал известен, как Эдем.

На Земле к тому времени уже находились люди, сотворённые верховным богом Ану на шестой день творения более двухсот тысяч лет тому назад. Правда, бог-творец редко уделял им внимание – он пребывал на «небесах» у себя в Нибиру, и лишь время от времени посещал Землю.

Первобытные люди в отсутствие бога-отца вели примитивный образ жизни, мало чем отличаясь от приматов. Они плодились и размножались, владычествуя над рыбами морскими и птицами небесными, а также над всякими зверями и гадами, пресмыкающимися по земле. Жили они в пещерах, одевались в шкуры, пили воду из луж, питались травой и охотились на динозавров.

Одного только они не умели: добывать золото, так необходимое для нужд жителей Нибиру. Аннунакам, посланным на Землю, приходилось самим добывать его, а это было непросто, да и не божеское было это дело. Вот Энки и решил создать из первобытных людей разумные существа, которые бы и освободили их от непосильного труда.

Благодаря Энки почти шесть тысяч лет назад на Земле и были созданы первые генетически модифицированные люди. Рабы божьи. Гибриды были созданы из местных аборигенов благодаря помощи сводной сестры Нинмах, которая оказалась искушенной в вопросах генетики.

Впоследствии ей так понравилось скрещивать ДНК аннунаков с ДНК неандертальцев, что вскоре она перешла к скрещиванию небожителей с всевозможными отдалёнными видами животных, птиц и пресмыкающихся, то есть соединять несоединимое. В результате и получились знаменитые сфинксы, кентавры, псоглавцы и прочие человекообразные с головами ибисов, шакалов, козлов и крокодилов.

Между Энки и Энлилем не стихала борьба за главенство. Энки был первопроходцем на Земле и не собирался уступать Энлилю, который прилетел уже на всё готовое. Поэтому Бог-отец, прилетевший их помирить, и разделил владения между братьями. Старшему достался Египет и Южная Африка, поскольку именно там тот давно уже добывал золото под землёй и в прибрежных водах. Кроме того, Ану сделал его владыкой Нижнего мира, то есть властелином подземного и подводного миров.

Младшему сыну, как наследнику, он оставил райские кущи Междуречья и Шумера, сделав его владыкой всего Верхнего мира, то есть верховным правителем Земли. Чтобы братья не соприкасались друг с другом, бог-отец поселил на Синайском полуострове, как раз посередине между их владениями их сводную сестру Нинмах. Но поскольку Энки и Энлиль очень любили путешествовать, благо у каждого имелась своя небесный престол, это не помешало им выяснять отношения во всех прочих уголках Земли.