Текст книги "Последний демон рая. Книга 2. Магия Ночи ночей"

Кобра с позором больно плюхнулась на пятую точку и, потирая зад, с трудом встала, проковыляла к другому стулу. Огрызнулась:

– Может, хватит сюрпризов? Я сегодня на коня уже точно не смогу сесть.

Магистр покрутил в пальцах хрустальный бокал, любуясь переливанием искр света в гранях, довольный результатом:

– Тогда уж тебе придётся остаться у меня подольше. Раздевайся, красавица…

К-Кэн утром с удовлетворением заметил, что у ворот на Дно монахи и гончая собираются покидать свой пост. Монахи собирали вещи и сворачивали переносной навес. Он подошёл поближе в надежде уловить хоть что-то из их разговора.

Монахи казались вполне довольными и не скрывали этого:

– Осточертело это Дно и эти подонки…

– Да и вонища уже достала, приходится каждый день сутану стирать…

– Крыса Ванда собирает наших поохотиться по Нижнему городу и пригородам. Там хоть купцов можно пощипать…

Проходя медленно и делая вид, что волочит ногу, он присмотрелся к ошейнику здоровенной поджарой собаки. Прочная кожа с частоколом длинных шипов: не очень-то и ухватишься.

Мимо проходила, направляясь на место ежедневного попрошайничества, стайка детей Дна. Словив за плечо знакомую маленькую девочку, которая приходила к ним, он спросил её на ухо:

– А ты и вправду можешь быть невидимой и неслышимой? Чем докажешь? Спорим на пять медных монет.

– Да. Я могу проскользнуть, и никто даже шагов не услышит! Да ещё и кошелёк…

– Нет! Кошелёк не надо. Кого бы нам тут выбрать, за кем бы ты смогла проследить, а?

И он стал озираться в направлении монахов, так как других просто рядом не наблюдалось.

– Да хоть и за ними! – заявила она с детской самоуверенностью. – Мне и шавка ихняя нипочём.

– Шутишь. Они такие грозные, как бы чего не произошло, – стал он её подзадоривать.

– Да, – неожиданно согласилась она. – Тогда мы сделаем это с братом.

– Хорошо, – легко согласился К-Кэн. – Только если что, так сразу и сваливай. Спор спором, а палкой по спине никто не хочет.

Он поглядел искоса на монахов. А те, видно по всему, и не торопились особенно. Они тщательно осмотрели мусор и стены, чтобы не оставить даже малую зацепку для магического поиска. Младшего заставили просеять сквозь пальцы всю пыль и вымести в грязную канаву, наполненную гниющими овощами. В конце концов, они взвалили на себя навес и потянулись в сторону Верхнего города. Гончую взяли на поводок, и она напоследок злобно блеснув глазами в направлении Дна, мягко потрусила вперёд. К-Кэну стало намного легче, когда зловещая гончая скрылась за поворотом. Но беспокойство за нищенку не отступало:

«Мало ли что, больно малышка самоуверенная. Хорошо, что хоть монахи тянут эти жерди и брезент – идут помедленнее да вспотеют как надо, не до оглядывания. Да и кого им опасаться?»

Сам он идти поостерегся: если его заподозрят и схватят, всем и всему будет конец, а с попрошаек спрос прост.

Затем он направился в Нижний город, о котором вспоминали монахи. В отличие от Верхнего города, здесь все дома строились хоть и тоже каменными, но только одноэтажными. Маленькими или большими, но не выше пяти метров. Если только это не церкви, мечети или храмы. Запахов нищеты, как на Дне, здесь не ощущалось. Пахло пылью, рынком, жаренной едой. К-Кэн прикинул, побродив по чистым улицам:

«В каждом квартале тысяч по десять населения, итого тысяч пятьдесят. В Верхнем городе тоже примерно столько же. В садах Рая тысяч пять, вместе с охраной, как рассказывал Гнилозубый Волк. Сколько в деревянных домиках в пригороде и Дне – никто не считал, может тысяч пятьдесят? Или сто, триста? Итого как минимум двести тысяч только мирного и полу-мирного населения. Не считая частной охраны, рыцарей, Стражей на улицах, флота и Инквизиции. Многовато получается… Легко и затеряться среди такой толпы. Где искать карателей? Почти все монастыри и церкви обошёл…»

Пригороды же оказались совсем не такими малыми, как показалось ему при въезде в столицу Рая. Это не было скопищем беспорядочно построенных из абы чего лачуг и хижин, как на Дне, а строго прямые улочки только уже деревянной одноэтажной застройки. Строили здесь, видимо, власти Империи, поскольку дома оказались почти одинаковыми. С типовыми плоскими крышами, площадью пять на десять метров с дверью на улицу.

«Вот он – идеал уравниловки. Ни один сосед не станет завидовать другому!»

Торговые заведения имели вывески, но тоже одного размера, метр на полметра, написанные строго в чёрно-белой палитре. Пройдя вдоль стены несколько километров вдоль серых домов, К-Кэн затосковал:

«Да их здесь сотни и тысячи, если прибавить дома с другой стороны въезда! Ни одного шанса найти кого-то».

Он оставил коня у входа, предупредив его:

– Не задирайся. Присматривай за дверью. Я перехвачу только и назад. Понял?

Конь лениво ответил, всколыхнув гривой:

«Подожду. Не задерживайся, хозяин».

Когда К-Кэн вошёл в таверну, конь всунул сквозь редкую стальную решётку голову и с любопытством осмотрелся и стал изучать незнакомые запахи.

К-Кэн заказал чая, булочки. Он осмотрел зал, который оказался почти пустым, и уселся лицом к двери, чтобы видеть всех входящих. Хозяин заведения, слезливый простуженный коротышка из клана Енота, от безделья ныл и ныл, надоедая своему почти единственному посетителю: К-Кэну. Он вытирал клетчатым носовым платком огромного размера простуженный нос и недобро вспоминал всех: неблагодарных приятелей («все – подлые негодяи»); склочную жену («говорила мама – не бери женщину их клана Гадюки»); партнёров («как один – отпетые обманщики, которых поискать»); ночной дозор («взяточники, как на подбор»); а тут ещё и рэкетиры из Верхнего города повадились («а вот эти монахи – так вообще сущие подонки»).

При упоминании о неких нехороших монахах К-Кэн сразу весь превратился в слух и стал самым внимательным слушателем, которого ещё поискать. Он заказывал выпивку для их обоих и только время от времени направляя словоохотливого Енота в нужное русло.

– …А от главной ихней монашки, тощей стервозной бабы из Крыс, точно могу сказать, вообще мурашки по коже пробегают! Злющая, как жена Сатаны. Сказала, чтобы я им деньги приготовил за «защиту». Я им и приготовил, они их преспокойно взяли, а потом заявляют, что не брали, а свидетелей, как на грех, у меня и не оказалось! Ну что тут поделаешь: торговля никакая, сам видишь; жена мотовка, какой поискать; дети – придурки, которым только бы играть в кости…

– Да, с Крысами шутки не пошутишь, – с пониманием отозвался К-Кэн, стараясь не терять темы неких воинственных монахов. – Так вы все что, с одним монахом не могли справиться? Вас же тут целая «дружная» семейка.

– Как бы не так, господин хороший… Благодарствую за настоечку… Да их целая шайка бритоголовых и наглых, как бандиты. Жрут, пьют и кто бы хоть мелкую монетку заплатил! Да и гончая, чёрная такая, как телёнок, псина, что при Крысе бешеной, так точно прямиком из преисподней. Не зря её за глаза все называют «адской гончей». Я только заикнулся, что времена трудные, так у неё шерсть дыбом и как раскроет пасть, а зубов-то там, батюшки-святы, как у акулы, в несколько рядов! Вот с места не сойти! И Великий отец-Енот тому свидетель. А что мои детки? Мои сынки, как водится, так сразу и слиняли. Как только отвернёшься…

– Точно говоришь, брат Енот. Эта Крыса в карете, наверное, ездит. Богатая, верно?

– Да какая там у бандюганки карета? Хоть и служат, по слухам, какой-то большой святой церкви. Она приезжает на коне таком здоровенном, редкой пароды. А остальная шальная лысая братия – пешком сопровождает стерву.

– Все десятеро?

– Не всегда. В последний раз вообще-то их было четверо. Точнее – трое. Да собака эта, адская гончая… Вчера сказали, что придут сегодня после обеда за деньгами. Кстати, слушай, мил человек, а побудь тут свидетелем, что я отдаю им деньги – мало ли что…

– Я – свидаком? Да ты что, приятель, – тут уж вполне искренне возмутился К-Кэн. – Только ножа в бок или клыками за ногу мне и не хватало. Вот допью чай и ухожу. Засиделся я тут с тобой – своих дел невпроворот… Кстати, да, там какие-то монахи уже стоят напротив твоего дома. Видно, что собираются наведаться в гости. И с собакой, чёрной, как сама ночь.

Енот вздрогнул и, часто моргая присмотрелся, обильно потея:

– Они, черти! Вот чью-то знатную коняку сейчас утащат и за меня примутся. Великий Енот, спаси и сохрани раба твоего грешного!

К-Кэн усмехнулся:

– Пусть только попробуют. Ставлю одну серебряную монету против твоих пяти. Принято?

– Принято, – охотно подхватил азартный, как и всего его собраться, Енот. – Готовь деньги, Волк. Эти подлые кореша своего не упустят.

И действительно, двое рыжих монахов, клан Лисы, принялись оттягивать коня К-Кэна от таверны.

Сначала приманивали куском сахара.

Не помогло.

Потом принялись всерьёз, засучив рукава сутан: один тянул за узду, а второй упирался в зад, подталкивая коня, как упрямого осла. Так, обливаясь потом и безбожно ругаясь, на несколько шагов в сторону оттащить только и смогли. А потом коню это надоело, он нашёл точки опоры и упёрся наглухо. Несколько минут монахи суетились, не оставляя надежды поживиться. Конь повернул голову и посмотрел украдкой через окно на хозяина:

«Можно я им поддам копытами?»

К-Кэн с укоризной отрицательно покачал головой.

Конь тяжело и грустно вздохнул, запрядал ушами, раздумывая. И вдруг стал истошно ржать, как будто его кололи ножом. И при этом гулко бить копытами по мостовой, норовя наступить на сапоги монахам. Одному, длинному, всё-таки наступил. Монахам такой «танец» не понравился. Они резво отпрыгнули в разные стороны и стали ругать коня, на чём свет стоит. Тот, который повыше, напоследок пнул коня в бок сапогом. Да не попал и поскользнувшись, упал в канаву.

И вот они оба, недовольные и потные, рывком открыв дверь, ввалились в таверну. Адская гончая видно уже успела где-то познакомиться с копытами лошади, поэтому опасливо держалась сзади и только щерила длинные зубы, не ввязываясь в потасовку. После неудачи монахов она вошла вместе с ними и улеглась у входа, блокируя его. Посетители, несколько человек, вскочили, но вернулись на свои места и безропотно стали ждать, когда и чем всё закончится.

– Во коняка какой дурной попался! Шуму понаделал столько, что только и смотри, что Стражи примчатся… А дел-то на понюшку табаку…

– Где этот чёртов хозяин-Енот, наваляем хоть ему сейчас по полной!

Вытащив из-под рясы окованные железом дубинки, они направились к хозяину. К-Кэн сразу понял, что монахи, как все трусы, начнут срывать злость на самом слабом, и внимательно присмотрелся к ним.

Оба Лиса, как и все в их клане, не представляли особой опасности: худые, невысокие, шумные и слишком суетливые для завзятых драчунов. Это если по одиночке. Но если их двое, в руках тяжёлые дубинки, а за спиной рослая боевая псина, то в итоге получалась сильная шайка. Дубинки длиной с полметра, добротно окованные неровным железом, вполне могли проломить череп или сломать руку.

Волку они сразу не понравились: крикливые, носатые, нагловатые, набивающиеся на драку со слабым.

Вот только у самого К-Кэна никакого оружия с собой не было, так как меньше всего он хотел напрашиваться на вопросы въедливых патрулей, стремящихся сорвать взятку с любого провинциала.

Тем временем двоица Лисов, подоткнув сутаны уселась по сторонам и демонстративно поигрывала дубинками даже тогда, когда Енот быстро сунул им деньги, отсчитав нужную сумму:

– Вот здесь всё, господа хорошие! Как договаривались. И свидетель есть.

Монахи недовольно воззрились на К-Кэна, потом перемигнулись. И тот, что постарше, которому конь порвал сапог подковой, неожиданно боднул К-Кэна в рёбра торцом дубинки. Получилось довольно больно, но юноша не убрал рук со стойки, чтобы не подавать забиякам повода. Заурядный бандитский приём.

К-Кэн только скрипнул зубами, сдерживаясь, и кивнул Еноту:

– Эля, хозяин, пожалуйста.

Старший Лис обиженно прогнусавил:

– А нас угостить? Во нашей Красной церкви? Мы ведь дармовой эль любим!

– Хорошо, – тут же согласился К-Кэн, не собираясь затевать драку. – Хозяин, подай…

Приходилось угощать, так как трое против одного – плохой расклад и лучше отделаться несколькими монетами и синяком, чем проломленным черепом и отобранным кошельком.

Но тут обстановка мгновенно накалилась: в заведение вошёл старый знакомый ему Орёл, побитый в корчме совсем недавно по пути в столицу. Кряхтя, он нагнулся, и стал чесать матёрую гончую за ухом, как старую знакомую. И приговаривал, как старой знакомой:

– Как там Страж Кабан-Игрок и шлюха Крыска-Ванда поживают?

К-Кэн прикрыл лицо сбоку ладонью. Это меняло всё в корне! Значит, он состоял в одной связке с монахами, Крысой и этим новым персонажем – Кабаном-Игроком. Более того, Орёл мог в любую минуту узнать К-Кэна.

К-Кэн опустил голову, лихорадочно просчитывая немногие варианты.

Монахи-Лисы рассмеялись и расслабились, постукивая дубинками по стойке в ожидании дармового эля. К-Кэн, стараясь не делать резких движений, спокойно взял кружку в руку и… выплеснул содержимое в лицо Лиса, сидящего справа. Когда рука юноши согнулась, он ударил локтем вслед вверх. Зубы Лиса громко клацнули, он прикусил язык и закатил глаза, опрокидываясь назад. И тут же Волк бросил тяжёлую пустую кружку в голову гончей. Та оказалась бдительней, чем показалась сразу, когда щурила глаза на ласку Орла. Поджав уши, она повернула голову в сторону, и кружка, миновав её, ударила Орла в висок. Он удивлённо хрюкнул и упал сверху на гончую, прижав её к полу своим телом.

Промах не задержал К-Кэна ни на мгновение. Ловко выломав кисть у ошарашенного монаха слева, он вырвал у того дубинку. И тут же нанёс три быстрых удара, отбив противнику обе руки и оглушив последним ударом по черепу.

– Ой! – монах громко ойкнул и свалился лицом на стойку, потом медленно, как пустой мешок, сполз на деревянный пол.

Орёл, едва придя в себя, быстро огляделся, мгновенно оценил обстановку и резво вскочил, развернувшись к двери. Ему оставалось всего несколько шагов до спасения. И здесь ему повезло. Он успел добежать, сломы голову к двери, стараясь распахнуть её побыстрее.

Здесь удача уже отвернулась: дверь открывалась наружу, но осталась странно неподвижной. И Орёл по инерции налетел на неё, здорово ушибся и разбил нос. Это снаружи, мстительно скаля крупные зубы, привалился к створке двери задом конь К-Кэна, блокируя её. Орёл стал стучать кулаками в неё и завывать от страха.

«Хозяин, поддай этому рыжему, что постарше, и за меня ещё разок копытом, а?» – попросил конь.

К-Кэн с готовностью кивнул и бодро ударил ногой старшего Лиса, снова отправляя его в нокаут.

И тут пришла беда. На него с рычанием бросилась огромная собака-гончая. В несколько прыжков одолев расстояние до смутьяна-Волка, она тут же чёрной молнией метнулась на человека. Когда она находилась уже в прыжке, К-Кэн изо всей силы ударил её носком сапога в грудину. Собака согнулась и жалобно заскулила, упала на пол. А К-Кэн, подхватив с пола упавший плащ монаха, бросил его на голову гончей. Потом прыгнул сверху и, сжав голову собаки руками в крепком смертельном захвате, свернул её. Позвонки хрустнули несколько раз, и собака затихла, перестав скрести когтями пол.

Учащённо дыша, К-Кэн поднялся и зловеще медленно зашагал к Орлу. Тот выхватил саблю и едва не лишил К-Кэна головы, когда Воле поскользнулся на лежащем на полу плаще. Когда сабля прошла мимо, юноша ударил купца тяжёлой дубинкой Лиса по шее. Тот вытаращил глаза, захрипел и опустился на пол, не в состоянии не вдохнуть ни выдохнуть.

– Помолись напоследок своему богу – Большому Орлу. Может он и простит тебе парочку грехов.

Орёл мучительно умирал от удушья и ужаса, но К-Кэн не стал его добивать. Он направился к двери и постучал костяшками пальцев:

– Отпусти дверь, хвостатый бездельник!

Конь неохотно отошёл в сторону, а К-Кэн толкнул дверь и шагнул в проём.

И остановился, как вкопанный.

Потом медленно повернулся и возвратился к стойке. Посмотрел в упор на Енота. Тот заморгал и занервничал:

– Я не видел твоего лица! Неужели это ещё не всё?!

– Не всё, – твёрдо подтвердил худшее К-Кэн. – Ты забыл отдать мне выигрыш за спор.

Через пять минут прискакала Крыса-Ванда, получившая через гончую предсмертный тревожный сигнал о нападении. В пустой таверне на полу стонали два побитых Лиса, лежал мёртвый Орёл и гончая. За стойкой валялся в обмороке Енот. Когда его облили эдем, он вскочил и, тараща глазами, запричитал:

– Вот ваши деньги! С вами только одни убытки! Ворвался какой-то разбойник в сером плаще, поломал мебель, расправился с банди… то есть с вашими преданными слугами, и был таков. Я его лица не видел!

Ванда закрыла ладонью глаза любимой гончей и пробормотала едва слышно:

– Кто же мог так обнаглеть, чтобы грабить грабителей?! Неужели началась охота на Охотников? Кто станет следующим?

К-Кэн успел ещё найти Красную церковь и проехать мимо, оценивая возможности вторжения туда с акцией мести.

«Шансов мало. Стены высока. Стража у ворот…»

Покачав головой, он отправился затем, весь в раздумьях, к маяку.

После обеда прибежала стайка детей, и девочка гордо подошла к К-Кэну:

– Всё узнала!

– Да шутишь…

– А вот и нет! Мы перегнали их, и брат в толпе потихоньку срезал у переднего монаха кошелёк. Потом передал его мне. А я его вернула обратно монаху-Быку. Вот смеху было, как он благодарил меня за возврат! Угостил пирожком и всё хвастал про свою Красную церковь. Что она самая крутая и богатая, творит великие дела, и никто им не указ… А в кошельке-то всего было с десяток мелкой и крупной меди. Но он так расчувствовался, что дал мне монетку. Самую мелкую, правда.

Ан-ньи оживилась, подавшись вперёд:

– Монету? Давай-ка её сюда!

– Это честная работа! – насупилась девочка, сжимая в кармане медный кружок.

– Тогда обменяй одну мелкую на одну крупную медную. Получается навар в девять мелких медных монеток. Дело выгодное.

– Ну, тогда согласна, – она протянула мелкую потёртую монетку.

Кошка добавила ей, да ещё и К-Кэн отдал причитающееся за «проигрыш».

Ан-ньи пояснила ему на ухо:

– Попробую поворожить над этой монетой. Если она долго лежала у него в кармане, то получим хотя бы направление, где сейчас он сам. Скорее всего, в той самой Красной церкви. Не спит же на улице.

К-Кэн кивнул: теперь хотя бы прояснилось, кто были эти монахи. И направился по своим делам. Уже ближе к вечеру, когда К-Кэн вместе со смотрителем маяка ушли зажигать сигнальный огонь, у крыльца закашлял и постучал в дверь один из охранников, Волк на мостике:

– Хозяйка! Там какой-то бешеный лекарь-маг с того конца Дна ломится. Не нравится он нам, но он с бандитами-бугаями из Быков. Что делать? Его-то мы бы порезали. Но там ещё и оба старейшины. Все злые, как черти! И их не удержать. Сейчас идут сюда.

И тут же исчез, будто его и не было.

Ан-ньи огляделась и, поняв, что К-Кэна сейчас далеко, решилась выйти сама. Она кивнула прислуге:

– Пусть идут. Всё равно их не удержишь. Сама виновата – лечила ваших деток, теперь этот лекарь и пришёл на разборки… Позовите только, пожалуйста, Кэна.

И она спустилась вниз, к железному мостику. Там действительно ярился тщедушный старый Змей-маг в сопровождении двух хмурых телохранителей-Быков. Мускулистые парни с толстыми шеями недвусмысленно похлопывали по ладоням увесистыми дубинками.

Разъярённый Змей размахивал руками в свете факела и ругался, на чём свет стоит писклявым голосом:

– Проклятые шарлатаны! Понаехало тут всяких в нашу столицу… Проклятье! А-а-а! И это ты, пигалица-Кошка, здесь осмеливаешься лечить этих оборванцев? Да ещё и бесплатно?

Ан-ньи обаятельно улыбнулась двум старейшинам, стоящим на границе светового круга, Коту и Волку, не обращая внимания на мага:

– Здравствуйте, уважаемые старейшины! Успехов вам и здравия.

Те, отводя глаза, что-то буркнули в ответ, что при известной доле фантазии можно было принять за ответное приветствие.

Маг-Змей в вышитом серебром халате не унимался, размахивая сухими кулачками:

– Ты, крестьянка, нам бабки не забивай галиматьёй! Без году неделю здесь и туда же – под ногами путается! Ур-р-рою! Всех ур-рою!

Он оглянулся на старейшин. Те тут же, как по команде, сделали вид, что крайне заинтересовались появляющимися звёздами, подняв головы вверх и в сторону.

Маг топнул ногой в нетерпении:

– Ну, так что вы стоите, как болваны? Скажите этой дуре, чтобы она сваливала, или натравите своих бандюганов!

Гнилозубый Волк сквозь зубы процедил второму старейшине-Коту:

– Она заняла у меня сотню серебра. Не могу же я прирезать и свой доход.

Второй ахнул:

– Що? И у тебя таки тоже?

Горбатый повернулся и вытаращился:

– И ты?.. Дал… ей…

– !!! – грязно выругался Плешивый Кот.

Они крякнули, махнули руками, завернулись и пошли прочь, укоряя друг друга. Гнилозубый посоветовал напоследок беснующемуся магу:

– Сам её режь! Ну хотя бы испепели попросту, и всего-то дел. Ты же нам всем говорил, что великий маг! Ну что тебе это стоит? А?

Маг испепелять девушку не стал, а обратился к одному из Быков:

– У ворот на Дно я видел ночной дозор Стражи – срочно зови офицера, я его знаю. Чтобы этот Кабан-Игрок был тут! Бегом!

Это действительно оказался Игрок, офицер из клана Кабана. Расфуфыренный и заносчивый, он появился в сопровождении десятка вооружённых пиками и алебардами стражников. Стража нервничала, так как, бывало, что из темноты ночью могли вылететь камни, а виновных и свидетелей, как всегда, не оказывалось. Сам Игрок тоже крайне не любил заезжать ночами на Дно. Да и начальство негласно не советовало там оказываться после захода солнца без ну очень крайней нужды.

Но маг-Змей постоянно приплачивал Кабану за покровительство. Ну, а Игрок тут же без особых усилий ставил конкурентов мага на место: стражники здорово поколачивали целителей-конкурентов или недовольных родственников безвременно почивших клиентов…

– Что за беспорядки? Нарушаем? – грозно подбоченился Кабан, возвышаясь на рослом боевом коне над пешими. – Кто тут буянит? Эта ты, Кошка? Взять её! Задрать стерве юбку и отхлестать пониже спины как следует!

Стражники бодро выдвинулись вперёд, а капрал достал и аккуратно распутал верёвку. Потом он неожиданно приостановился.

Замедлился. Призадумался. Вздохнул. Покачал головой и снова аккуратно свернул потёртую верёвку. И спрятал в глубокий карман. Затем вжал голову в плечи и молча шагнул назад. Стража тут же дружно молча шагнула два шага.

Тоже назад.

Игрок подскочил в седле:

– Да что такое?! Да кого вы боитесь? Да кто заступится за эту нищенку?

Сбоку у Игрока кто-то зловеще тихо произнёс:

– Я! – и из мрака выступил нахмуренный К-Кэн, держа в руках длиннющую увесистую жердь.

В его руках она смотрелась довольно внушительно и недвусмысленно.

Недовольный Бык хмыкнул и поднял факел повыше. И вздрогнул от вида неожиданного зрелища. Это окружив плотным кольцом ночной дозор, стояла добрая сотня обитателей Дна. Оборванные и тощие, с голодным отчаянным блеском в глазах, они стояли, не шевелясь, в гробовой тишине. Все – с беспощадной решимостью убийц и ненавистью в глазах, горящих на грязных лицах. Руки, засунутые под полу или в карман, красноречиво говорили о том, что сжимают они там рукояти оружия. На предмет этого у стражников всегда имелось безошибочное чутьё, нередко спасавшее им жизни.

Все на минуту застыли в немой сцене, сжавшись смертельно опасными пружинами.

Игрок не выдержал первым, струхнув всерьёз. Он притворно закашлялся. Вытащив кружевной платок, он тщательно высморкался, запоздало не веря своим глазам:

– Э-э-э… ну да… значит… нам давно пора по маршруту. Дайте проехать!

Толпа стояла, не шелохнувшись, и атмосфера зримо накалилась ещё на несколько градусов.

Кабану пришлось обратиться по Уставу, и он с усилием выдавил из себя:

– Граждане, расступитесь, пожалуйста!

Толпа медленно и как-то вязко, как смола, расступилась, схлынув в стороны. Нищие молча пропустили всадника и десяток пеших стражников, которые в спешке наступали друг другу на пятки.

Маг-Змей горько рассмеялся:

– Продажный, да ещё и трусливый Игрок! Ну, тогда я сам тебе, Кошка, покажу, что такое настоящая имперская магия, а не ваши деревенские заморочки! Сгори, пигалица! Сгори!

Он воздел руки и начал плести, сноровисто размахивая кистями, магию. Между пальцев стали вырисовываться разноцветные полосы, которые зашевелились, как живые змеи. Магия удара получилась достаточно такой сильной, что сплетённый в ответ щит Ан-ньи с трудом удерживала его. Сыпались синие искры, вспыхивали всполохи, появлялись и исчезали огненные шары, даже земля дрогнула, и железный мостик жалобно заскрипел в ночи стальными звеньями.

Скоро маг выдохся. Он задышал учащённо и пот из-под остроконечной шапки стал заливать ему глаза.

Придвинувшись к нему, Бык положил ему на плечо ладонь размером с добрую лопату. Сплюнув, он сипло пробасил простуженным рыком:

– А можа мы ея… тогось… по бестолковке дубиной – тюк?

Змей, смаргивая пот и хорохорясь, снисходительно разрешил, едва не падая от усталости и пряча в рукавах трясущиеся пальцы:

– Давай валяй, пока я всерьёз не разошёлся!

Бык, грузно шагая вперевалку, направился к девушке. Она быстро сплела Прижимающее к земле заклинание, и Бык застыл, как муха в смоле, не в силах пошевелиться. Он ещё больше вытаращил глаза и только вращал ими, не в состоянии даже повернуть голову. И что-то непонятное мычал – язык совсем не слушался.

– Всего-то Прижимающее заклинание? – пренебрежительно фыркнул отдышавшийся маг, воздевая ладони вверх. – С кем ты тягаешься, провинциалка? С дипломированным магом столицы?

И снова начал плести сеть заклинаний, но уже Поднимающего заклинания для прижатого к земле Быка. Ан-ньи быстро почувствовала, как её сплетение тает на глазах – маг действительно оказался в этих заклинаниях асом. И если против магии, направленной на неё, ей помогал Талисман, то тут приходилось надеяться только на себя. И маг отвлекал её нападениями, ударяя снова и снова.

Тогда она резко сбросила заклинание Прижимания, плотно сжав пальцы и внезапно погасив свой поток Силы.

Но Змей-то, конечно, не сумел так быстро отреагировать, поэтому тело Быка Сила магии вырвала и забросила куда-то высоко в темноту. Испуганный рёв громилы удалился в небо.

– Ну что? – издевательски потёр руки маг, торжествуя вполне заслуженную красивую победу.

– Да ничего, – скромно отпарировала Ан-ньи, отступая на пару шагов и разводя руками в явном бессилии.

– Все видели, как я её победил? – поднял маг голову, расцветая прямо на глазах.

– Конечно победил. Почти, – усмехнулась она.

– Как поч…

Шмяк!!

Это на него сверху с неба рухнули сто кило вознесшегося было в небеса Быка. Падая, он смял тщедушное тело мага. Перепала и второму Быку – сапог упавшего с неба зацепил и его за голову и плечо, выбив дубинку. Падение оказалось таким сильным, что и сам Бык был без чувств, поскольку тут же сверху упала и его дубинка, угодив в затылок.

К-Кэн подобрал дубинки и вежливо пояснил второму Быку, держащемуся за повреждённое плечо и мычащему от боли:

– Извини, приятель. Это, знаешь ли, трофеи для моего музея оружия.

Ан-ньи красноречиво подняла брови и посмотрела на второго Быка, затем на своих охранников:

– И пусть Бычара приберёт тут всё, что они загадили всей своей скандальной компанией.

– Будет сделано, хозяйка, – облегчённо выдохнул сторож-Кот.

Она повернулась и огляделась: круг обитателей Дна уже распался и исчез в темноте, растаяв, как снег на солнце.

Ан-ньи взяла под руку К-Кэна:

– Идём. Нам ещё надо блюдце с молоком для кошек поставить. Это ты нищих привёл?

– Нет. Да я сам еле успел к твоей демонстрации Силы. Видно, дети растрезвонили своим родителям. Добро ведь даже для обитателей Дна чего-то стоит.

Ан-ньи покачала головой:

– Это всё с перепугу. Маг действительно оказался матёрым. Просто он попался на своём тщеславии.

– Ну да. Вот и я думал, что хоть сегодня без покойника обойдёмся, а то это начинает входить в привычку. В плохую привычку.

Крыса-Ванда не могла уже остановиться после двух рюмок коньяка на пустой желудок:

– А я говорю, что на нас охотятся! Нападение за нападением!

Они сидели за ужином в кабинете Магистра. В тепле, сытости и у уютного камина все опасности мира казались иллюзией. И Магистр рассмеялся, посматривая недоверчиво и свысока на её тревоги:

– Кто может напасть на столько скрытно, что не было замечено абсолютно никаких подозрительных подготовительных операций, слежки? Ведь все наши агенты во всех культах столицы не могут нащупать даже отблесков должной враждебной активности.

Крыса упорствовала:

– Слишком много смертей за три месяца. И никто ничего не знает… Кто может быть так силён? Небесные?

Колдун прищурился, скептически позёвывая:

– Небесный культ? Эти святоши? Как-то не похоже на них… Ладно, найми ещё осведомителей. У нас же есть дела более срочные: завтра утром важная встреча с шаманами-степняками. А пока давай займёмся более приятными забавами, моя крошка. Расстилай постель и располагайся поудобнее…

Магистр купался в лучах своей власти, упиваясь лестью прихлебателей и возможностью карать и миловать. Он не ощущал, как и все правители-диктаторы, как быстро власть и деньги съели его разум и честь. Ощутив себя обманчиво незаменимым вершителем судеб простых смертных, он ушёл от реальности жизни. Не помышляя о расплате, которая настигает всегда и всех преступников на земле или на небе, возвысившись от крестьянина до верховного правителя маленькой, но относительно независимой Красной церкви, Магистр скоро дошёл и до прямого предательства.

Во вред Империи Рая он вступил в сговор с лютыми врагами императора. И сегодня легко делал следующий шаг, считая себя выше всех богов.

Увы, каждый последующий подлый шаг диктатора даётся ему всё легче и легче…

В сыром утреннем тумане, стелющемся вдоль старых домиков Дна, Крыса встретила двух смуглых шаманов и толстого верховного шамана, все клан Лошади. Они только что сошли на берег с купеческого судна и ещё покачивались, привыкая снова к твёрдой земле. Одетые неброско, как купцы, они отличались от жителей столицы разве что шаткой походкой прирождённых всадников-степняков, кривыми ногами, да густым загаром, который легко скрывали длиннополые шляпы.

Скоро выяснилось, что все они здесь впервые, и двое даже не знали имперского языка. Или искусно притворялись, как допускал Магистр. Он приехал на встречу в роскошной карете и совершил с приезжими шаманами краткую экскурсию по столице. При этом показав только самые роскошные дворцы, замки и храмы, которые блистали дорогой отделкой и изрядным количеством позолоты. Последнее особенно пришлось по душе черноглазым шаманам. Они стали оживлённо обмениваться знаками и, видимо, прикидывать размеры возможной добычи. Магистр усиленно подливал масла в огонь: