Текст книги "Последний демон рая. Книга 3. Магия дышащих песком"

К-Кэн, измождённый поединком, отошёл подальше от воды, и свалился на песок, не выпуская копья:

– Крабы до сих пор охраняют остров. Как же их когда-то выдрессировали, что они до сих пор несут стражу?

Краб вполне мог напасть снова, поэтому о сне уже не было и речи, и рассвет К-Кэн встретил с пересохшими губами, голодный и с головной болью.

Так как чёрный остров вылез из глубин моря совсем недавно, на его берегу ни утром оказалось ни одного моллюска, а расщелины в скалах были наполнены солёной водой прибоя. Да и дождь в ближайшее время не предвиделся. Солнце беспощадно припекало, но он всё боролся со слабостью, и каждый раз, когда показывалось очередное судно, размахивая сигнальным шестом из последних сил.

И когда вдруг, ближе к полудню, К-Кэн увидел лодку, плывущую вдоль берега к нему, он не поверил своим глазам.

– Мираж! – решил он, пребывая в оцепенелой нерешительности.

Но лодка, идущая под парусом и не думала растворяться, настырно продолжая двигаться вдоль острова, умело лавируя среди зубов рифов. Вскочив, Волк начал размахивать палкой с цветным платьем и закричал, как бешеный. Флаг: красный на белом, видимо привлёк внимание людей, и они направились к нему.

В большой лодке оказалось восьмеро: четыре гребца, рулевой, два рыцаря в латах и важный господин в штатском, одетый, как дворянин, видимо главный.

Когда трое вылезли на берег, то первым делом уставились на ошалелого оборванца – К-Кэна. Двое были явно не рады его присутствию: Кот-рыцарь и Конь, в котором К-Кэн опознал портового стражника на побегушках – Карава-Коня, взяточника и доносчика. Теперь, он, судя по роскошной одежде, стал в порту важной персоной.

Третий, рыцарь-Бык держался дружелюбнее. Он внимательно присматриваясь к юноше, протянул ему флягу с водой и потом неуверенно спросил:

– Имею честь быть с вами знакомым?

К-Кэн держался из последних сил, опираясь на палку, но не подавал вида, что умирает от жажды, чтобы не уронить лица перед воинами. Поэтому старался стучать зубами о край не слишком громко. К-Кэн приник к фляге, стараясь не пролить ни одной капли. И скоро опустошил её всю, до дна. Стало заметно легче, и он откинул волосы со лба.

– Да, что-то я припоминаю из Ночи ночей: кочевники, аркан, я и девушка вас… вам помогли тогда в столице.

Рыцарь-Бык с недоверием уставился на измождённого Волка со страшным шрамом на лице. Напрягая память, вспомнил:

– Кэн?

Волк кивнул. Тогда Бык, уже вполне по-дружески подмигнул Волку и, оттеснив в сторону Кота и Коня, вытащил из сумки папку. Сделав пометки, он громко и чётко спросил, стараясь, видимо, чтобы его расслышали сквозь плеск волн все присутствующие:

– В присутствии господина Карава, назначенного начальником порта, а также министров внешних и внутренних дел заявляете ли вы свои права на этот остров, находящийся в нейтральных водах, и до сих пор не внесенный в наши реестры?

И легонько кивнул, подсказывая, причём стараясь это сделать незаметно.

К-Кэн, взбодрившись, приосанился и подтвердил:

– Конечно. Я здесь стал первым, кто высадился с целью стать его хозяином. Остров по праву первооткрывателя мой.

Рыцарь-Кот ехидно рассмеялся, издеваясь в открытую:

– А эта тряпка – флаг острова, оборванец?

К-Кэн мгновенно вскипел на оскорбление и едва сдержался, чтобы не заехать заносчивому министру по голове палкой:

– Да, не совсем вежливый господа, не-знаю-как-вас-там. Флаг острова – белое с красным.

Бык кивнул и стал это старательно записывать, но его остановил, схватив за локоть, сутулый Карав:

– Погодите, уважаемый министр! Давайте сначала обойдём с вами остров на лодке. Вполне может быть, что этот бродяга нас обманывает, и найдутся настоящие владельцы острова? А Кот посторожит оборванца.

Карав кивнул Коту и незаметно, будто поправляя шарф, правой рукой чиркнул ребром ладони поперёк горла, не двусмысленно намекая на расправу. Затем махнул рукой гребцам на лодке, и они отправились на объезд. Конь вовсю забалтывал, отвлекая Рогача, который с увлечением рисовал карту острова, увлекаясь этим, как ребёнок. И даже, увлёкшись, высунул кончик языка.

Когда они скрылись из вида, завернув за угол, рыцарь-Кот вальяжно осведомился у Волка:

– Слушай сюда, Волчара! Два раза повторять не стану. Сделаем по-хорошему: тебе эта скала ни к чему, ты от неё сейчас откажешься – в мою пользу. А если ты патриот, и тебе так необходимо быть верным родине, то представь себе, что ты отказываешься в пользу великой Империи. Ведь я, как-никак важный чиновник: персона номер один в столице! Министр и всё такое. Усёк?

К-Кэн криво усмехнулся, облизывая потрескавшиеся губы:

– «Усёк»? А что, теперь все министры на таком бомжовом сленге разговаривают? Да и как-то смолоду ты, приятель, в министры вылез? Из грязи да в князи? Небось вчера был председателем сельской общины, а сегодня метишь в императоры? Ты такой из себя весь опасный и важный! Да ладно, Котяра. Довези меня до берега, и я продам тебе весь остров за одну серебряную монету.

Кот побагровел и одел на голову шлем, теперь полностью оказавшись в защитном снаряжении из стали. Он выхватил рыцарский меч и напал на Волка, глухо приговаривая из-под забрала:

– Сдохни, собака!

К-Кэн, не ожидая нападения, едва успел отскочить назад на шаг и защититься палкой. Но меч с треском разнёс её на две части, едва не отрубив при этом и руку К-Кэну. Нога у Волка после схватки с крабом была немного подвёрнута, поэтому он перемещался по песку недостаточно быстро. Кот же, грузно ступая по песку в железных сапогах-саботонах, наступал, стараясь покончить с вёртким оборванцем до появления несговорчивого простофили-Быка, который ни за что не согласился на убийство ни в чём не виновного человека.

Кон наступал, широко размахивая острой сталью. Волк парировал, как мог, кружась и изворачиваясь, быстро уяснив после получения двух порезов, что Кот всё-же имеет неплохую подготовку в фехтовании. Кот же вскоре стал уставать: в нагретый солнцем железных доспехах стало жарко и душно, поэтому он откинул забрало. Он с выдохом сделал низкий выпад, едва не нанизав на лезвие Волка, расцарапав тому бок. Тот опять отскочил, неудачно парируя лезвие двумя осколками шеста.

Кот ускорился и начал уже всерьёз загонять упрямого Волка в угол, между выступов скалы, попутно думая о своём:

«Слюнявый Бычара! Никак не может понять, что без крови этих овечек-простолюдинов мы никак не сможем стать действительно богатыми и влиятельными… Но придёт и его черёд!»

Он не мог видеть, как сзади появился большой краб и подкравшись, схватил его огромной клешнёй за ногу. Кот потерял равновесие, едва не упав, попутно с досадой махнув мечом и снова промахнулся, хотя и выбил из руки Волка один обломок палки и расцарапал ему кисть. Но Волк, пользуясь секундной остановкой Кота, неожиданно изо всей силы запустил ему второй обломок с тряпкой в ноги, видимо, стараясь запутать и сбить с ног. Кот перевёл меч вниз и подцепил тряпку, не давая ей обвить закованные в железо ноги.

А К-Кэн, выиграв отвлекающим маневром одно бесценное мгновение, бросился вперёд со всей возможной скоростью. И всадил глубоко в щель приоткрытого забрала серебряный арбалетный болт, который до этого держал сзади, заткнув за набедренную повязку, как последний козырь.

Кот, пропустив атаку, отвлёкшись на нечто, что задержало его на месте, в это мгновение вдруг опознал свой болт – из-за редкой раскраски оперения:

«Карга оказалась права – смерть пришла из-за него!» – мгновенно промелькнула у него последняя мысль, пока остриё пробивало глаз и погружалось в мозг.

Выронив из руки меч, который воткнулся остриём в песок, он с шумом упал ничком вслед за ним и умер. Но измождённый Волк упал первым, а Кот рухнул на К-Кэна сверху, вдавливая того в песок. Краб, отпустив стальную ногу рыцаря, направился к К-Кэну, но как раз в это время из-за поворота выплыла лодка министра, объехавшая остров-лопату. Краб зашевелил длинными усами и боком подался опять под воду.

Высадившись, матросы оттянули в сторону грузного мёртвого Кота. Конь-Карав закатил глаза и вполне искренне выругался про себя:

«Вот же кусок кошачьего идиота! Совсем молокосос: не смог в доспехах и с длинным мечом прикончить какого-то бродягу, который одолел его с каким-то там коротеньким болтом… Ну и чёрт с ним, поделом неумехе, умер бестолково, как кот помойный! Теперь придётся приберечь этого придурка-Быка, так как он остался единственным министром. Как всё меняется в этом идиотском мире…»

А вслух сочувственно посетовал:

– Вот незадача, видно, что кто-то напал на них. Рыцаря подстрелили, подонки, Волка ранили, а сами сбежали, едва заметив меня и мою лодку!

Он подмигнул матросам, которые были все, как на подбор, матёрые пройдохи-контрабандисты из его портовой шайки бывших собутыльников. Те тут послушно дружно же закивали головами, делая скорбные лица. В действительности, пока матросы перенесли Кота и уложили на дно длинной лодки, покойник стал ощутимо легче на кошелёк, перстни, кинжал и золотую цепь рыцаря, которую водрузил сам на себя только этим утром. Карав смотрел на это сквозь пальцы:

«Матросне грабёж заткнёт рот. Главное – чтобы чистюля-Бык не пронюхал. Он мне на недельку-другую ещё нужен живой, пока я ещё не обтяпал все делишки».

А сам лихорадочно соображал, пока Бык дописывал бумагу на владение островом на имя К-Кэна и прилагал к ней оттиски своего перстня и его пальцев, как свидетелей. Карав смирился с потерей острова за его ненадобностью:

«Ну и чёрт с этим владением. Далась мне эта скала! Думали с Котом её использовать как перевалочный пункт для контрабандистов, ну да ладно, скал и других хватит. А эта махина не надёжна к тому же – сегодня вылезла, а завтра и рухнуть может. Хотя, от Волка избавиться в любом случае не помешает: больной оборванец, который почти голыми руками прикончил знатного рыцаря может в будущем стать помехой и для меня. Но как его по-быстрому отправить к праотцам? Среди белого дня и толпы свидетелей его так просто на кинжал не насадишь…»

Когда они доплыли до порта, причалили и выгрузились, Карав сориентировался и скомандовал ожидавшему их своему заместителю, а в прошлом и настоящем – прожженному убийце, капитану контрабандистов, сейчас в доску своему в силу выгоды:

– Кота приготовьте к похоронам… И о Волке позаботьтесь!

Слову «позаботьтесь» он придал некое особое звучание, на что капитан с пониманием сплюнул под ноги и ощерил щербатый рот:

– Будет сделано, господин управляющий. Всё в лучшем виде!

Бык вручил капитану серебряную монету:

– Доставьте Волка туда, где он живёт. А пока мне надо зарегистрировать в архиве его права на остров, а документы пусть заберёт потом, когда поправится.

Капитан скривился и, встретившись взглядом с Каравом, пожал плечами, мол, что я могу кинжалом сделать при Быке?

Конь в ответ оскалился, стоя спиной к Быку, и сделал свирепое выражение лица:

«Разберись, а не то шкуру спущу!»

Капитан вяло кивнул в сторону Кота и скомандовал своим подельникам-разбойникам:

– Уберите его с прохода, разлёгся тут…

Конь мягко, но цепко взял министра-Быка под руку. И вежливо, но настойчиво увлёк его за собой, подзывая извозчика:

– Давайте пообедаем, уважаемый министр! А то, наверно, проголодались? Тут, у маяка была вполне достойная таверна, там хорошо готовили отбивные, да и эль всегда свежий.

И они укатили вверх к железному мосту через Дно. За ним повернули направо, к маяку, где как раз наступило обеденное время.

Там их встретила Кошка-Ан-ньи. Она не узнала в министре-Быке, облачённом в расшитый золотом плащ и пайцзой министра на золотой цепи того запыленного рыцаря, которого они с К-Кэном спасли в Ночь-ночей. А вот он узнал её, безмерно обрадовавшись встрече:

– Добрый день, уважаемая! Как идёт торговля? Кстати, там, в порту ваш… знакомый, Кэн, отыскался. Не волнуйтесь: люди начальника порта его опекают и позаботятся о нем, а то Волк слишком ослаб, попав на остров среди рифов.

Ан-ньи подскочила при упоминании о К-Кэне, как ужаленная. А при словах о «заботе» известных подонков побледнела, едва слышно выговорив:

– Когда?

– Минут пятнадцать назад. Он…

Девушка-Кошка злобно стрельнула зелёными глазами в сторону начальника порта, известного своей маниакальной жестокостью и беспринципностью, и быстро пошла к двери. Там, подхватив с крючка дежурную перевязь с оружием, кликнула нескольких крепких мужчин, которые служили при таверне как вышибалы. Все вскочили на коней, и со всей возможной скоростью покакали к порту.

Карав же похабно ухмыльнулся ей вслед, уминая рёбрышки в ароматной подливе:

– И чего это Кошка так взъерошилась? Верно этот Волк – её полюбовник? А ведь хороша-то как для забавы, а?

А в порту люди Карава терялись, как же им убрать из мира живых этого парня-Волка, и скребли толстые загорелые загривки. Кругом сновало множество посторонних, и удавить или пырнуть ножом представлялось не совсем удобным при таком количестве и качестве свидетелей. Работа кипела: рабочие разгребали руины, восстанавливали портовые сооружения, вынимали из-под обломков останки людей.

Волк же, видимо, потерял много крови после боя и немного «притормаживал», не совсем понимая, где находится, и что его окружают прожжённые негодяи. А те, пошептавшись, подвели его к толпе, окружающей небольшую площадку. Там стражники только что схватили с поличным вора и собирались отрубить ему кисть. Контрабандисты пошептали командиру стражи на ухо нечто важное, посулив приплатить за зрелище, и тот, топорща усы, объявил:

– Тут у нас есть вор и какой-то подозрительный бродяга, Волк. Кто поручится своей жизнью за этого оборванца?

Никто не осмелился противоречить вчерашним бандитам, сегодня подрабатывающим стражниками у Коня.

– Я не преступник! – запротестовал К-Кэн. – Спросите в таверне у маяка…

– Все так говорят! «Мы тут по недоразумению!» – ощерился стражник, подбив его под колено и заставив рухнуть на причал.

Сговорившиеся с ним контрабандисты из-за спин зевак-матросов закричали:

– Справедливого суда! Пусть боги рассудят, кто из них достоин жить!

– Справедливости хотим!

– Мы свободные люди!

– Ладно, ладно! – деланно покладисто согласился командир головорезов. – Быстро сюда три кувшина и змею. Сделаем по понятиям и «по-справедливости»!

Зеваки сразу шумно согласились в ожидании бесплатного зрелища. Суть в том, что в одном кувшине из трёх будет находится ядовитая змея, и тот «счастливец», который сунет к ней руку, уже не жилец. Таким образом, с большой натяжкой, можно было предположить, что руки людей поведут боги и судьба. Для зрителей – вполне по-справедливости. А для жертв – один шанс из дух остаться в живых.

К-Кэн, придя в себя окончательно, понял в какой переплёт попал. Тем более почувствовав, как в спину ему недвусмысленно кольнули остриём острого ножа. Он тут же кивнул, соглашаясь:

– Хорошо. Пусть так, только дайте напоследок умыться.

Такое последнее желание вызвало одобрительный гул толпы. Второй же «подсудный», вор, затравленно скалясь, пожелал кружку крепкого самогона.

К-Кэна привязали для надёжности цепочкой за пояс и разрешили немного понырять и ополоснуться. Он вылез, стуча зубами от холода после купания. И стал возле ряда кувшинов, стараясь на них не смотреть.

Стражник вытер несвежим платком мясистую шею и скомандовал:

– Начали!

К-Кэн и вор невольно обменялись взглядами и выбрали себе по кувшину, молясь каждый своим богам. Вор затягивал момент, хотя это и было бессмысленно: у каждого свой кувшин, а змея-то одна, и уже там.

К-Кэн, решившись, сунул руку первым. Через секунду он дёрнулся и затрясся. Потом закатил глаза, и высунув язык, захрипел, завывая.

Толпа вздрогнула и попятилась, глядя на его мучения. Вор с облегчением вздохнул и расслабился.

Тут К-Кэн вдруг престал трястись. Он успокоился и засмеялся, вытаскивая неповреждённую руку и свободно шевеля пальцами:

– Шутка!

В толпе зрителей кое-где неуверенно рассмеялись, и все взгляды перевели на вора. Тот злобно пронзил взглядом К-Кэна, и, заметно побледнев, сунул руку в свой кувшин. Потом сглотнул и вытащил её, тоже невредимую.

Толпа заворчала, переговариваясь и страсти накалились. Матросы завелись и стали вовсю делать ставки.

– Тогда оба полезут в третий кувшин. Начинай! – закричал командир стражи, упиваясь тем, что сейчас оказался в центре внимания.

Стражники подступили к арестованным, силой заставляя обоих всунуть одновременно их руки по локоть в горло глубокого кувшина. Толпа замерла, перестав на несколько секунд дышать, как и сами арестанты. Все напряглись, ожидая выбора змеи.

Потом закричал вор, выдёргивая руку, в которую вцепилась крупная гадюка. Стража умело отцепила её крюком и спрятала в клетку до следующего «суда богов». Через несколько минут у вора почернело лицо, глаза едва не выкатились от крика, и он неподвижно застыл на грязных досках причала. Стража равнодушно взяла его за ноги и поволокла к моргу.

Зрители шумно обменивались впечатлениями и расходились, а контрабандисты разочаровано сдвигали на глаза широкополые шляпы, не зная, что делать с везучим Волком. Потом пошептались и, кивнув друг другу стали выталкивать К-Кэна из людского водоворота в сторону переулка, ведущего к тёмным кабинам отхожего места.

– Утопим, – шепнул один. – Скажем, что поскользнулся от волнения, бедолага. Всякое ведь может с каждым случится…

И они продолжили своё чёрное дело, одновременно дружески поздравляя Волка с удачей. И тут толпу разрезала разъярённая девушка-Кошка в сопровождении ватаги Котов. Она высокой грудью отодвинула в сторону последнего контрабандиста и ухватив за руку Волка провозгласила:

– Что тут за беспредел творится?! Я хорошо знаю этого Волка и ручаюсь жизнью за него! Он совладелец таверны у Маяка! Так?

– Да! Так! – согласно закричали её люди, окружая хозяйку и Волка во избежание возможных инцидентов.

Опытные в таких делах контрабандисты, видя, что толпа на стороне счастливчика, незаметно растворились среди работающих людей.

Капитан скрежетал зубами, но ничего поделать не мог. Закон Дна есть закон, пусть даже и разбойничий. Ведь Волк честно прошёл испытание змеёй и теперь открыто напасть на него – это самый короткий путь стать самому трупом, нарушая так явно традиции трущоб Дна.

К-Кэну же про этот трюк рассказал в своё время отец. Один его друг из клана Змеи поведал старинный секрет факиров: змея хорошо чувствует тепло и на тёплое будет кидаться в первую очередь. Поэтому он так постарался охладиться, чтобы закоченеть. И это, конечно, дало свой результат…

Люди Ан-ньи подхватили его под руки и, энергично расталкивая толпу, не давая приблизиться никому из посторонних, вывела из толчеи порта. Затем аккуратно наняли извозчика и сопроводили через стальной мост, покачивающийся над глубокой пропастью, к таверне у маяка. Там его уже ждали мягкие ловкие руки служанок, тёплая благоухающая ванна, перевязка и чистая одежда. После этого он с жадностью приступил к обеду. Пока он с аппетитом ел и опрокидывал в себя чаши с соком, Ан-ньи, не сводя с него влюблённых глаз, рассказывала, как обстоят дела в столице Рая:

– Пустынники-башизуки, как только захватили город и очистили его от грабителей, заняли все лучшие пустые особняки в Верхнем городе. Мол, Император, якобы, «пожелал отдохнуть» и сбежал на месяц. Пока же всем заправляют только-только назначенные лично Императором высшие чины: министры. Известная интриганка, Ярмшн, сгорела при странных обстоятельствах. По её репутации, так туда ей и дорога. Остался молодой рыцарь-Бык, назначенный, на этот пост по причине необыкновенной храбрости и спасения особы самого Императора, да его приятель, такой наглый Котяра в доспехах и красном плаще…

– С изображением тигра на спине? – осведомился К-Кэн.

– Ну да. А ты с ним знаком, что ли?

К-Кэн кивнул, стараясь выглядеть беспечным:

– Немного общался. Довольно близко… Этот уже не в счёт. Что ещё нового?

– В действительности же всем заправляет в порту проныра Карав из клана Коня. Из грязи да в князи, он оттёр в сторону рыцаря-Быка и сейчас является персоной номер один. Бык, ни бельмеса не разбираясь в сделках и бумагах, пытается вникнуть, но на него все давят и кричат, что всё надо срочно, и он ставит свою печать на то, что подсунет Карав. Так портовик гребёт всю выручку от сомнительных сделок, взятки и долю контрабандистов. А так как наш порт на этом побережье самый удобный, то караваны судов купцов опять хлынули через столицу, принося большие прибыли столице…

К-Кэн, сытно поглаживая набитый живот, отодвинулся от уставленного яствами стола, добавляя:

– Да, после набега степняков и захвата башизуками другой город уже сразу обнищал бы окончательно и бесповоротно, а нашей столице Рая хоть бы что! Торговля процветает, порт вот видел сам, забит пузатыми купеческими суднами, а им нужны склады, грузчики, сопровождение обозов, лошади… Кстати, где купцы берут лошадей для обозов? Степняки ведь всё обчистить для вывоза прорвы награбленного?

Ан-ньи рассмеялась, всплеснув руками:

– Я тоже про лошадок вспомнила в первую очередь. Сразу после битвы мои люди занялись транспортными делами. Пока остальные убивали друг друга, попеременно становясь владельцами кладов, мы потихоньку всех живых лошадок переловили. И смогли пригнать сюда многих – они в наших конюшнях. Это несколько сот лошадей, в основном вполне здоровых, а раненых выхаживаем, и они тоже скоро будут на ходу. А вот павших после резни лошадей быстро пустили на мясо.

– Ого! И где такую прорву можно сохранить при нашей жаре? Не говори только, что я только что ел хорошо проваренную тухлятину-конину! Меня всё равно не вырвет.

Ан-ньи встала и с улыбкой протянула ему руку:

– А вот давай прогуляемся – покажу тебе кое-что интересное.

– С удовольствием, – откликнулся К-Кэн, подпоясываясь поясом с мечом, с которым решил не расставался никогда, поскольку усвоил урок судьбы.

Они вышли из таверны, и она потянула его под деревья за густые колючие кусты. К-Кэн усмехнулся, осматриваясь:

– Вот так сразу? Я и не отдохнул даже толком. Но …

Ан-ньи сдвинула брови:

– Никаких «но». Мужчина должен исполнять обязанности мужчины всегда и при любом настроении!

Она привела его под козырёк скалы, неподалёку от высокой громады маяка. К-Кэн всмотрелся в скалу:

– Хм, если наши общие враги мне не отбили мозги окончательно, то именно здесь мы прикончили первого монстра Ночи ночей. Живучи, гад – пришлось повозиться основательно.

Ан-ньи его поправила:

– Не «мы», а ты. Кстати, об этот подвиге менестрели слагают баллады. А вот та самая заколдованная дверка, сбив с которой печати магов, и вырвались оба монстра Ночи ночей. И внутри…

Она отворила новую толстую дубовую дверь, обитую стальными полосами, и запалила лампаду. Оба, пригнув головы, вошли в просторный зал, и К-Кэн ахнул:

– Ого-го!

И было от чего: огромный зал везде был покрыт слоем инея явно магического происхождения. А на полках и просто рядами лежали тонны отсортированного по кучам добротной конины.

– И оперативно же ты сработала, солнце моё!

– Спасибо. Мне повезло, что в столицу нахлынули толпы беженцев – благодаря им и удалось столько добра собрать. Теперь мы тушим её с рисом и продаём, как фирменное блюдо «Великая битва». От клиентов, приезжих купцов и матросов, отбоя нет. Ещё бы: это ведь те самые кони, что пали в битве столетия!

– А как с конями в садах Рая?

Ан-ньи вздохнула:

– Там уже далеко не райские Сады, а адская Пустошь, как её теперь называют: всё изменилось до неузнаваемости. Над полем, за Третьей стеной теперь трупы людей и лошадей почему-то не тлеют и не гниют! И их пожирают чудовища, которых породила Ночь ночей. Но стоит их вытащить за пределы Третьей стены, так они тут же начинают разлагаться, как положено всякой мертвечине.

– А что там ночью?

– Ночью сам туман светится, бродят какие-то тени, скрипят стеклянные деревья… Жуть… Говорят, что в головах у посетивших начинают слышаться некие манящие голоса. Кто отправился на этот зов, не вернулись. А кто отправился искать пропавших, пропали тоже…Теперь там закрытая зона и башизуки сторожат у входа, спасибо им хотя бы за то, что оградили нас от всякой нечисти.

– Ха, так они просто себя берегут – живут же поблизости от Третьей стены, в Верхнем городе… А поисковики что, вот так взяли и пропали? – недоверчиво протянул К-Кэн.

Ан-ньи упрямо сдвинула брови:

– Я там была один раз днём в сопровождении отряда, когда поехали разузнать на предмет конины. Так вот, дорогой ты мой: из одиннадцати человек вернулись восемь. В проклятом тумане, когда он внезапно начинает катиться зелёными волнами, вообще ничего не видно. Кони взбрыкивают и горячатся, норовят сбросить и убежать…

– Интересная картинка получается.

Ан-ньи решила быть откровенной и поведала:

– Ты, конечно, не поверишь, но самое интересное это то, что меня туда, в этот ад, порой ночью почему-то тянет. Понимаешь, в этом кошмаре есть нечто манящее, дёргающее нервы, и ты будто переносишься в другой мир, страшный, но притягательный, наполненный странным удовольствием …

К-Кэн толкнул её в бок:

– Красавица, не увлекайся! Со стороны начинает казаться, что ты бредишь, как под наркотиком. Даже глаза стекленеют!

Ан-ньи встрепенулась и снова задышала спокойно:

– Извини… Так вот туда предприимчивые башизуки стали за мзду пускать экскурсии приезжих купцов. Этакая кучка трясущихся жирных воротил, каждого из которых охраняет свой телохранитель, да ещё и башизук с повязкой на лице, чтобы не надышаться туманом, с ятаганом наголо.

– Хм. Что-то я не понял: а ятаганы-то зачем наголо? Там ведь никто не выживает, ты говоришь?

Ан-ньи огляделась и понизила голос:

– Туда через стену прошмыгивают мародёры и приносят разные интересные вещицы. К примеру, оружие мертвеца, если оно полежало в зелёной луже, то само начинает в темноте светиться зелёным светом. Металл доспехов становится твёрже, по нему идут разводы в форме волнистых линий. Есть чудаки, которые платят за эти «сувениры» хорошие деньги. Но лично меня, когда передо мной выложили такую саблю, передёрнуло. Прислуга же вся стала бледнеть и суетиться, едва ли не разбегаться. А мародёр только ухмыльнулся, быстренько завернул саблю в тряпку и убежал… На меня эти вещи действую слабее, чем на остальных, но всё равно не по себе: как-то веет от них холодом и смертью.

К-Кэн кивнул, соглашаясь:

– Да, есть над чем поразмыслить… Да, и вот в этой пещере с замороженным мясом как-то несколько душновато, ты не находишь? Распорядись, чтобы в стене повыше пробили небольшую отдушину. Кстати, здесь нигде не притаились последние монстры Ночи ночей?

Ан-ньи отмахнулась:

– Ночь ночей прошла, слава Великой Кошке. Мы здесь всё внимательно проверили, вычистили и обстучали стены: никаких скрытых ходов. Если эта двоица монстров провела тут в плену заклятий столетия и не смогла вырваться, значит…

– … Мяско будет в сохранности, – закончил за неё К-Кэн. – Но вот охранные руны на дверях восстановить не помешает, да и замок хороший тоже. Скоро населения прибавится, беженцы вернутся, тогда мясо в цене поднимется ещё выше.

– Хорошо, распоряжусь прямо сегодня. А то мне кажется, что кто-то тут ночью бывает, и туши пропадают.

Ан-ньи оглянулась и подошла к Волку вплотную. Её глаза расширились и на лице появилась ждущая ответа ласковая улыбка. Волк помимо воли оцепенел и не мог отвести он неё взгляда, отзываясь на влекущий тело вековечный зов плоти. Она мягко ладони ему на грудь. Потом руки поползли выше, наклоняя его голову для поцелуя. В К-Кэне всё задрожало от страсти. Он утонул в дразнящем запахе Кошки, пахнувшей мёдом и весной. Он закрыл глаза, жадно обхватил её за талию и наклонился для поцелуя…

В этот момент из-за кустов раздался голос девушки-прислуги:

– Хозяйка! Там привезли новых приправ, я в них не разбираюсь. Подойдёте?

К-Кэн сбросил наваждение, отодвинулся, сняв с неё руки и подытожил:

– Жаль… и если ничего больше мне здесь приятного не предложат, пойду-ка я отдохну после всех этих передряг.

Та покраснела и оттолкнула его:

– У тебя только одно на уме, Волк! Шрамы-то не болят?

– Которые на лице нет, – невинно заморгал К-Кэн. – А вот которые на ягодицах – ноют. Показать?

Ан-ньи закатила глаза и упорхнула к служанке, ожидавшей её с нетерпением у хмурого купца-Кабана с ящичком приправ.

А К-Кэн, закрывая на толстый засов двери замёрзшей пещеры, вдруг застыл, почувствовав неладное.

Он отчётливо ощутил на затылке давление враждебного взгляда. Так бывало с ним на охоте, когда зверь заходил со спины, готовясь прыгнуть. Тогда, в джунглях, только мгновение, на которое он успел выхватить оружие, и точно встретить хищника, спасло его от когтей…

Так и сегодня: кто-то рядом готовил смертельный удар. Чуткие уши Волка зашевелились, ловя шорохи за спиной. Он прислушивался, делая вид, что возится с заевшим засовом.

Но ведь кто-то точно сверлил тяжёлым взглядом его спину! После того, как выстрел Магистра на дуэли повредила ему глаз, юноша порой видел им неясные силуэты или движение на периферии зрения. Вот и теперь, скосив взгляд, он скорее почувствовал, чем ясно увидел облако красноватой материи за спиной. Изготовившись, К-Кэн одним стремительным движением выхватил меч и прочертил смертоносную дугу позади, быстро оборачиваясь. Второй рукой он вытащил длинный кинжал, загородившись им и стал в пружинистую боевую стойку ожидания, готовый ко всему.

Но нападение не произошло, видно зверь не решился напасть, вспугнутый реакцией человека. К-Кэн тут же краем глаза уловил стремительное движение: там сбоку, среди зарослей колючек промелькнула грозная тень, похожая на серую толстую пантеру. Промелькнула и исчезла, растворившись среди густо поросших стволов. И если бы не едва слышный треск сухих колючек под лапами тяжёлого хищника, К-Кэн мог бы посчитать, что всё это ему померещилось после нескольких дней тяжёлых испытаний.

Ощущение опасности отодвинулось вдаль и исчезло. Выждав минут десять, он с трудом пробился сквозь колючки к источнику тревоги. И действительно на рыхлой земле имелись отпечатки лап. Но таких странных очертаний, о которых он, бывалый охотник, даже и в байках стариков не слышал! Следы уводили дальше в самый непролазный гущар и зверь мог уже быть далеко, прокравшись по каменным карнизам стен и скал.

К-Кэн, настороженно оглядываясь, пошёл к таверне, стараясь успокоить себя ложью:

– Где падаль, там и хищники. Ничего странного – пантера учуяла запах конины, вот и шныряет вокруг пещеры.

Слова-словами, но он не мог так просто забыть что-то всё-таки странное и смутно знакомое, что оказалось в этих следах и очертании тени зверя…

А тот был не так и далеко. Хищник из расщелины на расстоянии метров тридцати, сливаясь цветом шкуры со скалой, внимательно следил за человеком. Тварь раздражённо наблюдала за мужчиной у двери к мясу: этот двуногий вызывал в ней ясную тревогу. Она ведь видела, как он убивал его родителя! К тому же этот человек видел её. Остальные двуногие как-то не замечали осторожную Тварь, а этот заметил её за спиной и посмотрел прямо туда, где она ранее и затаилась в засаде. И только теперь потерял её из виду. Надолго ли?