Текст книги "Обходной путь героя"

– И что за меры, позвольте узнать? – спросил богатырь.

Король не ответил, надменно поджав губы. Но при этом посмотрел на де Крамма – а тот осклабился с полным пониманием. Ну ясно, гвардия не подведет. Преторианцы, вперед!..

– Это называется творческий подход, – сказал Светлан. – Поскольку подходят тут к творцам. А когда отходят, творить уже некому.

– Ведь они сами напрашиваются, – возразил Луи, пытаясь казаться спокойным. – В такой момент, когда в одночасье может рухнуть всё, когда необходима сплоченность…

– Вокруг монарха? За царя и отечество, ну как же!

– «За Родину, за Сталина», – поддакнула Мишка. – Прямо близнецы-братья – эти самодержцы.

– В конце концов, с чего вы взяли, что меры будут столь… э-э… радикальными? – пожал плечами король. – Если моих людей не вынудят…

– А если вынудят?

– Ну-у, тогда…

– Это обычный довод бандитов: расслабься – и больно не будет. А ежели эксцесс, виновата жертва.

– Ну хорошо, я распоряжусь, чтобы с магами-отступниками обращались со всей деликатностью.

– Думаете, кто-то станет вникать в тонкости? Вояки – парни простые, исполняют по букве. Доктор сказал «в морг» – стало быть, извини… Да что я объясняю! – рассердился богатырь. – В конце концов, кто здесь правитель? Уж такие вещи король должен понимать лучше других. Конечно, если он впрямь – помазанник.

– Да почти всем им плевать на подданных, – заявила прямодушная кроха. – Кого они лелеют – это себя, любимых. И уж свой престиж ну так стерегут!.. Невзирая на чужие жизни.

– Устами младенца, – лишь и сказал Светлан.

– Что у взрослого на уме, – откликнулась Мишка, хихикнув.

Мэтр Фриско осторожно улыбнулся, явно получая удовольствие от сцены. Нахмурившись, де Крамм уставился на короля, словно бы ждал повеления арестовать наглецов – храбрец, надо же! Де Круст прищурил глаза в щелки, сделавшись похожим на пожилого японца, и восседал с непроницаемым ликом. Уж он предпочел бы обойтись без лишних движений, ибо отлично сознавал, куда те могут завести.

– Собственно, о чем мы спорим? – произнес Луи, как бы удивляясь. – Все равно это задача не ближних дней. Сперва нужно разобраться с де Шратье. Затем покончить с Озерным Дьяволом… потом усмирить Орден, возглавляемый моим братом. Но когда наступит относительное затишье…

– А к тому сроку кто-нибудь да помрет, – фыркнула Мишка. – Либо шах, либо ишак. Либо все поляжем, ага.

– Типун тебе, – сказала Лора.

Глава 9

Проверка тайных агентов, подпавших под подозрение, не заняла много времени. Светлан ничего им не говорил и уж тем более не спрашивал – только смотрел в глаза, проникая сквозь все заслоны. К счастью, отбраковать пришлось лишь троих – причем одного из них не за изменнические настроения, а за садистские наклонности. Пусть уж реализует их в быту, насколько позволят ближние, а не резвится на службе, где для таких ухарей слишком большой простор. Потерю ценного работника де Круст принял без вздоха, явно испытывая облегчение, что не пришлось своих подчиненных подвергать подноготному допросу, после которого у многих бы убавилось рвения.

Закончив дознание, Светлан и барон погрузились в серую карету, лишенную герба или иных эмблем, но сработанную весьма добротно, и по ночному городу покатили к центральной площади, где обосновался граф де Шратье с ближними офицерами, изгнав оттуда торговцев, комедиантов, циркачей, а взамен прежних палаток, пестрых и разнокалиберных, установив военные шатры. Окружать лагерь забором, как древние римляне, правда, не стал, зато перекрыл заставами все улочки, втекавшие в площадь, точно ручьи в озеро. Теперь на узорной брусчатке пылали костры, сложенные из порушенных беседок, а что за туши на них жарились, распространяя окрест… э-э… ароматы, Светлан и гадать не хотел.

Карету главного сыщика неохотно, но пропустили сквозь охранение. Впрочем, уехала она недалеко – до ближнего костра, разведенного с нездешним размахом и вовсе не городской расточительностью, будто на лесной поляне. А окружали огонь ребятушки, вовсе не похожие на нордийцев. Речь их звучала знакомо, хотя к романской группе явно не относилась, – славяне, ну конечно! Прежде, в добогатырские времена, Светлан не понял бы и четверти услышанных слов, но ныне распознавать фразы стало намного легче.

Парни были отборные – конечно, не в шесть локтей, как Светлан, но под пять едва не все. Обычных солдат они напоминали мало – скорее как раз разбойников из какой-нибудь чащи. Одеты были небрежно и вразнобой, за гигиеной тоже следили не шибко – во всяком случае, не больше, чем здешняя знать. Но в их букетах ощущалось здоровье, какое не прошибешь антисанитарией, – уж здесь природа не поскупилась. А свои инструменты, как и положено профи, наемники содержали в образцовом порядке. Не говоря о том, что почти каждый владел набором клинков, коим мог похвалиться редкий аристократ. И что странного – ведь от качества оружия у этих спецов зависела жизнь.

Вот стриглись крепыши без затей – что называется, «под горшок». Причем горшок был тут, похоже, общий, а лишние волосы срезали мечами. Трое или четверо обрили головы наголо, у одного с темени свисал чуб – как у запорожцев или ирокезов. Индейцы, блин. С большой дороги.

Кстати, волосы у большинства были темные, а кое-кто и чертами смахивал на азиата… скажем, хазара или печенега. Хотя в такой дали поди разбери, кто там и с кем враждовал. А может, все – со всеми? Была бы надобность и светил бы навар.

Но независимо от своих корней, эти парни выглядели сплоченными – то ли притерлись за годы ратных трудов, то ли вправду сдружились. Вообще, нехилый отряд, хотя малочисленный. Таких верзил хорошо ставить на острие атаки, и в обороне они станут стеной на уязвимом участке. А уж как охранникам им цены нет… вернее, платить придется по самой высокой ставке. Наверняка ж они выяснили здешние расценки.

На пути четверки лошадей, впряженных в полицейскую карету, встало лишь двое наемников, но каждый вряд ли уступал силой медведю и, уж конечно, был гораздо опаснее косолапого. Впрочем, гости и не собирались с боем прорываться к здешнему хозяину. О приличиях все ж следует помнить… пока не вынудят их нарушить.

Глянув на барона, Светлан поинтересовался:

– А тропку, верно, неспроста выбрал? Начинать лучше с трудного, да?

В ответ де Круст усмехнулся, воздержавшись от ненужных слов.

– Думаю, вам не стоит выходить, – сказал богатырь. – Уж с этими я смогу объясниться.

И, аккуратно вписавшись в тесный проем, распрямился рядом с каретой, сразу показывая, кто тут главная каланча. Фокус называется: черт из коробки.

Гомон вокруг костра смолк. Наемники поднимались с пригретых мест и неспешно подступали к незнакомцу, слаженно раздвигаясь в дугу. Вперед выдвинулся бородач, даже в такой компании выделявшийся могучей статью. Исподлобья вперившись в чужака, предводитель справился:

– Ты че, богатырь, что ли?

Похоже, и он признал земляка, поскольку обращался на родном наречии.

– Нет, – отрезал Светлан. – Техасский рейнджер.

– Это ты тутошним дохлам вливай, какой ражий, – пророкотал здоровяк. – А мы и не таковских зрили!

Ну, тут ты, положим, врешь. Если, конечно, и в диких степях Скифчины не завелись огры – что вряд ли. А здешних великанов вы еще не нюхали… хотя нюхать их как раз не стоит.

– Ща тебя спытаем, – решил главарь.

Окинув Светлана взглядом, он справедливо решил, что такого не сшибешь с ног даже кувалдой, и спросил:

– Скока браги сдюжишь за присест?

Вот они, истоки тотального пьянства! С этих самых пор и проверяем, и проверяем…

– Видишь ли, братан, – ответил богатырь. – Я выпиваю лишь с близкими… и уж конечно, не брагу.

– Гнушаешься, стало быть, – сказал наемник и, чуть повернув голову, кивнул товарищам. – Ну, не обессудь.

Сорвавшись с мест, к Светлану подскочили четверо крепышей и повисли на его руках, вцепившись намертво. Опытные усмирялы, они предполагали, что такой бугай попытается сомкнуть ручища перед собой и заранее уперлись, готовясь противостоять. Но вот что богатырь столкнет их за своей спиной, они никак не ждали и наверняка очень удивились, с оглушающей мощью вмазавшись друг в друга. Сознаний из них Светлан, правда, не вышиб, но, что называется, ошеломил… Хотя при чем тут шлемы?

Кстати, он мог удивить парней иначе, попросту сорвав с упоров, что нисколько не ослабило бы удар, но постеснялся расходовать силу без нужды. Строжайшая экономия – только так!.. Не свое же?

Стряхнув с себя растерянную четверку, богатырь стремительным броском сместился к главарю и, ухватив одной рукой за пояс, вздернул в воздух, словно бы нацеливаясь швырнуть через площадь.

– Да поняли, поняли уж, – произнес тот, нисколько не устрашившись. – Ну не хочешь, не пей – твоя воля. Хотя бражка очень даже недурна.

– Вот и хорошо, что понятливый, – сказал Светлан, возвращая его на прежнее место. – Тебя как зовут?

– Павич я, – сообщил командир, поправляя ремни. – А кто ты, мы доперли – не дети, чай. С добром пришел или как?

– Как получится. Первым-то не стану бузить. Но ежели наедут…

– А чего, у здешних хватит ума, – осклабился Павич. – Они про богатырей и не слыхивали. Ни ладить с ними не умеют, ни ценить по достоинству.

– В отличие от вас, да?

– Уж мы ведаем, что на тропе богатыря лучше не стоять, – подтвердил россич. – И не потому лишь, что себе дороже.

– А почему еще?

– Так ведь он за правду бьется, за всех людей. А кто против него, служит нечисти. И на кой нам себя марать?

– А в чем правда, Павич? – заинтересовался богатырь. – Может, хоть ты знаешь?

Но тот, если и знал, делиться не стал – лишь усмехнулся загадочно.

– И что же вас занесло в такую даль? – снова спросил Светлан. – Дома заняться нечем? Или потянуло на легкие хлеба?

– Любопытно нам, – ответил Павич. – Мир-то велик, за каждой горой новье. Ну и заработок – само собой. Мы ж добытчики, не просто так. Но ежели свистнут из родных мест…

– А поспеете, когда призовут? Путь-то неблизкий.

– Чай, земля наша не первый век стоит. Уж как-нибудь протянет еще месячишко.

– Да ты оптимист, – сказал богатырь. – Ще не вмерла, да?

Снова загрузившись в карету, он сообщил барону:

– Следующая остановка – конечная. Ребята проводят.

В самом деле, больше их не задерживали – вплоть до самого центра площади, где высился шатер командующего, размерами вполне сравнимый с нормальным домом. Его тоже охраняли плотно, но увидев, что незваных визитеров то ли конвоируют, то ли сопровождают россичи, сторожа сочли за благо расступиться перед Светланом. Все ж хорошо, когда тебе покровительствует элита.

А в шатре, неглядя на глубокую ночь, как раз затеяли большой сбор, зазвав сюда едва не всех старших офицеров. И уж конечно, все тут были дворяне, коим дозволялось носить мечи. Их набилось в шатер много, они стояли перед богатырем плотной толпой и поголовно были облачены в латы, обвешены заточенными железками – серьезные ребята, прямо-таки крутые. А Светлан заявился к ним совершенным шпаком, а стали на нем не набралось бы и на хороший кинжал. За что ж его уважать: лишь за габариты? Так толку в них, когда большинство подавляет!

Но именно такие ситуации и заводили богатыря. А кураж сейчас был даже к месту – тем более, как только он вступил в шатер, сразу притянул к себе десятки взглядов. И вместе с остальными на нежданного гостя уставился молодцеватый старик в доспехах, восседавший в высоком кресле, – граф де Шратье, маршал Нордии и главный здешний военачальник.

– А-а, это тот пронырливый чужеземец, заморочивший голову Луи, – нехотя признал граф. – Впрочем, спутать трудно – вряд ли в Эльдинге сыщется второй такой дылда.

– Вчера прибыл еще один, – доложил кто-то из его свиты. – Пресловутый король Артур.

– «Король», надо же!

– Я тоже не люблю генералов, – сообщил ему Светлан. – То есть, наверно, среди них случаются порядочные… опять же исторические хроники… Хотя мы-то знаем, как они пишутся!

– Свежеиспеченный герцог, ну конечно, – язвительно продолжал де Шратье. – Большой любитель совать нос во все щели.

– Еще я люблю проповедовать, – признался богатырь. – Или поучать, как выражается моя помощница. Ничего не могу с собой поделать – возрастное, похоже.

– И оставался бы монахом, – бросил де Шратье. – Чего лезешь в наши дела?

– Ага, – сказал Светлан. – Стало быть, разговор пойдет по-военному, без этих придворных изысков. Что ж, мне подходит… А ты уверен, что эти дела – ваши? – спросил он. – И что разбираешься в них лучше меня?

На что маршал лишь скривил блеклые губы, не считая нужным отвечать. Зато как бы спуская с цепей своих подчиненных – и за теми, понятно, не заржавело. Плотной лавиной на Светлана посыпались язвительные замечания, колкости, насмешки, оскорбления.

Мнение публики, которую так легко натравить, богатыря заботило мало, и все словесные стрелы отскакивали от его дубленой шкуры, точно от эльфской брони, не раня, даже не трогая. Но молчания, стоического или безразличного, здесь бы не поняли, а потому пришлось отвечать – пусть и не на каждый выпад (он бы просто не успел), но почти на все более или менее осмысленные. А поскольку сарказма в его мире скопилось намного больше, да и память услужливо подсказывала самые ядовитые фразы, из этой неравной схватки выдрались изрядно потрепанными как раз превосходящие силы – к большому удовольствию Павича и пары его дружков, следившими за событиями от входа.

Вот де Шратье итог баталии понравился гораздо меньше. Вскинув ладонь, он отозвал свои войска, пока их вовсе не смешали с землей.

– Мои офицеры больше упражняют свои мечи, чем языки, – пробурчал граф, словно оправдываясь. – Солдату не пристало много болтать.

– Лучше б они мозги упражняли, – откликнулся Светлан по инерции. – Вот где у них слабое место. Или не только у них?

Но командующий тоже умел не слышать, если не хотел. Да и зрение у него было избирательным.

– А-а, и вы тут, барон! – сказал он, будто разглядел лишь сейчас. – В тени чужака вы совсем затерялись. Эдак можно в невидимку обратиться – не боитесь? Или при вашей работе это даже к лучшему?

Де Круст промолчал, хотя наверняка запомнил. Даже здесь, на своей территории, вояки относились к нему с видимой опаской, избегая лишний раз задевать. Но своего презрения к мастеру тайных дел особенно не скрывали. Как будто то, чем занимаются они, так уж почетно! Ну есть у них лицензии на убийства – так и что?

– Я здесь временная фигура, – ответил Светлан вместо барона. – Скоро уберусь вон – вместе со своей тенью. И тогда на свету окажешься вовсе не ты… э-э… граф.

– Лучше быть графом благодаря славным предкам, чем герцогом по прихоти короля, – отрубил де Шратье. – Ибо те, кто легко возносятся, рушатся с не меньшей стремительностью.

– Одни возносятся, других – возносят… Чувствуешь разницу?

– Еще различают, кто возносит и по какой причине, – парировал граф. – Не обязательно ведь этого желать. Но если нет иного способа отвратить измену и спасти державу…

– То оправдано и убийство монарха, да?

– Кто говорил об убийстве?! – рявкнул маршал, как на бранном поле.

И офицерье встрепенулось, точно при звуке трубы.

– Об этом не говорят, – наставительно заметил Светлан. – Это делают. И не столь уж редко – о чем ты наверняка знаешь. Ибо убить законного правителя гораздо проще, нежели низвергнуть. А убийц можно затем казнить, дабы не болтали. Сценарий-то – вполне стандартный, используется еще со времен Римской империи.

С минуту помолчав, де Шратье промолвил, веско роняя фразы в нависшую тишину:

– Мне странно слышать такие суждения. Государь – особа священная. Его жизнь – достояние нации. Его корона – символ государства.

– А как насчет свободы? – сейчас же спросил Светлан. – И без власти он вполне может обойтись, если… э-э… верноподданные слуги признают его недееспособным. Ну будет служить вывеской при мудром и благочинном регенте… конечно, если тот посчитает, что нуждается в такой ширме. Или лучший король – все-таки мертвый? И ведь династии время от времени сменяются. А если хорошенько порыться в родословной, то и в графской крови можно сыскать нужные вкрапления.

– Ага, – сказал де Шратье зловеще. – Вот это уже прямое обвинение!

– Разве ты единственный граф в Нордии? – усмехнулся богатырь. – Хотя ты прав: я разумею именно тебя, мой маленький маршал. Возможно, ты пока не спланировал кампанию в деталях, а во всей интриге замыслил лишь первый этап. Но пройдут недели, месяцы, и эти вопросы перед тобой встанут – неизбежно. А тебе придется на них отвечать. Ну и как скоро ты решишь, что жизнью Луи придется пожертвовать? Конечно же, ради блага страны! И дабы спасти ее, водрузишь корону на свои благородные седины. Ну имей же смелость это признать – хотя бы в мыслях!

На обветренном лице графа не дрогнул ни мускул, лишь кожа потемнела от прихлынувшей крови. Все же до крайности неприятно, когда затаенные чаяния оглашаются прилюдно. О таком ведь и думать избегают, а исполняют, как бы уступая судьбе.

– Ты сам подписал себе приговор, – медленно выцедил де Шратье, даже не пытаясь быть оригинальным. – Ныне военное время, а ты смеешь вбивать клин меж государем и его армией…

– Поправка, – перебил Светлан, вскинув палец. – Этот самый клин – ты. Так что я лишь намерен его изъять. А если заодно с ним вылетят отдельные… э-э… щепки, – тут он окинул взглядом притихших офицеров, – то это будет их выбор.

– Здесь даже трибунал не нужен, – продолжал граф уже громче. – Данной мне властью я приговариваю изменника и шпиона…

– Что-нибудь одно, да? – снова прервал богатырь. – Шпион по определению не может стать изменником. К тому ж я еще и посол сопредельного королевства, а это подразумевает неприкосновенность. Или ты уже готов самолично объявить войну? И кто же тогда тут изменник?

– Тебе не удастся заморочить еще и меня, чужак! – прорычал старикан. – Если я вижу врага, меня не заботит, под какой личиной он прячется. А когда я настигаю его и… э-э…

– Ражу, – подсказал Светлан.

– …поражаю своим мечом, мою десницу направляет Бог!

– Ведь ты левша. А десница, как известно, – это правая рука. И что ж ты творишь ею, когда поражаешь врагов? Собственно, от чего они поражаются?

– Не морочь меня, демон!..

– Ой какой ты нудный, – поморщился богатырь. – И за что тебя любят подчиненные – видимо, за пост?

Оставив графа в покое, он снова оглядел офицеров. Затем произнес:

– Взывать к лучшим качествам я давно зарекся – но, может, в вас хотя бы рассудочность сохранилась? И фантазии хоть чуть, да осталось? Вот и представьте, что станет с вами, если победа таки будет за королем. Может, сейчас как раз выгодно поступить честно? И выбрать именно Луи, а не де Шратье, давно пережившего свой здравый смысл.

Дав время усвоить тезис, Светлан продолжил:

– Вы заметили: я избегаю восклицательных знаков. Это чтобы не повышать голос. Потому что, если я рявкну во всю мощь, вас отбросит точно… э-э… штормовой волной, а кое-кто может и оглохнуть. Контузия, не слыхали? Хотя вы и так… гм… Я даже не ем мяса, дабы быть дальше от хищников. Но это вовсе не значит, что я – агнец. Скорее уж слон, вдобавок боевой. А со слонами, как знаете, лучше не встречаться на узкой тропе. Вы думаете: сила за вами? А этих пришлых, дескать, единицы – какая от них угроза!.. Тут вы ошибаетесь. Каждый из нас стоит армии, и я один – вот такой, какой есть, бездоспешный и безоружный, – смог бы при желании превратить эту площадь в мертвую пустыню.

Не выдержав такого бахвальства, один из генералов, барон де Болд, рослый и не по-нордийски массивный, вскричал:

– Да что ты сможешь сделать против залпа тысяч!

– Хочешь узнать?

Шагнув к нему, Светлан мгновенным движением извлек из его ножен широкий меч и сразу отступил – еще прежде, чем де Болд успел испугаться. Хотя удивился тот сильно, вдруг увидав свое оружие в чужой руке.

– Теперь глядите, – предложил богатырь, слегка улыбнувшись. – И не думайте, что это фокус.

Собственно, глядеть было не на что, поскольку массивный клинок внезапно исчез, будто растворившись в воздухе. И лишь ровный гул да смутно зримая кисть подсказывали, что происходит сейчас с мечом. А если бы лезвие имело сечение вертолетной лопасти, здесь гулял бы такой ветер!..

– Вы меня видите? – спросил Светлан. – Какое совпадение: я вас тоже.

Теперь можно было поинтересоваться: «И как я вам нравлюсь?» Впрочем, и так ясно: нас здесь не любят.

– А теперь попробуйте меня расстрелять, – сказал он. – У вас же запасены арбалеты?

Если просьба и показалась странной, в ней гостю не стали отказывать. Сразу от дюжины офицеров к наглецу устремились стрелы, выпущенные в упор. Но здесь и пули вряд ли бы прорвались – меч уже набрал такие обороты, что не рубил древки, а отбивал наконечники, словно бы находился разом везде.

Подождав, пока припасы иссякнут, Светлан остановил вращение и небрежно забросил меч обратно в ножны, удивив де Болда еще раз. А заодно и всех остальных, решивших было, что клинок пронзил храброго барона.

– Это показательное выступление, – пояснил гость. – Вы, братцы, еще не видели настоящих батыров. А нападать на них все равно, что кавалерией атаковывать тан… э-э… слонов.

– Нас не обманут твои чары! – выкрикнул маршал, видимо, почитавший конницу не меньше, чем Буденный. Собственно, он и походил на старого кавалериста – поджарый, жилистый, крепкий. К такому бы телу да светлую голову.

– Ага, – отметил Светлан. – Выходит, в магию ты уже поверил. Меньшее из двух зол, да?

– Богатырей не существует – это сказки.

– Так я могу их сделать былью – прямо сейчас. Не жаль тебе своих офицеров? Или лучше начать с тебя – чтоб не огорчался?

– Если допустить такое, то какой смысл в нашем войске?

– О чем и речь, – кивнул богатырь. – В нынешнем виде ваша армия – лишь корм для воронов и шакалов.

– Все это ложь!..

– Это называется «очернительство», – подсказал Светлан. – То есть вообще это правда, но тебе – не по вкусу.

Или тут уже додумались до этого термина? Много-то ума не надо.

– Вот что, – сказал он, двумя пальцами вынув из брусчатки булыжник. – Проведем эксперимент. Всем, кто уже поверил в меня, советую покинуть шатер, потому что сейчас он рухнет. Остальные могут не беспокоиться – главное: не снимайте шлемы. На раздумья даю минуту.

И вместе с де Крустом направился к выходу.

Первыми, конечно, его совету последовали россичи. Остальные еще некоторое время колебались, растерянно переглядываясь. Затем, один за другим, тоже потянулись наружу. Хотя не все – с десяток офицеров решили довериться маршалу, конечно, не сдвинувшемуся с места. А может, просто любили риск.

Притормозив на пороге, богатырь честно дождался завершения минуты и лишь тогда запустил камень. Разогнавшись не хуже артиллерийского снаряда, булыган угодил в выбранное место, с легкостью переломив сразу несколько опорных шестов, и сооружение стало складываться, наглядно демонстрируя, чем такая времянка отличается от полноценного здания.

– Полагаю, здоровье графа не пострадает, – сказал Светлан, задумчиво созерцая завал, где под толстой парусиной копошились смутные фигуры. – Я постарался, чтоб его не накрыло тяжелым.

– Зато пострадала его гордость, – откликнулся де Круст. – Я уж не поминаю его престиж, от коего мало что уцелело. Вы нажили себе смертельного врага.

А будто прежде они были друзьями.

– Одним больше – подумаешь, – пожал плечами богатырь. – Меня здесь уже столькие не любят!.. И если я боюсь кого, то не этих.

Переведя взгляд на вояк, толпившихся невдалеке и не без злорадства глазевших на коллег, наказанных за свое упрямство, он добавил:

– Похоже, большинство я все-таки убедил.

– Включая меня, – подтвердил барон. – То есть в теории я знал, что герои не вымысел, но верить – это совсем иное.

– Осталось самому уверовать, – хмыкнул Светлан. – Ладно, тут я уже развалил, что хотел, – поехали в другие места.

– Карета ждет, – объявил де Круст.