Текст книги "Мысли о прочитанном. Сборник эссе"

Мысли о прочитанном
Сборник эссе
Сергей Калабухин

© Сергей Калабухин, 2024

ISBN 978-5-0062-7159-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Амурские страсти

1. Николай Задорнов

Тридцать лет назад, 18 июня 1992 года, перестало биться сердце Николая Павловича Задорнова – русского и советского писателя и сценариста, заслуженного деятеля культуры Латвийской ССР, лауреата Сталинской премии II степени. Практически всему взрослому населению России знакомо имя писателя-сатирика Михаила Задорнова. И тем более обидно, что мало кому известно имя и творческое наследие его отца – Николая Задорнова. К своему стыду должен признаться, что и я до недавнего времени не читал исторических романов этого замечательного писателя. А ведь за три из них (романы «Амур-батюшка», «Далёкий край», «К океану») в 1952 году Николаю Задорнову была присуждена Сталинская премия! Сталин, разумеется, прекрасно разбирался в литературе, читал и оценивал всё, что выдвигалось на соискание Государственной премии его имени. Он сам в юности писал настолько хорошие стихи, что классик грузинской литературы Илья Григорьевич Чавчавадзе некоторые из них опубликовал в тифлисской литературной газете «Иверия», а стихотворение «Утро» в 1912 году даже вошло в учебник родного языка «Дэда Эна», и его на протяжении многих лет учили грузинские дети.

В случае награждения Николая Задорнова отсутствует какая-либо политическая составляющая, так как в его романах нет убеждённых коммунистов, большевиков, направляющей силы партии и тому подобных штампов. Нет даже светлых, то есть правильных согласно законам социалистического реализма, образов революционеров и прочих борцов с царским режимом. Поэтому можно смело утверждать, что Николай Задорнов был награждён именно за писательское мастерство, то есть вполне заслуженно. Вот и американская литературная энциклопедия о Николае Задорнове пишет, что «его роман „Амур-батюшка“, ставший на его Родине классикой, переведён на многие языки. Несмотря на то, что в его произведениях нет партийной темы, писатель был удостоен высочайшей послевоенной награды СССР – Сталинской премии».

Японская критика неоднократно отмечала русского писателя Николая Задорнова как «неповторимого художника природы и человека», а Британская литературная энциклопедия о нём писала: «Без исторических романов Н. Задорнова нельзя иметь полного представления о развитии истории России и российской литературы». И в американской литературной энциклопедии написано, что Николай Задорнов «поднял пласты истории народов, не известных до сих пор цивилизации. Он красочно изобразил их быт, с глубоким знанием рассказал о нравах, привычках, семейных спорах, любви, несчастьях, житейских неурядицах, о тяге к русскому языку, русским обрядам и образу жизни».

Тем большим было моё удивление, когда я прочёл негативные отзывы о литературном творчестве Николая Задорнова. К примеру, вот что заявил о его книгах доктор филологических наук, критик, профессор Геннадий Красухин: «Дело в том, что писателем он был, мягко говоря, средним. Психологическим мастерством не владел. Интриги его романов были довольно унылы». Видимо, этот критик решил повторить суждение немецкого слависта, литературоведа и переводчика Вольфганга Казака (нем. Wolfgang Kasack): «Книги 3адорнова не отличаются исторической достоверностью, свидетельствуют об интересе автора к фольклорным частностям; они очень растянуты и лишены психологической глубины».

Разумеется, я не мог поверить мнению Красухина и Казака, потому что не могут «унылые» и «лишённые психологической глубины» книги быть более полувека популярны у читателей разных рас, стран и убеждений при отсутствии мощной рекламы и государственной поддержки.

Перу Николая Павловича Задорнова принадлежат два цикла исторических романов об освоении в XIX веке российского Дальнего Востока, о подвигах русских землепроходцев. Первый цикл состоит из 4 романов: «Далёкий край» (1946—1949), «Первое открытие» (1969, первое название – «К океану», 1949), «Капитан Невельской» (1956—1958) и «Война за океан» (1960—1962). Второй цикл: романы «Амур-батюшка» (1941—1946) и «Золотая лихорадка» (1969). Я не буду рассматривать их все, разберу только меньший, второй цикл с наиболее известным романом «Амур-батюшка».

Дилогия Николая Задорнова из романов «Амур-батюшка» и «Золотая лихорадка» грандиозна по масштабам описания природы Приамурья второй половины XIX века, быта и типажей местных племён и тяжкого труда крестьян-переселенцев из России. Я не буду подробно всё это разбирать, потому что лучше, чем у автора у меня всё равно не получится. А вот поспорить с критиками по поводу «унылости» и «отсутствия психологической глубины» попробую.

У каждого человека имеются некие собственные представления о том, какой жизнью он хотел бы жить, мечты о лучшей доли, цель, к которой надо стремиться. В дилогии Николая Задорнова чётко прослеживается линия противостояния двух идеологий жизни, одну из которых олицетворяет Иван Бердышов, другую – Егор Кузнецов.

2. Иван Бердышов

Иван первым пришёл на описываемые в дилогии берега Амура, подружился с местными гольдами (нанайцами), женился на молодой красавице-шаманке Анге. Его цель – выбиться из нищеты в уважаемые люди, разбогатеть. Ради достижения своей мечты Бердышов не боится нарушать закон, рисковать собственной жизнью, идёт на убийство и ограбление богатого маньчжурского купца Дыгена, хищнически и незаконно эксплуатировавшего местные племена гольдов, гиляков и тунгусов. В конце концов Иван Бердышов добивается поставленной цели: становится одним из богатейших и уважаемых людей Приамурского края, он владеет золотыми приисками, его пароходы везут рыбу в Японию и Китай, он продаёт пушнину американцам, занимается организацией первого в Николаевске коммерческого банка. Бердышов постоянно учится бизнесу, он побывал в Калифорнии (организация золотых приисков) и в Париже (банковское дело). Жена Ивана, бывшая шаманка, живёт в конце дилогии в Петербурге, дочь закончила училище с золотой медалью! Так что мечта Ивана Бердышова сбылась. Казалось бы, всё просто и даже прямолинейно в судьбе этого персонажа. Какая уж тут глубина психологии! Обычный хищник, как говорится «акула капитализма», не зря окружающие прозвали Бердышова «Ванька-тигр». Но так ли это?

Кем был Иван Бердышов до того, как пришёл на Амур?

«Он был потомком забайкальских крестьян, которых Муравьёв впоследствии записал в казаки. Отец его, небогатый скотовод, земледелец и охотник, всех своих сыновей – их в семье было трое – с малолетства приучал зверовать в тайге».

То есть, в отличие от крестьян-переселенцев, семья Бердышовых отнюдь не бедствовала, хоть и не выбилась в богатеи. О причине, заставившей молодого Ивана Бердышова покинуть семью и переселиться на Амур, рассказал Кешка, его бывший земляк:

«Сам-то он родом с Шилки, из мужиков, от нас неподалеку, где мы раньше до переселения жили, там их деревня. Сватался он к Токмакову. Шибко это торгован у нас, по деревням, по Аргуни и Шилке славился. Дочка у него была Анюша, не девка – облепиха! Парнем-то Иван всё ухлёстывал за ней. А послал сватать, старик ему и сказывает: мол, так и так – отваливай… Иван-то после того, конечно, на Амур ушёл, чтобы разбогатеть. «То ли, – говорит, – живу мне не бывать, то ли вернусь с деньгами и склоню старика».

Вот откуда взялась мечта Ивана разбогатеть! Не само богатство изначально влекло Ивана, оно было лишь средством, позволявшим жениться на любимой девушке, дочери богатого купца. И парень упорно добивался поставленной цели, он сумел добыть на Амуре достаточное количество пушнины и уже собирался возвращаться домой, но, как рассказал Кешка, «за Горюном напали на него беглые солдаты – тогда их тут много из Николаевска удуло, – напали они на него и маленько не убили. Конечно, все меха отняли…

Замерзал он израненный. Наехали на него гольды, отвезли к себе в Бельго. Там его шаманка признала, взяла к себе. Они с отцом ходили за ним, лечили его своим средством. Ну вот, оздоровел он и грустит, взяла его тоска… Нищий он, нагой, Иван-то, куда пойдёт? Дожил до весны у гольдов. Лёд прошёл – плывут забайкальские земляки. Вышел он на берег. «Ну, Иван, – сказывают, – Анюша долго жить приказала. Ждала тебя, ждала – не дождалась». Анюша-то ушла из дому тёмной ночью на Шилку – да и в прорубь. Не захотела богатого казака… Сказывают, как Ванча наш услыхал это, так и заплакал. Шаманка-то его жалеет, гладит по лицу, а у него по скулам текут слёзыньки.

Иван-то и остался у гольдов, стал жить с шаманкой, как с женой, она своё шаманство кинула. Стали они зверя вместе промышлять. Жил он, как гольд, своих русских сторонился».

Да, мечта разбогатеть у Ивана Бердышова осталась, но теперь её причиной стала гордость. Иван не хотел выглядеть в глазах односельчан неудачником.

«Живя на Амуре с гольдами, он надеялся со временем разбогатеть и богатством вознаградить себя за страдания и бедность. Хотелось ему, чтобы слух о его богатстве дошёл до Шилки, чтобы и на родине услыхали, как зажиточно живёт Иван. В Бельго он начал жить без гроша за душой. Гольды, приютившие его, сами были небогаты. А в понимании русского человека – без земли, без скота и без хозяйства на русский лад – были почти нищи. Иван, оправившись, стал помогать им, как мог. Он жил бережливей их, не позволял торговцам обманывать себя, промышлял с настойчивостью, а не поддаваясь воле случая, как они, из года в год добывал всё больше и больше пушнины. Анга быстро переняла от Ивана эту настойчивость в стремлении к богатству и помогала ему».

«Не такие уж тут глубины психологии! – могли бы презрительно скривить рот вышеупомянутые критики. – Любовь ли, гордость ли явились причиной стремления к богатству – это не столь важно. Главное осталось – прямолинейность образа постепенно всё более богатеющего персонажа, готового ради наживы на всё». Но Иван Бердышов вовсе не укладывается в привычные рамки бездушного скряги. Автор пишет:

«Но, живя среди гольдов, Иван не мог разбогатеть: приходилось делиться с ними своим достатком, платить их долги, отстаивать их в ссорах с торговцами, что ему всегда удавалось сделать если не хитростью, то силой.

Почти все бельговцы через жену приходились Бердышову родственниками, и отказать им в помощи он не мог. Когда они проедались или пропивались, Иван кормил их и даже покупал для них товары на баркасах. Только часть доходов от проданной пушнины ему удавалось утаивать от своих родичей, но больших денег он скопить не мог».

Ивану с Ангой пришлось покинуть селение гольдов и поселиться в одиночестве в убогой избушке на берегу Амура, чтобы освободиться от бед и забот назойливых родственников.

«Наступала решающая пора, и Бердышовы стали охотничать особенно усердно, зная, что теперь каждый лишний соболь приближает их к богатству. Воспоминания о доме всегда подхлёстывали Ивана. «Поди, уж братья мои и товарищи разбогатели, – думал он. – А я всё гол как сокол».

Однако одиночество Бердышовых вскоре было нарушено. Чиновники выделили на берегу Амура рядом с избой Ивана место для размещения четырёх семей переселенцев из России. Те однажды приплыли на плотах и основали село Уральское. Так вместо гольдов Ивану с Ангой неожиданно пришлось взять шефство над русскими крестьянами. Они учили их, как в этих местах нужно охотиться, ловить рыбу, делать запасы на зиму. И хотя Иван знал, что от одного промысла ему не разбогатеть, он не взял у переселенцев ни копейки за то, что они поселились на его охотничьих угодьях, хотя по обычаю мог это сделать, он лишь попросил помочь ему расчистить участок земли вокруг его избушки, когда те немного обживутся. Участок этот Бердышовым был не нужен – они продолжали жить, как гольды – охотой и рыбалкой. Но, глядя, как поселенцы рубят и чистят лес, корчуют пни, готовя под посев пашню, Ивана охватила ностальгия по крестьянскому труду.

«Хотелось Ивану и пашню пахать, и хозяйство завести. Деньжата у него были, он мог купить и коня, и скотину. Но не торопился – он хотел, чтобы жена его сначала обжилась подле русских и переняла от них умение вести хозяйство и ходить за скотом.

Анге и самой хотелось поскорей стать русской, чтобы Иван не стыдился её. Она проявляла любопытство ко всему, что делали переселенки, и живо всё перенимала. Она училась говорить по-русски, выказывая в этом редкую способность».

Так что, не только Бердышовы помогали поселенцам, но и крестьянки учили Ангу русскому образу жизни. А позднее, когда жители Уральского познакомились с гольдами, живущими по соседству, началось взаимное проникновение и обогащение культур двух народов. Но об этом лучше и подробнее написано в дилогии.

Иван Бердышов прекрасно понимал, что один охотничий промысел не принесёт ему богатство. Не говоря уже о тяжёлом крестьянском труде. Богатыми на Амуре были только торговцы, менявшие нужные местным племенам и русским поселенцам продукты и товары на пушнину, шкуры, рыбу и излишки крестьянского труда – зерно, овощи с огородов, мёд. Но особенно быстро богатели китайские и маньчжурские купцы, часто просто грабившие и обиравшие неграмотных, запуганных гольдов и тунгусов. Но чтобы стать купцом, нужен первоначальный капитал, а где его взять? Только ограбить кого-нибудь, как когда-то беглые солдаты ограбили и чуть не убили самого Ивана. Но Амур хоть и велик, и тайга почти бескрайняя, а купцы здесь все наперечёт, и убийство любого из них сохранить в тайне не удастся. В одиночку, как Иван, они не ездят, охрану имеют, значит для ограбления такого купца Бердышову нужны не просто храбрые, готовые пойти на убийство сообщники, но и умеющие при этом держать язык за зубами. И Иван находит таких людей. Они вовсе не разбойники, не беглые солдаты или каторжники, а обычные охотники: друг Ивана Бердышова из соседнего села Тамбовка крестьянин-переселенец Родион Шишкин и двое гольдов. Почему эти мирные люди согласились пойти на преступление? Ответ кроется в личности жертвы. Это не местный купец, а один из самых ненавистных местным племенам маньчжурец Дыген. Вот что о нём рассказывает Егору Кузнецову Иван Бердышов:

«До сих пор они из Китая потихоньку на Амур ездят, гольдов грабить. И дороги не даёт, едет как начальник. Они и русских убивают, глаза им выкалывают!

Маньчжурец этот ходит сюда на грабежи. Тайно албан – налог – с гольдов берёт, пугает их, а они боятся – платят. Русских, говорит, всех надо убить. Если кто соболя не отдаст, уши отрежет. Раньше они летом приплывали, а теперь норовят зимой, пока полиции нет. Они к весне стойбища объезжают и зимние меха берут».

И если гольды, ненавидевшие Дыгена, пошли на убийство его людей без лишних разговоров, то Родиона Шишкина Бердышов просто обманул, сказав, что они будут действовать по поручению бессильной против маньчжурца полиции. После убийства Дыгена Иван честно поделил найденные у того меха и золото, скупленные по дешёвке или просто отнятые маньчжурцами у гольдов и тунгусов, и открыл правду Родиону.

«У Родиона было такое чувство, словно его запутали в силки.

– Но ты не совестись. Мы с тобой, по справедливости ежели рассудить, Горюн от разбойников избавили, славное, паря, дело сделали, для твоих же друзей старались. Осознай-ка!

Родион понимал, что Дыген разбойничал бы без конца, а полиция бездельничала бы. И при том беззаконии, которое было на Амуре, поймай Дыгена и привези его в город – горя не оберёшься. Самих же затаскали бы по полициям. Вот и выходит: не убей – он бы ездил грабить, а убил – грех! Куда ни кинь – кругом клин.

– Всё же я свою часть пропью! – сказал Родион. – Мне такого богатства не надо!»

А вот Иван Бердышов пропивать награбленное добро не стал, а пустил его в оборот. Гольды, считавшие Ивана своим, массово понесли новоявленному купцу добытые на охоте шкурки, благо тот, в отличие от торговцев-китайцев, платил за них справедливую цену и никого не стремился обсчитать или обмануть. Купцы-китайцы, весьма недовольные таким конкурентом, на одном из собраний полностью согласились с мнением Гао, главы своего тайного торгового сообщества.

«Иван – ублюдок, наверное, даже не русский, а какой-нибудь гольд! – твердил Гао. – Говорит по-гольдски, пронюхал про общество торговцев, всегда издевается. Он сбивает цены, рушит влияние. Не будь его, гольдов можно было запугать, как в других местах. Надо хорошо жить с русскими, а гольдов запугивать, внушать им, что русская власть скоро окончится. И тогда они будут покорны от всей души, охотно на коленки станут перед купцом падать, а не нехотя… Но там, где Иван, гольд сам не свой. – Дорого бы дал Гао, чтобы убрать Бердышова и дружно зажить с остальными русскими!»

Бердышов стремительно богател. Исполнение его мечты приближалось. Казалось бы, развитие данного персонажа закончилось, ан нет! Хоть Иван и не подавал виду, но душа его ныла. Убийство Дыгена не давало покоя, и однажды Бердышов сделал то, чего ни за что не позволил бы себе раньше: сел за карточный стол и проиграл все свои богатства! Иван вернулся из Николаевска в Уральское в нищенских лохмотьях, но со спокойной душой. Он исполнил мечту, побыл богатым и решил, что быть простым охотником для него гораздо приятнее и привычнее.

«Гольды ругали Ивана, что не торгует.

– Пусть ругаются, я хочу в жизни пожить вольно. Пусть бедно, но вольно, – говорил Иван. – Трусы бедности не терпят, а я сам себя прокормлю. Торговля-то кабалит. Если по-настоящему торговать, надо целую войну вести, башку большую на плечах иметь, видеть всё, что впереди и на стороне, а я теперь отдыхаю, – кутался Иван в свою рваную овчинную шубу и ухмылялся. – Завтра вместе на охоту пойдём».

Вот такой неожиданный поворот в судьбе «акулы капитализма!» Но что же заставило Бердышова вновь стать богачом? И как ему это удалось? На этот раз причиной стали не любовь, не гордость, а чувство долга. Долга перед гольдами и торговыми партнёрами. Толчком послужил визит главы китайских торговцев к Ивану. Гао решил поиздеваться над разорившимся Бердышовым и окончательно раздавить ненавистного конкурента, но добился обратного эффекта!

«Иван подлил Гао вина. Собеседники снова выпили.

– Какой ты хитрый! Терзаешь гольдов, орочён. А случай выйдет, и с меня шкуру сдерёшь – это ничего. А тебя тронь – обида!.. Торгашей бить нельзя? Надо тоненько с ними?.. Нет! – вдруг вскочил Иван. Он распахнул куртку, свирепо глянул исподлобья. – Я всех согну здесь в бараний рог! – вытянул Иван жилистую руку с мохнатым кулаком. – Ты там объяви. Я знаю, что ты старшина, начальник. Всем объяви, что я их возьмусь подряд мутить… Я из вас таких же черепах себе понаделаю, как вы из гольдов!»

После визита Гао душа Ивана вновь потеряла покой. Да, он избавился от неправедно нажитого богатства, но не от взятых на себя обязательств.

«Бердышов вспомнил, что обязался поставить американцам большую партию мехов. Дел было множество. В городах налажены отношения с купцами, там ждут его весной. Здесь, по окрестным деревням, в торговые отношения втянуты все охотники. Идёт целая торговая война из-за гольдов и орочён. В лавку приучены ездить сотни людей. Бросить всё – значит струсить, разлениться.

«Ну, хватит баловать, впрягайся!» – сказал он себе».

Вот так Иван Бердышов в третий раз встал на путь накопления богатства. Но где теперь ему взять стартовый капитал? Вновь пойти на разбой и убийство? Иван знает, что этот путь не принесёт ему счастья и покоя. Но раз гольды просят Бердышова вновь стать купцом, то пусть помогут ему в этом.

«Иван зашёл в избу. Анга засветила лампу. На лавке лежал Савоська. Иван растолкал его. Сели ужинать.

– Савоська, завтра бери моих собак и дуй по всему Амуру – в Мылки, в Хунгари, к себе в Бельго. Объявляй, чтобы тащили мне соболей, как албан, – по два меха с головы. А мы наловим калуг, сохатина есть – устроим угощение.

– Я их напугаю! Знаю, что сказать! – восклицал Савоська. – У-ух!.. Ещё богаче будешь! Нынче соболей много, хорошая охота. Тебе все верят. Знают, что не обманываешь. Ладно! Я всегда говорю: без обмана лучше жить.

– Да скажи, что кто не привезёт, тому мало не будет! Я нынче вспомнил. У нас в Расее был начальник: как проиграется, так гонцов вышлет по всему Забайкалью. Приказывает с каждой овцы прислать по клоку шерсти. И сразу всё вернёт. Ещё богаче станет! И людям не шибко убыточно…

Савоська объехал всю округу. Несмотря на яростные старания купцов распустить устрашающие слухи об Иване, их никто не слушал, гольды по приглашению Савоськи съехались к Бердышову со всех деревень.

Улугу первым привёз албан. Он знал, что Бердышов убил нойона. Это было важней всего. Знал он также, что Иван не насилует детей, не бьёт и не отбирает жён. Это же знали и все другие гольды. Савоська так расписал про беду Ивана, что всем захотелось выручить его».

Вскоре Бердышов вновь стал богатым русским купцом, а позднее – судовладельцем, золотопромышленником и банкиром. Став одним из столпов дальневосточного общества, он не возгордился, не забыл друзей и родичей, помогал русским поселенцам и гольдам, защищал от полиции и чиновников рабочих нелегального прииска. При этом Ивану приходилось, как и раньше, нарушать закон. Например, гольды и тунгусы пожаловались Бердышову на бесчинства и притеснения от одного из китайских торговцев. Вот несколько цитат, характеризующих этого негодяя:

«Синдан – полуманьчжур, полукитаец, богатырь с большой головой, хищными острыми глазами и тяжёлой нижней челюстью».

«Ведь в Маньчжурии ещё семь лет назад Синдан был нищим, а ныне, живя в России, он так разбогател, что считает себя единственным хозяином большой таёжной реки Горюна и прилегающих к ней озёр и речек со всеми селениями. Семьи гольдов в его власти. Он насилует их жён и дочерей».

«Он избивал своих должников сам, следуя неутолимой жажде причинять людям боль и зло.

Синдану хотелось особенной казни – закопать дерзкого тунгуса живым в землю. Вот уж несколько дней Синдан пьянствовал, а в лавке Гао шли разговоры о непокорстве «дикарей», как называли торгаши гольдов.

Из своего угла поднялся Синдан. Он протянул палку с иероглифами.

– Вот я вырезал палку для наказания сына тунгуса. Когда Иван прислал товары на Горюн, я составил себе набор палок, таких же, как принято в нашем обществе. У меня есть палки: «Десять ударов», «Двадцать ударов», «Бить до крови». Так я учу дикарей грамоте. Хи-хи! Каждый из них клянётся продавать соболей только мне… Теперь я вырезал палку с надписью: «Бить до костей».

Обращаться за защитой в полицию гольды и тунгусы даже не пытались, прекрасно зная, что она подкуплена китайскими торговцами. Местный исправник Оломов не только гольдов с тунгусами, но и русских поселенцев за людей не считает.

«Славно!» – думал Оломов. Он объехал все китайские лавки от Хабаровки. Везде ему давали взятки и подарки, но Гао оказался щедрей всех. И эти сигары! «Эх, если бы меня назначили в область, где не было бы русских, а были б одни китайцы!» – кутаясь в шубу, мечтал пьяный исправник».

Иван Бердышов был единственным, кто помогал гольдам и словом, и делом, поэтому они и обратились к нему. Но и Ванька Тигр уже стал другим. Его бескорыстие осталось в нищем прошлом. Теперь, помогая кому-либо, он не забывал и о собственных интересах. Бердышов решил помочь гольдам против Синдана и заодно исполнить свою угрозу прижать китайских торговцев, данную в запале Гао. Он решил изгнать Синдана с Амура о чём и заявил тому при встрече прямо в лицо. Китаец пришёл в ярость.

«Иван рушил его торговлю тем, что привёз муки, привёз хорошие ружья, каких никогда не продавал Синдан. У Ивана всё было лучше. Гольды отворачивались от Синдана, смеялись над его торговлей, не хотели покупать. И вот в довершение всего Иван гонит его с Горюна, где за семь лет он разбогател. Он готов был на всё, лишь бы не ссориться со страшным Ванькой Тигром. Но сейчас, слыша такую ужасную новость и видя близко его лицо, Синдан задрожал от злобы».

Началась драка, в которой победил Иван. Синдан был бит, разорён и изгнан, а его владения и торговля перешли к Бердышову. Прочие китайские купцы, уже строившие планы убийства Ваньки Тигра, умерили свои амбиции и решили, что им лучше с ним не ссориться. Так что на этот раз Бердышов, никого не убивая, достиг сразу нескольких целей: и гольдам с тунгусами помог, и беспредел китайских купцов притушил, и себе лакомый кусок торговли мехами приобрёл. Вот такая, унылая по мнению профессора Красухина, интрига! Да, российский Дальний Восток осваивался русскими переселенцами не так, как Северная Америка европейскими: без кровавых битв с местными племенами, без массовых убийств, без снятия скальпов и прочих зверств. Уныло? Кому как! Конечно, и на Дальнем Востоке бывали сражения, но это случалось во времена, когда русские воины носили кольчуги и шлемы, а в описываемые в дилогии времена казаки и солдаты воевали в основном с китайскими бандами хунхузов.

Что ж, образ и идеология жизни Ивана Бердышова, надеюсь, показана вполне чётко. Перейдём теперь к его антагонисту – Егору Кузнецову.