Текст книги "Странный мир"

Глава 2

Спал Славка как убитый. Когда проснулся, понял, что начинает замерзать, потому что теплая спина девушки больше не согревает его спину. Брезжил рассвет, в костре, на котором они вчера готовили ужин, ровно и бездымно горели сучья. На востоке виднелась в небе яркая голубая звездочка – Венера – предвестница рассвета.

Рипа появилась со стороны реки.

– Привет! Когда ты встала, звезды были видны?

– Уже не все, но ковш Большой Медведицы просматривался отчетливо. Что делать будем? – Интересно как! Взрослая тетя явно его выдвигает в лидеры. Ведет себя… только хвостиком не виляет. Стоп. Откуда в нем раздражение? Понял. Завтрака нет, и не будет. А вчера девушка вела себя точно так же. Он мужчина, а она… хорошо бы. Опять стоп. Не время сейчас слюни пускать.

– Веревку будем делать. Имелись бы здесь камни, организовали бы мы с тобой неолит, так, кажется, каменный век называется. А без камней никакого неолита не выйдет. Так что придется добывать всякую всячину из твоей машины или саму машину на сухое место выкатывать, это уж как получится. Только без веревки получится очень плохо. Кстати, если ты везла с собой хотя бы немного камней, к вопросу о каменном веке мы всегда сможем вернуться.

Рипа смотрела на него как-то слишком долго. Потом улыбнулась.

– Шутка. Поняла. Кстати, это не моя машина, а одного мастера. Он вел группу на полигон. Встретил ребят с автобуса, ну и меня заодно. Барахло загрузили в эту «кроссовочку», сколько вошло, и мой чемодан тоже. А поскольку выяснилось, что рулить могу только я, а короткую тропу знает только хозяин этого недоразумения, то он объяснил мне, как проехать. Собственно, дальше ты все знаешь.

И пошла работа. Славка дергал травинки, а Рипа свивала веревку в три пряди, пользуясь обломками деревянного мусора на манер веретен. Поспешали. Пока есть силы, пока муки голода не стали нестерпимыми. Хорошо, что день еще только начался, что есть тень и, главное, этой травы здесь много. То ли дикий лен, то ли конопля, а может, и что-то иное. Ну не ботаники. Славка, как ни тужился, порвать хотя бы один стебель так и не смог. А ведь наверняка прилагал усилие не менее сотни килограммов.

Кстати, как только заметил змею, медлить не стал. Палка, глина, костер, в который Рипа не забывала подкидывать дровец, отвлекаясь раз в полчасика от своих веретен. Опять не досыта, но подкрепились. И снова за работу.

Сначала свивали в три пряди, а потом скрутили получившиеся веревки снова втрое. В общем, канат нужной длины закончили только к вечеру. Толщиной он был в полтора Славкиных пальца и весил немало.

Змея вечером им на глаза не попалась, зато вдвоем, действуя в четыре руки, связали сетку метр на метр. Прикрепили к середине веревочку, к краям… а вот и нет здесь камней. Пришлось нырять за ракушками, а привязывать эти предметы нужно было с великой выдумкой, поскольку выскальзывали они из петель, как живые. И края сетки с таким грузом тонут неохотно. Однако с четвертого, седьмого и одиннадцатого забросов снасть принесла по рыбке. Ночь прошла спокойно, а туба с мазью от комаров опять заметно похудела. С наступлением темноты летучие кровососы действовали массированно.

* * *

Огромный моток сначала волокли, а потом стали перетягивать частями. Тяжелая получилась у них веревка. Закрепить канат за буксировочный крюк с первого раза не удалось. Только с третьей попытки отыскал под бампером что-то похожее на искомое, а четвертый раз нырнул проверить узел и осмотреть колеса. Они ушли в песок не слишком глубоко, по крайней мере, резина видна, диски свободны. Уклон пути, ведущего к берегу, тоже умеренный, хотя на пути автомобиля есть и понижение дна. Видимо – игры течения.

Второй конец привязал к коряге, выбрав слабину веревки полностью. А потом, словно натягивая тетиву огромного лука, навалился почти на середину, отводя ее перпендикулярно направлению движения вытаскиваемой машины. Отпустил, и Рипа немедленно выбрала образовавшийся излишек длины. То ли автомобиль сдвинулся, то ли канат растянулся…

А еще раз, и еще. Вот и кабина показалась. Продолжаем. Ага, капот виден. А чем короче остающийся участок буксира, тем меньше удается продвинуть автомобиль к берегу. Ну-ка, а если просто потянуть? Не идет. Значит, надо продолжать упражнения с тетивой. Вот, теперь идет и просто от прямого усилия. Девушка тоже упирается, натягивая веревку за спиной юноши. Аккуратнее, без рывков! Все, «Судзучий» трехдверник, этакая кроссовочка на тему джипа, стоит в метре от воды на плотном мокром песке. Рядом парень и девушка, мокрые от пота. Солнце еще далеко не добралось до зенита, а дело сделано.

– Умираю от голода, – сознается Рипа.

Действительно, сегодня они не завтракали.

– А кто дверцу у машины закрыл? – Вот неуемная!

– Течение. – Славке сейчас немного грустно. Простое и ясное дело успешно завершено, а что делать дальше? Впереди много хлопот с огромным количеством добытых предметов. И, вот такой уж он урод, это его сильнее напрягает, чем радует. Приключение завершено. Впереди – серые будни непрестанных забот. Работа, труд, а потом опять работа. – Да и стояла она с приподнятым передом. Сама могла захлопнуться, если замок легко срабатывает.

– Да, хозяин предупреждал, что не нужно сильно хлопать.

– Знаешь, Рипа, надо бы машину откатить к нашей халабуде. Вот-вот начнется зной, оно и сейчас не подарок, так что лучше поспешать.

Вода еще сочится откуда-то из неведомых щелей, хотя луж на полу салона уже не наблюдается. Парень толкает сзади, а девушка помогает слева. Время от времени забегает и подруливает. Правые колеса немного в воде, зато левые – на плотном мокром песке. Автомобиль движется вдоль кромки косы вверх по течению. Медленно, но уверенно. Часа не прошло, как, миновав глинистый участок, ребята прокатили «экипаж» по сухому растрескавшемуся дну пересохшего потока, бравшего свое начало в овраге, и «приехали».

Распахнуты двери и багажник. Началась выемка содержимого. Рипа прежде всего разобрала свою сумочку. Вот, придавленный глиняной чешуйкой, сохнет паспорт. Пакетики, флакончики, брошюрки.

А Славка вынимает огромный чемодан, замотанный мягкой прозрачной пленкой, закрепленной скотчем.

– Это чего оно так? – кивает он на добычу, удивляясь ручке из прозрачной ленты, сформированной ушлым упаковщиком.

– В аэропорту иначе в багаж не принимали. Двести рублей содрали за эту порнографию.

– Бидон тоже твой? – кивает он на тяжеленную сорокалитровую алюминиевую флягу.

– Нет, это ролевиков. Говорили – антуражные вещицы у них тут.

Собственно, в багажнике осталось несколько размокших картонных коробок и мотков алюминиевой проволоки. Проволока – друг человека. А алюминиевая – лучший друг. Но саморезы пяти размеров, выпирающие через расползающийся картон, – это проклятие, если нет отвертки с крестовым шлицом. И крепеж отличный, и воспользоваться им не получается. Все равно – на просушку.

– Стой! – срывается со Славкиных губ, когда он видит занесенную над чемоданом пилочку для ногтей. – Не помнишь, когда открывается ближайший хозяйственный?

Рипа замирает, и смущенно улыбается. Поняла. В четыре руки они терпеливо отдирают скотч, сматывая его на палочки, а потом аккуратно разматывают и расправляют тонкую пленку, также наворачивая ее на дрын. Опаньки. Чемодан сухой.

Пока девушка радуется своим одежкам, Славка вынимает с задних сидений тюки, свертки, сумки и чехлы. Отличный топор, цепочная пила и прекрасная ножовка с мелким зубом радуют его неимоверно. А покрытие для шатра – это вообще счастье. И целых пять спальных мешков, и рулон пенок… а вот и котелки, сковородка и закопченный чайник. Увесистый портфель, не иначе – золотые слитки. Нет, все намного лучше! Инструменты. Плоскогубцы и бокорезы, отличная отвертка со сменными битами, да с трещоткой. Вот оно счастье! И отличное шило в придачу. И… да много тут полезного. Сушить.

– Иди есть, Плюшкин. – Это Рипа зовет его к костру. – Гороховые брикеты отлично разбухли, так что быстро сварилось.

Тарелок у них нет, зато есть прекрасный аппетит. Славка пользуется ложкой из складного ножа, что подала ему девушка, которая отлично справляется с едой при помощи двух палочек, зажатых в правой руке.

– Три пакета макаронных изделий и двенадцать с разными крупами не промокли. А гороховые брикеты экономить незачем. Вечером столько же сварю, так что наедимся. Кстати, тушенки еще восемь банок больших, грамм по восемьсот, и шесть маленьких, грамм по двести. И соли две пачки, мокрые насквозь. Окаменеют, когда высохнут. К тому же содержимое в них убыло на треть.

– Как я понимаю – перешло в растворенное состояние и обратно возвращаться не желает, – шутит Славка.

Сытость. В автомобиле раскрыто и распахнуто все, что можно. То, что вынимается, – сохнет снаружи. И масса необходимых предметов радует глаз и ласкает разум. Время уже сильно за полдень.

– Как ты думаешь, удастся эту машину завести? – Рипа снова смотрит на Славку с любопытным таким выражением на лице. Изучает, что ли?

– После двух суток в воде аккумулятор разряжен полностью. И нет уверенности, что после этого его вообще удастся зарядить. А рукоятки для запуска я в багажнике не обнаружил. Да и места, куда ее можно приладить, – тоже. Потом, тут наверняка электронное зажигание, инжекторы всякие. Не автомеханик ведь я. Да и ключей всего два – свечной да баллонный. Пусть пропечется на солнышке недельку, потом попробуем завести стартером. Не потому, что есть надежда, а чтобы не упрекать себя за то, что не попробовали.

– То есть это просто телега?

– Пожалуй. С хорошей кабиной, заметь. Можно возить ее, как черепаха таскает с собой свой панцирь. Медленно, тяжело, зато всюду дома. А если в нее еще и корову запрячь, так даже с молоком. – Славка нарочно подшучивает, чтобы Рипа не грустила. Она ему нравится веселая.

– Думаешь, нам надо не сидеть на месте, а бродяжничать? – Она явно заинтересовалась.

– Перебираю варианты. Пока нас с тобой тут ничего не держит. Пойма, где мы оказались, каждый год заливается водой, возможно, на месяц, или больше. Если поселиться наверху, на равнине – от воды далеко. Да и нет у меня уверенности, что места эти самые лучшие для жизни. Пока нам известно, что летом здесь жарко и есть рыба. Мы не знаем, есть ли на планете другие люди, а если останемся на месте, то, возможно, никогда и не узнаем.

– Так что же ты предлагаешь? – Во как! Когда мама пилит папу, у нее такие же интонации.

– Сейчас ты пойдешь переворачивать спальные мешки, чтобы они хорошенько со всех сторон просохли, а я заготовлю жерди для установки балагана.

– А котелок тоже мне доверяется помыть?

– Нет, Рипа, котелок ты погрузишь в воду у берега так, чтобы в него заплывали мальки, а вечером в этом месте я поймаю большую рыбу.

* * *

Тот, кто никогда не перепиливал ствол орешника крошащейся ракушкой, не способен познать радость работы нормальным инструментом. Имеется в виду настоящая, безграничная, до самых краев наполняющая сердце радость, нерешительно замершая на развилке между восторженным визгом и обвальным сокрушительным счастьем. Как следствие, заготовка жердей оказалась для Славки предпраздничным предвкушением, перешедшим в настоящее торжество при сборке каркаса, на который шатровое покрытие легло, как будто оно здесь и выросло. И до него дошло, почему так мало гвоздей и так много саморезов прихватили с собой эти ролевики. Если нужно прикрепить к верхнему концу воткнутого в землю кола горизонтальную жердь, то мечта о чудо-богатыре, подперевшем место вбиваемого гвоздя с противоположной стороны как минимум кувалдой, превращается в паранойю. А если пробуравить в жерди дырочку шилом, рукоятка у которого не вдоль, а поперек, и в ладонь ложится, как будто она – ее продолжение…

Помещение три на четыре метра, защищенное от дождя и ветра, надежно укрепленное прочными растяжками, в котором кроме спальников разместилась и прорва полезнейших приобретений сегодняшнего дня. В кровле есть отверстие для дыма. И куча предметов, которые оставлять ночью без присмотра неохота. Вчера было проще.

* * *

– Так какие у нас планы на завтра? – Это Рипа со своего спальника. Темнота не сплошная. Взошла луна. С виду – обычная, почти полная. Ее свет проникает через прозрачные вставки в покрытии стен балагана, имитирующие окна.

– Думать, однако, нужно, – откликается Славка. После второй обильной порции гороховой каши и изрядной рыбины, которую он таки поймал, забросив сетку неподалеку от «отмокающего» котелка, его клонит в сон.

– А думать долго? – Не унимается девушка. Определенно она чего-то от него добивается.

Считается, что женщины мечтают о надежном спутнике жизни. Быть надежным – эта мысль Славке нравится. Хотя конкретно в их ситуации по-другому и не получится. Может, они одни на всю планету, тогда кроме как друг на друга им и рассчитывать не на кого.

– А как ты полагаешь, мы тут одни такие? – высказывает он возникший у него вопрос.

– Не знаю. – Голос несколько разочарованный. – Почему это тебя вдруг заинтересовало?

– Так ведь в зависимости от принятой гипотезы следует выстраивать и цепочку действий.

Некоторое время молчали.

– Тебе сколько лет, зануда? – вдруг ни с того ни с сего спрашивает она ядовитым тоном.

– Шестнадцать.

– Замечательно! – Славка ждал нелестного комментария по поводу своего не слишком великого возраста, но вместо этого после солидной паузы послышалось совершенно другое. Не голос, а звук молнии, расстегиваемой на спальном мешке. Потом к его лбу прикоснулись ее волосы…

* * *

Проснулся он среди ночи от того, что Рипа зашевелилась. Кстати, что это она такое делает? Определенно, он тоже в этом поучаствует.

* * *

На этот раз получилось значительно лучше. Помолчали. Кругом тишина. Никаких ночных голосов в этом пойменном лесу. Ни плеска, ни шагов диких зверей. Луна пробежала значительную часть своего пути по небосклону, и теперь ее лучи проникают в «окно» с другой стороны.

– Кажется, неплохой повод для знакомства. – Славке припомнилось одно присловье, Рипе, похоже, тоже. Она фыркнула от смеха. – Чур, ты первая про себя рассказываешь.

– Знаешь, ничего особенного. Закончила мед, один знакомый пригласил побыть врачом на полигоне у ролевиков. Прилетела, добралась на автобусе до места встречи. Дальше ты знаешь.

– А ролевики это толкинисты?

– Ума не приложу. Знаю только, что они проводят сложные игры по своим правилам. И в период подготовки к этим играм возводят декорации. Вот почему в машину и было погружено столько инструментов и всякого крепежа. Я бы не удивилась, если бы в этих тюках нашелся керосиновый фонарь или меч викинга, потому что занимаются они этим с большой выдумкой и самой искренней заинтересованностью.

У них масса командных действий, сценариев и импровизаций. С точки зрения рядового обывателя – чудаки, но умные. Хотят всласть оттянуться, вот и уходят в места, где до них никому нет дела.

– Значит, эти продолговатые ящички…

– …аварийные укладки. Инструментарий, материалы, медикаменты. Упаковка герметичная, так что без нужды лучше не вскрывать. А на всякие мелкие травмы и характерные проблемы со здоровьем у меня в сумке все в достаточном количестве. Она в чемодане была, не промокла.

– И эти три упаковки ты ишачила на себе?

– Во-первых, я совсем не кисейная барышня, за институт в волейболе выступала в основном составе. А во-вторых, мастер ролевиков эти упаковки из вашего города привез на машине, так что я только с чемоданом и приехала. Не успела его распаковать – на автобус опаздывала.

– Про ролевиков и их развлечения, конечно, было очень интересно, но лучше расскажи про себя. Ты на какого врача училась?

– Это называется «врач широкого профиля», мне предстояла специализация в дальнейшем. Но вообще-то я планировала заняться ортопедией.

– А зачем ты меня поддразнивала?

– Понимаешь, между мужчинами и женщинами существует некоторый пласт специфической культуры. Знаки или сигналы, говорящие о предрасположенности к вступлению в отношения определенного вида. И ты на эти… намеки среагировал неожиданно.

– Это как? – Славка заинтригован.

– Как отец на проказы дочери. В общем, у тебя ненормальный психотип. Вернее, нехарактерный, редкий. Не моральный урод, а нравственный акселерат. Тебя чувству ответственности учили?

– Не знаю. Но дедушка это слово употребляет нередко.

– А вы с ним часто сотрудничали?

– Имеешь в виду, вместе работали? Частенько. На даче вечно то ремонт, то стройка. Помогал. В машине тоже вместе ковырялись. Он все время звал меня ему что-нибудь подержать или потянуть.

– А ты?

– Помогал, а потом уматывал с пацанами в лес или на речку. Крейсер из старой лодки делать или домишко на дереве строить. Играли даже, не поверишь, в Гойко Митича, это когда Пашка дискарь притаранил со старинными фильмами.

– И когда мы повстречались, ты как раз с этой самой дачи возвращался? – Интересно, откуда у нее такая уверенность?

– Да, отвез им с бабушкой свежего хлеба, кефира и сметанки. А через Стартовую Поляну до автобуса недалеко.

Рипа затряслась от смеха.

– Горшочек маслица и пирожок в бумажке. – Она всхлипывала от сдерживаемого хохота. – А тут ему и говорят: «Иди сюда».

Все-таки ему безумно нравится эта женщина.

– Рипа, а как ты ко мне относишься?

– Нет, определенно, ты ненормальный. Я, конечно, медицинский работник и ожидать от меня некоторого цинизма в сексуальной области это даже как-то принято, но в данном случае, поверь, это была не чистая физиология, а душевная потребность. В общем, возможно, это любовь.

– А у меня – точно любовь. Ты мне ужасно понравилась.

– Приятно слышать, хотя там, у тополя, я это уже поняла.

– Ты это так истолковала, ну, когда я отодвинулся?

– Славик, я ведь и психолог, и невропатолог, и даже андролог. Не самый лучший, но базовая подготовка есть. Непонятка про тебя у меня возникла потому, что ты вел себя, как опытный боец, как каскадер, если хочешь. А характер растительности на лице у тебя – юношеский. Но отклонения с усами и бородой встречаются нередко, а вот подростки с поведением мужчины – редко. Реже, чем наоборот. Ты просто не представляешь себе, насколько распространена среди мужчин инфантильность, не физическая, а задержка в развитии психики.

Девушка прильнула к нему и…

– Нет, дружок. Успокойся. Хватит сладенького. Светает.

Глава 3

Ножик из обмотанного изолированным проводом обломка полотна ножовки по металлу оказался истинным сокровищем. Аккуратно размотав рукоятку, Славка получил около десяти сантиметров замечательных мелких зубчиков, выстроившихся по прямой кромке. А потом в тонком окончании ореховых посохов были неторопливо сделаны продольные пропилы.

Дело в том, что утром они первым делом разобрали флягу с антуражными вещами. Там была найдена обалденной красоты фаянсовая кофемолка, куча пакетов зернового кофе, темный керамический кофейный сервиз на шесть персон и два комплекта непривычных своей прямоватостью ложек: двенадцать столовых, смахивающих на десертные, и столько же чайных, изрядного размера.

Аналогия с наконечником копья возникла в голове у Славки мгновенно. Захлестав туристический топорик в ствол лежачего дерева, на его обухе, как на наковальне, осторожными поначалу ударами другого топорика, расплющил, или выпрямил, как посмотреть, две столовых ложки. Поправил напильником, довел на оселке и, вставив в расщеп, примотал. Два легких копья – это хоть что-то. Посохи немного просохли, стали легче и в качестве древков копий выглядели достойно. Правда, и для крепкого поперечного удара они по-прежнему годились, поскольку остругана была только узкая оконечность.

Цветастую рубаху с просторными рукавами и легкие шелковистые штаны, похожие на пижамные, Рипа подобрала ему из… вообще-то в тряпках она ковырялась без его участия, так что сказать, откуда она это добыла, было непросто. Из «экипировки», изготовленной в первый день, понадобились только шапки, похожие на… лучше не будем о грустном.

А еще сразу четыре пластиковых меха для воды, скрученные трубочкой, извлеченные из той же фляги – и походное снаряжение в полном порядке. Остается позавтракать овсянкой. Цивилизация – великое благо, пока есть продукты.

Как ни крути – осматриваться нужно предметно и обстоятельно. Пока цела обувь, пока не похрумкали с вечерним чаем пакет не размокших в воде сухарей, и не расквасилась от жары баночка плавленого сыра.

Кроме копий взяли: Славка – топор, Рипа – самый большой из обнаруженных кухонных ножей. Еще она прихватила медицинскую сумку, поскольку положить провиант больше было решительно не во что.

– Ты бы выложила часть медикаментов. Видно же, что тяжело.

– Понимаешь, не знаю как где, но у нас бытовало поверье, что ничего из такой сумки вынимать нельзя, иначе как для использования по назначению. – Девушка выглядит слегка смущенной. – А то именно этого и не хватит.

Кипяченую воду из остывшего чайника перелили в мех, который при помощи лямок, связывавших покрытие балагана, парень приторочил на спину вместе с парой спальников. Пошли. Как раз солнце встало.

На границу степи выбрались быстро. Стада диких коров не наблюдалось, а все остальное – без изменений. По верхнему краю оврага направились прочь от реки, углубляясь в степь. Слева овраг, справа равнина. Два часа туда, столько же обратно. Ничего примечательного. Рипа, правда, сорвала несколько цветочков и украсила ими свою шляпу. Вообще-то смотреться стало гармонично. И по склонам оврага у разных деревьев кое-где веточек с листочками посрезала, так и шла с веником в руках. Славка больше по сторонам поглядывал, нет ли где какого опасного зверя.

Вернувшись к границе поймы, поворотили спиной к почти полуденному солнцу и направились в сторону верховьев реки. Следующий встреченный ими овраг оказался широким, и по дну его протекал ручеек. Пологие, очень пологие склоны заросли высокой травой, и стадо диких коров как раз здесь и паслось. Обошли подальше. Тут вообще и заросли кустарника встречались часто, и деревьев немало росло. Да и трава выглядела очень бодрой. А сама ложбина уходила вдаль, просматриваясь на большое расстояние.

Открывшаяся слева панорама определению «овраг» никак не соответствовала. Славка долго всматривался в эти слегка наклонные поверхности, заросшие травой, мелким кустарником и редкими деревцами. Что-то эта картина ему напоминала. Особенно речка, петляющая по плоскому дну. Или ручей, хотя течение очень слабое. В нижней части, явно заливаемой водой, трава просто буйствовала, радуя глаз богатой зеленью и обилием цветов.

Диким коровам это великолепие тоже нравилось. Они паслись, скрытые по брюхо от глаза стороннего наблюдателя.

Рипа с удовольствием любовалась открывшимся видом, причем взгляд ее обшаривал пространство методично, словно сканируя и запоминая все детали пейзажа.

– Собираешься рисовать по памяти? – спросил Славка, отметив столь пристальное внимание.

– Еще не поняла. Что-то мне эта картина напоминает, пытаюсь вспомнить.

– Как будто чего-то не хватает, – подключился Славка к ее умственной деятельности.

– Да, недостает деталей, а каких – не пойму. И для чего?

– Хат недостает, крытых соломой, и плетней с крынками на кольях. И снега. И будет тебе «Ночь перед Рождеством», где кузнец Вакула тащил в мешке черта.

– Точно! А ведь тогда, наверное, киношники настоящую деревню снимали.

– Стало быть, радость моя, ты местечко присмотрела для семейного гнездышка.

Рипа прислонилась к нему всем телом.

– Пойдем к речке. У тебя сейчас все равно юношеская гиперсексуальность, а в тенечке да на мягкой травке мы можем прекрасно… передохнуть. Ведь не меньше двадцати километров протопали. Заодно переждем пока самое пекло.

* * *

Даже подремали пару часиков. По два обсыпанных сахаром ванильных сухаря на нос, да крошечная баночка плавленого сыра, вычерпанная до дна деревянными лопаточками – и желудок надавил на глаза. Так что «глупости» оставили на потом. Лежали в тени на спальниках, даже не прикасаясь друг к другу – жарко. В речке, оказавшейся неожиданно глубокой, конечно искупались сразу. А сейчас просто пережидали послеполуденный зной.

– Смотри, что-то беленькое в воде.

Концом копья Славка выловил бумажную салфетку. Обычную рифленую, насквозь мокрую, буквально расползающуюся в руках.

– Знаешь, Рипа, а ведь эти протирушки долго на поверхности не держатся. Ее, скорее всего, принесло ветром, а в воду она угодила не далее чем в паре сотен метров отсюда. Течение-то медленное.

Оглянулся. Ага. Спальники уже свернуты. Ведь даже не договорил, а она уже все поняла.

* * *

Людей они нашли метрах в трехстах выше по течению. Мужчина лежит в тени. Рядом женщина, смотрит на них то ли удивленно, то ли обрадованно.

– Как вы нас отыскали? Неужели через спутник нашли по сигналу телефона, как в кино?

– Записку получили… – начинает шутку Славка, но…

– Что с вами, больной? – Вот это да! Не девушка в мохнатой шляпе с легкомысленными цветочками, а врач с медицинской сумкой, вот кто она теперь.

– Когда тряхнуло и грохнуло, мне в спину и вступило, даже руль от боли не удержал, ну и въехал немного в куст. А куда нас при этом занесло, ума не приложу.

– Слава, одежду с него долой и перевернуть на живот. Вы…

– …Вера Евгеньевна.

– Вы, Вера Евгеньевна, помогайте.

Рипа долго кончиками пальцев пробегала вдоль позвоночника, щипала, колола травинкой, спрашивала, где что ощущает пациент Петр Маркович. А потом всадила укол. Посидела с полчасика и сделала еще один.

– В общем, чего-то уж совсем непоправимого, конечно, не произошло, – наконец ответила она на тревожный взгляд женщины. – На нашей Земле его за пару недель поставили бы на ноги. Собственно, и здесь это потребует примерно такого же срока, просто кое-что придется сделать не самое гуманное. И очень хорошо, что мы прихватили с собой топор.

Удивленный взгляд женщины Рипа так и не заметила. А Славка откровенно любовался старенькой «Нивой», загнанной в тень развесистых деревьев. Да, эта балка кажется просторной и прозрачной только с виду. А вот, поди ж ты, совсем рядом были, и ничего не заметили.

* * *

Для реализации Рипиного замысла Славке пришлось смотаться в оставленный утром лагерь. Требовалось много веревок и крепежа. Путь вдоль речушки до основного русла, а потом по его берегу до лагеря осилил в оба конца за пару часов.

Когда вернулся, выяснилось, что план поменялся, хотя сходил он все-таки не напрасно. На скорую руку соорудили хитрые носилки, на которых больной, лежа на собранном из жердей щите лицом вниз, и был помещен на крышу старенькой «Нивы», прямо на багажник, с которого женщины уже сняли и сложили в сторонке какие-то листы. Там еще что-то виднелось аккуратно складированное, но разбираться было некогда – поджимало время. Солнышко уже сильно передвинулось к западу и явно направлялось в сторону горизонта.

Рулила Вера, а Славка с Рипой выбирали дорогу поровнее. Там сук срубить, тут ямку засыпать. Поняв, что у него в руках лопата, Славка недоуменно посмотрел на подругу.

– Они же на дачу ехали, – пояснила девушка. – У Веры с собой целая сумка семян. Одних цветов пятнадцать наименований.

Фыркнули. Он лопатой, она окучником быстро сделали пересыпки через промоину как раз на ширине колес автомобиля.

* * *

Добротно сделанный щит с Марковичем оказалось несложно установить в балагане на небольшой высоте так, что ноги можно было опускать на земляной пол. Пока женщины хлопотали у костра, Славка позаботился об удобствах пациента. И о физиологии, и том, чтобы ему было мягко. Поужинали. Осмотрев картонку, из которой только что сцедили последние капли кефира, Рипа протянула ее своему спутнику.

Знакомый молокозавод, земляки. И время переноса их в этот мир совпадает. Хорошо, что у людей было с собой продуктов на неделю и вода под боком. Убедившись, что дозвониться никуда не удается, Вера просто отправила SMS-ки дочери и сыну, после чего уселась ждать подмоги. Оставлять беспомощного мужа без присмотра она не решилась – видела зверя, похожего на собаку. Конечно, отсутствие значка телефонного оператора на экране мобилки ее смутило, как и неполучение подтверждающего сигнала, но большего сделать она все равно не могла.

– Слав, пойдем посуду помоем. – Отличное предложение. А то в жилище они теперь не одни.

– Ага. – Быстро собрали блюдечки, чашки, котелок, и бегом к реке. Пока песок не остыл.

* * *

– Как вы думаете, Петр Маркович, если в эти места забросило два автомобиля, так ведь и другие люди могли сюда попасть из нашего мира.

Tеплится крошечный огонек в низком круглом стаканчике икеевской свечи. Вера Евгеньевна ворочается на своем спальнике. А Славка с Рипой устроились вместе.

– Наверно. Хорошо бы их отыскать. Вообще-то у меня в багажнике имеется канистра бензина, а проходимость у «Нивы» по этим местам приемлемая, только кажется мне, что искать логичней вдоль большой реки. А по степи через овраги можно ведь и не перебраться, так что если на машине, то для нас всего один сектор поиска доступен безусловно. Тот, по которому вы вчера отмахали километров десять на запад. В нашей балке через речушку не переправиться. Значит, чтобы пробраться на север, надо или идти пешком, или лодкой обзаводиться. А вот на юг – юго-запад придется дорогу разведывать.

Славка припоминает характер местности в том направлении. Пожалуй, прав Петр Маркович. Имеет смысл проехать на юг вдоль реки по краю степи, потом на запад углубиться на равнину, и по ней попытаться двигаться на север, пока не упрутся в овраг, вдоль которого и можно будет возвратиться.

– Поедем мы с Рипой. С уходом за вами Вера Евгеньевна справится. И еще было бы здорово зажечь костер так, чтобы дымило как следует. Возможно, и своим ходом кто-то пожалует, или с того берега увидят.

* * *

За руль Славка сел сам. Умеет. Пара спальников, немного копченой колбаски и белые сухари, на которые предусмотрительно перевела захваченный на дачу хлеб запасливая супруга Марковича. Все равно бы засох или заплесневел. Колбаска уже близка к пределу съедобности, так что пару банок шпрот тоже с собой прихватили.

До тополя, с которого озирали окрестности в первый день, добрались без проблем. До устья оврага, что виднелся слева, докатили за считаные минуты. А потом пришлось приближаться к реке и искать пологое место, чтобы переехать промоину, проделанную водой. Кстати, дно оказалось сухим. И возвращение в степь тоже произошло без затруднений. Поехали. Километров тридцать отмахали, пока не добрались до балки, похожей на ту, где они вчера нашли людей. Пологие склоны, огромная ширина, богатая трава на дне и никакого водного потока. Цепочка луж, тростник, и очень топко. В сторону реки перспективных мест для переправы тоже не нашлось – грунт везде размокший. И именно тут они увидели его.